Красочные воспоминания о наших с Профом похождениях были прерваны внезапно обострившимся чувством опасности. События в приютившей меня пещере набирали обороты просто рекордными темпами. Обледеневшие подземные своды, совсем недавно казавшиеся олицетворением покоя и безмятежности, почти под завязку заполнились людским гомоном и специфическим машинным рокотом.

Все это не способствовало расслаблению нервной системы. Полумрак небольшого каменного выступа и полуавтоматическая винтовка среднего калибра, взятая на изготовку из положения лежа, казались в сложившихся обстоятельствах слабым обеспечением собственной безопасности.

Вдобавок к устрашающему шуму пещерная темень быстро разбавлялась многочисленными источниками искусственного освещения. Десятки мощных башенных прожекторов и сотни подствольных спарок тактических фонарей с лазерными целеуказателями хаотично шарили по стенам в поисках неведомого врага. Вряд ли получится долго оставаться незамеченным в этой какофонии светошума.

Рано или поздно меня должны были обнаружить, и данная перспектива как-то не особенно вдохновляла. Под ложечкой явственно засосало. Липкий животный страх наделен фатальной способностью наперекор сознанию притягивать чужое внимание, одновременно вызывая чувство неотвратимости надвигающейся гибели.

Будто почувствовав мое тягостное состояние, от общей массы незваных пришельцев деловито отделились три фигуры в синих лоснящихся гидрокостюмах с массивными амфибийными карабинами наперевес и резвым шагом направились в сторону хлипкого убежища, скрывающего так некстати оказавшегося здесь «шибко везучего» капитана доблестной Российской армии. Ох, как же не вовремя нарисовалась эта компания на горизонте!

Судя по командным жестам, идущий впереди был главным тройки. Он настороженно остановился буквально в пяти метрах от меня и недолго думая отдал остальным приказ проверить показавшийся ему подозрительным закуток.

Тут бы мне, наверное, и конец, несмотря на тот факт, что вместе с кое-какими воспоминаниями ко мне частично вернулись и особые способности. Но даже всего доступного набора паранормальных фокусов вряд ли хватило бы на обеспечение нашего с Профом спасения в сложившейся ситуации. Обезвредить сразу троих любопытствующих ассасинов, не привлекая внимания остального воинства, заполнившего все окружающее пространство, казалось задачей практически невыполнимой.

К счастью, удача не оставила меня и на этот раз. Спасение пришло со стороны пролома в виде длинной серии выстрелов из разнокалиберного огнестрельного оружия, угрожающего шипения боевых лазеров и душераздирающего, нечеловеческого воя каких-то монстров.

Это новое явление полностью изменило планы троих дуболомов, замерших в нерешительности буквально перед самым моим носом. А два мощных взрыва, один за другим прогремевшие неподалеку, окончательно вывели их из оцепенения. Вся троица гуськом бросилась к пролому, где явно происходило что-то экстраординарное.

Страх моментально сменился любопытством. Но рисковать и слишком явственно высовывать свой нос наружу я не решился, своевременно вспомнив о способностях заплечного напарника:

— Проф, глянь-ка, что там за грызня у пролома?

— Сейчас сделаем. — Профессор в последнее время был сама лаконичность.

Я услышал, как у меня за спиной с шипением открылась диафрагма. Оттуда медленно выдвинулся похожий на усик насекомого телескопический стержень с набалдашником панорамной камеры на конце. Мы с Профом перешли на общение исключительно по внутреннему кабельному телефону, через коммуникационный разъем биокостюма. В целях конспирации радиосвязь была исключена. Передача видеоизображения не предусматривалась конструкцией — недоработка, надо будет обязательно доложить по возвращении. Оптимист я, однако!

Грохот со стороны пролома стоял уже просто оглушительный. Там, судя по всему, разгорелся самый настоящий бой, а Проф что-то тянет резину с разъяснениями.

— Ну что там?! — Я даже заерзал в нетерпении.

— Знаешь что, Ник, ты лучше сам взгляни. — Проф был явно озадачен.

— А не засекут?

— Это вряд ли. Там сейчас явно не до тебя.

— Ну тогда действительно стоит взглянуть.

Не забывая про осторожность, я поудобнее перехватил винтовку и медленно привстал на одно колено.

Мать моя женщина! Во ребята шпарят в белый свет, как в копеечку!

Пролом находился метрах в тридцати от моей лежанки. Стоило лишь слегка приподнять голову — и взору предстало просто феерическое зрелище.

Площадь самого пролома успела увеличиться раза в полтора. Судя по характеру новых разрушений и глубоким выбоинам в стене напротив, дело только что дошло до применения компактных противотанковых ракет. Кто же додумался их сюда приволочь? Пока не видно. Зато сразу бросилась в глаза суета ассасинов и футуристических гибридов горнодобывающего комбайна с легким танком. Человек тридцать арабских спецназовцев и шесть механоидов сгруппировались у пролома и вели кинжальный огонь из всех видов оружия вглубь коридора, из которого сами совсем недавно вломились в пещеру. Кажется, кто-то весьма активно покусывал им пятки.

Остальное воинство в составе не менее двух сотен солдат и пары десятков механоидов в темпе ринулось вглубь пещеры, в направлении подъема. Моя лежанка располагалась со стороны спуска из пролома, откуда открывался отличный вид на спины отступающих. Направься они в другую сторону — нас с Профом просто затоптали бы и разровняли по полу.

Между тем оставленный у пролома заслон начал нести первые и довольно ощутимые потери. В ответ на свою ожесточенную стрельбу ассасины и механоиды получили полдюжины ракетных ударов вперемешку с молниеносными залпами мощных боевых лазеров. По идее, в условиях ограниченного пространства такой напор должен был начисто смести любое сопротивление. Но не тут-то было!

На этот раз коса с треском нашла на камень. Из шести выпущенных из глубины коридора ракет лишь одна смогла найти достойную цель. Взрыв ее боеголовки полностью вывел из строя одного из механоидов и скосил осколками четверых оказавшихся поблизости ассасинов. Остальные реактивные снаряды, поставив плотную дымовую завесу над позицией обороняющихся, с оглушительным грохотом рванули у противоположной стены пещеры, едва не засыпав мой наблюдательный пункт каменными обломками и пылью.

Трудно сказать, что так сильно повлияло на точность ракетного огня. То ли реактивные залпы велись с ходу и не прицельно, то ли у механоидов имелись на вооружении весьма эффективные системы индивидуальной противоракетной обороны. Но факт оставался фактом: основной урон успевшему окопаться у пролома арьергарду нанесло какое-то неведомое энергетическое оружие.

Сильно досталось только пехоте: прямо на моих глазах одному ассасину отрезало руку, а второму вдребезги разнесло голову. Механоиды держались намного лучше. Подобно игрокам в пинг-понг, они ловко орудовали начищенными до зеркального блеска щитами, эффективно отражая импульсы неведомого оружия. У каждой машины имелось три пары манипуляторов, одна из которых и была оснащена этими неприхотливыми, но весьма действенными средствами защиты. Остальные пары искусственных рук тоже были при деле, успевая одновременно вести ответный лазерный огонь и тут же окапываться по фронту. Очень эффективные боевые единицы в местных условиях! Единственное, что им реально угрожало, так это прямое попадание противотанковой ракеты или мощной гранаты.

Вот только соотношение сил все равно склонялось явно не в пользу обороняющейся стороны. Судя по доносящемуся из коридора нарастающему дробному топоту и яростному реву, к нам в гости вот-вот должно было пожаловать целое стадо разъяренных бизонов. Вряд ли небольшой смешанный арьергард людей и машин сможет долго сдерживать такой натиск. Рано или поздно закончатся боеприпасы и энергия.

Поэтому настала пора подумать о своей собственной эвакуации. Но куда бежать? Вслед за основным отрядом аравийцев и их странными механическими союзниками? А стоит ли? Или двинуться вниз по этому пещерному тоннелю? Вниз, в полную неизвестность? Ассасины и механоиды почему-то предпочли путь именно наверх. Наверное, на то у них имелись весьма веские причины.

Впрочем, спокойно обдумать дальнейший план действий мне так и не дали. В коридоре не стали дожидаться, когда у защитников прохода опустеют магазины и батареи. Я услышал уже знакомый свист приближающихся ракет и замер в ожидании нового камнепада и грохота. Но ничего похожего не произошло. Вместо этого реактивные снаряды активировались прямо у пролома.

Судя по всему, они были дистанционно управляемыми и на мою беду имели не взрывчатую, а энергоимпульсную начинку. Раздался сильный треск, сверкнули отблески искусственных молний. В воздухе явственно запахло озоном.

Мне повезло. Находясь пусть за хилым, но все же укрытием, я не попал под прямое воздействие электромагнитного импульса, разразившегося под пещерными сводами, подобно божественному гневу. Но все равно пробрало до самых печенок, и даже слегка ослепили частые яркие вспышки. Когда зрение восстановилось и можно было снова оглядеться, стало ясно, что за несколько секунд ситуация у пролома кардинально изменилась.

В живых, если так можно выразиться в отношении механоидов, остались только две машины. В результате серьезных повреждений гусениц обе лишись возможности передвигаться. Но это обстоятельство отнюдь не мешало им продолжать активно пользоваться всеми оставшимися в целости манипуляторами.

Правда, использовались искусственные руки не совсем по назначению: дело дошло до рукопашной. И это была самая необычная рукопашная схватка, которую мне приходилось когда-либо до этого видеть. Жадные до кровавых ристалищ граждане античного Рима дорого бы дали за возможность увидеть подобное на аренах Колизея.

Прямо на моих глазах два механических спрута ловко отмахивались от наседающих со всех сторон жутких тварей, мало напоминающих разъяренных бизонов, но зато уж очень похожих на одну довольно хорошо известную мне разновидность искусственно созданных солдат из Южной Америки. БУМПы! Геномодель «Саламандра» собственной персоной.

Господи, ну эти-то что здесь забыли? Кошмар на крыльях ночи, одним словом! Хотя крыльев у столь корявых и весьма специфических созданий отродясь не было. Да и быть не могло в принципе, ибо такие жуткие образы рождались только в мозгу совсем свихнувшихся последователей доктора Моро из бразильской глубинки, и предназначались они отнюдь не для полетов.

Лет пять назад, на очередных спецкурсах повышения квалификации в питерской военной академии, мне и моим коллегам впервые показали материалы, рассказывающие об этой помеси пираньи с крокодилом на четырех жилистых, но довольно длинных конечностях, плотно обвитых толстенными шлангоподобными мышцами и заканчивающихся заостренными кабаньими копытами.

Судя по описанию, такое отличие от природных канонов не подарило «саламандрам» лошадиной стати, но значительно увеличило их рост и позволило довольно шустро передвигаться по суше с минимальными затратами энергии. При погружении копыта компактно укладывались в специально предусмотренные подбрюшные полости. Поэтому замена коротких перепончатых лап на сухопутный аналог вопреки ожиданиям не привела к возникновению проблем при движении под водой. Для выполнения остальных функций организму придали еще две конечности, напоминающие две сучковатые, обвитые тугими узлами мышц орлиные лапы с четырьмя острыми и изогнутыми, словно турецкие кинжалы, когтями.

Еще один подвижный коготь зловеще выпирал из локтевого сустава, неся отнюдь не декоративное предназначение. Такая конфигурация позволяла закреплять дополнительное снаряжение на предплечье, расположив спусковой механизм в зоне досягаемости локтевого когтя. Тем самым у «саламандр» предусматривалась возможность управления одной рукой сразу двумя видами оружия, что, соответственно, вдвое увеличивало их потенциальную огневую мощь. В подводном положении оружие в четырехпалых кистях заменялось на специально приспособленные для этого ручные ласты, управляющие процессом плавания.

Основой движения под водой являлись хвост и задняя часть тела, явно позаимствованные у австралийского аллигатора. А вот оснащенный жабрами передок с выдвинутой вперед волчьей челюстью в совокупности с рыбьими глазами навыкате образовывали в анфас знаменитый оскал самого страшного и беспощадного речного хищника Центральной Амазонии с внушительным набором акульих клыков. Впрочем, профиль бюста «саламандры» тоже вряд ли кому-нибудь мог показаться симпатичным.

О том, что намешали в голове амфибии-убийцы, лучше вообще не говорить. Если выразиться в двух словах — жутко и муторно. Но стоит отметить, что поставленные боевые задачи выполнялись «саламандрами» в большинстве случаев на ура. Конечно, в сравнении с человеком они были менее сообразительны и считались медлительней носителей искусственного разума.

Но эти обстоятельства не делали БУМПов-амфибий менее эффективными при ведении боевых действий. Практически полная управляемость и послушание командиру, достаточная автономность поведения и врожденные звериные инстинкты вкупе с толикой человеческого сознания делали «саламандр» особо опасным противником не только на воде, но и на суше.

Да и оснащение у них зачастую соответствовало самым современным требованиям. Геноамфибии одинаково мастерски владели огнестрельным, энергетическим и в особенности — современным холодным оружием, ничем не уступая в этом солдатам аналогичных спецподразделений из других стран, а по маневренности и автономности действий под водой в большинстве случаев превосходили их многократно.

К счастью для остальных, все эти достоинства в сочетании с относительной дешевизной и простотой создания отработанным геноконвейерным методом компенсировались одним, но весьма существенным недостатком. Продолжительность жизни «саламандр» редко превышала двухгодичный цикл. И дело тут было не в искусственно заложенном генетическом механизме саморазрушения. Просто имеющий неестественную природу организм-убийца сам себя сжигал в считаные месяцы. Чем-то же надо было компенсировать столь своеобразную и смертоносную комбинацию генов!

Словом, «саламандры» были штучным, специфичным изделием генной инженерии. Обычно их выпускали строго на заказ — под конкретную серию спецопераций продолжительностью не более полугода. Первые полтора года жизни уходили на военную подготовку, обучение владению оружием, освоение снаряжения и тактики группового боя. Правда, назвать военной подготовкой этот процесс можно было лишь с большой натяжкой — скорее, он напоминал цирковую дрессировку или занятия кинологов.

Еще одним достоинством «саламандр», не сулившим лично мне ничего хорошего, была их абсолютная невнушаемость в сочетании с врожденным иммунитетом к пси-воздействию. Слишком мало разумного было в них от человека и слишком много голой интуиции от кровожадных хищников. С таким противником в случае чего придется работать чисто силовыми методами, а на это потребуется слишком много физических сил и немалый запас ментальной энергии.

И вот сейчас с полдюжины этих мерзких тварей лихо выплясывали неподражаемый танец смерти возле двух подбитых, но все еще отчаянно сопротивляющихся многоруких механоидов. Кряжистые лапы «саламандр» сжимали полутораметровые клинки с молекулярной заточкой лезвия и какие-то громоздкие ручные пушки, оснащенные небольшими бронезаслонками по типу старых станковых пулеметов.

Из-под мышек торчали еще дымящиеся после недавних запусков раструбы компактных двуствольных переносных ракетных комплексов калибра миллиметров эдак в шестьдесят — семьдесят. Судя по всему, сдвоенные укороченные ракетометы были одноразовыми, поскольку «саламандры» безбоязненно блокировали ими апперкоты своих механизированных противников. Полые металлические трубы легко прогибались под воздействием гидравлических кулаков и быстро плавились от точечных лазерных уколов, но удар все же держали, постепенно приобретая форму гладиаторских наплечников и подлокотников.

В долгу «саламандры» старались не оставаться и яростно охаживали бока своих бронированных противников сабельными ударами, высекая снопы искр и постепенно разбирая их на металлолом. Прицельные выстрелы из ручных пушек у них получались гораздо реже. Как видно, даже неутомимым амфибиям было тяжело одной лапой орудовать в ближнем бою громоздким двуручным оружием. Поэтому они использовали их в основном в качестве щитов, прикрывая грудину и лишь изредка нажимая на курок.

От созерцания столь яростной баталии меня, по своему обыкновению, отвлек возникший в наушнике каркающий профессорский голос:

— Ну и долго мы собираемся любоваться сим красочным пейзажем?

— О, а я уж подумал, что у тебя опять что-нибудь закоротило. Ну и куда предлагаешь двигать, академик? Вниз по коридору, в неизвестность? Или вверх, следом за нашими «старыми знакомыми»?

— Ник, настоящие герои всегда идут вперед, и только вперед, — не совсем понятно блеснул остроумием захребетник.

— В смысле? — От удивления я даже повернул голову в тщетной попытке увидеть собеседника, но в поле зрения, как всегда, попал лишь изогнувшийся в дугу телескопический держатель с объемной видеокамерой на конце.

— Мы сами пришли сюда сверху, а вниз хода нет. Там тупик, мусорная свалка с верхних станционных уровней. Так что хочешь не хочешь, а придется лезть в пролом. Это единственный реальный и доступный нам сейчас путь к главной цели. Да, забыл добавить самое главное. Медлить нельзя ни минуты. Потом может быть поздно. Те твари, что сейчас у нас на виду, — это только авангард. Основные силы уже на подходе. А прямой участок коридора за проломом довольно длинный и узкий, без разветвлений. Укрыться там в случае чего негде. Если нас заметят, будем как на ладони. Так что поторопись, если хочешь проскочить незамеченным.

— И откуда взялась такая всеобъемлющая информация?

— «Из леса, вестимо»… Аравийцы весь местный радиоэфир заполнили своей панической трескотней, а я перевожу потихоньку. Ты что, совсем не помнишь, как сам установил мне пару трофейных уоки-токи еще там, наверху.

— Да вспомнил уже, попробуй тут не вспомнить. А вдруг это дезу подсовывают для особо доверчивых, вроде нас с тобой? А?

— Уж поверь мне, им сейчас не до таких сложностей и не до нас. Сам видишь, им бы самим ноги унести.

— А как же нам пройти мимо этой жаркой сечи впереди? Сдается мне, данный случай противостояния генетики и кибернетики продлится еще очень и очень долго… Как я погляжу, стороны конфликта пока не проявляют явных признаков усталости. И честно говоря, мне что-то не хочется отвлекать их от столь увлекательного занятия.

— Не финти, Ник, у нас мало времени. Думай сам, только быстрее. Ты наш главный военный стратег, раз память вернул. В конце концов, наколдуй чего-нибудь, тебе ж не впервой. На верхних-то уровнях вон какие чудеса вытворял, любо-дорого посмотреть было!

— Ага, спасибо за совет. Легко сказать, наколдуй. Это тебе не люди, Проф. Им мозги вот так запросто не закомпостируешь. Придется попотеть, а я еще слишком слаб. Ладно, делать нечего, придется импровизировать. Внимание, считаю до десяти и начинаю! — Я закрыл глаза и начал мысленно концентрироваться, но на счете три сбился, неожиданно почувствовав, как что-то холодное и гладкое назойливо трется о мою щеку.

— Проф, убери свое бельмо. Не стой над душой, здесь не цирк. Мне зрители не нужны.

— Ник, не отвлекайся. Я мешать не буду. Просто мне интересно смотреть, как ты колдуешь.

— Ага, и на видео записывать. Слушай, Проф, сейчас не тот случай. Просто сверни свою гипертрофированную удочку. Поверь, ничего интересного не увидишь. О тебе же забочусь — если твои настырные зенки снова оторвутся, назад приделывать больше не буду. Один задний глаз только и останется. Как тогда осматриваться будешь, о любопытнейший? И вообще, твое дело мой тыл прикрывать, а не по фронту пялиться. Когда прорвемся, сможешь снова глазеть на все четыре стороны. Надеюсь, это понятно?

— Понятно, понятно. — До Профа наконец дошло, что уступать его извращенному псевдонаучному любопытству я не собираюсь, и телескопический выдвижной механизм панорамной камеры с противным скрежетом втянулся в корпус основного модуля.

Пока профессор сворачивал свои гипертрофированные причиндалы, я установил новую точку возврата для «Жезла судьбы» и, собравшись с духом, прошептал:

— Ну вот, теперь поехали…

…Обычному смертному даже представить трудно, что на самом деле окружающий мир представляет собой поверхность длинного и тонкого десяти— или одиннадцатимерного стержня, точнее проволоки, растянутой в трех известных нам пространственных измерениях и очень тонкой в остальных — настолько тонкой, что мы их просто не замечаем.

Лишь в состоянии измененного сознания можно ощутить неуловимо размытую кривизну «дополнительных» шести-семи пространственных измерений и воспользоваться скрытыми от глаз под— и надпространственными коридорами, входы в которые почти всегда являются псионикам в виде слегка затуманенной зеркальной арки. Вот только отражения там весьма необычные. С чьей-то легкой руки их так и прозвали — зазеркалье.

Теоретически освоить фокус перемещения в зазеркалье проще пареной репы. Для этого достаточно быть уверенным в себе мужчиной на службе у государства. Женщины почему-то в этом деле заняли нишу аутсайдеров. Не то чтобы им такая способность вообще недоступна, просто псионики слабого пола по каким-то неведомым причинам редко проходят соответствующий курс подготовки.

Необходимо также в обязательном порядке обладать хорошо развитым абстрактным мышлением, крепким здоровьем, устойчивой психикой. Владеть методиками медитации с помощью асан и пранаям для тренировки восприятия малейших колебаний окружающей реальности и знать основы теории Бернарда Римана об искривленных и многомерных пространствах, чтобы привычный к упрощенной схеме евклидовой геометрии разум не слетел с катушек при нахождении в вывернутом наизнанку мире других измерений.

Маршрут движения по коридорам скрытого пространства зазеркалья выбирается подсознанием интуитивно, по так называемому принципу «инсайт» — мгновенное познание, без построения привычных для разума логических цепочек. Правда, иногда это приводит к весьма занимательным и неожиданным последствиям…