Глава 5

Хорошо, что мы вчера не накидались: почти весь спирт на базе остался.

И все равно вышли поздно, даже не после завтрака. Торжественные, мля, проводы: одно, другое, потом сухпай брали, после — проверка связи. Сам Командор провожать нас не вышел — не такой он человек, чтобы по рутине инспектировать. Бероев стоял у ворот, как всегда, смотрел с ревностью — а мне по барабану, пусть смотрит, я не в его списках. Уже перед самыми воротами на нас навалилась главная медичка, Зенгерша, женщина-мечта любого голливудского режиссера, особа с лицом Розы Клебб, полковника советской контрразведки из старых фильмов про Джеймса Бонда, и характером старой черной пантеры. Однако дело она сделала доброе, и мы от души ей сказали «спасибо», получив самосборные индпакеты, по штуке на брата. Нормальная она тетка, такие и должны стоять во главе склочных бабских коллективов. Жаль, что Шамиль с ней еще в самом начале поругался. И так попец болит… Нам первым, как группе риска, уже навтыкали каких-то прививок.

На подходе к посаду разделились и начали «чесать» объект парами. Мишка Сомов — позывной «Гоблин» — ушел налево, он старший второй двойки и рация у него. С ним в паре наш верхолаз и попрыгун Шамиль Бикмеев, позывной «Монгол». А мы с Костей Луневым, что в канале откликается на «Кастета», двинули по правому ряду тихой мощеной улочки деревни-призрака. Поселение более чем странное, и оно реально тревожное. Сколько мы видели на игрищах заброшенных деревень: не так. Понимаете, одно дело, когда пункт банально брошен людьми, — он разрушается, разбирается, проседает и постепенно обваливается под зеленку. Но любой бывший поселок все равно еще довольно долго хранит жилой дух, память былого. Населенные пункты, будучи брошены, умирают десятилетиями. Смотришь — вроде бы одни развалины, а следы живут. Живут своей жизнью, напоминают, будоражат.

Здесь же не жилая зона в запустении, а какой-то макет, как на киностудиях. Нет, неточно я выразился… А как точно? Ничего подобного в жизни не встречал! Какой, в задницу, макет, если стены капитальные, все сурово сделано, надежно собрано. Никаких тебе расслоившихся фанерок, никаких дощатых конструкций. Заборы — и те крепки, словно готовы сдерживать стада бизонов.

А следов нет. В замке этот фактор не чувствуется так остро: замки, видать, плохо впитывают и плохо отдают; здесь же прет в полный рост.

С одной стороны, налицо идея новостройки «под убогий ключ» — заходи да живи, основное слеплено, и слеплено на совесть. Только в супермаркет сгоняй пару раз на КамАЗе для затарки мелочью — и полный вперед, запускай кота. С другой — не каждый захочет стать первопроходцем-реаниматором мертвого поселка без всяких признаков былой жизни. Так что настрой у нас был что надо.

Вошли в первый двор, крыльцо сбоку, справа. Слету мы заходить не стали, сначала пошли по двору, шерстя против часовой. Я с помпой шел первым. Револьвер вручил напарнику — он из короткого ствола лучше меня работает. Вообще-то мы все стреляем неплохо, хотя и не мастера. Но есть еще и прирожденный талант, и его не объедешь на одних амбициях.

Костя в паре идет позади, «беня» висит спереди, и рука его легко, но надежно держит старый добрый революционный револьвер. Картечь плохо понимает слово «директриса», особенно если ружье стреляет позади тебя. Двор чистый, под ногами хрустнуло всего один раз. Вообще-то по шумам мы особо не прятались — нет смысла на подходах. Чего тут прятаться, если только что мы, такие нарядные, вывалили из ворот замка — у всех на виду. Другое дело на мелких перебежках — тут полезно будет и потише. Хотя я интуитивно чувствовал, что никто нас не выцеливает: просто некому. Мутные, пыльные стекла в тяжелых рамах, везде приоткрытых ветром настолько, что уже не скрипят, не качаются, значит, в помещениях гуляют сквознячки. Нужны сквознячки живому человеку?

Подошли к сараю — здоровенная постройка, но не наша, не советская. Ворота раскрыты нараспашку. Это потом мы уже поняли и привыкли, что в этом мире есть такая примета: если двери открыты, то, как правило, ничего там остроценного нет в принципе, голые стены, тяжелая мебель, может быть, какая-то снасть или приспособа. А вот если заперты, то вполне можно наткнуться на по-настоящему радующее пасхальное яичко… Сбоку от сарая выход на огороды, там виднеется заборчик поменьше. А вот вам и баня, эта — наша, «черная». Сортир во дворе, у забора. Махнул рукой Косте: «проверь заведение». Сам же тихо двинулся к сараю, быстро пролетел мимо, сразу вернулся и встал у двери. Послушал, подождал напарника.

В сарай зашли одновременно с двух сторон. Пусто. А сарай хорош — грузовик ставить можно и еще куча места останется. Светлый, просторный. По сценарию в таком сбоку должен красоваться огромный стог свежего желтого сена, чтобы герою можно было запрыгнуть с разбегу и поваляться с дамой. Но сена, как и дамы, к сожалению, не имелось. Чердака на всю крышу тоже нет: сразу скаты на мощных балках, но у дальней длинной стены имеется потолочное перекрытие метра на два шириной — площадка-склад, рядом приставная лестница. На перекрытии три черные деревянные бочки в обручах. Это уже может представлять интерес.

— Командир, толчок как с новья. Доски добрые, но старые.

— Понял, Костя. Ты прыгни наверх, глянь тару. А я к воротам.

Большой низкий дом никак пока не реагировал на наши маневры. Узкие, длинные провалы окон смотрелись недобро, безжизненно. Тишина. Какая тишина стоит! Мышка не пробежит: сразу попрятались.

— Две бочки пустые, в третьей какое-то нелущеное зерно, аж под крышку. Похоже, овес.

Доложить, что ли? Я посмотрел на замок — совсем рядом. На верхней площадке донжона размеренно шевелится фигурка. Поднял бинокль: это наш радист Юра Вотяков крутит провода, колдует с антенной. Ладно, потом доложим, чего по мелочам греметь. Тут зашипела рация, Гоблин сообщил, что они пошли во второй двор, найдена телега в хорошем состоянии, полный пакет. А мы что-то тормозим. Надо бы пооперативней.

— Двинули в дом.

Но оперативней у нас не получилось. Прямо на крыльце нас встретили отчетливые следы, отпечатанные на чистых гладких досках последождевой глиной.

— Командир, блин, да это же медведь, — наклонившись, прошептал Костя, одновременно меняя револьвер на помпу. — Смотри, взросленький.

— Стоп. В дом не идем, — прошептал я. — Тихо валим со двора.

На улице я достал «мыльницу», несколько нервно вызвал второе звено.

— «Монгол» в канале, — ответили почти сразу, — «Гоблин» ломает чердак.

— «Монгол», мы стопимся, в первом доме следы медведя, похоже, двухлеток. Скорее всего, дом пуст, но проверить надо.

Рация зашипела.

— Нам подходить? — встревожился татарин.

— Вам работать дальше, справимся сами. На связи.

Повесил «мыльницу» на пояс, повернулся к другу. Тот уже достал из кармана бумажные пакетики. Такой или подобный вариант мы рассматривали на разборах, потому подготовились заранее. Опять зашли во двор, опять обошли дом с тыла.

— Пали.

Костя, варварски улыбаясь, споро поджег пакетик, кинул самодельную пластиковую дымовуху в окно, сразу обостряя ситуацию аналогичными забросами и в боковые окна, после чего мы встали у двери. Меня слегка потрясывало, хотя большого страха не было — скорее азарт. Лунев даже не побледнел. Он хоть и молодой, но уже охотник со стажем, и мишек на берлоге брал. Да и чего там. Два гладких да картечью из двенадцатого… Такой комплект и с такого расстояния кого угодно на задницу посадит. Но подлый медведь в проеме так и не показался, не выскочил в панике наружу, как не показался и ядовитый химический дым нашего оружия массового поражения.

— Давай будем считать, что там никого нет, — вслух решил я.

— Халтурим… Ну пусть пока проветривается, на обратном пути досмотрим — все едино мимо идти, — поддержал Лунев.

Во втором дворе — кальке первого — мы не нашли ничего интересного, что можно унести с собой. Пустышка. Ни тебе полных бочек с овсом, ни следов хищных или копытных. Зато подробно осмотрели изнутри сам дом. Планировка тоже «не наша», непривычный он какой-то, дом этот. Ну что такое, веранды нет, при входе сразу большой зал с камином. Где вечером сесть усталому мущ-шине? Сени, или подсобка, почему-то сбоку, и в них окно достаточно широкое, за решетчатыми ставнями. А! Это чтобы грузить через окошко, а не таскать по чистому залу. Все раком как-то. Печь «голландка», правда, тоже имелась, одна на две дальние комнаты. Мебели почти нет, столы да грубые стулья. Кровати без матрацев, пустые сундуки, три комода и один большой шкаф.

Пока что мы с Кастетом числились в аутсайдерах. Второе звено уже закончило осмотр своей стороны улицы, Гоблин что-то доложил «Контуру» — дежурной части — о состоянии огородов, деталей я не расслышал. Сейчас второе звено направлялось осматривать рощу Отдельную, как ее обозначил на схеме Бероев. А мы только взялись за «наш» третий дом… Но говорят же умные люди, что если ты взялся что-то делать основательно, то тебе обязательно воздастся. Двери сарая крепко затворены бревенчатым накидным брусом.

И соответственно, тут пожива была. Ну сначала про сено — так вот и оно в углу было. Правда, давно уже не желтое и свежее, а сероватое, неприглядное, энтузиазма не вызывающее.

Главное же Воздаяние впечатляло.

В сарае стоял автомобиль, каких я уже тысячу лет не видел. Бортовой грузовичок с темно-зеленой «военной» кабиной — такие военкоматы раньше любили на учет ставить, исключительно из-за покраски, как мне кажется. Ни разу не царапанные и не битые дощатые откидные борта, чуть качающиеся на замках с цепочками. Характерная кабина с мордочкой молодого автомобильного наглеца.

— Уж ты, «газон пятьдесят третий», чтоб я лопнул! — восхищенно воскликнул Костя, открывая кабину. Сунул револьвер в кобуру, залез, попрыгал на сиденье. — Да он практически новый!

— Ты капот-то открой, попрыгун.

Осмотр подкапотного пространства удивил нас еще больше. Это не ГАЗ-53, это ГАЗ-52! В последний раз я такую бибику видел после восьмого класса, когда на лето устроился к отцу в автобазу «помощником автослесаря», честно зарабатывая на первый и последний в своей жизни магнитофон. Небольшой рядный двигатель. Под капотом спать можно, столько осталось свободного места.

— С запасом проектировали.

— Демон, глянь, щелевые насадки на фарах.

— Угу-м. Ты кузов проверь.

И опять странности. Резина ремней не пересохла в трещинки. Провода высокого напряжения от крышки трамблера из формальдегидной пластмассы до наконечников свечей вполне себе эластичные.

— Командир, в кузове ящик, по ходу ЗИП, и бак полный!

— А-ахренеть…

В голове мелькнула картинка триумфального въезда геройской разведгруппы в замок, медали, ордена, красивые девушки с платочками, VIP-пирог с повидлом. Мелькнула и погасла… Конечно, погасла — что размечтался? Клеммы не откинуты, аккумулятор мертв. Вывернули пару пробок — плещется, но заряда уже нет.

— Демон, че делать будем? Может, аккум снимем и к электрикам?

— А есть гарантия, что все остальное нормуль?

— Точно, тогда грузовик надо прибирать, такие «пасхалки» долго на свежем воздухе не лежат, пусть толкают.

— Сначала доложим.

Доложить оказалось непросто. Весь «Контур» или убежал куда-то с поносом, или девчонки в дежурке тупо отключили рацию. Бардак, все у нас как обычно! Поорав некоторое время напрасно, я плюнул и решил вызвать подмогу.

— «Эфир» — «Демону» ответь.

Радист откликнулся почти сразу.

— «Эфир», нашли важное. С «Контуром» связаться не могу, помогай, прием.

— «Демон», готов принять информацию. Передам. Прием.

— Отклонено. Необходимо фиксировать, вносить в журнал, тебе оно надо?

— Понял тебя, «Демон», жди вызова. СК.

Жди так жди… Мы вышли на пустую улицу.

Солнышко по небу плывет, припекает — привычное, как бы наше. По растительности — июнь по полям прет. По высоте солнца — вроде как еще май, не поймешь на глаз, нужны точные измерения. А коллеги наши не откликнулись — или рацию притушили до поры, или партизанят там по какой-то теме. Дернуть их, что ли? Не, сейчас не буду, вдруг помешаю, потом Мишка меня высушит по-братски. Интересно, что Сотников предпримет? Действительно, проще отнести батарею, спокойно зарядить ее и отправить сюда с механиками. Можно эскорт пристегнуть для охраны. Но, уже неплохо изучив характер Командора, я предположил другое: главный решит воспользоваться представившимся поводом размять личный состав — чтоб прогулялись, взбодрились, пообвыкли на местности. Для морального подъема. Да и мобиль полезно сразу притащить в замок: тут тебе и зрелище, и добыча, народу будет приятно посмотреть.

С этой точки наш замок смотрится настоящей крепостью — никакой помпезности или вальяжности, жестко выстроенное укрепление. Башен шесть, считая квадратного сечения донжон: это единственная высокая башня. Остальные круглые. Они чуть выше или в уровень стен, четыре по углам, пятая не посредине фасада, а почти рядом с крайней правой. В ней мы, кстати, и обустроили базу сталкеров. Между этими башнями зажаты ворота, они прикрыты выступающими секторами башен так, что стань чуть сбоку — и ворот не увидишь. На всех угловых башнях с верхней площадки квадратный лаз ведет в «боевое» помещение башни, бойницы в три направления. Бойницы разные — есть узнаваемые узкие вертикалки, есть горизонтальные щели: где как. У меня сложилось общее впечатление, что приютившая нас цитадель не предназначена для обороны стен от набегающих волнами татаро-монгольских штурмовых отрядов с лестницами. Хоть стены и высоки, но если ловкие бойцы заберутся наверх — хана, стены нам не удержать: больно много дыр, ходов и лазов. Перекроенная неизвестными мастерами архитектура оборонительного сооружения оптимально заточена для огневого боя. А если учесть материал стен — то ли гранит, то ли габбро-диабаз, как сказал мне Дугин на последней пьянке, — то можно стоять и против тяжелого вооружения. Хорошая крепость, нравится она мне.

«Контур» вызвал нас взволнованным женским голосом — дежурная явно получила люлей, и я напирать не стал: погавкаешься в самом начале пути — потом век о траблы царапаться обоюдно. Как-никак, а жена комода: вот и у нас уже без блата не пробьешься… Да ладно, бывает, нет еще опыта у девчат. Доложил все обстоятельно, посоветовал сразу, от греха, найти Сотникова — у него голова светлая, пусть решает сам.

Решения мы ждали недолго. Ворота замка распахнулись, и из него красивым строем на природу вышла сводная мангруппа, пока что шагая вразножку: человек десять бойцов с Гонтой во главе. Толкать-таки решили. Всегда приятно осознавать себя правым в мелочах.

Дождавшись прапора, коротко доложили, показали предмет, рассказали про бочку с овсом и пошли дальше. Есть зачет! Не зря мы булки у Павидлы получаем. На этой стороне нам осталось проверить колодец: наш находился в конце улочки, Мишанин — на той стороне, в начале. Колодец оказался живой, сырой, водяной. Наклонили скрипнувший журавль, опустили оцинкованное ведро на полку сруба — целое, в хорошей степени сохранности, с остатками дождя и мокрыми мумиями насекомых на дне. Давненько в него питьевой водички не набирали.

— Надо будет сначала все вычерпать раза на три, — заботливо заметил Константин. — И заменить на хрен это ретро, двускатную крышу навесить над колодцем, ворот поставить с цепью, чтобы звенела.

— Разберутся без нас, пошли в огороды.

Посад огибали по полю, шагая по клеверу, где обнаружили очевидные признаки жизни: из-под ног пару раз порскнули напуганные полевки, голосистая пичужка взлетела с придворовых кустов.

— Гляди, заяц! — Лунев присел, потянул меня за рукав. — Жирный.

Я тоже присел. Косой внушал уважение — здоровый, гладкий, прямо откормленный питбуль с ушами. Небывалый какой-то зайчище. Сидел себе вдалеке на холмике и нагло смотрел на незваных гостей. А в бинокль! Ну и рожа, ну и усы! Взять бы тебя за усищи и сразу в котел, на вытопку. Медленно потащил было ружье к плечу, но напарник остановил:

— Не возьмешь с такого расстояния. Если и попадешь, то только синяк поставишь: на нем же жиру с два пальца висит. Странно, это весной-то… — Костя покачал головой. — Или он наши поля, падла, весь год объедает?

— Надо их всех тут валить, — подвел я итог, — с такими зайцами-мутантами урожая замку не видать, это точно. Силков наставить и собирать связками. Или капканов. Есть, Кастет, такие «заячьи» капканы? Усиленные?

— Ты только представь себе, какие тут водятся суслики — они тоже вкусные, — в восторге от предстоящей охоты мой напарник чмокнул губами.

С такими кровожадными мыслями мы вышли к огородам, которые совсем не впечатляли. Можно лишь угадать остатки былых культур. Я достал блокнот, зафиксировал кое-что из того, что смог понять. Ясно, что толковое съестное тут выращивать можно. Но опять же требуется осмотр специалистами.

Только повернули мы к «аэродрому», самому интересному — просто по-мальчишески — для меня объекту, как план поломался.

Вдали громыхнули подряд четыре выстрела из гладкоствольного.

Мы замерли на секунду, потом быстро повернулись в сторону пальбы. Рвануло еще два выстрела.

— Серый, наши влипли! — выдохнул Костя.

Стреляли в районе той самой рощи, где работала моя вторая пара. Мать твою! Вздрогнув от выплеска адреналина, я сдернул с пояса «мыльницу». Но меня опередили. Видать, после того как наш радист Юра от души вбросил дерьмеца на административный вентилятор, в замке все ответственные лица ходили накрученные и с рациями наперевес.

— Здесь «Берег»! «Гоблин», доложите, что там у вас.

«Берег» — это у нас Бероев. Капитан сам в дежурке засел — выправлять ситуацию. Дальше состоялся очень примечательный диалог, со временем переросший в первый исторический анекдот нашего поселения.

— «Гоблин», ответь «Берегу».

— Здесь «Гоблин», на связи. Пш-шш… Тут на нас в роще два резких лося налетели. Положили обоих, на, но один еще дергается, сейчас кончим.

— «Гоблин», живого постарайтесь сохранить до прибытия мангруппы. Как поняли?

— Пш-шш… Не понял. Зачем сохранять? Прием.

— Допросим. Доложите, что за «лоси», кто такие, чем вооружены, прием.

— Пш-шш… Ну это… Докладываю! Лоси очень большие, доисторические, без байды, кожаные. Вооружены рогами и копытами. Высылайте носильщиков и раздельщиков. Ждем тут, прием.

— Пш-шш… Понял тебя, «Гоблин», понял. Мангруппа сейчас выдвинется.

Пока весь наш локальный радиоэфир втихую угорал над этой замечательной беседой, я все ждал, спросит ли капитан о самом важном, если смотреть с моей колокольни. Не спросил, паразит: «наполеонам» всегда не до простых солдат. Вот за это уставное бездушье я чистых солдафонов и не люблю.

— «Гоблин», ответь «Демону». Миш, все целы?

— Командир, все нормуль, только сидим пока, отходняк ловим. — Нетипичная для Сомова болтливость полностью подтверждала последние слова. — Сдадим мясо — тут его под полтонны будет, — досмотрим по заданию — и к тебе ломанем. Прием.

— Добро, «Гоблин». Мы к аэродрому, догоняй. И еще. Дочисть наш первый дом. Медведя заподозрили, забросали окна дымовухами, ушли выждать.

— Принял, сделаем.

Ну его на фиг, дальше будем полной четверкой работать, пока не адаптируемся, — что-то больно бодро все тут начинает оживать. Лосяры из «Ледникового периода», вороватые медведи, зайцы-переростки. Так что сомкнем ряды.

ВПП нашего аэродрома представляла собой типичную грунтовую летную полосу, такие у нас используют в народном хозяйстве. Особенно запомнилась мне подобная в таежном поселке на Ангаре — как-то в командировке полетал на «Аннушках». В торце полосы, куда мы и вышли, была нарисована большая буква «Т».

— «Падать туточки», — с мертвецким юмором расшифровал огромную букву Костя Лунев.

— Добрый ты, Лунев.

Ну, мы и потопали прямо по полосе с остатками невысохших луж к огромному ангару в конце поля. На небольшом насыпном холмике слева стоял ветроуказатель, он был хорошо виден со всех точек летного поля и сейчас не по-мужски провисал. Ветроуказатель, предназначенный для определения направления ветра, имел форму усеченного конуса и мог свободно вращаться вокруг своей оси. Ткань прибора была покрашена чередующимися полосами белого и красного цвета, а кромки конуса черные. Изящный предмет. Что интересно, почти не выцвел, не обтрепался.

— Следы есть, вон, впереди, — заметил я, приседая, чтобы посмотреть под другим углом.

Дожди постарались их замыть, ветер успел сгладить, но следы от ударов при посадке все равно остались. Нечасто, но какие-то небольшие летательные аппараты сюда залетали. Может, Бероев был прав и нам надо перекрыть лазейку? С другой стороны, на самолете таких размеров десант не привезешь, но и с парашютами не сбросишь. А каких размеров? К сожалению, наши совместные познания в авиации не позволяли определить предполагаемый тип и размер летательного аппарата.

— Командир, я че хочу сказать… А давай сразу пойдем к диспетчерской! — возбудился Костя, когда мы проходили мимо бревенчатой сторожки с башенкой. — Видишь же, в ангаре двери нараспашку — заходи-воруй. Нет там ни хрена.

— Ну что ты суетишься, а, — вяло возразил я, понимая, что Костян на девяносто девять пудов прав, — пацаны обязаны проверить, пацаны проверят.

Здесь было как-то спокойно. Видимость по кругу отменная, никто на тебя внезапно не наскочит. Да и сама аура маленького сельского аэродрома, даже заброшенного, — какая-то добрая, позитивная, как в старых комсомольских фильмах про советских летчиков. Не тревожное это место, вот чувствуется. Поэтому стволы мы пока прибрали. Оно, конечно, надежнее и безопасней постоянно ходить со стволами наперевес, но такое передвижение за определенным порогом начинает сушить нерв, провоцируя на ненужный несвоевременный страх. Я уже не говорю про усталость. Даешь нормы КЗоТ на длительность спецопераций! Как и во всем, в охоте полезны перерывы. Наверное, в реальной боевой обстановке приходится действовать иначе, не знаю. Ну в реальной боевой и организм заработает иначе.

А мы тут, тьфу-тьфу, пока не воюем, мы тут работаем. Да на хрена бы это так: жить в постоянном предбоевом стрессе невозможно. Будь оно по-другому — казаки не разбили бы свои поля по границе Терека, а американские поселенцы не зажили бы сначала по берегам Миссисипи, а потом и Колорадо — уверен! Человеку работать надо, пусть даже и с револьвером на поясе. Вот и будем выполнять порученное нам задание.

Ангар был свободен. Что и требовалось доказать.

А вот внутренняя боковая пристройка в нем — нет. Навес, огороженный небрежно выполненными дощатыми стенками, закрыт на висячий замок. И кого это может остановить? Я достал «кабар» и просто выломал петлю. Ай да ножик, ай да я. А чего таким не выломать-то.

Тут я немного отступлю от темы. Обожаю ножи. Когда узнал краем, что Сотников тоже на них повернут, сразу испытал приязнь к родственной душе. Ну а получив такой ножик, реально получил заряд энергии. Не воспринимайте всерьез сугубо личный бзик — «кабары» есть моя давняя любовь. И, как старый «кабарист», позволю себе совет. Из относительно новых моделей фирмы надо и стоит брать только D2 «экстрим», модели 1281 или 1283. Сплошные технологии. Ручка из KRATON-B, формованная гарда и головка из порошка. Берите именно его, из-за зверски удачного дизайна и отменной стали: правильно термообработанная D2 — это нечто. Литые элементы хороши, кастетный вес в руке, а сам клинок чудно управляется. А уж в силовой работе конкурентов ему надо еще поискать.

Потому петля умерла быстро. Внутри стояли шесть двухсотлитровых бочек. Все потертые, краска облезла, лишь на одной прочитывается «SAE».

— Что мы тут добыли? — Я открутил крышку, осторожно помахал рукой перед носом. — Топливо. И не соляра.

— И не керосин, — категорически заявил Костя, обоняв содержимое.

— Уверен?

— А хрен ли мне быть неуверенным, если меня моя бабка каждую неделю на своей даче потчует оладушками, которые жарит на керосинке? Нанюхался, знаешь ли.

— Да ты у нас эксперт. Может, и число определишь, которое октановое? — не выдержав, съязвил я.

— Цетановое! — огрызнулся Кастет. — Бензин, а остальное наши определят. Ты докладывай давай, остряк.

Что, еще один зачет заработали? Так мы нужные люди, без нас никуда!

Пш-шщ-ш…

— «Контур», ответь «Демону», примите находку… «Контур», ответьте.

— «Контур» на связи, слушаю.

— Вы машину уже починили?

— Сейчас уточню… (пауза)… Нет, пока не завели, осматривают.

— Вы напрасно ее не завели. Тут бочки полные. Тонна двести бензина. Высылайте катальщиков, раз автомобилистов нет. Как поняли?

— Поняли хорошо. «Демон», конкретно место?

— Ангар аэродрома, там увидите.

— «Демон», меры примем. До связи.

Я удовлетворенно повесил рацию на место, ласково похлопал ближнюю бочку по прохладной круглой бочине.

— Заберут вас, заберут, не волнуйтесь. Скоро укатят. У нас там всех жуть какой спрос на любой хабар. Аж кушать не можем, так нам все вы нужны… Пошли, Костя, к диспетчерской.

На диспетчерской висел замок.

— А! Что я тебе говорил? — торжествующе глянул на меня Костя, ломая петли: сейчас была его очередь играть роль взломщика. А че, практику нарабатываем.

Голосом Мишки зашипела рация:

— «Демон», мы на подходе, не шмальните там.

— Понял, подходи, не бойся, мы в диспетчерской.

На первом этаже в углу нас встретил то ли пародийный ресепшн, то ли стойка ленивой продажи авиабилетов — по размерам так не больше двух билетиков в неделю. Стол для посетителей возле уже привычного узкого горизонтального окна, три простых стула рядом. Традиционный, как я посмотрю, для этих мест камин, только очень маленький. Каминчик. Лавка деревянная — эта стоит по другую сторону окна. Дверка в кладовку или подсобку, там пусто. И все. Еще в потолке есть лестница на второй этаж, то есть вход в башенку, которую мы приняли или захотели принять за «пункт управления воздушным движением», УВД то есть. Не сговариваясь, дружно присели за стол, чтобы ненадолго разгрузить ноги, посидели с удовольствием.

И ведь опять сруб. Здесь-то зачем — для тепла? Не знаю, какие тут зимы, но абрикос есть, судя по заброшенным садикам. Да и… Это ведь не деревенская изба — это диспетчерская, тут не живут, тут работают. Здесь нет и не может быть грудных детей, детских кроваток, распаренной молодухи из бани, утреннего вставания в труселях ногами на пол. Вполне хватило бы прочных дощатых стен с утеплителем, а то и без него. Но нет, тут везде срубы. Сколько это все может стоить? Ну пусть не в деньгах, в любом другом ресурсе — в рабочем времени, например. Да жуть. А материала сколько ушло… Из отменных, длинных сосновых бревен, траченных на пустой и потому бестолковый (пока, во всяком случае) огромный ангар, вполне можно построить самый настоящий корабль.

А если я думаю не в том направлении? Если реальная и основная опасность для жильца этих мест кроется не в суровости сезонных сюрпризов погоды, а в чем-то другом? И тут, как ни крути, ничего, кроме злонамеренного живого существа, в голову не приходит. Допустим, что тот след возле дома принадлежит вовсе не двухлетку, а милому медвежонку. Тогда каков его папа? Наличие крупных, а то и очень крупных хищников вполне оправдывает использование такого типа строений, как и таких окон. Если так, то весело нам придется. Лады, надо будет обсудить с ребятами в спокойной обстановке… А цунами такой дом выдержит?

— Мы входим! — прокричали на улице, прервав мои размышления.

— Да заходите уж, заходите, не тушуйтесь, спецназовцы, мля, — разрешил Костя.

Ввалились наши, тут же обрадованно расселись, вытянули уставшие ноги. Морды радостные, сами гордые. Еще не прошел у ребят запал, и мы их понимаем, в общем-то.

— Печенки-то хоть сырой поели?

Мужики переглянулись.

— Так я ему предлагал, — поведал Сомов, — а он заменжевал.

— Эх, не дождаться мне, когда по Гоблину цивилизация прокатится, — грустно вздохнул Шамиль. — Дикий он человек, сын дубовых сучьев. Из Перми родом.

— Ну а мясца-то свежего, надеюсь, прихватили? — с надеждой спросил Кастет, давно уже намекавший на критическую необходимость перекуса. — А то ща пожарим скоренько.

Мужики опять переглянулись, теперь уже растерянно.

— Парни, мой косяк. Не сварил, — хмуро взял на себя ответственность Мишка.

— Мля, ну что вы за сталкера такие… отдали все дяде, а братве болт, — похоже, всерьез расстроился Лунев. — Это неприемлемо. Придется голимый сушняк жрать вместо шашлыка ароматненького, полосками на палочке верченного.

— Отставить мечтания. — Я решил, что пора спасать ситуацию, пока парни не начали сначала рефлексировать, а потом и закипать. — Нет у нас времени на шашлык, носимым пообедаем.

— Не, командир, могли ж потом и на базе пожарить, — все не унимался Кастет. Он у нас такой. Ворчун.

— Да уймись ты! — рявкнул Гоблин, нависая над Костей всей своей неандертальской фигурой. — Сам пойду на кухню, отрежу тебе кусок.

— Хватит вам! Значит, так… Сейчас осматриваем второй этаж, докладываемся по аэродрому, потом тут обедаем с «атасом» по очереди, после уходим на «нефтянку». Все, встали.

Костя поднялся первым, показал всем, как он демонстративно умеет сплевывать на пол, и первым же полез по лестнице…

И уже через десять минут я опять стоял у окна с «мыльницей».

— «Контур», «Эфир», вызываю обоих, прием.

Коротко сообщив для журнала учета, что в диспетчерской найдено радиохозяйство, я предложил Юре Вотякову перейти на запасную частоту и уже там, наплевав на все правила радиообмена, заговорил подробно, вольготно, как по сотовой безлимитке.

— Юра, мы тут нашли по твоей части. Прилично. Просто очень прилично. Опознали радиостанции Р-113 и Р-103. Кроме них имеется небольшой приемник, очень старый, ламповый. Шамиль говорит, что такие стояли на самолетах ЛИ-2, ну, и на «Дугласах-Дакотах» ленд-лизовских. Есть генератор на салазках, похоже, рабочий, но тоже не новый, громоздкий. Ну и по мелочам до фига. Лампы запасные, детали всякие, стеллажи разборные, провода, антенны какие-то в углу стоят… Много мелочовки. Прием, — тут я дал ему передохнуть.

— Понял, понял! Вы там еще сколько будете?

— Юра, мы сейчас пойдем дальше. Ты так сделай: мы в ангаре еще и топливо нашли в бочках, уже передали инфу Контуру. Они наверняка вскоре поедут сюда, а ты падай к ним на хвост. Тебя с напарником все равно не выпустят наружу, пока Сотников с Бероевым зону не откроют. Давай, пока они не вышли за ворота, а то опоздаешь.

Мужики тем временем расползлись кто куда. Костя пошел готовить нехитрый обед, Шамиль решил осмотреть местность вокруг диспетчерской, а Гоблин упилил к ангару — исключительно, как сказал, из любви ко всему большому.

А тут, наверху! Лучшего места для любования кругозором и не придумаешь. Окна во все стороны, и высота… Казалось бы, невелик метраж, но некоторые детали местности отсюда проглядывались лучше, чем из замка. Грамотно место выбрано для аэродрома. Окна тут совсем другие, большие по площади, квадратные — почти нормальные. Однако и здесь имелись меры предосторожности: каждый оконный проем забран в прочную пластинчатую решетку, не собранную на месте строителями, а склепанную в кузне.

От нечего делать и для уточнения будущей карты я достал блокнот, бинокль — и по часовой стрелке принялся изучать местность через оптику, постоянно делая пометки карандашом. Хорошо разглядел ту самую рощу Отдельную, где водится мясо. Не исключаю, что она вскоре станет у нас излюбленным местом свиданий сладких парочек: еще пару раз пострелять залпами — и никакой лось туда больше не сунется.

НПЗ (как мы для краткости стали именовать еще не исследованный объект предполагаемой «нефтянки») виден если не как на ладони, то в бинокль — на расстоянии вытянутой руки. Ума не приложу, что нам там делать. Площадка примерно двадцать на двадцать метров окружена металлическим забором. В массивный ленточный фундамент были установлены частые столбы из трубы как минимум пятнадцати сантиметров в диаметре. Пространство между столбами зашито арматурой и мелкой металлической же сеткой. Поверху «оградки» — «егоза» с протянутой внутри «колючкой обыкновенной». Прямо-таки зона строгого режима в миниатюре. Центральные ворота смотрели на меня. Естественно, закрытые, да не только на замок, но еще и на два швеллера. Все крашено темно-зеленым, неброско. Внутри периметра, насколько можно ожидать, находится никакой не заброшенный, а нормально законсервированный «особый объект», где много всяких штепселей и включателей. Еще дальше к югу, в небольшом логу, стоят две огороженные цистерны, от них к объекту идут трубы. И как мне быть? Идти и ломать такую красоту? Ну ее еще хрен сломаешь просто так. Сломали, а потом что? Поглазели, поохали, дернули пару раз за какие-то красные рычаги, посвинчивали на память наиболее красивые шильдики и типа с чистой совестью упороли на доклад начальникам «о чем-то»? Ну его, от греха, пусть шлют полноценную техкомиссию.

После почти тесного знакомства с НПЗ я хорошо осмотрел кромку ближнего леса, но ничего существенного или интересного не заметил. Противоположный лес я разглядывать и пытаться не стал — далеко. А вот дорогу из центра поселка в неизвестные дали видно отлично, особенно если с хорошим биноклем в руках удобно поставить локти на подоконник. Грунтовка выглядела не так, как она представлялась из замка. Со стены мне показалось, что «центральная дорога» виляет и теряется в холмах, уходя вдаль. Отсюда же мгновенно выяснилось совершенно неожиданное. В том месте, где грунтовка заканчивалась, а это километра три от нас, у дороги стоял невысокой столб. Не поверив сразу, я покрутил настройку, протер глаза. Плоховато видно из-за дымки. Точно!

У дороги стоял дорожный знак. Самый настоящий. Содержания знака уже не разглядеть, но то, что это есть неотъемлемый атрибут родных автодорог, — без сомненья. Мне захотелось немедленно заорать, позвать группу, поделиться эмоциями и соображениями… Костя внизу безголосо что-то напевал, раскладывая жорево, пацаны на улице изучали и грели кости. Надо ли баламутить? Мне пока не все было ясно в картине. Раз дорога кончается, но знак стоит, значит, там грунтовка упирается… Правильно! В другую дорогу, Т-образный перекресток. И это уже сведения стратегические, потому что невидимая мне дорога вдоль реки — это магистраль, соединяющая пункты, объекты и прочее интересное. Идет себе вдоль берега, сообщает, так сказать, и в одном месте пускает грунтовый отросток к реке. К замку. А какой важной детали пейзажа я еще не оценил? И как только я понял какой, то сразу принял решение.

Мы работаем по вновь утвержденному плану, благо таковое я себе выбил в самом начале — нам виднее, что и в каком порядке осматривать в случае оперативного получения новых данных.

Передав по рации команду личному составу на экстренный сбор, я вызвал дежурку и, подведя промежуточные выводы и итоги, сообщил, что в НПЗ нам делать нечего, приведя соответствующие аргументы. И вообще группа направляется для проверки по вновь открывшимся обстоятельствам. Отправляемся перевыполнять план.

Честно говоря, двигать нужно было немедленно, но голодный желудок тут не в тему, а когда мы потом выкроим время и место для перекуса — не ясно. Сейчас все становилось неясным. Во время обеда, состоявшего из хлеба, паштета и колбасы, запиваемых ключевой водичкой, я сообщил парням об увиденном и о своем решении.

— Перспективно, — поддержал меня Гоблин с оговоркой. — Только стоит ли так стрелки гнать? Или думаешь, что дорогу сроют?

— Точно, — чуть помедленней зажевал Кастет, — лучше бы сперва нормально пообедать в замке горячим супцом да свежего мяска резануть зубом. А потом двинем.

Шамиль ничего не произнес, он пока слушал других.

— Стоит, ребята, стоит. Я сначала сам не понял, что меня подстегнуло, — стал разъяснять я. — Ну там дымка в бинокль была видна на дороге… А потом она осела.

— Пыль? — тут же спросил умный татарин.

— Пыль, — кивнул я. — Чуть-чуть не успел! А там только что проехала машина. Вполне может быть, что машины в этом мире встречаются не чаще драконов. И если допустить, что она куда-то там поехала не навсегда, а по делам, то вскоре поедет обратно. Что характерно, к нам никакая машина не заныривала, не подъезжала. Заметили бы ее со стен — там сейчас постоянно народ, глазеют. И эта мимо с пылью просвистела, а ведь стреляли, грохот на всю округу. Так что машины здесь не только редкие, но и мутные, готовиться надо ко всякому.

Лица бойцов стали серьезными.

— Ну что же, командир, тогда пошли к перекрестку, там и решим, что дальше. — Гоблин засунул жалкие остатки хлеба в свою суму, на том обед и закончился.