…Ослепительная вспышка света… Оглушающий шипящий звук, идущий, кажется, со всех сторон… Пронизывающая бесконечная боль в глазах, в ушах, в мозгу, во всем теле… Страх, дикий животный страх… Затем тишина… Долгая, почти вечная тишина в сочетании с полнейшей темнотой… Успокоение… Умиротворение… Почти смерть… Единственное напоминание о жизни — это застрявшая, словно заноза, мысль: все это я чувствую не впервые. Мысли как неистребимые вирусы… Единожды появившись, они начинают бесконтрольно размножаться, не давая спокойно раствориться в окружающей пустоте даже умершему. Вот и сейчас, сразу же следом за первой, возникает новая, тревожная, словно стая лесных ос, мысль: «Если все это мне знакомо, значит, скоро что-то должно произойти»… И действительно, где-то на окраине сознания слышится тихий, постепенно усиливающийся гул… Вот уже можно отчетливо различить: «Зззуммм, зззуммм, зззуммм…»

Этот странный скрежещущий звук, то и дело раздававшийся где-то поблизости, окончательно рассеял пелену небытия. Пришлось с глухим стоном приоткрыть глаза. Беспросветная темень, и ничего более. Казалось, будто по какой-то неизвестной причине я стал полнейшим слепцом. Потер глаза — никакого результата. Однако через некоторое время я смог различить тусклое, размытое красное мигание напротив. Оно медленно надвигалось прямо на меня. Господи, что же это? В панике я инстинктивно попытался прикрыться правой рукой. Но мерцание лишь еще стремительнее стало приближаться к моему лицу. От испуга я чуть совсем не спятил и резко отдернул руку. Мигающий огонек тут же устремился прочь.

Тьфу, черт! Да это же просто лампочка наручного локтопа на моей правой руке. А пробившийся сквозь небытие звук, судя по всему, не что иное, как назойливый сигнал вызова все того же многофункционального компактного наручного агрегата. На ощупь нашарил кнопку активации. Как только щелчок подтвердил, что она сработала, на смену раздражающему зуммеру пришел чей-то голос с очень знакомыми вопросительными интонациями:

— Как себя чувствуешь, Ник?

«Ник? Имя? Кличка? Мое или не мое?» Попытка напрячь память привела лишь к новым приступам головной боли. Заговоривший со мной голос совершенно не внушал чувства опасности или страха. Поэтому, решив довериться интуиции, я вполне правдиво и максимально лаконично ответил:

— Хреново.

Повисла довольно долгая пауза. Память продолжала трусливо прятаться. Значит, неизвестно откуда возникший голос на текущий момент остается моим единственным ориентиром в окружающей реальности. Чтобы не терять с ним контакта, я решил уточнить:

— А ты кто такой, «голос в ночи»?

— Да, действительно хреново, — как-то уж совсем грустно констатировал по-прежнему не идентифицированный собеседник, подтверждая мой неутешительный самодиагноз. После чего снова замолчал, совершенно проигнорировав мое любопытство.

Выдержав еще одну достаточно долгую паузу, я решил не останавливаться на достигнутом. Поднеся локтоп к самому лицу, спросил шепотом:

— Эй! Ты куда пропал, друг?

— Да куда ж от тебя денешься-то… Не мешай, я думаю, — последнее категоричное заявление невидимки, как ни странно, подействовало лучше любого успокоительного.

Мой собственный внутренний голос оптимистически подсказывал, что если есть «кому» и, главное, «о чем» подумать, значит, дела наши не так уж и плохи. Следовательно, самое время послушаться мудрого совета и вспомнить о насущных потребностях второго по значимости после мозга органа человеческого тела — желудка. Можно забыть имя любимой жены, подруги или любовницы, и даже годами вообще воздерживаться от половых сношений, но даже самый закостенелый и фанатичный монах не преминет хотя бы один раз в месяц совершить грех чревоугодия.

Не подавляемое более страхом и дезориентацией чувство голода все сильнее давало о себе знать. Словно по команде извне, руки принялись шустро исследовать содержимое многочисленных карманов гладкого на ощупь комбинезона. Побуждаемый древним инстинктом «обыск» оказался результативным. Я еще не успел толком осознать, что, собственно, делаю, как уже почувствовал во рту упоительный вкус вяленого мяса и солоноватых галет.

Да, представьте себе, кусок обезжиренного мяса в сочетании с малокалорийным спрессованным и просоленным хлебцем может иметь просто упоительный вкус. Просто упоительный! В нештатных ситуациях вкусовые ощущения могут резко обостряться.

Окружающая темнота совсем не мешала набивать желудок. Наоборот, когда дошла очередь до сладкого, зрение начало мало-помалу проясняться. Стало возможно разобрать очертания окружающей обстановки. Правда, каких-то особых достопримечательностей я не увидел. Пещера — она и есть пещера: неровные каменные своды, которые под разными ломаными углами упирались в усеянное разнокалиберной каменной крошкой пещерное дно.

Свисающие то тут, то там сталактиты образовывали вычурные конструкции самых фантастических конфигураций, тесно сплетаясь с возвышающимися над полом сталагмитами, которые больше всего походили на недоделанные ледяные скульптуры главной парижской достопримечательности. Несмотря на близкое присутствие целого ледяного парка, особого холода не ощущалось, было просто свежо.

Буквально в метре от меня лежал походный водонепроницаемый рюкзак военного образца и довольно солидных размеров ствол. Не переставая жевать, я подтянул оружие за ремни и внимательно его осмотрел. На вид — типичный клон отечественного амфибийного полуавтоматического карабина АПКД системы Данилова — в просторечии «Универсал». Дальнейшая реализация идей, заложенных в конструкциях советского подводного автомата АПС и российского амфибийного автомата АСМ-ДТ «Морской Лев».

Корпус карабина был отделан сверхпрочным легким пластиком, который, судя по всему, не только защищал от ударных нагрузок, но и обеспечивал нулевую плавучесть для удобства использования под водой. Компоновка по схеме «Булл-пап». Затворная группа расположена позади спускового крючка и заменяет приклад. В нее же снизу вставлен вытянутый сантиметров на двадцать пять по горизонтали коробчатый магазин необычной полутрапецеидальной формы. Счетчики боеприпасов, в виде небольших электронных табло на боковых поверхностях магазина, показывали отметку десять из десяти. Для компенсации отдачи к задней части затворной коробки был прикреплен массивный резиновый затыльник. Ствол гладкий, с усиливающим оребрением, длиной сантиметров шестьдесят, при калибре миллиметров в восемь.

Было предусмотрено два режима работы устройства подачи боеприпасов. Пояснительные надписи на оружии почему-то выгравированы арабской вязью, но в голове самопроизвольно возникла мысль, что полуавтоматический привод подачи боеприпасов обычно применяется в атмосферных условиях и на глубине до пятидесяти метров. Режим ручного — помпового — заряжания предназначен на случай подводного погружения на отметку до ста и более метров. Рукоятка ручной перезарядки расположена на цевье, но не снизу, как и у некоторых видов помповых дробовиков, а с левого боку, что позволило дополнительно укомплектовать оружие подствольным приспособлением, при более внимательном осмотре оказавшимся высокотехнологичным боевым лазером с веерным фокусом явно бельгийского происхождения. Во всяком случае, шестизначный серийный номер был дополнен аббревиатурой FN — «Фабрик насьональ д’арме де геор».

Защелка съемного магазина тоже имела не совсем обычное устройство. Подвижный механизм с магнитно-пружинным замком. Очень удобная и надежная конструкция для манипуляций по перезарядке оружия в более плотной среде с плохой видимостью. Магазин легко отсоединялся одним нажатием руки на встроенную контактную пластину и также легко вставлялся обратно. Достаточно просто поднести снаряженный магазин впритык к приемной горловине, даже с некоторым смещением и под небольшим углом, а затем активировать магнитно-пружинный замок. В результате действия магнитных корректоров, установленных на магазине и в приемной горловине винтовки, их дальнейшее сцепление произойдет автоматически.

Привычным движением я отщелкнул магазин, больше похожий на приклад винтовки, и осмотрел выпирающий сверху патрон с длинной стержневой пулей. Принцип строения боеприпаса такой же, как и у предшественников, предназначенных для комплектации «Морского льва» и АПС, только несколько масштабнее.

Гильзу промежуточного малоимпульсного патрона от АК-74 заменил более мощный аналог, используемый еще в трехлинейке Мосина. Пулю тоже уже нельзя было назвать игловидной. Вместо двенадцатисантиметрового «гвоздя» калибра 5,66 миллиметра в гильзу был вставлен восьмимиллиметровый стержень, больше похожий на кусок арматуры, длиной не менее семнадцати сантиметров.

В носовой части конструкция удлиненной пули изменений не претерпела. Двухконусность и притупленность острия позволяли уверенно стабилизировать движение стержня в кавитационном пузыре на глубине до ста метров и более. Устойчивость при стрельбе в воздухе достигалась значительной массой «стержня» и недавним ноу-хау — пружинящим оперением, смонтированным в донной части удлиненной пули по принципу веера. В более плотной водной среде этот механизм просто не срабатывал, тем самым не мешая возникновению «каверны» и избавляя от необходимости использовать два разнотипных вида боеприпасов. В атмосферных условиях после выхода из ствола у стержня автоматически возникало оперение наподобие арбалетных болтов Средневековья. Только скорость при этом была на порядок выше. Убойность соответственно тоже.

Отдача «Универсала» и его клонов была довольно значительной, но не представляла особой проблемы для боевого пловца с искусственно усиленной мускулатурой, тем более для киберклона или робота. Стрельба очередями для такого оружия практически не требовалась. Пробивной силы тридцатишестиграммового снаряда калибром в восемь миллиметров и длиной в шестнадцать сантиметров, покидающего ствол под водой с начальной скоростью почти в двести пятьдесят метров в секунду, зачастую оказывалось достаточно для уничтожения любого легкобронированного противника с первого попадания. В атмосферных условиях скорость снаряда вырастала до отметки в четыреста метров в секунду со всеми вытекающими…

«Стоп! Откуда у меня такие глубокие познания в оружейном деле? Целый лекционный тематический курс всплыл из неведомых глубин вроде бы утерянной памяти. Это оружие, так удобно расположившееся в моих руках, предназначено отнюдь не для охоты и спортивных развлечений. Оно состоит на вооружении только узкоспециализированных армейских подразделений, флотских или морских. Неужели я военный?»

Последняя мысль взорвалась в голове, словно термитная бомба. Лоб стал медленно покрываться испариной. Следовало срочно принять меры. На поясном ремне болталась полуторалитровая фляга. Логика подсказывала, что в ней находится как раз то, в чем я сейчас особенно остро нуждался, — водка. Действительность же преподнесла неожиданный и приятнейший сюрприз. Вожделенная емкость была наполовину заполнена отменным коньяком. С большим удовольствием и без особых сожалений я сократил оставшееся содержимое еще на четверть.

Качественный алкоголь окончательно насытил брюхо и расслабил взвинченные нервы. Приятная волна истомы и тепла прошлась по всему телу. Я еще раньше обратил внимание на необычайную, непривычную легкость, которая ощущалась при любом мышечном движении, будто неведомая внешняя сила помогала моим рукам двигаться и уверенно фиксироваться в любом, даже подвешенном состоянии. Но поначалу я расценил это явление как симптомы посттравматического синдрома, усиленные действием алкоголя. А зря.

У фляги имелся кармашек, в котором нашлась персональная пластиковая зубочистка. Чистка зубов подействовала лучше любого успокоительного и помогла вновь предаться размышлениям. А поразмышлять было о чем.

Сижу, понимаешь, в какой-то неизвестной дыре. Вооружен и очень опасен. Или не очень. Надо бы еще порыться в рюкзаке. Совершенно не помню своего прошлого и даже имени. Но в то же самое время достаточно адекватно, с моей точки зрения, реагирую на сложившуюся ситуацию и неплохо ориентируюсь в окружающей обстановке. Языковые способности и багаж других, достаточно обширных знаний вроде бы не утеряны. Возможность внутреннего диалога осталась на месте. Отсутствуют лишь собственные воспоминания, что наталкивает на мысль о временной амнезии личностной памяти. К этому еще можно присовокупить недавно возникшее странное ощущение, что нечто подобное происходит со мной не в первый раз. Создается впечатление, что у меня амнестический синдром с периодическими приступами дежавю.

Во как! Даже вполне профессиональный диагноз могу себе поставить. И что же, от этого полегчало? Да ни хрена! Значит, опять тупик. Кажется, настала пора напомнить о себе задумчивому другу — что-то долго медитирует этот невидимый мыслитель.

— Эй, уважаемый! Что-нибудь надумали? И кстати, как прикажете вас звать-величать? Согласитесь, как-то не очень удобно, когда одна из сторон вынуждена общаться исключительно при помощи эпитетов. К тому же у меня тут есть, чем отметить наше знакомство.

— К своему глубочайшему сожалению, я уже давненько не употребляю спиртное, — голос опять возник в закрепленном на ухе микрофоне, так и не дав возможности определить местонахождение его владельца.

— Что так? — Я активно озирался по сторонам, в попытке увидеть своего собеседника.

— Да не верти ты головой, Ник, а то шею свернешь! Хочешь меня увидеть — сними кибермодуль, что у тебя за спиной, и поставь напротив. Я подсоединен к коммуникационной линии твоего «Симбиота».

«Мой „Симбиот“? Кибермодуль? Это еще что за хреновины? Ладно, потом разберемся».

— Будь спок, товарищ, ща сделаем. — Мне почему-то подумалось, что работать руками и ногами окажется гораздо проще, чем мало что понимающей и совсем растерявшейся головой. Но такого эффекта я никак не ожидал. Стоило только на периферии сознания появиться мысли, что пора вставать, как мое тело тут же оказалось на ногах. Причем произошло это, судя по ощущениям, совершенно без участия тела.

«Могу поклясться, что посланные мозгом двигательные импульсы даже не успели при этом достичь собственно мышц! В чем же дело?»

Окончательно освоившиеся в полумраке органы зрения наконец позволили более детально рассмотреть снаряжение и одежду. К ним тут же подключилось и осязание. Результаты их совместного и весьма скрупулезного анализа меня несколько шокировали. Судя по всему, я был одет — облачен, зашит — во что-то живое. При малейшем телодвижении под прорезиненной тканью игриво перекатывались бугры нехило накаченных мышц. Вот только не мои это были мышцы. Однако каким-то образом им передавались любые, даже самые слабые двигательные мозговые сигналы, которые тут же многократно усиливались, а затем молниеносно выполнялись.

Из-за этой неожиданной и непривычной метаморфозы сразу же возникла проблема с координацией. Поддавшись порыву, я слегка согнул колени, резко подпрыгнул и… со всего размаху врезался плечом в обломок сталактита под самым потолком пещеры, метрах в трех с половиной от пола.

Ух, как больно-то! Падая обратно, я почувствовал, как плечо превращается в клубок жгучей, пронизывающей до самых пяток, боли. Хотя основная сила удара вроде бы пришлась на искусственную мышечную кожу. Казалось, кровь из рваной раны сочилась самая что ни на есть настоящая, да и внешний вид повреждения наводил на мысль о необходимости срочной встречи с опытным хирургом.

Чувствовалось, как красная искусственная субстанция смешивается с моей собственной кровью где-то там, под слоем надетой на меня тугой кожи, вызывая при этом сильный и пренеприятнейший зуд. Ужас тут же сковал скулы, глаза застлала пелена.

«Столбняк?! — панически засвербило в мозгу. — Только этого сейчас не хватало! Потеряю сознание, истеку кровью — и тогда точно хана, так ни черта и не вспомню. Надо срочно что-то делать! Необходима квалифицированная медицинская помощь. Может быть, снова обратиться к этому странному собеседнику?»

Но озвучивать мольбы о помощи так и не пришлось. Все волнения оказались напрасными. Рваная внешняя рана затянулась буквально на глазах, демонстрируя чудеса регенерации. А еще через пару мгновений я почувствовал, как раздражающий зуд в плече постепенно сменяется приятным онемением.

«Местная анестезия — кажется, так это у врачей называется? Но каким образом? Как там сказал собеседник-невидимка — мой „симбиот“? Что же это такое?..»

Не успел последний вопрос толком сформироваться в голове, как на меня обрушился ответ в весьма оригинальной форме. В глазах слегка помутнело. Зрачки самопроизвольно сфокусировались на какой-то условной точке в полуметре от носа. А на периферии зрения, будто на выпуклом экране старомодного четырнадцатидюймового компьютерного монитора, побежали прерывистые строчки текста следующего содержания:

«Внешняя активация справочного инфогипномодуля…

Особые параметры доступа: мысленный запрос носителя…

Пароль для идентификации не предусмотрен…

Автоидентификация носителя: НИК 8216996…

Регистрация запроса за номером одна тысяча шестьсот двадцать один…

Регистрация упрощенного рабочего протокола…

Автоактивация системы гипносканирования мозга носителя…

Включение алгоритма многозадачности…

Выделенный резерв памяти для оперативной работы справочного инфогипномодуля и вывода информации: восемь нейромегабайт…

Выделенный резерв памяти для скрытой работы системы гипноавтосканирования: двенадцать нейромегабайт…

Вывод запрашиваемой носителем информации…

«Симбиот» — опытная модель вторичного носимого биокибернетического организма со встроенным интерфейсом управления для квалифицированного носителя-псионика…

Представляет собой многофункциональный защитный комплекс, в конструкции которого заложены последние достижения в области биоинженерии и нанотехнологии…

Основное предназначение: полная адаптация организма носителя для работы под водой на глубине до двухсот метров и в разряженной атмосфере на высоте до тридцати пяти километров…

Рекомендуемая сфера применения в военной области: разведывательно-диверсионные операции в малодоступных районах планеты…»

Далее, уже в более быстром темпе, замельтешили строчки довольно внушительного перечня тактико-технических характеристик и особенностей «Симбиота». Большая часть информации состояла из специфической и чересчур занаученной терминологии. Однако некоторая часть текста все же оказалась доступна моему пониманию.

Основываясь на прочитанном, можно было смело сделать вывод, что надетая на меня «хреновина» под названием «Симбиот», супер-пупер бронежилет, в воде не тонет, в огне не горит, в автономном режиме лечит ранения средней тяжести и способен защитить от пистолетной пули среднего калибра, выпущенной в упор.

Для собственного питания и регенерации полуживой «костюмчик» активно использует органику в виде обычных продуктов питания, для чего у него предусмотрен специальный карманчик, заменяющий рот и желудок. Также возможна подзарядка электричеством от встроенных аккумуляторов последнего поколения. На случай внештатных ситуаций в конструкции предусмотрена целая система универсальных биомеханических разъемов-переходников для подключения энергопитания от традиционных внешних источников, а также целого сонма других модулей интеллектуального снаряжения.

Из быстро промелькнувшего перед глазами перечня этого самого «интеллектуального снаряжения» я смог запомнить только «стангисскулярный баллистический вычислитель четвертого поколения», но что, собственно, представляет собой вычислитель, трудно было даже вообразить.

Задавать мысленные вопросы я теперь осторожничал, поэтому просто зажмурился и попытался вымести из головы весь успевший накопиться там мысленный мусор. Как ни странно, но этот нехитрый финт вполне удался. Снова открыв глаза, я понял, что зрение вернулось в привычный режим работы и в глазах не стоит навороченный интерфейс из компьютерного экшена.

«А одежка, действительно, просто мечта шпиона! Что ж это выходит, я шпион, что ли? Хотя нет, „шпион“ звучит как-то уж слишком вульгарно. „Боец невидимого фронта“ на слух воспринимается значительно лучше. Но что интересно, никакой линии фронта вокруг пока не наблюдается. В моем положении это, наверное, совсем неплохо…»

За всеми переживаниями и открытиями я не сразу заметил настойчивые попытки недавнего собеседника привлечь мое внимание. Учитывая глубину душевного потрясения, которое мне пришлось пережить за последние минуты, вполне можно понять причину моей временной невнимательности. Бесплотный голос и в нормальном-то состоянии не трудно проигнорировать, а уж в моем… Видимо, знакомство с «Симбиотом» происходило довольно длительный отрезок времени. Во всяком случае, его вполне хватило на то, чтобы лаконичный молчун превратился в нервозного краснобая:

— Коля, твою мать! Простую операцию выполнить уже не можешь! Я, кажется, просил снять мой кибермодуль, а не проверять на прочность местную архитектуру. Ну что ж ты стоишь столбом? Встряхни черепушку, мальчик мой. У тебя, что, совсем мозги заклинило? Да очнись наконец, супермен драный!

Почему-то последний эпитет показался особенно обидным. Я решил не оставаться в долгу и рявкнул максимально оскорбительным тоном первое, что пришло на ум:

— Отвали, железяка бездушная! — хотя и понятия не имел, чем именно это довольно странное «ругательство» должно было задеть моего собеседника.

Однако столь невинная на первый взгляд фраза неожиданно вызвала весьма бурную реакцию. В глазах снова зарябило. Но на этот раз помутнение взора длилось буквально доли секунды. Только успела промелькнуть надпись: «Приказ принят к исполнению. Кибермодуль за номером шесть тысяч пятьсот один, логин „Профессор“ подготовлен к отделению. Начинаю процесс аварийной расстыковки коммуникационных и крепежных разъемов».

Позади меня что-то сначала щелкнуло, потом клацнуло, затем затейливо хрюкнуло. Мгновением позже прямо за спиной раздался оглушительный грохот падения весьма громоздкого предмета. Испуганно вздрогнув, я медленно обернулся. Так и есть: на каменистом полу монументально застыло весьма интересное устройство довольно причудливой конструкции.

«Переносной модуль киберклона! — пронеслось в мозгу. — Так вот кто этот странный собеседник — киберклон! Однако странный какой-то киберклон, эмоциональный. Хотя мне смутно показалось, что такие образчики мне уже попадались, и не раз. Чего же он замолчал? Уж не сломал ли я его? Надо бы спросить…»

— Уважаемый, вы в состоянии говорить?

Микрофон молчал. Вместо ответа, издав негромкое «тссс», из верхней части системного блока кибермодуля выдвинулись объективы голографического проектора и сплющенные усики с набалдашниками панорамных видеокамер на конце. Сбоку раздвинулась диафрагма, открыв доступ к внешнему миру динамикам и микрофону. Через секунду над проектором появилась трехмерная голограмма довольно пожилого человека, судя по всему имевшего при жизни весьма нехилые габариты.

Изображение было сильно искажено, постоянно мерцало и периодически расплывалось, не давая возможности более-менее точно оценить внешность мужчины. Транслирующие устройства явно барахлили и требовали срочного капремонта.

Присмотревшись более внимательно, я понял, в чем причина неполадки. С оборотной стороны корпуса кибермодуля наличествовали многочисленные вмятины и ожоги, очевидно недавнего происхождения. Обоим приданным переносному блоку манипуляторам были нанесены фатальные разрушения, которые ну никак не подлежали ремонту в походных условиях.

Осознав сей факт, я слегка побледнел. В отличие от личностной памяти, фантазия и соображалка исправно работали на полную катушку. Поэтому не составило особого труда представить и в полной мере осознать, что пришлось бы испытать моему хребту, не будь на нем закреплен этот железный ящик с заботливым электронным дядей внутри.

Звукопередающая аппаратура у кибермодуля, судя по всему, работала лучше голографического проектора. Во всяком случае, корявое изображение пропало, а ему на смену пришли возмущенные вопли, усиленные пещерным эхо:

— Ник, ты что, совсем с ума сошел?! Ну разве можно так неаккуратно? У меня и так практически ни один модуль не функционирует исправно. Общий процент поломок давно перевалил за полсотни. А тут еще и ты кантовать меня задумал, остряк!

— Я ж не специально! Откуда мне было знать, что эта штука поймет мои слова буквально? Да и не только слова, она еще и мысли мои сразу же принимает к исполнению! На будущее постараюсь быть повнимательнее…

— Верю. Но мне от этого что-то не легчает…

— Могу я чем-нибудь помочь… э-э-э… вас, кажется, профессором кличут?

— Меня Аркадием Августовичем кличут, умник. Профессор — это моя научная степень и логин киберклономатрицы, в которой я в настоящее время обитаю. Насчет помочь… На левом боку агрегата имеется защелка задней бронированной заслонки. Нажми на нее и сними эту покореженную бронеплиту. Да, чуть не забыл, глядя на твою расстроенную физиономию, — ты же ни черта не помнишь. Можешь пока называть меня Профом и перестань выкать. Мы уже вторые сутки на «ты». Так что выпивка на брудершафт отменяется, а ремонт и лечение начинаются. Кстати, у тебя проблесков личностной памяти так и не наблюдается?

— А что, уже должны появиться сдвиги? — без особого энтузиазма поинтересовался я, с трудом отсоединив бронеплиту. Представшее зрелище громоздящихся друг на друге различных электронных микросхем, тонких механизмов, оптоволоконных мотков и пучков разноцветных лазерных коммуникационных лучей окончательно вогнало меня в ступор. В своей повседневной жизни я вряд ли был гением механики или микроэлектроники. Однако после более детального осмотра все же удалось обнаружить пару основных неполадок, на устранение которых должно было хватить даже моих скромных технических талантов.

На левой боковине вскрытого корпуса был закреплен миниатюрный набор самого разнообразного инструментария практически на все случаи жизни. А на правой явственно выпирали запасные сегменты сборной бронеплиты, точной копии той, которую я только что отсоединил. Поняв без дополнительных разъяснений, на какой именно ремонт рассчитывает киберклон, поплевав на ладони, я принялся за дело.

— Очень надеюсь на это. По крайней мере, шансы у тебя точно есть, — после недолгой паузы прошелестели в ответ динамики.

— А ускорить этот процесс как-нибудь можно? — очередной вопрос я просипел сквозь зубы — нелегко болтать языком, одновременно удерживая во рту пару мини-фонариков. Руки были заняты манипуляциями с крошечной универсальной отверткой и частично отошедшей из материнского слота микросхемой голографической видеокарты. В отличие от меня Профу повезло куда больше: при значительных внешних деформациях корпуса главная внутренняя начинка, состоящая из запаянного в титановую броню собственного блока киберклономатрицы и еще какой-то совершенно незнакомой мне технической хрени, практически не пострадала.

От меня требовалось лишь произвести небольшой, можно даже сказать, косметический ремонт коммуникационного аппаратного обеспечения. Где-то подправить одну мелочь, где-то другую. Плюс ко всему в модуле киберклона я обнаружил компактный мини-арсенал с отсеком глухо упакованной запасной амуниции и модерновой тактической системой наведения. В «джентльменский оружейный набор», наглухо встроенный в корпус, входили: двухсотваттный карманный лазер, совмещенный с газораспылителем-огнеметом, и бесшумно-беспламенный автоматический пистолет довольно замысловатой конструкции.

Вся эта разномастная автоматизированная батарея, установленная в нижней части корпуса, сохранилась в относительной целости. Сей радостный факт омрачался лишь сложностью процесса перезарядки и настройки оружейных систем. Я до крови ободрал руки, пока возился с милитаризированным оснащением Профа. Но в конце концов ремонтные мероприятия благополучно закончились. Кибермодуль снова мог нормально функционировать, однако на всякий случай пришлось запустить программу тестирования.

Со мною же дело обстояло значительно хуже. При внешней целостности организма почему-то пострадали отдельные участки мозга. Тут уж парочкой простых манипуляций явно не обойдешься — рано или поздно придется предпринимать кардинальные и очень рискованные меры. Так что мой последний вопрос был чисто риторическим, ответ я и сам знал не хуже Профа. Но его динамики не замедлили озвучить приговор:

— Можно, конечно, с помощью шоковой терапии.

— А менее радикальный способ?..

— Был в заначке небольшой запас специальных биостимуляторов. Но ты его давеча весь употребил. А времени на долгосрочный реабилитационный период и пересказ былого у нас, к сожалению, нет. Задание надо выполнять. Понимаешь?

— Угу. А поконкретнее можно? — из моих уст прозвучал вопрос с едва заметными льстивыми интонациями.

Очень уж хотелось самую каплю потянуть время, прежде чем профессор успеет детально разъяснить, какие именно «человеколюбивые» рецепты возврата памяти по программе шокотерапии имеются в виду. К моему большому сожалению, дельного повода, чтобы предотвратить предлагаемую добровольно-принудительную экзекуцию, у меня не было.

Снаряжение и оружие кибермодуля приведено в полный порядок, за исключением двух встроенных в корпус манипуляторов. Но тут я был совершенно бессилен. Они, как уже говорилось выше, ремонту в полевых условиях не подлежали. Пришлось отсоединить и выбросить как ненужный хлам. А мне самому более гуманные и действенные способы лечения собственной амнезии в голову не приходили. Поэтому неотвратимо наступала пора перехода к активным действиям.

— Отчего же, можно и поконкретнее. — Проф откашлялся и затянул тоном заслуженного лектора, обретшего после долгого затворничества внимающую аудиторию: — Обычно в таких случаях рекомендуется применение профилактического электрошока или комплексных болевых воздействий на пределе чувствительности в области… — Но продолжить дальше свою садистскую тираду, слава богу, так и не успел.

Со стороны одной из боковых стен пещеры послышался постепенно усиливающийся гул, в сопровождении довольно чувствительной вибрации. Своды пещеры задрожали. Посыпались камни и гигантские сколы сталактитов. Схватив с пола затихший кибермодуль и отложенный в процессе ремонта карабин, я бросился к противоположной стене, судорожно пытаясь закрепить на спине заметно полегчавший металлопластиковый ящик. В конце концов мне удалось буквально на ходу подключить коммуникационные разъемы Профа к своему снаряжению и залечь за ближайшим скальным выступом, удобно пристроив под рукой оружие. Ох, что-то сейчас будет!

И точно. Секунд через пятнадцать гул достиг своего апогея. Противоположная стена задрожала, казалось, что через мгновение камни брызнут во все стороны и в пещеру с душераздирающим ревом вломятся жуткие фантастические чудовища. И они действительно не заставили себя долго ждать.

Сначала почти шестиметровый участок стены покрылся трещинами. Затем пещерную мглу осветила дюжина пучков лазерных лучей, пробившихся из образовавшихся щелей. Как я и ожидал, от совместного действия боевых энергетических резаков и мощного напора извне в ореоле разлетающейся во все стороны каменной крошки образовался пролом. Из его чрева в холл пещеры один за другим стали вползать необычные механизированные монстры на гусеничном ходу.

Как ни странно, вид малогабаритных приземистых самоходок, лихо расчищающих образовавшийся проход сразу шестью разнофункциональными щупальцами, наподобие мифических гигантских спрутов, особого впечатления на меня не произвел. А вот их вполне заурядное пешее сопровождение оказалось с сюрпризом. Следом за машинами в образовавшийся пролом хлынули десятки бородатых пехотинцев в легких гидрокостюмах, с подводными карабинами наперевес, казавшимися точными копиями моего собственного оружия.

Внешность этих людей была настолько знакомой, что меня наконец-таки пробрало. Проф был неправ. Вернее, не совсем прав. Ни пронизывающий страх, ни боль, искусственно вызванная электрошоком, а обычная человеческая злость зачастую является чувством, имеющим собственную, независящую ни от чего память. И одновременно с адреналином на меня нахлынул сумбурный поток воспоминаний…