Первое, что я услышал, войдя через шлюз в гнездовье, был голос Иллы Сливович:

— Скажите, почему я должна страдать из-за этой старой перечницы?! Если она изволила откинуть коньки в моей комнате, почему я должна это расхлебывать?!

Кто-то тихий и неуверенный пытался успокоить разбушевавшуюся телеведущую.

— Прекратите мне шушукать!!! Немедленно уберите труп!!! Я не намерена всю ночь с мертвяком в одной комнате обретаться!!! Что вы меня успокаиваете?! Переложите труп к тем двум мертвякам!!!

Крысобой хмыкнул и сбросил защитный костюм. Судя по его физиономии, он с удовольствием свернул бы Сливович шейку. Я, впрочем, разделял его желания. Чего уж говорить о Музыкантской, которой императорские замашки увядшей топ-модели стояли уже поперек горла.

Я вошел в совещательную капсулу, где проходило сольное выступление Сливович перед группой оробевших слушателей. Крис Холмс, мрачно разлегшись в узком кресле, постукивал ногой об пол и созерцал потолок. Его порядком утомили тирады Сливович, но прерывать ее истеричные заявления он не торопился; словно садист, он с наслаждением впитывал все ее занудства, не подавая вида, что они ему доставляют удовольствие. Не нравился мне этот человек. Ох, как не нравился. Марианна Иванихина шарила по карманам шерстяного пиджака и мечтала принять инъекцию валидола, но капсулы с лекарством никак не могла найти. Для нее каждое слово Сливович было равноценно уколу в сердце. Я бы не стал сильно удивляться, если следующим трупом в нашей компании оказалась бы именно Иванихина. Таких людей, как она и Сливович, в одно помещение даже на двадцать минут запирать нельзя, не то что на месяц.

Остальных участников шоу, собравшихся в комнате, я не знал. Видел их несколько раз. Они постоянно мелькали фоном: пожилой толстопузый хохотун с гладко зачесанными на проплешину волосами, китаец двухметрового роста с длинной, до тощего зада косой, мальчишка лет восемнадцати с выщербленным прыщами лицом и тридцатилетняя дама, которая после каждого рукопожатия отмывала руки в ванной комнате.

— Что, какие проблемы? — рокотнул Крысобой, появляясь в совещательной капсуле.

— Училка наша преставилась, — сообщил, позевывая, Крис Холмс.

— Сама преставилась, или опять без Чужих не обошлось? — осведомился Гвинплей Плант.

— Сама. Сама, — вздохнул толстопузый хохотун и больше за весь разговор не произнес ни слова.

— Что ж, это, конечно, облегчает дело, — сказал Крысобой, опускаясь в кресло.

Я заметил, как Музыкантская встала позади Иллы Сливович, но не догадался, что она намерена предпринять. Ситуация прояснилась через минуту.

— Что это облегчает?!! — взвилась Сливович, реагируя на слова Марка. — Что это облегчает?! Эта старая сука сдохла в моей комнате!!! Где мне теперь прикажете спа…

Договорить она не успела. Рената надавила Илле на плечи и насильно опустила ее на диван. Музыкантская склонилась над ухом Сливович и зловеще тихо, но так, что каждое слово звучало в комнате раскатом колокола, произнесла:

— Заткнись. И не рыпайся. Сиди тихо. Не мешай людям разговаривать.

Сливович притихла.

— Труп, разумеется, перенести надо. В капсулу Бессмертных, — вынес решение Крысобой.

— Только сначала на Клокову посмотреть стоит, — добавил я.

— Это точно. Что стоит, то стоит.

Крысобой вскочил.

— Веди к телу, — приказал он Сливович.

Комната топ-модели располагалась рядом с комнатой Бессмертных, где давно поселилась смерть. Удалив всех посторонних за дверь, Музыкантская заперла капсулу изнутри и присоединилась к Крысобою, который, склонившись над мертвой женщиной, сжавшейся в комок на кровати Сливович, изучал тело.

— Меня лично только один вопрос волнует: почему Клокова выбрала кровать Сливович для того, чтобы умереть? — спросил я, присаживаясь в углу капсулы в кресло.

— Это-то и странно, — согласился со мной Гвинплей Плант, которого Музыкантская не отнесла к касте посторонних.

— Может, у них отношения какие-то были, — предположил Крысобой, отступая от кровати. — Неестественные.

Музыкантская с осторожностью оператора глазной хирургической установки обследовала тело.

— И что делать будем? — поинтересовался Гвинплей Плант. — Тут еще в гости к Чужим идти, а у нас трупешник за трупешником.

— Мужики, Клокову убили, — неожиданно для всех сообщила Музыкантская.

— Почему ты так думаешь? — удивился я.

— Я, как охотник, специализируюсь, в первую очередь, на ядах. Так вот, ее отравили. Причем необычным способом. — Рената откинула волосы с ушей Клоковой и указала длинным пальцем на ушную раковину. — Видите вот здесь характерные покраснения?

— Красноту-то я вижу, и что? — спросил Крысобой.

— Кто-то впрыснул ей в ухо яд. Судя по скрученности конечностей, яд этот принадлежит к классу акваморфных.

— Что это означает? — полюбопытствовал я.

— Акваморфные яды, если выражаться ненаучным языком, выжимают из тела всю воду. Заметьте, что старушка-то усохла, оттого ее и скрючило. Если ее сейчас взвесить, то, могу поклясться, она потеряла половину своего прежнего веса. Акваморфных ядов большое количество, и все они по-разному выжимают жидкость, но принцип один и тот же.

— А куда вода девается из тела? — спросил я, напряженно вглядываясь в пол.

Честно говоря, я ожидал увидеть громадную лужу, но ее не было. Может, она затекла под кровать, но сомнительно что-то. А старушка и впрямь выглядела, как свежая мумия. Странно, что все подумали, что Клокова умерла своей смертью, и не заметили изменений в ее теле.

— Этот яд, похоже, действует следующим образом. Он вяжет воду с собой, и получается гель. В результате вода из тела не исчезает, но перестает выполнять свои функции, — пояснила Музыкантская. — Но что странно. Яды эти на Земле не водятся. Они с Амбера.

Ну, вот, опять Амбер. Что же все так к этой планетке привязались. Уже одни эти совпадения просто обязывают меня посетить ее.

— Мужики, клянусь кишками Чужих, я знаю, кто убийца, — возопил Гвинплей Плант.

Над совещательной капсулой кружился скат, оседланный любопытным аборигеном, что необычайно пугало народ. Только лишь Крис Холмс сохранял спокойствие. Остальные встревоженно озирались, боясь нападения со стороны, и через каждую минуту задирали головы к потолку, проверяя, на месте ли скат, не убрался ли он восвояси. Но что самое странное, люди вели себя так, будто они онемели. Никто не раскрывал рта и не перешептывался с соседом. Хранили молчание, как какую-то святыню.

— Чего он там прилип? — шепотом спросил у меня Крысобой, имея в виду аборигена.

— А кто его знает? — ответил я вопросом на вопрос. — Может, любопытство пробрало.

Мы застыли посередине совещательной капсулы, как монументы надзирателям, но на нас никто не обратил внимания. Собравшиеся участники шоу были увлечены цирковыми кульбитами ската над крышей нашего дома.

— Внимание. Внимание, господа! — рявкнул я.

Люди повыпадали из верчения на одном месте в поисках удачной позы для созерцания потолка и уставились на меня. Краем глаза я заметил, как Гвинплей Плант обогнул комнату по стене и встал между креслами Криса Холмса и безымянного толстопузого хохотуна.

— Нас опять преследуют. Аборигены готовятся к нападению, — заявила Марианна Иванихина.

— Никто нас не преследует и преследовать не собирается. С аборигенами мы заключили мир, — сообщил я.

Эффект, который мои слова произвели на присутствующих, был равен взрыву плазменной бомбы посреди задыхающегося от людей мегаполиса.

— Аборигены в сущности своей мирный народ… — продолжал я.

— Точно. Мирный, как ни странно. Чужие и мирные к тому же, — пропел Гвинплей Плант.

Я, не обращая внимания на его замечание, продолжил:

— Они не собирались воевать с нами. Они испугались нашего присутствия. Теперь, когда все претензии объяснены и урегулированы, нападения с их стороны можно не ожидать.

Крис Холмс закинул ногу на ногу и процедил сквозь плотно сомкнутые зубы:

— Ну, хоть одна положительная новость.

— Мало этого…

Народ уже поуспокоился, поверив, что больше нападений Чужих не предвидится.

— …туземцы пригласили нас в гости, и завтра поутру мы отправимся в их город.

— Простите, а как же Бессмертные, которых кто-то убил, и, по вашим словам, убийца находится среди нас? — спросила Марианна Иванихина.

— Я и сейчас продолжаю это утверждать, — спокойно подтвердил я. — Мало этого, могу сообщить, что Инну Клокову также убили.

— Ну, ни хрена себе заявочки!!! — взвилась Илла Сливович. — И кто же, по-вашему, каргу старую пришиб?!

— А это мы сейчас и выясним, — пообещал я. — Нам стало известно, что человек, который совершил последнее убийство…

— А как, простите, была убита Клокова? — прервала мою обличительную речь Марианна Иванихина.

— Отравлена, — ответила за меня Музыкантская.

— Так вот… — Я возвратился к тому, о чем говорил: — Нам стало известно, что убийца последнее время бывал на Амбере, или сам с этой планеты, либо имеет какие-то контакты с этой планетой…

— И что нам это дает?! — насмешливым тоном вопросила Сливович.

— Да в принципе…

И меня опять прервали.

— Похоже, я понимаю, куда вы клоните, господа сыщики-любители, — подал голос Крис Холмс. — Да, я гражданин Амбера. И если вы на этом основании намерены меня упечь за решетку, то у вас ничего не получится. То, что я гражданин Амбера, ни о чем не говорит.

— Кроме того, что Клокова была отравлена ядом, который добывается и продается только на Амбере, — вставил реплику Крысобой.

— Все равно. Это ничего не доказывает, — упорствовал Крис Холмс.

— Конечно, ничего, — неожиданно согласился с ним Гвинплей Плант. — Тем более, на вас подозрения никак не падали. Вы не особо-то и скрывали свое амберское гражданство в отличие от…

Договорить Гвинплей Плант не успел. Безымянный толстопуз-хохотун с неожиданным проворством оттолкнул кресло, сшибая Планта с ног, и ринулся к выходу из капсулы. Но уйти я ему не дал. Ухватив его за плечи, я отшвырнул пухлое тело от себя под ноги Крису Холмсу. Хохотун не растерялся, откатился от Холмса и выдернул откуда-то из складок одежды на брюхе маленький игломет. Я не успел и шелохнуться, как тремя выстрелами Крысобой прикончил буяна-убийцу.

— Ну вот, одной мразью меньше стало, — сказал Марк, пряча пистолет.

— А почему он? — спросил Планта ошеломленный Крис Холмс, кивнув в сторону бездыханного тела, залившего кровью пол.

— Когда мы тут обустраивались в первый день, я случайно заглянул в его комнату и заметил веши с амберскими ярлыками, что свидетельствовало о том, что они куплены на Амбере. Только свое амберское происхождение ты не скрывал, а этот… отрицал, что он бывал когда-либо на Амбере. Я как-то прямо у него и спросил.

Плант замолчал.

— И что, теперь еще один трупешник здесь будет валяться?! — возникла из тишины Сливович. — Где я отдыхать буду от ваших скучных рож?!

— Да, прибраться бы здесь надо, — согласился Крысобой.

— Мы справимся с этим, — пообещал Плант.

— Тогда мы поплыли к себе, — заявил я. — Раз опасности внутри нет.

— Ага. Поплыли, — скептически хмыкнул Марк. — Только туннель-то эти русалкозавры разрушили…

— Придется по верху идти, — ответил я. — Плант, не забудь, завтра поутру у нас ожидаются гости.

И я в сопровождении Музыкантской и Крысобоя покинул совещательную капсулу.

Всю дорогу до нашего обиталища я размышлял. Все как-то логично складывалось: и слова Гвинплея, и поведение покойного толстопуза. Все вроде бы укладывалось в схему, но схема эта была какой-то размытой, нечеткой. Стоило добавить резкости и пристальнее приглядеться, картинка рассыпалась. Что-то не вязалось. Что-то не склеивалось. Оставалось жалеть, что Крысобой предпочел прикончить сукина сына, а не отстрелить ему руку. С отстреленной рукой его хоть допрашивать можно было, а так, что у мертвеца спросишь…