В кабинете контрразведчика на полную громкость работало радио, и какой-то местный новгородский писатель перекрикивал свист самолетных турбин на летном поле аэродрома в Кречевицах.

Это был русофил из числа последователей покойного писателя Балашова, любившего ходить в вышитой косоворотке и обличать Петра Первого в уничтожении исконной Руси, о которой он писал исторические романы.

Последователи этого славного литератора отличались еще большей непримиримостью и ненавистью к Петру Великому и его деяниям.

— Санкт-Петербург — это чужеродное образование на теле России, — восклицал оратор из репродуктора, — Если оно будет уничтожено, Россия не погибнет и даже не получит тяжелой раны. Но нельзя допустить, чтобы вместе с городом были уничтожены миллионы русских людей. Их и так осталось слишком мало стараниями безбожной власти от Петра и до наших дней.

Представитель этой безбожной власти как раз сидел сейчас перед майором Богатыревым и буравил его глазами.

Они были в одном звании, но сейчас хозяином положения был контрразведчик.

Спецслужбы оказались на высоте и вычислили Вадима Богатырева за несколько часов. Алена Богатырева проговорилась на допросе про Аськиного брата сказала, что именно от него узнала о вторжении, потому что он — пилот истребителя-перехватчика.

Василису допрашивали по поводу брата уже с пристрастием. Где он служит, как с ней связывается, пароли, явки и все такое. Им обязательно хотелось знать, полностью он выдал пришельцам секреты российской системы ПВО или только частично. А чтобы это узнать, его сначала надо было найти.

Но Василиса держалась стойко и брата не сдала.

— Не знаю я, где он служит, — твердила она. — Ему про это говорить не положено. Военная тайна.

Зато из слов Аленки чекисты почерпнули ценную информацию. Она упомянула, что Аськиного брата сбили пришельцы, и он звонил из какой-то деревни.

Установить, из каких частей были летчики, сбитые этим утром, оказалось нетрудно. Но пока сопоставляли данные и связывались с военной контрразведкой, авиаполк начал перебазирование из-за Полярного круга ближе к Питеру.

И никто почему-то не мог ответить точно, куда этот полк направляется.

В ФСБ поначалу заподозрили, что это тоже проделки инопланетных шпионов. Но все оказалось проще. Обычное армейское разгильдяйство: подняли сверхзвуковые самолеты в воздух и только потом начали думать, где их посадить.

Когда летчики полковника Муромцева отыскались в Новгороде, там шел инструктаж, и Вадима Богатырева повязали на выходе. Вернее, просто вежливо пригласили пройти.

И вот теперь он сидел в кабинете местного контрразведчика и слушал по радио местного писателя, который призывал сограждан уходить в леса, где никакие пришельцы их не достанут.

— Американцы и европейцы не смогут жить без своих городов, без своих «Макдональдсов» и компьютеров. Они вымрут от голода и холода в первую же зиму. Но русский народ не таков. Испытания только укрепляют его мощь, а природа дает ему телесное здоровье. В лесах великого Севера, где скрывались от окаянного Петра хранители народных традиций, на бескрайних просторах Сибири мы сохраним генофонд нации, и если каждая русская женщина родит хотя бы семерых здоровых детей, то через двадцать лет это будет такая сила, против которой не устоят никакие исчадия ада.

Дальше писатель говорил о грядущем торжестве православия во всем мире, которое наступит, когда европейцы и американцы вымрут, а исчадия ада будут изгнаны.

Куда в этом случае денутся азиаты, африканцы и латиноамериканцы, у которых тоже есть возможность укрыться в амазонской сельве, писатель не уточнял. Но все равно его страстная речь производила впечатление. И Вадим Богатырев сразу подумал о своем отце, который всегда враждовал с православием, но в остальном думал точно так же.

Еще задолго до нашествия пришельцев он говорил, что ради спасения генофонда нации истинные ценители русских традиций должны уйти в леса, чтобы жить там по законам предков.

И сын его, разумеется, был некрещеный. Во-первых, тридцать три года назад церковные обряды были не в почете, а во-вторых, Владимир Ярославич Богатырев уже тогда был без ума от славянского язычества.

Когда в часть полковника Муромцева пригласили священника кропить святой водой самолеты, Вадим предложил заодно позвать волхвов и шаманов для заклинания и увещевания злых духов неба и земли. И утверждал, между прочим, что без этого с самолетами рано или поздно непременно случится какая-нибудь беда.

И ведь он оказался прав! Против злых духов, ворвавшихся в земное небо из космоса, святая вода не помогла.

Вадим вспомнил об этой истории, когда увидел, как по дорожке мимо штабного здания в сторону летного поля шествует группа священнослужителей.

— Что, опять самолеты кропить? — спросил он, нарушив молчание.

— Да нет, — ответил контрразведчик. — Это архиепископ приехал. Сейчас молебен будет. А я тут с тобой сижу.

Поначалу контрразведчик держался с Богатыревым строго официально. Обращался на «вы» и задавал вопросы строгим голосом. «Так вы утверждаете, что ваша сестра Василиса никогда не говорила вам о своих контактах с пришельцами?» — и тому подобное.

Но потом он вдруг смягчился, предложил закурить, взял паузу, чтобы послушать радио, а теперь вот перешел на «ты» — причем без оттенка грубой фамильярности, а как обычно бывает между людьми, равными по возрасту и положению.

— А зачем тебе молебен? — удивился Вадим. — Ты же вместе с нами воевать не полетишь. А до твоего Новгорода еще когда очередь дойдет…

— Ну вот — а говоришь, не шпион. Откуда тебе известно, когда до него очередь дойдет?

— Да ладно, кончай. Сам посуди, если бы у них на земле были шпионы, то на кой черт им сдался Питер?

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что по логике пришельцам полагалось бы с первого захода ударить по столицам. Ваш писатель по большому счету прав. От того, что пришельцы крушат Питер, государству ни холодно, ни жарко. Власть продолжает функционировать без проблем. А теперь представь, что бы началось, если бы они точно так же накрыли Москву.

Контрразведчик представил, и ему, похоже, стало не по себе.

— И почему же они этого не сделали? — спросил он.

— А потому, что у них беда с информацией. Может, они вообще не знают, где у нас столица, но, скорее всего, опасаются лезть туда, не имея приличных разведданных. Поэтому и решили для начала атаковать первые попавшиеся города. И еще по пути проверяли нашу реакцию.

— Какую реакцию?

— Реакцию на вторжение. Они не тронули Мурманск, потому что еще не составили впечатления о наших возможностях. А когда убедились, что мы им не опасны, спокойно напали на Питер.

— И что им это дает?

— Информацию. Если верить новостям, они косят в Питере всех людей подряд, а потом оживляют и допрашивают. Вполне достаточно, чтобы получить массу полезных сведений. И о Москве, и о стране, и о мире. Так что не нужны им никакие шпионы.

— А откуда у них тогда сведения о Санкт-Петербурге?

— А разве у них есть сведения о Санкт-Петербурге? По той же логике они должны были первым делом разбомбить Смольный и штаб военного округа. А они с этим делом тянули до вечера. Объяснить почему?

— Ну, объясни.

— А потому что на Смольном и штабе округа не написано, что они собой представляют. А если написано, то очень маленькими буквами. Из космоса не видать. Вокзалы и аэропорты из космоса видно, вот по ним и шарахнули в первую очередь.

— А откуда они тогда знают русский язык?

— А это самое простое из всего. Нужен один человек, который знает один язык и может объяснить, где в Интернете найти словари всех остальных. В Интернете вообще много полезных сведений. И это еще один довод, почему пришельцам не нужны шпионы. Самую необходимую информацию они могли получить оттуда, а теперь восполняют пробелы в своих знаниях с помощью питерцев. И когда существенных пробелов не останется, начнется самое неприятное.

— То есть?

— Ну, например, они узнают, что Питер — это такой город, который российская власть ни за что не сдаст без жестокого боя. И очень обрадуются, потому что это хороший способ оставить Россию без кадровой армии. Вот сегодня ночью на Питер бросят армаду самолетов, дабы прикрыть с воздуха ввод войск в город. То, что пришельцы перемелют эти войска и не подавятся, — полбеды. Но они ведь собьют все самолеты. И интересно, на сколько таких налетов хватит всей нашей авиации?

Этим вопросом так или иначе задавались все летчики, собранные на аэродроме в Кречевицах. И ответ на него был совершенно очевиден. Если терять технику такими темпами, Россия через неделю останется без авиации.

— Пришельцам достаточно сидеть в Питере и ждать, пока наши ресурсы иссякнут. Или пока нам не надоест разбивать лоб о каменную стену. А когда надоест, они двинутся на Москву. И все повторится сначала. Снова придется решать — сдавать город без боя или драться до последней капли крови.

— И что ты предлагаешь? Сдать Питер?

— Я ничего не предлагаю. Я просто объясняю, почему пришельцам не нужны шпионы. У них и так не будет никаких проблем. Пока они смотрели на Землю из космоса и пытались разобраться, где в Интернете правда, а где фантастика, у них могли быть опасения, что Земля окажет им серьезное сопротивление. А после Питера им уже нечего опасаться.

— Первый день войны еще не кончился, а ты уже уверен, что мы потерпим поражение?

— Я уверен, что пытаться воевать с ними как с равным противником — это чистый идиотизм. Мы сейчас как воины Чингисхана против бомбардировочной авиации.

— Ну, на крайний случай у нас есть ядерное оружие.

— Ага. А также химическое и бактериологическое. Китайцы уже попробовали — сильно им это помогло?

— Китайцы это опровергают.

Действительно, официальные китайские источники утверждали, что не пускали никакой ракеты с ядерной боеголовкой. Зато они обстреливали «цель 120» большим количеством ракет с обычными боеголовками, и, вероятно, именно взрыв одной из них вызвал к жизни этот нелепый слух.

— Наши тоже много чего опровергают, — сказал майор Богатырев. — Но ведь вот даже ты слушаешь не государственный канал, а местный.

— Это «Радио России», — возразил контрразведчик. — Просто местное включение.

— А! Тогда извини.

— Да ничего, бывает. Меня другое беспокоит. Что мне с тобой делать? Подозрение в шпионаже, родственники под следствием, пораженческие настроения и крайне странная осведомленность о тактике и стратегии инопланетян. Хороший букет, правда? Вот и скажи теперь, что мне с тобой делать?

— А ты бы меня отпустил, — ответил Вадим. — А то я слышал, у нас скоро вылет боевой.

— Ты же не веришь в успех этой операции.

— Ну и что? Я вот и в Бога не верю, а сейчас мне что-то очень хочется помолиться. Все равно ведь ничего другого не остается.