25
Никто не погиб от моей руки или по моему приказу, кроме них… а я ведь хотел, чтобы все было иначе. И все равно я убил их. Иногда мне хочется, чтобы я смотрел на вещи не так трезво.
Кельсер сунул в мешок еще одну флягу с водой.
— Бриз, составь список тех идиотов, которых мы с тобой рекрутировали. Предупреди, что братство напало на их след, пусть ложатся на дно.
Бриз кивнул, в кое-то веки воздержавшись от остроумного замечания. За его спиной в лавке Клабса суетились подмастерья, собирая для Кельсера припасы и снаряжение.
— Докс, лавке ничто не грозит, если они не схватили Йедена. Пусть трое наблюдателей постоянно стоят на страже. Если почуют опасность, веди всех в запасную берлогу.
Доксон быстро отдал подмастерьям соответствующие приказы. Один из них уже ушел недавно, чтобы предостеречь Ренокса. Кельсер полагал, что особая опасность ему не грозит. Из Феллиса успели отправить лишь первый караван барж, и люди, сопровождавшие суда, думали, что Ренокс ничего не знает об их планах. Реноксу незачем было бежать без крайней необходимости. Наоборот, его исчезновение лишило бы и его самого, и леди Валетт устойчивого положения в обществе, на завоевание которого ушло столько сил и времени.
Кельсер сунул в мешок сверток с едой.
— А мне что делать, Кел? — спросил Хэм.
— Вернись в гарнизон, как и обещал. Это будет весьма кстати — нам нужен осведомитель.
Хэм с опаской нахмурился.
— Послушай, Хэм, у меня нет времени с тобой объясняться, — сказал Кельсер. — Тебе не придется никого обманывать, ты будешь просто слушать, оставаясь самим собой.
— Но я не смогу драться с солдатами, — напомнил ему Хэм. — Я буду слушать, да, но не стану нападать на людей, которые считают меня своим.
— Прекрасно, — отрывисто бросил Кельсер. — Но я искренне надеюсь, что ты также не станешь убивать и наших солдат. Сэйзед!
— Да, мастер Кельсер?
— Много ли скорости у тебя в запасе?
Сэйзед слегка порозовел, оглянувшись на суетившихся вокруг людей.
— Часа на два-три. Это очень трудное для накопления качество.
— Мало. Я отправлюсь один. Пока меня нет, за старшего Доксон.
Кельсер уже повернулся, чтобы уйти, но остановился. За его спиной стояла Вин — все в тех же штанах, рубахе и шапке, в которых ходила в гарнизон. На ее плече висел такой же, как у Кельсера, дорожный мешок, и смотрела Вин весьма вызывающе.
— Это будет тяжелое путешествие, Вин, — сказал Кельсер. — Тебе еще не приходилось делать ничего подобного.
— Вот и хорошо.
Кельсер кивнул. Он открыл мешок. Достав оттуда маленький кулек с крошечными бусинками свинца, он протянул его Вин. Вин взяла мешочек, не сказав ни слова.
— Проглоти пять шариков.
— Пять?!
— Да, пока хватит, — кивнул Кельсер. — Если понадобится еще, окликни меня, остановимся.
— Остановимся? Так мы не на лодке поедем?
Кельсер нахмурился.
— Скажи, зачем нам лодка?
Вин посмотрела на мешочек со свинцом, схватила со стола чашку воды и принялась глотать бусинки.
— Проверь, достаточно ли ты взяла воды, — напомнил Кельсер. — Точнее, возьми столько, сколько сможешь унести. — Он отошел в сторону, увлекая за собой Доксона. — До заката около трех часов. Если поднажмем, доберемся туда к завтрашнему полудню.
Доксон кивнул.
— Вы успеете.
«Надеюсь, — подумал Кельсер. — Гарнизон Валтрокса уже три дня как вышел. Даже если посланник скакал всю ночь, он не мог оказаться в Лютадели быстрее чем через два дня. И когда я доберусь до армии…»
Доксон, похоже, заметил тревогу в его глазах.
— В любом случае, — сказал он, — наша армия сейчас для нас бесполезна.
— Я знаю, — отмахнулся Кельсер. — Речь просто о том, чтобы спасти жизни солдатам. Я пришлю весточку, как только смогу.
— Хорошо.
Кельсер отвернулся и воспламенил свинец. Мешок сразу стал легким, будто пустым.
— Поджигай свинец, Вин. Выходим.
Вин кивнула, и Кельсер сразу ощутил исходящий от нее алломантический пульс.
— Разожги как следует, — приказал он, доставая из мешка два плаща и набрасывая один на плечи Вин.
Надев второй, он шагнул вперед, резко распахнув заднюю дверь кухни. Красное солнце ярко светило в небе. Члены команды на мгновение оставили дела и повернулись, провожая взглядами Кельсера и Вин.
Девушка прибавила шагу, догоняя Кельсера.
— Хэм сказал, что я должна научиться использовать свинец только в случае необходимости… он говорил, что лучше быть с ним осторожнее.
Кельсер обернулся и посмотрел ей в глаза.
— Сейчас не время для осторожности. Держись поближе ко мне, жги его вовсю и следи, чтобы он не кончился не вовремя.
Вин кивнула, в ее взгляде вдруг вспыхнула тревога.
— Хорошо, — сказал Кельсер, глубоко вздыхая. — Вперед.
Кельсер помчался по проулку со сверхъестественной скоростью. Вин резко рванулась с места, следуя за Кельсером по узкому проходу между домами и потом по улице. Свинец горел в ней яростным огнем. Если она будет и дальше жечь его так, все пять бусинок, пожалуй, сгорят за час, если не быстрее.
На улице было полно рабочих-скаа и карет с вельможами. Кельсер, не обращая ни на кого внимания, понесся прямо по центру мостовой все с той же безумной скоростью. Вин бежала за ними, тревожась все сильнее.
«Но не могу же я оставить его одного», — думала она.
Правда, когда в прошлый раз она вынудила Кельсера взять ее с собой, это едва не привело ее к гибели, а потом она месяц провалялась в постели…
Кельсер лавировал между экипажами, стрелой проносился мимо пешеходов, и вел себя так, словно вся улица принадлежала ему одному. Вин прилагала все усилия, чтобы не отставать. Время от времени сзади слышались раздраженные крики, но тут же затихали.
«Плащи, — поняла Вин. — Вот зачем мы их надели… вот почему мы всегда их надеваем. Вельможи, увидев такой плащ, сразу соображают, что лучше не вставать у нас на пути».
Кельсер свернул к северным воротам. Вин не отставала. Когда они приблизились к воротам, Кельсер не стал сбавлять скорость, и очередь людей, ожидавших прохода, зашумела. Стражники, проверявшие пропуска, удивленно оглянулись.
Кельсер прыгнул вперед и вверх.
Один из одетых в латы стражников с криком упал на землю, сбитый волной алломантической силы Кельсера, когда тот пронесся над его головой. Вин глубоко вздохнула, швырнула монетку и тоже взвилась в воздух. Она с легкостью перелетела через второго стражника, изумленно смотревшего на своего товарища, который корчился на земле.
Вин оттолкнулась от лат солдата, чтобы подняться выше. Стражник пошатнулся, но устоял на ногах — Вин была вполовину легче Кельсера.
Она перелетела через стену, слыша изумленные крики солдат, стоявших наверху. Ей оставалось лишь надеяться, что никто из вельмож ее не узнает. А как бы они ее узнали? Шапка слетела с головы Вин во время прыжка, но все равно те, кто был знаком с леди Валетт, едва ли могли связать изысканную даму с рожденной туманом в грязных штанах.
Плащ Вин яростно хлопал в потоках воздуха. Кельсер уже летел вниз, и Вин тоже миновала высшую точку дуги. Было очень странно пользоваться алломантией при свете дня. Даже неестественно. Вин совершила ошибку, посмотрев вниз. Вместо привычного клубящегося тумана она увидела вдалеке твердую землю.
«Как высоко!» — в ужасе подумала она.
К счастью, она не потеряла ориентации и оттолкнулась от монеты, которую бросил Кельсер. Замедлив падение, Вин благополучно опустилась на покрытую золой и пеплом землю.
И тут она поняла, что он затеял. Кельсер вовсе не собирался ни идти, ни даже спокойно бежать к пещерам.
Он намеревался весь путь проделать с той же безумной скоростью.
По каналам до пещер можно добраться за две недели. А за сколько доберутся они? Определенно, они двигались немного медленнее, чем идущая галопом лошадь, только никакая лошадь не выдержала бы такого темпа…
Вин не чувствовала ни малейшей усталости. Она положилась на свинец и ощущала лишь легкое напряжение в теле. Ее ноги едва касались земли, и с таким запасом свинца она, пожалуй, могла бы очень долго не снижать скорость.
Догнав Кельсера, Вин побежала рядом с ним.
— А это легче, чем я думала.
— Все дело в свинце, — ответил Кельсер. — В противном случае ты уже споткнулась бы или упала.
— Как ты думаешь, что мы там найдем? В пещерах, я имею в виду.
Кельсер покачал головой.
— Нет смысла говорить об этом. Побереги силы.
— Но я вовсе не устала!
— Посмотрим, что ты скажешь через шестнадцать часов, — усмехнулся Кельсер, прибавляя скорости на спуске с холма и поворачивая на широкую тропу, шедшую вдоль канала Лут-Дан.
«Шестнадцать часов!»
Вин чуть отстала от Кельсера, чтобы иметь больше свободы в движениях. Кельсер все ускорялся, и они уже неслись как ураган. Да, он был прав. Если бы не свинец, Вин давно бы полетела кубарем по такой неровной дороге. Но ее вели свинец и олово, и она держалась на ногах, хотя теперь приходилось уделять все больше внимания каждому шагу, потому что начало темнеть и постепенно наползал туман.
Время от времени Кельсер бросал монетку и перескакивал с одного холма на другой. Однако по большей части он просто бежал, все тем же ровным шагом, придерживаясь берега канала. Шли часы, и Вин начала наконец ощущать усталость. Она не сбавляла скорости, но чувствовала сопротивление тела и растущее желание остановиться и отдохнуть. Несмотря на свинец, тело начинало выбиваться из сил.
Вин следила, чтобы горение свинца не ослабевало. Она боялась, что, как только свинец иссякнет, усталость навалится на нее так, что ей будет уже не сдвинуться с места. Кельсер приказал ей пить как можно больше воды, хотя Вин совсем не испытывала жажды.
Надвигалась ночь, темная и тихая. Ни один из путешественников не осмеливался бросать вызов туману. Кельсер и Вин пробегали мимо барж и лодок, пришвартованных на ночь, мимо шатров, раскинутых бурлаками. Дважды они замечали туманных призраков, бредущих по дороге, и первый из них напугал Вин. Но Кельсер просто промчался мимо, совершенно не обратив внимания на чудовищные светящиеся останки людей и животных, сожранных тварью, — из их костей постепенно формировался собственный скелет туманного призрака.
Кельсер все бежал и бежал. Вин потеряла чувство времени, она ощущала только бег, бег… Движение требовало слишком большого внимания, и она не могла сосредоточиться даже на Кельсере, несшемся впереди сквозь туман. Вин просто стремительно переставляла ноги, тело оставалось таким же сильным, и в то же время на нее навалилась чудовищная усталость. Каждый шаг превращался в самоцель. Вин теперь думала только об отдыхе.
Кельсер не давал ей передышки. Он все бежал и бежал, и скорость его оставалась прежней. Конечно, время от времени они замедляли ход, чтобы выпить воды или проглотить несколько бусинок свинца, но не останавливались. Вин казалось, что она уже просто не сможет остановиться. Ее ум утратил способность мыслить. Она могла только поддерживать горение свинца, и ничего больше. Она сама превратилась в свинец.
Свет, вспыхнувший на горизонте, ошеломил ее. Вставало солнце, туман отступал. Но Кельсер не позволил дню помешать им. Да и с какой стати? Они должны были бежать. Они просто должны были бежать, бежать…
«Я умираю».
Эта мысль уже не первый раз приходила в голову Вин. Точнее, она постоянно кружила там, как птица-падальщик над трупом. Но Вин продолжала бежать.
«Ненавижу бег, — подумала она вдруг. — Потому-то я и жила всегда в городах, а не в деревне. В городе бегать не нужно».
В глубине души Вин понимала, что подобные мысли совершенно пусты и бессмысленны. Однако она никогда не отличалась логикой.
«И Кельсера я тоже ненавижу. Он заставляет меня бежать. Сколько времени прошло после восхода солнца? Несколько минут? Часов? Недель? Или несколько лет? Клянусь, я никогда не думала…»
Кельсер замедлил бег и остановился впереди на дороге. Вин настолько удивилась, что едва не налетела на него. Она споткнулась, неловко сбавляя скорость, как будто вообще забыла о возможности не бежать. Наконец она остановилась и недоуменно уставилась на собственные ноги.
«Что-то не так, — подумала она. — Я не могу просто стоять. Я должна двигаться».
Она уже дернулась, чтобы рвануться дальше, но Кельсер перехватил ее. Вин попыталась вырваться, но сил на сопротивление не осталось.
«Отдохнуть, — пробормотал кто-то в ее голове. — Расслабиться. Ты забыла, как это делается, но будет так здорово…»
— Вин! — рявкнул Кельсер. — Не гаси свинец! Поддерживай горение или упадешь в обморок!
Вин покачала головой, не слишком хорошо соображая.
— Олово! — приказал Кельсер. — Подожги его! Сейчас же!
Вин послушалась. Голову пронзила боль, ей пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть от солнечного света. Ноги болели от кончиков пальцев до бедер. Но внезапное обострение чувств вернуло ей разум. Вин моргнула и уставилась на Кельсера.
— Лучше? — спросил он.
Вин кивнула.
— Ты весьма жестоко обошлась с собственным телом, — сказал Кельсер. — И если бы не свинец, оно бы отказало уже много часов назад. Но все пройдет… и ты станешь даже лучше владеть собой, только позже. А сейчас поддерживай горение свинца и не засыпай. Поспим потом.
Вин снова кивнула.
— А почему… — хрипло заговорила она, — почему мы остановились?
— Прислушайся.
Вин прислушалась. И услышала голоса. Крики. Она посмотрела на Кельсера.
— Там сражаются?
— Да. До Холстепа еще час пути, но думаю, мы уже нашли то, что искали. Идем.
Он бросил на землю монетку и перепрыгнул через канал. Вин последовала за ним, и они побежали вверх по склону ближайшего холма. Кельсер добрался до вершины и глянул вниз. И замер. Вин догнала его — и увидела вдали сражение. Порыв ветра бросил ей в лицо запахи…
Кровь. Долина внизу была завалена трупами. Поодаль продолжал еще сражаться небольшой отряд оборванных, пестро одетых людей, но их окружало бесчисленное количество солдат.
— Мы опоздали, — сказал Кельсер. — Должно быть, наши люди разбили гарнизон Холстепа, а потом попытались вернуться в пещеры. Но Валтрокс — крупный город, всего в нескольких днях пути отсюда, а там сильный гарнизон, больше пяти тысяч солдат… И они подошли раньше нас.
Вин, прищурившись и, несмотря на яркий свет, поддерживая горение олова, вгляделась в поле битвы и поняла, что Кельсер прав. Солдаты носили имперские мундиры, и ряды трупов скаа показывали, где именно они прошли. У скаа не было ни единого шанса. Пока Вин оценивала обстановку, оставшиеся в живых скаа начали поднимать руки, сдаваясь, — но солдаты молча убивали их. Кое-кто пытался сопротивляться, но это не продлевало им жизни.
— Резня, — гневно пробормотал Кельсер. — Похоже, гарнизон Валтрокса получил приказ на уничтожение.
Он шагнул вперед.
— Кельсер! — вскрикнула Вин, хватая его за руку. — Что ты делаешь?
Он оглянулся.
— Там есть еще живые. И это мои люди.
— Ну и что ты хочешь — в одиночку напасть на целую армию? Во имя чего? Твои мятежники не владеют алломантией, они не смогут скрыться! Ты не остановишь солдат, Кельсер!
Кельсер вырвал руку, и у Вин не было сил удержать его. Она пошатнулась и упала на черную землю, взметнув клубы пепла. Кельсер уже спускался по склону к месту сражения.
Вин поспешно поднялась на колени.
— Кельсер! — крикнула она, качаясь от усталости. — Мы не бессмертны, вспомни!
Он остановился.
— Ты уязвим! — прошептала Вин. — Ты не можешь остановить их. Ты не можешь спасти этих людей.
Кельсер некоторое время стоял на месте, стиснув кулаки. Потом медленно опустил голову. Вдали продолжалась жестокая резня, мятежников почти не осталось.
— Пещеры, — прошептала Вин. — Должен же там кто-то быть? Может, они расскажут, почему наша армия вдруг ринулась в бой? Люди лорда-правителя наверняка станут искать укрытие… если уже не ищут…
Кельсер наконец кивнул.
— Хорошо. Идем.
Кельсер спрыгнул в пещеру. Ему пришлось воспламенить олово, чтобы рассмотреть хоть что-то в густой темноте. Вход освещался лишь отраженными лучами солнца, проникавшими через лаз. Вин спускалась следом а ним, и шорох ее одежды казался обостренному оловом слуху оглушительным. Но в самой пещере… Оттуда не доносилось ни звука. Мгла и тишина.
«Значит, она ошиблась, — подумал Кельсер. — Здесь никого не осталось».
Кельсер глубоко вдохнул и с силой выдохнул, пытаясь унять гнев и разочарование. Он бросил своих людей на поле битвы. Кельсер покачал головой, не желая прислушиваться к доводам разума. Ярость жгла его изнутри.
Вин спрыгнула на землю рядом с ним, и ее фигурка показалась Кельсеру смутной тенью, несмотря на обостренное зрение.
— Пусто, — сообщил он, и его голос гулко отразился от камня. — Ты ошиблась.
— Нет, — шепнула Вин. — Вон там.
Она вдруг исчезла, тихо и стремительно, как кошка. Кельсер окликнул ее, потом, стиснув зубы, пошел следом, прислушиваясь к ее шагам.
— Вин, вернись! Там ничего…
Он замер. Далеко впереди чуть заметно мелькнул слабый свет. «Черт побери! Как она заметила его с такого расстояния?» Он слышал впереди легкие шаги Вин и двинулся дальше, осторожно, проверяя на ходу запас металлов и опасаясь, что в пещерах агенты братства могли оставить ловушку. Свет приближался, и вскоре послышался голос:
— Кто там? Назови пароль!
Кельсер продолжал идти вперед. Свет стал уже достаточно ярким, чтобы рассмотреть в коридоре человека с копьем. Вин ждала Кельсера, затаившись в тени. Похоже, она была измотана до предела. Она посмотрела на него вопросительно, но Кельсер прошел мимо.
— Я вас слышу! — крикнул страж. — Назовите себя!
«Это капитан Демокс, — сообразил Кельсер. — Один из наших. Значит, не ловушка».
— Пароль! — потребовал Демокс.
— Мне не нужен пароль, — сказал Кельсер, выходя на свет.
Демокс опустил копье.
— Лорд Кельсер? Ты пришел… значит, мы победили?
Кельсер не ответил.
— Почему никто не охраняет вход?
— Мы… думали, будет лучше отойти во внутренние помещения, мой лорд. Нас немного осталось.
Кельсер оглянулся назад.
«Сколько времени понадобится лорду-правителю, чтобы узнать у пленников все, что нужно? Да, Вин оказалась права — мы должны увести людей в безопасное место».
Вин подошла ближе, внимательно рассматривая молодого солдата.
— И сколько вас?
— Около двух тысяч, — ответил Демокс. — Мы… ошиблись, мой лорд. Мне очень жаль.
Кельсер уставился на него.
— Ошиблись?
— Мы решили, что генерал Йеден слишком спешит, — пояснил Демокс, краснея от стыда. — И остались здесь. Мы… думали, что должны слушать тебя, а не его. Нам следовало пойти вместе с армией.
— Армии больше нет, — резко бросил Кельсер. — Собирай людей, Демокс. Нам нужно уходить сейчас же.
В ту ночь, сидя на пеньке, окруженный клубами тумана, Кельсер заставил себя взглянуть в лицо событиям минувшего дня.
Он сидел, сложив руки на груди и прислушиваясь к негромкой возне за спиной — солдаты устраивались на ночлег. К счастью, кто-то заранее подготовил отряд к быстрому отступлению. У каждого солдата была скатка с постелью, оружие и двухнедельный запас еды. Кельсер намеревался выяснить, кто оказался таким предусмотрительным, и повысить его в звании.
Впрочем, кем бы он стал командовать? Оставшиеся две тысячи состояли в основном либо из напуганных новичков, либо из тех, кто имел некоторый боевой опыт и сообразил, что план Йедена — чистое безумие.
Кельсер покачал головой.
«Столько людей погибло…»
Они ведь собрали почти семь тысяч человек, и теперь большинство из них мертвы. Йеден, видимо, решил «испытать» армию И ночью нанести стремительный удар по гарнизону Холстепа. Что толкнуло его на такую глупость?
«Я, — думал Кельсер. — Это моя вина».
Он пообещал солдатам сверхъестественную помощь. Он сделал Йедена членом команды, он так небрежно говорил о том, чтобы совершить невозможное… Стоило ли теперь удивляться, что Йеден решил, будто может напасть на Последнюю империю, потому что Кельсер пророчил ему победу? И стоило ли удивляться, что солдаты пошли за генералом, ведь они сами слышали, что говорил Кельсер…
А теперь они все мертвы, и виноват в этом только он. Смерть не являлась для него чем-то новым. Поражение — тоже. И все равно ему было не по себе. Конечно, солдаты погибли, сражаясь с Последней империей, и это наилучшая смерть для скаа… но они умерли, ожидая некоей божественной помощи от Кельсера… и это его тревожило.
«Ты знал, что будет нелегко, — напомнил он себе. — Ты понимал, какую ношу взваливаешь на свои плечи».
Было ли у него такое право? Даже члены его собственной команды — Хэм, Бриз и остальные — считали, что Последняя империя несокрушима. Они шли за Кельсером, потому что верили в него и потому что он подал свой план как обычную воровскую работу. Что ж, теперь тот, кто оплачивал их труды, мертв. Кельсер отправил на поле битвы разведчиков, чтобы знать точно, убит Йеден или нет. Разведчики сообщили: голову Йедена и нескольких офицеров Хэма имперские солдаты водрузили на шесты вдоль дороги.
Работа окончена. Они разбиты. Армия рассеяна. Нет никаких мятежников, и некому захватывать столицу.
Неподалеку послышались шаги. Кельсер поднял голову, не зная, хватит ли у него сил, чтобы встать. Рядом с пеньком свернулась клубочком Вин. Она спала прямо на земле, подложив под голову плащ рожденного туманом. Слишком долгое использование свинца полностью лишило девушку сил, и она заснула в то самое мгновение, когда Кельсер объявил привал. Ему хотелось того же. Но он имел гораздо больше опыта обращения со свинцом. Конечно, и его тело вскоре потребует отдыха, но он мог продержаться дольше, чем она.
Из тумана вышел какой-то человек и, прихрамывая, двинулся к Кельсеру. Это был старик. Людей такого возраста Кельсер не призывал в армию. Наверное, он принадлежал к прежним мятежникам — тем, что жили в пещерах задолго до того, как появился Кельсер и лишил их убежища.
Старик подошел к большому камню неподалеку от пенька и с тяжелым вздохом уселся.
— Сегодня они будут спать по очереди, — сказал старик. — Они не привыкли ночевать в тумане.
— Выбора-то у них нет, — ответил Кельсер.
Старик покачал головой.
— Пожалуй, что нет.
Он немного помолчал. Глаза его смотрели холодно и пусто.
— Ты меня не помнишь?
Кельсер пригляделся.
— Извини, не помню. Я тебя вербовал?
— Можно и так сказать. Я с плантации лорда Трестинга.
Кельсер изумленно приоткрыл рот, вспомнив наконец усталого, но еще крепкого старика с лысой головой.
— Ты тот, с кем я разговаривал ночью. Тебя зовут…
— Меннис. Когда ты убил Трестинга, нам пришлось бежать к мятежникам. Потом, правда, многие ушли искать для себя другую плантацию. А некоторые остались.
Кельсер кивнул.
— Так это твоя заслуга? — спросил он, махнув рукой в сторону лагеря. — Ты подготовил их к бегству?
Меннис пожал плечами.
— Некоторые из нас не способны сражаться, а потому занимаются другими делами.
Кельсер наклонился к нему.
— Что случилось, Меннис? Почему Йеден так поступил?
Меннис развел руками.
— Почему-то считается, что только в молодости человек бывает глупым. Лично я давно заметил, что возраст не прибавляет ума тому, кого обделили им еще в детстве. Йеден был из тех, кто легко поддается чужому влиянию. Тем более, ты как бы оставил ему частицу своей славы. Кое-кто из офицеров думал, что неплохо бы провести, так сказать, тренировочное сражение, чтобы испытать солдат в бою. Они решили устроить ночной налет на гарнизон Холстепа. Похоже, это оказалось не самым удачным решением.
Кельсер тяжело вздохнул.
— Даже если б они победили, то без пользы, потому что обнаружили бы существование армии.
— Они верили в тебя, — тихо сказал Меннис. — Они думали, что просто не могут проиграть.
Кельсер грустно покачал головой и уставился вверх, на клубы тумана над головой.
— Что теперь будет с нами? — спросил Меннис.
— Мы разделим вас на маленькие группы, — сказал Кельсер, — и отведем в Лютадель, а там вы затеряетесь среди скаа.
Меннис кивнул. Он выглядел усталым, даже изможденным, но еще не сдался. Кельсер понимал его чувства.
— Ты помнишь, о чем мы говорили на плантации Трестинга? — спросил Меннис.
— Отчасти. Ты пытался убедить меня не устраивать беспорядки.
— Тебя это не остановило.
— Но я только это и умею, Меннис. Ты помнишь, что я сделал и почему вы очутились здесь?
Меннис немного помолчал и кивнул.
— Да, и в каком-то смысле я благодарен тебе за это. Я думал, что моя жизнь уже кончена — я каждый день просыпался с мыслью, что сегодня не смогу подняться. Но здесь, в пещерах, у меня снова появилась цель. За это я и благодарен тебе.
— Даже после того, что случилось с армией из-за меня?
Меннис фыркнул.
— Ты слишком высоко задираешь нос, юноша! Солдаты сами позволили убить себя. Может, ты отчасти и был тому виной, но не ты делал за них выбор. Кроме того, это не первый бунт скаа, который закончился резней. И не последний. А ты, можно сказать, уже совершил невероятное — собрал огромную армию, сумел вооружить и обучить ее, несмотря на то что мало кто верил в твою затею. Просто дела пошли иначе, чем ты ожидал, и все равно ты можешь гордиться собой.
— Гордиться? — удивленно переспросил Кельсер, стараясь не выдать своих истинных чувств. — Эта армия должна была разрушить Последнюю империю, а не совершить самоубийство в бессмысленном сражении вдали от Лютадели.
— Разрушить По… — Меннис умолк, нахмурившись. — Ты что, говоришь серьезно?
— Конечно, — сказал Кельсер. — А зачем бы мне еще такая армия?
— Для сопротивления, — предположил Меннис. — Для борьбы… Ребята за этим и пришли в пещеры. Им было важно не хныкать и не жаловаться, а делать что-то… хоть как-то бороться с лордом-правителем.
Кельсер хмуро посмотрел на него.
— То есть ты с самого начала предполагал, что армия погибнет?
— А что еще с ней могло случиться? — вопросом на вопрос ответил Меннис.
Он встал, качая головой.
— Мечтай не мечтай, парень, вот только лорда-правителя невозможно победить. Поэтому я и считаю, что они не зря пошли сражаться. А теперь разреши дать тебе один совет, Кельсер, выживший в Ямах Хатсина. Надо понимать, когда наступает момент отойти в сторону. Ты сделал великое дело, никто и не ожидал такого. Твои люди перебили целый гарнизон отборных солдат, прежде чем их окружили и уничтожили. Это величайшая победа скаа за многие десятилетия, а может, и за столетия. И теперь тебе пора удалиться.
С этими словами старик уважительно кивнул и, медленно переставляя ноги, поплелся к центру лагеря.
Кельсер стоял, задумчиво глядя ему вслед.
«Величайшая победа скаа за многие десятилетия…»
Но ведь именно против этого он и сражался… Не только против лорда-правителя, не только против знати. Он сражался против тысячи лет такой жизни, при которой смерть пяти тысяч человек называют «величайшей победой». Он сражался против жизни, настолько лишенной надежды, что скаа если и решались на бунт, то только заранее готовясь к поражению.
— Это не победа, Меннис, — прошептал Кельсер. — Я еще покажу тебе настоящую победу.
Он заставил себя улыбнуться — не от радости и не от гордости за себя. Он улыбался вопреки горю… его охватывала боль при мысли о гибели людей, но он улыбался — потому что не желал сдаваться. Своей улыбкой он как бы доказывал лорду-правителю — и самому себе — что не побежден.
Нет, он не собирался отходить в сторонку. Он еще не закончил дела. Пока не закончил.
