Глава седьмая
Добрый капитан Стиперсон
Капитан Стиперсон, командир торгового шаппа «Девятикристальный», ходил по маршруту между Руддергтоном и блуждающими городами шесть с половиной лет и пассажиров никогда не брал. Так нам рассказал его первый помощник, с которым Мертвец договорился о путешествии. Как я понял, о попутчиках капитан узнал, только когда мы ступили на трап в компании с его вертким и разговорчивым офицером.
Грузный хозяин корабля стоял на носу своей посудины, положив руки в меховых рукавицах на фальшборт. Над ним нависло бесконечное серое небо. Сегодня облака затянули город так плотно, что линия горизонта растворялась в едва уловимую ниточку, а все, что не скрывало мутное покрывало непогоды, казалось нарисованным на белом полотне. Даже звуки большого города пробивались через хмарь, словно через сугробы.
Смотрел на нас владелец «Девятикристального» с недовольством и покорностью человека, готового на многое ради денег и стыдящегося этого.
– Они еле сводят концы с концами, – сказал я, когда мы остались без компании первого помощника. Тот возился с запорами тамбура, ругаясь так, что даже Сабля покачивал головой с восхищением.
– Да, – согласился со мной Три Гвоздя. Он скинул капюшон, стряхнул с унт снег и огляделся: – На уборке экономят. Будем надеяться, что мы останемся при своих деньгах, да? Мир принадлежит бандитам. Порежут нас тут на ровные кусочки, заберут все и закопают где-то в Пустыне. Вариант?
Мертвец обстучал обувь о специальные ребра слева от тамбура, стянул варежки. Коридор слева и справа от нас был завален ржавыми кусками каких-то неведомых конструкций, покрытых изморозью мешков и обледенелых ящиков. Даже с промерзших насквозь труб над головой свисала потрепанная оплетка.
Если бы не рокот двигателей снизу, можно было представить себя на мертвом корабле.
– Заедает! – выбрался из тамбура первый помощник, который представился нам как Сэмуль. – Надо бы починить, да все руки не доходят.
Он, не стряхивая снега, прошел к следующей двери, с проклятьем крутанул штурвал – и та с противным скрипом (у меня даже желудок свело) открылась.
– Проходите! Каюта, как я и предупреждал, заброшенная, но не волнуйтесь – все приведем в порядок. И не берите в голову, что грязно. Нам ведь главное – до Барроухельма добраться. Так ведь? Хе-хе.
Залы, где на «Звездочке» жили механики и палубная команда, были завалены различным хламом, лепящимся в груду у стен. Откуда-то тянуло энгу и жирной на запах похлебкой. Ядреная смесь.
– Искренне надеюсь, что кроме тебя и капитана на борту еще кто-то есть, – заметил Буран.
– Есть, конечно, – улыбнулся Сэмуль.
Но как-то неуверенно улыбнулся.
– Людей у нас немного, ну да и маршруты спокойные. Редкий день, когда на тракте корабля не встретишь.
– А если пираты? – поинтересовался Три Гвоздя.
Я переступил через валяющуюся поперек зала трубу. Позади что-то лязгнуло, и тут же зло выругался Сабля:
– Простите, зацепил что-то.
– Пираты… Пираты были бы проблемой, но каперы Айронкастла держат эти края словно волк последнюю оленью косточку. Я и не слышал уже о случаях, когда на местных трактах лютовал кто-то из ледовых бродяг, – охотно поделился Сэмуль.
– Да… Край непуганых капитанов, – хмыкнул Сабля. – Хе-хе.
– Вы с севера, у вас жизнь идет несколько иначе. А у нас на борту четыре инструментария всего да шестеро палубных моряков, и то капитан собирается рассчитать одного из них.
– Оно и видно, – безразлично заметил Мертвец.
– Что, простите?
– Что людей не хватает. – Наш командир демонстративно пнул какую-то мятую железную коробку. Та жалобно загудела. Со стороны кормы послышался чей-то одинокий смех. Ну слава Светлому, есть люди на борту.
– Тяжелые ходки были, – отмахнулся Сэмуль. – «Стражи» нас зимой обошли, но вроде сейчас притихли, и может, Пустыня будет добра к нам. Сюда, пожалуйста.
Мы поднялись на первую палубу. Тут было ощутимо чище, однако не потому что на ней старались убирать, а потому что просто не сорили. Цепочка следов в серой пыли вела от трапа к ходу на верхнюю палубу.
– Прошу.
В каюте тоже давно никто не появлялся. Выглядела она тесной и от этого на удивление уютной. Всего пять кроватей: одна слева от двери, две у стены напротив входа и по одной слева и справа. Прямо по центру каюты, под навесным крюком для шаманского фонаря, несокрушимым монолитом примостился стол с прикованными к полу ножками да четыре табурета вокруг. В левом углу я увидел печку.
Стены были обиты посеревшими, а иногда и позеленевшими от сырости шкурами.
– Чем богаты, – улыбнулся Сэмуль.
– Нас семеро, – невозмутимо произнес Мертвец.
– Потрясающее наблюдение, отменные умственные способности, но омерзительная реакция, – согласился с ним Буран и швырнул свою шапку на койку у левой стены, у печки. – Это Тороса, а соседняя моя.
Он прошел внутрь и сбросил свой рюкзак на «захваченную» кровать, а затем принялся снимать перевязь с мечами.
– Это с дранья ли? – возмутился Сабля.
– У Тороса рана еще не до конца прошла. Ему в тепле надо. А я просто сильнее и могу сломать тебе хребет раньше, чем ты поймешь, что произошло, – беззлобно улыбнулся Буран. – Поэтому могу наглеть.
– Че?!
– Шучу, раз ты все еще не научился разбираться в моем тонком юморе. Поясню – просто я первый успел застолбить себе лежак. В Пустыне рот лишний раз разевать не стоит – язык замерзнет да зубы потрескаются.
– Тогда это моя! – торопливо ворвался в каюту Сабля.
Я стоял в коридоре и увидел, как с верхней палубы спустился капитан «Девятикристального». Двигался он тяжело, как человек, давно сдавшийся собственному весу и старающийся ходить поменьше.
Мертвец повернулся к нему.
– О, а вот и благородный капитан Стиперсон! – услышал шаги Сэмуль и ловко выбрался из каюты. – Добрый день, капитан, я взял на себя смелость заполнить одну из кают. Добрым странникам нужно в Барроухельм, и я подумал, что вы будете не против.
Капитан стащил с головы меховую шапку, обнажив седую, с проплешинами, голову. Щеки командира «Девятикристального» обвисли, под глазами набухли темные мешки.
– Приветствую на борту, – недружелюбно буркнул он, а затем, проверяющим взглядом буравя нас, одну за другой стянул с рук варежки. – Извиняюсь за беспорядок.
Он чуть отвернулся и трубно высморкался в видавший виды платок.
– Еще раз простите.
– Нам нужно семь кроватей, – голос Мертвеца дрогнул. Что так взволновало седовласого пирата?
– Устроим. Сэмуль, идем. Надо поговорить. Вы пока устраивайтесь.
– Что случилось? – спросил я Мертвеца, когда мы остались в коридоре вдвоем. Из каюты слышалась шутливая перепалка Бурана и Тройки, лязгнула дверца печки, громыхнул табурет.
– У него на большом пальце правой руки перстень, – сказал Мертвец. Он посмотрел на меня и победно улыбнулся.
– Это что-то значит?
– На нем пирамида. Это тайный знак Добрых. Он поменялся, еще когда был жив отец. Раньше была рыба.
Я подумал, что мне послышалось.
– Что, простите?
– Я облазал весь Руддергтон в поисках хотя бы признаков какой-нибудь действующей ячейки. Тщетно. Либо всех местных Добрых вывели агенты черных капитанов, либо они сами растворились во времени. Конечно, за эти годы могли измениться знаки ордена, но хоть что-то должно было остаться. Какая-то мелочь, какие-то слухи. Мне не удалось найти ровным счетом ничего. И вот тут, стоя на этой жалкой пародии на корабль, я вижу знак Добрых. Идем. Мы должны поговорить с ним немедленно!
Капитана и его помощника мы нашли на ступенях трапа. Судя по всему, Стиперсон отчитывал своего подчиненного, а тот лишь изображал виноватый вид, явно привыкший к таким вот взбучкам, и терпеливо ждал завершения выговора.
– Что-то случилось? – заметил нас Стиперсон и недовольно поджал губы.
– Очень важный разговор, – сказал Мертвец и поднес палец к кончику носа, а затем к краю левого глаза, словно соринку убрал. – Очень важный.
– Это может подождать? – угрюмо поинтересовался Стиперсон.
– Нет. – Мертвец повторил странный жест, но в душе капитана ничто не шелохнулось.
– Это из ваших, мастер Стиперсон, – вздохнул Сэмуль. – Я пойду распоряжусь по поводу кроватей.
Толстяк нахмурился, а затем закатил глаза и кивнул Мертвецу:
– Идемте.
– Я хочу сразу заверить – в ваши игры не играю. Мне они не интересны, – сказал капитан Стиперсон, едва мы оказались в его каюте. Здесь тоже все поросло грязью. Стюардов на борту не держали, наверное, уже несколько лет.
– На тебе кольцо, – сказал Мертвец.
– Да, на мне кольцо. Сейчас в Содружестве выгоднее быть в ордене, чем оставаться вольным капитаном. Иногда надо быть с кем-то, чтобы спокойно заниматься своей работой, знаете ли. Я торговец, с вашими фантазиями не сталкивался никогда. Мое дело возить рыбу в блуждающие города и пытаться обойти этих драных торгашей из «Стражей» с землей и древесиной.
Он втиснулся в кресло за столом. Стекла за спиной капитана давно никто не протирал. Даже если к окну с той стороны подошел бы ледовый демон – мы об этом узнали бы только после того, как брызнут осколки, впуская внутрь разъяренную смерть.
– Где находится ставка в Барроухельме? – бесцветно спросил Мертвец.
– Я ничего не знаю, мой друг. За пределы портовых дел мои интересы не распространяются. Ищите там кого вам надо сами, а меня не впутывайте. Я и так слишком рискую с этой вот печатью на пальце, когда прихожу в города, где слаба власть Содружества. Так что оставьте меня в покое и ищите ответы в Барроухельме. В ваши игры там многие играют.
Я смотрел на капитана Добрых и не мог поверить в то, что видел. Где те благородные широкоплечие воители в белых плащах? Где флотилии боевых судов, идущие на бой с хищными фретами черных капитанов? Неужели легендарный орден состоит из таких, как Стиперсон, а их суда – разваливающиеся на ходу, заваленные хламом торговые посудины?
Мертвец безразлично смотрел на Доброго, и от ледяного взгляда седовласого пирата толстяк нервничал.
– Что я еще могу сделать?
– Я на твоем месте надевал бы кольцо только в порту, – равнодушно произнес Мертвец.
– Я так и делаю, – язвительно ответил Стиперсон. – Я так думаю, что вы не побрезгуете моей недостойной компанией для путешествия, верно? А то, может, кто-то из правильных капитанов подберет вашу шайку.
Мне так хотелось сказать ему что-нибудь едкое, обидное. Выказать все свое презрение к таким людям, как он. Заставить его возненавидеть самого себя. Капитан Стиперсон своим видом, своим кораблем растоптал сказки Лайлы. Двое Добрых встретились мне за недолгую жизнь. Один – оледеневший на всю голову пират с эмоциями айсберга, второй – неряшливый торговец.
На той ли я вообще стороне?!
– Мы прибудем в земли Содружества к осенним штормам. Я надеюсь, что управимся до того, как зима затянет Пустыню. В плохие времена лично я люблю отдыхать в каютке около оранжерей, подальше от ведущей платформы и поближе к кварталам богачей. Тепло, знаете ли, спокойно, тихо. Будто живешь, а не борешься за жизнь. – Стиперсон демонстративно коснулся указательным пальцем кончика носа, а затем уголка левого глаза. – Будут вопросы – обращайтесь к моему помощнику. Помните: мы отправляемся сегодня вечером. У вас еще есть шанс найти другой корабль, если не нравится мой «Девятикристальный». До свидания и гладкого льда всем нам!
Он с кряхтением скинул с себя унты, отчего по каюте тут же растекся едкий запах немытых ног. Я вырвался из каюты первым.
– Теперь ты должен понять, о чем я говорил, – произнес Мертвец, когда мы отошли от логова капитана. – Вот то, до чего докатились Добрые.
– Они все такие?
– Разумеется, не все. В мои времена такие только появлялись. Истинное положение дел покажет Барроухельм. Да и вообще Содружество. Кто знает, может, орден теперь и не пытается вредить черным капитанам. Просто живут по инерции. Стали каким-нибудь тайным обществом ряди звонкой монеты. Это жизнь. Такое случается, – безразлично поделился Мертвец. – Непросто бороться с тем, в кого большая часть мира и не верит.
– Не говорите Фарри. – Я представил, как отреагирует мой друг на это. – Не надо.
– Я и не собирался.
Кровать вездесущий Сэмуль нашел только одну. Понятное дело, что досталась она мне и Фарри. Впрочем, грех жаловаться. Несмотря на то что нам приходилось спать отвернувшись от ног друг друга, несмотря на дряхлый корабль Доброго капитана, несмотря на довольно отвратное варево местного кока, несмотря на грязь, бардак и ржавые разводы на стенах ледохода, мы все-таки направлялись к конечной точке нашего путешествия. Барроухельм. Инструментарий Лунар. Старый шаман умер ради того, чтобы произнести это.
Потом же многие погибли только потому, что я согласился выполнить такое простое задание.
«Не думай об этом, Эд. Не надо».
Фарри распирал восторг. Он считал каждый день дороги в обратном порядке, каждый вечер ложился спать пораньше, чтобы встретить утро и сказать, сколько еще нам осталось ползти по раскатанному ледоходами тракту.
Меня и самого снедало нетерпение.
Каким будет это таинственное Содружество? Когда-то давно, в Снежной Шапке, я сталкивался с моряками блуждающих городов. Именно они вывели из города Лайлу, чем спасли певицу от идущей по ее следу Ледовой Гончей. Тогда меня поразила удивительная сплоченность людей из разных экипажей. И эта фраза, брошенная одним из часовых: «Содружество своих не выдает»… От нее еще была надежда, что Мертвец и капитан Стиперсон – лишь темная сторона Добрых. Что есть нечто светлое, нечто сильное. Нечто, готовое противостоять злу, которым пропиталась вся Пустыня.
Нечто, способное объединить десятки, сотни людей.
Я старался не думать о том, что будет, если весь проделанный нами путь окажется пустой потерей времени и души. От таких мыслей у меня болело сердце.
