23

Слава Богу, шлюпка по-прежнему стояла на месте — на краю поляны, там, где приземлилась. Покрытая пятнами окиси, полускрытая травой, опутанная лианами, с потускневшей, некогда блестящей обшивкой, но она стояла на месте и была цела. Зензамы из переднего и последнего фургонов начали палить длинными очередями, чтобы отпугнуть от шлюпки всю живность. Под брюхом небольшого суденышка что-то шумно пробежало, и зензам из переднего фургона вышел, неторопливо обойдя вокруг странной машины с небес. Наконец зензам подал сигнал, и Люсиль слезла с крыши своего фургона.

— Нам понадобятся длинные ножи или какие-нибудь другие инструменты, чтобы вырубить здесь всю растительность, — заметила Люсиль.

— Это наша работа, — отозвалась К'астилль. — А ты забирайся внутрь и проверь, в порядке ли машина.

Люсиль подошла к боку неуклюжего суденышка и с чувством погладила его по обшивке. Шлюпка была для нее не только летательным аппаратом, но и обратным билетом, шансом вернуться в чистые небеса, к прежней жизни.

— Не внутрь, а на борт, — поправила она К'астилль по-английски. — Так принято. И говорить о ней следует как о живом существе.

— Когда-нибудь я по-настоящему пойму все тонкости вашего языка, — заметила К'астилль. — Это будет великий день.

Люсиль усмехнулась:

— Великий день уже наступил — я возвращаюсь в космос.

Трап по-прежнему спускался из люка, и Люсиль вскарабкалась по нему. Вот и еще одна причина, по которой она не в состоянии взять с собой К'астилль. Потомки обезьян смогли бы забраться по лестнице, но потомки существ, более всего напоминающих шестиногих коней, были на это не способны.

Даже в десяти метрах от земли толстые лианы густо оплетали маленький корабль, а одна протянулась прямо поверх люка. Люсиль закинула руку за верхнюю ступеньку лестницы и вытащила нож из ножен на поясе.

Нож представлял собой копию классического охотничьего ножа, его стальное лезвие никогда не тупилось. Люсиль осторожно отвела острый кончик ножа от своего готового рассыпаться скафандра. Скафандр ей был уже почти не нужен, но нет ничего хорошего, если она прорежет его и умрет от отравления углекислотой в трех метрах от пригодного для дыхания воздуха.

Верхняя полукруглая ступенька находилась чуть левее самого люка, а пульт управления шлюзом оказался прямо перед лицом Люсиль, когда она стояла на верху лестницы. Но лианы загораживали люк. Поставив левую ногу на лестницу и повиснув на левой руке, Люсиль спокойно повернулась и зацепилась правой ногой за петлю лианы, свисающей с корабля, даже не замечая, что до смерти перепугала зензамов, никогда не покидавших твердую землю. Лиана отошла от корабля настолько, что Люсиль смогла просунуть под нее нож и перерезать. Спрятав нож, она отодвинула нижний конец лианы от люка, а затем потянула верхний конец — чтобы сорвать его с крыши шлюпки, хватило одного хорошего рывка.

Люсиль вновь поустойчивее расположилась на лестнице, открыла пульт управления шлюзом и начала перебирать кнопки. Возможно, энергии на шлюпке еще хватит, но если заряд в батареях почти иссяк, Люсиль не хотела тратить последние три эрга, необходимые для запуска генераторов.

Повиснув на лестнице, работая на неудобно расположенном пульте, покрывшись потом, почти насквозь пропитавшим скафандр, глядя через поцарапанное и пыльное стекло шлема, вдыхая смесь запахов собственного немытого тела и заплесневелой растительности Заставы, лейтенант Люсиль Колдер была счастлива впервые с тех пор, как «Венера» мирно курсировала по космосу — событие древней, полузабытой жизни. Она возвращалась домой. Войска Лиги были совсем рядом, требовалось лишь преодолеть пару препятствий.

Еще приятнее было вспоминать, что на борту шлюпки имеется самый настоящий душ. И чистый комбинезон и кофе. Даже продукты из аварийных запасов гардианов на вкус были гораздо лучше, чем питательная кашица, которой кормили Люсиль рафинаторы. При столь развитой культуре зензамы могли бы додуматься до приготовления еды, а не поглощать ее сырой. Но спорить о вкусах не имело смысла.

Люк, прикрепленный петлями к основанию, медленно повернулся по вертикали, образуя платформу, на которую Люсиль легко могла шагнуть с лестницы. Она перешла на платформу, шагнула в шлюз и с помощью внутреннего пульта наглухо задраила наружную дверь.

Наблюдая за ней с земли, зензамы поняли, что акробатические трюки закончились, и вернулись к своей работе — очистке шлюпки от травы и лиан.

К'астилль, которой было поручено предупреждать о приближении голодных, фыркнула, ударила по земле хвостом и крепче сжала свое ружье. Она уже успела забыть, как ловко люди лазают, прыгают и взбираются на значительную высоту. Казалось, они совсем не думают об опасности, не боятся упасть. Эта мелочь напомнила К'астилль, что Люсиль Колдер — не просто зензам-урод без задней половины туловища. Она — представительница иного народа, такого таинственного, что К'астилль не надеялась когда-нибудь открыть хотя бы толику его загадок.

И К'астилль звала это существо подругой, помогала ей, действуя против своего народа.

С дальнего края поляны послышалось приглушенное ворчанье. К'астилль выпустила в ту сторону несколько зарядов и, когда рев ее ружья затих, услышала, как тяжелое тело неизвестного зверя неуклюже развернулось и поспешило убраться в кусты, хрустя ветками.

Электроэнергии на шлюпке оказалось в избытке. Криогенные резервуары действовали и все время отсутствия Люсиль поддерживали нужную температуру жидкого кислорода и водорода. Воздух, который, вероятно, был не особенно чистым, показался привыкшей к запахам Заставы Люсиль идеальным и стерильным. Освещение включилось с первого щелчка тумблера — Люсиль уже забыла, каким приятным может быть теплый желтый свет, проведя столько дней под мрачными облаками Заставы или под чересчур белым солнцем.

Итак, со шлюпкой все было в порядке. Дальнейшая работа пойдет гораздо лучше, если Люсиль удастся привести в порядок саму себя. Прежде всего ей требовался душ, чистая одежда и еда.

Только пересев в настоящее кресло из противоперегрузочного ложа, разработанное людьми и для людей, и выпив чашку горячего свежеприготовленного кофе, Люсиль вспомнила о своем эскорте. Ей понадобилась минута, чтобы найти наружный микрофон и динамики на незнакомом пульте связи. Включив микрофон, она спросила по-английски:

— Меня слышно?

— Чересчур хорошо, — чуть раздраженно отозвалась К'астилль. — От неожиданности мы бросились на другой край поляны.

— Прости, сейчас убавлю громкость. Вот так нормально?

— Да, гораздо лучше. Теперь, наверное, сюда не соберутся все голодные с округи. Что ты делаешь? Не забывай, близится ночь.

— Прости, К'астилль, я только вымылась и наконец-то поела по-человечески. Я и не подозревала, как стосковалась по настоящему кофе. Я давно потеряла счет времени, но если скоро ночь, пожалуй, мне придется всю ночь провести здесь. Чтобы переодеться в скафандр и перебраться в фургон, понадобится немало времени.

— Лучше бы ты сказала об этом пораньше. Мы уже беспокоились, а у меня не было способа связаться с тобой. Я думала, воздух внутри оказался плохим и убил тебя.

— Спасибо, что ты беспокоилась за меня, К'астилль, и извини за причиненные хлопоты.

— Не будем больше об этом. Шлюпка в порядке?

— Она в отличном состоянии, но понадобится несколько часов работы, чтобы подготовить ее к вылету. Завтра я все успею. Отдохни как следует, и встретимся завтра утром. Я оставлю наружные микрофоны включенными, так что ты сможешь связаться со мной.

Люсиль проследила в иллюминатор, как К'астилль, несомненно слегка раздраженная долгим ожиданием, переводит разговор своим товарищам и зензамы удаляются под защиту фургонов.

По правде говоря, вовсе не затруднения со скафандром заставили Люсиль провести ночь в шлюпке, а комфорт привычного воздуха, освещения и еды. Мысль о настоящей постели, пусть даже с жестким матрасом, вызывала непреодолимое искушение.

Люсиль оставила включенными микрофоны, а затем настроила радиоприемник на сканирование и прием, даже не задумываясь о том, что работает на незнакомом пульте. Процедура была стандартной, одной из тысячи, которые пилоты запоминали раз и навсегда. Только благодаря этой тысяче механических операций пилот мог остаться в живых.

Воздух в кабине вызывал изумление своим полным отсутствием запахов. Кондиционер понижал температуру с обычных для Заставы тридцати градусов до греховно прохладных восемнадцати, и потому кабина казалась Люсиль раем. Она выволокла свернутый матрас на середину кабины и развернула его. Две простыни! Подушка! Люсиль впервые почувствовала благоговение перед достижениями цивилизации.

Устроившись поудобнее, она мгновенно заснула под колыбельную уже знакомых криков ночной Заставы, передаваемых наружными микрофонами.

Через полчаса после того, как Люсиль задремала, по кабине разнесся сигнал тревоги, и Люсиль подскочила к пульту связи быстрее, чем успела проснуться. Где же выключается этот чертов сигнал? А, вот здесь. Завывания сирены со всхлипом оборвались.

Что за чертовщина происходит — текстовое сообщение по тридцатому каналу? Люсиль вывела сообщение на экран компьютера.

«Срочно! Вылет к центру тяжести возможен во временной промежуток с часу двух минут до часу девятнадцати минут. На орбите много кораблей, это „окно“ может быть единственным за несколько дней — в зависимости от передвижений кораблей. Удачи тебе, подруга. Ву прикроет тебя. Не отвечай. Мы узнаем, если ты вылетишь. Повтор сообщения. Срочно! Вылет…»

О Господи! Люсиль очистила экран и протерла глаза. Как же Синтия… ну конечно по маяку. И слава Богу!

Громкий стук донесся из наружного динамика. Люсиль включила камеры. К'астилль стояла возле шлюпки, колотя по обшивке кулаком. Это напомнило Люсиль о том, что она хотела провести съемки зензамов, чтобы хоть чем-нибудь подтвердить их существование. Она планировала сделать это утром, но теперь было слишком поздно. Перебрав несколько кнопок, она начала запись с наружных камер.

— В чем дело, К'астилль?

— Мы услышали громкий вопль из переговорного устройства твоего корабля. С тобой все в порядке?

— Да, спасибо. Пришло срочное сообщение от… от члена моей группы, который догадался, что я здесь. Она говорит, что я должна как можно скорее покинуть это место, или у меня ничего не выйдет — позднее враги догадаются, где найти меня.

— Ты должна вылететь немедленно?

— Да, — Люсиль смутилась и перешла на язык зензамов: — Но ты вновь заметишь мое присутствие. Я вернусь сюда, и мы снова отправимся путешествовать, а пока у меня будет к тебе одна просьба: сохрани устройство, которое я называю маяком, — оно находится в фургоне и помогает определить местонахождение с помощью радиосигнала. Маяк подскажет мне, какая Дорога приведет к тебе, где бы ты ни была.

— Я сохраню его. Удачи тебе. — Последнее К'астилль произнесла по-английски — подобного выражения в ее языке не существовало.

— Спасибо. А теперь мне на несколько минут придется зажечь яркие огни. Камера запишет, как ты выглядишь, чтобы тебя увидели члены моей группы, чтобы поверили в твое существование. Мой народ еще никогда не замечал твое присутствие. Я выключу прожектора прежде, чем сюда соберутся ночные хищники.

— Отлично. А ты не успеешь выйти из машины и попрощаться?

— Нет. — Больше ей было нечего сказать. — Жаль, что мне не хватает времени, — добавила она, перейдя на английский. — Так что разреши записать, как ты выглядишь, а затем всем вам придется отойти подальше: шлюпка опасна для тех, кто находится снаружи.

— Я видела уже немало шлюпок. Мы успеем отойти подальше. Когда ты вылетаешь?

— Примерно через час. Прости, сейчас я не в состоянии перевести это время в привычные для тебя измерения.

— Я знаю, что такое час. Мы уйдем вовремя.

Прожектора вспыхнули, осветив территорию вокруг шлюпки пронзительно ярким белым светом. К'астилль прикрыла глаза ладонью и дождалась, когда они привыкнут. Мысленно она повторяла, что должна вести себя разумно, чтобы убедить эту таинственную группу половинчатых, к которой принадлежит Люсиль, что она, К'астилль, вовсе не животное. Одновременно К'астилль размышляла, какое же поведение, собственно, можно назвать разумным.

Ни в чем не уверенная, она сделала то, что повторяла миллионы раз в подобной ситуации, — помахала рукой камере.

Люсиль улыбнулась бы при этом, если бы смотрела на монитор, но ее голова уже была занята вычислениями. Каким образом можно удрать с планеты, не превратившись в радиоактивный газ? Если гардианы находятся в пределах видимости, они мгновенно заметят хвост пламени реактивных двигателей из дюз шлюпки. Не разглядеть его было бы просто невозможно. А заметив шлюпку, они наверняка поймут, кто ею управляет и куда направляется. Они взорвут шлюпку и, возможно, для верности пустят бомбу в точку вылета.

Ей придется оставаться вне видимости, запуская двигатели. В общем, это вполне устраивало Люсиль: ей предстоял краткий полет при высокой перегрузке до достижения скорости отрыва от орбиты, а после этого — мгновенная остановка двигателей. Она должна в буквальном смысле нырнуть к центру тяжести системы. Работая за пультом радара на «Ариадне», Люсиль поняла, что наблюдений за районом центра тяжести со станции ведется очень мало, и если гардианы на некоторое время отвлекутся, есть все шансы, что ВИ сумеют отвести радары в другую сторону. По крайней мере, Синтия Ву наверняка попытается это сделать.

А затем потребуется длинный перелет при двигателях, включенных на минимальную мощность — так, чтобы оказаться как можно дальше, когда придется все-таки запустить двигатели и одним прыжком достичь центра тяжести. Чем дальше от Заставы она будет, когда запустит двигатели, тем легче оторвется от любого преследования. А если гардианы не смогут проследить за ее курсом в обратном порядке и определить место вылета шлюпки, они не узнают, кто находится в ней, — значит, теперь, когда у них по горло дел с флотом противника, вряд ли они удосужатся тратить силы, чтобы сбить шлюпку.

Но прежде необходимо подготовить эту посудину к полету, воскресить ее после многомесячного сна. Кто знает, какие системы способны выдерживать так долго без обслуживания? Люсиль надеялась, что у нее будет по крайней мере день-два, чтобы произвести проверки, но похоже, ей придется просто уверовать в надежность аварийных систем. Она запустила программы тестирования двигателей и топливной системы. Баки были полны на 90 процентов, и Люсиль могла понадобиться из них каждая капля. Еды и воды на борту должно хватить для такого полета, но даже если они закончатся, она сможет продержаться еще несколько дней. Проводить инвентаризацию сейчас некогда. Теперь — системы наведения. Компьютеры действовали вполне здраво — по крайней мере, знали, в какой стороне находится небо. Ей придется довериться наружным приборам. Ориентиров, чтобы проверить работу компьютеров, у Люсиль попросту не было, и теперь, когда до периода возможного вылета оставалось 45 минут, о калибровке секстанта не стоило даже думать.

Черт побери, нет времени даже сбросить балласт! Ладно, она довезет его до орбиты, а затем сбросит через шлюз, когда начнет полет с приглушенными двигателями.

А как обстоят дела с обшивкой? Осталась ли она целой или какое-нибудь дьявольское растение Заставы выделило некую сложную кислоту на обшивку и ослабило ее — так, что обшивка не выдержит нагрузки при ускорении и в вакууме? Проверять это не было ни времени, ни возможности. Но принять меры предосторожности еще можно — надо найти второй скафандр. Люсиль откопала его в шкафу и поняла, что расхаживает по шлюпке в чем мать родила, только когда попыталась надеть скафандр на голое тело. Спать голышом было очень приятно, но теперь пришло время влезть в ненавистный комбинезон. По крайней мере, он был чистым.

В скафандре имелись довольно примитивные механизмы для удаления продуктов жизнедеятельности, соломинка, торчащая из резервуара с водой и предназначенная, чтобы избавить обладателя скафандра от обезвоживания, и даже маленький воздушный шлюз, позволяющий подносить еду ко рту. Если обшивка даст трещину, можно продержаться в скафандре достаточно долго, чтобы достичь центра тяжести, но забавного в этом будет мало.

Люсиль то и дело поглядывала на часы, считая убегающие минуты. Она вновь вернулась в кресло пилота. Давление в реактивной камере — в норме. Атмосферные двигатели готовы. Люсиль поборола искушение отключить их и взлететь на реактивных двигателях, вспомнив, что К'астилль и ее товарищи могут оказаться слишком близко. Если хвост пламени коснется их, они погибнут, даже не успев почувствовать, что произошло, а если окажутся вне досягаемости хвоста, его пламя ослепит их.

Нет, ей придется взлетать с помощью привычных воздушных двигателей на жидком кислороде и жидком водороде. Кстати, а почему бы не воспользоваться ими и дальше? Это самый эффективный способ избавиться от массы жидкого кислорода, к тому же сгорающее ракетное топливо образует менее заметный хвост пламени. Нет, конечно, зная, куда смотреть, ее непременно заметят, но вполне вероятно, что наблюдатели не обратят внимания на вспышку неэффективного топлива.

Люсиль понимала, что позднее она пожалеет о каждом грамме водорода, потраченном во время работы атмосферных двигателей, но вместе с тем не сомневалась, что, если не предпримет такую меру, жалеть водород будет просто некому.

Она не принадлежала к тем людям, которые способны отказаться от принятого решения. Она воспользуется атмосферными двигателями. До открытия «окна» осталось еще восемнадцать минут, и, когда оно откроется, Люсиль попробует проскочить сквозь него, надеясь на удачу.

Но какой удачи можно было ждать, если шлюпка по-прежнему оставалась безымянной? Так не годилось. Следовало хотя бы придумать имя — только для того, чтобы отогнать беду. «Половинчатый». Возможно, только К'астилль могла бы в полной мере оценить эту шутку. Люсиль вознамерилась остаться в живых настолько долго, чтобы рассказать подруге об этом.

Работая быстро и осторожно, Люсиль возродила «Половинчатого» к жизни. Минуты исчезали слишком быстро. Больше половины систем шлюпки остались непроверенными, во многом приходилось надеяться на скрещенные пальцы руки.

Осталось три минуты. Люсиль успела рассчитать и заложить в компьютер курс.

Две минуты, одна, все. Время пошло. Запуск…

На пульте вспыхнул красный огонек. Пальцы Люсиль забегали по клавиатуре, выясняя подробности поломки, а сердце молотом заколотилось в груди. У нее есть всего семнадцать минут, чтобы разобраться в повреждении, починить его или предпринять что-нибудь другое… О черт, дело только в незакрытой панели пульта наружного шлюза. Забираясь в шлюпку, она совсем забыла захлопнуть крышку пульта. Скорее всего, при сопротивлении воздуха ее попросту оторвет к тому времени, как шлюпка достигнет границ атмосферы.

Что ж, так тому и быть. Люсиль нажала последнюю кнопку, и «Половинчатый» взвился в небо.

С переполненным сердцем К'астилль наблюдала, как столб пламени прокладывает дорогу к звездам, слушала, как дрожит от рева двигателей земля. Она попыталась описать происходящее, которое люди называли «взлетом», своим спутникам, но, как обычно, ей не хватило слов. Лететь в этом столбе пламени по небу, полному врагов, к едва заметным светящимся искрам, которые могли оказаться мощным флотом… Думая обо всем этом, К'астилль восхищалась храбростью подруги и размышляла, хватило бы у нее самой смелости и присутствия духа, чтобы взлететь в небо, рискуя погибнуть.

Если бы не звезды… Звезды находились на другом конце огненной Дороги.

К'астилль проследила, как шлюпка исчезает из виду, оставляя хвост белого курчавого дыма, который быстро рассеивался по ветру. Внезапно она поняла: возможно, она первая из зензамов грезит о полетах без отвращения — ибо никто из них никогда не летал и даже не знал этого слова.