ГЛАВА 44
Просыпаться поутру тягостно, в особенности если целую ночь гулял, исполненный романтических ожиданий, по набережным и улицам родного города. Но приходится продирать глаза, тем более когда на этом настаивает твой напарник, который ни сном ни духом о твоих романтических наклонностях не ведает, зато срочно желает услышать от тебя связную речь. Как я ни пытался, выразить мысли связно не получилось, но глаза все-таки приоткрылись.
— В чем проблемы? — хмуро осведомился я, приподнимаясь на локтях.
— Тебя требует Григорий Лесник, — сообщил Кубинец, ехидно ухмыляясь. — Чем ты занимался всю ночь? Такое впечатление, что катера разгружал.
— Пошли Лесника в прекрасное далёко, — предложил я. — А на последний твой вопрос отвечу так: не твое дело… Дай поспать, садюга!
На мой пламенный призыв Кубинец отреагировал новой ухмылкой и не отцепился:
— Понимаешь, он очень настаивает. Прямо рвет и мечет! Думаю, тебе все же стоит его выслушать.
С кряхтением и проклятиями я поднялся с кровати, неспешно облачился в свежую рубашку и костюм и отправился за Гонзой, который все это время стоял подле меня, точно надсмотрщик.
Спустившись в гостевой кабинет, я поднял со стола дожидавшуюся меня трубку и проорал:
— Какого лешего будить трудового человека в несусветную рань?!!
— Туровский, тебе, по-моему, стоит обновить часы, — неожиданно заявил инспектор Лесник.
— Это еще почему? — удивился я.
— Потому что уже полдень! И звоню я тебе с занимательным предложением, от которого ты не сможешь отказаться.
— Весь внимание, — буркнул я.
— Мне нужно, чтобы ты подъехал ко мне. Немного далековато, но дело того стоит. Заодно обсудим и твой вопрос.
— Диктуй адрес, — тяжко выдохнул я.
Покой сегодня мне явно не светил. А так мечтал ось поваляться в постели, выпить пару кружек пива, насладиться домашним уютом!.. Дело «Вишневого самурая» уже порядком надоело, хотя чувствовалось, что оно близится к концу: я уловил попутный ветер и быстро набирал обороты.
Повесив трубку, сообщил Кубинцу:
— Собирайся. Выезжаем на дело.
Через полчаса на арендованном катере мы мчались в сторону Пулковских высот. Адрес, продиктованный Лесником, был мне явно знаком, но вспомнить, кто проживает по этим координатам, никак не удавалось. Имелась лишь уверенность, что я там недавно побывал с визитом… Лишь обогнув мемориал Победы и увидев грибницу особняков, я понял, куда мы направляемся. Однако понимание ясности в картину не добавило.
Катер мы оставили на гостевом причале и отправились к дому.
Первое, что бросалось в глаза, — обилие полицейских машин. Они оккупировали все причалы. Среди голубых катеров выделялась белоснежная посудина с красным крестом и мигалками на крыше — «скорая помощь». Кому она могла потребоваться? Да еще с таким полицейским эскортом…
— Здесь явно кого-то убили, — предположил Гонза. Возле открытой калитки нас встретили два полицейских, откозыряли и доложили:
— Приказано вас сопроводить.
Нас провели внутрь здания, окруженного желтой ленточкой и заборчиком из металлических гнутых трубок, на которых висел «кирпич». В холле в обществе двух бритоголовых мужчин, облаченных в халаты с красными крестами на спинах, стоял Лесник…
— Туровский, ты как раз вовремя! — обрадовался инспектор. — А то тело уже собрались убирать!
— Какое тело? — удивился я.
— Сейчас увидишь… — Лесник пригласил меня жестом следовать за ним.
Дорогу я помнил хорошо: незаметная дверка, за которой коридор, приводивший в восточный кабинет Скорохватова. Самого Ивана Дмитриевича я увидел, как только переступил знакомый порог. Он сидел в кресле с откинутой на спинку головой. Его горло точно перепилили ржавой пилой. Хаос, царивший в помещении, указывал на поспешный обыск.
— Когда его? — спросил я.
— Пока не установлено… Это я и хотел тебе показать, — устало произнес Лесник, присаживаясь в свободное кресло.
— А почему ты позвонил именно мне?
— Ты недавно посещал этот дом. Начальник охраны легко вспомнил твою фамилию. Я решил, что это как-то связано с делом, которое ты ведешь, вот и позвонил.
Я опустился на свободную подушку, подавая пример Кубинцу, который остолбенело взирал на изуродованное тело.
— В некотором роде Скорохватов был причастен к смерти Иоланды Городишек, — после недолгих раздумий сообщил я.
— Он ее убил? — сразу ухватился инспектор за возможность снять с себя гнилой висяк.
— Нет. Он скорее жертва, — произнеся, вспоминая, как хорошо мы сидели здесь со Скорохватовым, покуривая кальян.
— Конкретнее! — потребовал Лесник.
В двух словах я пояснил Григорию схему, придуманную Стасом Прощелыгиным, и роль Иоланды Городишек в ней.
— Так, может, все же как раз он Городишек и кончил?
— Исключается! — отрезал я.
— Тело-то уносить? — спросил уставший ждать коронер.
— Уносите, — распорядился Лесник.
Санитары поставили перед письменным столом носилки, аккуратно извлекли труп из кресла и уложили на брезент. В глаза почему-то бросилась рука Скорохватова, сжатая в кулак. Из-под пальцев что-то выглядывало.
— Разрешите… — остановил я санитаров, поднимаясь с подушки.
Приблизился к телу, склонился и попытался разжать кулак — не получилось. Помог коронер, воспользовавшийся специальным инструментом. На пол скользнул клочок бумаги.
— Что это?! — в один голос воскликнули Кубинец и Лесник.
Я поднял с пола обрывок, развернул на ладони, расправил и объявил:
— Это часть банковского чека. В чек вписана сумма. И даже стоит подпись. Неразборчиво.
— Приобщить к вешдокам! — распорядился Лесник.
Ко мне подскочил полицейский, забрал находку и отправил ее в пластиковый пакет, который тут же был заклеен и опечатан.
— Мы постараемся выяснить, чья там подпись, — пообещал Григорий.
Коронеры накинули на тело простыню, подняли носилки и унесли.
— Кто обнаружил тело и вызвал полицию? — атаковал я инспектора.
— Начальник службы охраны. Вечером шеф задержался в своем кабинете. Такое случалось часто: Скорохватов оставался там до часу, а то и до двух ночи. Где-то в районе четырех утра начальник охраны решил его навестить и узнать о самочувствии. Вот и обнаружил, — сообщил Лесник.
— А побеседовать с этим господином возможно? — спросил Кубинец.
— Почему нет? — пожал плечами инспектор. — Саныч, позови бонзу.
Усталый седой полицейский с влажными карими глазами тяжко вздохнул и вышел из комнаты. Вернулся он спустя десять минут в сопровождении лысого мужчины в спортивном костюме и с проводком микрофона, выглядывавшим из уха.
— Присаживайтесь, — предложил ему Лесник. Охранник чинно опустился на подушку и поджал под себя ноги на турецкий манер.
— Скажите, — немедленно взял я его в оборот, — как часто ваш босс задерживался в кабинете допоздна?
— Практически ежедневно, — безучастно произнес лысый.
— Тогда почему вы пошли его проверять, раз Иван Дмитриевич страдал трудовыми запоями?
— Ночью громко выли и скулили псы. Я вышел проверить и услышал какой-то грохот на втором этаже где-то в районе двух ночи. Отправил туда ребят, но они ничего не обнаружили. На всякий случай я затем обошел весь дом, кроме комнаты босса. К тому же… — Лысый нахмурился, наморщил лоб, прикидывая, стоит ли это говорить, наконец решился: — Иван Дмитриевич часто курил кальян. Рецептура не всегда была безобидной.
— Отсюда поподробнее, — попросил я.
— Он курил марихуану и опиум. Несколько раз у него случались приступы. Однажды остановилось сердце, и мы вызывали «скорую».
— Вы вчера кого-нибудь постороннего видели возле дома или в округе?
— Да нет вроде, — подумав, ответил лысый. — Может, кто из ребят заметил, а я лично нет. Я это выясню обязательно.
— Вопросов больше нет, — сказал я Григорию.
— Свободны! — распорядился инспектор.
— Что-нибудь узнал для себя? — спросил Лесник, когда начальник службы охраны вышел.
Я махнул рукой, показывая, что в моих сетях давно гуляет сквозняк, поднялся с подушек, оправил одежду и уверенно произнес:
— Убийство Скорохватова связано со смертью Городишек и Епифановых!
Лесник нахмурился. Ему такой оборот явно не понравился.
— Ты хотел о чем-то со мной поговорить, — напомнил он.
— Чуть позже свяжусь с тобой, — пообещал я. — Мне надо кое-что обдумать.
— Как тебя можно найти?
— Звони на трубу, — посоветовал я и направился к выходу.
Кубинец тенью следовал за мной. Мы вышли в холл, выбрались из дома и взяли курс на катер, который находился за оградой особняка.
— Ты точно ничего полезного не узнал? — спросил Кубинец. — Или просто делиться с Лесником не стал?
— Да нет, Гонза. Убили Скорохватова. Кто убил, я догадываюсь… Но вопрос-то в другом: кто убил Иоланду Городишек?
— То есть? — не понял Кубинец.
— Человек, убивший Скорохватова, не убивал Иоланду, хотя прямое отношение к тому преступлению имеет. И я никак не могу понять, кто ее порешил. Не складывается мозаика! — пожаловался я Кубинцу.
Простившись с полицейскими, которые провожали нас в дом, мы направились к катеру. Как все-таки неудобно пользоваться арендованной машиной! Я прямо-таки соскучился по нашему «Икару»!
Уже в рубке капитана в кармане моего пиджака завибрировал сотовый телефон и заиграла разухабистая жиганская мелодия «Гоп-стоп».
