ГЛАВА 46
Вернувшись домой, первым делом я отдал должное супу с гусиной печенью и узбекскому плову, приготовленным Яном Табачником на обед. Потом прошел в гостевой кабинет, где, расположившись удобно в кресле, вздумал подремать, пользуясь свободной минуткой. Но намерения мои были пресечены Гонзой Кубинцем, которому любое замедление расследования претило, как дикому скакуну уздечка и седло.
— Чего разлегся? — спросил Кубинец. — Что предпринять намерен?
— Для начала выпью пива, — лениво потягиваясь, сообщил я.
Покинув кресло, демонстративно прогулялся на кухню и принес три бутылки светлого «Туровского». Расставив их на столе, откинулся в кресло, закинул ноги на стол и откупорил первую.
— Что, на эпидемию повального пофигизма нарвался? — поинтересовался Кубинец.
— Угу, — кивнул я, переливая пиво из бутылки в бокал. — Именно так.
— Тебя это дело еще не достало? — Гонза стащил треть моего личного запаса, нагло открыл емкость и составил мне компанию.
— Сидит в печенках, — сдувая пену, сообщил я.
— Но ты предпочитаешь активным действиям, которые в итоге ведут к победе, зарабатывать пролежни и цедить пиво!.. Между прочим, мною давно замечено, что, пока ты занимаешься каким-то расследованием, пивной процесс приостанавливается и стратегический запас подходит к концу. А из «Эсхила» и «Вишневого самурая» уже звонили.
«Опять „Вишневый самурай“! — простонал я мысленно. — Никуда мне от него не уйти!.. Придется развенчать сей славный образ, романтический до крайности, а на деле — такой кровавый и фальшивый!»
— Ладно, ты меня уговорил, — согласился я, подтаскивая к себе телефонный аппарат.
Набрал уже вызубренный наизусть номер Лесника. Я звонил ему сразу на трубку, чтобы не гонять зря по полицейскому участку поручиков в поисках босса.
— Здравствуйте, инспектор, — вежливо поздоровался я, когда гудки сменились уличным шумом Невы.
— Туровский, ты, что ли? — изумился Лесник.
— Именно, инспектор. Нужна ваша помощь.
— Говори, не томи. Уже сколько дней жду, когда ты разродишься! — бодро заявил Лесник.
— Требуется разрешение на эксгумацию тела Троя Епифанова.
Возглас удивления раздался с двух сторон одновременно. Кубинец чуть не выронил пивной бокал. Благо, по пути подвернулся письменный стол, и бокал с грохотом утвердился на полированной древесине… Григорий чуть не упустил телефонную трубку, которая бы немедленно затонула в невских водах.
— Ты в своем уме?! — воскликнул Лесник.
— Это очень важно, инспектор. Только так можно доказать причастность убийцы ко всем преступлениям.
— Ты вообще представляешь, как достается такое разрешение? — возмутился Григорий.
Судя по металлическим ноткам в его голосе, тяжелым трудом и высокой ценой.
— Теоретически да, а на практике никогда с этим не сталкивался, — ответствовал я.
— Зачем тебе эксгумация? — напрямую спросил Лесник.
— Я утверждаю, что в могиле лежит вовсе не Трои Епифанов.
Лесник поперхнулся, раскашлялся, а потом осторожно спросил:
— И кто же там лежит?
— Не знаю. Думаю, сие выяснят эксперты, — беззаботно ответил я.
— Ты уверен в своих предположениях? — уточнил Лесник.
— Абсолютно. Мало того, я убежден, что Трои Епифанов жив.
Григорий Лесник надолго умолк, тяжело дыша. Воспользовавшись образовавшейся паузой, я опустошил половину кружки.
— Сейчас же свяжусь с прокурором и попробую что-нибудь сделать, — замогильным голосом заявил Лесник и отсоединился.
Гонза Кубинец взирал на меня с благоговейным ужасом в глазах. Изложенную схему он не понял, возможно, оттого, что не обладал всей совокупностью сведений, собранных мною. Объяснять ему я ничего не стал. Допил пиво и выбрался из кресла. Остаток вечера я намеревался провести в Хмельном подвале, подготовляя посуду, аппаратуру и сырье для новой партии пива.
Миновав холл, проигнорировал лифт, которым, в отличие от Гонзы Кубинца, практически никогда не пользовался, и открыл дверь на лестницу. Спустившись по ступенькам в подвал, я миновал первый зал, второй, пристально осматриваясь по сторонам и пытаясь установить, что изменилось здесь в мое отсутствие. В кабинете сел за компьютер и стал нервно листать ежедневник.
Как это раздражает, когда не можешь нормально распланировать график работы на грядущую неделю! Впрочем, планы могут измениться в любую минуту, поскольку непредсказуемы изгибы моей мысли. Сейчас, к примеру, все зависит от ответа Григория Лесника: сможет он достать разрешение на эксгумацию тела неизвестного — я получу козырь, который использую при финальной сдаче, не будет разрешения — придется ловить на живца, не будучи твердо уверенным в своей правоте… Что ж, не привыкать! В любом случае без живца не обойтись… В голове уже вовсю раскручивалась идея операции, к реализации которой я намеревался приступить на днях…
В Хмельном подвале я просидел несколько часов, готовясь к ближайшему пивному буму, запланированному на окончание дела. Подготовил посуду, потратив на ее помывку два часа, восстановил в памяти рецепт, выложил зерно на проращивание и собрался было выпить пару бутылок пива, когда в Хмельном появился Гонза.
— Могу тебя обрадовать, — сообщил он, — нам вернули «Икар».
— И как? — спросил я, предчувствуя самое худшее.
— Пойдем посмотрим? — предложил Кубинец, ехидно ухмыляясь.
Я ожидал увидеть все, что угодно, но только не то, что «Икар» предстанет полностью обновленным. Детально восстановленные интерьеры… Новая драпировка стен… Кресла из суперфешенебельного мебельного салона… весьма качественные репродукции картин известных художников… Одну из них я узнал: Сальвадор Дали…
Сотрудник реставрационной фирмы вернул мне ключи от «Икара» и передал на подпись приемочные листы.
— Сколько все это стоит? — ошеломленно поинтересовался я
— Работы оплачены, — лучезарно улыбнулся он.
— Вы не могли бы сказать, кто оплатил? — осторожно осведомился я.
— Господин Дубай…
«Икар» я принял. Катер был отремонтирован в рекордные сроки. Работой я остался доволен. А Кубинец светился, точно начищенный медный котел. Он радовался в первую очередь тому, что за ремонт мы не выложили ни копейки. Экономия — центральная фишка мироощущения Гонзы Кубинца.
Заключив «Икар» в причальный бокс, я запустил сигнализацию и покинул борт. Кубинец все еще прохаживался по набережной, любовно поглаживая борт машины. Хлопнув Гонзу по плечу, я направился в дом. Стоило сделать звонок вежливости. Опустившись в кресло в гостевом кабинете, достал из пиджака сотовый, подаренный мне некогда Гошей Качели, и вызвал из памяти номер Вани Дубай. Он отозвался сразу же.
— Это тебя Даг Туровский беспокоит.
— Я несколько занят, Туровский! — нервно ответил Дубай.
В трубку был слышен чей-то надсадный крик, перекрываемый грохотом водопада (где только они в Санкт-Петрополисе откопали водопад?), и рокот моторов катеров на холостом ходу.
— Я на секунду. Поблагодарить хочу за катер. Твои ребята все выполнили в лучшем виде.
— О чем ты? Какие между нами счеты! Ты помог мне, я — тебе, — поспешно сказал Дубай.
А я понял, чем был так занят Ваня и чей голос служил фоном нашему разговору.
— Ты там не с Прощелыгиным разбор чинишь?
— От тебя ничто укрыться не может! — хохотнул Дубай. — Извини, занят я.
— И что ты с ним вытворяешь? — полюбопытствовал я.
— Узнаешь завтра из газет, — пообещал Дубай и отсоединился,
Кубинец вошел в гостевой кабинет, упал в свое кресло и уставился на меня вопрошающе.
— И кто оплатил катер? — спросил он. Или мне показалось, что я уже говорил Кубинцу об этом, или он стал страдать провалами памяти.
— Дубай, — ответил я.
— Другого я от тебя и не ожидал! — развел руками Кубинец. — Тебе не кажется, что хоть мы и частные сыщики, но нам все же стоит воздерживаться от контактов с криминалитетом?
— Полностью с тобой согласен. А в данном случае, видно, такова судьба, — равнодушно ответил я.
На столе зашелся истошным звоном телефон. Я поднял трубку и услышал спокойный голос Григория Лесника:
— Надеюсь, Туровский, ты знаешь, что делаешь, потому что мне стоило больших усилий добиться этой бумажки.
— Ты ее получил?! — обрадовался я.
Если мои предположения правильны (а они просто не могут оказаться иными!), то очень скоро я буду иметь на руках все необходимые доказательства для изобличения преступника, косвенно повинного в смерти Иоланды Городишек и Самсона Епифанова и напрямую — Ивана Дмитриевича Скорохватова. Возможно, вскроются и имена других жертв…
Одно плохо: я так и не выяснил, кто убил Иоланду Городишек. Найти ее таинственного любовника мне так и не удалось. Возможно, я что-то где-то упустил.
— Получил, получил, — обнадежил меня Лесник.
— Когда назначена эксгумация? — спросил я.
Чем раньше произойдет это событие, тем быстрее я получу заключение экспертизы. Помнится, когда было найдено тело с документами на имя Троя Епифанова, его личность удостоверял дантист, долгие годы обслуживавший полость рта старого Епифанова. Настал черед настоящим специалистам взяться за работу и по генокоду установить, прав был дантист или ему кто-то хорошо заплатил, а потом убрал, как ненужного свидетеля.
— Завтра в двенадцать дня.
— А семейство Епифановых предупреждено? — уточнил я.
— Нет. Я думал, что ты, как друг семьи, сам справишься с этой задачей.
Хитрая крыса этот Лесник! Решил самое тяжелое свалить на мои плечи!
— Нет уж, господин хороший! — отказался я. — Пусть этим займутся официальные власти.
— Если в могиле не Трои Епифанов, то кто? — спросил Григорий.
— Откуда я знаю? Кто-нибудь из слуг или…
И тут меня пробила догадка. Все выглядело просто и банально, словно детский кроссворд для умудренного старца.
— …или Кактус! — закончил я мысль.
— Что? — не понял Лесник, очевидно полагая, что у меня начался острый приступ параноидального бреда.
— Я проверю свое предположение и перезвоню тебе!
— Ну, как знаешь… — разочарованно протянул Лесник. — Ты будешь присутствовать при извлечении тела?
— Обязательно, — пообещал я. — Буду на кладбище ровно в двенадцать. Без меня не начинать!
— Договорились. Пошел звонить Епифановым.
Я повесил трубку.
Представляю, какой шум поднимется, когда Хлоя и Карп узнают об эксгумации! А если к тому же они выяснят, что к этому делу приложил свою руку я, скандала не миновать.
— Разрешение получено? — уточнил Кубинец, слышавший наш разговор только наполовину.
Я кивнул головой и стал накручивать диск телефона. Телефонная справочная была перегружена. Щелкнул клавишей «энергия» на компьютере, дождался загрузки всех необходимых программ и кликнул иконку «удаленного доступа». Вскоре нашел через единую информационную сеть Петрополиса телефонную базу жителей города. Была надежда, что в ней имеется и телефон Кактуса — Куракина — друга Троя, у которого скрывался от правосудия Самсон, любимый сын старшего Епифанова. Дело осложнялось тем, что я не помнил имени Куракина, а в базе их обнаружилось пять человек. Распечатав список, я отсоединился от сети и, просмотрев телефоны с адресами, стал обзванивать подходящие. По первому номеру мне ответили, что нужный мне человек умер. По второму никто не поднял трубку. По третьему механический голос, записанный на магнитофонную пленку, доложил, что номер изменен, а справки я могу получить по такому-то телефону…
Ехать к Кактусу домой я не собирался. Решил, что спецы установят необходимые сведения сами, и бросил безнадежные попытки.
Заявив Гонзе Кубинцу, что отправляюсь спать и до завтрашнего утра меня беспокоить можно только в случае наводнения, пожара или иного стихийного бедствия, я покинул гостевой кабинет.
