Глава 18
Увидев, что на него во весь опор мчится второй псар, землянин выхватил было меч, но тут же опустил его.
– Теззу! – воскликнул он.
Услышав свое имя, зверь резко остановился. Только что грозно мчавшийся на Торна псар игриво затрусил к нему и принялся прыгать вокруг землянина. В горле его зарокотало.
В этот миг завеса листьев раздвинулась, и оттуда, откуда только что вылетел Теззу, появилась стройная фигурка с корзиной, полной рыбы, и трезубцем в руках.
– Тэйна! – воскликнул Торн.
– Гар Ри Торн! Это ты!.. О, как я рада!
Швырнув на землю трезубец и корзину, Тэйна бросилась к нему, обвила руками его шею и, к немалому его замешательству, крепко расцеловала.
– Я уж думала, ты никогда не придешь… Я так боялась, что тебя убили!
– Пытались, и еще как, – отозвался Торн, – но я улизнул и вернулся – так быстро, как только смог.
– О, я верю, что ты торопился! Пойдем в дом, и я состряпаю что-нибудь поесть. Отчего ты стоишь под дверью и держишься за ручку?
– Оттого, что один из твоих псаров пытается открыть ее и добраться до меня.
– Это Ним. Пока я здесь, он не причинит тебе вреда.
Не слишком убежденный этими ее словами, Торн все-таки открыл дверь. Ним, огромный черный псар, вперевалку двинулся навстречу хозяйке, не обратив на землянина никакого внимания. Тот подобрал трезубец и корзину, и все вместе они вошли в дом.
Торн настоял на том, чтобы помочь Тэйне со стряпней, и скоро уже на огне варилось пульчо, а на решетке над очагом жарилась рыба и пеклись лепешки.
– Судя по твоим цветочным украшениям, ты побывал в гостях у Малого народца, – заметила Тэйна, переворачивая поджарившийся до коричневой корочки ломоть рыбы.
– Совершенно верно, – ответил Торн. – Собственно говоря, и сюда меня доставили несколько ульфийских воинов. Потом они отсалютовали мне и исчезли. Ты не знаешь, как это у них получается – делаться невидимками?
– Я сама много раз наблюдала за тем, как они это делают, – ответила Тэйна, – но вот как это у них выходит – понятия не имею. Наши ученые полагают, что ульфы каким-то образом окружают себя оболочкой из фотоэлектрического поля, которая вынуждает свет огибать ее. Поскольку мы видим лишь предметы, от которых отражается свет, то, что он огибает, остается для нас невидимым.
– Довольно разумное объяснение, – признал Торн, – но что собой представляет эта оболочка?
– С тем же успехом можно спросить: «Что собой представляет электричество, магнетизм, гравитация?» Мы только знаем, что, когда ульф устал, ослаблен раной или болезнью, он теряет способность создавать эту оболочку.
– Это объясняет, почему Эринэ стала видимой, когда ее преследовала летучая мышь, – она была измучена погоней.
– Летучая мышь?
Торн рассказал, как спас жизнь дочери вила ульфов, и в подтверждение своих слов показал кольцо.
– Это весьма ценный дар, и им не награждают по пустякам, – сказала Тэйна. – Такие кольца есть у меня и у моего отца, но лишь потому, что однажды он спас жизнь вила Малого народца.
– Да, кстати, – мы должны во что бы то ни стало разыскать твоего отца! У тебя все еще нет о нем известий?
– Никаких. Даже ульфам ничего не известно, а уж они знают почти все, что творится на болотах. Боюсь, я уже никогда его не увижу…
Глаза девушки наполнились слезами.
– Не бойся, – сказал уверенно и твердо Торн, – мы найдем твоего отца. А теперь, раз уж все готово, давай поедим, и я расскажу тебе обо всем, что со мной приключилось с тех пор, как мы расстались. Должен же я объяснить, почему меня не было так долго!
Когда он закончил свой рассказ, Тэйна, как назло, начала выпытывать у него именно то, что сам Торн предпочел бы забыть, и поскорее.
– Эта Нэва очень красивая?
– Да, хотя и коварна и хитра.
– Ты ее любишь?
– А ты любила бы человека, который обманул тебя и обрек на мучительную, медленную смерть?
– Это, – сказала Тэйна, доливая пульчо в его кубок, – не ответ, а увертка.
– Ну, если хочешь услышать ответ, я скажу, что предпочел бы никогда не встречаться с ней. Но я не хочу обременять тебя своими бедами. Не будем больше говорить об этом.
– Мой бедный Гар Ри Торн, – вздохнула Тэйна, – ты меня не обременяешь. Твои беды – мои беды; разве мы не друзья?
– Тэйна, – отозвался он, – ты – настоящий друг.
– Я рада, – тихо сказала она и прижалась щекой к его плечу. Затем подалась чуть вперед и, полуобернувшись, заглянула ему в лицо. – Погляди на меня, Гар Ри Торн. Эта Нэва и вправду красивее меня?
– Что за глупости! – в сердцах воскликнул Торн. – Как это по-женски – ставить человека в тупик подобными вопросами!
– Еще одна увертка, – отпарировала Тэйна, – но она подтверждает то, о чем я догадывалась. Она действительно красивее меня.
Торн разглядывал ее, улыбаясь.
– Я бы так не сказал. Она – блондинка, ты – брюнетка, она – красавица одного типа, ты – другого. Ты и Нэва – драгоценные камни равного блеска, но разного рода.
– Тогда, быть может, я заставлю тебя забыть о ней.
И прежде чем Торн успел понять, что она имеет в виду, девушка повернулась еще немного и прильнула к его плечу. Ее темные глаза были влекущими колдовскими озерами, приоткрытые алые губы соблазняли и дразнили его.
– Почему ты меня не целуешь? – спросила она, капризно надувая губки.
– Ах ты, маленькая ведьма!
Торн резко наклонился к ней и жадно смял ее теплые алые губы яростным, жестким поцелуем.
Мгновение Тэйна покорно, не сопротивляясь, терпела эту ласку. Затем, негромко и испуганно вскрикнув, вырвалась из объятий Торна и вернулась на свое место у кувшина с пульчо. Она наполнила кубки, двигаясь как автомат. Слезы дрожали на ее темных длинных ресницах. Когда она протянула Торну кубок, ее губы все еще вздрагивали.
– В чем дело, Тэйна? – тихо спросил он.
– Я… я не знала, что это может быть так, – пробормотала она, запинаясь.
– Значит, на самом деле ты не любишь меня?
– О, если б только я знала это!..
И в этот миг снаружи донесся звук больших хлопающих крыльев, затем глухой удар о землю. Торн мгновенно понял, что над домом пролетел гор и приземлился на лужайке. Оба псара вскочили и зловеще заворчали, но Тэйна прикрикнула на них.
А затем она и Торн бросились к двери и выглянули в разрыв завесы из листьев.
