Глава 2
Спины гвардейцев маячили перед глазами, и просто чесались руки всадить в них что-нибудь острое. Но, к сожалению, от всех опасных предметов меня освободили еще прошлой ночью, когда мы с Лаэн выбрались из подземного хода.
Старина Молс постарался, ничего не скажешь. Мы столько лет водили Ходящих за нос, и тут эта гадкая продажная сволочь вместе со своими подручными выдала нас магам со всеми потрохами. Мы даже пикнуть не успели, а уж о том, чтобы оказать мало-мальски достойное сопротивление и вовсе речи не было.
Теперь драться бесполезно. И не потому, что без оружия я много не навоюю. Это не так. Слава Мелоту, я могу постоять за себя и с помощью кулаков. Но против двух идущих за нами следом волшебниц, кулак — это не аргумент. Меня скрутят, точно теленка. К тому же, при любом моем неосторожном поступке может пострадать жена. А это слишком высокая цена за свободу. Я не готов ее заплатить.
Лаэн шла рядом, держа меня под руку непередаваемо горячими пальцами. Они обжигали кожу даже через рубашку. Ее лицо оставалось невозмутимым, она смотрела только вперед, не обращая никакого внимания на Ходящих, словно сама вела их под конвоем.
Шену то ли было нечем заняться, то ли он решил проследить, чтобы из нас не вытрясли душу раньше времени. Не находись он рядом, и две дамы, что смотрят на Ласку двумя рассерженными куницами, не были бы с нами столь «милы и обходительны». Небось, сразу же потащили бы на дыбу. Интересно. Есть ли в Башне дыба? Поблизости ничего похожего не наблюдалось, но я и не ожидал увидеть при входе орудия пыток со скелетами под потолком. Если что-то такое и существовало, то его надежно прятали в подземельях. Впрочем, зачем волшебникам столь примитивные орудия, как пыточные инструменты, когда у них на службе магия, и они умеют причинять боль одним лишь взглядом?
Возможно, то, о чем я думаю — не слишком возвышенно и умно, зато, если какая-нибудь из этих тетушек с прокисшими от бесконечно скучной жизни лицами вздумает лезть в мою голову, она вряд ли найдет что-нибудь ценное для себя.
Я старался запоминать дорогу, но довольно скоро запутался и в итоге бросил это занятие. Количеству залов, коридоров, комнат и галерей мог позавидовать даже императорский дворец в Корунне. Внутри Башня оказалась гораздо больше, чем выглядела снаружи. Та же самая шутка Скульптора, что и в тайном убежище, которое мы с Лаэн нашли в храме Мелота. Так что я не сильно удивился.
Не знаю, куда и к кому нас вели, но от предстоящей встречи я ничего хорошего не ждал. Несмотря на то, что прошло немало лет, убийство Ходящей нам не простят, даже если мы сподобимся произнести банальное «извините» и шаркнуть ножкой. К тому же, теперь на наши шеи повесят еще и Йоха, как-никак, он лучший «друг» Наместника. Вряд ли правитель провинции оставит без внимания гибель того, кто снабжал его бездонные карманы полновесными веселыми соренами.
Нас не отправили в Счастливые сады только потому, что магам нужна Лаэн. У них появилось несколько вопросов к человеку, обладающему «искрой» и не прошедшему школу волшебников. Хотя я не понимаю, зачем им потребовался такой душегуб, как Серый. В отличие от жены, я никакими способностями к Дару никогда не обладал. Но напоминать об этом магам что-то не слишком хотелось.
Началась череда до бесконечности унылых спиральных лестниц, перила которых были украшены совершенно безвкусными завитушками, зверюшками и цветочками. Где-то на середине подъема от скуки я принялся считать ступеньки, но сбился на пятой сотне и больше не продолжал. Оставалось лишь диву даваться, почему хваленый Скульптор не придумал какие-нибудь иные способы подъема. Не завидую магам, скачущим по этим лесенкам вверх-вниз каждый день. Муторное занятие. Так недолго и околеть.
Наконец, гвардейцы остановились перед дверью, один из них открыл ее, отошел в сторону и, обратился к нам:
— Заходите.
Не оставалось ничего иного, как последовать приказу.
Комната оказалась большой и уютной. Высокое зеркало, заключенное в раму из почерневшего серебра, двуспальная кровать на массивных бронзовых ножках, стол, три стула, шкаф в углу. Два десятка подсвечников; книжный стеллаж, забитый томами; чучело вставшей на дыбы снежной обезьяны. На кровати лежало чистое белье и одежда.
— Это ваша комната. Располагайтесь, — Шен соизволил открыть рот.
— Как мило с вашей стороны позаботиться об удобствах, — нехорошо усмехнулась Лаэн. — Палач придет знакомиться сразу сюда?
— Не мели ерунды, — поморщился тот. — Никто не собирается вас убивать. Во всяком случае, прямо сейчас, — тут же добавил он.
— И на том спасибо, малыш.
— Тут все, что может вам потребоваться. — Целитель не счел нужным реагировать на ее язвительный тон. — Переоденьтесь. Еду и воду вам будут приносить, так что с голоду не умрете. Там — ванная и туалет. На всякий случай предупреждаю — за дверью гвардейцы и Ходящие, а на окне решетка. Так что прошу обойтись без ваших глупых шуточек. Попытаетесь сбежать — о хорошем отношении можете забыть, я больше ничего не смогу для вас сделать. Окажетесь в подземелье, прежде чем жрецы в храмах Мелота успеют прочитать «Славься!». Можете мне поверить, в подвалах не так уютно, как здесь.
— Не надо подвалов. Кошки будут словно мышки. Нас вполне устроит это место, — сказал я, хотя мне больше по нраву — находится как можно дальше от Башни. — Долго мы тут будем мариноваться?
— Не знаю. Это зависит не от меня. С вами поговорят, когда придет время.
— Очень любезно. Нам остается только ожидание.
— Не стоит злиться, — Шен позволил себе легкую улыбку. — Я и так всеми способами стараюсь облегчить ваше положение.
— Ты очень добр, я даже не знаю, что и думать, — синие глаза Лаэн метали молнии, и она отнюдь не напоминала мышь. — Раньше ты не был столь щедр со своими друзьями. Что сдохло, если ты стал так о нас беспокоиться?
— Вы никогда не были в числе моих друзей, — теперь тон его стал не столь приветлив. — Вам это прекрасно известно. Так что не стройте из себя оскорбленных. У вас это плохо получается. На моем месте…
— Я не на твоем месте! — отрезала Лаэн.
— Тем лучше. Не знаю, что думает Мать, но я считаю, что твой Дар опасен. И не только для окружающих, но и для тебя самой.
— Вот как? — я нехорошо прищурился. — Помнится, когда в моей деревне нас прижал некромант, ты не гнушался воспользоваться ее услугами.
— В тот момент меня никто не спрашивал. И не я ли помог уничтожить ту, что спеленала Ласку по рукам и ногам?
— Ну, уж точно это было сделано не для того, чтобы нам помочь.
— Но и вы спасали лишь свои шкуры, а не наши. Вы ничуть не лучше. Так что обвинять меня в отсутствии совести, по меньшей мере, смешно, Серый, — возразил он.
Я пожал плечами, показывая этим, что оставляю за собой право самостоятельно выбирать, что смешно, а что нет.
Шен, не удостоив нас дальнейшей беседы, вышел, и дверь за ним закрылась. Сухо щелкнул замок. Затем раздался приглушенный лязг засова.
Я громко выругался.
— Без толку, — вздохнула Лаэн. — С твоей ногой точно все в порядке?
— Да. Наш славный Целитель счел возможным залечить рану.
— Значит, он все же что-то умеет, — она уже зашла в ванну. — А то я начала думать, что он может коснуться «искры» лишь после того, как его разозлят или до полусмерти напугают. Слушай! Тут течет самая настоящая горячая вода!
— Да? — меня нисколько не воодушевила эта новость. — А чего ты хотела? Чтобы это было вино? Если ты не заметила, мы все-таки попали в жилище магов.
— Не злись. И так тошно.
— Прости, — я тут же взял себя в руки. Еще не хватало вымещать свое раздражение на ней. — Никогда не влипал в такую передрягу.
— Как же, как же, — хихикнула она, беря с кровати чистые штаны и рубаху. — Если вспомнить твою буйную молодость, то этот случай, вряд ли первый. Не тебя ли едва не отправили на виселицу в Майбурге? А уж про путешествие с Высокородным по Сандону я вообще молчу. Если это не передряга, то я — Мать Ходящих.
— Это не то, — проворчал я, пробуя пальцем текущую из раскрытой львиной пасти струю. Она, действительно, была теплой.
— Ну, как скажешь. Тебе виднее. Вот, держи. Поменяй одежду. Твоя вся в грязи и крови. И вымойся. Не скажу, что запах уж слишком приятный.
Я хмыкнул:
— Ты права. Вряд ли вонью я отравлю какого-нибудь Огонька, не говоря уже об обычном гвардейце. Так что, пожалуй, воспользуюсь твоим советом.
— Сделай милость.
— А ты?
— После тебя, дорогой. Мне надо подумать.
— Ты с этим не переусердствуй. — Я скорчил глупую физиономию.
Она тут же довольно ощутимо ткнула меня твердым кулачком под ребра. Я в ответ добродушно хрюкнул и отправился мыться, заметив, что на ее губах появилась улыбка.
Хорошо. Значит, не зря старался.
Вода меня оживила и освежила голову. Сразу стало легче. Прежде чем натянуть штаны, я еще раз внимательно осмотрел ногу, в которую не далее как прошлой ночью вошла стрела одного ретивого лучника из людей Йоха. Шен, и вправду, постарался на славу. Вместо кровоточащей раны — тонкий белый шрам.
Хорошо быть Целителем.
Жаль, что Лаэн не умеет врачевать раны. Мое солнце не лечит, а калечит. Конечно, дурацкий повод для гордости, но уж что есть, то есть. Разнести парочку изб, размазать всмятку какого-нибудь всадника вместе с лошадью или сжечь наемного убийцу — не самые плохие умения при нашей опасной профессии.
— Другой вид, — одобрила Лаэн, когда я заявился в комнату. — Вода все еще есть?
— Да. С каждой минкой я вижу в использовании магии все больше и больше преимуществ.
— Поверь, расплата за все эти удобства не такая уж и маленькая. Иначе Скульптор не сошел бы с ума, — сказала она и отправилась в ванну, а я остался с открытым ртом.
— Эй! — воскликнул я, когда обрел дар речи. — Ты что, хочешь сказать, что самый знаменитый маг прошлого был сумасшедшим?!
— Ну, так было не всегда, — за дверью раздался плеск. — Но, в принципе, на твой вопрос вполне можно ответить «да».
— Бр-р-р!!! — я пытался прийти в себя. Затем вошел к ней, благо она и не думала запираться. — Послушай. Это, действительно, откровение. Ты точно знаешь?
— Ну-у, — протянула она. — Точно.
Мое солнце высыпала в ванну целую горсть ярко-зеленых шариков из стеклянной вазы, стоявшей на столике. Приятно запахло морем и шалфеем, вода забурлила, и Лаэн окутала золотистая пена. Она погрузилась в нее с головой, затем вынырнула, и, довольно отфыркиваясь, убрала со лба мокрые волосы.
— Нормальный человек, будь он хоть трижды Целителем и Ходящим, никогда бы не додумался до создания такого чуда, как Лепестки Пути. Скульптор, и в самом деле, был немного не в своем уме. Правда, сие обстоятельство мало кому известно.
— Почему? — ляпнул я, не соизволив подумать.
Она посмотрела на меня, точно на маленького, а затем вновь «ушла на дно».
— Понимаешь, тут какое дело, — Лаэн вынырнула, ее покрытая пеной рука потянулась к очередной колбе с ароматной солью. На этот раз вишневого цвета. — В Башне, как и везде, конечно же, хватает дураков. Но на то, чтобы не растрепать всему свету, что обожаемый многими Скульптор был психом, у них ума хватило. Подобная информация вредит репутации. — Она улыбнулась, видя мою ошеломленную рожу. — Вообще-то, об этом не принято болтать. Не все Ходящие это знают. Подозреваю, даже не весь Совет.
— Быть может, ты расскажешь мне, как это стало известно тебе? — как бы невзначай спросил я.
— Слишком долгая история, — поморщилась она. — Ты не мог бы потереть мне спину?
Давно пора привыкнуть к тому, что мое солнце не желает говорить о своем прошлом и всегда старается перевести беседу в иное русло.
— Ты понимаешь, что рано или поздно тебе придется все объяснить? — мягко поинтересовался я, расстегивая свою рубашку.
— Да, — ее плечи напряглись. — Знаю. Но сейчас я еще не готова.
— Смотри, чтобы не стало слишком поздно.
— Эй! Ты что делаешь?! — Она увидела меня без рубахи. — Я всего лишь просила потереть спину!
— Этим я и собираюсь заняться, — усмехнулся я, берясь за ременную пряжку.
— Ты не находишь забавным… вместо того, чтобы ожидать палача…
— Не намерен страдать понапрасну, особенно, когда ничего нельзя изменить. Или ты против моей компании?
— Я?! — возмутилась она.
— Надеюсь, все Ходящие лопнут от зависти, если узнают.
— О. Мы постараемся это устроить. Ведь правда? — улыбнулась Лаэн и протянула ко мне руки.
Много позже, когда Лаэн сидела на кровати и сушила волосы, я подошел к окну, чтобы оглядеть окрестности.
— Высоко, побери меня Бездна.
— Вполне закономерный итог, — мое солнце тихонько чихнула. — Что решетка?
— Крепкая. Нечего и думать, чтобы вырвать руками или разогнуть прутья. Здесь требуется сила блазга.
— Даже не будь решетки, уйти отсюда без крыльев не представляется возможным.
— Ты в состоянии их наколдовать?
— Этот вопрос не требует ответа, дорогой. Во-первых, сейчас я не могу ни-че-го. Ходящие блокируют мою «искру», да и силы после встречи с Тиф все еще не восстановились в полной мере. Во-вторых, трансформации подобного рода не под силу даже Проклятым. С перьями рождаются лишь йе-арре, а мы — люди.
— Жаль.
— Конечно, о такой вещи, как связать простыни и спуститься по ним, спрашивать глупо?
— Совершенно верно. Если подойдешь ко мне, то можешь в этом убедиться.
— О, нет. В таких вопросах я тебе доверяю полностью. Ярдов двести?
— Все триста. Нас разместили где-то на самом верху. Вид отсюда, кстати говоря, потрясающий.
— Это обнадеживает, но только до тех пор, пока я не начинаю думать, что рано или поздно за нами придут. И тогда…
— Что тогда?
— Меня ждет крайне неприятный разговор.
— Тебя? Не меня? Ходящую, если ты не помнишь, убил я.
Она фыркнула, перестала тереть голову полотенцем, отбросила его в сторону и гибко потянулась:
— Это, конечно, так. Но, поверь, Ходящих, в первую очередь, интересуют мои умения, а не твой подвиг. У них ко мне будет масса вопросов.
— Каких? — насторожился я.
— Тех же самых, что иногда пытаешься задать мне ты.
— Я не слишком любопытен.
Она грустно улыбнулась.
— Ценю, что за все эти годы ты так и не стал ворошить мое прошлое. За это я тебя и люблю, дорогой.
— Только за это? — деланно возмутился я.
— Нет! Конечно, нет, — теперь ее улыбка была не такой грустной. — Но Ходящие не столь терпеливы, как ты. И они умеют вытаскивать ответы силой.
— Лаэн, — вздохнул я, присев на краешек кровати. — В последнее время мы все чаще возвращаемся к одному и тому же разговору. Прошлое, каким бы оно ни было, рано или поздно настигает нас. Тебе кажется, что я умру от твоих страшных тайн?
— Совершенно верно.
— Глупости! От слов не умирают.
— А от тайн очень даже мрут, — не согласилась Ласка. — И ты прекрасно это знаешь. Пойми. Я не говорю тебе не потому, что не доверяю. Нет. Просто это опасное знание. И если Башня решит, что ты услышал недозволенное, тебя уничтожат без каких либо колебаний.
— Они и так нас убьют. Это вопрос времени и, наверное, очень краткого.
— Все возможно. Но, несмотря на это, я не стану рисковать твоей жизнью.
— Тебе не кажется, что я сам в состоянии решать, когда мне следует рисковать?
— Помнишь, что ты сказал в Даббской Плеши? Что пытаешься спасти мне жизнь. И что с тобой я буду в бoльшей опасности, чем без тебя. Сейчас та же самая ситуация. Только в точности наоборот. Я не буду подвергать тебя опасности. Поверь, некоторые вещи лучше не знать как можно дольше.
Я недовольно посопел, затем сдался:
— Хорошо. Поступай, как считаешь нужным. Но учти, они все равно нас прикончат. А я так и умру в неведении. Кстати говоря, Шен еще тогда пытался узнать у тебя, кто твой учитель.
— Он слышал ответ. Я самоучка.
— И, как и я, остался им не слишком удовлетворен. А еще он очень интересовался, какое количество покойников ты в состоянии поднять за раз. В отличие от Целителя, я получил ответ на свой вопрос. Нам потребуется вся изворотливость, чтобы скрыть, что ты владеешь магией, скорее близкой к Сдису, чем к Империи. Не мне тебе рассказывать с какой теплотой Ходящие относятся к темным.
— Я не темная!
— Ты способна вытащить из земли четверых мертвецов! И взорвать на расстоянии голову какому-нибудь гаду. И овладеть посохом некроманта, подчинив его себе. Как я слышал от Шена, это не так-то просто, и ни одна Ходящая на такое не способна. Поверь, солнышко, им этого будет вполне достаточно, чтобы признать тебя не только некромантом, но и дочерью самой Бездны!
— Ш-ш-ш, — она приложила палец к моим губам. — Не стоит призывать тьму. Даже сюда. К тому же у стен могут быть уши. Не наговори лишнего, Нэсс.
— Тебе не кажется, что мы и так этого уже наговорили целый воз?
— Ты не сказал ничего, чего они бы не знали. Но давай завершим эту беседу. Ладно?
— Интересно, каким ветром сюда занесло наших знакомцев? — я перевел разговор в другое русло.
— Ты про Лука и Га-нора? — тут же подхватила Лаэн. — Ничего удивительного. Стражник во время нашего путешествия так и рвался в Башню. Но я не думала, что увижу их еще раз.
— Я тоже. Да и Гиса не ожидал встретить.
— Возможно, именно заклинатель их сюда и протащил.
— Теперь мы с ним на разных берегах реки. Впрочем, как и с Шеном.
— Ну, с мальчишкой мы никогда не были на одной стороне. В одной лодке — да. Но это вынужденные обстоятельства, и ничего более. Что до рыжего и его приятеля — они никогда не делали нам зла, и дрались мы вместе. Если бы не эта парочка я бы не выбралась из Даббской Плеши. Ты же видел, они чуть не набросились на гвардейцев.
— Видел… Хорошо, что Гис их удержал. Похоже, он ничуть не обиделся, что в прошлый раз я смылся, не попрощавшись.
— На самом деле, будь моя воля, я бы не отходила от заклинателя дальше пяти ярдов.
— Даже так? — я приподнял бровь. — С каких пор ты успела так привязаться к нашему лже-гонцу?
— С тех самых, как по нашему следу идет одна из Проклятых. Алый — лучшее оружие против того, кто вселился в чужое тело. Ему на роду написано бороться с духами. Пока он будет рядом, у Тиф гораздо меньше возможностей до нас дотянуться.
Я рассмеялся:
— Поверь, солнышко, пока мы сидим в Башне, да еще под присмотром Ходящих, ведьма не подберется к нам ближе, чем на лигу. Хотя с Проклятыми никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Ты сама говорила, что их опыт не сравним с мастерством нынешних магов. Покуда она жива, мы покоя не узнаем.
— Ты совершенно прав. Я бы многое дала, чтобы понять, как она смогла выжить.
— Ты так не можешь? — осторожно спросил я.
Лаэн усмехнулась, дернула плечом:
— Увы. На такие чудеса способны лишь волшебники прошлого. Не я.
Я вздохнул, упал на кровать, потянулся и зевнул.
— Готов спорить, что сегодня гостей ожидать не стоит. Денька через два нагрянут. Когда мы станем более покладистыми.
— А я уверена, что раньше, чем через неделю, до нас не снизойдут. Это Башня. Здесь любят показывать, что они — хозяева всего сущего и никуда не спешат.
— Ну что ж, — я улыбнулся и потер заросший подбородок. — Давай проверим, кто из нас прав.
За нами не пришли ни через два дня, ни через неделю. Я даже подумал бы, что о нас и вовсе забыли, если б не кормежка. Трижды в день повторялся один и тот же ритуал. Дверь отворялась, входила троица плечистых гвардейцев при оружии, за ними Огонек, потом слуги с подносами. Нам оставляли еду, уходили, запирали и забирали грязную посуду лишь в тот момент, когда наступало время очередного приема пищи.
К чести Башни, приходилось признать, что голодом нас морить не собираются. Как и держать на хлебе с водой. Кормили отменно, хотя поначалу я сомневался, что еда не опасна. Но, рассудив, что никто из магов не станет отправлять нас в Бездну, не получив желаемого, я успокоился и больше о яде не думал.
В отличие от меня, Лаэн ела безо всякого аппетита и с каждым днем все больше мрачнела. Было видно — она о чем-то думает, и это «что-то» отнюдь не радужное. Я пытался ее растормошить, но она лишь отвечала улыбкой и качала головой. В какой-то момент мне это надоело, и я едва ли не насильно заставил Ласку съесть всю порцию, убедив, что не вижу никакого счастья, если она упадет в голодный обморок на глазах у всех Ходящих.
Шен не радовал нас визитами, правда, это обстоятельство меня не расстраивало. Пускай большую часть времени мы и страдали от безделья, но развлечение в виде наглой рожи Целителя не слишком прельщало. К исходу десятого дня заключения я решил повысить свою образованность и взялся за находящиеся в стеллаже книги, благо Лаэн научила меня читать еще в самом начале нашего знакомства. К моему глубокому сожалению, половина из того, что было — оказалось на чужеземных языках. Еще десяток — на певучей скороговорке Высокородных. И пяток — исписанных хитрой вязью йе-арре. То, что осталось, в основном предназначалось для заумных всезнаек. Мне, право, было совершенно скучно разбираться в родословной какого-то гроганского герцога или изучать историю создания торгового союза Золотой Марки и Урса.
Наконец, я остановил свой выбор на книге в красном переплете, повествующей об интригах и войнах. Написал ее явно какой-то сказочник, но было весело. Все вертелось вокруг парня по имени Ворон, который без устали лакал вино, почему-то обозванное «черным», спал с кем ни попадя (включая местную королеву) и начинал каждое утро с того, что убивал на дуэли с десяток отъявленных лгунов и негодяев. Любимыми развлечениями этого странного субъекта было: повоевать, поиграть в азартные игры и перевернуть все с ног на голову. В общем, я не был уверен, что эта история правдива, но с интересом дочитал фолиант, прежде чем к нам нагрянули долгожданные посетители.
Это случилось на двенадцатый день заключения и на восьмой — последнего летнего месяца. Дверь распахнулась, но вместо обеда и слуг с подносами появился Шен.
— Пора, — односложно сказал он.
— Неужели? — я встал из-за стола. — А мы уж начали опасаться, что о нас забыли.
Почетный эскорт, состоящий из шестерых гвардейцев и двух Ходящих, уже ожидал нас в холле. Маги оказались старыми знакомыми — они же встретили нас в винном подвальчике после того, как мы нанесли визит Йоху. Одна из волшебниц — тощая, словно жердь, страхолюдина — подошла к Лаэн и заглянула ей в глаза. Затем утвердительно кивнула напарнице.
Понятное дело. Проверяла, способна ли Лаэн наколдовать в святая святых какую-нибудь гадость, и не ослабли ли магические цепи. Судя по спокойному поведению Ходящих — все было в порядке.
— Мы можем идти? — спросил у женщин Шен.
— Вполне, — ответила тощая и тут же посмотрела на Лаэн. — Даже не пытайся, девочка.
Мы прошли чередой висящих в воздухе спиральных лестниц, где прозрачные колонны из неизвестного мне камня, искрились от падающих сквозь окна солнечных лучей и полыхали бледно-розовым оттенком дорогущего урского горного хрусталя. Внутри они оказались полыми, и по ним поднимались и исчезали где-то под потолком бесчисленные воздушные пузырьки.
Лестницы кончились, но хрустальные колонны, словно древесные стволы, теперь вырастали вдоль яшмовых стен, создавая впечатление, что мы находимся в каком-то волшебном воздушном лесу или, напротив, на морском дне. Для полного впечатления не хватало лишь водорослей и рыб. Я даже посмотрел вверх, ожидая увидеть мерцающую водную гладь, но вместо этого взгляд наткнулся на самый обычный расписной потолок.
Вновь лестница. Теперь прямая и широкая. Мы поднялись по ней, прошли по узкой галерее и оказались в зале, пол которого был скрыт под множеством мелких бледно-голубых цветов. Они вырастали прямо из плит, оставляя для прохода лишь узкую дорожку, вымощенную истершимся желтым кирпичом и смотрящуюся в этом месте также неестественно, как живой речной дракон в лавке йе-арре.
— Забери меня Бездна. Это же самые настоящие подснежники! — Лаэн первая разглядела, каким цветам позволено расти в зале.
— Подснежники в последний летний месяц? — недоверчиво пробормотал я, но, убедившись, что она права, добавил. — Ничего не скажешь — оригинально.
— Сорита любила эти цветы. Зал назван ее именем, — снизошел Шен до объяснения.
— За ними кто-нибудь ухаживает? — полюбопытствовала мое солнце.
— В этом нет никакой нужды. Со времен Темного мятежа цветы растут сами по себе. Считается, что за ними присматривает сама Башня.
— Ну, если учесть, сколько силы должны были впитать в себя эти стены после того, как здесь в один день погибло несколько сотен магов — это неудивительно, — тихо прошептала Лаэн.
Гвардейцы остановились, а затем, ничего не говоря и даже не посмотрев на нас, отправились в обратном направлении. Так же поступили и Ходящие.
— Ждите здесь, — Шен указал на деревянную скамейку, находящуюся возле дорожки. — Я за вами приду.
— Не боишься, что мы попытаемся сбежать? — на всякий случай спросил я.
— Куда? — поинтересовался он. — Отсюда лишь два выхода, и оба охраняются. Да и глупо бежать. Чужаки далеко не уйдут. Башня не допустит. Ждите здесь. Я скоро вернусь.
Мы с женой молчали до тех пор, пока он не скрылся из виду, затем она наклонилась ко мне и быстро зашептала на ухо, обжигая горячим дыханием:
— Не думаю, что здесь нас кто-то будет подслушивать, но все же не стоит говорить слишком громко. Не перебивай. Раньше я сказать не могла, боялась, теперь бояться уже поздно. Ты знаешь, кто сейчас является Матерью Ходящих?
Я покачал головой.
— Не знаю. Мне никогда не было никакого дела до этого. Если честно, я даже имени Наместника Альсгары не знаю, чего уж говорить о всяких ведьмах?
— Так я и думала. А я кое-что узнавала. Давно. Еще до того, как мы перебрались в Песью Травку. Ее имя — Цейра Асани. Прежде чем взять узы Башни она управляла школой Ходящих в Радужной долине. Очень хорошее место и очень хорошая власть.
— Но кресло главы Совета лучше, — понимающе усмехнулся я.
— Именно, — одобрительно кивнула она. — Семь лет назад умерла предыдущая Мать, и в Совете развернулась тайная грызня за Синее пламя. Претендентов оказалось двое, и силы в Совете разделились приблизительно поровну.
— Ты очень хорошо осведомлена, — прищурившись, сказал я. — Кто поделился с тобой такими сведениями?
Она не дрогнула. Выдержала мой взгляд и произнесла:
— Один человек. Кто — теперь уже не важно. Он давно мертв.
Я не стал спрашивать, что послужило причиной его смерти. Вполне возможно, что причина сейчас как раз сидит передо мной. И тут я едва не подпрыгнул оттого, что мне вдруг пришло в голову:
— Постой!
— Тише, — умоляюще попросила она. — Пожалуйста. Тише.
— Семь лет назад мы с тобой… — прошептал я.
— Верно, — согласилась она, пристально посмотрев мне в глаза. — Догадался?
Да. Догадался. Продолжать ей не было нужды. Именно в то время к нам поступил заказ от неизвестного нанимателя.
Кому-то стал очень мешать один человек.
Женщина.
Ходящая.
И мы совершили то, за что теперь придется расплачиваться.
В холодный весенний вечер, когда с неба падали снежные хлопья и дул задира-ветер мир лишился одного из своих магов. А мы с деньгами отправились в долгие бега, погнавшись за ветром, который привел нас в Башню.
— О, — глубокомысленно изрек я и уставился на ближайший подснежник, словно в нем были заключены все тайны вселенной.
— Одной из претендующих на кресло Матери — не стало. И Цейра Асани взяла Синее пламя в руки… Она была нашим заказчиком, Нэсс.
Я кивнул. Попробовал на вкус это знание так и эдак. Повертел на языке. Не вкусно. Горько. Жжется. А еще — крепко разит падалью. Приехали, забери нас Бездна!
— Ты знала это еще до того, как мы все провернули? Поэтому и не горела желанием лезть в барсучью нору?
— Нет. Я не знала. Что до норы, то до того времени мое правило было простым — держаться от Ходящих как можно дальше. Ты должен понимать, что у меня были причины не связываться с ними.
— И все же ты пошла на это. Я ведь так и не спросил, почему ты тогда решила мне помочь и осталась? Ведь все, что я сделал — было глупо. Меня подвела банальная жадность и желание завязать с прошлым.
Ее синие глаза внезапно сверкнули бешенством:
— Не будь дураком, Серый! Ты знаешь ответ на свой вопрос! Мы вместе до конца. И, побери Бездна твою ухмыляющуюся рожу, я тебя люблю! Или ты предпочел бы услышать что-нибудь другое?!
— Прости, — кротко сказал я. — Это, и вправду, был глупый вопрос. Так когда ты поняла, что за заказом стоит Цейра Асани?
Лаэн, все еще раздраженная, смерила меня неласковым взглядом и пробурчала:
— Все встало на свои места где-то через год после дела. В Альсе до меня случайно дошли некоторые разрозненные слухи. Но я с самого начала знала, что руку на Ходящую мог осмелиться поднять лишь кто-то очень влиятельный. В тот момент на подобное была способна только Башня. К тому же, у обычных пивоваров, пекарей и вельмож в сундуках не лежат стрелы с наконечниками, убивающими саму суть души и Дара. Все до банального просто — нашими руками убрали конкурента. Ходящие тоже люди. Им присуще то же, что и нам. Желание залезть повыше, где солнышко сияет поярче и греет потеплее, чем внизу.
— Выходит, кто-то получил в костлявые лапы синее пламя, а всех собак повесили на нас. Заказчик вышел чистеньким.
— Да. Помнишь Огоньков, которые шли рядом с жертвой? Потом они подтвердили, что использованная против них магия была несколько иной, чем та, которой обучают в Радужной долине. К тому же, выпущенная тобой стрела — плод сдисской школы, да еще и выращенный в незапамятном прошлом. Редкая вещица. Очень редкая. Сейчас подобное можно найти только в Кругах Сдиса, а это сразу же отводило все подозрения от главного конкурента погибшей. Цейра позаботилась о том, чтобы ее никто не вычислил.
— Она стала Матерью, но мы ушли из ее рук, и нас начали искать. Так?
— И да, и нет, дорогой. Нас искали не только из-за убийства, не только, чтобы узнать, кто заказчик, но и из-за моей «искры». В том деле я раскрыла себя перед Башней.
— Оставлять нас в живых… — протянул я, — на мой взгляд, очень опрометчивый поступок для Матери. Не говоря уже о том, что нас притащили туда, где есть сторонники ее мертвой конкурентки. Нас могут расспросить…
— И что мы им скажем? — поинтересовалась она. — Мы ничего не знаем. Никого не видели. Все наши подозрения — только подозрения. Никаких доказательств. Но даже если бы у нас на руках и были какие-нибудь факты, кто поверит двум гийянам, когда на другой чаше весов слово Матери Ходящих?
Это верно. Даже начни я орать на весь зал, кто выдал нам за голову волшебницы десять тысяч соренов, слушать нас не станут.
— Судя по тому количеству времени, что мы провели в Башне, никто, кроме Матери, не жаждет с нами общаться. Война пришлась очень кстати. Все слишком заняты магами Сдиса. Ну, а с другой стороны, кому теперь есть дело до умершей семь лет назад неудачницы?
Я поразмыслил над этим и решил, что в ее словах есть доля правды. В течение почти двух недель нашего заключения никто не спешил устраивать допрос.
— Спорю на все наши деньги, что семь лет назад эта ведьма вышла на нас не без помощи Молса.
— Ты прав. Катрин знала о моих способностях. Я не удивлюсь, если она еще тогда продала нас и получила за это приличные деньги. А Цейра Асани воспользовалась такой оказией, когда пришло надлежащее время. Мы оказались идеальным шансом замести следы. Привлечь чужую магию… Шикарный подарок преподнес ей Молс.
— Рано или поздно ведьма нас убьет. Теперь в этом у меня нет никаких сомнений.
— Я предпочитаю поздно. А ты?
— Я тоже. Думаю, длина наших жизней будет зависеть от того, что услышит Мать, — невесело усмехнулся я.
— Очень тебя прошу, что бы там со мной не сделали, не бросайся на них с кулаками.
— Конечно. — Соврал я, глядя ей в глаза, но она слишком давно была рядом со мной, чтобы не понять, что я лгу.
— Предупреждаю серьезно, Нэсс! Ни к чему хорошему это не приведет.
— Не говори со мной как с маленьким ребенком! — возмутился я. — Я не собираюсь стоять и смотреть, как ведьма пьет из тебя кровь.
Она поняла, что я уперся рогом, и замолчала.
Какое-то время мы просто сидели, ничего не говоря, друг другу. Я прожигал глазами подснежники, словно они были моими самыми ненавистными врагами. Затем припомнился Молс, и я с огромным удовольствием стал мысленно подбирать Катрин кару, которая бы как можно лучше показала ей, что нельзя предавать старых друзей. Я тешил себя надеждой, что разговор с главой гильдии наемных убийц Альсгары рано или поздно все-таки состоится, и тогда мы решим все возникшие разногласия. И с Молсом, и с Пнем.
Мое внимание привлекло изображение на стене. Оно находилось совсем недалеко от того места, где стояла скамейка.
— Ты куда? — удивилась Лаэн, когда я встал.
— Увидел кое-что любопытное. Не волнуйся.
Пройдя с десяток шагов по желтой дорожке, я остановился напротив картины. Конечно же и здесь были изображены подснежники. Среди них застыла вскинувшая руки, облаченные в перчатки, женщина в белом. На ее ладонях плясало синее пламя. Несомненно, художник показал одну из Матерей Ходящих. Вот только которую из многих, что сидели в Башне за последнюю тысячу лет?
Лицо дамочки мне не понравилось сразу. Уж слишком благочестивым и покорным его изобразил художник. Парень явно польстил заказчику и намалевал чуть ли не святую сподвижницу Мелота.
Кроме Матери здесь были изображены еще две женщины и мужчина. Эту троицу маляр одел в черное. Одна из баб, сжавшись от ужаса, лежала у ног Ходящей, готовой вот-вот обрушить заклинание на противницу. У незнакомки оказались длинные, почти до колен, распущенные волосы цвета воронова крыла, полностью скрывавшие ее лицо. Зато прекрасно было видно личико второй женщины. Желтое. Морщинистое. Искаженное злобой. Почти гротескное. Если Ходящая была слишком светлой, то эта неизвестная казалась слишком уж темной. И в той, и в другой я не находил ничего человеческого.
«Злая» стояла за спиной ничего не подозревающей Матери. Та была слишком занята черноволосой, и желтолицая в точности копировала жест светлой волшебницы, но, в отличие от синего пламени, на ее ладонях стыл дымчатый череп.
Умная девочка. Решила воспользоваться ситуацией и ударить в спину.
Про лицо мужчины я ничего не мог сказать, его скрывала густая тень. Были видны лишь два горящих алым глаза. Они неотрывно наблюдали за разворачивающимся магическим боем.
— Любопытно стало? — рядом со мной раздался насмешливый голос Шена. — Знаешь, кто это?
— Нет.
— Сорита.
М-да. Мог бы и сам догадаться, кого нарисуют в зале с таким названием.
— А эти? — я кивнул на двух женщин и мужчину.
— Ретар Ней, Тиа ал’Ланкарра и Митифа Данами. В просторечии Лихорадка, Тиф и Корь.
— Ясно. Это Митифа? — я указал на желтолицую.
— Нет. Митифа та, что у ног Матери. А это — Убийца Сориты.
Как я и думал, изображенная художником Тиф совсем не походила на ту девчонку, что мы с Лаэн встретили в Песьей Травке. Совершенно ничего общего, кроме двух толстых кос, перекинутых на плечи.
— Как говорят, Корь подкараулила Мать, когда та ухаживала за цветами, — продолжил Шен. — Но сил, чтобы справиться с главой Совета у Проклятой не хватило. И если бы не подлый удар Тиф в спину главы Башни, все могло бы закончиться по-другому. Кто знает, ушли бы тогда отступники из Альсгары целыми и невредимыми?
— Сорите не повезло.
— Да. Она слишком доверяла любимой ученице. А та ее предала.
— Вся жизнь состоит из предательств, — изрек я «философскую» мысль, тут же вспомнив Молса. — А что делал Ретар?
— Благодаря ему ал’Ланкарра выбрала тьму.
— Наверное, это того стоило, — ухмыльнулся я. — Хотя, признаюсь честно, в данный момент не сочувствую ни одной из сторон. Дрязги магов — это дрязги магов. И совершенно нечего лезть в них по своей воле.
Мальчишка презрительно фыркнул:
— Мне знакомо твое негласное правило — собственная шкура всех милее.
Я вежливо улыбнулся и ничего не сказал в ответ. Щенок не прав. Но знать ему об этом совершенно не обязательно.
— Значит, самую известную из Матерей прихлопнули здесь? — изрек я.
— Да, — ответил он. — Если ты обернешься, то увидишь, где это произошло.
После недолгого раздумья я подобрал соответствующее слово:
— Впечатляет.
Участок противоположной стены был обуглен, и на ней ярко-белым пятном отпечатался женский силуэт с поднятыми руками — все, что осталось от Сориты после того, как Тиф ее основательно прожарила. Не сомневаюсь, что попади мы с Лаэн в руки к Проклятой, и нас бы ожидал точно такой же «теплый» прием. Особенно после того, как нам удалось лишить ее тела.
— А что с цветами? — я кивнул на подснежники, которые в одном месте почему-то были алыми и образовывали круглое пятно.
— Не знаю. Со времен Темного мятежа в этом месте они красные. Некоторые говорят, что они впитали кровь Сориты.
Ничего не скажешь. Очень романтично. Все так любят легенды о мучениках и их крови. Ходящие, как оказалось — не исключение. Осталось только паломников водить.
Подошла Лаэн:
— С каких это пор вы интересуетесь живописью? Да еще столь корявой?
На рисунок она бросила всего лишь мимолетный взгляд.
— Идемте, — неожиданно сухо бросил Шен. — Вас не собираются ждать вечность.
Он развернулся и поспешил к выходу из утопающего в подснежниках зала.
