ЧАСТЬ 2
ВРЕМЯ ТЬМЫ
ГЛАВА 4
ВРЕМЯ НОЧНЫХ ПТИЦ
«Надо быть леди! — сказала себе Энни. — Надо быть леди, даже когда тебя будят вот так — по-хамски, посреди ночи. Только близкие друзья способны на такое!»
Она вытянула из-под подушки пистолет и сняла его с предохранителя.
Для того, чтобы быть леди, у Энни были все данные — тонкая в кости и красивая загадочной восточной красотой миниатюрная китаянка была наделена и врожденным тактом и железной волей и даже неплохим служебным окладом. В пушистой ночной пижаме она могла сойти за чуть увеличенную в размерах фарфоровую статуэтку. Мешал исполнению ее мечты только живший в ее душе демон предков — вековой династии шанхайских карманников — совершенно непредсказуемый и своевольный парнишка.
Сейчас он заставил ее рывком и без привычного «кто там» открыть трезвонящую сигналом сенсора входную дверь. И прыснул со смеху.
— Господи, да на вас нитки сухой нет, Гонсало…
Демон заливался ехидным смешком, а Энни Чанг — собственный корреспондент «Гэлэкси ньюс» в этой проклятой дыре — была искренне удивлена как ранним визитом адвоката, который в круг ее ближайших знакомых все-таки не входил, так и его видом. Подумав, она вернула здоровенную «Беретту» в нацепленную по пути наплечную кобуру и кивком велела гостю пройти в комнату.
— Мне пришлось минут сорок провести под водой, — пояснил Гонсало.
— На ближнем Озере, мисс… Но давайте все по порядку… У вас нет кофе?
— Одну минуту… — Энни осмотрелась по сторонам в поисках места для пропитанного озерной влагой гостя. — Кофе я терпеть не могу и дома не держу — он здесь к тому же и дорогой ужасно — но есть зеленый чай… Я заварю его… Куда вас посадить-то?… Ч-черт…
В принципе, порой Энни приходилось иметь дело и с более необычными посетителями: для того, чтобы выудить из провинциальных будней огромной степной супердержавы хоть пару стоящих тем для еженедельного обзора приходилось заводить страннейшие знакомства. Слава Богу, теперь ее пребыванию на гостеприимной Прерии-2 приходит конец…
— Если нет кофе, то хоть кофеин в таблетках… — махнул рукой Гонсало. — У меня зуб на зуб не попадает… Это — от «оксидара»…
Прекрасный комплекс. Повышает емкость крови по кислороду черте во сколько раз… И снижает общий метаболизм в нуль при сохранении сознания… — Гонсало судорожно провел дрожащей рукой по лицу.
— Можно имитировать потерю дыхания, смерть даже. И очень долго быть под водой… Это разрабатывали для Космоса — премедикация к анабиозным ваннам и все такое… Черте сколько стоит. И последействие ужасное… Вы что — переезжать собрались?
Гонсало кивнул на разложенный на диване чемодан и на пару уже упакованных кейсов, стоящих у двери.
— В ближайшее время я прощаюсь с Прерией, Гонсало… — Энни грустно вздернула хрупкие плечи и принялась освобождать кресло от набросанных на него бумаг. — Садитесь сюда. Плевать, что обивка промокнет… Меня переводят отсюда на Джей. Или — на Квесту — на Малую Колонию, в смысле… Хотя — черт один, что одна дыра, что другая… Милые землеподобные планеты с провинциальными политиками сверху и тупой деревенщиной снизу. На что еще может рассчитывать нормальная журналистка всего на третий год после университетской скамьи? Секретариат вашего Президента выразил недовольство моими последними публикациями о здешней политике. По предстоящему визиту этого Оружейника с Чура… Тора Толле… А мои начальники в «ГН» не любят ссориться с регионалами. Вот и кофеин нашелся…
Гонсало молча глотал таблетки, разгрызая их, чтобы ускорить всасывание, и судорожно захлебывал обломки отвратительной жижей, которую милая китаяночка считала почему-то чаем.
— Вот как раз из-за господина Толле я к вам и пожаловал… Хотя…
У вас — перед отъездом — наверное, проблемы с наличностью?
Гонсало с хлюпаньем грохнулся в кресло.
— Так вы хотите продать мне материал по Толле? — Энни призадумалась, растерянно стоя над разбросанными вещами. Потом пожала плечами.
— Пожалуй, в кассе корпункта найдется кое-что — на черный день. Вы знаете наши расценки…
— Сейчас меня устроит любая сумма. Признаюсь, мисс, Гонсало приходится ложиться на дно… Хотя бы на полгодика. Тут уж не до того, чтобы торговаться. Но материал стоящий. Вам не придется жалеть.
— Господи, вас ищет полиция… — скорее констатировала, чем спросила Энни.
— Полиция — это далеко не худший вариант, мисс. Если господа с Козырной набережной будут мною интересоваться — после того, как я вас покину, естественно — можете не скрывать от них ничего…
Гораздо хуже для меня — встретиться с людьми, скажем… скажем, господина Магирова…
— Почему бы вам тогда сразу не сдаться полиции, вместо того, чтобы с таким-то хвостом являться на квартиру к одинокой и беззащитной девушке? — искренне возмутилась Энни.
— Так что — одиноким и беззащитным девушкам не нужен сенсационный материал по Тору Толле? — с раздражением спросил Гонсало.
— Нужен, — призналась Энни. — Выкладывайте, что там у вас.
— Похищение, — коротко определил Гопник. — Гость похищен с целью выкупа. Соответственно прикиньте цену этой информации.
— Вы в ней уверены, Гонсало? — озабоченно спросила Энни, вытягивая из кармана дорожной сумки чековую книжку.
— Я был уполномочен вести переговоры — это, конечно, не для печати, мисс… Так что можете быть уверены.
Энни молча заполнила чек и протянула Гопнику.
— Это все, что «Гэлэкси» может заплатить вам сейчас. Ваша анонимность подразумевается… Теперь я жду деталей.
Гонсало досадливо посмотрел на гербовый листок, прикинул, в какую часть своего мокрого одеяния мог бы его спрятать и оставил в руке.
— Мои доверители — я не спешу называть их имена — поручили мне провести конфиденциальные переговоры относительно возможности освобождения человека, фото которого было в их распоряжении. В тот момент я не знал о ком именно идет речь… Я мало интересовался Чуром и его Оружейниками… Однако с вашими публикациями, мисс, знаком. Я эти переговоры провел. Они проходили в Министерстве Юстиции и закончились всего пять часов назад. Ни разу имя человека на фото не было названо. Моими контрагентом был бывший первый секретарь минюста Пареных — член гильдии адвокатов. Формально он — на пенсии, консультант.
Присутствовал господин Смирный из ГБ. Младший следователь. Я часто контактировал с обоими в подобных деликатных вопросах…
— Они подтвердят это?
— Думаю, не станут отрицать… Существуют расписки и все такое… Я повторяю, что не называю имен своих доверителей и не предъявляю им обвинения в похищении человека. Речь идет только о содействии его освобождению… По сути, они взяли на себя благородную функцию…
— Разумеется, — заломила цвета воронова крыла бровь Энни.
Гонсало не реагировал на иронию.
— Дело в том, что я сам стал предметом похищения. В результате утечки информации, видимо. И сейчас мои доверители и сам похищенный… Гость… Они на прицеле у куда более серьезных людей… Им угрожает серьезная опасность. В дело вмешалась мафия. Не для печати будь сказано, они уже присвоили себе сумму первой части выкупа, которую я должен был доставить моим доверителям от имени министерства юстиции… И сейчас преступники активно ищут и моих доверителей и самого Гостя. Если не нашли уже…
— Вы имеете ввиду группировку Магирова? «Торговые дома Побережья»? — голос Энни стал неприязненным.
— Я назвал Магира только для примера… Скажем так. Сейчас я не готов выдать имена…
— Это вы их ему заложили? — все тем же неприязненным тоном осведомилась Энни. — Своих, как вы говорите «доверителей»?
— Вот это, как раз, не суть так важно… — лицо Гонсало нервно дернулось. — Я, если хотите знать, спасаю этим дурням жизнь.
Пытаюсь спасти. Я только что объяснил вам, что их сейчас ищет уже половина людей мафии. Если не все… У вас найдется конверт, пара листков бумаги и чем писать? И вообще, хотел бы я вас видеть на моем месте, мисс…
Энни мысленно признала правоту оппонента, порылась в секретере, выложила на стол потребные принадлежности и принялась барабанить по клавиатуре блока связи. Гонсало удивленно воззрился на нее.
— Алло, Энди, — деловито бросила в трубку Энни. — Ты не спишь, надеюсь?… Сейчас я завезу к тебе одного нашего общего знакомого.
Ему надо переодетья в сухое. У тебя найдется что-нибудь, чего не жалко?… За мной не станет… Нет, это не я пыталась его утопить… Значит жди. ОК…
Гонсало торопливо строчил на выдранном из блокнота листке, временами цепенея и задумчиво кусая кончик тонкой ручки. Это продолжалось минут пять-шесть. За это время Энни удалилась в спальную и вернулась, одетая по-походному. Закончив, адвокат со всем возможным старанием запечатал свое послание и вместе с чеком судорожно зажал его в руке.
— Это письмо на мое имя — без марки и до востребования… На одно отделение — на окраине. Скажите, какой указать адрес отправителя, чтобы оно попало в надежные руки, если я не смогу его выкупить в срок — до условного полудня завтра? Вы понимаете, что я имею ввиду?
Почтовое ведомство планету на уши поставит, чтобы содрать свои кровные пять штучек если не с получателя, то с отправителя… В нем вы найдете много интересного…
— Пойдемте, Гонсало, — невесело бросила Энни. Меня на Прерии не будет уже через сутки с небольшим… Лучше поставьте номер моего ящика на Почтамте. Я обязательно буду там завтра, — она глянула на часы. — Проверю ящик, и если письма еще не будет, то перерегистрирую его на Энди. Он из «Криминальной хроники» — как раз то, что вам нужно. Я предупрежу его — он будет доволен.
Хотя, никто не любит получать письма с того света…
* * *
Выбирая маршрут к пересылочной каталажке, Ким сверился с картой бортового компьютера своего кара и не удержался от того, чтобы загрузить в навигационную систему небольшой крюк — визит к адвокату нынешнего заключенного П-1414 хотя бы за несколько минут до беседы с этим самым П-1414 представлялся ему необходимым.
Да и тревожило молчание линии связи.
Тревога эта оказалась, к счастью, напрасной: после короткого разговора по встроенному в декоративный столбик домофону, сонный и дородный адвокат Пареных самолично вышел к бронзовой калитке заборчика, которым был обнесен его особняк. И у ограды, и у особняка, и у адвоката вид был респектабельный. Где-то недалеко, за темнеющими в ночи контурами дома и деревьев сада, чувствовалось прохладное дыхание озера — самого большого и глубокого из многих в пригороде Столицы.
«Господи, вот поменяться бы с господином адвокатом судьбами — на годик, небольше — и пожить бы вот так — в покое, вдали от мирской суеты. В мире с собой и людьми…» — тоскливо подумал Ким.
Александра Пареных не лишал вальяжности даже наскоро напяленный спортивный костюм. Он и в нем смотрелся как в смокинге. Только лишь легкая дрожь левого века чуть портила его красиво вылепленное лицо.
— Чему обязан? — осведомился он, не спеша отворять Агенту на Контракте вход в свои владения. — Учтите, что я уже два года как на пенсии и только консультирую Министерство… И еще учтите то, что сейчас всего-навсего восемь утра.
— Простите, но я не смог связаться с вами по… — Ким счел необходимым окрасить свои слова чуть заметным оттенком претензии.
— Я не занимаюсь делами. И мой блок включен только пару часов в сутки, — капризно поморщился адвокат. — Примите это к сведению.
И давайте побыстрее закончим разговор…
— Речь идет о деле семилетней давности… — как можно мягче пояснил Ким. — Вы, надеюсь, помните о своем участии в процессе «Шести Портов»?
Агенту Яснову не часто приходилось видеть такое вот мгновенное изменение в лице собеседника. Адвокат Пареных словно рыбьей костью подавился. Киму даже почудилось, что сейчас ему придется стучать адвоката по спине, а может и «скорую» ему вызывать. Но защитник хорошо владел собой и через пару секунд уже снова был в форме.
— А кто вас направил ко мне с такой информацией? — резко и холодно осведомился он. — Я просто не думаю, молодой человек, что ваш уровень допуска позволит нам, гм, продолжить…
Ким молча протянул ему свой идентификатор. Адвокат взял его словно ядовитое насекомое и, повертев перед мясистым носом, буркнул:
— Мне следует запросить э-э… Мне следует уточнить ваши полномочия… Пройдемте…
Сервомотор с натужным пением отворил перед Кимом массивную калитку, и он поторопился за хозяином вглубь старинной стройки дома
— одного из шеренги таких недешевых особняков, украшавших тихую Немецкую аллею.
Глаз у Кима был наметанный, да и камуфляж аппаратуры детекции оружия в два эшелона — в вестибюле и на лестнице, ведущей в кабинет — расставленной на пути гостей дома, был стереотипный.
«Хорошо, что я оставил пушку в машине, — подумал Агент. — Интересное прошлое было у господина адвоката. Впрочем, почему же только прошлое? Нет, не хотел бы я меняться с ним судьбой. Даже на год.» Если судить по интерьеру кабинета, утехой Александра Пареных всю жизнь был парусный спорт. Просторная и светлая — словно на улице царило летнее утро — комната была украшена стереопанно со снимками разных моментов регат и просто отдельных яхт и шхун на сверкающей глади какого-то из здешних мини-морей. На декоративных полках со вкусом, этак ненавязчиво, были расставлены кубки и прочие призы парусных состязаний лет за сорок, модели катамаранов, яхт и кораблей покрупнее; стены, забранные панелями под серебристый бук, украшали взятые под стекло почетные дипломы и иные документальные свидетельства спортивных успехов хозяина кабинета. Фотографий его самого или членов его семьи не было нигде. Хозяин был скромен.
Точнее — не склонен к паблисити.
Опасаясь нарваться на часовую лекцию об особенностях такелажа здешних парусников, Ким воздержался от дежурного комплимента, за что и был вознагражден еще одним градусом хозяйской холодности и неприязни. Кофе ему, во всяком случае, предложено не было. Адвокат, недовольно посапывая, подошел к стене позади своего обширного и пустого — только часы, сработанные под штурвальное колесо «Катти Сарк» украшали его — стола и, сдвинув в сторону панель облицовки, открыл миру скрытый за ней терминал — выполненную на заказ «под старину», дорогую установку.
Карточка Кима нырнула в щель терминала. Экран дисплея выдал соответствующее сообщение, и Александр Пареных несколько успокоился. Досадливо заломив бровь, он вернул идентификатор Киму и жестом предложил ему занять место в массивном кресле напротив рабочего стола.
«Это так естественно, — констатировал про себя Ким, наблюдая, как хозяин кабинета принимает величественную позу в своем кресле, по ту сторону стола, — действующая служебная аппаратура в кабинете скромного пенсионера… С выходом на секретные файлы Министерства. Что ж — бывает…»
— Гм, не ожидал, что к этому делу вернутся… — взял быка за рога адвокат. — Изложите суть дела покороче, и давайте, как говориться, поскорее расстанемся с миром. Мне эта тема удовольствия не доставляет.
«Так и я тут не из праздного любопытства, черт возьми!» — подумал про себя Агент на Контракте, но вслух только лишь попросил господина Пареных разъяснить ему некоторые моменты дела, касающиеся личности доктора Пера Густавссона и вынесенного ему приговора.
— Поконкретнее, пожалуйста, — поморщился адвокат. — Речь идет о человеке, много лет работавшим вне нашего Мира и, сами понимаете, рассказывать о такого рода людях можно много. Вам ведь нужна некая конкретная справка — только? Вот по ней и задавайте ваши вопросы.
— Мне, прежде всего, важно было бы знать, — осторожно начал Ким, — кого же все-таки представлял здесь, на Прерии, осужденный по делу «Шести Портов» Густавссон. Вы вели его защиту и, наверное, больше чем кто либо осведомлены на этот счет…
На кого все-таки работал подсудимый?
— Раз уж вы имеете доступ такого уровня как ваш, — пожал плечами Пареных, то уже прочитали, очевидно, формулировку заключения по делу… Там это ясно сказано.
— Там ясно сказано, что суд не считает необходимым уточнение этой стороны дела для вынесения приговора… — возразил Ким.
— Но меня — точнее Следствие — интересует не формальная сторона вопроса…
— А меня, как представителя Защиты, она вот как раз и не интересует! — Пареных извлек из ящика стола роскошного вида плоский ларец, из ларца — сигару и принялся заботливо — ножичком в серебряной оправе — обрезать ее кончик.
Курева Киму тоже предложено не было.
— Где это вы видели такого защитника, — со сдержанным гневом продолжал хозяин, — который способствует тому, чтобы его подзащитному, честно отсидевшему уже свыше половины полученного по приговору срока, навесили еще лет пять — шесть? По, так сказать, «вновь открывшимся обстоятельствам»? Я, вообще, хотел бы знать, кому это понадобилось инициировать повторное расследование по этому делу?
— Никакого повторного расследования не предвидится, — поспешил успокоить его Ким. — Идет расследование совершенно другого преступления. И меньше всего я настроен увеличивать срок заключения несчастному Густавссону… Наоборот, если он окажет Следствию существенную помощь…
— Стоп, стоп, стоп! — прервал его явно встревожившийся защитник.
— Вы что — намерены отправиться к Густавссону по месту заключения? Это непосредственно касается…
— Ваш подзащитный будет поставлен даже в более комфортные условия, — улыбнулся Ким. — Я намерен предоставить ему возможность проявить свои э-э… знания здесь, в условиях полного или частичного расконвоирования…
Адвокат даже вскочил из-за стола и уставился на Кима, как на привидение.
— Вы… Вы даже сами не понимаете, что собираетесь затеять, господин Агент!
Эти слова он буквально выкрикнул, торопливо выбираясь из-за стола.
— Обстроятельства дела таковы… таковы… — Пареных утратил всю свою вальяжность. Теперь он странно походил на схваченного за руку шулера. — Этот несчастный даже сам не знал правды о тех, на кого ему пришлось работать… Обстоятельства дела… Впрочем…
Впрочем, я отказываюсь продолжать разговор на эту тему! Это — мое право…
Он тяжело обернулся к столу. Потер лоб. Снова повернулся к Киму:
— Вы в самом деле собираетесь?…
Ким поднялся и взял со стола положенную было на него папку.
«А ведь не о бывшем подзащитном печется господин адвокат, — запоздало подумал он. — Не из-за него всполошился. А я — купился как мальчишка на его подставку! Сболтнул лишнее. Это мне отрыгнется.
И очень скоро, может быть. Надо торопиться. Здесь уже ничего не выкопаешь.»
— Если вы не хотите отвечать на мои вопросы, господин адвокат, — сказал он вслух, — то уж не ждите и от меня ответов на свои…
Предупреждаю вас, однако, о том, что существует Федеральный закон «О мерах по пресечению действий, препятствующих ведению следствия»…
— Нашли кого учить, мальчишка! — зло бросил адвокат, огибая стол в направлении к сдвинутой панели, за которой дремал терминал.
Ким быстрым шагом направился к выходу. Он был уже на пороге, когда странные, потусторонние звуки заполнили комнату, заметались под ее сводами… Он остановился и остолбенело обернулся. До него не сразу дошло, что несется этот призрачный хор из-за задвинутых штор окон — с невидимой, зыбкой глади озера.
Адвокат уже стоял у терминала, держа в руках переговорную трубку. Он уже поостыл немного и вполне владел собой.
— Это птицы, — устало объяснил он, перехватив взгляд Кима.
— Ночные птицы. Сейчас — их время…
* * *
— Я повторяю, в новостях не соврали: на моих глазах на набережной в собаку била молния!… В огромную собаку — два раза. И — хоть бы хны. Она словно искупалась в огне… Честное слово десантника!
Отряхнулась и побежала себе… А я прямо столбом стоять остался…
— Это и называется — допиться до глюков, Ник… Вот что делает с людьми этот проклятый самогонище, который называют виски. От водки такого не бывает…
Бармен чуть кашлянул — но кашлянул со значением — и гудение голосов теплой компании, собравшейся встречать «ночное утро» в украшенном старинными картинками углу «Канар» чуть смолкло. И было отчего. Не всякий день в «Канары» заглядывают тузы с Козырной набережной. Импозантный, точно испанский гранд, Серж Круевич оперся о стойку, терпеливо ожидая заказа господина комиссара.
Роше тяжело вздохнул — подобная известность его тяготила — и, тоже опершись о стойку, заказал чашечку кофе. Разговору, конечно, больше способствовала бы рюмка белого, но так рано комиссар не начинал — даже по служебной необходимости.
Кофе был не тем, ради чего народ собирался в «Канарах» с утра пораньше. Явно не тем. Еще раз утвердившись в мысли о причастности сношенных автомобильных покрышек к происхождению экзотического для Прерии напитка, Роше отставил чашечку в сторону и, утерев усы, осведомился у старины Круевича о том, о сем. Старина Круевич охотно рассказал и про то и про се, после чего, кашлянув, взял инициативу в свои руки.
— Послушайте, комиссар, — понизив голос, сообщил он, — если вам нужен Лев Косневски, то вы уже немного опоздали… И напрасно теряете время.
Комиссар вздохнул еще раз.
— Неужели уже весь город знает, что Жану Роше понадобился Лев Косневски? — грустно спросил он, покручивая в пальцах белоснежную емкость с мерзким напитком.
— Как вам сказать, мсье… — пожилой бармен отвел глаза к картинкам на стене.
На картинках были изображены исключительно собаки. Почти всех известных пород и любого калибра.
— Как вам сказать… — повторил он. — Весь город уже знает, что люди комиссара Жана ищут двух псов. Бог весть зачем, но ищут. А по краденной псине в столице главный спец — Лео: не мне вас учить… Только его еще вчера — прямо перед закрытием — отловил один дед, такой интересный. И, главное — похоже, по тому же самому вопросу…
— И кто такой этот ваш интересный дед? — попробовал внести ясность в вопрос Роше.
Бармен пожал плечами.
— Ей Богу, мсье, первый раз видел этого чудака… Волос седой, коротко стриженный, борода, усы — тоже белые… Рост средний — чуть повыше вас, мсье… Глаза — карие. Одет как турист. Рубаха в клетку… Что на ногах — не помню… Да: на носу еще очки — под старину… Дорогая вещица.
Сержу Круевичу можно было доверять в таких вопросах. И Роше продолжил беседу:
— А насчет того, что тип нацелился именно на тех же собачек…
Лео сам тебе сказал?
— Как же — так Лео вам и выложит о чем с ним болтал клиент… Дело в том, что дед-то этот со своими проблемами сначала ко мне подъехал. Ну — понятное дело — у «Канар» на этот счет твердая репутация… А я уж его и отпасовал к господину Косневски…
Теперь его — ищи ветра в поле… Пока не справится с заказом…
— Вот как… — задумчиво пробурчал себе под нос Роше. — Вот что: если хоть мельком увидишь Лео, неприменно передай ему, чтобы выходил на старину Жана — номерок оставить?
— Ваш номерок только ленивые не знают, мсье, — успокоил его Круевич. — Только, я думаю…
— Скажи ему, — как можно более убедительно сказал комиссар, — что он связался с очень опасным делом. Рискует остаться без головы.
Ты хорошо понял меня?
— Мсье Жан понапрасну народ не пугает… — пожал плечами бармен.
Лицо его омрачилось.
— А насчет деда этого… Если что — дать знать? Опасный тип?
— Знать, разумеется дай — если снова всплывет. Или если узнаешь что о нем. Если случится — поговори с ним. Деликатно.
Постарайся выяснить — что за птица. Но помни — в этом деле простачки не крутятся… И безопасных типов — нет!
Комиссар решительно — словно ладью по шахматной доске — двинул по стойке недопитую чашку с кофе и неторопясь выплыл из «Канар».
Гудение в углу с картинками воспрянуло с новой силой.
* * *
В это самое время еще один интересный дед — совсем не тот, о котором содержательно поболтали комиссар с барменом «Канар» — встречал «ночное утро» в гораздо менее комфортабельной обстановке. Звездное, покинутое наконец облаками небо Прерии он созерцал через забранное решеткой оконце следственного изолятора, прикидывая возможные расклады событий, приведших его в это гостеприимное место. Он уже довольно долго предавался этому занятию, когда по встроенному в кладку стены матюгальнику хриплый голос дежурного гаркнул:
— Заключенный П-1414 — подъем! В кабинет к следователю!
Заключенный П-1414 торопливо вскочил с лежака и, заправив по уставу сиротское одеяло и сплющенную в нуль подушку, привел в божеский вид свой полосатый наряд. Затем по стойке «смирно» стал перед дверью.
В двери погудел немного сервомотор и она съехала в сторону, освобождая проход в коридор. Конвойный неторопливо обыскал подлежащего доставке в кабинет следователя П-1414 и погнал его по короткому коридорчику — навстречу неизвестной судьбе.
* * *
В кабинете за столом следователя сидел скуластый загорелый тип в штатском «сафари» и нервно барабанил пальцами по папке, содержащей, надо полагать, подробности судьбы злосчастного П-1414.
— Здравствуйте, Пер, — довольно приветливо сказал тип. — Присаживайтесь.
Принять это любезное приглашение заключенному П-1414 помог конвойный, пригвоздивший его копчик к стулу, намертво привинченному к полу посреди кабинета. Тип, сидевший за столом, кивнул охраннику и они остались вдвоем: заключенный П-1414 — Пер Густавссон — и Агент на Контракте — Ким Яснов.
Ким представился и для проформы осведомился — тот ли перед ним Пер Густавссон, что отбывает свою «десятку» за шпионаж в пользу неустановленных лиц в исправительном учреждении 45/812? Да, это был именно тот Густавссон.
— И чем же вы занимаетесь в учреждении 45/812? — поинтересовался Ким.
— Сельхозработы, — пояснил Пер. — Настройка и обслуживание гидротехнических устройств. Облегченный режим в связи с возрастными показателями и э-э… примерным поведением…
— И вам очень нравится заниматься настройкой и обслуживанием поливальных агрегатов? — чувствуя себя прямо-таки маркизом де Садом, осведомился Ким. — У вас не бывает желания заняться чем-нибудь более интересным?
Заключенный Густавссон косо улыбнулся.
— Вы, должно быть, знакомы с моим «личным делом»… И не могли не заметить, что более пятнадцати лет я провел на милой планетке Чур и возле нее. Так вот, по сравнению с жизнью в тех местах, здешние каторжные работы — просто пикник какой-то… Хотя вы, как вижу, хотите мне предложить что-то еще… Что-то, что, на ваш взгляд, интереснее, чем мои теперешние занятия…
— И все-таки, там — на Чуре — вы оставались добровольно, а здесь — как-никак сидите в неволе… — уточнил Ким.
Заключенный Густавссон глубоко вздохнул.
— Вы не представляете — что за странная штука этот Чур… — горьковато усмехнулся он. — Странная и страшная… Это… Или вы сразу не принимаете то, что вас ожидает там, и смываетесь, или это вас просто засасывает как трясина… Если вы и в самом деле захотите хоть в чем то разобраться из тамошней жизни… Там — выжженая пустыня и отравленные топи… Там только ржавое железо и радиация. И
— Подземелья… И люди из этих Подземелий… И их Псы… А еще там
— Нелюдь… Но вы, наверное, пригласили меня не для того, чтобы слушать байки про Чур…
— Да как вам сказать… — Ким вышел из-за стола и пристроился на его краешке, чтобы удобнее было вести беседу. — И для этого — тоже… Но — все по-порядку. Для начала, я попрошу вас вспомнить кое-что про те годы. И некоторых ваших м-м… знакомых из тех мест… Если говорить точнее, я имею ввиду Торвальда Толле — физика-оружейника…
— Логично… — задумчиво произнес Пер и почесал нос. — Логично, что вы, видно, хотите дорасследовать именно ту часть дела, из-за которой я и погорел… Тор Толле был моим другом… И еще — основным источником информации. Той информации, за которую мне и платили те проклятые деньги… Да — примите к сведению… Это здесь его называют физиком и так далее… Т-а-м он просто Оружейник…
— Кстати, — Ким чуть изменил позу, — кто же все-таки вам платил?
Вам так и не удалось этого вспомнить?
Пер пожал плечами.
— Я был совершенно откровенен со следствием. Я дал согласие на зондирование памяти…
— В деле это отражено, — согласился Ким. — Но вот что касается результатов зондирования — в деле нет соответствующих материалов.
— А вот это уж — мой адвокат постарался. Господин Пареных — крутился как уж на сковородке, но зондирования не допустил… — Густавссон чуть покривил краешек рта.
— Это несколько… — Ким сделал неопределенный жест. — Разве это было не в ваших интересах? Провести зондирование, я имею ввиду…
— Это было не в интересах тех, кто оплачивал работу господина Пареных, — сухо определил Густавссон. — Впрочем, никто не хотел оглашения деталей этой истории. Так что суд был, в общем-то, формальностью… Все решили на двух заседаниях, при закрытых дверях…
— Ладно… — Ким осторожно отодвинул папку от себя. — Это не самое главное сейчас… Скажите, там — на Чуре — вы хорошо познакомились с Толле? Мне важно знать — можете ли вы оценивать его поведение… Дать прогноз для той или иной ситуации?
Густавссон озадаченно потер лоб.
— Чтобы оценивать ситуацию на Чуре…
— Толле сейчас находится не на Чуре, — остановил его Ким. — И он похищен. Мы рассчитываем на вашу помощь в его розыске.
Густавссон на минуту окаменел. Потом спросил, осторожно подбирая слова:
— Его похитили м-м… оттуда — с Чура?
— Нет, здесь, — на Прерии… — Ким сделал паузу. — Сразу по прибытии. Господин Толле был приглашен для участия в работе научного семинара… Есть основания думать, что он еще здесь — на планете… Если вы согласитесь сотрудничать с органами следствия, то в ваше распоряжение будет предоставлена текущая информация по делу… И вам будут созданы необходимые для работы условия… Поселим вас в гостинице, — он чуть улыбнулся. — В номере без решеток на окнах.
Густавссон снова потер лоб.
— Есть люди, которые не хуже меня знают Тора… Например, Ганс Крюге…
— Хороший пример, — улыбнулся Ким. — Еще парочку таких, пожалуйста…
Густавссон улыбнулся — на этот раз уже не так косо.
— Другого такого я, пожалуй, не назову… Оказывается я несколько преувеличенно представлял возможный выбор…
— И я тоже, — вздохнул Ким. — И никто мне не назвал пока что других подходящих кандидатур… К сожалению, господин Крюге категорически отказался помогать следствию… Правда, поговорив с ним, я утвердился в мысли обратиться за помощью к вам… Вряд ли мне стоит тревожить Крюге еще раз.
Заключенный П-1414 улыбнулся теперь уже в открытую.
— Должно быть вам, действительно, не удастся м-м… заставить его изменить его решение. Он всегда был упрям, и ему вы вряд ли сможете предложить выбор между возней с оросительными агрегатами и номером без решеток на окнах. Не ожидал, однако, что он порекомендует вам обратиться ко мне…
Теперь Ким пожал плечами.
— Я и не говорил, что господин Крюге рекомендовал мне это. Скорее наоборот — избегал упоминать о вас. Несмотря на десять лет совместной работы на Чуре. Такое обращает на себя внимание…
Он помолчал немного. Потом, пересилив себя спросил:
— Стирание памяти… Вы решились на это добровольно?
— На этот вопрос, — Густавссон пожал плечами, — я могу ответить только с чужих слов. Мне сказали, что я сделал это добровольно.
— Что из ваших воспоминаний, — Ким постарался удерживать взглядом ответный взгляд заключенного П-1414, — о Чуре и о Торвальде Толле оказалось — по вашему мнению — стерто?
— Насколько я понимаю, эта часть моей памяти не пострадала, — чуть подумав ответил Густавссон. — Думаю, что это не будет помехой в работе.
— А вообще… — рука Кима машинально скользнула по щеке, задержалась на едва заметном шраме под левой скулой.
Что-то зыбкое колыхнулось в душе.
— А вообще, это не мешает вам жить?
— Жить… — Густавссон улыбнулся — слегка криво, но впервые за этот разговор. — Жить — не знаю. А отбывать срок — не мешает.
— Ну что ж, — голососом Ким дал понять, что со скользкой темой покончено.
Густавссон поудобнее устроился на стуле, в знак того, что готов перейти к делу.
— Мне надо дать подписку? — спросил он.
— Вот этот бланк… — Ким двинул к собеседнику подвижной столик с одиноким листком бумаги. Листочек прижимал к столу массивный электрокарандаш на прочной цепочке.
— Что известно о похитителях? — уже совершенно по деловому осведомился Густавссон, старательно просматривая документ.
— Двое белых мужчин, — без особого энтузиазма объяснил Ким, — по всей видимости, в камуфляже. Вот — приготовленная для вас сводка — там все это — подробнее…
Он помолчал.
— Значит — обычные люди? — как-то очень напряженно уточнил Густавссон, быстро пробегая глазами протянутую ему распечатку.
— Вполне обычные, судя по всему… — пожал плечами Ким. — Интересно, что преступники использовали в деле собаку…
Густавссон замер. Поднял на Кима полные недоумения глаза.
— Как!? Пса Тора? Харра?
Ким пораженно воззрился на него.
— Да нет, разумеется… Собака самого Толле нам, правда, тоже скучать не дает — пропала из гостиницы, как только ее туда доставили. Но это — другая сторона дела. А я говорю про вот эту тварь, — Ким показал фоторобот, составленный по показаниям свидетеля Позняка. — Охотничий пес. Белый, с черными пятнами…
Зазуммерил блок связи, и Ким, подняв трубку, выслушал приглашение как можно скорее предстать пред светлые очи господина секретаря комитета безопасности, высказанное крайне неприязненным тоном.
Положив трубку и подняв глаза на Густавссона, он не без удивления обнаружил, что тот отложил свой листок в сторонку и тихо трясется от беззвучного хохота.
— Что так развеселило вас? — спросил Агент на Контракте, не скрывая досады.
Густавссон провел ладонью по лицу.
— Простите… Простите, но если все действительно обстоит так, как вы сказали, то мне очень жалко этих ваших похитителей… Очень…
* * *
Блок связи в кармане пиджака Тони очередной раз залился трелью, и он с досадой левой рукой вытащил его и рявкнул в трубку:
— Ну, что там еще!?
Одновременно он правой сделал бармену «Лимпопо» знак, хорошо понятный всем служителям Бахуса во всех Тридцати Трех Обитаемых Мирах… Бармен понимающе принял заказ к исполнению.
— Ты заставляешь меня вибрировать, — сообщил Тони Мепистоппель. — Это, знаешь ли, не сахар — сторожить наш товар…
— Понимаю… — вяло отозвался Тони. — Но я тоже не теряю времени.
Сам понимаешь — надо навести кое-какие справки о положении дел… Узнать, какие настроения в городе…
— Ты, мне кажется, говорил, что заберешь свой гребанный талисман и сразу…
— Не стоит обижать Трубочника… — задумчиво упрекнул партнера Тони, еще с минуту-другую послушал бурчание Мепистоппеля и вырубил блок.
Идти на улицу Темной Воды ему все больше не хотелось. Трудно сказать почему, но он все оттягивал этот свой визит в покинутую штаб-квартиру так было удачно начавшейся операции. Элементарный здравый смысл подсказывал ему, что после исчезновения Гонсало не стоит «светиться» где-либо, а уж в «Прокате гробов» — в первую очередь. Тем не менее, оставленный на столе Адельберто Трубочник не давал ему покоя. Каким-то компромиссом между раздиравшими его на части противоположными намерениями был предпринятый им разведывательный рейд по привычным кабакам — с целью выяснения обстановки.
— Неприятности? — с пониманием осведомился бармен, деликатно глядя в сторону.
— Да так… — пожал плечами Тони и пригубил виски.
— Вы уже пару дней, как не заходили… — бармен, не считая, сгреб мелочь, выложенную Тони на стойку. — А вами здесь интересовались за это время…
— И кто же? — с напускным безразличием поинтересовался Тони и снова пригубил содержимое своего стакана.
— Лео Косневки — собачник… — бармен пожал плечами. — Собственно, он не совсем вами интересовался, вашей собачкой, скорее…
— Вот как? — все с тем же безразличием заметил Тони и добил остатки виски.
Блок связи снова завел свою песенку. Тони с досадой щелкнул переключателем, отключив питание.
* * *
Адельберто еще раз набрал номер канала Тони. Потом — еще… «Этот придурок доведет меня до инфаркта, — сказал он вслух, негромко. — Поразительная безответственность!»
— Вашему другу ничего не угрожает, — сказал с другого конца комнаты Гость.
Его способность издалека разбирать такое вот приглушенное бурчание поражала Адельберто, как и твердая уверенность Гостя в полной безопасности Счастливчика. Бинки, доверчиво положивший голову на колени Гостя, явно разделял эту его уверенность. Это тоже поражало.
— А я разве сказал, что ему что-нибудь угрожает? — не слишком натурально удивился Адельберто. — Не беспокойтесь о наших делах. Лучше поешьте. Здесь не ресторан, конечно, но пицца неплоха, поверьте мне.
Взгляд Гостя — светлый и прозрачный — был для него почему-то невыносим. Адельберто отвернулся и принялся крутить верньер настройки портативного Ти-Ви. По экрану шли помехи. Временами, впрочем, начинала мельтешить то музыкалка, то «Жизнь природы», но — ничего существенного. Сегодня с аппаратом творилось что-то странное…
— Зачем вы едите такое? — поразился Гость. — Это же — сплошной балласт… У вас, разве, нельзя достать… То есть — тьфу! — у вас, разве, нельзя купить это… Называется «хлеб Эльфов». Я слышал — у вас… И зачем вы все время мешаете мне смотреть?
— Что смотреть? — поразился Мепистоппель.
— То, что показывают… Если можно — не крутите настройку… Я сам…
При этом Гость не подумал подняться из «позы лотоса» в которой пребывал. Адельберто оставил в покое верньер. Ти-Ви продолжал чудить.
— Спасибо, — поблагодарил его Гость.
— Что вы там видите? — раздраженно спросил Адельберто.
— Как что? — поразился Гость. — Тут у вас зачем-то штук тридцать программ крутят… Очень трудно сразу их ухватить… И все — какую-то ерунду. А вот сейчас будет про меня немножко…
— Друг мой, я, признаться, ни хрена не вижу на экране… — тоскливо вздохнул Адельберто. — Про тебя — тем более. Приемник барахлит…
— Да… — виновато признал Гость. — Я забыл: вы же не можете… Я потом научу вас… Хотите, покажу картинки — пока про меня не начали?
— Ну, покажи мне свои картинки… — уныло согласился Мепистоппель.
В том, что клиент им со Счастливчиком достался безнадежно чокнутый, он уже уверился на все сто.
— Экран Ти-Ви неожиданно «икнул», поправился и показал ему что-то непривычное… Небо — странное, какое-то, в слоистых — нездешних — облаках. Люди, что идут куда-то. Стоят — словно позируют для фото. Потом — резким переходом — тесные, перекрученные, какие-то коридоры, снова непонятные фигуры. И — кровь, кровь…
Экран снова пошел сумбурными искрами. «белым шумом»…
— Прости, — как-то торопливо проговорил Гость, поднимая свои тонкие, иссушенные пальцы к лицу. — Я сбился. Я не то хотел показать…
— Это кто передает? — озадаченно спросил Адельберто.
Странный, жутко неприятный озноб кольнул его от увиденного. Хотя — что, собственно, он увидел?
— И что это за люди были? — он провел ладонью по лицу, стремясь избавиться от странного морока. — У них на головах, что — мешки, что ли?… Или… Я не понял…
— Я же сказал — это картинки… — все также виновато и торопливо успокоил его Гость. — Это никто не передает… Это… Эти
— они за мной… Они хотят прийти за мной… Они… Впрочем — это не тебе было… Не надо больше картинок. Вот сейчас передают про меня…
— Правильно… — Адельберто снова провел ладонью по лицу. — Не надо больше картинок…
Экран показывал теперь небольшую толпу пестро одетых молодых людей с плакатами, отирающихся у подсвеченной ночными фонарями чугунной решетки здания Объединенных Министерств. Диктор усталым голосом сообщил, что митинг протестующих против приема на Прерии в качестве Гостя небезызвестного Оружейника, представителя Цивилизации Чур, Торвальда Толле, так и не состоялся, ввиду полного отсутствия какой-либо официальной информации относительно прибытия Толле на планету или о его пребывании на ней. Собравшиеся выставили пикеты у входа в два Министерства и разошлись.
Адельберто вдруг онемел.
— Это, говоришь, про тебя? — остолбенело уставился он на Гостя.
— Ты сказал, что тебя зовут Тор… Торвальд Толле, что ли? О, Господи! Как мы влипли! Чертов Тони, со своим Трубочником…
Он лихорадочно набрал номер Счастливчика.
Но тот, естественно, и не думал отвечать.
* * *
Лестница, по которой комиссар взбирался на четвертый этаж одного из самых старых домов столицы, разменяла, должно быть, вторую сотню лет. Скрип ее ступеней под тяжестью поступи мсье Жана норовил перейти в предательский треск, и каждый раз, достигнув своей цели, Роше возносил в душе своей благодарение Господу за то, что посещать эту архитектурную достопримечательность ему приходится не так уж часто. Хотя с домом этим — довольно престижным, именно благодаря своей древней истории — у комиссара и были связаны сентиментальные воспоминания времен юности, проведенной в роли стажера-околоточного в этих местах. Но возвращаться в места, помнящие его, Роше, молодым почему-то, не доставляло удовольствия. Жители преславного здания отвечали комиссару в этом вопросе полной взаимностью. Непростой это был домик, и люди в нем жили непростые.
Сегодня, впрочем, Роше пожаловал не к Генриху Ланде — виртуозу по части воспроизведения почерка совершенно ему незнакомых людей, — что обитал в мансарде, не к отсидевшему уже пару сроков за электронный взлом хакеру милостью Божьей Ване Гнедых, что проживал на втором этаже, и не к Микаэлле М'Банги — гадалке с мировым именем, но без лицензии, что практиковала на третьем. Он надавил кнопку звонка у двери, за которой обитала особа, пребывавшая в полной гармонии с собой, законом и окружающим миром — Лидия Панина — модный дизайнер. В девичестве — Косневски.
Дверь ему открыл господин Панин, вообще-то, редкий гость в этой квартире — наполовину студии, наполовину — оффисе.
Профессия — служба дальней космонавигации — не слишком способствовала его длительному пребыванию по эту сторону небосвода Прерии. Как ни странно, с комиссаром он был довольно хорошо знаком — благодаря некоторым околозаконным жизненным пассажам своего непутевого шурина. Чтобы пропустить комиссара, ему пришлось порядком потесниться в нетесном в общем-то вестибюле — ни ростом, ни габаритами Господь штурмана не обидел.
По тому, как изменилось широкое лицо хозяина, комиссар понял, что в этот раз ему повезло. Кривить душой Алексей Панин не умел — должно быть это не очень нужно было ему там — по ту сторону небес… Аромат трубочного табака, ощущавшийся уже при входе и вконец сгустившийся в пустой гостиной, был, собственно говоря, уже совершенно излишней подсказкой. Этот аромат был давно знакомой комиссару музыкальной темой из симфонии запахов «»Канары» вечером».
Всегда рад вас видеть, комиссар, — смущенно прогудел хозяин, широким жестом указывая на кресла — подальше от дивана, к которому был придвинут журнальный столик с парой высоких стаканов и опустошенной бутылью здешнего легкого «Степного». — Если вы к Лиде, то…
— Да нет… — Роше выдержал чуть заметную паузу. — Мне, собственно, надо было передать пару слов господину Косневски… Его, как я понимаю, я не застал, как и милейшую Лидию Вацлавовну?
Ведь вы его увидите наднях?…
Господин Панин загодя зарделся, готовясь подвердить предположение комиссара, но тут, с душераздирающим кашлем и перханьем, отворил дверь соседней комнаты и вошел в гостиную, в сопроваждении клубов дыма из любимой — из корня бес-дерева — трубки сам искомый — Лео Косневски, собственной персоной.
Чернявый, тонкой кости и вида демонического: вылитый пан Твардовский из иллюстраций к поэме господина Мицкевича.
— Да брось ты, Алеша, эту конспирацию!… И вы, комиссар, ей Богу — мудрить придумали… Нет уж… Раз уж мсье Жан сел кому на хвост, то лучше уж сразу вылезать из норы и внести, как говорится, ясность в вопрос. Заодно — и выкурить по трубочке… Алеша, там в холодильнике… У нас, по-моему, там что-то оставалось…
— Я — при исполнении… — напомнил комиссар не слишком категорично и стал искать куда бы пристроить свою шляпу — видавшую виды, но тем и дорогую сердцу.
Они устроились по разные стороны журнального столика, и Роше принялся — в кои-то веки, наконец — набивать свою «носогрейку».
Алексей принес и пристроил на столе чистую емкость для гостя и початую низкую и пузатую бутыль «Северного белого», плеснул себе немного и с тем убыл на лоджию — любоваться ночным небосводом.
Лео переставил на столик с тумбочки подносик с картофельными чипсами и пепельницу.
— Слышал, вы меня хотели предупредить кой о чем… — полуспросил, полуконстатировал он, поднося комиссару огоньку. — Я вам благодарен.
Роше не сомневался в том, что Лео слышал. Бармен «Канар» заслуживал бы дисквалификации, если бы не схватился за трубку блока связи немедленно, как только — тренькнув надтреснутым колокольчиком по-над стеклянной дверью — комиссар покинул его богоугодное заведение. Да и остальной народ, опрошенный за минувшее утро, должен был проявить сообразительность на этот счет.
— Вы еще не знаете, как вы, должны быть, благодарны старой ищейке… — задумчиво заметил комиссар, погружаясь в сизое облако дыма и невзначай наполняя — на треть — свой стакан. — Тот тип, что сосватал вам заказ — вчера вечером — очень сильно подставил вас… Он хоть много обещал?
— Вот столько, — показал Косневски. — И на задаток не поскупился, хитрец.
— Ну что ж, — пожал плечами комиссар. — Я — не налоговое ведомство, но сумма заставляет задуматься…
Лео откинулся на спинку дивана и выпустил к потолку струю табачного дыма — злую и тонкую.
— Не хочу вас огорчать, комиссар, — заметил он, выдержав паузу, — но кое о чем относительно этого дельца старик Косневски догадался без помощи Козырной набережной… И собирался уже повысить ставки. Или вернуть аванс и бросить все это дело к шутям…
Комиссар озадаченно отхлебнул вина. И счел нужным польстить партнеру:
— Да, если уж Лео Косневски надумал вернуть аванс, дело пахнет совсем скверно… Котелок у вас варит, Лео…
— Двухходовая комбинация, комиссар, — чуть снисходительно объянил Лео. — Ход первый: одна из собачек, заказанных на предмет их вычисления, просчитывается элементарно как кобелек Счастливчика — Тони Пайпера… Есть такая личность — неплохой в сущности малый, но — себе на уме… Очень любит своего пса и свою трубочку — он с нами, господин комиссар — одного поля ягода. В этом, конечно, отношении, мсье Жан, только в этом… Мы с ним частенько болтали — в «Канарах» о том, о сем…
— Вы уверены? — беспокойно закопошился в своем углу дивана Роше.
Он достал из внутреннего кармана и двинул по сиденью дивана к Лео пачку снимков — из таможенного файла Толле и из каталога «Собачьей Олимпиады».
Косневски возмущенно отодвинул полупустой стакан. Небрежным движением кончиков пальцев пошевелил снимки. Чему-то в них удивился — чуть заломил тонкую бровь. Потом снова придвинул вино к себе.
— Описание, что мне подсунул этот тип, совпадает — один в один. Да кроме того, скажу вам честно: это никто иной, как ваш покорный слуга Лео сторговал Счастливчику того песика — года четыре тому назад. Еще вот таким… Порода — если честно — малость подпорчена, но умная, скажу вам, животина… Бинки звать. Впрочем, я отвлекся. Так вот — ход второй: сегодня с утра Тони и его чокнутого компаньона днем с огнем ищут люди Магира. Прямо-таки — землю роют… А вы понимаете, что значит путаться под ногами у Магира?
Он отхлебнул из своего стакана, и некоторое время они оба разглядывали каждый — свою трубку. Комиссар терпеливо ждал, стараясь не проявлять следов легкого потрясения. Расследование вырулило в новую колею и тут было о чем подумать. Потом Роше спросил, как ни в чем ни бывало:
— Это вы — про Рамона Магирова? «Торговые дома Побережья»?
Лео чуть озадаченно пристроил трубку на край шиповатого камня, служившего им пепельницей. Камень был с Дремлющих гор, что на Парсе в системе Аделаиды, и стоил несколько больше, чем комиссар полиции и перекупщик краденой псины вместе взятые, заработали за все то время, пока упомянутый Бинки рос и мужал.
— Про Рамона, разумеется, — сказал он недоуменно. — Ведь это вы о нем мне хотели рассказать, господин комиссар?
Господин комиссар досадливо крякнул и престрого глянул на свидетеля Косневски.
— Я хотел рассказать вам, Лео, про господина Торвальда Толле… Гостя Прерии со вчерашнего утра…
— Стоп, стоп, стоп!… — остановил его оцепеневший вдруг Лео. Он поднялся и сомнамбулически побрел вдоль стеллажей со всякой всячиной, предназначенной для чтения на досуге. Ухватил красочную подборку распечаток «Гэлакси ньюс» за прошлую неделю и вопрошающе развернул к Роше вынесенный на обложку портрет-карикатуру.
Картинку сопровождал анонс помещенной где-то внутри — на седьмой странице статьи — «Не слишком ли дорогой гость?» собственного корреспондента «ГН» Энни Чанг.
— Он самый, — утвердительно кивнул Роше. — Придется открыть вам государственную тайну… Правда, к вечеру о тайне этой будут болтать по Ти-Ви, но, все-таки, оцените значение дела… Гостя нашего — того… похитили. Прямо от Космотерминала. По прибытии. В похищении работала собака. Если вы не ошибаетесь, то — тот самый Бинки. Вторая — пес самого Толле. Он где-то ошивается сам по себе. Ищем только потому, что может он как-нибудь поможет выйти на хозяина…
— Как? — спросил Лео, вдруг отрешившись от убивших его было фактов, преподнесенных господином комиссаром. — Пес с Чура? Настоящий Пес с Чура?
Он снова — теперь уже с откровенным интересом подхватил снимки с сиденья дивана. Впился в них взглядом, лихорадочно тасуя листки.
— Вы знаете, сколько на рынке предлагают даже за чучело такой зверушки? За подлинник?
И тут же скис, резко вернувшись к не располагающей к оптимизму действительности. Сгорбившись, снова опустился на диван. Пожал плечами.
— Видит Бог, Лео Косневски захотели втянуть в политику! Такого не было с шестьдесят восьмого, когда мне втерли на продажу бульдога маршала Апраксина! Видит Бог, я не знал, что псина — краденая…
— Вы не совсем еще поняли, на какие облигации вас подписал вчерашний клиент… — комиссар забросил себе в рот пригоршню чипсов и хрустнул ими.
Со значением.
— За политику сейчас не убивают, — вздохнул он. — На Прерии, по крайней мере. В худшем случае — съездят по физиономии.
В пылу полемики. А вот за военные секреты вас отоварят по классу «люкс». С иголками под ногти, электрошоком, «сывороткой истины» и последующим расчленением трупа… Так что вы многим можете оказаться обязаны вашему заказчику…
— Мерзкий жлоб! — Неприязненно морщась, квалифицировал Лео последнего. — Чего другого, в конце концов, можно ждать от типа с высшим образованием?…
Он непроизвольно вздохнул.
— Я сегодня же возвращаю этому типу аванс. За вычетом комиссионных…
Роше задумчиво забросил себе в рот еще пару чипсов. Убрал снимки в карман.
— Дело ваше. Может и не стоит — так резко с человеком… Было бы неплохо мне познакомиться с ним…
Специалист по рынку четвероногих друзей человека нервно затянулся трубкой.
— Лео Косневски клиентов не закладывает, комиссар…
С минуту он был погружен в нелегкие размышления. Потом добавил чуть отрешенно:
— Я, впрочем, не буду сильно оглядываться и петлять, если кому вздумается сесть мне на хвост. Я — в своем праве: закон не нарушаю и бояться мне нечего…
— Вот и я так думаю… — комиссар поднялся и взял свою, прославленную репортерами криминальной хроники шляпу с монитора дорогого компьютера. — Вы — в своем праве…
* * *
— У вас довольно кислый вид, адвокат… — человек за рулем весьма респектабельного «Лорд-мастера», что подобрал Гонсало на условленном углу, неприязненно скосился на это свое приобретение. — И одеты вы явно не для приема на Святошных Полях… Брюки на вас — с чужого плеча. Или — как это лучше сказать про брюки? С чужой э-э… В бегах, что-ли? Или занялись частным сыском?
— Это — мои заботы, герр Комски, — не скрывая раздражения, отозвался Гонсало. — Я к вам с горячей информацией и терять время — не в ваших интересах… Завтра это уже не будет иметь никакой цены…
— Ну, вот может и подождем до завтра, чтобы не вводить нас в лишние расходы… — иронически усмехнулся Комски.
— Потеряете вы при этом гораздо больше…
— Учтите, Гонсало, вы можете еще водить за нос старину Комкси, но вот старина Комски не может себе позволить водить за нос господина Саррота… Поэтому ваша информация должна быть исключительно достоверной. Господина Саррота весьма волнует ход посещения Прерии гостем из системы Чура… Ведь вы об этом нам собрались рассказать, адвокат? — глядя в сторону осведомился Комски.
Наступила пауза.
— Признаюсь честно, — продолжил секретарь Клода Саррота, — не ожидал, что вы вот так — сразу придете к нам… Ваши клиенты подвели вас?
Гонсало зло дернул щекой.
— Клиенты подвести меня не успели, герр Комски. Меня подвела, думаю, та же сволочь из министерства, что продала эту информацию людям Магира…
— Вот как? Так это они испортили вам игру? А мы то со вчерашнего вечера ищем вас как проклятые… Послушайте, а почему вы тогда все еще живы, Гонсало?
— Это слишком долго объяснять, — адвокат поморщился при воспоминании об отвратительном привкусе, надолго оставшемся в его нервных окончаниях после воздействия «оксидара». — Так или иначе, эти ребята имеют солидную фору и…
— Так сколько вы просите за точную информацию о местонахождении Гостя? — прервал его герр Комски.
— Мне нужно убраться из этих мест, — коротко начал излагать свои кондиции Гонсало. — Документы у меня выправлены, но оплатить дорогу я попросил бы господина Саррота. Невелика услуга…
— Думаете отсидеться на Святой Анне? — чуть иронически осведомился Комски.
— Тогда мне лучше было бы сразу податься в прокуратуру… — Щека Гонсало снова дернулась. — Речь идет о каком-нибудь месте потише в сторонке от Главной Последовательности. Любой из Фордов вполне подошел бы…
— Речь идет, Гонсало, о том, — в бок адвоката уперся ствол «Венуса-плюс», — что мы с вами сейчас заедем в место понадежнее, где вы расскажете все по-порядку. Мне и другим… людям… Потом переоденитесь поприличнее, получите комиссионные… А потом займетесь тем, что вычислите ваших клиентов — самостоятельно и без фокусов. Ведь не будет фокусов, Гонсало?
Гонсало тяжело вздохнул.
— Не будет, — уныло признал он. — Фокусов не будет…
Вспомнил про письмо с обратным адресом Почтамта и нервно дернул щекой.
* * *
Господин секретарь сидел за своим столом, взяв пальцы в замок и напыженно изображал до предела возмущенную беспристрастность.
Конопатый детина в штатском, не в силах сдерживать себя, мерил кабинет широкими шагами. Полковник Ваальде — на кресле в сторонке
— был всецело поглощен жизнью громадного аквариума, украшавшего кабинет господина Азимова. Ким, спокойно занявший предложенное ему место, ожидал — какой именно грозой разразятся сгустившиеся над его головой тучи.
— Вы, кажется, уже знакомы с майором Свирским из нашей контрразведки, — сухо уведомил Кима господин секретарь. — У майора есть претензии к вашему способу вести дело…
Ким изобразил на лице полнейшее внимание и обратил его к малозапомнившемуся ему — по правде говоря — майору. — Вы были предупреждены, господин э-э… агент, — с раздражением начал тот, — о вполне определенном разделении функций между членами нашей комиссии… Во всяком случае, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что все моменты дела, связанные с такими вопросами, как шпионаж и внешние отношения Прерии, целиком и полностью относятся к компетенции контрразведки и внешней разведслужбы планеты…
— Ни коим образом не покушаюсь на ваши прерогативы, майор… — только и успел вставить Ким.
— И тем не менее, — майор Свирский возвысился над Агентом на Контракте подобно утесу, — как только мы направляем запрос в управление исправительных заведений относительно одного из фигурантов в предшествовавших эпизодах шпионажа по работам Толле…
Как только мы направляем свой запрос, мы тут же выясняем, что интересующий нас тип отправлен в столичное следственное управление по запросу, подписанному господином Ясновым…
«Вот он мне и отрыгнулся — неумело построенный разговор с господином Пареных», — констатировал про себя Ким.
— Вы имеете ввиду Пера Густавссона? — как можно более невинно уточнил он.
— Именно его, черт побери! — окончательно взорвался Свирский.
— Вам, милостивый государь, ничего не сказало название статьи, по которой загремел мистер Густавссон? «Шпионаж»! И вы, тем не менее, ничтоже сумняшеся…
— Прежде всего, — не дал ему развернуть атаку по флангам Ким, — наша следственная группа не собирается разрабатывать Густавссона по линии шпионажа. Нам нужен человек, который помог бы нам спрогнозировать поведение Гостя в условиях Прерии и по возможности помог бы вступить с ним в контакт… Напомню, что пока нет никаких оснований полагать, что в деле участвует агентура третьей стороны… Да и Густавссон осуществлял скорее промышленный шпионаж, а это…
Белесые, почти невидимые брови майора Свирски иронически взмыли ввысь.
— Вот как? Нет оснований полагать?… Промышленный шпионаж?… Невинный промышленный шпионаж?… Извольте ознакомиться вот с этим…
— Стоп, стоп, стоп, стоп! — господин секретарь еле успел перехватить пущенную решительным движением майорской руки по полированной глади стола тонкую стопку распечаток. — Господину агенту следует предварительно дать подписку о неразглашении…
— Я-то полагал, что дал их все… — с чуть наигранной наивностью вздохнул Ким.
— Не все, милейший, не все… — с улыбкой профессионального садиста заверил его господин секретарь, располагая на столе украшенный грозными грифами листок. — В двух местах — здесь и здесь… Вот так. Теперь — читайте…
Он с явным удовольствием поместил подписанную Кимом текстовку в защитную обложку, обложку же поместил в украшенную мудреными ярлыками папочку, а папочку вверг в недра скрытого за голографической имитацией панорамного окна сейфа, после чего с отеческим вниманием предался созерцанию макушки углубившегося в чтение распечаток Кима.
Первая из них была датирована серединой прошлого десятилетия.
ЦЕНТРУ ОТ РЕЙДЕРА.
ПРОЕКТ: «БОЛОТНЫЕ ОГНИ-2» ТЕМА: ОБЪЕКТЫ К ОПОЗНАНИЮ.
ВЫПОЛНЯЯ ПРЕДПИСАННЫЙ ПРИКАЗОМ 19–10 ОТ 15.02 СЕГО ГОДА УСИЛЕННЫЙ ДОСМОТР ТРАНСПОРТНОГО КОСМИЧЕСКОГО СУДНА «ЗЕНИТ» КЛАССА «КОМЕТА-ОБЛЕГЧЕННЫЙ», СОВМЕСТНЫЙ ПАТРУЛЬ КОСМОФЛОТА И СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ ОБЪЕДИНЕННЫХ РЕСПУБЛИК ОБНАРУЖИЛ В ВАКУУМИРОВАННОМ ОТСЕКЕ ВТОРОГО УРОВНЯ ГРУЗОВОГО МОДУЛЯ ДВА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ТЕЛА НЕ ИМЕВШИХ ПРИЗНАКОВ ЖИЗНИ (ДАЛЕЕ — «ОБЪЕКТЫ»). СОПОСТАВЛЕНИЕ ГОЛОГРАФИЧЕСКИХ ИЗОБРАЖЕНИЙ, АНАТОМИЧЕСКИХ ХАРАКТЕРИСТИК И ОДЕЖДЫ УКАЗАННЫХ ОБЪЕКТОВ С ДАННЫМИ В ПРИЛОЖЕНИИ К ПРИКАЗУ 19–10, ПОЗВОЛЯЕТ ЗАКЛЮЧИТЬ О ПОЛНОЙ ИДЕНТИЧОСТИ ОБНАРУЖЕННЫХ ОБЪЕКТОВ С НАХОДЯЩИМИСЯ В РОЗЫСКЕ ПО ДЕЛУ П.ГУСТАВССОНА А. ЛИМАНСКИМ И Н.
ДЕРИНИ. ДЛЯ ТРАНСПОРТИРОВКИ ОБЪЕКТОВ НА БОРТ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ СТАНЦИИ «ПАСТЕР-11» ОНИ БЫЛИ ПОМЕЩЕНЫ В КРИОКАМЕРУ ГРУЗОВОГО МОДУЛЯ КОСМИЧЕСКОГО СУДНА СПЕЦДОСТАВКИ «КУРЬЕР-800». В 23–30 ПО БОРТОВОМУ ВРЕМЕНИ, Т.Е. ЗА ДВА ЧАСА ДО ПРЕДПОЛАГАЕМОГО СТАРТА СУДНА СПЕЦДОСТАВКИ К МЕСТУ НАЗНАЧЕНИЯ, МНОЮ БЫЛ ПОЛУЧЕН РАПОРТ КАПИТАНА СУДНА «КУРЬЕР-800» Н. ТАРАСОВА, СОГЛАСНО КОТОРОМУ, В 21–15 ПРОИЗОШЛО СПОНТАННОЕ АКТИВИРОВАНИЕ ОБОИХ ОБЪЕКТОВ, СОПРОВОЖДАВШЕЕСЯ ПОВРЕЖДЕНИЕМ КРИОКАМЕРЫ, ВЫХОДОМ ОБЪЕКТОВ В КОМАНДНЫЙ МОДУЛЬ СУДНА СПЕЦДОСТАВКИ И ПОПЫТКОЙ ЗАХВАТА УПРАВЛЕНИЯ СУДНОМ. В РЕЗУЛЬТАТЕ ИМЕВШЕЙ МЕСТО ПЕРЕСТРЕЛКИ, ПОГИБЛО ТРИ ЧЛЕНА ЭКИПАЖА СУДНА СПЕЦДОСТАВКИ, РАНЕНО — ЧЕТВЕРО, ОБА ОБЪЕКТА ИНАКТИВИРОВАНЫ ЗА СЧЕТ СИЛЬНОГО ИХ ПОВРЕЖДЕНИЯ ДЕЙСТВИЕМ ОГНЕСТРЕЛЬНОГО ОРУЖИЯ. ИНАКТИВАЦИЯ ОБЪЕКТОВ СОПРОВОЖДАЛАСЬ ИХ ЧРЕЗВЫЧАЙНО БЫСТРЫМ ФЕРМЕНТАТИВНЫМ РАЗРУШЕНИЕМ. МНОЮ БЫЛИ ПРИНЯТЫ МЕРЫ К ЛИКВИДАЦИИ СЛОЖИВШЕЙСЯ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИИ: ПРОИЗВЕДЕНА ЗАМЕНА УБИТЫХ И РАНЕНЫХ ЧЛЕНОВ ЭКИПАЖА ЧЛЕНАМИ ГРУППЫ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ ОРБИТЕРА «ВНЕШНИЙ-3», ОБА ОБЪЕКТА, ВО ИЗБЕЖАНИЕ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗРУШЕНИЯ, ПОДВЕРГНУТЫ ФИКСАЦИИ СЖИЖЕННЫМ ГЕЛИЕМ. СУДНО СПЕЦДОСТАВКИ К ТОЧКЕ НАЗНАЧЕНИЯ СТАРТОВАЛО БЕЗ ОТКЛОНЕНИЯ ОТ НАМЕЧЕННОГО ГРАФИКА. С ЧЛЕНОВ КОМАНДЫ СУДНА СПЕЦДОСТАВКИ МНОЮ ВЗЯТЫ ПОДПИСКИ О НЕРАЗГЛАШЕНИИ УРОВНЯ 4. ОБРАЩАЮ ВАШЕ ВНИМАНИЕ НА ТО, ЧТО ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, СВЯЗАННЫЕ С АКТИВАЦИЕЙ ОБЪЕКТОВ,ПРОЛИВАЮТ ОПРЕДЕЛЕННЫЙ СВЕТ НА ВОЗМОЖНЫЕ ПРИЧИНЫ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ ТРАНСПОРТНЫХ СУДОВ «ОРАНТА» И «НИКА» [СМ. «АННАЛЫ КОСМОЛЛОЙДА NN 3456 И 3490].
РЕКОМЕНДУЮ ПРИНЯТЬ МЕРЫ К НЕДОПУЩЕНИЮ ЧЛЕНОВ КОМАНДЫ СУДНА СПЕЦДОСТАВКИ «КУРЬЕР-800» К ДЛИТЕЛЬНОМУ ПРЕБЫВАНИЮ НА ПОВЕРХНОСТИ ПРЕРИИ-2 В СВЯЗИ С ПОДДЕРЖАНИЕМ РЕЖИМА СЕКРЕТНОСТИ МАТЕРИАЛОВ ПО ПРОЕКТУ «БОЛОТНЫЕ ОГНИ-2».
РЕЗИДЕНТ РЕЙДЕР БОРТ ОРБИТЕРА «ВНЕШНИЙ-3».
Ким слегка потряс головой. «Ферментативное разрушение»… Поехали дальше.
Второй текст был резюме медико-биологической экспертизы:
ДИРЕКТОР ЦЕНТРА БИО-МЕДИЦИНСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ПРИ СЛУЖБЕ ВР ОБЪЕДИНЕННЫХ РЕСПУБЛИК ПРЕРИИ Д-Р МАТИАС ГИРШ — ЛАНЦЕЛОТУ ПРОЕКТ: «БОЛОТНЫЕ ОГНИ-2» ТЕМА: ОБЪЕКТЫ «ИЗВНЕ» ПРИРОДА И ПРОИСХОЖДЕНИЕ НА ВАШ N Н-69/11 ОТ 20.09 СЕГО ГОДА СООБЩАЮ: ОБА ОБЪЕКТА, ОБЪЕДИНЕННЫЕ В ЕДИНИЦУ ИЗУЧЕНИЯ «ИЗВНЕ», ПО СВОИМ ИММУНОЛОГИЧЕСКИМ ХАРАКТЕРИСТИКАМ И АМИНОКИСЛОТНОМУ СОСТАВУ НЕ МОГУТ БЫТЬ ОТНЕСЕНЫ К ОРГАНИЗМАМ ЗЕМНЫХ МЛЕКОПИТАЮЩИХ. АНАЛИЗ НУКЛЕОТИДНЫХ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЕЙ ТКАНЕЙ УКАЗАННЫХ ОБЪЕКТОВ И ИХ СУММАРНОГО НУКЛЕОТИДНОГО СОСТАВА НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ ЗА ОТСУТСТВИЕМ В ОБЪЕКТАХ НУКЛЕИНОВЫХ КИСЛОТ. МЕХАНО-АНАТОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ОБЪЕКТОВ ПОЗВОЛЯЕТ ОХАРАКТЕРИЗОВАТЬ ИХ КАК СИЛЬНО РАЗРУШЕННЫЕ ЭКЗЕМПЛЯРЫ БИОРОБОТОВ, ОПИСАННОГО РАНЕЕ ТИПА [СМ. ОТЧЕТ ГРУППЫ НОВИНСКОГО ПО ПРОЕКТУ «КЛЕЙМО»]. ИЗГОТОВЛЕНИЕ РОБОТОВ ПОДОБНОГО ТИПА ПРЕДПОЛАГАЕТ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РЯДА ТЕХНОЛОГИЙ, НЕИЗВЕСТНЫХ НАУКЕ ОБИТАЕМОГО МИРА ПО СОСТОЯНИЮ НА ИЮЛЬ СЕГО ГОДА.
ВВИДУ ТОГО, ЧТО В ХОДЕ ПРОВЕДЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ РЯД СТРУКТУР ИЗУЧАЕМЫХ ОБЪЕКТОВ ПРОЯВИЛ ТЕНДЕНЦИЮ К УСКОРЕННОЙ РЕГЕНЕРАЦИИ И ДРУГИЕ ВИДЫ СПОНТАННОЙ АКТИВНОСТИ, ОБА ОБЪЕКТА БЫЛИ ПОЛНОСТЬЮ УНИЧТОЖЕНЫ МЕТОДОМ РАДИАЦИОННОЙ ДЕГРАДАЦИИ, СОГЛАСНО ИНСТРУКЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЙ СБ А-455/67. ПРОФ. М. ГИРШ БОРТ ОРБИТАЛЬНОЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ СТАНЦИИ «ПАСТЕР-11».
Ким потер переносицу и украдкой посмотрел на строго взирающих на него майора Свирского и серетаря Азимова. Взял следующий листок.
— Это будет особо интересно для вас, — не выдержав эффектной загадочной паузы, уведомил его Свирский и сложил руки на груди — крест на крест. Ким поглядел на дату сообщения и ощутил неприятную немоту где-то внутри себя. Почти позабытое чувство.
ЦЕНТРУ ОТ МЕРЛИНА.
ПРОЕКТ: «БОЛОТНЫЕ ОГНИ-7» ТЕМА: ОБЪЕКТЫ К ОПОЗНАНИЮ, ВООРУЖЕННЫЙ ИНЦИДЕНТ НА КОСМИЧЕСКОМ ТРАНСПОРТНОМ СУДНЕ «САРАТОГА».
ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ К ОПОЗНАНИЮ ТРУПЫ ЛИЦ, ПОГИБШИХ ПРИ ОЗНАЧЕННОМ В ТЕМЕ ИНЦИДЕНТЕ, ИДЕНТИФИЦИРОВАНЫ КАК:
ОБЪЕКТ N 1 — «БИОРОБОТ ВТОРОГО РОДА» ПО КЛАССИФИКАЦИИ НОВИНСКОГО.
ОБЪЕКТ N 2 — «БИОРОБОТ ВТОРОГО РОДА» ПО КЛАССИФИКАЦИИ НОВИНСКОГО. ЭКЗЕМПЛЯР СИЛЬНО ПОВРЕЖДЕН ОБЪЕКТ N 3 — ЧЕЛОВЕК. ОСОБЬ ЖЕНСКОГО ПОЛА, В ВОЗРАСТЕ 33–35 ЛЕТ. СООТВЕТСТВУЕТ ОПИСАНИЮ В ПРИЛОЖЕННЫХ ДОКУМЕНТАХ НА ИМЯ АННЫ-ЛОТТЫ КРАМЕР, СОТРУДНИЦЫ ФЕДЕРАЛЬНОЙ ДИПСЛУЖБЫ. ПОГИБЛА ОТ ПЕРЕОХЛАЖДЕНИЯ.
ОБЪЕКТ N 5 — «БИОРОБОТ ВТОРОГО РОДА» ПО КЛАССИФИКАЦИИ НОВИНСКОГО.
ОБЪЕКТ N 6 — «БИОРОБОТ ВТОРОГО РОДА» ПО КЛАССИФИКАЦИИ НОВИНСКОГО. ЭКЗЕМПЛЯР ИМЕЕТ РЯД НЕТИПИЧНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК.
ОБЪЕКТ N 7 — «БИОРОБОТ ВТОРОГО РОДА» ПО КЛАССИФИКАЦИИ НОВИНСКОГО.
ОБЪЕКТ N 8 — ЧЕЛОВЕК. ОСОБЬ МУЖСКОГО ПОЛА, В ВОЗРАСТЕ 45–48 ЛЕТ. СООТВЕТСТВУЕТ ОПИСАНИЮ В ПРИЛОЖЕННЫХ ДОКУМЕНТАХ НА ИМЯ РОДЖЕРА МАЙСКОГО, СТ. БОРТИНЖЕНЕРА КОСМИЧЕСКОГО ТРАНСПОРТНОГО СУДА «САРАТОГА». ПОГИБ ОТ НОЖЕВОГО РАНЕНИЯ.
ОБЪЕКТ N 9 — ЧЕЛОВЕК. ОСОБЬ МУЖСКОГО ПОЛА, В ВОЗРАСТЕ 54 ЛЕТ. СООТВЕТСТВУЕТ ОПИСАНИЮ В ПРИЛОЖЕННЫХ ДОКУМЕНТАХ НА ИМЯ ГАРСИА ХЕНОВЕСА — КАПИТАНА КОСМИЧЕСКОГО ТРАНСПОРТНОГО СУДА «САРАТОГА». ПОГИБ ОТ НОЖЕВОГО РАНЕНИЯ.
ОБЪЕКТЫ NN 1,2,5,7 БЫЛИ ПОЛНОСТЬЮ УНИЧТОЖЕНЫ МЕТОДОМ РАДИАЦИОННОЙ ДЕГРАДАЦИИ, СОГЛАСНО ИНСТРУКЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЙ СБ А-455/67, ОБЪЕКТЫ NN 3,8,9 ПЕРЕДАНЫ РЕГИОНАЛЬНОЙ ПРОКУРАТУРЕ В СООТВЕТСТВИИ С РАСПОРЯЖЕНИЕМ Н-1650/30, ОБЪЕКТ N 6 ПЕРЕДАН СЛУЖБЕ БИО-МЕДИЦИНСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ЦЕНТРА В СВЯЗИ С НАЛИЧИЕМ НЕТИПИЧНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК И ИНСТРУКЦИЕЙ ЦЕНТРА А-1990/8.
СПЕЦУПОЛНОМОЧЕННЫЙ МЕЛРИН БОРТ СТАНЦИИ «ЧУР-6».
Ким помолчал. Майор был прав: для Кима этот документ был особо интересен. Он осторожно коснулся еле заметной отметки — той, что была у него на лице, пониже левой скулы. «Интересно, под каким бы номером проходил в этой шифровке я?» — подумал он с каким-то отрешенным любопытством. Потом взялся за последнюю распечатку. Ей еще и недели не исполнилось.
АГЕНТ ХАФИЗ — ЛАНЦЕЛОТУ ПРОЕКТ: «БОЛОТНЫЕ ОГНИ-9» ТЕМА: РЕЙС ЧУР — ПРЕРИЯ-2, ВООРУЖЕННЫЙ ИНЦИДЕНТ ПРИ ВЫПОЛНЕНИИ НА РЕЙСОВОМ КОСМИЧЕСКОМ СУДНЕ «ДУНКАН» КЛАССА «ГОНЕЦ» ШТАТНОГО ОСМОТРА ПЕРЕД НАЧАЛОМ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОГО МАНЕВРА ПОДГОТОВКИ К БРОСКУ «ТОЧКА 11200 — ОРБИТА ПРЕРИИ-2», СТАРПОМОМ ШОНОМ ДАННИНГОМ В ПЕРЕХОДНОМ ОТСЕКЕ, СОЕДИНЯЮЩЕМ ПАССАЖИРСКИЙ И ГРУЗОВОЙ МОДУЛИ, БЫЛИ ОБНАРУЖЕНЫ ТЕЛА ЧЕТЫРЕХ ЛИЦ, НЕ ОЗНАЧЕННЫХ В СТАРТОВОЙ ВЕДОМОСТИ СУДНА, БЕЗ ПРИЗНАКОВ ЖИЗНИ. ТЕЛА НЕСУТ СЛЕДЫ НАСИЛЬСТВЕННОГО УМЕРЩВЛЕНИЯ, ПУТЕМ ПРИЧИНЕНИЯ РВАНЫХ РАН, СИЛЬНО НАПОМИНАЮЩИХ ТАКОВЫЕ, НАНОСИМЫЕ КРУПНЫМИ ДИКИМИ ЖИВОТНЫМИ. ТАМ ЖЕ БЫЛО НАЙДЕНО ШЕСТЬ ЕДИНИЦ ОГНЕСТРЕЛЬНОГО (2 ЕД.) И ИМПУЛЬСНОГО (БЛАСТЕРЫ)(4 ЕД.) ОРУЖИЯ. ПРОВЕДЕННОЕ МНОЙ РАССЛЕДОВАНИЕ ПОКАЗАЛО, ЧТО ПОГИБШИЕ ПРИМЕНИЛИ В ХОДЕ СОБЫТИЙ, ПРИВЕДШИХ К ИХ СМЕРТИ, ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ И ИМПУЛЬСНОЕ (БЛАСТЕРЫ) ОРУЖИЕ, ВИДИМО, В ЦЕЛЯХ САМОЗАЩИТЫ. УСТАНОВЛЕНО, ЧТО НАЙДЕННЫЕ ПОГИБШИМИ ЛИЦА ПРОНИКЛИ В ПЕРЕХОДНОЙ ОТСЕК ИЗ ГРУЗОВОГО МОДУЛЯ, ГДЕ НАХОДИЛИСЬ С МОМЕНТА ОТПРАВЛЕНИЯ СУДНА С ОРБИТЫ ЧУРА. УСЛОВИЯ ГРУЗОВОГО МОДУЛЯ НЕ СОВМЕСТИМЫ С СОХРАНЕНИЕМ ЖИЗНИ ЛЮДЕЙ. НИКАКИХ СРЕДСТВ, ОБЕСПЕЧИВАЮЩИХ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА В ПОДОБНЫХ УСЛОВИЯХ, В МОДУЛЕ НЕ ОБНАРУЖЕНО. ПРОВЕДЕННЫЕ МНОЮ ТЕСТЫ НОВИНСКОГО ПОКАЗАЛИ ИДЕНТИЧНОСТЬ ТРУПОВ «БИОРОБОТАМ ВТОРОГО РОДА» ПО КЛАССИФИКАЦИИ НОВИНСКОГО-КАРРЕРЫ. ПЕРЕВОЗИМЫЕ НА СУДНЕ ДИКИЕ ЖИВОТНЫЕ (ТРИ ЕДИНИЦЫ) ВОЗМОЖНОСТИ ВСТУПИТЬ В КОНТАКТ С НАХОДИВШИМИСЯ В ПЕРЕХОДНОМ ОТСЕКЕ БИОРОБОТАМИ НЕ ИМЕЛИ И СЛЕДОВ ТАКОГО КОНТАКТА НЕ НЕСУТ. СОГЛАСНО ИНСТРУКЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЙ СБ А-455/67 БИОРОБОТЫ УНИЧТОЖЕНЫ ПУТЕМ ПОМЕЩЕНИЯ В ТОК АНТИПЛАЗМЫ. СО СТАРПОМА ШОНА ДАННИНГА МНОЮ ВЗЯТА ПОДПИСКА О НЕРАЗГЛАШЕНИИ (ТРЕТЬЕГО УРОВНЯ ДОПУСКА).
АГЕНТ ХАФИЗ БОРТ РЕЙСОВОГО КОСМИЧЕСКОГО СУДНА «ДУНКАН».
Ким вернул распечатки Свирскому. Они помолчали немного.
— Мы были дьявольски близки к тому, что корабль, доставлявший Толле на Прерию, был захвачен Нелюдью… — как-то даже устало сказал майор в штатском. — И мы даже не знаем, что там произошло на самом деле. И что нас спасло… А вы — «нет оснований предполагать шпионаж…» От Кима явно ждали проявлений раскаяния в непредумышленном святотатстве. В этой партии мат ему ставили в два хода.
— Вы, оказывается, были не правы, когда говорили, что не было конкретных сигналов относительно угрозы Гостю, господин секретарь…
— Ким как можно более наивно воздел на хозяина кабинета недоуменный взгляд. — Если господин Свирский чем и недоволен, то это — прямой результат того, что он не поставил н-а-с в известность о докладе э-э… Хафиза и сопутствующих обстоятельствах.
Полковник Ваальде в своем кресле переменил местами закинутые одна на другую ноги, дав понять, что оценил это н-а-с. Господин секретарь тоже оценил это. Неожиданная рокировка. Ферзь разблокирован.
— Полагаю, вы теперь не станете возражать, если мы заберем беспокойного господина Густавссона от вас в наше э-э… ведомство? — явно лишь для проформы спросил Свирский.
Он явно считал вопрос закрытым и не заметил, что зевнул ладью. На худой конец — «слона».
— Господин Густавссон пока не причинил мне больших беспокойств,
— возразил Ким, начиная развивать атаку ходом пешки.
И пожертвовал, ради позиционного преимущества конем:
— Я не возражаю против совместной разработки этой фигуры… Если вы желаете побеседовать с Густавссоном конфиденциально, то…
— Вы не понимаете ситуации, — влез в поставленную ловушку майор. — Я забираю у вас Густавссона и его досье целиком. Извольте сообщить…
Тут то наконец Агент на Контракте и пошел ферзем.
— Прежде всего, — Ким неожиданно перешел на сухой тон юриста, — мне кажется, что мы по разному понимаем статус вашего э-э… покорного слуги. Мне предписано действовать с санкции Федерального Управления Расследований. А разведслужбы Объединенных Республик — при всем моем к ним уважении — структуры региональные. Проблемы же межцивилизационных отношений, на которые вы ссылаетесь, прямо курируются именно Управлением… В этой связи я имею право и на то, чтобы быть информированным в соответствии со своими полномочиями и на то, чтобы работать с заключенным по обвинению — напомню вам — именно федерального уровня…
Свирский переваривал эту мысль достаточно долго. А вот господин секретарь резко откинулся в своем кресле, словно это ему, а не майору достался прямой по носу. Для бюрократа своего уровня он был все-таки излишне эмоционален.
— Господин агент, пожалуй, прав… — примирительно обратился к нему Ваальде, поднимаясь с кресла и двигаясь к столу. — Аркадию Ивановичу, — он с укоризной глянул на Свирского, — следовало с самого начала держать представителя федеральных структур в курсе… Нас несколько э-э… отвлекло то, что господин Яснов включен в группу, занятую расследованием чисто криминального плана, и про остальные его м-м… обязанности мы забыли…
Мат, поставленный начинающим игроком из безнадежного положения коллегам из параллельных служб, явно доставлял ему удовольствие. Тем более, что, по идее, Ким был здесь, вообще говоря, целиком и полностью креатурой секретаря Азимова. Тот довольно быстро вспомнил про это обстоятельство.
— Пусть господин Яснов и продолжает работать с этим Густавссоном, раз он первым о нем догадался подумать, — тоном упрека проявившему нерасторопность майору сказал он. — О том, чтобы э-э… побеседовать с фигурантом в удобное для всех время, вы договоритесь в рабочем порядке… Вы свободны, господа. И постарайтесь как-то, все-таки, готовить вопросы, с которыми выходите наверх. Чтобы не тратить зря время — свое и чужое…
Майор пробкой вылетел из кабинета, и Ким грустно подумал, что легче ему жизнь этот товарищ по работе не сделает. Сам он задержался, чтобы задать господину секретарю небольшой вопрос. А точнее — для того, чтобы избежать пребывания в одной кабине лифта с расстроенным Аркадием Ивановичем.
— Извините, — откашлялся он. — Что известно о Гопнике?
— Ничего, — сухо ответил господин секретарь. — В дальнейшем, с этим обращайтесь к капитану Завальне. Этим он занимается. На вечернем совещании — ваше с Роше сообщение о состоянии дел.
Ким оставил больших начальников вдвоем — разбирать партию — и позволил себе впасть в задумчивость, благо, лифт тащил его через громаду Объединенных министерств минут шесть.
Грошовые победы в административных играх — при нуле реальных результатов — радости ему никогда не доставляли. Его чувства сейчас, вообще, не имели отношения к радости. Прочитанное на шероховатых листках распечаток вызвало у него совсем другое — жутковатое — чувство, похожее на ощущение прикосновения к всплывшей из темных глубин заколдованной воды твари — к осьминогу или, вообще, к чему-то из страшного сна. Такое только несколько раз посещало его в жизни и проходило мимо, оставляя в душе какую-то детскую тоску и чувство совершенной — и не понятой — ошибки. Словно не смог найти места назначенной встречи. Человек логики и закона, подданый приказов и постановлений, он вдруг с необычайной ясностью увидел, как бессильно и ненужно все это косноязычное бормотание о зашифрованных объектах и секретных инструкциях. Это не имело отношения к делу. Человеческий опыт, вообще, не имел к этому никакого отношения.
* * *
Комиссар с досадой подумал, что кроме полудюжины чашек кофе, наскоро перехваченных в разных местах города и отвратительных по сути своей, да еще пары глотков белого и пригоршни чипсов, у него с утра и маковой росинки во рту не было. Он энергично завозился на сидении служебного кара и кивнул Сэму Филдингу, сгорбившемуся за рулем с наушником в комично оттопыренном ухе. В данном случае кивок значил: «Ну что там?»
Сэм пожал плечами.
— Два раза объект заворачивал в будки системы связи и болтал подолгу. Разговоры — у нас на регистраторе. Потом зашел на Пушкина двенадцать — там живет Баню Костандов, знаете такого — с матерью и с уймой собачек. Там у них что-то вроде перевалочного пункта. Баню дома не было, поболтал со старушкой и убыл в галерею Блауштейна. Там и болтается до сих пор. Кого-то ждет и, похоже, уже начинает нервничать.
— А что там у Мариуса? — без особой надежды услышать что-либо интересное осведомился Роше.
— Ни Пайпера, ни его компаньона по местам проживания нет. Помещение фирмы пусто и заперто. Ключи хозяева оставили гардьену из «Оберега».
Это — такая мелкая охранная фирма. Обслуживает пару кварталов в том районе. Ничего необычного в этом гардьен не видит — время летнего отдыха… У Мариуса такое впечатление, что вокруг помещения крутятся еще какие-то любопытные. Он просил разрешения поторчать там еще часа три-четыре… Потом хочет зайти внутрь — если будет ордер… Я не стал возражать. У Мариуса — нюх…
Несколько секунд Роше озадаченно посапывал, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Этому голосу он привык подчиняться, даже когда тот городил несусветную чушь.
Вот и в этот раз он вздохнул и взялся за ручку дверцы кара.
— Кто там «водит» Лео по галерее? Джон? Пусть отвлечется и сходит за гамбургерами. И за пивом — пора и перекусить по-человечески. А я — пойду-ка подменю его. Пора размяться немного…
Филдинг не стал возражать — если шефу, чья физиономия и — главным образом — шляпа известны аж уж за пределами Прерии, взбрело в голову самому заняться «наружкой», значит — так надо, каким бы идиотством это ни казалось… Он уже привык к подобному за шесть лет работы с мсье Жаном.
ГЛАВА 5
ВКУС СВОБОДЫ
— Садитесь… Да не вибрируйте вы так… — Комски потянулся к шкафчику бара. — Постарайтесь верно оценить свое место на этом свете… Ну, хотя бы для того, чтобы подольше на нем задержаться.
Вот — проглотите рюмочку текилы…
Гонсало нервически заглянул под предложенное ему кресло и устроился на нем, подобрав под себя ноги в коротковатых ему брюках.
Принял из рук Комски керамический, расписной стаканчик со спиртным, с подозрением понюхал и залпом опрокинул в себя. Несмотря на то, что явочная квартира на Хороводных Линиях, куда его, в конечном счете, доставил помощник господина Саррота, была обставлена не хуже средней руки гостиничного номера и время было, как-никак, летнее, было ему зябко и неуютно.
— Теперь вы еще раз продиктуете мне — в этот вот диктофон вашу историю и ответите на мои вопросы…
— Мы делаем это уже третий раз, Господин Комски… — Гонсало раздраженно дернул щекой. В конце концов, или вы доверяете мне, или…
— Лучше вам не заводить здесь речь о всяких или… — жестяным голосом посоветовал ему не слишком радушный хозяин.
Он еще раз окинул Гонсало недоуменно-презрительным взглядом и, морщась, добавил:
— Мы не первый раз имеем с вами дело, господин Гопник… И я, право, был о вас куда более высокого мнения. Как это вы додумались самостоятельно ввязаться в историю, в которой отчетливо виден интерес нашей конторы? И не только наш интерес. Вы должны были четко представлять в какие жернова сунулись… И, тем не менее, — полезли!
Комски высоко поднял плечи.
Гонсало прямо-таки взвился в своем кресле.
— Да сколько же я могу объяснять вам, что я об этом Толле понятия не имел?! Что мне все эти проблемы с Чуром и с гравитационным оружием не больше сдались, чем чирей в заднице?! Что это двое: Мепистоппель и второй идиот — что с ним на пару чудит — сдуру этого мужика с Чура сцапали. Они даже имени его узнать не удосужились. И уж со мной советоваться и не подумали… Так… буквально, что называется, накануне Мепистоппель провентилировал со мной этот вопрос — полунамеками всякими и присказками… Я и в уме не имел, что они ТАКОЕ отмочат…
— Вы хотите сказать, что вы ни Ти-Ви не смотрите, ни новостей не слушаете, и о Торвальде Толле узнали только от людей Магира? — вопросительно заломил бровь Комски.
— Вот что вы хорошо умеете, Альфред — так это по сто раз спрашивать человека про одно и то же!.. — с досадой констатировал Гопник. — Слышал я этот звон! Хотя, признаться, имею привычку нафиг вырубать программу, как только по ней начинают очередной раз гнать политику. Вы слышали про такую вещь как идиосинкразия? Так вот насчет политики: у меня она к ней!… И рожу этого Толле ни разу не рассматривал и запомнить не старался! И не пидор я, кстати, чтобы на мужиков засматриваться, и Толле ваш — не кинозвезда! Неинтересен он мне! Был… Но, как-никак — в курсе дела я нахожусь все-таки… Новости по утрам слушаю — пополам с музыкой. И когда от бандита этого — от Кукиша, если не ошибаюсь — услышал о ком речь идет, так у меня мозги в трубочку свернулись от ужаса — поверьте!
— Вот и хорошо, — сделал несколько неожиданное умозаключение Комски. — Значит, в отношении своих м-м… компаньонов вы теперь — после такой подставки — никаких моральных обязательств не чувствуете?
Гонсало заколдобился.
— Мне вовсе не улыбается, Альфред… — тут он судорожно, как-то по-детски, шмыгнул носом. — Пойми меня правильно, Альфред, но мне вовсе не улыбается перспектива быть втянутым в мокрое дело… Конечно — Фюнф и его компаньон крепко подставили меня, но мне вовсе не хочется иметь этих ребят раньше срока в могиле…
— О какой могиле речь? — благодушно осведомился Комски. — Успокойтесь, возьмите себя в руки… Лучше вот что — выпейте-ка чашечку кофе и подкрепитесь. Вам долгое э-э… купание явно не пошло на пользу… Заодно и переоденьтесь — не стоит болтаться по городу в таком э-э… неподобающем наряде, даже Большой Ночью. Вы в таком виде запоминаетесь даже в темноте…
Он широкими шагами пересек комнату и вышел в соседнюю. Требовательно протянул руку. Парень в очках, колдовавший за столом, смахивающим на лабораторный, тут же, не говоря ни слова, подал ему пакет и подносик с дымящейся чашкой кофе и румяным рогаликом на кипейно-белой салфетке. Комски молча кивнул и вернулся к озабоченно копошившемуся в кресле Гонсало.
— Закусывайте, адвокат, — с чуть заметной иронией предложил он. — И давайте, все-таки, прокрутим вашу версию событий еще раз — в неформальной, так сказать, обстановке… А потом — наденете вот это…
Он достал из пакета свитер и полуспортивного вида костюм. Повесил на спинку свободного стула и вытряхнул на сиденье всякую мелочь — носки, платок, расческу…
— Меня все-таки волнует, что вы собираетесь предпринять…
Гонсало равнодушно глянул на кофе, отхлебнул глоток и закусил рогаликом:
— Как вы поступите с моими партнерами?
— Собственно, это вы вы с ними поступите… — все так же благодушно продолжил Комски, устраиваясь в кресле напротив. — Никто не собирается устраивать побоище. Обратите внимание — мы ни слова не спросили о том, где же вы все-таки достали сухую одежду… У каких-то знакомых — пусть будет так… Обратите внимание — мы даже не спрашиваем, где ваши приятели прячут товар…
Он уверенным движением раскрыл лежащий перед ним бювар, взял роскошный электрокарандаш.
— Да вот этого я и сам не знаю… — картинно пожал плечами Гонсало.
— Не знаете… — задумчиво протянул Комски. — Охотно верю. Но выход на контакт с компаньонами у вас есть…
— Я вам сам это сказал двадцать минут назад! — уже со злостью в голосе подтвердил Гонсало. — И не собирался делать из этого никакого секрета. Мне Мепистоппель свои координаты должен оставить. В тайнике. Вы хотите, чтобы я вам его продал? Этот выход? Я так понимаю ситуацию?
— Просто вы пойдете вместе со мной и снимите информацию с тайника, а затем направитесь к своим э-э… друзьям и доходчиво объясните им, что нашли других покупателей на тот товар, что они предлагали властям. Ваш процент остается при вас. От себя мы добавим вам десяток тысяч — федеральными кредитками — в качестве м-м… компенсации моральных издержек. А сейчас, — Комски помахал в воздухе электронной кредиткой, — получите под текущие расходы соответствующее обеспечение.
— Мне не десяток штук федеральной капустой надо, Альфред… — Гонсало сглотнул еще кофе и с сомнением уставился на чашку. Потом перевел взгляд на рогалик. Снова уставился на чашку. — Мне не это нужно… Хотя я от денег не отказываюсь… Мне с планетки этой смываться пора… С Магиром я — считай поссорился… Слушайте, то ли кофе у вас не того, то ли булочка… Вкус какой-то… Металлический что-ли?… Вы со мной мудрить надумали, Комски?
— Бросьте, Гонсало! — без малейшей фальши в голосе воскликнул Альфред. — Это у вас после оксидара вкус изменен, наверное… Если бы мы хотели вас отправить на тот свет, мы это сделали бы проще. Да и яды в наше время не имеют ни вкуса, ни запаха…
— Яды, говорите? — недоверчиво пробормотал Гонсало, принюхиваясь к остаткам рогалика. — А не допросик ли под химией вы тут мне устраиваете?
— Вот что, — Комски резко захлопнул открытый было бювар. — Черт с вами и вашей подозрительностью! Беру ответственность на себя! Не стану вам морочить голову третий раз — еще успеется. Тем более, что вы сами говорите, что время дорого. Билет до Форда-II получите вместе с гонораром и с документами на какое-нибудь подходящее имя…
Он кинул кредитную карточку к наваленной на сиденье стула одежной мелочи.
— Забирайте деньги, одевайтесь и — марш на задание! Ждите меня в машине. А как только заберем новый адрес ваших компаньонов, вас отвезут в город и высадят, где скажете. Выходите на своих прохиндеев и немедленно — подчеркиваю — немедлено связывайтесь со мной. Надеюсь, еще не забыли как. Господи, да не мнитесь вы как красна девица — снимайте ваши шутовские панталоны, я отвернусь… Так вот — в любом случае, если до двадцати ноль-ноль вы не дадите о себе знать, то мы считаем эту ставку битой, а вас числим покойником или перебежчиком. В соответствии с чем и действуем. Господи, да скоро вы натяните свои шмотки?
— Не свои, а ваши… — раздраженно парировал Гопник. — Тоже, нашли мне гардеробчик… Я, собственно, готов…
— Марк! — кликнул Комски мрачного парня из прихожей. — Проводишь господина в кар и подождешь, пока я спущусь к вам.
Парень, не меняя выражения лица, подхватил Гонсало под локоть. Когда дверь за ними закрылась, Комски надавил кнопку на поверхности стола. Из соседней комнаты послушно появился очкастый специалист. Комски кивнул на остатки рогалика и недопитый кофе.
— Объект проглотил достаточно? Кстати — вкус у него вызвал подозрение…
— Вполне достаточно. А вкус — недоработка основного изделия. Мы знаем, но пока приходится работать вот так…
Комски поморщился.
— Врубайте аппаратуру, — распорядился он.
