6

Невозмутимо и методично, словно совершая давно запланированное действие, командир космофлота США Рэндолл Меткаф открутил бармену голову.

Джордж Приго неловко поерзал на соседнем табурете и нервозно огляделся.

— Рэндолл, это запрещено.

Меткаф не обратил внимания на предупреждение друга и бережно поставил голову на стойку бара. Она напоминала огромную кукольную голову со слегка поблескивающими глазами, гладкой, словно восковой, розовой кожей и чересчур правильными кругами румянца на щеках. Аккуратные усики выглядели как отштампованные — впрочем, так оно и было.

— Мне пришлось проторчать в этой автоматизированной дыре шесть тысяч часов, — заявил Меткаф, извлекая из кармана маленький набор инструментов. — Роботы стригли меня, готовили мне еду, гладили трусы и приносили пиццу. Роботы-полицейские давали мне неизменно точные указания, в какую сторону идти. — Меткаф снял парик с головы бармена, нашел открывающуюся пластинку и начал вывинчивать шурупы. — Меня спрашивали, какое время я проведу на стоянке. Со мной заговаривали у дверей, стен, в такси, самолетах, душевых и лифтах, предупреждая меня быть поосторожнее, не опаздывать, не забывать и смотреть в обе стороны, переходя улицу.

Меткаф снял пластинку и заглянул внутрь головы.

— Я целые дни проводил в беседах, но ни разу моим собеседником не было человеческое существо. Каждый раз, когда я отправлялся за покупками, мне сообщали оставшуюся на счету сумму с точностью до четырех совершенно ненужных знаков после запятой, причем не только в долларах США, которыми выплачивают жалованье служащим космофлота, но и в условных единицах Бэндвида и в пересчете на еще шесть основных валют по курсу предыдущей миллисекунды. Каждое утро и вечер проклятое зеркало в ванной моего номера напоминало мне о том, что пора чистить зубы. — Меткаф выбрал кусачки. — И мне, — продолжал он, перерезая проводки, ведущие к динамику за улыбающимся ртом бармена, — уже осточертело слушать эти придирки.

— А мне — нет, — отозвался Приго. Он еще нервничал и пытался образумить друга. — Мне это даже нравится. Что плохого в отлаженном сервисе?

— Ты, дружище, инженер. Эти проклятые роботы не беспокоят тебя. Тебе нравятся машины, но неужели ты захотел бы, чтобы твоя сестра вышла замуж за одну из них? Пожалуй, это единственная вещь, которую здесь пока не додумались автоматизировать.

— У меня нет сестры.

Оторвавшись от своего занятия, Меткаф с жалостью взглянул на Приго:

— Тогда, перефразируя бессмертного Маркса, можно сказать, что ей повезло. Такого ты еще не слышал, верно?.. По крайней мере, здесь, в баре, куда мы приходим каждый день, я хочу видеть робота, который молча наполняет стаканы и оставляет нас в покое.

— Роботы-ремонтники починят его прежде, чем ты успеешь заказать вторую порцию, а тебя оштрафуют на десяток местных монет, — возразил Приго.

— А вот и нет, потому что я перерезал в голове этого болвана провод, ведущий к устройству аварийного вызова ремонтной бригады. — Меткаф прикрутил пластинку, нахлобучил на голову робота парик, потянулся через стойку и насадил голову обратно на стержень.

Тело робота судорожно дернулось, едва в нем замкнулись цепи. Голова повернулась на триста шестьдесят градусов, затем заворочались реалистично сделанные глаза^ разыскивая что-то. Бармен повернулся и погрозил пальцем Меткафу. Из его груди раздался густой бас.

— Бббольше ттттак не дддделайте, сэр, — с заиканием произнес робот прежде, чем голос набрал привычную скорость. — Если бы не аварийный динамик в полости туловища, я не смог бы разговаривать и, следовательно, не смог бы достойно обслужить вас.

Приго взорвался смехом, увидев, Как ошарашенно Меткаф уставился на робота.

— Завтра, — пообещал Меткаф, — я приду сюда с термоядерной гранатой и расплавлю тебя. А теперь живо принеси мне двойной скотч.

— И порцию для меня, — добродушно добавил Приго. — За твой счет. Надо же потратить сэкономленный десяток местных монет.

— Благодарю. Сейчас выполню заказы, сэр. — Робот покатился к другому концу стойки.

— Черт побери, Джордж! — Меткаф уставился в зеркало над стойкой. — Ничего не вышло!

Робот принес напитки. Протянув гибкую длиннопалую ладонь, Приго подвинул к себе поближе пивную кружку.

— На Бэндвиде мне нравится еще одно, — заметил он, — здесь можно глотнуть настоящего пива. — Он осторожно втянул пышную пену, поймал взгляд Меткафа в зеркале и усмехнулся, когда тот поднял стакан.

Джордж Приго был коренастым, низкорослым и вялым. Под солнцем Бэндвида его каштановые волосы выгорели, превратившись в русые, он набрал пару килограммов и начал растить бороду. Это было явное улучшение — теперь лицо Джорджа казалось мужественнее, щетина скрывала почти детское удовольствие, которым вспыхивало его лицо при виде чего-либо интересного. Джордж носил застиранный старый комбинезон со множеством карманов, молний и застежек. Здесь, в баре, он чувствовал себя уютно и был совершенно расслаблен.

— Выше нос, Рэндолл. Все не так уж плохо.

Меткаф чувствовал себя на Бэндвиде не столь комфортно, как Джордж, если не сказать большего. Он производил впечатление человека, который терпеть не может ждать и смотрит на часы каждые три минуты. Он был высоким, поджарым и жилистым, бледным, черноволосым и чернобровым. Барабаня пальцами по стойке бара, он сидел, поставив свой стул на две ножки, рискуя не удержать равновесие b грохнуться на пол. Меткаф носил привычный мундир цвета хаки с рядом нашивок над нагрудным карманом — обилие этих нашивок впечатлило бы любого, кто разбирался в их значении.

— Значит, ты еще не слышал последние новости, — отозвался Меткаф. — Я узнал их от одного знакомого болтуна. Сомневаюсь, что такую новость передадут открыто. Мака приговорили.

— О Господи!

— Его понизили в звании и отправили отбывать заключение на Колумбии, в учебном центре разведслужбы. Ему предстоит быть и узником и инструктором. Он принял приговор, конечно, считая, что таким образом еще сможет послужить.

— Но зачем им это понадобилось?

— Что тут странного? Ведь Мак сказал, что «Орел» взорвут так, как мы взорвали «Левиафан».

— Я знаю, в чем его обвинили. Просто не могу поверить, что они решились на это.

— Тебе придется еще многое узнать, Джордж. Тебе хотелось бы считать нас всех ангелами в белом одеянии. Ты то и дело повторяешь, что среди гардианов есть порядочные люди, и я верю тебе — потому, что ты один из них. Но теперь ты можешь воочию убедиться, что и среди нас встречаются ублюдки.

Джордж Приго вздохнул и глотнул пива. Внезапно все его благодушие улетучилось.

Джордж некогда был гардианом, он родился и вырос на Столице. На Новой Финляндии он познакомился и подружился с Маком Ларсоном, сражался с ним бок о бок против собственного народа — когда жестокость гардианов сделалась для него невыносимой. Рэндоллу нравился Джордж, он понимал, насколько сильно Джордж нуждается в подтверждении правоты своего выбора. Джорджу было трудно смириться с мыслью, что люди из Лиги способны на такую гнусность, как обвинение Мака. Джорджу нелегко давалось прощание с иллюзиями.

Меткаф потягивал скотч. Он тоже был на Новой Финляндии и заслужил там Почетный крест. Зная Мака, он понимал привязанность Джорджа к этому человеку, потому что разделял его чувства. Мак спас их. Войска Лиги и финнов уже были готовы смириться с поражением и погибнуть, но Мак нашел способ объединить их и возродить в них надежду — прежде финны не чувствовали даже ее проблеска.

Если бы не Мак, оба они сейчас были бы мертвы или оказались пленниками гардианов. Меткафу не терпелось чем-нибудь отплатить Маку, хоть как-нибудь помочь ему, но помочь было нечем — разве что отправиться воевать. Но и воевать пока было не с кем — Столицу еще не обнаружили.

Предположительно Джорджа и Меткафа доставили на Бэндвид по причинам, имеющим некоторое отношение к поиску Столицы. Никто не знал, как поступить с Джорджем после вылета с Новой Финляндии, и Меткаф подозревал, что эта растерянность привела к тому, что оба они очутились на Бэндвиде.

Все происходящее являлось составной частью большого плана. Несомненно, имело смысл допросить пленных, и большинство офицеров разведки Лиги здесь, на Бэндвиде, были бы только рады начать допросы. Всех военнопленных с Новой Финляндии, каких только удалось выцарапать у финнов, доставили сюда. Но таких пленных оказалось немного, к тому же финны, пылая ненавистью к гардианам, неохотно отдавали их Лиге. Однако военнопленные все-таки нашлись, и их доставили сюда, как и Джорджа. Возможно, кому-то пришло в голову использовать знания Джорджа, с помощью его уличать пленных во лжи и разрабатывать планы допросов.

Кроме того, пребывание Меткафа здесь тоже имело смысл: он был знаком с боевой тактикой гардианов и мог сделать свой вклад в планирование военных действий. Но Меткаф подозревал, что его отправили сюда потому, что пока в пилотах не было необходимости, а Приго требовалась компания — и присмотр. В конце концов, Джордж был перебежчиком и вполне мог вновь перейти на другую сторону…

Однако Джордж Приго не нуждался в присмотре, хотя и был рад обществу Меткафа, рад видеть рядом знакомое лицо. Но реальной работы не находилось ни для него, ни для Меткафа.

Меткаф сделал большой глоток. Они оба торчали здесь без дела уже десять месяцев. Война угасла сама собой — за неимением противника.

Все, что им оставалось делать, — допрашивать пленных, но те оказались неразговорчивыми, а когда разговорились, выяснилось, что знают они немногое. Разведка, по-видимому, и не ожидала другого результата. Насколько понимал Меткаф, большинство офицеров разведки рассматривали допросы пленных как возможность подготовиться к войне, а не как временное занятие. Они расспрашивали по нескольку раз об одном и том же, составляли протоколы, сравнивали «ответы и исправляли их, писали отчеты, которые большей частью состояли не из фактов, а из общих мест. Меткаф испытывал почти сочувствие к команде разведки: в ближайшем обозримом будущем захват других пленных не предвиделся, и разведчики пытались выдоить до последней капли все сведения из уже имеющихся источников.

Но если сбросить со счетов эту работу, главный вопрос пока оставался без ответа: где находится Столица?

Верхушка гардианов весьма мудро возвела астрономию в ранг государственной тайны. Никто из пленников в глаза не видел звездную карту. Никто из них даже не предполагал, что существуют координатные системы, по которым определялось положение звезд относительно друг друга. Никто не знал, что звезды отличаются по размерам и цветовому спектру. А вопросы о том, где находится солнце их системы, какова его масса и спектральный класс, вызывали тупое молчание.

Меткаф искренне удивлялся происходящему, считая, что редко людей, обладающих столь незначительными познаниями, допрашивают так часто и долго. Сообщив об этом Джорджу, он получил в ответ краткое: «Ну и что?»

Меткаф сам не знал ответа на свой вопрос. Помахав ненавистному роботу, он заказал еще один двойной скотч.