Глава 21
Победить систему
— Ты её отпустил?!
— Ну-у… — Мне было трудно оправдываться и даже дышать, Азриэлла напирала на меня животом, и я никак не мог скинуть хватку её рук со своего горла из опасения задеть малыша.
— Ты сам, добровольно и без принуждения, отпустил клиентку?
— Почему… без принуждения? Там был Альберт.
— Я уже звонила ему, и он, в отличие от тебя, не умеет врать! — окончательно взбесилась моя жена. — Ты сию минуту расскажешь мне правду или я тебя убью! Она что, была молода и красива?
— Ну по человеческим меркам, скорее, нет. Самая обычная девушка.
— Она хотя бы была беременна?!
Я заткнулся. Не потому, что не знал ответа (знал, не беременна!), а потому, что в сложившейся ситуации любое моё оправдание всё равно определялось бы как фальшивое, пошлое, надуманное, лживое и противоестественное. Особенно если это правда…
Собственно, ничего такого уж чрезмерно предосудительного в моём поступке не было. Мне так кажется, а оступиться может каждый. Тем более что если подходить к вопросу по совести (которой у меня нет), я и не считал себя таким уж виноватым.
И вообще, если начинать копать как следует, то получится, что во всём виноват мой шеф, это он отправил меня на задание. Всё по стандартной схеме — бланк, заказ, данные клиента, копия договора, адресок на карман, и вперёд. Трудись, демон!
В район новостроек доехал не сразу, слякотный день, пробки на дорогах, плюс задержался на чашку кофе, глаза слипались (ночь без сна, не спрашивайте почему), а в результате до обозначенного девятиэтажного дома добрался с изрядным опозданием. Оно, в принципе, ненаказуемо, у нас впереди вечность, но…
Я в конторе пока ещё на хорошем счету и не вижу смысла без особой причины ронять имидж. Быстренько добежал до нужного подъезда, сверил номер квартиры и, пользуясь поломкой домофона, спокойно махнул на лифте до восьмого этажа. У дверей, разумеется, следовало попросить разрешения войти. Традиция, не мною придумано, не мне и менять. Я поправил галстук и нажал кнопку звонка. Открыли быстро, без нервотрёпки и лишних вопросов.
— Вы ко мне? — На пороге встала стройная девушка в неброском домашнем халате, вязаных носках и смешных тапках с кошачьими мордашками.
— Да, Лена, я к вам.
— Заходите.
— Можно войти? — привычно уточнил я.
— Да, разумеется, чего ж на пороге стоять. — Она не задумываясь пропустила меня вперёд.
Что мне оставалось делать? Просто пожать плечами.
— Вы из милиции? — Девушка провела меня на кухню, усадила за стол и включила электрический чайник. — Я всё признаю. Я убила его. Можете меня арестовывать.
— Гхм… — Мне что-то попало в горло. — Если позволите, всё-таки глоток чаю.
— Ах да, простите, ради бога! Вам чёрный или зелёный? Есть варенье, конфеты. Вот ещё печенье овсяное, угощайтесь, пожалуйста.
Я честно поблагодарил, съел мягкий шоколадный трюфель, выпил залпом чашку едва заварившегося китайского чая, вздохнул, попросил вторую и всё ещё не знал, как начать. Тысячи раз забирал просроченные души, и нет проблем, а тут…
Похоже, излишнее общение со слабым полом, особенно поход с Азриэллой в районную консультацию, стало плохо на меня действовать. Не раскисать, ты мужик, ты демон, ты крут как не знаю кто! Я волевым усилием сдвинул брови и взялся за бумаги.
— Елена Владимировна, всего неделю назад вы продали свою бессмертную душу. Срок определили лично вы. Условие — месть! Как я понимаю, вы убили священника?
— Вы не из милиции.
— Нет. Я демон, пришедший за долгом. Могу показать своё истинное лицо.
— Не надо, — чуть отодвинувшись на табуретке к стене, девушка смертельно побледнела, но её голос не дрожал, — я верю вам. И ни о чём не жалею. Он был не человек, он… хуже зверя… он… Как только Господь допускает такое?!!
Как допускает, конечно, тот ещё вопросик… Только это раньше надо было спрашивать, детка, до того как ты взяла в руку молоток и спряталась под лестничным пролётом в чужом подъезде. А потом дождалась входящего мужчину и…
Я отвернулся, чтобы не смотреть на её бессильные слёзы. Она могла ничего мне не объяснять. Во-первых, всё было записано в её карте клиента, во-вторых, объясняй не объясняй, оправдывайся не оправдывайся, результат один — за химок и в Пекло! Договор подписан, месть исполнена, каждый получил своё. Справедливость торжествует.
— Если бы вы его знали… если бы её знали… она же…
Вот только не надо строить мне здесь мировую трагедию! Согласен, девочка, это очень больно для тебя, но, поверь, я сталкивался и с куда более неприятными людьми, чем этот твой «отец-наставник». У нас таких в Аду, как вшей тифозных…
Да и, по сути, история самая обычная, даже скучная в своей неприкрытой грязи и примитивной бытовухе. Жили-были две сестры, папа пил, мама все дни на работе. Старшая опекала младшую, младшая жила тихой мышкой себе на уме. Несколько дней назад она не вернулась из церковно-приходской школы. Менты по горячим следам взяли батюшку, но потом отпустили под подписку из-за недостатка улик. Ну а старшей сестре улик было достаточно. Когда опера нашли тело её младшей, она просто взяла из дома молоток, накричала чего не надо в небо и дождалась этого толстого подонка…
— Я знал его. Его все у нас знали. Педофил, дважды судимый, отсидел своё от звонка до звонка. На работу при храме устроился по поддельным документам. В утешение могу добавить — там, где он сейчас находится, ему очень несладко…
Девушка встала, плеснула в лицо водой из-под крана и быстро вытерлась кухонным полотенцем.
— Я знала, что он получит своё и тут, и там.
— Да, но малышку этим не вернёшь…
— Я ни о чём не жалею. А была бы возможность, так раздавила бы эту мразь снова!
— Больше возможностей не будет. Подпишите.
Она едва заметно вздрогнула, но подписала акт передачи души. После чего отвернулась, уставясь в окно.
Я сидел, держа бумаги в руках и не понимая — зачем они мне? Ведь всё правильно. Она виновна в убийстве. Могла бы поверить милиции, рано или поздно они бы всё равно доказали и…
Всё равно маньяк лишь получил бы очередной срок, смертная казнь в этой стране под мораторием. А может, и вообще был бы оправдан судом присяжных, у нас любят тех, кто преподаёт в приходских школах. Ещё и родители остальных детишек проявили бы христианское всепрощение и, быть может, даже дали бы хорошие характеристики, прося никого не наказывать, ибо единственно Справедливый суд на небесах. Всё верно, всё так, но вот старшая решила иначе.
— Какого чёрта я делаю? — Мои пальцы сами достали сотовый, набрали номер Альберта и поднесли трубку к уху. — Ну давай, давай… Когда надо, так его вечно нет. Возьми телефон, блондин гламурный, не доводи меня…
— Да, — наконец откликнулся он. — Извини, Абифасдон, я немного занят. У нас тут что-то вроде совещания.
— Мне глубоко фиолетовы ваши ангельские корпоративы! — не давая ему опомниться, заорал я. — А теперь быстро поднимай свою аристократическую задницу и тащи её сюда! Да, для тебя тут есть работёнка! Один очень злой демон, ты его знаешь, хочет забрать в жуткую бездну Преисподней юную деву, уже не верящую в торжество Божественного правосудия. Когда мир так нуждается в ангелах быстрого реагирования, где они есть? Ау-у?!
— Ты что, серьёзно?
— Нет, блин, готовлюсь поступать в цирковое училище и тренируюсь ржать, как лошадь! Альберт, так ты прилетишь или мне пока над ней позверствовать?!
— Только пальцем тронь.
Я удовлетворённо отключил связь. Двух минут не пройдёт, как этот белокрылый культурист примчится сюда на всех парах. Ему даже адрес указывать не надо, сам найдёт, без навигатора.
— Вы… простите, — прокашлялась девушка, — вы сейчас кого-то вызывали? Но я же во всём призналась, зачем ещё кого-то впутывать…
— Он не кто-то, — пояснил я, кивая в сторону возникшей в прихожей фигуры тридцатилетнего атлета в классическом костюме-тройке, с белыми крыльями за плечами. — Знакомьтесь, это Лена. А это Альберт, он ангел.
— Абифасдон, — шёпотом прошипел мой друг, почтительно целуя ручку даме. — Почему ты меня вызвал?
— Ну а к кому ещё я мог обратиться? Давай, спаси её.
— От кого?
— От меня! Я же демон, а ты ангел. Вот и спасай, давай по-быстрому.
— Но я не могу!
— Не понял… — напрягся я. — Что это значит — не можешь? Да ты вечно лезешь мне под руку, когда я забираю очередного депутата, священника, бывшего семинариста или какую-нибудь шишку из единороссов. А если речь заходит о защите одной скромной тихой девушки — ты сразу на попятную?!
— Мне нельзя. Она виновна.
— А то я не знаю! Да все люди виновны, только каждый по-своему. «Ибо несть человека, который прожил бы и не согрешил!» Мне ещё подекламировать тебе ваши же постулаты или ты всё-таки въедешь в тему?
— Абифасдон, я не могу! Она убила человека! — взмолился Альберт, и в его голубых глазах действительно блестели слёзы. Вот он, истинный меч Господень, ангел быстрого реагирования — никого не рубит по своей собственной воле. Да и есть ли она, эта свобода воли, у меча? Пустой вопрос, у Альберта её нет…
— Хорошо, — опустив голову, сдался я. — Тогда мне не остаётся ничего, кроме как забрать душу грешницы.
— Да, — скрипя зубами, кивнул он.
— А до этого я могу её убить, правда?
— Правда, — уже начиная рычать, вынужденно подтвердил он.
— И она умрёт в страшных муках, растерзанная грязными когтями демона прямо у тебя на глазах, а после смерти её ждёт продолжение банкета в Аду, так?
— Мне нельзя без приказа, но если ты…
— Простите, а ничего, что я всё это слышу? — неожиданно вмешалась обсуждаемая девушка. — Мне, между прочим, тоже интересно, что вы оба намерены со мной…
— Цыц, женщина! — хором рявкнули мы с Альбертом за миг до того, как вцепиться друг другу в горло.
— А ну, спасай её от меня, шут в перьях!
— Я убью тебя за… за… за… не знаю за что, но убью! Господь не осудит…
Мы успели разве что обменяться парой полновесных тумаков в партерной борьбе, когда на нас выплеснули целую кастрюлю ледяной воды. Я и ангел уставились на Лену с пустой посудиной в руках. Мгновением спустя нам обоим стало стыдно…
— Прости, — первым извинился мой друг. — Я понимаю, ты хотел как лучше. Но Божественное правосудие нельзя исправить и подтолкнуть.
— В курсе. И ты меня извини. Завёлся как мальчишка, неизвестно с чего. Тебя впутал зачем-то… всё же ясно — она моя, могу забирать и уходить.
Альберт опустил голову. Девушка осторожно коснулась кончиками пальцев его крыла, словно бы впервые осознав, кто на самом деле стоит перед ней. Потом побледнела, покраснела и снова побледнела как полотно…
— Я понимаю, что сделала. Никто не виноват. Все бумаги подписаны. Всё честно.
— Всё не честно, раз уж даже… — начал было я, принимая из её рук пачку белых листов, и осёкся на середине фразы.
Если кто не понял — все листы договора были девственно-белыми! Новенькие, чистые, невинные, словно только что с бумажной фабрики. Ни слова, ни буквы, ни даже знака препинания, не говоря уж о подписи о продаже души. Ни-че-го!
— Твоя работа? — спросил я, чтобы хоть что-то спросить.
— Нет, — Альберт отрицательно покачал головой, — это не в моей власти.
— А в чьей? — всё ещё не понимая произошедшего, спросила старшая сестра погибшей девочки.
Мы промолчали, дружно возводя очи вверх…
P.S.
— Ну и как ты намерен отчитываться за такой провал перед своим начальством? — плакала Азриэлла, нежно гладя меня когтистыми лапами по голове. — Тебя уволят, лишат премии, оштрафуют, а у нас скоро малыш… Ты ведь наверняка даже не представляешь, сколько средств уходит на ребёнка! Все эти пелёнки, распашонки, присыпки, питание… Мы разоримся, любимый!
— Может, твоя мама подкинет деньжат на внука?
— Ну конечно, как к нам в дом, так она — тёща, а как помочь деньгами, так сразу — мама! — Моя жена лизнула меня в ухо и решительно встала. — Ох, поясницу ломит, ребёнок в пузе такой активный. Пойду позвоню мамуле… А ты обещай не делать так больше!
— Обещаю, родная, — клятвенно соврал я.
Она поверила. Люблю её, люблю…
