Глава 24
ПОБЕГ

«Пора выбираться отсюда», — подумал я, когда действие магии черного колдуна ослабло настолько, что я смог кое-как передвигаться по отведенным мне апартаментам — пять шагов в ширину, восемь в длину, с трех сторон толстая решетка, с четвертой — черная стена с кольцами для цепей, на полу — охапка сухого мха и вонючее ведро, вот, собственно, и вся обстановка. Не знаю, что за заклинание наложил на меня колдун, но двигаться было невероятно тяжело, будто я превратился в каменную статую, которой вдруг приспичило походить. Казалось, что от моих шагов должен содрогаться весь замок, а звук от них должен быть похож на громовые раскаты, но вместо этого раздавалось какое-то стариковское шарканье.

— Эй вы, грязные орки! — крикнул я, доковыляв до запертой на огромный замок дверцы камеры. — Хотите дожить до старости? Тогда отпирайте, иначе я разнесу к демонам весь этот свинарник и вышибу из вас мозги!

Это заявление привело орков в крайне веселое расположение духа, а Комендант королевской темницы Морил по прозвищу Крыса принялся объяснять мне, что я напрасно потрачу время и силы, потому что еще во времена Роксанда Второго Красивого на замки и решетки темницы было наложено заклятие, чтобы темный эльф, заключенный здесь же, не смог сбежать. Признаться, я и сам слышал, что из темниц Черного замка сбежать невозможно, даже легенд о том, что кто-то когда-то это сделал, не было.

— Ну дайте хотя бы выпить человеку, — уже более миролюбиво попросил я.

— Не положено! — рявкнул орк в моих доспехах.

— Вино — за деньги, — тут же поправил его Морил, видно, вспомнив о своих собственных интересах.

Я пошарил в карманах. Они были идеально пусты, ни колец, ни жезла с картой, ни даже элементарного огнива. Золотого обруча на голове тоже, естественно, не было.

— Дайте хотя бы воды, помру ведь! — пообещал я.

— Дать, что ли? — спросил Крыса у орка, который, как видно, был здесь за главного.

— Обойдется, — прорычал тот. — К нему только подойди, он сразу за горло, ключи отберет и наружу! Я бы к нему не подошел близко, разве что к мертвому! Ты что, Бешеного не знаешь!

Этот орк был не такой уж и тупой, и я понял, что придется поломать голову, прежде чем я выберусь отсюда.

Я еще раз обошел камеру. Окон не было, решетка — от пола до потолка, толстая, частая и заколдованная, — не погнуть и не протиснуться. У соседей — Филиана и какого-то разбойничьего вида типа, сидевшего на полу соседней камеры и ковырявшего в зубах небольшим ножом, то же самое. Кажется, решетку эту, разделяющую темницу на одиночные камеры, приказал сделать Роксанд. По-моему, он рассказывал мне об этом, но меня тогда не интересовало устройство темниц.

До меня вдруг дошло, что мне уже далеко не безразлично, что со мной будет дальше, а, судя по разговорам орков, счастливое будущее мне не светило и времени, чтобы это будущее предотвратить, почти совсем не оставалось. Как долго черный колдун может варить свое поганое зелье? Час, два? Правда, Энди рассказывал, что какую-то дрянь они с колдуном варили целую неделю… И что будет, когда он наконец его сварит? Может, придет, отопрет камеру, чтобы напоить меня им, и я смогу убежать. Вряд ли. Кто-кто, а черный колдун не страдает отсутствием здравого смысла. Скорее всего он издали долбанет по мне заклинанием. Нет, надо срочно выбраться отсюда или умереть, но не дожидаться прихода колдуна. Интересно, что сделают оркам, если я умру? Казнят или наградят? А что, если не умереть, а просто притвориться — раздобыть веревку или нож и со словами: «Лучше смерть, чем позор!» инсценировать самоубийство? Интересно, поверят? Орк в серебряных доспехах сказал, что подойдет ко мне только мертвому.

— Эй, приятель, одолжи нож, — обратился я к разбойнику из соседней камеры.

— А в рот тебе не плюнуть? — не очень любезно ответил тот.

— Нет, спасибо, — хмыкнул я, — пить, конечно, хочется, но не до такой степени. А вот нож мне бы очень пригодился.

Орки дружно заржали, а мой невоспитанный сосед зло проговорил:

— Не раскатывай губы на этот нож, сопляк паршивый! Может, ты меня и не помнишь, но я здесь по твоей милости! Я жил в Лихолесье не хуже твоего папаши короля, пока ты со своими головорезами не перебил почти всех моих людей. За меня даже выкуп заплатить некому. А за этот нож я дал Крысе десять золотых, но раз уж он так тебе нужен, ты получишь его — под ребро, как только уснешь!

— А, так ты атаман той трусливой разбойничьей шайки! Ну, тогда я могу спать спокойно, — когда проснусь, найду нож в паре шагов от себя. Такой, как ты, с двух шагов и в сосну не попадет…

— Не буди во мне зверя, щ-щ-щенок! — процедил сквозь зубы разбойник.

— Боишься, разбужу кролика? — криво ухмыльнулся я.

Тут разбойник рассвирепел окончательно и метнул нож. Крики орков: «Дурак, он же его поймает!» заглушили мой предсмертный вскрик, получившийся вполне натурально. Еще бы, действие проклятой магии еще не прошло, а схватить нож рукой, ощущающей себя негнущейся дубиной с сучками вместо пальцев, я не сумел, и нож вонзился меж ребер. Что ж, похоже, самоубийство инсценировать не придется… Я мешком рухнул на пол, пытаясь повернуться так, чтобы со стороны орков казалось, будто нож торчит из сердца.

Я лежал, стараясь не двигаться и дышать как можно тише. Это оказалось невероятно трудно. Я не особенно терпелив и почти не в состоянии лежать смирно, когда меня мучает боль. К тому же меня начали донимать вши, обитавшие, по-видимому, в подстилке на полу и с радостью сменившие ее на мое давно немытое тело. Но все мои мечты о том, как бы почесаться, мгновенно улетучились, когда, привлеченные запахом крови, вокруг меня начали собираться крысы. Я с отчаяньем подумал, что моя идея оказалась не самой удачной, тем более что орки заходить в камеру не спешили. Вместо этого они принялись долго и нудно обсуждать, стоит ли бежать к черному колдуну и докладывать о моей смерти или лучше дождаться, пока он сам спустится в темницу и увидит все своими глазами.

— Пойди скажи Повелителю, Грурк, — прозвучал грубый голос. Мне опять приходилось различать орков только по голосам.

— Колдун не велел беспокоить! — отпирался Грурк. — Он зелье варит.

— Какое зелье, когда Бешеный мертв! Не нужно больше зелья! Повелитель его поднимет и без зелья. Мертвые ему подчиняются.

— А вдруг он еще жив?

— Не похоже. Пойди посмотри.

— Не пойду, пусть Крыса идет.

— Вы что?! — взвизгнул Морил. — Вы охрана, вы и смотрите, а я не обязан. Я вам камеру открою, а дальше вы уж сами.

— Да он же тебя не тронет, — начал уговаривать орк. — Он же только нас, орков, ненавидит.

— А вдруг тронет! С этим Рикландом ничего нельзя знать заранее. Он то золото направо и налево раздает, а то убивает кого ни попадя. Лучше уж от него подальше держаться.

Орки еще некоторое время поспорили, послали Крысу за вином, выпили, еще поспорили, но потом все-таки договорились между собой. Дверь противно скрипнула, раздались торопливые шаги, и меня обдало смрадным дыханием наклонившегося надо мной орка. Я резко выдернул нож из собственного горящего болью бока и полоснул по не защищенной доспехами шее. В лицо ударила горячая струя орочьей крови, и облаченная в доспехи туша рухнула прямо на меня.

Я с отвращением оттолкнул тело орка, выхватил его саблю и, зажимая рукой струю крови из собственной раны, выскочил из-за решетки, налетел на недобитого мной в детстве одноглазого Грурка и одним движением смахнул голову с его покатых, как у всех орков, плеч.

— Быстро ключи! — крикнул я крысоподобному тюремщику. Надо было выпустить Филиана.

Если уж я начинаю кого-нибудь освобождать, то делаю это от души. Вслед за Филианом я отпустил на волю еще двух стариков, находившихся в темнице, наверно, с прошлого века и уже забывших, за какую провинность, лорда, проигравшего Имверту в кости больше, чем смог заплатить, и ждущего, когда это сделают за него друзья, и охотника-полуэльфа, который утверждал, что угодил в темницу за то, что пришел в Черный замок за сыном, похищенным шесть лет назад черным колдуном. От Детки я знал, что у полуэльфов не бывает детей, и был уверен, что охотник врет, но у меня явно начался острый приступ великодушия. Я даже разбойничьего атамана, пытавшегося меня убить, выпустил.

Темный эльф был прикован в самой дальней и мрачной камере. Он не болтался на цепях, как тогда, когда я впервые увидел его в детстве, а глядел на меня, улыбаясь одними уголками тонких губ.

— Я ждал тебя двести лет, принц Рикланд, — прошелестел его голос— Ты пришел освободить меня?

— Я пришел освободить себя, ну и всех остальных за компанию, раз уж так получилось. Не оставаться же тебе здесь одному. — Я ударил орочьей саблей по цепям, сковывавшим руки эльфа. Не тут-то было, сабля отскочила и на ней появилась зазубрина.

— На оковы наложено заклятие, — подсказал эльф. — Ты должен вспомнить нужное слово.

— Ты в своем уме? Да я в жизни ни одного заклинания не то что запомнить, выговорить не мог!

— Не заклинание, а слово. Ты должен его знать! Быстрее! — взмолился эльф. — Скоро смена караула.

— Да ладно! — Я пренебрежительно махнул рукой. — Убью еще пару-другую орков, жалко, что ли? — и задумался. Что же Роксанд рассказывал мне про оковы темного эльфа?

Роксанд веселился. Отец выставил меня с бала в честь моего шестнадцатилетия, и я, смывая с лица нарисованную на нем сажей кошмарную маску, рассказывал призраку, как мы с Брикусом и Энди пугали девиц, предназначенных отцом мне в невесты. Почему отцу приспичило меня женить до совершеннолетия, я понять не мог. Не иначе как это была очередная выдумка дядюшки Готрида, во всяком случае, лордов с дочерьми наприглашал именно он.

Весь день я ходил унылый, как рыба, пока Брикус не предложил мне наглядно продемонстрировать дорогим гостям все ужасы Черного замка, о которых в Фаргорде ходило множество обоснованных и необоснованных слухов. Чего только не рассказывали люди про мой родной замок. Мол, и призраки там на каждом углу, и живые мертвецы на живых людей среди бела дня кидаются, и демоны периодически из Бездны на огонек заглядывают, а уж о ежедневных жертвоприношениях, причем жертвы исключительно грудные младенцы или девственницы, и говорить нечего. Вот мы и решили инсценировать несколько таких россказней, чтобы ни один желающий своей дочери семейного счастья не захотел оставить ее в страшном замке, да еще супругой ужасного Рикланда.

В общем, представление мы устроили что надо, начиная с встретившего гостей у входа безголового орка, оживленного Энди, и заканчивая кровавым жертвоприношением девственницы, которая на самом деле была переодетым Брикусом. За это представление меня, собственно говоря, и выгнали с бала.

Роксанд хихикал над каждой нашей выходкой, не упуская случая вставить при этом глубокомысленное замечание вроде: «Нет, в наше время дети себе не позволяли подобных выходок!»

— А почему, собственно, Ролмонд решил тебя женить? — поинтересовался он, когда я выразил надежду, что ни одна слабонервная девица не останется в замке хотя бы до утра.

— По-моему, он решил преподнести мне сюрприз. У него вообще своеобразная манера поздравлять меня с днем рождения. Когда мне исполнилось четырнадцать, он сообщил, что отныне я обязан присутствовать на всех заседаниях Королевского совета, в пятнадцать заставил таскать с собой эту дурацкую королевскую печать, а в шестнадцать, вот, решил женить! Лучше бы он вообще забыл, когда я родился!

— Твой отец мудрый король, он печется о твоем будущем и судьбе Фаргорда, вот и пытается приобщить тебя к управлению государством. Но с женитьбой он, пожалуй, поспешил. Или он надеется, что, женившись, ты хоть немного остепенишься?

— Он надеется, что я повешусь! — с чувством сказал я, стянув с трудом сапог и зашвырнув его на стол. — Ты бы видел этих девиц! Все как одна уродины!

— Ладно, не переживай, — миролюбиво проговорил Роксанд. — Лучше поговорим о тайнах. Ты не забыл, что я обещал на каждый день рождения открывать тебе одну тайну?

Этот призрак знал множество тайн, но, к сожалению, умел держать язык за зубами. Вытянуть из него что-нибудь никому не известное можно было только по большим праздникам, но в день рождения один секрет он мне открывал каждый год. Началось это, еще когда мне исполнилось восемь и я грустно заметил, что все нормальные дети получают подарки ко дню рождения, а для меня всего-навсего устраивают бал, на котором я должен мучаться несколько часов в обществе скучных лордов и их не менее скучных детей, которые только и делают, что танцуют и объедаются сладостями. Именно тогда Роксанд рассказал мне о тайном ходе, который вел из темницы прямиком в королевскую сокровищницу моего отца. Правда, воспользоваться этим ходом мне не удавалось, — в темницу меня не пускали.

Слово «тайна» заставило меня проглотить готовое сорваться с языка бранное слово по адресу не желающего сниматься второго сапога и встрепенуться:

— Ты хочешь сказать, что знаешь еще один тайный ход?

— Нет, пожалуй, про тайные ходы ты узнал уже все. Но есть еще немало других вещей, неизвестных никому, кроме меня и черного колдуна. Например, что ты знаешь о темном эльфе?

— Ну, про него ты мне сто раз рассказывал! Ты взял его в плен и велел приковать в темнице. Там он и торчит до сих пор, бедняга. Странно, что не умер еще.

— Умереть он не может, он же эльф. А знаешь ли ты, что твой отец, даже если захочет, не сможет отпустить темного эльфа? Этот, как ты сказал, бедняга будет томиться в темнице вечно!

— Почему не сможет?

Роксанд довольно захихикал.

— Потому что на оковы эльфа наложено заклятие, и снять их можно только с помощью тайного слова. А его знаю только я. Ну, еще, может быть, черный колдун. Хотя он, вероятно, уже забыл, Ник всегда отличался никудышной памятью.

— И ты хочешь сказать, что скажешь это слово мне?

— Почему бы и нет? Я же обещал тебе тайну.

И Роксанд сказал мне слово…

А я повторил его темному эльфу, вернее, не самому эльфу, а его оковам. Цепи слабо звякнули и свалились на пол, а за ними свалился и сам эльф. Стоять он не мог.

— И что мне теперь с тобой делать? — пробормотал я. Вопрос был чисто риторический, я совершенно не надеялся на то, что полумертвому эльфу может прийти в голову план дальнейших действий.

В темнице не осталось ни души. Даже Крыса, скуливший около меня все время, пока я отпирал камеры, куда-то исчез. Зато из коридора, ведущего в темницу, раздавались крики и звон оружия.

— Спрячь меня где-нибудь поблизости, — неожиданно подал голос эльф. — Как только я соберусь с силами, рам исчезну из Черного замка навсегда.

В замке было не меньше тысячи тайных мест, где можно было бы спрятать эльфа, но я был ранен, и, куда бы я ни пошел, за мной тянулся кровавый след. Не тащить же его в Закатную башню прямиком к Роксанду. Внезапно мне пришел на ум секретный ход, ведущий из темницы в сокровищницу, про который давным-давно рассказал мне Роксанд. Этим ходом не пользовались лет триста, потому что даже сам Роксанд не знал, зачем он нужен, хотя предполагал, что его прорыли гномы — создатели Черного замка, которых, по легенде, коварный Ознабер запер в темнице, чтобы они не смогли построить больше ничего подобного. Легенда гласила, что гномы прорыли ход, сбежали и построили в точности такой же замок в Эльмарионе, хотя по другой легенде одинаковые замки в Фаргорде и Эльмарионе приказал построить Данквил для своих сыновей-близнецов. В общем, я решил спрятать эльфа в сокровищнице или где-нибудь поблизости, воспользовавшись тайным ходом, хоть и знал о нем только теоретически, по подробному описанию старого призрака.

Я отшвырнул столик, за которым еще совсем недавно праздновали мое поражение орки, снял со стены единственный на всю темницу факел и повернул кольцо, в которое тот был вставлен. Кольцо поворачивалось с трудом и со страшным скрипом, заставляя каменную стену около него двигаться, открывая темный, заросший паутиной проход.

Эльф был легкий. Он почти ничего не весил, недаром про эльфов говорят, что они легче воздуха. Воздух мне взвешивать не приходилось, а вот то, что весил эльф не больше младенца, это точно, так что спуститься с ним на руках на несколько десятков ступеней оказалось не особенно трудно даже для раненого.

Лестница привела меня в маленькую комнатушку. Я опустил эльфа на пол, искренне надеясь, что он не догадается, что лежит прямо над королевской сокровищницей и ему стоит лишь отодвинуть одну из мраморных плит пола, чтобы открыть ведущий туда люк.

— Благодарю тебя, принц Рикланд! — прошептал темный эльф. — Клянусь отплатить тебе за услугу! На лестнице Древних Магов встань на лишнюю ступень и попадешь в Сумеречную долину! До встречи! — Эльф закрыл глаза, и я покинул его, слегка озадаченный его малопонятными наставлениями.

Слабость я почувствовал, лишь когда проход был уже закрыт, а факел и стол — на своих местах. Одежда липла к телу от крови, и единственная мысль, занимавшая меня в тот момент, была о том, что надо обязательно добраться до Закатной башни.

Вот, собственно, и все. Я кое-как добежал до башни, не убив по дороге ни одного орка, потому что большую часть пути пробежал тайными ходами, и рухнул на пол, едва переступив порог и оказавшись в относительной безопасности.