Книга: Рожден быть опасным
Назад: Глава одиннадцатая
Дальше: Глава тринадцатая

Глава двенадцатая

Зеркало поворачивается снова и показывает, что человек, который, как я думал, страстно идет к своей цели, превратил свою страсть в привычку. Его привычки в высшей степени бессмысленны. В то время как те действия, которые я определил как бессмысленные, оказываются направленными к достижению демонической цели.
Сэмюель Дилени. Нова
Перелет с базы Торговой Палаты к Новому Амберу занял полтора часа. Во время пульсации мы сидели в креслах на капитанской палубе. Ни с кем не разговаривали. Никто не пытался говорить с нами. Нас просто не замечали.
Когда корабль вышел на орбиту Амбера и стал заходить в атмосферу, снижаясь к континенту повстанцев, он был атакован двумя легкими штурмовиками Земной Федерации.
— Сопляки за штурвалом! — произнес капитан и выругался: — Ишамах рушмайзол!!
— Ты чего-нибудь понял? — спросил я Крысобоя.
Тот покачал головой.
— Капитан сравнил пилотов штурмовиков с… как бы это помягче сказать… навозом ослов без мужского достоинства, — перевела с ехидной улыбкой на устах Рената.
— С какого это?.. — поинтересовался Марк.
— С илойского наречия.
Капитан нервно расхаживал по палубе, наблюдая, как приближаются штурмовики.
— Отправьте им опознавательные знаки Торговой Палаты, — приказал капитан.
— Уже исполнено, — отозвался один из операторов. — Но они игнорируют наши позывные.
— Шармуршах, что удумали эти идиоты?
— Поступает сигнал. Видео, — оповестил капитана другой оператор.
— Выведите изображение на экран, — потребовал командир звездолета.
Экран — трехметровый в высоту и десятиметровый в ширину (по моим скромным прикидкам) — залился светом, и из пустоты проступила кабина штурмовика и лицо пилота, затянутое стальной маской.
— Что происходит? — вопросил у безликого пилота капитан корабля.
— Вы входите на территорию мятежного континента. Вы будете атакованы.
— На каком основании? Мы имеем право торговли с Независимым Амбером. Это разрешение заверено Правительством Земли.
— Вы торгуете с врагом, — упрямо повторил пилот.
— Мы имеем право торговать с кем хотим и не будем отдавать отчет никому! — возмутился капитан.
— Тогда мы уничтожим вас, как только вы попытаетесь войти в атмосферу, — пригрозил пилот.
— Вы не имеете права! — грозно проревел капитан. — Торговая Палата независима и имеет право торговать с кем хочет! Вы будете отвечать…
— Не бойся, старик, ответим. А пока временно считайте нас невменяемыми!
Пилот рассмеялся капитану в лицо и отключился.
— Выведите изображение «вне» на экран. Включить силовое поле. Приготовить орудия к бою, — отдавал приказы капитан.
Экран вновь зажегся, но на этот раз показывал холодное черное поле космоса, истыканное белыми точками звезд. На корабль, как мухи на сладкое, заходили два штурмовика.
— Камикадзе! — оценил штурмовиков Крысобой. — Надоело им, что Земля не решается воевать до конца, вот и сходят с ума потихоньку. Думают, если сами пару торговых кораблей собьют, то война быстрее кончится. А потом под суд. Жертвенники.
— Идиоты! — дала свою оценку Рената.
Штурмовиков сбили на подходе импульсным потоком. Они вспыхнули и устремились к планете, сгорая в атмосфере.
— Отключить силовой щит. Приготовиться к посадке. Подготовить ноту протеста Правительству Земной Федерации. Сопроводите протест файлами с бортовой записью инцидента! — приказал капитан и облегченно погрузился в анатомическое кресло.
Вплоть до самой поверхности спускались спокойно. Без приключений, скучно и обыденно. Никакого адреналина. Никакой романтики. Хотя пилоты вели корабль плавно и ровно, Ренату замутило. Она побледнела и стала шарить рукой по спинке кресла.
— Пакет находится на подлокотнике. Нажмите кнопку, — посоветовал капитан, даже не глянув в нашу сторону.
Рената справилась с механизмом, выхватила из тайного кармана сверток и уткнулась в него, точно в плечо любимого человека после непереносимой потери. Вскоре донеслись утробные малоприятные звуки.
Я отвернулся.
— Дайте панораму Амбера. Вид на материки, — потребовал капитан и покосился на меня. — Думаю, это вы еще не видели.
Я поблагодарил командира звездолета поклоном и уставился на экран. Вид, который мне открылся, поражал воображение. Я мало путешествовал — на своей активной памяти могу припомнить только два дальних перелета, и оба в отрыве от иллюминаторов, поэтому наблюдал подобную панораму впервые.
Крысобой равнодушно скользнул взглядом по экрану и закрыл глаза. А я любовался.

 

В столице Независимого Амбера — Локки-сити — на летном поле космодрома «Независимость» нас встречала правительственная делегация. Человек сорок с флагами и оркестром. Весь космодром заняли колесные автомобили. Почетных гостей и правительственные делегации было не принято принимать на воздушном транспорте. Так уже повелось. Это мне растолковал Крысобой.
Мы покинули корабль. Под звуки какого-то бравого и незнакомого марша. Первыми спустились четыре человека в штатском из боевой обоймы. Наши телохранители, которых я мечтал оставить на корабле… Так настоял капитан (после пятнадцати минут препирательств он даже пригрозил, что в случае нашего отказа поднимет корабль на орбиту и не выпустит нас на поверхность Амбера). Потом сошли мы.
Я первым ступил на мятежный материк и заметил красное пятнышко, бликнувшее мне в глаза. Реакция спасла меня. Не мешкая, я рухнул на космобетон, увертываясь от пули, несущейся мне в голову. Позади меня раздался хрип. Я резко обернулся и обнаружил заваливающегося на космобетон Крысобоя с дыркой в груди. На мантию толчками выплескивалась кровь. Лицо Марка побледнело, он почувствовал приближающуюся смерть. Я ринулся к нему, улавливая в воздухе мерцание красной сетки прицеливания.
«Сейчас начнется», — мелькнула мысль.
Заухали далекие выстрелы. Пули заколотили в борт трапа, который прикрыл меня и Марка. Я зашарил глазами и наткнулся на Ренату. Она лежала за Марком и, судя по резким движениям хищницы, ищущей источник опасности, оставалась невредимой.
Я заполз на Марка и стал ощупывать рану. Пуля угодила в область сердца, но, судя по тому, что он еще дышал и даже мог натужно улыбаться, сердце не задела. Его нужно было срочно госпитализировать и спасать. Я ничем помочь Марку не мог.
Душу затопила злость. На себя, что уклонился от пули, которая угодила в Крысобоя, на правительство этих чертовых повстанцев, которое не смогло обеспечить должную безопасность, на шизанутых телохранителей, не заметивших убийцу, и, в конце концов, на стрелявшего. Я извлек из кобуры «Штрих» — в профессиональных кругах это оружие окрестили «Аргумент». Тому, что я знаю это, я уже не удивился. Запас удивления иссяк.
Осторожно выглянув из-за борта, я обнаружил, что, во-первых, стрельба не прекратилась, а во-вторых, что на летном поле цветет паника и уже плодоносит. Хладнокровный убийца собирал ее плоды из укрытия. Судя по тому, откуда неслись пули, снайпер укрылся в одном из кораблей, стоящих на летном поле. От опустившегося звездолета Торговой Палаты корабль-убежище находился на изрядном расстоянии, с которого не каждый боец рискнет вести огонь. Но даже расстояние не могло служить аргументом в разгильдяйстве повстанцев. Неужели они не осмотрели корабль перед нашим прибытием? Наверняка осмотрели. И даже, судя по неясным теням, лежащим у трапа убежища, выставили посты. Все по инструкции. Тогда где же прятался снайпер? Думаю, этот факт узнать нам уже не доведется.
Черные точки на небе я заметил сразу. Штурмовики — определил я. Они заходили на траекторию атаки. Два стремительных светящихся луча протянулись к кораблю-убежищу, и он разорвался с грохотом, разбрасывая осколки во все стороны.
— Повстанцы церем… ониться… не с… тали, — прошептал Крысобой.
Слова давались ему с трудом. Но в глазах его читалась радость.
— Молчи, — потребовал я. — Тебе нельзя говорить.
Я не хотел потерять друга. Единственного друга.
Я выскочил из-за укрытия и заозирался по сторонам.
На летном поле поселилась суматоха. Носились люди. Сновали багажные кары. Кто-то кричал. Кто-то стрелял в воздух. И тела, неподвижные тела, оставшиеся на космобетоне. От здания космовокзала к нашему кораблю неслись три скутера «скорой помощи». Один скутер нашел место и опустился на чистый участок космобетона. Два других зависли над телами. Раскрылись дверцы, и из висящих в воздухе машин стали выпрыгивать люди в белых халатах.
— Эй!!! — заорал я, размахивая руками. — Сюда!!! Скорее, раненый!!!
Откликнулись.
Два доктора устремились ко мне. Один из них сжимал в руках что-то, похожее очертаниями на сложенные вчетверо носилки. Другой нес чемоданчик, помеченный красным крестом.
Они подлетели ко мне и вознамерились уложить меня наземь. Я грубо оттолкнул их и указал на Крысобоя:
— Не меня!!! Его!!!
Марка бегло осмотрели. Вкололи что-то бесцветное и уложили на развернутые носилки. Врач поколдовал над пультом управления. Носилки воспарили и самостоятельно поплыли к скутеру.
Из корабля Торговой Палаты выглянул капитан в сопровождении остатков боевой группы.
Рената, вскочив на ноги, накинулась на командира звездолета.
— Почему вы не открыли огонь?!
— Не имел права! — холодно отчеканил он.
Врачи направились к скутеру, намереваясь отбыть. Из правительственного лимузина показались остатки встречающей делегации.
— Куда вы его повезли?!! — проорал я врачам.
— В центральный госпиталь!! Срочно нужно резать!!! — кровожадно оскалился один из врачей.
Кто этот человек, я так и не понял. Они не обернулись.
— Румат, следуйте с врачами в госпиталь. Контролируйте ситуацию. Докладывайте каждые десять минут состояние гостя, — приказал самый старый и самый представительный человек из делегации подвижному худощавому мужчине с бесцветной внешностью.
«Почему все чиновники бесцветны?» — мелькнула мысль Названный Руматом, поспешил за врачами, которые забирались в скутер. Он вскарабкался за ними, и скутер отчалил, резко набрав высоту.
— Мы приносим свои извинения… — начал было расшаркиваться глава встречающей делегации.
— Да засунь ты свои извинения! — в сердцах ругнулся я, осматривая поле боя.
Все наши телохранители полегли возле корабля. Ни один не остался жив.
— Я вынужден буду доложить в Торговую Палату о произошедшем, — успокоившись, заявил я. — Думаю, Торговая Палата будет настаивать на собственном расследовании покушения на своих послов.
Если Крысобой умрет, я собственноручно передушу всю местную правящую верхушку, даже регулярные войска не спасут. Я устрою им Независимость.

 

Я наотрез отказался проследовать в резиденцию президента Независимого Амбера Игоря Шутова. Рената поддержала меня, закатив скандал на летном поле, по силе равный извержению вулкана Кракатау. Встречающей делегации, прореженной неведомым снайпером, пришлось смириться с нашими требованиями. А мы изъявили настойчивое желание, выраженное в форме приказа, отправиться в госпиталь, куда увезли Марка.
Перед нашим отъездом с корабля Торговой Палаты спустился капитан в сопровождении четырех телохранителей из числа боевого комплекта. Телохранители озирались по сторонам, точно затравленные волки, чующие приближение охотников, и шарили дулами автоматов по периметру.
Капитан приблизился ко мне.
— Я сообщил обо всем случившемся в Торговую Палату. На Независимый Амбер наложены санкции. Торговая Палата объявила блокаду. И срочно отзывает все свои корабли, которые находятся на территории Независимого Амбера.
— Я не могу уехать, — ледяным тоном сказал я. — Здесь друг. Не могу его оставить.
— У меня приказ, — возразил капитан.
— Я не могу. Я же сказал. Я должен забрать Крысобоя, и…
Я не мог ему все объяснить. Не мог сформулировать, чтобы он понял.
— А я не могу ослушаться приказа, господин Русс, — заявил капитан.
— Откуда вам известно, как меня зовут? — удивился я.
— Торговая Палата знает ваше имя. Но Торговая Палата не зависит от Земной Федерации. Поэтому мы не делимся информацией и не выдаем разыскиваемых людей, — объяснил командир звездолета.
— Капитан, вы не могли бы подождать завер…
— Не могу. Приказ есть приказ, — отрезал капитан.
— Тогда идите вы к черту. Вместе со своим кораблем и Торговой Палатой, — в сердцах огрызнулся я.
— Я не вправе ослушаться приказа, но могу подождать вас на орбите двое суток. Через двое суток я вышлю за вами бот. Бот опустится на космодром в это же время спустя сорок восемь часов и прождет вас два часа. Извольте не опаздывать.
— Придем вовремя, — пообещал я и поблагодарил капитана.
Он развернулся и поднялся на борт корабля.
Я поспешил к лимузину, который ждал только меня. Рената, развалившись на диване, потягивала коктейль, поданный секретарем, приставленным к нам по приказу местного президента. Я захлопнул за собой дверцу. Лимузин тронулся с места и стал набирать скорость. Секретарь засуетился. Смазливый, чересчур сладенький мальчик. Не удивлюсь, если он еще и гомосексуалист. Он предлагал мне напитки из бара, старался угодить. Я выбрал только темное пиво и «Амберскую Золотую» сигару.
До госпиталя мы добрались за каких-то десять минут. На дорогах царили пробки. Колесный транспорт был в почете, как и воздушный. Я выглянул в окно и обнаружил, что небо заполонено скутерами, флаерами, спортингами. В городе не хватало транспорта.
Госпиталь стоял на окраине столицы. Локки-сити — огромный город. И требовал большой больницы, но то, что я увидел, превосходило все мои ожидания раз в двадцать. Огромное яйцеобразное здание, состоящее из отдельных ячеек, занимало пространство, соразмерное с целым маленьким городком на Земле, что-то типа Пушкина или Бартера на Омеге-16. Я что, был на Омеге-16? Кажется, это закрытый город. Там создается что-то, связанное с планеторазрушающим оружием.
Лимузин подкатил к гигантскому яйцу, въехал на платформу, и мотор смолк. Тотчас платформа провалилась вниз, и мы оказались на парковочной площадке, протянувшейся под зданием госпиталя. Такого количества колесного транспорта я не видел за всю жизнь. Разнообразные марки — от устаревшей «рено» до новомодного ретро «Мерседес-Антилопа». Длинные ряды, между которыми сохранялось незанятое пространство. Платформа протянула нас на свободную площадку и выгрузила, после чего возвратилась на поверхность.
Я открыл дверцу и выбрался наружу. Удушливый запах. Похоже, здесь, в подвальных помещениях, мало заботились о свежем воздухе. Я осмотрелся и присвистнул.
— И как мы попадем на первый этаж? До ближайшего лифта небось километров пять, — поделился я соображением с Ренатой и секретарем, который поглядывал на меня с подозрением.
Хлопнули передние дверцы, и из лимузина выбрался Главный, отвечавший за нашу делегацию; вслед за ним вылез его секретарь.
— Мы должны были поехать к президенту. Он ждет, — ворчал Главный.
— Подождет, — равнодушно отозвался я.
Я беспокоился за Марка. Я видел его рану. Она оставляла мало надежд. Пуля прошла очень близко от сердца. Крысобой потерял чересчур много крови. Я опасался, что он умрет. Точно ребенок, страшащийся смерти родителей, я не хотел его гибели. Он стал для меня другом. И я должен быть рядом.
Главный оплатил парковку кредиткой, помеченной изображениями правительственного штандарта и герба Независимого Амбера. Кредитку он погрузил в ребро бетонного блока, который я сперва принял за опорный столб. И только сейчас я сообразил, что, помимо кредитоприемника, квадратная колонна еще выполняла функции пульта управления. В стоимость парковки включалась доставка пассажиров на требуемые этажи.
— Надеюсь, палату Крысобоя охраняют? — осведомился я.
— Весь этаж под охраной, — ответил Главный.
За нами прибыла кабина, похожая на таксофлаер, только без опознавательных знаков. Кабина не опустилась на асфальт, а зависла над ним, приветливо распахнув дверцы. Мы зашли внутрь, и кабина понеслась вдоль бесконечно длинных рядов машин. Она доставила нас к лифтовому комплексу, где выпустила наружу.
Палата Крысобоя располагалась на двенадцатом этаже. Лифт домчал нас в две минуты. Возле лифта нас встретили два вооруженных автоматами солдата. Они преградили нам дорогу и потребовали предъявить документы. Главный показал им какие-то корочки, и они, казалось, остались удовлетворенными, но меня захотели обыскать. Я почувствовал прилив злости и выхватил из-за пояса «Аргумент». «Аргумент» подействовал. Схватив солдата за грудки, я приставил дуло пистолета-автомата к его голове и зашептал, выплевывая слова как пули:
— Я — неприкосновенное лицо!
Крысобой был где-то рядом. Он находился на грани между жизнью и смертью, а какие-то служаки встали у меня на пути. Я чувствовал, как плывет крыша и норовит ускользнуть в бессознательное, превращая меня в берсерка — воина, одержимого неистовством.
Второго солдата, направившего на меня дуло автомата, колотила нервная дрожь.
— Успокойтесь. Успокойтесь… — суетился где-то поблизости Главный.
— Я хочу, чтобы ты уяснил, что у меня есть два «Аргумента», пистолет и десяток боевых гранат, и все на мне. Я ходячий арсенал и разоружаться не намерен. Мой друг лежит там, и я к нему пройду. Ты меня пропустишь добровольно или я пройду по тебе.
Отшвырнув от себя солдатика, я убрал «Аргумент» и неспешно пошел по коридору, чувствуя, как автоматное дуло морозит мне затылок.
— Ты чего взбеленился? — поинтересовалась Рената, догнав меня.
— Где были эти солдатики, такие придирчивые, когда мы по трапу спускались? — зло спросил я.
Смягчившись, — в конце концов, Рената ни в чем не виновата, — я добавил:
— Нехорошее что-то ощущаю.
Чутье в который раз не подвело.
Возле палаты Марка сидели два солдата. Издалека казалось, будто они спали, сложив оружие на коленях и чуть опустив головы, но, приглядевшись, я обнаружил, что они не дышат. Бездвижные тела. Я убыстрил шаг. Склонившись к солдату, я коснулся шеи. Пульса не было. Выхватив «Аргумент», я оттолкнулся от противоположной стены и, высадив дверь, влетел в палату. Палата была пуста. В ней никого не было. Только тело, лежащее под простынями, и дырки от вошедших пуль. Простыни оказались пропитаны кровью.
— Суки!.. — взревел я.
Позади меня с «Аргументом» на изготовку в палату заглянула Рената.
Я сдернул простыни с тела. От души отлегло. Не Крысобой. Какой-то неизвестный, дряхлый, сморщенный, как гриб, мужичок.
Я коснулся рукой ран. Теплые.
— Убийца в здании.
Я выскочил в коридор, сбивая с ног Главного.
— Где Крысобой? — заорал я на поднимавшегося старика.
— В безопасности, — пропищал он.
— Где ваша хваленая охрана?! Кто пытается нас убить?! — засыпал я Главного вопросами. Он даже не пытался отвечать.
От лифтов к нам спешили солдаты.
— Шум слышали?! — спросил я.
— Ничего.
— Олухи. Трех человек убили рядом с вами, а вы даже задницы оторвать не удосужились.
— Наш пост возле лифта…
— Показывай, где Крысобой.
Главный опомнился, выхватил у солдата рацию и стал передавать в эфир приказы:
— Перекройте все выходы. На двенадцатом этаже совершено убийство. Прочешите госпиталь!
Сунув рацию в карман плаща, Главный направился в палату к трупу. Мы с Ренатой последовали за ним. Миновав кровать (на нее он даже не взглянул), Главный подошел к окну. Что он делал возле окна, я не видел. Но через минуту он раскрыл дверцы шкафа, втиснутого между двух оконных проемов, зашел внутрь, высунулся и жестом пригласил нас зайти.
Я вошел и встал рядом. Рената присоединилась к нам. Главный захлопнул створки изнутри, запер их на какой-то запор и дернул за вешалку.
— Все гениальное просто, — заявил Главный. Шкаф медленно стал двигаться вниз.
— В палате вашего товарища неотлучно находится несколько человек. Не бойтесь, убийцу поймают. Он не сможет уйти. Все перекрыто, — рассуждал Главный.
— Надеюсь, — буркнул я.
Шкаф остановился. Главный отпер дверцы, мы вышли в другую палату, похожую на ту, где было совершено преступление, только заполненную людьми. Два солдата сидели возле кровати. При виде Главного они вскочили и вытянулись по стойке «смирно». Врач колдовал над аппаратом, от которого к Марку, улыбающемуся Марку, ползли провода. Провода впивались в тело Крысобоя, но не причиняли ему боли.
— Порядок, шеф, — приветствовал меня Крысобой (как мы и договаривались, он не называл меня по имени). — Меня уже подлатали. Говорят, денек проведу здесь, и полный ажур.
— Вы слышали наверху шум? — поинтересовался Главный.
— Никак, нет, — отрапортовали солдаты.
В кармане Главного запищала рация. Он вытащил ее, поднес к уху и молча выслушал сообщение.
— Выходы блокированы. Прочесывается территория. Парковка чиста, — проговорил он.
— Может, соизволите объяснить, что здесь творится? Кто пытается нас убить? — насел я на Главного.
— Я не обладаю такими полномочиями, — ответил Главный.
— А кто обладает?
— Думаю, президент.
— Тогда везите нас к нему. Только когда Крысобой будет готов к транспортировке. Мы его в этом гадюшнике не оставим, — заявил я. — И запомните, не знаю, как вас зовут, что от нашего слова и весомости ваших объяснений зависит то, будет ли объявлена экономическая блокада вашему государству. Вы находитесь в очень шатком положении. Я решаю вашу судьбу. От моего слова зависит дальнейшая политика Торговой Палаты с вашим государством.
Главный меня понял.
Назад: Глава одиннадцатая
Дальше: Глава тринадцатая