Глава 23
Номер третий

Мавзолей все еще оставался довольно популярным местом для туристов. Хотя, разумеется, популярность эта не шла ни в какое сравнение с советскими годами, когда он был, словно Мекка для мусульман, подлинным местом паломничества всех, кто поклонялся коммунистическому идолу. Сейчас же интерес к объекту проявляли лишь любители экзотики и те иностранцы, кто считал посещение единственной советской мумии обязательным пунктом своей программы знакомства с Россией. Разумеется, никто из посетителей не подозревал, какие тайны на самом деле скрывают мрачные своды этого некрополя. Они и понятия не имели, что многое внутри, включая и самого мертвого вождя мирового пролетариата, – на самом деле искусно сплетенная стационарная иллюзия, правда, весьма высокого качества. Даже прикосновение не разрушало ее и не выдавало обмана. Не могли раскрыть его даже те, кто регулярно ухаживал за мумией, стараясь поддерживать ее в нормальном состоянии. Их мозг уже на входе в мавзолей подвергался определенному воздействию, поэтому, покинув его, они пребывали в полной уверенности, что действительно сделали свою работу.

В реальности же, доступной взглядам лишь немногих избранных, на месте мумии скрывался вход в тайное помещение, о существовании которого не имели понятия даже те, кому по службе было положено знать все. Речь, разумеется, о вездесущих сотрудниках КГБ и их несколько менее вездесущих наследниках из Федеральной службы безопасности. В данном факте не было ничего странного, ибо как само помещение, так и вход в него были недоступны для восприятия обычными человеческими чувствами. Даже экстрасенсы (те, что действительно заслуживали право называться так) лишь смутно ощущали здесь непонятную энергетическую аномалию, но проникнуть внутренним взором за скрывающий ее туман были не в состоянии. Затем они приписывали все темной, давящей ауре некрополя и старались поскорее забыть о своей неудаче.

А помещение это, к слову, было довольно просторным и состояло из нескольких комнат. Создавалось оно исключительно за счет магии и держалось опять-таки за ее счет. Более того, в стены мавзолея, равно как и в соседнюю кремлевскую стену, были вплетены высокомощные охранные заклинания, не позволяющие входить внутрь носителям темных аур (кригам и кромешникам). Слабых они просто убивали на месте или же причиняли им нешуточную боль, а сильные рисковали полностью утратить свою личину и лишиться значительной части своих возможностей. Казалось бы, столь значительная концентрация стационарных заклятий должна привлекать внимание врагов, вызывая подозрение, что в охраняемой зоне находится нечто чрезвычайно ценное. Однако энергетический фон в центре Москвы по ряду причин был постоянно неспокоен, так что место максимального скопления энергии обнаружить было не так уж легко. А кроме того, заклятия, «зашитые» в красную стену и башни, наводили наиболее догадливых и проницательных на мысль о том, что охраняемый объект находится именно внутри кольца стен, но никак не снаружи, особенно в месте, посещаемом большим количеством народу.

Поэтому мавзолей был едва ли не идеальным хранилищем вещи, которую следовало от всех спрятать, и местом жительства того, кто ее, собственно, прятал и охранял. Принцип Натриал, естественно, проникал в свое тайное жилище и покидал его только в те часы, когда в мавзолее не было никого, кроме охраны, и конечно же укрытый иллюзией невидимости, дабы не быть ею замеченным. Впрочем, от одного из охранников, Глеба Диканя, он мог не прятаться, ибо тот являлся аватарой Лардара – анхора из касты стражей. Сам Натриал тоже имел здесь официальный статус, причем весьма высокий, так что регулярные появления его в Кремле и поблизости от оного ни у кого не вызывали подозрений. Среди хранителей знаний он был одним из лучших. Оно и понятно: абы кому хранение Осколка не поручишь.

С падением советской власти у Натриала прибавилось забот. Дело в том, что время от времени кому-нибудь из политиков, желающему набрать рейтинговых очков, приходила в голову идея снести мавзолей и перезахоронить останки, ибо «этот сомнительный памятник истории уродует лицо нашей столицы. Покойникам же место на кладбище, а не на центральной площади города». Принципу приходилось применять все свое влияние – как явное (через свою немаленькую официальную должность), так и тайное (с помощью своей магической Силы), чтобы каждый раз хоронить подобные идеи. Он опасался (и не без оснований), что недалек тот день, когда идеи придется хоронить вместе с теми, кто их высказывает, причем даже и этих крайних мер может оказаться недостаточно. И тогда – прости-прощай надежное укрытие! Придется подбирать Осколку новое хранилище, только желательно менее зависимое от переменчивых политических ветров.

В остальном работу по хранению части Ключа можно было, выражаясь словами людей, назвать «непыльной». Никто на него не покушался, поскольку, во-первых, о его местонахождении было известно единицам, а во-вторых, безумцев, которым взбрела бы в голову идея освободить Тринадцатого, до сих пор не находилось.

Однако ничто не вечно. Закончилась и сравнительно спокойная жизнь принципа Натриала. Закончилась в тот момент, когда с ним связался престол Влодмир, лично курировавший безопасность Осколков. Произошло это вчера вечером. Престол был немногословен, но и того, что он сообщил, оказалось достаточно, чтобы полностью разрушить спокойствие принципа. В Сферу Миров проникло несколько весьма сильных кромешников, которые охотятся за Осколками. Причем каким-то совершенно непостижимым образом в их распоряжении оказалась информация о местонахождении последних. По крайней мере два из них похищены, а участь их хранителей незавидна: один мертв, а второй бесследно исчез. К тому же есть основания полагать, что его тело сейчас является вместилищем для темной сущности кромешника. Всего несколько фраз, но они едва не вогнали Натриала в ступор. Очевидно, почувствовав это, Влодмир поспешил сообщить, что отправил к нему на подмогу форса, вооруженного «расщепителем». Если он и не устоит против кромешников, то, по крайней мере, задержит их настолько, чтобы у принципа была возможность бежать вместе с Осколком. В бой Натриалу вступать категорически запрещалось. Он мог разве что позвать на помощь стражей, которые на всякий случай будут в большом количестве находиться поблизости. Но знать о глубинной сути происходящего им не полагается.

После второй части сообщения престола принцип уже несколько успокоился, ибо все, по его мнению, было организовано достаточно разумно, а потому угроза безопасности как его, так и Осколка минимальна. К тому же он крепко надеялся на охранные заклятия в стенах мавзолея, которые должны существенно ослабить кромешников. Это был как раз тот случай, когда дома и стены помогают. В буквальном смысле. Оставалось лишь ждать, сохраняя бдительность. Ждать в первую очередь прибытия форса, в присутствии которого все же будет существенно спокойнее.

Впрочем, кое-что Натриал решил сделать сразу же после получения от Влодмира дурных вестей, причем сделать на свой страх и риск. А именно – посвятить Лардара в тайну Осколка. Делать это ему категорически запрещали инструкции главы Конклава, но статус хранителей знаний делал принципов несколько более независимыми в принятии решений, чем даже некоторые анхоры из вышестоящих каст. Абсолютная секретность еще оправдывала себя, пока об Осколках не было известно практически никому. Однако теперь ситуация поменялась самым коренным образом, и враг не только все узнал, но и начал собирать части Ключа от темницы Тринадцатого. Этот факт, по мнению Натриала, сам собой дезавуировал приказ о сохранении полной тайны.

Но раскрыть ее стражу он решил не из чувства протеста, а по суровой необходимости. Форс с «расщепителем» – это, конечно, хорошо, но он ведь еще не прибыл, а в решительный момент рядом совсем не помешает хотя бы один соратник, от которого можно будет не прятать Осколка. Ведь отчаянные попытки сохранить тайну перед лицом реальной и непосредственной угрозы могут только все погубить. К тому же за время совместной службы Натриал успел достаточно хорошо узнать Лардара и доверял ему почти как себе. Вот так, взвесив все «за» и «против», принцип решился нарушить инструкции престола, а страж сделался сопричастным к секрету, без которого, право слово, прекрасно бы прожил всю оставшуюся жизнь.

Очередное порождение Пустоты вынырнуло из складки искаженного пространства и атаковало, но форс Синитарг буквально распылил его мощным боевым арканом. Заряд «расщепителя» он берег. Непрерывные атаки кромешников, неизвестно откуда взявшихся в таком количестве, не представляли слишком серьезной угрозы жизни анхора, однако отвлекали его от главного дела – поиска выхода из ловушки, в которую он угодил самым непонятным образом. «Прямой переход», в отличие от телепортации, не является абсолютно безопасным способом перемещения на далекие расстояния. Чем дальше точка выхода располагается от точки входа, тем выше риск. Синитарг это прекрасно знал, а потому, получив задание, специально разбил свое перемещение в Москву на несколько этапов: его миссия была слишком ответственной, чтобы рисковать по мелочам.

Однако, несмотря на все предосторожности, опытный форс все же угодил в на редкость неприятный переплет. Причем Синитарг подозревал, что произошло это отнюдь не случайно. Некто достаточно могущественный, чтобы вести подобные игры с пространством, отслеживал его перемещение и, убедившись, что путь его лежит в Москву, вмешался.

Кто этот неведомый враг и каким образом он вычислил среди нескольких десятков вольных охотников замаскированного и в высшей степени засекреченного форса из тайной стражи – вопрос для отдельного разбирательства, время которого еще придет. А сейчас в первую очередь следовало подумать о другом: как вырваться из пространственной ловушки, не став при этом жертвой пустотных тварей. У форса появилось четкое ощущение цейтнота. То, что именно он явился целью врага, наводило на мысль, что именно в Москве тот намерен нанести свой следующий удар. Каждая минута, в течение которой Синитарг пребывал в ловушке, увеличивала шансы кромешников завладеть третьим Осколком.

Атаки созданий Пустоты никак не давали ему толком сосредоточиться, но и игнорировать их форс не мог. В прямой схватке они, конечно, не могли с ним справиться, но вот если он отвлечется и перестанет защищаться, его довольно быстро разорвут в клочья. Магия представителей касты сил была достаточно специфической: в плане ее атакующей составляющей они могли бы поспорить даже с членами Конклава, но защитные способности оставляли желать лучшего. К примеру, окажись здесь престол, он смог бы отгородиться от кромешников мощным щитом, неуязвимым для их жалких атак, и постоянно поддерживать его, как говорят в Базовом мире, «на автомате», то есть не заботясь об этом осознанно. А все ресурсы своего мозга направить на поиск способа освобождения. Впрочем, престол в такую ситуацию и не попал бы. Синитаргу же приходилось постоянно быть начеку и, как только его защитное поле подвергалось атаке, немедленно наносить ответный удар. «Расщепитель» – конечно, штука мощная. Он незаменим, когда нужно прикончить какого-нибудь могучего материального или даже энергетического противника, но в данной ситуации, увы, бесполезен: стен западни им не вскроешь.

Через некоторое время форс вынужден был констатировать, что материальная оболочка, столь удобная для пребывания в Базовом мире, здесь, в пространственной ловушке, изрядно сковывала его возможности. Прямым энергетическим ударом стенки замкнутой области искаженного пространства тоже не прорвать. Синитарг уже убедился в этом в самом начале своего пребывания в ловушке. Потратил уйму энергии, а толку не добился, да еще сразу следом едва не стал добычей пятерки кромешников, которые сочли, что противник достаточно ослаб после неудачной попытки прорыва, и одновременно его атаковали. Престол или доминатор мог бы попытаться распутать энергетический узел, управляющий этой взбесившейся областью пространства, с тем чтобы проделать в ее стенках брешь. Но Синитарг подобными талантами не обладал.

Вывод напрашивался неутешительный: вырваться отсюда, сохранив тело, столь тщательно и кропотливо создаваемое им для своих тайных миссий на Земле, ему почти наверняка не удастся, так как ловушку создавал мастер своего дела. Эта энергетическая аномалия была сконструирована таким образом, что никакой материальный объект не мог преодолеть ее границ – ведь недаром атакующие его кромешники появлялись тут в своей естественной бесплотной форме. Так что же ему оставалось? Только одно – пожертвовать своим аватарой, возвращаться во Внутренний обод, в свое настоящее тело и создавать новую материальную оболочку для Базового мира. Но времени на это потребуется столько, что о какой бы то ни было помощи принципу Натриалу придется забыть, и в самый критический момент хранитель Осколка окажется с кромешниками практически один на один. Плохо? Еще как! Ведь в пассиве кроме проваленной миссии оказывается еще и потерянный «расщепитель», который тоже придется оставить здесь. Но альтернатива еще хуже: вечное пребывание в ловушке – и в конечном итоге смерть от энергетического истощения.

В следующее мгновение атака одновременно четырех кромешников с разных сторон вынудила его отвлечься и несколько минут вести довольно серьезный бой. Развоплотив наконец последнее из атакующих созданий Пустоты, Синитарг смог вернуться к анализу ситуации. По всему выходило, что пребывание его в ловушке могло быть выгодно только кромешникам, охотящимся за Осколком. Однако в то, что пустотные создания, даже высокого ранга, могут вытворять такие фокусы с пространством во враждебной им среде Сферы Миров, да еще в самом ее центре, форсу категорически не верилось. Как это ни казалось невероятным, похоже, на стороне кромешников выступила какая-то серьезная фигура из Вторых, если не Первых. От последней мысли Синитарг, впрочем, тут же отмахнулся как от святотатства. Затем, отразив энергетический удар еще одной твари, неведомо как появившейся перед самым его носом, а ответной атакой обратив ее в прах, вернулся к теме Вторых. Темных, разумеется. В предательство своих верить не хотелось совершенно, хотя… слишком уж осведомленным оказался враг: и насчет местонахождения Осколков, и насчет него, Синитарга. Неужели?…

Впрочем, тратить время на бесполезные в данный момент дедуктивные выкладки – последнее, чем ему сейчас следовало заниматься. Главное – вырваться из западни, причем теперь уже даже ясно как: бесплотный прорыв, который к тому же придется поддержать с помощью «ритуала крови».

При одной мысли о последнем Синитарг поморщился. Сказать, что оная процедура будет крайне неприятной и болезненной, – значит ничего не сказать. Ему придется не просто выйти из своего тела, но и буквально принести его в жертву, причем в тот момент, когда сущность форса еще будет находиться внутри материальной оболочки. Только «ритуал крови» мог придать душе анхора достаточную пробивную силу, чтобы вырваться из этой западни.

Ну, что же, пора… Внимательно оглядеться по сторонам, распылить еще одного кромешника – и за дело. Конечно, будь у него специальный жертвенный нож, было бы проще, но, отправляясь в Москву, форс как-то не рассчитывал, что придется прибегать к подобной крайней мере. Впрочем, с этой проблемой Синитаргу справиться было не так уж сложно. На кончиках пальцев анхора собралась магическая энергия, не сравнимая, конечно, по объему с той, что швырялась в кромешников в виде боевых арканов, однако вполне достаточная, чтобы вскрыть плоть аватары подобно лазерному скальпелю. Он знал, где и как надо резать, чтобы добиться максимального эффекта, и перед началом ритуала колебался не более нескольких секунд. Вокруг его пальцев вспыхнул оранжевый ореол, и форс напрягся, готовясь к жуткой боли. И она не заставила себя ждать.

Постоянное напряжение и ожидание атаки изрядно утомили Глеба Диканя. Его тревожное состояние не укрылось от глаз других охранников, которые поглядывали на него с удивлением, но пока ничего не говорили. И хорошо, что не говорили: не до них было сейчас. Им, обычным людям, невдомек, что может в ближайшем будущем произойти тут, на одном из самых спокойных объектов, охраняемых ФСО. Более того, об этом могут лишь догадываться даже те пять стражей, которых он пропустил в тайное помещение принципа, старательно отведя глаза своим напарникам. Знают об истинном положении вещей лишь он, Глеб Дикань (он же – страж Лардар), и принцип Натриал. Неизвестно им только одно – когда именно ждать удара врага. Возможно, кромешники атакуют не сегодня и не завтра, а через месяц, через год, но атакуют почти наверняка. Правда, может еще так случиться, что спецгруппу посланцев Пустоты накроют и уничтожат у какого-нибудь другого Осколка.

Надеяться на данное развитие событий, разумеется, не возбранялось, однако готовиться следовало к самому худшему. Тем более что в свете странной задержки форса, обещанного престолами для усиления охраны Осколка, вероятность неблагоприятного развития событий повысилась.

Лардар с жалостью покосился на своих коллег-людей. Крепкие ребята, квалифицированные охранники, но против кромешников – не более чем пушечное мясо. Если начнется серьезная заваруха, их шансы на выживание будут весьма незначительными.

Магическая тревога взвыла с наступлением темноты, причем сразу же в двух местах – на контрольно-пропускном пункте у Никольской башни и непосредственно у мавзолея. Разумеется, охранники-люди ничего не услышали, ибо выла она в особом диапазоне, не доступном уху простых смертных. Итак, два направления атаки. С одной стороны, это обнадеживало Лардара, так как означало, что заклятие, «зашитое» в стенах Кремля, хотя бы отчасти обмануло кромешников, и они распылили свои силы. С другой, стало очевидно, что охранники на КПП обречены: их придется оставить на съедение тварям из Пустоты, потому что не было ничего важнее Осколка.

Лардар как раз хотел телепатически связаться с принципом и попросить стражей для поддержки, когда вой охранного заклятия смолк, что было очень странно. Неужели враг сбежал, как только сработала сигнализация, даже не попытавшись прорваться внутрь? Вряд ли. Сердце стража сжало нехорошее предчувствие. Он «подключился» своим сверхчувством к заклятию и с ошеломлением понял, что залитая в него немалая Сила куда-то уходит. Это было невозможно, невероятно, но в то же время в реальности данного факта сомневаться не приходилось.

Страж тут же связался с Натриалом. Принцип откликнулся практически мгновенно:

«Я тоже почувствовал».

«Вы знаете, что это такое?»

«Догадываюсь. «Черные пожиратели».

«Что?!»

«Забытый аркан Пустоты. Во время Войны Тринадцати они применяли его, чтобы проникать в закрытые зоны. «Пожиратели» – искусственные создания, высасывающие магическую энергию из тех заклинаний, которые пытаются на них воздействовать».

«То есть бить их магией бесполезно?»

«Почти. Но у них все же имеется предел насыщения, и когда он достигается, «пожиратели» взрываются, выплескивая в окружающее пространство поглощенную энергию одним разрушительным импульсом, после чего тем, кто оказывается рядом, не позавидуешь».

«Что же делать?»

Молчание длилось несколько секунд.

«Я пошлю к тебе моих стражей. Атакуйте тварь всеми возможными способами, чтобы спровоцировать взрыв, а когда она замерцает, бросайтесь на пол и укройтесь защитными экранами».

«А что станете делать вы?»

«Попытаюсь вызвать помощь».

Контакт прервался прежде, чем Лардар успел сказать еще хоть что-нибудь. Страж в замешательстве огляделся. Его напарники… Услать их куда-нибудь под любым предлогом. Здесь они – только помеха, да к тому же еще и нежелательные свидетели. Кроме того, когда взорвется «пожиратель», который ломится в мавзолей через главный вход, они почти наверняка умрут. Но как их услать? Это не мальчишки – на подобные объекты ФСО зеленых новичков не посылает. Придется применить к ним Силу и заставить. Стражу еще не приходилось «толкать» сразу четверых, но иного выхода нет.

– Что случилось? – с тревогой спросил охранник, стоявший к Лардару ближе всех и заметивший, как изменилось его лицо.

– Ничего, – глухо произнес страж, и глаза его заполнились золотистым сиянием, в котором растворилась воля человека.

Охранник замер, готовый исполнять любые приказы. Лардар повернулся к остальным, попытавшись накрыть подавляющим волю арканом сразу всех, и ему это удалось… почти. Двое остановились, безучастно глядя в пространство, но третий словно споткнулся на мгновение, затем встряхнулся, изумленно вскинул брови и сделал шаг назад, а рука его потянулась за оружием. Однако секундой позже глаза охранника закатились, и он как подкошенный рухнул на пол, сраженный оглушающим импульсом, а в помещение прямо из воздуха шагнули четверо стражей.

– Уберите его куда-нибудь, – Лардар кивнул на бессознательное тело, – а я пока займусь остальными.

Внедрение в мозг троих «зомбированных» охранников приказа убраться куда-нибудь в дальний конец Кремля заняло несколько секунд, и вскоре они оперативно покинули помещение. Их бесчувственного коллеги тоже не было, а четверо стражей смотрели на Лардара, ожидая приказов.

– К главному входу! – коротко бросил он и, подавая пример, побежал туда сам.

Не было смысла тратить сейчас драгоценную Силу на «прямой переход», ибо вся она без остатка может понадобиться на схватку с «черным пожирателем», который, как показывало сверхчувство Лардара, поглощая энергию охранного заклятия, наполнялся ею, словно клещ кровью.

Изначально в потайном помещении вместе с принципом находились пятеро стражей – он пригласил их туда час назад, немало встревоженный отсутствием форса. Лардара – единственного из всех посвященного в тайну Осколка и находящегося наверху среди охранников – при данных обстоятельствах было уже категорически недостаточно. Еще имелось около десятка стражей, рассеянных в ближайших окрестностях Красной площади и готовых в любой момент прийти на помощь. Никто из них не был в курсе истинных причин такой тревоги, однако приказов вышестоящих они обсуждать не привыкли и к миссии отнеслись с предельной серьезностью.

После телепатического разговора с Лардаром принцип приказал было всем отправляться наверх, на помощь стражу, но в последний момент передумал: если враг прорвется сюда, понадобится кто-то, способный его отвлечь хотя бы ненадолго. Так что один остался с ним.

Вскоре сверхчувство принципа уловило наверху частые вспышки Силы, пока что только светлой. Очевидно, стражи атаковали «черного пожирателя», а запустившие его кромешники пока никак себя не проявляли. Это настораживало: чего они, спрашивается, выжидают? Момента, когда охранное заклятие будет полностью высосано «пожирателем» и возникнет возможность проникнуть непосредственно сюда? При этой мысли Натриала вдруг охватил ужас. Он представил себе, как сквозь созданную магией стену просачивается в потайное помещение черный туман, превращаясь в жуткую фигуру кромешника, как страшный удар создания Пустоты сметает стража, попытавшегося встать на защиту хранителя Осколка, как тянется к нему, Натриалу, кошмарная чернильная длань врага…

Усилием воли принцип стряхнул наваждение, переполнявшее его обессиливающим страхом и отчаянием, но оно не ушло далеко, а лишь затаилось, чтобы всплыть в самый неподходящий момент. Тем не менее Натриал счел необходимым кое-что сделать: он приблизился к одной из стен потайного помещения, провел вдоль нее ладонью, начертил пальцами в воздухе затейливый вензель, и казавшаяся монолитной стена вдруг расступилась, явив глазам небольшую нишу. Принцип запустил туда руку, которая секунду спустя вынырнула оттуда, сжатая в кулак. Что бы в том кулаке ни скрывалось, смотревший на это действо во все глаза страж так ничего и не увидел. Натриал спрятал нечто на груди под своей одеждой, а стена тут же сомкнулась, словно и не было там никакой ниши.

Покончив с первоочередным делом, принцип сосредоточился на телепатической передаче: требовалось созвать на помощь всех находящихся поблизости стражей. «Пожирателей» следовало остановить, и чем скорее, тем лучше, да и с кромешниками, когда они наконец появятся, тоже надо кому-то сражаться. Несколько минут ушло на то, чтобы связаться со всеми и дать инструкции, еще примерно столько же уйдет у них, чтобы собраться на Красной площади. Натриал очень надеялся, что они не опоздают.

Итак, для защиты он уже сделал все что мог. Теперь следовало позаботиться об отступлении. И под аккомпанемент вспышек Силы, которые он ощущал сейчас, совершенно не напрягаясь, Натриал начал подготовку к «прямому переходу», так как понимал: когда враг прорвется, времени на это уже не будет.

Взрыв! Лардар почувствовал его приближение за несколько секунд до того, как он произошел: аура «пожирателя» только что чернильно-черного цвета вдруг как бы слегка побледнела, секундой позже вновь налилась мраком и тут же опять стала почти серой.

– На пол! – скомандовал он и сам упал ничком, направив всю свою Силу в защитный экран.

Когда из глаз схлынула темнота вперемежку с цветными кругами и немного стих шум в ушах, Лардар промокнул платком бегущую из носа кровь и приподнялся, оглядываясь по сторонам. Увиденное его не обрадовало: из четырех стражей взрыв пережили только двое. Остальные не успели должным образом защититься. Да и выжившие выглядели сильно потрепанными, как, вероятно, и он сам.

Страж осторожно подключил сверхчувство. Ничего, организм выдержал, отреагировав лишь тупой болью в голове. Но с этим можно будет разобраться позже, а вот анализ обстановки требовался немедленно. Он сразу же ощутил неподалеку вспышки Силы. Очевидно, стражи, находящиеся поблизости, вступили в бой со вторым «пожирателем» – тем, что у Никольской башни. Так, может, и правильно: ведь он, если ему не помешать, полностью поглотит заклятие из кремлевской стены, а затем и его остатки из стен мавзолея, вот только Лардар предпочел бы иметь это подкрепление тут, под рукой.

И словно отвечая его мыслям, в дверях комнаты охраны появились Нисар и Лигом – двое стражей, которых он отлично знал и с которыми периодически общался.

– Слава Создателю, вы прибыли! – облегченно проговорил Лардар, погасив свое сверхчувство, ибо энергии практически не оставалось. – Помощь нам не помешает, так как кромешники вот-вот будут здесь.

– Поправочка, – ухмыльнулся Лигом. – Они уже здесь.

Осознание страшной истины пришло к Лардару практически синхронно с магическим ударом врага, только ни сил, ни времени на защиту у него уже не было. И последним, что увидел страж, прежде чем отправиться в небытие, были черные с зелеными искрами глаза вчерашних соратников.

– Собираетесь уходить? – спросил страж.

– У меня нет выбора, – отозвался Натриал, заканчивая подготовку заклятия перехода. – Моя миссия слишком важна.

Он не видел, как гневно сузились глаза стража, но и без того знал, что за чувства его обуревают.

– Тогда, с вашего позволения, я отправлюсь к моим товарищам, – холодно произнес тот. – Они там умирают… за вас.

Эти слова неожиданно больно укололи принципа.

– Не за меня, – поправил он, оборачиваясь, – а за наше общее дело.

– Не думаю, что сейчас время для философских споров. Так вы меня отпускаете?

– Поступайте как угодно, – со вздохом ответил Натриал. – Помощь им там, наверху, действительно не повредит, а я… я все здесь уже сделал. Так что…

Фразы он не закончил, почувствовав что-то неладное. Секундой позже это ощутил и страж. Оба повернулись к магической стене потайного помещения, через которую (теперь это было уже совершенно очевидно) кто-то ломился. Кто-то чужой, ибо своих стражей стена пропустила бы невозбранно.

Понимая, что терять более нельзя ни секунды, принцип активировал заклятие «перехода». Но в тот же миг стена треснула, и сквозь щель в комнату (прямо как в картинке, недавно показанной Натриалу перепуганным воображением) повалил черный туман, превращаясь в жуткую фигуру кромешника, а неведомая Сила обрушилась на почти уже сформировавшееся заклятие «перехода», искорежила и смяла его. Просачивающееся сквозь стену и лишенное плоти создание Пустоты было пока уязвимо, и страж, пользуясь этим, обрушил на врага боевые заклятия. Натриал собирался помочь ему, но вдруг ощутил, что Сила его скована.

Остекленевшим от ужаса взглядом принцип смотрел, как в комнату прямо сквозь стену шагнула полупрозрачная женская фигура, тут же, впрочем, обретшая материальность. Остатки враждебной магии анхоров, разлитые вокруг, не позволяли ей полностью сохранять человеческий облик, но незваной гостье этого и не требовалось. Багровое пламя в глазах высшей криганки, казалось, прожигало Натриала до самых глубин его души. Она не глядя бросила в стража боевой аркан, от которого того буквально впечатало в стену, и шагнула к принципу.

– Осколок! – требовательно произнесла она, протягивая руку.

Сил у Натриала хватило лишь на то, чтобы плюнуть в ненавистное лицо криганки. Впрочем, попытка оказалась бесполезной – плевок застыл в воздухе, а принцип был «вознагражден» за строптивость ударом «бича боли», за которым последовало парализующее заклятие. Между тем уже полностью сформировавшийся из черного тумана кромешник страшным ударом добил еще пытавшегося сопротивляться раненого стража и повернулся к Натриалу. Ледяной взгляд Пустоты оказался не менее пронизывающим, чем огонь пришелицы из Внешнего обода. Силы экранировать магическое излучение висящего на груди артефакта у принципа больше не было, и несколько секунд спустя на губах криганки появилась торжествующая усмешка: почуяла. Она резким движением разорвала на нем куртку, являя взору кромешника пульсирующий серебристым сиянием Осколок.

Обездвиженный магией принцип мог лишь беспомощно наблюдать, как надвинувшееся порождение кошмара протянуло к его груди свою черную длань, бесплотные пальцы которой сомкнулись на обломке Ключа к темнице Тринадцатого. А секунду спустя сознание милосердно покинуло Натриала.