Часть третья
Дети Кровоточащего Солнца
16
Многие думают, что наш путь начался в Хленниуме, городе чудес. Они забыли, что я не был королем, когда приступил к поискам. Да, не был.
Думаю, людям не мешало бы вспомнить, что все началось не с императоров, жрецов, пророков или генералов. Началось не в Хленниуме и не в Корделе, пришло не от великих народов Востока и не из огненной империи Запада.
Все началось в маленьком невзрачном городке, название которого ничего вам не скажет. Все началось с юного сына кузнеца, не примечательного ничем… кроме своей способности притягивать неприятности.
Все началось с меня.
Когда Вин проснулась, у нее болело все тело… значит, Рин опять ее поколотил. Что же она натворила? Может, была слишком приветлива с кем-то из воровской шайки? Или ляпнула какую-то глупость, разгневав главаря? Ей следовало держаться тихо, тихо и незаметно, подальше от остальных, и не привлекать к себе внимания. Иначе Рин побьет ее. Она должна учиться, говорил он. Она Должна учиться…
Но боль была сильнее, чем от обычных побоев. Вин и вспомнить не могла, когда ей в последний раз приходилось так скверно.
Она осторожно кашлянула, открывая глаза. Она лежала на очень удобной кровати, а в кресле неподалеку сидел долговязый подросток.
«Лестиборнес, — вспомнила Вин. — Его зовут Лестиборнес. Я в лавке Клабса».
Лестиборнес вскочил.
— Ты очнулась!
Вин попыталась заговорить, но только закашлялась, и юноша поспешно подал ей воды. Вин сделала несколько глотков, скривившись от боли в животе. Вообще-то она чувствовала себя так, словно ее молотили дубинками по всему телу.
— Лестиборнес, — прохрипела она наконец.
— Точно, это я, — согласился подросток. — Только теперь Кельсер велел звать меня по-другому, я нынче Призрак.
— Призрак? — переспросила Вин. — Да, тебе это подходит. Ты тощий. Я долго спала?
— Две недели, — с готовностью ответил юноша. — Погоди-ка.
Он, забавно задирая колени, выбежал из комнаты, и Вин услышала, как он зовет кого-то.
«Две недели?»
Она отпила из чашки, пытаясь привести в порядок воспоминания. В комнату просачивались лучи красноватого полуденного солнца. Вин поставила чашку на столик и провела руками по телу. Она сразу обнаружила широкую повязку.
«Ну да, меня пырнул инквизитор, — вспомнила она. — Я должна была умереть».
Вин оглядела себя. Та сторона тела, которой она ударилась о крышу при падении, представляла собой сплошной синяк, уже слегка выцветший. Кроме него нашлись еще десятки ушибов и кровоподтеков. Вин чувствовала себя ужасно.
— Вин! — воскликнул Доксон, входя в спальню. — Ты пришла в себя!
— Я бы так не сказала, — со стоном ответила Вин, натягивая одеяло и откидываясь на подушку.
Доксон хмыкнул, подошел ближе и сел на стул Лестиборнеса.
— Что ты помнишь?
— Почти все, — сказала Вин. — Мы прорвались во дворец, но там оказались инквизиторы. Они напали на нас, и Кельсер сражался… — Вин умолкла и посмотрела на Доксона. — А Кельсер… он…
— В порядке, — ответил Доксон. — Отделался куда легче, чем ты. Он хорошо знает дворец, мы ведь три года назад составили подробный план, и он…
Вин нахмурилась, когда Доксон вдруг умолк.
— Знаешь, он сказал, что инквизиторы, похоже, не очень-то стремились убить его. С ним сцепился только один, а двое погнались за тобой.
«Почему? — недоуменно подумала Вин. — Может, они решили сперва уничтожить более слабого противника? Или нет?»
Она сосредоточилась, вспоминая события той ночи.
— Сэйзед, — сказала она наконец. — Он спас меня. Инквизитор почти добил меня, но… Доксон, кто он такой?
— Сэйзед? Ну, на этот вопрос, наверное, он лучше ответит сам.
— А он здесь?
Доксон покачал головой.
— Нет, ему пришлось вернуться в Феллис. Бриз и Кел набирают солдат, а Хэм уехал на прошлой неделе проверить, как дела в нашей армии. Он вернется через месяц, не раньше.
Вин кивнула. Ей захотелось спать.
— Допей воду, — предложил Доксон. — В ней есть кое-что, что снимет боль.
Вин допила до дна и снова провалилась в сон.
Когда она проснулась, рядом был Кельсер. Он сидел на стуле возле кровати, обхватив руками колени, и смотрел на нее в слабом свете лампы. Вин открыла глаза, и Кельсер улыбнулся.
— С возвращением!
Вин тут же потянулась к чашке.
— Как наши дела?
Кельсер пожал плечами.
— Армия растет, Ренокс начал закупать оружие и припасы. Твое предложение относительно братства оказалось удачным… мы нашли Ферона и почти договорились, как протащить в братство своего человека.
— Марш? — спросила Вин. — Он сам пойдет на это?
Кельсер кивнул.
— Он всегда видел в братстве нечто притягательное. И если скаа вообще может сыграть поручителя, то лучше Марша никто не справится.
Вин задумчиво кивнула, делая еще глоток. Кельсер изменился. Перемены были едва заметными… в манере говорить, в жестах… Они произошли за время ее болезни.
— Вин, — неуверенно заговорил Кельсер, — я должен извиниться. Я едва не убил тебя.
Вин тихонько фыркнула.
— Ты тут ни при чем. Я сама вынудила тебя взять меня с собой.
— Но я-то не должен был соглашаться, — возразил Кельсер. — Я ведь сначала хотел прогнать тебя — так и следовало поступить. Так что прими, пожалуйста, мои извинения.
Вин чуть заметно пожала плечами.
— А что я буду делать теперь? — спросила она. — Игра ведь продолжается?
Кельсер улыбнулся.
— Само собой. Как только встанешь на ноги, вернешься в Феллис. Мы уже распустили слух, что леди Валетт заболела, но не может же она болеть так долго. И чем скорее ты покажешься перед гостями, тем лучше.
— Если надо, я поеду завтра! — воскликнула Вин.
Кельсер усмехнулся.
— Сомневаюсь, что это хорошая идея. Отдыхай пока.
Он встал, собираясь уйти.
— Кельсер? — окликнула Вин, заставив его остановиться и оглянуться.
Вин не сразу сумела сформулировать то, что хотела сказать.
— Во дворце… инквизиторы… Мы не так уж неуязвимы.
Она покраснела: собственные слова показались ей глупыми. Но Кельсер рассеянно улыбался. Похоже, он понял, что Вин имела в виду.
— Да, Вин. Мы вовсе не неуязвимы, — тихо ответил он.
Вин изучала окружающий пейзаж из окна кареты. В экипаже, присланном из особняка Ренокса, леди Валетт как бы отправилась на прогулку в Лютадель. На самом деле Вин села в экипаж, когда тот ненадолго остановился возле лавки Клабса. Но теперь занавески на окнах кареты были раздвинуты, и весь мир мог видеть леди Валетт — если, конечно, хоть кому-то было до нее дело.
Карета ехала в Феллис. Кельсер оказался прав — Вин пришлось еще три дня провести в лавке Клабса, прежде чем она почувствовала себя готовой к путешествию. Отчасти Вин не спешила еще и потому, что с ужасом думала, как будет втискиваться в платье со всеми этими синяками, ушибами и раной в боку.
Однако она чувствовала себя достаточно здоровой, чтобы вернуться к делу. Ей не нравилось валяться в постели, в этом было что-то неправильное. Такого долгого отдыха ворам не полагалось: воры или быстро возвращаются к работе, или умирают. Тем, кто не может добыть средства к существованию, нет места в воровском мире.
«Оказывается, некоторые люди живут по-другому», — думала Вин.
И это открытие все еще вызывало в ней странное чувство неловкости. Для Кельсера и остальных не имело значения, что Вин зря ест их хлеб; они никак не воспользовались ее слабостью, наоборот, всячески заботились о ней, постоянно дежурили возле ее постели. Самым бдительным и неутомимым оказался молодой Лестиборнес. Вин, конечно, не помнила этого, но Кельсер сказал, что юноша часами не отходил от нее, пока она лежала без сознания.
Почему нынешний главарь ее команды не бросает своих подчиненных, не мучит их? На дне каждый сам отвечал за себя, и слабых просто оставляли умирать, если они мешали другим зарабатывать на жизнь. Если же кто-то попадался в лапы братства, его предоставляли собственной судьбе и только надеялись, что он никого не выдаст. А тот, кто подвергал подельников опасности, мог винить в последствиях только себя.
«Они просто дураки, — прозвучал у нее в голове тихий голос Рина. — Весь их план приведет к катастрофе… и ты сама будешь виновата в том, что погибнешь, если не сбежишь при первой же возможности».
Сам Рин сбежал, как только ему это удалось. Может, он подозревал, что инквизиторы рано или поздно начнут охотиться за Вин из-за той силы, что ей досталась. Он всегда знал, когда уходить, и, конечно, не случайно и то, что его уже не было в берлоге Камона, когда там началась резня.
И все равно Вин не обращала внимания на голос Рина. Вместо того чтобы бежать, она позволила карете везти ее в Феллис. Хотя она не сказала бы, что чувствует себя в полной безопасности в команде Кельсера. Скорее наоборот, ее положение в их сообществе вызывало у нее все больше опасений. А что, если они перестанут нуждаться в ней? Что, если она не сможет быть им полезной?..
Она была готова на все, даже вращаться в высшем обществе. Но ей следовало научиться еще очень и очень многому. Она не могла позволить себе и дальше просто валяться в постели.
К тому же Вин нужно было продолжать уроки алломантии. Ведь всего за несколько месяцев она стала такой сильной… ей хотелось снова ощутить свободу и легко мчаться сквозь туман, отталкиваясь и притягиваясь, устремляясь в небо… Кредикская Роща преподала ей важный урок: она не неуязвима… но то, что Кельсер отделался лишь несколькими царапинами, подтверждало, что и она могла бы вести себя разумнее.
Карета миновала поворот и въехала в Феллис. Знакомый деревенский пейзаж вызвал у Вин улыбку, и она придвинулась к окну, чтобы ощутить ветерок. Если повезет, кто-нибудь из прохожих заметит ее, и пойдут разговоры, что леди Валетт каталась по городу. Вскоре они подъехали к особняку Ренокса. Лакей распахнул дверцу кареты, и Вин с удивлением обнаружила, что руку ей подает сам лорд Ренокс.
— Милорд? — удивленно сказала Вин, выходя из экипажа. — У вас наверняка есть дела поважнее.
— Ерунда, — ответил Ренокс. — Любой лорд может найти время на то, чтобы встретить любимую племянницу. Как прокатилась?
«Он хоть на минуту забывает о своей роли?»
Он не задал ни единого вопроса о Лютадели, не показал, что знает о ране Вин…
— Приятная прогулка, дядя. Освежающая, — проговорила она, когда они с Реноксом поднимались по широким ступеням особняка.
Вин порадовалась, что в ее желудке медленно тлеет свинец, поддерживая все еще слабые силы. Кельсер предостерегал ее, что свинец следует использовать аккуратно, чтобы не впасть в зависимость от него, но Вин просто не видела возможности поправиться достаточно быстро без помощи металла.
— Вот и чудесно, — сказал Ренокс. — Может, раз ты чувствуешь себя лучше, пообедаем сегодня вместе в саду? Днем будет тепло, хотя зима уже близко.
— Это было бы замечательно, — кивнула Вин.
Еще недавно ее пугало, что подменыш всегда ведет себя как настоящий аристократ. Но как только она сама вернулась к роли леди Валетт, ее охватило спокойствие. Воровка Вин, конечно же, не могла иметь ничего общего с людьми вроде лорда Ренокса, но для леди Валетт в этом не было ничего особенного.
— Хорошо, — сказал Ренокс, останавливаясь за порогом. — И все-таки давай выберем для этого другой день… сейчас тебе следует отдохнуть.
— Мой лорд, я бы хотела повидаться с Сэйзедом. Мне нужно кое-что обсудить с ним.
— Да, конечно, — согласился Ренокс. — Он в библиотеке, работает над одним из моих проектов.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила Вин.
Ренокс кивнул и пошел прочь, постукивая дуэльной тростью по белому мраморному полу. Вин нахмурилась, пытаясь понять, не свихнулась ли она. Неужели кто-то способен так глубоко погрузиться в роль?
«Но ты ведь и сама это делаешь, — напомнила себе Вин. — Когда ты становишься леди Валетт, то проявляешь совершенно другую сторону своей натуры».
Она раздула тлеющий свинец, чтобы подняться по северной лестнице, но, когда добралась до верха, снова пригасила его. Кельсер не зря говорил, что опасно поддерживать горение свинца слишком долго: алломант мог запросто подчинить свое тело силе металлов.
Вин сделала несколько глубоких вдохов — подняться по лестнице оказалось нелегко даже с помощью свинца — и пошла по коридору к библиотеке. Сэйзед сидел за письменным столом в дальнем углу комнаты, рядом с ним стояла маленькая угольная печка. Сэйзед что-то писал в блокноте. Он был одет в привычную униформу дворецкого, а на носу у него красовались очки в тонкой оправе.
Вин остановилась в дверях, изучая взглядом человека, спасшего ей жизнь.
— Ты алломант, — тихо сказала она.
Сэйзед на мгновение замер, потом положил перо и повернулся.
— Почему ты так решила, госпожа Вин?
— Ты очень быстро добрался до Лютадели.
— Лорд Ренокс постоянно держит в конюшне свежих лошадей. Я просто взял одну из них.
— Ты нашел меня во дворце, — напомнила Вин.
— Кельсер рассказывал мне о своих планах, и я сообразил, что ты обязательно последуешь за ним. А то, что я отыскал тебя, — простая удача.
Вин нахмурилась.
— Но ты убил инквизитора!
— Убил? — удивился Сэйзед. — Нет, госпожа. Чтобы убить подобного монстра, нужно обладать куда большей силой, чем моя. Я просто… отвлек его.
Вин еще какое-то время постояла в дверях, пытаясь понять, почему Сэйзед так уклончиво отвечает.
— Так ты алломант или нет?
Хранитель улыбнулся и пододвинул стул.
— Прошу тебя, сядь.
Вин прошла через комнату и уселась спиной к стеллажу с книгами.
— Что ты подумаешь, если я скажу, что я не алломант? — спросил Сэйзед.
— Подумаю, что ты врешь, — честно ответила Вин.
— А прежде я когда-нибудь лгал тебе?
— Лучшие лжецы — как раз те, кто в основном говорит правду.
Сэйзед улыбнулся, сквозь очки рассматривая Вин.
— Это верное наблюдение, мне кажется. И все же, какие у тебя есть доказательства того, что я алломант?
— Ты делаешь то, что просто невозможно без алломантии.
— Вот как? Ты стала рожденной туманом всего пару месяцев назад и уже знаешь, что возможно, а что невозможно в этом мире?
Вин немного помолчала, размышляя. Да, еще совсем недавно она ничего не смыслила в алломантии… Может, ей действительно многое предстоит узнать о мире?
«Всегда есть какие-то секреты».
Так говорил Кельсер.
— Но тогда, — медленно начала она, — что на самом деле означает быть хранителем?
— Вот это уже хороший вопрос, госпожа. Хранитель — это… нечто вроде склада на всякий случай. Мы помним разные вещи, которые можно использовать в будущем.
— Например, чужие религии, — сказала Вин.
Сэйзед кивнул.
— Религии — моя специальность.
— Но ты помнишь и многое другое?
Сэйзед снова кивнул.
— Например?
— Ну, — сказал Сэйзед, закрывая книгу, которую читал, — например, разные языки.
И тут Вин узнала тисненый кожаный переплет.
— Эй, это же та книга, которую я нашла во дворце! Как она попала к тебе?
— Я наткнулся на нее, пока искал тебя, — пояснил террисанин. — Она написана на древнем языке, на котором никто не говорит уже целое тысячелетие.
— Но ты его знаешь? — тут же спросила Вин.
Сэйзед кивнул.
— В достаточной мере, чтобы перевести написанное.
— И… сколько вообще языков ты знаешь?
— Сто семьдесят два, — ответил Сэйзед. — На большинстве, вроде языка хленни, уже никто не говорит. Об этом позаботился лорд-правитель еще в пятом веке. Тот язык, на котором теперь общаются люди, на самом деле один из диалектов Терриса, моей родины.
«Сто семьдесят два?» — изумленно подумала Вин.
— Послушай, но это… невозможно! Один человек не в состоянии помнить столько!
— Не один человек, — уточнил Сэйзед, — а один хранитель. То, что я делаю, напоминает алломантию, но это не одно и то же. Ты черпаешь из металлов силу. А я использую их, чтобы укреплять память.
— Но как? — спросила Вин.
Сэйзед покачал головой.
— Может, в другой раз, госпожа. Я… мы предпочитаем не выдавать свои тайны. Лорд-правитель преследует нас с особой страстностью. Даже странно. Мы вовсе не так опасны, как рожденные туманом, однако он не обращает внимания на алломантов и методично уничтожает хранителей. Он и народ Терриса ненавидит из-за нас.
— Ненавидит? — переспросила Вин. — Да с террисанами обращаются куда лучше, чем с обычными скаа! К вам относятся с уважением!
— Это верно, госпожа, — согласился Сэйзед. — Но скаа в определенном смысле свободнее. Большинству террисан с рождения предназначено стать старшими лакеями или управляющими. Нас осталось очень мало, и лорд-правитель тщательно следит за рождаемостью в Террисе. Ни одному террисанину-управляющему не разрешается иметь семью и вообще производить на свет детей.
Вин фыркнула.
— Ну, за этим трудновато уследить!
Сэйзед некоторое время молчал, положив руки на кожаный переплет книги.
— Почему же, совсем нетрудно, — сказал он наконец, слегка нахмурившись. — Все террисане-управляющие — евнухи, дитя мое. Я полагал, тебе это известно.
Вин застыла от ужаса, потом отчаянно покраснела.
— Я… нет, я… ох, прости меня…
— Тебе совершенно не за что извиняться. Меня оскопили вскоре после рождения, как и положено, чтобы ребенок стал управляющим. И я частенько думаю, что мне куда проще жилось бы обычным скаа. Мой народ — не просто рабы. Нас превращают в послушных исполнителей, обученных только одному: следовать желаниям лорда-правителя.
Вин все еще заливалась краской, мысленно кляня себя за бестактность. Почему никто не предупредил ее? Но Сэйзед как будто совсем не обиделся… впрочем, он никогда не сердился.
«Может, это из-за его… состояния, — подумала Вин. — Вдруг такова суть замысла? Получить спокойных, покорных управляющих…»
— Но ты, — сказала она наконец, — ты ведь мятежник. Ты борешься с лордом-правителем.
— Я — ошибка, отклонение, — пояснил Сэйзед. — К тому же мне кажется, мой народ совсем не так забит и порабощен, как хочется думать лорду-правителю. Мы прячем хранителей прямо у него под носом, а у некоторых достает храбрости и жить вопреки воспитанию. — Он немного помолчал, качая головой. — Но это совсем не легко. Мы слабые люди, госпожа. Предпочитаем делать то, что велят, потому что так спокойнее. Даже я, которого ты считаешь бунтовщиком, постарался поскорее найти себе должность дворецкого, а значит, подчиненного. Думаю, мы совсем не так храбры, как хотелось бы.
— Ты оказался достаточно храбр, чтобы спасти меня, — пробормотала Вин.
Сэйзед улыбнулся.
— Но ведь это часть моих обязанностей. Я обещал мастеру Кельсеру, что позабочусь о твоей безопасности.
Вин посмотрела на него с сомнением. Ей очень хотелось понять, зачем он ее спас. В конце концов, кто стал бы рисковать жизнью ради какой-то Вин? Она углубилась в размышления, а Сэйзед вернулся к книге. Наконец Вин снова заговорила, заставив его отвлечься.
— Сэйзед?
— Да, госпожа?
— Кто предал Кельсера три года назад?
Сэйзед помолчал и закрыл книгу.
— Точно неизвестно, госпожа. Большинство друзей Кельсера полагает, что это Мэйр.
— Мэйр? Его жена?
Сэйзед кивнул.
— Видишь ли, она была единственной, кто мог это сделать. К тому же ей заморочил голову сам лорд-правитель.
— Значит, ее не отправили в Ямы Хатсина?
— Она погибла там, — ответил Сэйзед. — Мастер Кельсер ничего не рассказывает о Ямах, но я чувствую, что шрамы на его душе, оставленные этим ужасным местом, гораздо глубже и страшнее шрамов на руках. И мне кажется, он так и не узнал, предала она его или нет.
— Мой брат говорил, что любой готов предать, если подвернется шанс и будет причина.
Сэйзед нахмурился.
— Даже если это правда, мне не хочется в нее верить.
— Кельсер изменился за последнее время, — сказала Вин. — Стал более скрытным. Может, он чувствует себя виноватым из-за того, что случилось со мной?
— Думаю, это лишь одна из причин. Он, похоже, начинает понимать, что одно дело — руководить небольшой группкой воров, и совсем другое — готовить большое восстание. Он не может рисковать так, как прежде. И по-моему, это меняет его к лучшему.
Вин не была бы так уверена, но она промолчала, вдруг осознав, насколько вымоталась. Даже сидеть на стуле стало ужасно тяжело…
— Иди поспи немного, госпожа, — предложил Сэйзед, снова берясь за книгу. — Тебе чудом удалось выжить. Поблагодари свое тело, оно это заслужило. Позволь ему отдохнуть.
Вин утомленно кивнула, с трудом встала и ушла, оставив Сэйзеда за письменным столом.
