Глава семнадцатая
Война, длившаяся 1143 года, началась без какого-то реального повода и продолжалась только потому, что две расы не могли общаться друг с другом.
Джо Холдеман. Вечная война
Джантшун — слово-ключ, открывающее потайную комнату в моей памяти. Джантшун инсталлирует поток, лавину, сносящую разум. Джантшун, уничтожающий все излишнее, наносное. Джантшун — мост. Джантшун — программа распаковки.
Я понял все в одно мгновение. В секунду весь поток информации обрушился на меня. Я почувствовал, как мои колени подгибаются и я падаю на пол, медленно отсоединяясь от внешнего мира. Чистое сознание, существующее автономно от жизненного лабиринта. Последнее, что я увидел перед тем, как отключиться, было обеспокоенное лицо Ренаты, склонившееся надо мной.
Имя мое — Скан Джун Таш. То имя, которое дали мне родители при моем рождении. Ларс Русс, так назвался я, когда пришел в мир людей, которые никогда не видели нас. Я не человек. Люди не застали нашу цивилизацию, погибшую за много тысячелетий до выхода человека в космос. Но погибли не все.
Люди именуют нас Предтечами. Мы же звали себя — джантшун.
Джантшун была могущественной цивилизацией, раскинувшейся на несколько галактик. Мы повелевали пространствами, подчинив себе десятки тысяч планет и тысячи звездных систем, входящих в империю Джантшун.
Я увидел наши корабли, мчащиеся сквозь пространство.
Я увидел миллионы сородичей, трудящихся на благо Империи.
Наша Империя процветала. В то время как люди осваивали для себя новые орудия труда, отличные от привычных палок-копалок и палок-сбивалок, в то время как люди боролись за огонь и отвоевывали у диких животных территорию, мы подчиняли себе звезды.
Мы были могущественной цивилизацией, но, как и всякая великая империя, мы имели и свои изъяны. Изъян Джантшун, изъян, который привел Империю к гибели, заключался в расслоении по расам. Единая гуманоидная структура различалась цветом крови. Мы не были в этом оригиналами. Люди, как уже успела заметить моя часть, именуемая Ларс Русс, также подвержены ксенофобии.
Трения между различными нациями и народностями Джантшун были на протяжении всей истории развития нашей цивилизации, но пик безумия наступил тогда, когда Империя возвысилась в галактиках, подчинив себе десятки разумных цивилизаций, в основном негуманоидных.
И началась война. Долгая столетняя война, расколовшая некогда единую Империю на сотни маленьких республик с амбициозными правителями, жаждущими власти, большей власти, чем у них была.
Нас было шесть человек. Вернее, шесть друзей-отцов, которые разработали план возрождения цивилизации. Они предчувствовали, что за расколом вскоре последуют упадок и полное вырождение, которые могут повлечь за собой исчезновение джантшун, как разума. Наши отцы оборудовали сооружение на малой, затерянной планетке, чьи координаты старательно стерли из всех компьютеров и баз данных. Сооружение, представлявшее нечто среднее между мавзолеем и медицинским госпиталем, оборудованным по последнему слову науки и технологий джантшун, было предназначено для поддержки автономного существования шести камер вечного сна, куда каждый из отцов поместил по сыну. Шесть сыновей заснули на долгие годы в шестилетнем возрасте.
Мы должны были проснуться в двух ситуациях. Первая ситуация возникала, если прогнозы наших отцов остались бы неподтвержденными. В таком случае через два поколения нас должны были вернуть к жизни. Вторая ситуация была более призрачной, хотя и более правдоподобной. Наши отцы предполагали, что настанет момент, когда недоразвитые цивилизации, которые только вступили на путь эволюции, смогут достигнуть звезд, наткнутся среди них на планетку-мавзолей, найдут там шесть саркофагов индивидуального вечного сна и пробудят нас к жизни.
Отцы предупредили нас и заложили нам в память знание о расположении генобазы, которая, в случае пробуждения в чужом мире, где забыли о существовании Империи Джантшун, позволит нам воскресить к жизни миллионы индивидуумов джантшун. Безусловно, в месте, которое нам указали отцы, не могли располагаться миллионы спящих гуманоидов; там были лишь генокоды, которые при благоприятной ситуации и соответствующей технологии можно было развить в клоносапиенсов. Армию клонов, способных к самовоспроизведению и дублированию. И планета, где в толще недр содержалась генобиблиотека, называлась Джантраш; у людей эту планету именовали Амбер.
Теперь я понимал, почему Себастьян Гоевин — Лкан Джун Стош — искал союза с электронным президентом Шутовым. Ответ был прост. Чтобы иметь возможность извлечь генобиблиотеку и перенести ее в безопасное место.
Наши отцы надеялись на возрождение Джантшун. Не только одной расы, а всех шести. Поэтому были избраны по одному ребенку от расы.
Нас нашли. Но история развивалась по второму варианту. Цивилизации Джантшун более не существовало. Галактики заселили негуманы, которые поделили между собой все освоенное пространство. Только лишь человечество пыталось отвоевать у негуманов территорию для своего развития.
Планету-мавзолей обнаружила земная дальэкспедиция профессора Бен-Андреева. Чем занималась эта экспедиция и рассчитывала ли она набрести на артефакт инопланетной цивилизации, в котором, к тому же, находились шесть живых представителей, я не знаю. Мне так и не суждено было это узнать.
Назад на Землю экспедиция не вернулась. Вернее, она возвратилась, но не с тем экипажем, с каким отправлялась.
Я помнил все. Мы убили всех членов экспедиции, после того как они разбудили нас и привели на корабль. У нас не было другого выхода. Лишь один — отвоевать себе пространство для развития. Мы могли бы прикинуться безобидными детьми, но нам бы все равно не поверили. Отвезли бы на Землю, поместили бы в закрытый институт и стали бы изучать. Мы же ничем не отличались от людей.
Ни внешним видом, ни скелетной основой, только возможностями, которые намного превосходили возможности землян.
Мы прибыли на Землю инкогнито. Опустили корабль на марсианской базе, вдалеке от поселений, добрались до людей и попросились в общество, сославшись на то, что путешествовали вместе с религиозной общиной, к которой принадлежали. Но потерпели катастрофу. Ничего больше сообщить мы не смогли. Точнее, не захотели. Конечно же, нам поверили. Сложно не поверить шестилетним истощенным детям, которые дрожат от страха и холода. Корабль нашли. Мы умело разрушили его, так что одна часть плана была подтверждена практически. А искать сектантов-переселенцев никто не стал. Легенду мы проработали в совершенстве. На корабле имелась огромная база данных, которую мы изучили, прежде чем сочинить правдоподобную легенду.
С Марса нас перевезли на Землю. На Земле нас поместили в детский дом, где воспитывали до совершеннолетия. Здесь, на маленьком тропическом острове, мы прошли все ступени школы. Отсюда разъехались по институтам.
Мы всегда держали связь друг с другом, продвигаясь по ступенькам карьерной лестницы. Мы были успешными, чрезвычайно удачливыми людьми. И мы знали, что в один день, достигнув вершины властной пирамиды, сможем дотянуться до далекой планеты Джантраш — Амбер и оживить программу Возрождения Предтеч. Мы достигли вершины, мы дотянулись до Амбера, но Амбер пытался отделиться; тогда Себастьян Гоевин — имя земное — предложил гениальный долгоиграющий план.
И началась игра. Сперва подготовка. Образование секты «первоземельцев», во главе которой встал Джамаль Иль Басси, один из нас, из Предтеч. На очередных выборах на пост Президента Земли был выбран Схай Сурендранатх, второй из нашей шестерки. Я возглавил службу контрразведки под именем Ларс Русс. Себастьян Гоевин — влиятельный бизнесмен, глава самой крупной виртуальной компании Земли, глава Совета Директоров Торговой Палаты и вице-спикер Парламента. Остальные до вершины добраться не сумели. Один погиб еще в детском доме, другой умер позже. До финиша программы дошли только мы.
Когда почва была готова, на Земле царила смута; планету раздирали на части мелкие локальные войны, теракты «первоземельцев». Настала пора вбросить на растерзание джокер. Этим джокером вызвался стать я. Мои возможности Предтечи, необычайные для человека, стали сладкой приманкой для противоборствующих структур. Тогда и родилась легенда, прописанная до мельчайших подробностей, — сверхлюди, программа «Идеал». Все это служило одной цели — напустить туману, отвлечь землян, чтобы они не заметили, как у них под носом создается армия клонов, армия Предтеч, направленная на возрождение Империи Джантшун.
Все воплотилось.
Я увидел свое место. Я должен был вспомнить все, услышав слово-ключ. Я услышал его и понял, что Себастьян Гоевин возглавил армию клонов. В то время как я должен был продолжать политику непротивления на Земле, а Джамаль должен был подготовить поддержку нашей политики исламским миром. Я все понял.
Но что-то изменилось во мне.
За время пока я был джокером, я стал больше человеком, чем джантшуном. Мне стали близки человеческие ценности, как и Схаю Сурендранатху. Только он уже был мертв, а я живой. И я знал, как защитить Землю, Ренату и Марка от владычества Предтеч, где людям могла быть отведена только одна роль — рабов.
Я очнулся. Я вновь ощутил себя, но так и не смог в первую минуту осознать: кто я теперь? Скан Джун Таш или Ларс Русс. Я не стал открывать глаза, пытаясь окончательно определиться. Так я пролежал минут пять без движения, лишь слыша неторопливую беседу Крысобоя и Музыкантской, которая сводилась к зрительному определению моего нынешнего состояния. Мне стало ясно, что я все-таки больше Ларс Русс, нежели Скан Джун Таш. И я почувствовал, что идея, которая сподвигла Скан Джун Таша на перевоплощение в Ларса Русса, стала мне абсолютно противна. Я перестал быть джантшуном. Я все-таки стал человеком, в душе которого хранилась частичка джантшуна, которая не стремится к возрождению себе подобных, а мечтает об ассимиляции с человечеством. Я понял, что заблуждался ранее, и почувствовал стремление помешать Себастьяну Гоевину.
Я открыл глаза. Защипало, словно я не пользовался ими лет двести, как минимум.
Тут же надо мной склонился Марк. А из-за его плеча выглядывала Рената.
— Ну, наконец-то, я уж думал, что эта сволочь тебя угробила, — затараторил Марк. — Я думал, он какой-нибудь психомеханизм включил на уничтожение.
Крысобой попытался меня поднять, но я отпихнул его и встал сам.
— В порядке.
Я посмотрел на Крысобоя новым взглядом, и Марк, почувствовав в моем взоре что-то чужое, отвернулся, чтобы подобрать оружие.
Я покосился на тусклую видеопанель и спросил:
— Он самотключился?
— Через минуту после того, как ты грохнулся, — ответила Рената.
— Мне есть что вам сообщить, — сказал я.
Марк сел на стул. Рената вспрыгнула на стол. Приготовились слушать.
— Война началась. Я не знаю, в курсе ли наши силовики, но Земле, Земной Федерации, равно как и всей разумной Галактике угрожает опасность. Смертельная опасность. Мир уже никогда не будет прежним.
— Кто угрожает? Говори толком! — в голосе Крысобоя лязгнул металл.
— Ты что-нибудь знаешь о Предтечах? — спросил я. Тут я вспомнил, что однажды уже спрашивал об этом.
— Да ничего толком. Праразум. Цивилизация, давно исчезнувшая. На некоторых планетах были найдены артефакты. Кстати, по-моему, на Земле в Музее Мира хранится один из таких артефактов, — отозвался Марк.
— Я видела его, — поддержала Крысобоя Рената. — Мощная такая штуковина, как черный ящик. Метров пять в вышину.
— Я еще слышал, что Предтечи были гуманоидами, — внезапно сказал Марк, потом неуверенно добавил: — Вроде есть такая версия.
Я усмехнулся:
— Есть. Армия клонов начала или скоро начнет вторжение на территорию Земной Федерации. И это клоны Предтеч. Их ведет Предтеча. Ему двести восемьдесят тысяч лет.
— Ты что, охренел, Русс? — насмешливо уставился на меня Марк.
— Совсем нет, Марк. Это Гоевин.
— Ты точно сбрендил, — вынес решение Крысобой.
— Есть еще одно, что мне удалось обнаружить за узелком в памяти. Не было никакого проекта «Идеал», — сказав это, я внимательно посмотрел на Ренату. — Никто никогда не создавал идеальных солдат путем генетических вмешательств. Такие проекты раньше были, но все провалились. Я не Идеал. Я один из Предтеч.
Мои слова были восприняты как шутка. Крысобой рассмеялся как-то натужно. Рената улыбнулась. Но улыбка была неуверенной и вскоре сменилась пасмурностью.
Вопросов не возникло, и я стал рассказывать сам. Шаг за шагом. Слово за слово. Все, что мне удалось вспомнить. Историю великой цивилизации, которая самопоглотила себя, оставив лишь жалкие артефакты — воспоминания, обломки некогда великой Империи.
Я наблюдал, будто считывал информацию с лиц друзей. Я пытался понять, как они реагируют на мои слова, но их лица оставались непроницаемыми.
Я замолчал, когда колодец моих сведений оказался вычерпан.
— Улет! — подвел итог Крысобой.
— Что дальше? — спросила Рената.
— Дальше… Я хочу попытаться остановить Гоевина. Мне нужно знать: вы со мной?
— А ты уверен, что ты это ты? Что твои нынешние действия не запрограммированы Гоевином? Что твое желание прищемить Гоевину хвост не приведет в результате к развалу всех возможностей Земли на сопротивление? Ты уверен, что ты перестал быть Предтечей? Ты уверен, что ты выбрал путь Ларса Русса, а не Скан Хун Как Его Там? — забросал меня вопросами Крысобой.
— Уверен, — твердо ответил я.
— А я нет!.. — сказал Марк. — Но я рискну. В конце концов, кто не рискует, тот не находит свою звезду. Командуй, Ларс Русс!
Я повернулся лицом к пульту управления, вмонтированному в рабочий стол, согнал со стола Ренату и удобно устроился в кресле, которое раньше занимал гоевинский клон, может, и сам Гоевин. Этот пульт был знаком мне. Точно такой же находился на моем рабочем столе, столе главы Внутренней Разведки Земли. С этого пульта можно было связаться со всеми силовиками, но я выбрал Леопольда Груфмана. Нажал кнопку вызова. Через минуту на видеопанели нарисовалось лицо шефа СБЗ.
— Груфман, — позвал я, — похоже, Гоевин переиграл нас всех.
— С возвращением, Ларс Русс, — поздравил меня безопасник. — Я думал, что ты последуешь за Гоевином.
— С какой радости? — удивился я. — Он мне не сват, не брат. Я сам выбираю свою дорогу, и путь Себа мне неприемлем.
— Ты в курсе того, что сейчас происходит? — ошеломленно спросил Груфман и только теперь заметил тела на полу. — Кого это ты уже успел прикончить?
— Никого я не убивал, — откликнулся я. — Здесь лежит Схай Сурендранатх — Президент Земли, а второй — клон Гоевина. Он и пристрелил Схая. Практически, у меня на глазах.
— Значит, вот где скрывался Схай. Гоевин уверял меня, что он его не видел. Зачем он убил его?
— Я думаю, что скоро ты все узнаешь, — пообещал я.
— На Земле царят беспорядки. Безопасники не справляются. Полиция бессильна. Погромы. Мятежи. Сейчас бы власть Президента очень пригодилась, чтобы всю эту ситуацию оседлать и скрутить, но пока мы будем проводить новые выборы, время будет упущено. К тому же я до сих пор ничего не знаю о планах Гоевина.
— А ты уже отказался от идеи Империи? — спросил я.
Груфман нахмурился:
— Эта идея ни к чему хорошему не привела. Я увидел это сегодня утром, когда два каких-то маньяка взорвали небоскреб в Японии.
— И при чем тут Империя?
— В Империи будут недовольные, больше чем при демократии. А кто властен отвечать за миллиарды людей? Ты? Я? Империя либо приведет к революции, когда какие-нибудь коммунисты наконец сплотятся, либо в итоге ввергнет Землю в анархию. В хаос. Но сейчас нам нужен один человек, который сможет взять на себя всю ответственность за планету, по крайней мере, пока не выберут нового Президента.
— Значит, не будет Империи.
— Не будет. Империя интересовала Гоевина. Его идея. Но, похоже, он водил всех нас за нос. Я бы многое отдал, чтобы узнать, что он задумал в итоге?
— Скоро узнаешь, — пообещал я.
Мои слова оказались пророческими.
Леопольд Груфман отклонился от экрана, его лицо растворилось где-то за видеопанелью. Послышалось какое-то бурчание. Но слов не разобрать.
— Началось, — пробормотал Крысобой.
Я тоже почувствовал, что происходит что-то переломное.
Когда на экране вновь появилось изображение, лицо Груфмана напоминало больничную простыню.
— Только что передали, — траурным тоном сказал он. — Наше пограничье с рииегами, кольцо Нарнии, уничтожено мощным единым натиском. Последнее сообщение, посланное нашей станцией, состояло в следующем: «Космическая армада, корабли непонятной конструкции, они ударяют…» Наши автоматические станции известили нас о том, что армада продвигается по планетам Земной Федерации, как вирус. Это вторжение.
— Это Гоевин, — сказал я. — Тебе нужно кое-что знать о нем, обо мне. И обо всем этом вторжении.
Я рассказал Груфману все. Выложил ему всю информацию, которой обладал. О Предтечах, о Гоевине, о генобиблиотеке и о своем происхождении.
Леопольд окинул меня цепким, неприятным взглядом и отключился.
— Все. Теперь ссылка лет на двести, — мрачно заметил Крысобой.
— Зачем ты ему сообщил? — удивилась Рената.
— Он мог, так или иначе, выяснить это. Гоевин подлянку подкинул бы или что-нибудь еще. А так я все карты показал сразу. Мне скрывать нечего, — ответил я.
Рената подошла к окну и, раздвинув планки жалюзи, осторожно выглянула на улицу.
— Нас окружили. Думаю, скоро штурмовать начнут.
— Отстреливаться будем? — спросил Крысобой.
— Не добровольно же с жизнью расставаться, — ответил я. — Долго я в отключке пролежал?
— Минут двадцать, — отозвалась Рената.
— А кажется, что вечность.
Видеопанель зажглась, явив в центре озабоченное лицо Леопольда Груфмана. По бокам физиономию Груфмана усоседили маленькие квадратики с транслируемыми лицами верхушки власти. Я узнал практически всех. Многих только видел, но не знал имен. Всего человек двадцать, включая Криса Йохансона.
— На сегодняшний момент мы единственные, у кого сохранилась власть, — сообщил Груфман. — Думаю, что у тебя тоже есть власть. Если бы ты связался со своим замом, он бы сообщил тебе, что никто тебя не отстранял от Комитета Внешней Разведки Земли. Соответственно, ты также имеешь право на голос.
Я заметил в правом верхнем углу, четвертом сверху, физиономию своего зама. Он увидел, что его узнали, и подмигнул мне.
— Но я провел совещание, короткое совещание без тебя. Я сообщил всю информацию, которую узнал от тебя. И предложил Совету Земной Федерации единственно верное решение в сложившейся ситуации.
Груфман выдержал драматическую паузу и продолжил:
— Давным-давно в Древнем Риме…
«Все, — подумал я. — Пошел сказки плести».
— …был обычай. В Римской республике, когда начиналась война, избирался Сенатом один человек, которому доверяли всю безграничность полномочий над государством. Он мог карать и миловать. Не спрашивая ни у кого разрешения, ни у Сената, ни у народа, принимать решения по тому или иному вопросу. Он избирался на короткий срок, обычно двенадцать месяцев. Римляне почитали эту цифру. За это время он должен был решить проблемы государства, а потом добровольно сложить с себя титул. Такого человека называли диктатор.
— И что, складывали?.. — усмехнулся я.
— Представь себе, да, — подтвердил Груфман. — Был один, кто не сложил, но это отдельная история. Потом можешь по сети пробить. Сулла. Суть не в этом. Мы решили воспользоваться благоприятным опытом и избрать диктатора на время. Он должен будет решить проблему с вторжением армии клонов. Армии Предтеч. Ты согласен с таким решением?
— Дельно, — одобрил я.
— Мы избрали диктатора Земной Федерации. Этим диктатором избран ты, — холодно объявил Груфман.
— За что такая честь? — спросил я. Я был готов к этому. Как только Груфман начал углубляться в дебри истории, я сразу угадал, куда он клонит.
— Ты тоже Предтеча, если не врешь.
— А если вру? — парировал я.
— ДНК развернем, посмотрим. Крис, справишься? — Груфман скосил глаза куда-то в сторону.
На моем экране Крис Йохансон кивнул:
— У нас есть ДНК Предтеч. Даже была программа по клонированию. Помимо планеты-мавзолея, где спали вы, были в свое время обнаружены еще два таких же сооружения, по крайней мере, похожих. Они поступили в распоряжение Отдела Новых Технологий. Все строго засекречено. Гоевин ничего не знал. Люди, находившиеся в камерах сна, не выдержали времени. Оказались мертвы. Не люди, конечно, а Предтечи…
— Джантшун, — оборвал я Йохансона.
— Что? Простите, — не понял он.
— Джантшун. Самоназвание цивилизации Предтеч, как и одного индивидуума, — разъяснил я. — Продолжай.
— Программа клонирования была закрыта, но образцы остались. Так что нам есть с чем сравнить.
— Решение принято, потому что ты хорошо знаешь Гоевина, — продолжил Груфман. — Ты Предтеча, стало быть, можешь угадать психологию Предтеч, будем называть их так, все-таки привычнее. А о твоих деловых качествах всем известно и без новых подробностей. К тому же, на мой взгляд и, я думаю, что коллеги меня поддержат, ты единственный, кто способен воспользоваться своими диктаторскими полномочиями, а потом вернуть их. И решить проблему сможешь только ты. Решение принято. Ты согласен?
Я посмотрел на Марка. Он улыбался. На Ренату. Она хмурилась. И я сказал:
— Да.