20

«Неужели про нас забыли?»

Никто не задавал этот вопрос, по крайней мере вслух, но он возникал у всех ВИ каждый раз, когда они смотрели на звезды или вспоминали о доме. «Дом» постепенно превращался для них в мифическое место, потерянный и недосягаемый рай.

Прошло уже более полутора лет с тех пор, как их привезли на «Ариадну». Бывшие курсанты разведслужбы уже перестали считать себя курсантами службы Лиги и гражданами своих государств. Это была уловка избирательной памяти, защита от боли, помогающая забыть, кем когда-то были эти люди. Со временем им все проще становилось считать себя ВИ — военнообязанными иммигрантами. Приемлемый термин для рабства.

Однако эта защита с помощью забвения, смирения, покорности обстоятельствам оставалась неглубокой. То и дело знакомое выражение проходило по лицу какого-нибудь из ВИ — выражение скорби, потери и потерянности. В большом мире их считали погибшими, с их смертью примирились. ВИ потеряли надежду.

Их надежда вспыхнула было вновь, после того как главный штурмовой флот и «Левиафан» потерпели поражение. По станции распространились слухи, ВИ шепотом переговаривались о том, что гардианы понесли огромные потери. На время это подкрепило дух пленников, и они с новым рвением стали вглядываться в экраны, ожидая, когда бесчисленный флот Лиги явится вдогонку за гардианами.

Но Сэм Шиллер, лучший астроном среди ВИ, был настроен пессимистично и не впадал в заблуждение. Лиге предстояло вначале найти гардианов, но гардианы сумели вернуться домой незамеченными. Бесчисленный флот Лиги так и не появился, и ВИ вновь упали духом.

У пленных не было достоверной информации из большого мира, кроме той, что они видели и слышали сами и что узнавали от наиболее болтливых гардианов. ВИ шутили, что гардианы считают государственной тайной даже время суток и что комитет безопасности выслеживает всех повинных в утечке столь ценной информации.

По крайней мере, ВИ удалось узнать об аборигенах Заставы. Официально их существование тоже считалось секретом, но в реальности об этом знали все. Скрыть существование аборигенов от ВИ было совершенно невозможно — особенно потому, что сами ВИ обслуживали системы связи. После бегства Люсиль текстовые сообщения были переданы на каждый экран станции. Огромные грузы и множество персонала проходило через «Ариадну» по пути в контактный лагерь гардианов. Все знали о существовании аборигенов Заставы и ловили слухи о них.

Вызывали удивление и порождали надежду странные отношения, зародившиеся между Густавом и ВИ после бегства Люсиль. Только Синтия Ву и Сэм Шиллер знали наверняка, что Люсиль приземлилась на Заставе, но даже они не представляли, зачем она так поступила. По станции ползли слухи, было трудно упустить связь между исчезновением Люсиль, исчезновением шлюпки, нападением на врача и одним мертвым и одним тяжело раненным гардианом.

Но только Синтия точно знала, что Люсиль-еще жива — или, по крайней мере, что маяк действует… По освященному веками принципу нельзя судить о том, чего не знаешь, и Синтия предпочла не рисковать знанием или безопасностью друзей, сообщая им, что происходит, даже Сэму. Они никогда не обсуждали случившееся той ночью.

Синтия постоянно пыталась понять мотивы поступков Густава. Она была готова поручиться: между Люсиль и Густавом что-то есть, но что, почему и как это получилось — Синтия понятия не имела. Ни Густав, ни Люсиль ничего ей не объяснили. Все, что понимала Синтия, — Люсиль пришлось исчезнуть и Густав был посвящен в ее намерения. Его возвращение на «Ариадну» сразу после бегства Люсиль было слишком любопытным совпадением.

Теперь делами на «Ариадне» заправлял помощник командующего. По-видимому, у него были свои соображения насчет того, какую игру он ведет. Через двадцать часов после его возвращения на станцию «Гремлоид» бесследно исчез из всех компьютеров. В сущности, все предполагаемые секретные компьютерные файлы исчезли без объяснений, упреков или арестов. Должно быть, Густав, бывший офицер разведки, уже давно знал о существовании этих подпольных файлов. ВИ перепугались. Они ждали, что последует дальше, но ничего не произошло. Густав их не трогал.

Но секретные компьютерные программы были единственным источником информации пленных, и некоторые смельчаки, изнывая от скуки, не смогли преодолеть искушения. Они вновь взялись за работу, на этот раз пряча программы еще надежнее, пользуясь более изощренными паролями и шифрами. Они ждали вызова к начальству, арестов, наказаний, но так и не дождались. Казалось, Густав просто предупреждал их о необходимости лучше заметать следы.

Дисциплинарные взыскания тоже в основном прекратились. Незначительные нарушения оставались безнаказанными, а серьезные вызывали соответствующую реакцию, но не драконовские кары. Густав прекратил введенную Ромеро политику неожиданных обысков и арестов, а вместо того установил четкий график осмотров жилых помещений и рабочих мест — словно хотел, чтобы у ВИ было время спрятать все, что требовалось спрятать. Осмотры изменились самым решительным образом. Вместо привычных грубых и повсеместных обысков на предмет контрабандных вещей и печатных материалов, запасов еды и информации инспектора устраивали вполне мирные проверки чистоты и порядка — этих двух условий, как была вынуждена признать Синтия, на станции особенно недоставало. Помощник командующего относился к ВИ как к персоналу станции, а не как к шайке заключенных преступников.

Постепенно ВИ возвращали часть былых привилегий. После долгих месяцев обращения по фамилии к ним стали обращаться по званиям. Тюремщики вскоре привыкли к этому нововведению. Охранники-гардианы обращались к своим подопечным «сэр», «мэм», «лейтенант» и даже стали относиться к ним с уважением, как к офицерам.

Лейтенант Синтия Ву знала, кому обязана этим новшествам. Своей мягкой настойчивостью и приличествующим обращением Густав пробуждал в ВИ чувства самоуважения и гордости. Медленно и с трудом боевой дух, здоровье и настроение ВИ начали подниматься из мрачных глубин, где пребывали прежде.

Казалось, Густав действует намеренно — по-видимому, он чего-то ждал. Среди ВИ вновь поползли слухи. Разумеется, для них только одно событие было достойным ожидания, и если Густав ждал его, ВИ следовали его примеру.

Медленно, но верно мучающий их вопрос изменился. Теперь ВИ спрашивали себя: «Когда же за нами прилетят?»

Сэм Шиллер наконец-то определил, где находится система Нова-Сол и старое, настоящее, земное Солнце, предварительно проведя кропотливую, изматывающую работу.

Странно, но помогли ему аборигены Заставы. Работая с аборигенами, ученые гардианов пожелали узнать, насколько развита у них астрономия, и потребовали несколько справочных материалов по этому вопросу; раздобыть их оказалось невероятно трудно, вся подобная информация считалась у гардианов секретной. Запрос был передан непосредственно от Ромеро. Как раз дежурившая на пульте связи Ву отправила сообщение на Столицу, попутно скопировав его и передав Шиллеру. Просмотрев сообщение, Шиллер обнаружил, что оно выглядит как ряд номеров библиотечных каталогов без указания заглавий. Шиллер начал поиск среди файлов данных, зная, что прежде информация по астрономии в компьютерах «Ариадны» не содержалась. Распечатав копии учебников, Шиллер нашел то, что искал, — точные спектры нескольких известных ярких звезд. Спектры звезд — такие же характерные признаки, как отпечатки пальцев или узор сетчатки человека. Вооружившись спектрами, Шиллер мог обследовать звездное небо, найти несколько знакомых звезд и методом триангуляции определить положение Земли.

Но даже имея спектры, ему потребовалось месяцами урывать минуты работы с телескопом, чтобы найти хотя бы несколько звезд — на картах не приводилось положение звезд, видимое из системы Нова-Сол. И все-таки наконец Шиллер обнаружил Альдебаран — этот момент стал переломным в его работе. Неделю спустя были найдены Вега и Денеб. Имея точное положение трех самых ярких небесных ориентиров, можно было считать бой наполовину выигранным. Шиллер получил докторскую степень в астрокартографии — он знал положение трех гигантских звезд относительно земного Солнца так же хорошо, как двор своего родного дома. Потребовалась всего пара часов компьютерного времени, чтобы Шиллер смог определить положение Солнца, видимого с «Ариадны».

А потом в бархатной глубине небес появилась крохотная желтая точка, слишком тусклая, чтобы различить ее невооруженным глазом, лежащая в перекрестье самых крупных телескопов «Ариадны». Часовые проходили мимо Шиллера каждые десять минут, и он вынужден был скрывать, чем занимается, бросать работу и начинать ее по новой десятки раз. Больше всего времени заняла настройка для определения спектра.

Но когда уловитель заряженных частиц наконец накопил достаточное количество фотонов и отпечаток выкатился из принтера, Сэм Шиллер подхватил его обеими руками, всмотрелся в слегка размытые темные линии и заплакал. Одну из них, отчетливую кальциевую черту, он узнал бы где угодно. Профессор обратил на нее внимание Шиллера, когда он получил свой первый спектр, снял показания теплого, приветливого солнечного луча в ясный весенний день в Кембридже, но луч, образовавший этот спектр, покинул Солнце за десятки лет до появления профессора на свет. И остальные линии тоже были неоспоримым портретом Солнца, дома, Земли. Он них веяло запахом сырой почвы, разогретыми листьями кукурузы, качающимися на ветру, они вызывали перед глазами образ матери Сэма, сидящей в качалке на веранде, воспоминания о звуках двора, посвисте летучих мышей, скользящих над домом высоко в небе, в котором зависла полная луна.

Ему следовало сжечь эту распечатку — в этом не могло быть сомнений. Если она будет обнаружена, его убьют. И Шиллер зашил лист бумаги в подушку, надеясь, что его никто не найдет.

Но что предпринять дальше? Отправить радиосигнал бедствия? Даже если он окажется достаточно сильным, чтобы преодолеть огромные расстояния, Землю отделяют от «Ариадны» сто пятьдесят световых лет — и ближе нет ни одной обитаемой планеты. Сигналу понадобится полтора века, чтобы достичь Земли. Столько ждать пленники не могли.

Надеяться на похищение корабля тоже не приходилось. Правда, Люсиль сумела угнать шлюпку, но на шлюпке им не выбраться даже за пределы системы. И потом, после выходки Люсиль гардианы удвоили бдительность. Даже до побега ни одно судно с устройством С2 не приземлялось на станцию. Кроме того, вставал вопрос о навигации. Сэм понимал, насколько приближенно он определил расстояние до Солнца. Они могли оказаться на расстоянии десятка световых лет от нужного места, пользуясь цифрами, полученными Сэмом на аппаратуре гардианов.

Может быть, когда-нибудь, в подходящий момент, знание о том, где находится дом, принесет им пользу, но до тех пор какой смысл лелеять тщетные надежды? Зачем давать волю раздражению? Зачем подвергаться опасности, выдавая себя каким-нибудь случайным замечанием? Зачем повторять нелепую выходку Люсиль?

Потому Шиллер никому не проговорился, продолжая спать со спектром Солнца, зашитым в подушку, и грезить о кукурузных полях.

Поиски дома помогали ему держать себя в руках, придавали хоть какой-то смысл его жизни. Теперь, когда поиски были успешно завершены и его время и мозг оказались свободными, Шиллеру оставалось только смотреть на экраны радаров, следить за неопределенными точками света — и размышлять.

С каждым днем этих точек становилось меньше. Благодаря лагерю на Заставе «Ариадна» оставалась оживленным местом, но другие станции вокруг Заставы превращались в брошенные города — или исчезали, когда их уводили с орбиты и перемещали в другое место космоса. День за днем Шиллер наблюдал, как гардианы покидают Заставу. Был сформирован и запущен второй штурмовой флот — на этот раз из пятидесяти небольших корветов. Спустя несколько недель меньше десятка корветов вернулись на орбиту Заставы.

Происходило и еще немало любопытного. Щит ракетных систем вокруг солнца Заставы был сооружен, буксиры устанавливали на место последние ракеты. Затем вдруг начался поток радиосообщений откуда-то от центра тяжести системы Нова-Сол, зашифрованных знакомым шифром. Направив телескопы на центр тяжести системы, Шиллер обнаружил вспышки десятков реактивных двигателей.

Значит, гардианы окружали еще одной паутиной оборонных установок центр тяжести. Новость не радовала. Оборонная система еще надежнее отделяла Нова-Сол от внешней вселенной, затрудняла предстоящую атаку Лиги.

Вот почему Шиллер не сводил глаз с центра тяжести, направляя туда все доступные телескопы и радиодетекторы.

Вот почему он сразу заметил странные поблескивающие огни в центре — как только те появились.