Глава 4
Жили-были три уйгура. Спецгруппа обрастает барахлом
Вчера мы целый день болтались по городу в чисто туристических целях.
Запоминали, зарисовывали, измеряли расстояния. Под вечер я в одиночестве сходил в цитадель, получив массу позитивных впечатлений. Сомова не взял – классика, ему с путешествиями вообще не везет, нечего было такую рожу отращивать. Гоблин наслаждался свободой, пока командир прищуривался на гостайны. Один мушкетер направляется в логово – все остальные неспешно гуляют, держа руки на эфесах. Где там они гуляли с Атосом во главе? По Фонтенбло? Не помню, вылетело. В общем, гулял Мишган по Фонтенбло, ничто Мишгана не парило.
Более необычной цитадели я еще не видел.
Крепость Пекин очень похожа на городки коротышек в иллюстрациях к «Незнайке» – черно-серое нагромождение вычурных восточноазиатских куполов, собранных в красивую архитектурную грибницу, шляпка на шляпке. Пекин стоит на холме, а высокий каменный фундамент с косо падающими подпорными стенками поднимает крепость еще выше над долиной. На виду одни ворота. Здесь должен быть подземный ход… По периметру огромного квадрата все бойницы закрыты поднимающимися наверх тяжелыми ставнями, от этого цитадель приобретает мрачный, по-нехорошему загадочный вид – постоянно силишься разглядеть: откуда за тобой следят?
Перед воротами стоят капитально собранный шушпанцер в пятнистом окрасе, на колесном ходу, и четыре одинаковых квадроцикла силовиков. Наверху у каждого есть дуга с проблесковыми огнями, длинная антенна, капот украшен надписью на английском: «Полиция». На турель установлен старый чешский пулемет ZB-26 под патрон 7,92×57 мм. Машинка использовалась в ходе гражданской войны в Китае, оружие надежное и неприхотливое. В Шанхае такие видел. Возле одного из вездеходов спокойно возились два мужичка, что-то молча подтягивали.
Желающих проникнуть много, хоть билеты продавай.
Двухметрового роста часовые на посту быстренько опросили меня под короткую устную анкету, хорошенько обыскали, вежливо поинтересовались целью визита. На груди у них новенькие поднебесные «калаши», планки-хренанки, полный фарш. Сразу возникло идиотское желание выхватить ствол и противоохотничьим заячьим зигзагом стрекануть в сторону густой растительности. В который раз обрадовался, что рядом нет другана…
Я задекларировал туристическое любопытство, искреннее восхищение зодчеством и острую жажду посещения местной аптеки по причине гастрита. Пропустили без проблем.
Квадратный донжон стоит в центре просторного крепостного двора, на углы конька посажены резные драконы. Под драконами – узкие вытянутые бойницы, видна автоматическая пушка. Скорее всего, там откатной лафет, позволяющий расчету быстро перекинуть орудие на все четыре стороны. В левой от ворот башне установлен крупнокалиберный пулемет ДШК. Разумно: перекрыт сектор в сторону устья Хуанхэ и японцев. Да-да, этим соседям тут не доверяют, говорят, что самураи крепко обижены и на Смотрящих, и на весь остальной мир Платформы-5 за то, что не получили селективки… А что, земная Япония разве не была монокластером? Ну да, очень развитым, оснащенным… Они хоть один народ-племя рядом с собой потерпят недельку? Или сразу вырежут? И корейцы, и китайцы, с неохотой упоминая о новых самураях, морщат на лицах гофру.
На остальных башнях пулеметов не заметил, что отнюдь не означает их отсутствия.
Вся территория крепости электрифицирована, яркий свет вспыхнул как раз во время визита дружбы. Кроме резиденции вождей и казарм, подход к которым категорически запрещен, внутри есть магазины, Главный Храм, какие-то конторы, один из местных банков размером с газетный ларек и элитная школа. Больше всего меня потряс крошечный танк, замерший под характерным навесом неподалеку от ворот. Не знаю, чье это производство, ни разу не видел, в нашем альбоме такой модели нет. Кургузая пушка, свежая краска, люки задраены… Бронечудо ухожено, явно на ходу и готово в любой момент погудерианить. Смотрел я на него с откровенной завистью: у России аналога пока нет.
В целом у меня сложилось впечатление, что Пекин вполне способен отразить агрессию любого супостата. Танк, елки… И еще неизвестно, что там в закромах.
Прогулка заняла сорок минут, уже совсем стемнело, и я вернулся к машине. Настроение было приподнятым. Гоблин под мой образный рассказ медленно рулил в поисках оружейных лавок – в Китае их аж три штуки.
В первой же лавке я конкретно упал духом. Патронов для нарезного полно, на любой вкус и цену, а оружия нет. Хозяин даже заявку не принял, узнав, что тут ненадолго, – говорит, что ждать можно целый квартал! Во втором магазинчике – та же история. Три помповика разной степени износа, луки и арбалеты. В следующей лавке я понял, что надо быстренько ехать в гостиницу, пока мы никого не убили.
Так и сделали.
– Буржуйский разводняк! – бурчал заспанный Гоблин, тяжело поворачиваясь на поскрипывающем сиденье. – Что за дела? Все спелись, все враги! Честному братану никакого лавешника не хватит, удавлю!
Избавившись от тяжкой ноши в кузове, «эльф» взбодрился и был готов хоть сейчас встать на стартовой полосе каких-нибудь автогонок, однако мы плелись уныло, я бы даже сказал, беспросветно.
– Подрезать ночью, и весь базар. – Напарник уже затухал.
Если я буду молчать, то успокоится он быстро.
Молчать тяжело, меня тоже колотило.
Что случилось? Просто мы воткнулись в цены на моторки, вот что. Я был готов к адскому прайсу, ведь в Замке Россия водномоторная техника ничуть не дешевле, а вот напарник – нет. Гоблин вообще не любит в чужеземье за что-либо платить полновесной монетой. «Отжать», «защемить», «подрезать». И всегда у Сомова есть покрышка – не для себя, на пользу Родине.
За купленный снегоход хозяин «Звезды Макао» отслюнявил немало – пятьсот пятьдесят юаней, хорошо, что половину дал десятками, штампованными монетами большого размера. Часть я отсыпал в карманы на мелкие расходы, а остальное оставил в сейфе у Лиззи, на хранение. Сумма немалая, однако на катер ее не хватает. За наши деньги можно взять неуклюжую деревянную лодку со средненьким мотором и небольшим запасом топлива, только вот для прорыва через рубежи Северного Альянса подобное плавсредство не подходит. Таким, как мы, настоящих катеров с водометами или винтовыми стационарами вообще не купить, а металлические моторки в ассортименте, оснащенные взрослыми двигателями, начинаются от шестисот за самую плохонькую сборку.
– И че? Машину продавать, а самим ноги бить, как последним сявкам?
Я молчал.
– Не, ну это капец… А стволы? Так нам и грузовика не хватит! Ты слышал, сколько простая помповуха стоит? Пипец, я в бандиты пойду!
Опять промолчал. Ага. А сейчас ты филолог.
Хмурое утро.
Восток, как ему и положено, алеет, еще прохладное серое небо дышит влажной свежестью, проснувшиеся речные птицы лениво разминаются на песчаных островках, готовясь стартовать к местам кормлений.
Тихо. Ворчание двигателя, стабильно работающего на средних оборотах, уже стало привычным и не мешало различать сторонние звуки. Серая громада крепости только что осталась позади. На центральном причале спит пароход-флагман с длинной трубой, рядом несколько боевых джонок. Причал у властей удобный, но мне там делать нечего: по совету Харди Спайсера я еще затемно сунулся к более демократичному – торговому.
Там и интересовался моторками, строго-настрого наказав Сомову не вмешиваться в процесс: он тот еще торгаш…
Вот уж где демократия!
Она в местном антураже, в нравах, в поведении людей и больше всего похожа на повальный пофигизм, впрочем, я видел подобное и в Маниле – ты никому не нужен, пока не попадешь в поле зрения криминальных группировок. Службе безопасности крепости все до лампочки, хотя впечатление, конечно, обманчивое. Через большие азиатские и восточные города ежедневно проходит много людей, слежки можно не опасаться, всех один хрен не пропасешь. Наемный труд ничем не регламентируется. В общем, живи спокойно, только не блистай. К примеру, если чужак попробует стать бизнесменом, встроиться капитально, влезть в нишу, каким-то чудом еще не заполненную под крышку, или, упаси господи, занять чужое место, то к нему быстро придут и объяснят. Могут и на кичу отвести, где власти за наглеца, посмевшего не забашлять должного, возьмутся конкретно.
С группировками контактировать тоже непросто. Рядовой человек им неинтересен, беспредел в городах не приветствуется. Лучше просто не лезть – целее будешь. Если же лезть за покупками в криминальную кашу местных триад, то надо сперва создать микробанду, на время придется самим становиться бандитами-наемниками, по-другому не получится, проверяли. Тут Гоблин в корень смотрит. Иначе грохнут.
Кислое дело.
Если мы не найдем оружия за приемлемые деньги, придется идти к бандитам, причем настоящим, а не простым уличным жуликам и чертям с больших дорог, которые во всех анклавах вне закона – как государственного, так и криминального. Тем не менее этот вариант я в голове держу.
На причале я много общался, особо не акцентируя интереса к покупке моторки, спрашивая попутно. Чаще спрашивал о другом: как рыба, как погода, что платят торгаши… Получил кучу впечатлений, поговорил с интересными людьми.
Широкий и длинный дощатый причал поначалу был пуст, народу не было, лишь парочка одиноких сонных сторожей сидела под плетеными грибками. Рядом с каждым – здоровенная дубина с окованным концом, на поясе кобуры и настоящие сабли.
Лодок в секциях много.
Только мы подъехали, как началась великая движуха, все словно по будильнику подпрыгнули! Появились стайки тук-туков и велоколясок, полноценные автомобили везли к причалам моторы и бочки с топливом. Среди них встречались и вполне приемлемые для сталкеров модели: парочка трехдверных «паджериков» с одноосными прицепами, забавно переделанный под броневичок «самурай», особое внимание Гоблина привлек новенький «рубикон» зеленого цвета…
Похоже, Харди наврал, говоря про малочисленность техники и ремонтников, – объяснимо подчеркивал свою значимость.
Люди тащили весла и сети, стопки мешков, большие оцинкованные тазы и глиняные кувшины. Начинался рабочий день, рыбацкий и охотничий народ выходил на реку. Торговцы шли к усталым рыбакам, только что успевшим проверить ночные сети, динамика примитивных сделок бешеная.
Как и везде, зримость разным городским районам добавляют их запахи – и тут импровизированный рыбный Причальный рынок Китая кроет все остальные районы, как бык овцу. Вот уже и простой покупатель подтягивается за рыбой и раками, в основном это домохозяйки. Три китайца с безменами бегают вдоль берега – за долю малую помогут, если нет своих весов, а на глаз не верится. На широких местных лопухах трепыхаются большие и маленькие рыбины, рыбаки сразу же перекладывают их свежей крапивой – так улов сохраняется дольше, раньше в крапиве волжскую рыбу на подводах аж в Москву возили. Здесь рыба продается исключительно целыми тушами, живая.
Оставив Мишку в машине, я пару раз прошелся мимо ряда низких хибар-складов и строений посолидней, среди которых имелись даже морские двадцатифутовые контейнеры с надписью «FESCO», шуганул предусмотрительно подобранной палкой надоедливых плешивых собак и вскоре решил окунуться в атмосферу покупки-продажи плавсредств, чтобы уже через час отвалить в глубоком шоке.
Шестьсот юаней за самоклепаную байду с ужасными обводами! Не буду рассказывать, как мне понравился новенький катер «сильверлайт» под мощным «мерком». Тысяча двести – и забирай, ни в чем себе не отказывай, грузи девочек.
Наконец, когда уже и рукой махать устал, в безлюдном месте возле одного из сараев ко мне подкрался маленький сморщенный азиат с хитрованскими глазами, похожий на узбека. Он и предложил мне вариант разжиться моторкой задешево. Я же усмотрел в заманчивом предложении еще и другие резоны.
– Сто пятьдесят за разбитый помповик! – вслух продолжил гундеть Мишка. – Без патронов! И сколько тогда нарезнуха? Тысячу?
Все еще терплю.
В общем, материальных ништяков группа пока не обрела – дорого, трахома.
Ни лодки, ни оружия… Хорошо хоть совет дали, наколочку, туда и едем.
За Крепостью и местным Посадом, более-менее благополучным районом Пекина, лежат районы проживания простых китайцев – все уже проснулись, все пашут. На окраине лежит Восточный рынок, один из пяти в Китае, такого количества базаров нет ни у кого в разведанной русскими области Платформы. Подальше от реки, судя по небрежно накаляканной наводчиком-уйгуром по имени Турсун схеме, начинается район откровенной бедноты, где живет голь перекатная; там в принципе делать нечего.
В анклаве уже развита кластерная экономика, поэтому районы города, деревни и фермы сильно отличаются друг от друга. В одной деревушке занимаются исключительно растениеводством, там всегда чистенько, свежий воздух, отличные виды. А вот в соседней производят металлическую посуду, прямо на узких улочках сидят мастера и целый день долбают молоточками по жести, гнут, тянут, лудят, паяют – ужас, какофония! Примитивный производственный муравейник…
В третьей мини-мастерские располагаются прямо под открытым небом, прячась в крытые цеха только на зиму. Посреди улицы стоит печь, рядом – с пяток станков с гончарными кругами. Люди вручную лепят горшки, тарелки и кружки, здесь же первично сушат изделия на солнце, затем обжигают в печи, покрывают эмалью, грузят в тук-туки. И на базар! Элементарное мануфактурное производство.
Даже в самом маленьком поселении Нового Китая есть хотя бы один магазинчик, местные очень любят торговать, у жителей наблюдается предпринимательский бзик, даже если они работают без особой выгоды. Я так думаю: в таком подходе есть важный воспитательный момент. Люди привыкают вкалывать всегда и в любых условиях, а не сидеть на корточках у перекрестков, рассказывая прохожим, что в труде нет смысла.
Конечно, авто тут всегда можно продать…
Это и сделаю. Но не сейчас. Мы уже определились: немного поиграем в штирлицев – уж больно интересные возникают вопросы.
– При таких раскладах я на облезлый дробовик вообще тратиться не хочу! Чего молчишь, командир?!
Елки, так и под ребра ткнуть может! А палец у него – как костыль железнодорожный…
– Зачем шуметь? Цены на лодки прикинули, с оружием пока непонятно, будем думать. Сейчас доедем до этого деда, может, выйдет тема. Все нормально!
– Нормально… Дед какой-то. Скоро уже?
– Музычку воткни! – цыкнул я.
– Так скоро?
Взял с сиденья клочок бумаги, в который, похоже, совсем недавно заворачивали рыбу. Дорожных указателей тут нет. Не озаботились власти Пекина такими мелочами.
– Вроде вот тут. Километров двадцать, потом сплошные развилки.
– К японцам не зарули, я суши не люблю.
– Не заблудимся. Что ты развалился, хоть сканер включи, пора!
Какая тут экзотика пошла!
На переносных жаровнях с шипением жарятся кубики местной разновидности тофу из гороха, готовятся яичные блинчики с укропом, с крыш и заборов свисают проволочные решетки со штопаными носками, за дверьми гремит посуда, по радио звучит китайский рок, изредка перемежаемый чем-нибудь европейским…
Теснота помещений и недостаток освещения постоянно заставляют жителей выходить на улицу, если позволяет погода, конечно.
Сохнущее на длинных еловых шестах белье и одежда порой почти закрывает фасады. Тут нет канализации. В углу каждого двора стоит дощатая туалетная кабинка, пару раз видел даже рубленые. Многим приходится использовать деревянное ведро с крышкой – унитаз системы «матун», а вы и не знали, дачники подмосковные! Утром по улочкам на вонючей велоколяске медленно проезжает золотарь, обитатели района выносят матуны, мужик их быстренько споласкивает ручным насосом.
Дремлет в шезлонге старик, иногда слышишь стук костяшек маджонга, значит, там стариков двое как минимум, чаще же они собираются ворчливыми группами. Рядом подросток чинит велик, девчата школьного возраста возятся с детьми поменьше, мамаши визгливо покрикивают и широкими тесаками шинкуют овощи. Никто не жалуется на тесноту, кажется, что люди сознательно жмутся друг к другу, им так спокойней, безопасней…
– Махмуд, говоришь?
– Ага, а этот Турсун его племянничек.
– Басмачи, – безапелляционно бросил напарник. – Живорезы.
Я поморщился.
– Перестань, какие басмачи? Уйгуры это, местные.
– Какая разница, брателло? Что-то я не помню достижений уйгурских рыбаков. Как и подводников. Так, это… Схемы две?
– Две.
Живет на великой реке Волге одинокий дед, по слухам, продает алюминиевую лодку с мотором. Старик почти потерял самоходные свойства, золотая рыбка в сети так и не попалась, и судно ему уже без надобности. Вот такая вкратце информация.
Впереди показалась самая необычная в окрестностях деревня.
Это Тулоу, огромный круглый дом-крепость, в котором живет все население. В диаметре дом примерно семьдесят метров. Очень толстые внешние стены. Ворота всего одни, обшиты толстым стальным листом. Мне рассказывали, что Тулоу появился в самом начальном периоде выживания китайской селективки, когда возник конфликт между элитой Крепости и первыми потеряшками. Необычайное сооружение было построено силами четырех семейных кланов и успешно выручало жителей в стычках. В прошлые земные времена подобные крепости-деревни встречались в китайских провинциях Гуандун и Фуцзянь. Сейчас здесь обитает мутная закрытая секта, странные люди никому не мешают, но и к себе не пускают. Занимаются бортничеством, сбором целебного и съедобного гербария.
Сразу за Тулоу меня поджидала первая развилка, ключевая.
Прямо поедешь, то есть вдоль берега реки – к японцам попадешь. Я свернул налево, к большому лесу, длинной полосой темнеющему вдалеке.
Отсюда начинается дорога в Рио-де-Жанейро. Неужели бразильцы сумели адаптироваться к таежному климату?
Грунтовая магистралка находится в хорошем состоянии: вот что значит изначально высокое качество строительства. Через каждые пятьсот метров – очередной узкий проселок, ведущий к фермам. Движение, хоть и минимальное, на дороге есть. На выезде из города мы разминулись со старым школьным автобусом оранжевого цвета, на бортах цветочки, в окнах рюши и гирлянды компакт-дисков – это еженедельный рейс из Рио. На крыше баса возле открытого люка установлен пулемет на короткой турели, стрелка нет. Салон набит битком, люди веселые, все очень… ну очень загорелые, приветственно машут руками. Мы с Гобом тоже помахали, даже настроение поднялось.
Рейс сопровождает «самурай» охраны с тремя бойцами. Интересное: позади автобуса гремит по кочкам грузовой прицеп с тюками подозрительно одинаковой формы и размера.
– Заценил? – повернулся ко мне Гоблин.
– Что имеешь в виду?
– Вместо мешков с песком припасли. Если кто выскочит, типа «Сабур, пацаны!» – сразу мешки вокруг колес, и можно держаться.
– Да там тряпки…
– Тугая тряпка тоже пойдет.
Далеко впереди, пропадая в складках местности, шли два скоростных скутера или легких мотоцикла. Хорошо им… Наш трофейный грузовичок – машина очень даже неплохая, однако подобная техника предназначена сугубо для города, на грунтовке чувствуешь себя неуютно, приходится плестись. Через десять минут еще одна встреча. Чуть припадая на одну сторону, навстречу довольно резво шел обшарпаный открытый «Судзуки Сантана» без тента, тоже с прицепом, а позади нас почти всю дорогу тащилась велоколяска с неутомимым владельцем, я бы ни за что не стал крутить педали на таких дистанциях, да еще и с грузом. Это фермеры везут товар на рынок, а попутно и сами затарятся.
Китаю, так же как и многим прочим, от Смотрящих досталось несколько групп капитальных построек, большая часть из которых давно разобрана и перевезена в Пекин, теперь в них живут богатеи. Все фермы – новострой.
Согласно схеме, искателям приключений предписано ехать именно в этот мрачный бор.
Пока же поблизости деревьев нет, большая равнина выходит прямо на стрелку, один лес зеленеет вокруг анклава японцев, другой – впереди. Справа от грунтовки раскинулись огромные луга, разнотравье подходит к волжскому берегу.
К северу за лесом – холмы волнами, а дальше уже горы со снежниками на вершинах.
Дикие места. Знакомо тревожные…
Скоро будет еще одна развилка, уже на четыре дороги, и тут главное не перепутать. Надо пересечь чащобу практически посредине массива и выскочить к берегу Янцзы-Волги, где на берегу и стоит хибара деда-отшельника.
В открытую форточку влетал свежий весенний воздух, еще прохладный, колкий, но уже обещающий жаркие запахи грядущего лета. На небе – ни тучки.
– Может, попутно стоит на ближнюю ферму наведаться? – абстрактно предложил я. – Свеженького накупим, на местных ковбоев посмотрим, сплетни послушаем.
– Ковбои? Ты что, по приколу? Обычные фермеры с грязными руками, унылыми лицами, вечно в старых потертых трениках с вытянутыми коленками и в сланцах. Моются раз в неделю.
– Лицо в трениках?
– Че?
– Проехали.
– Вот и ехай давай! Ферму ему подавай… Тут за лодку платить нечем, стволов нет, а ему свеженького!
– Гоблин, у тебя что, месячные? – заорал я, стукнув по баранке. – Какая муха тебя с утра укусила, что ты ноешь постоянно?!
– Я четыре тридцать восьмых «арисаки» насчитал, пока мы катались! И «маузер»! – криком же ответил тот. – Имеют правильные люди годное, охотятся с ними! Значит, в городе есть нарезняк и под коммерцию!
– Три, Миша. И одна девяносто седьмая, – машинально поправил я, успокаиваясь. – С оптикой.
Японская снайперская винтовка времен Второй мировой «Арисаки-97» создана на базе винтовки «Арисаки-38» и отличается наличием оптики. Хорошее сочетание длины ствола и мощности патрона, небольшая вспышка. Интересная тема… Стояли японские винтовки на вооружении китайской армии? Не помню, но допускаю. Впрочем, стволы могли добыть в оружейной локалке, которой сами японцы опрометчиво не успели найти. Во бесятся, наверное…
– Миша, не размывай вопрос, давай по катерам и лодкам пробьем окончательно, а уж потом займемся конкретно оружием, ага? Что ты мечешься, как заяц на поляне? Всему свое время.
Какое-то время группа покупателей водномоторной техники ехала молча. Магнитола притихла – купленный вчера в попутной лавочке диск закончился, а слушать пентатонику больше не было сил.
– Жрать хочу! – объявил напарник.
Отчего-то я чувствую, что скоро мы подеремся.
– Предлагал на ферму заехать? Предлагал, теперь терпи.
– Опять какую-нибудь экзотику подкинут, вроде жареной крысы… Не, Кастет, вру! Я бы сейчас и крысюка примял. Только жирного! И с горчичным соусом. И с черным хлебом. Да кваску бы. С солеными огурчиками.
– Таештвоюмедь! Ты меня дразнишь, что ли?! Отвернись, трахома, а то меня сожрешь!
Гоблин странно притих. Чего он глазами стреляет?
– Сомов, а вот скажи по чесноку, ты бы смог съесть человека? – спросил я неожиданно для самого себя.
– Тебя, например?
– Ну…
– Студнем или живаком?
– Я серьезно.
– Смог бы, – уверенно сказал он. – Допустим, тебя внезапно погибли, так?
– Ну тебя в задницу, баран! Снимаю вопрос.
– Не, я же чисто гипотетически! А у нас важнейшее задание, от которого зависит… ну, не суть, так?
– Допустим, – нехотя кивнул я.
– Кругом голод, разруха, тлен… – Гоблин нахмурился и мощно развел руками, обозначая сквозной апокалипсис вокруг и полное запустение поверхности. – Я падаю от нехватки сил, падаю я, понимаешь? А тут ты лежишь. Друг-белок, источник жизни. И что? Сожру, конечно! Мне ведь потом еще мир спасать…
– Сука ты, Сомов. Боевого товарища…
– Нормально, командир! Твое бесстрашное пламенное сердце будет долго биться в моем желудке, наполняя последнего сталкера планеты немыслимой энергией!
– Врешь, гад! – прошипел я сквозь зубы. – Рухнешь в ближайшей избушке на нары и продрыхнешь часов двенадцать.
– Или так, – почесал затылок напарник.
За неспешными беседами спецгруппа продвигалась все ближе к цели.
Следующая фаза операции.
Вот и еще одна важная отметка на схеме – маленький каменный мостик через темный лесной ручеек с чистейшей водой. Впереди и справа в стене высоких деревьев появился просвет, здесь очередное ответвление от магистральной трассы круто поворачивало в нужную мне сторону.
Углубившись в лес, я почти сразу остановился. Радиообмена в эфире нет.
Тем не менее…
– Схема два.
– Ого! – обрадовался напарник.
– Давай.
Мишка молча кивнул и выпрыгнул из машины, в кузове глухо промялось. Почти сразу же он опять появился в проеме, кинул на сиденье два рюкзака и большой кусок рогожи, осторожно закрыл дверь. Быстренько пристроив рюкзаки, я накрыл их тканью, посмотрел и поправил. Закрыл пассажирскую дверь на стопор, убедился, что друг устроился на новом месте, и медленно тронулся вперед.
А ведь хотелось тряхнуть паразита за его людоедство!
Серьезные тут стволы, могучие, суровы здешние леса. Пожалуй, только в родном Кордоне такое и видел. Эх, как там моя женушка да лялечка…
– Надоела мне эта поножовщина, – задумчиво повторил я одну из любимых гоблинских фраз. – Податься бы на Волгу, поиграть топоришком!
Черт побери, да здесь настоящие Темные Земли, не удивлюсь, если к дороге выйдет эльфийка с луком! А что, Гоблин уже есть. Он там хоть тентом накрылся?
И ведь в салоне потемнело!
Как же быстро на Платформе меняется погода – темные кучевые облака пришли с запада. Дикий мир, не испорченный еще… Похоже, на подходе хороший весенний ливень, умеющий бить по земле во всю свою дикую мощь, с грозами да молниями. Только подумал, как с неба бодренько закапало, однако темнеть начала лишь средняя часть грунтовой ленты, остальное закрыто кронами.
Десять минут даю, и ливанет неслабо! Если фронт пройдет прямо, то хреново, как бы ливень дорогу не размыл, на каждом проселке есть склонные к тому участки.
Опа! Полило уже капитально, глянул на часы – угадал.
Дворники бешено плясали на ветровом стекле, но с потоком воды справлялись плохо, старые щетки, поменять бы надо. Машина сразу покрылась оплывающими глинистыми дорожками. Пару раз в пелене мелькнули стремительные тени, какие-то лесные зверьки перебегали дорогу в поисках укрытия.
Здесь давно не ездили… Та это просека, правильно еду?
Осторожно, чтобы не юзить по скользкой глине, я тянул и тянул машину по мокрой поверхности. Грунтовка на стрелу совершенно не похожа, ливень вваливает от души, видимость – пятьдесят метров от силы. Тяжеловато.
Проселок свернул направо, «эльф» въехал под полог соснового леса.
Здесь, под кронами, тяжелые капли дождя частично рассеивались в мелкую взвесь, частью же соединялись в потоки на стволах – стало немного потише. Напрягаться осталось недолго, скоро впереди появился туманный просвет, и проселок гостеприимно распахнулся крошечной полянкой, на которой вдали темнела низкая рубленая избушка.
Что-то я жизни не вижу! Невостребованная никак? Телега развалившаяся, совсем не китаистая, большой капитальный навес, под которым нет ни полешка, в высокой траве стоят деревянные бочки…
Так, похоже, угадайка угадалась!
Щелк, щелк, щелк.
В ответ на сигнал тревоги голодный Гоблин, как я надеюсь, еще и мокрый в хлам, тоже разок щелканул.
Темный силуэт возник слева, как ожидалось, ближе к водительской двери.
А вот то, что спереди вылез, – особо радует! Не профессионал, лезет под выстрел.
С ходу убивать не будут, им нужна машина, причем целая, не продырявленная. Их задача – вытащить меня наружу. Где второй-третий?
– Стоп! – прокричали через шелест дождя на английском. – Глуши двигатель!
Или сколько их там в банде?
Я испуганно улыбнулся, поднимая к стеклу форточки дрожащую левую ладонь, и послушно выключил зажигание.
Ну, подходи, карапуз.
– Руки не опускать, открыть дверь! Быстро! – проревел охренеть какой таинственный незнакомец явно среднеазиатского вида, подходя ближе.
Он идиот. Как я открою дверь с поднятыми руками?
Не хотите честно работать, сволочи, не умеете… Решили сколотить бандочку и щипать фраера ушастого – таких всегда хватает среди неопытных путников. Думаете, что криминал – это просто и приятно? Ошибаетесь, жить по мурке очень непросто, а на определенном этапе совсем уже неприятно.
Итак, ближний противник: невысокий, крепкий, даже очень крепкий. Черные усы и борода. Никакой чалмы, на голове – модная утепленная кепочка с откидными ушами. Современный парень. В драке опасный. Пришлось затравленно оглянуться, не забывая трясти губами. А вот и второй, за деревьями, метров двадцать, целится.
– Мне же надо открыть! – заорал я.
– Без фокусов, пристрелю!
Что же, поехали.
Распахнул дверь. И опять не будет стрелять, пожалеет машину. К тому же он не европеец. Европеец-профи, взвесив все резоны заранее, в блок-посты с нами играть не стал бы, точно выстрелив с дистанции. Этим же покуражиться хочется, поиздеваться над жертвой, показать круть. Делов-то ему осталось! Сейчас я выйду, и он меня шлепнет.
Какой у тебя автоматик, басмачонок, это же просто новогоднее! Как у часовых перед входом в Крепость Пекин, та же модель! Надеюсь, второго через щель Гоб видит. Лишь бы прямо сейчас не выпрыгнул, ну, вы знаете…
Итак, двое.
Больше в такой шайке и быть не может, по моим данным, настоящей преступной группировки уйгуры не имеют. Ни корейцы, ни тем более китайцы уйгура к себе в жизнь не возьмут, как и тибетца, не та у них история взаимоотношений, чтобы совместно на кровь вписываться.
Бандит стрелять не хочет, а мне нельзя. Пальну – второй не выйдет из-за деревьев, начнется перестрелка в лесу с идиотическими плясками по-македонски да по-албански.
Вот это ливень! Аж стемнело. Но мне это на руку.
– Что ты орешь? У меня девушка сидит, зачем пугаешь красавицу?!
Он сразу заинтересовался – какая удача, еще и баба достанется!
Давай, усатый, смелей, заводись, ближе, ближе… Ему было плохо видно, а свет в салоне я, естественно, не включил.
– Полад! – И дальше что-то не по-нашему. Потом опять на английском: – Ну-ка, подвинься!
Хороший у него английский, не удивлюсь, если хлопчик учился на островах. Беда в том, что в спецназах не учился, в правоохранительных органах не работал, оперативного навыка – ноль. Со спецами на Платформе не универмаг. Спецы водятся в селективных кластерах, на то они и селективные, первый набор предоставлен. В монокластерах с этим хуже… Есть на свете уйгурский спецназ? Не знаю, не слышал.
Налетчик подошел к грузовику вплотную, улыбнулся, глядя на напуганного до смерти белого лоха, больно ткнул стволом «калаша» в бочину и с интересом глянул на два рюкзака под рогожей.
Дальше все происходило очень быстро.
Раз.
Снимаем с руля… Развернулся, словно собираясь покидать кабину. Случайно коснулся оружия рукой. Локтем левой руки мягко отжал ствол к спинке, расслабленно так, перекинул кисть через крышку ствольной коробки и непринужденно поднял предохранитель. Баста, влип зайчик!
Два.
Мужик оторопело посмотрел на автомат и начал понимать.
Он успел машинально вжать спуск, а когда поднял на меня глаза, увидел черную молнию «ка-бара», влетающего ему в горло. Когда клинок широкий, хрипеть не получится, позже захрипит, когда нож вытащу, со страшным кровавым бульканьем. Я толкнул нож вправо, дорезая трахею.
Три.
Падай, карапуз, – толкнул его гардой, оставляя нож в ране: не до него, да и мазаться не хочу.
Четыре.
Выкатился из машины под колесо, поднимая кольт.
Пять.
Бенг!!! Твою ты мать, Гоблин не стал, как я ожидал, палить из пистолета, а саданул по второму из «сузгунки»!
И тишина, только слышится шелест тяжелых капель, скатывающихся с крон.
– Контроль! – предупредил меня Сомов. Ба-бах!
Я поднялся, перевернул тело набок, зашел со спины и вытащил нож.
– «Маузерюга», трахома! – радостно прокричал напарник от кромки леса, уже присев возле трупа.
В кабину! Громкость! Сканер молчит.
– Его Поладом звали! – подсказал я.
– Рахмат, Полад! – раздалось от елочек. – Закопаю тебя в самом лучшем виде, еще и молитву прочитаю.
Быстренько обыскав убитых, мы с добычей залезли в салон, где я торопливо включил печку. Черт, я что, ключ погнул? Нет, просто рука от волнения не попадает… Еще через минуту мы бодро помчались назад: если допустить, что с мертвой парочкой был еще и струсивший третий, он наверняка попытается удрать в сторону города.
Минут сорок потратили на слежение, постояли у границы леса.
У-ух! Вроде бы удалось совершить страшное преступление без свидетелей.
– Давай-ка махнемся, – предложил я.
– Вот! – громко выдохнул Гоблин, помогая неприличному жесту зверским выражением лица.
– Да я имею в виду посмотреть – интересно же!
– А… Тогда ладно.
Автомат без наворотов. Планки есть, а этих ваших наворотов нет, обидка… Три полных магазина. Карабин под оптику, последней тоже нет. Какие-то недоделанные дорожники попались, плохо подготовились, что же вы так, разбойники? А вообще-то все они одинаковы, думать не хотят. Схемы примитивны, тренировка не проводится. Решили, побазарили, а большего и не требуется, ведь не каждый же день такие упыри нарываются на сталкеров высшей категории.
– Все, осмотр окончен, поехали закапывать. Миш, у нас в кузове две лопаты?
– Вроде одна.
– Это хорошо.
– В каком смысле? – напрягся он.
– Просто спросил…
Добычливым вышло утро.
На берегу Волги было почти сухо, сильный ветер быстро уносил дождевую влагу с травы и листьев деревьев.
– Ма-атушка, – ласково сказал Сомов, натурально погладив стылую речную воду.
Никаких тебе боксов, моторок и припозднившихся дедов-продавцов… Есть одинокая пробитая лодка на подпорках, которую так и не успели просмолить до кормы. Вторая схема развития событий оказалась эгоисткой – речным транспортом разжиться не удалось. Да и хрен пока с ним, зато мы получили отличные стволы.
Пришли, значит. Волга-матушка, елы-палы!
Что-то взгрустнулось мне…
Выше по течению вдали виднелись два больших вытянутых острова.
Ближний называется Кунашир, и на нем проживает монокластер айнов. Дальний – Гиляк, занят монокластером нивхов. Уж эти народы на великой реке точно не пропадут. Чисто натуральное хозяйство, и те и другие очень независимы. На Волге ловят рыбу, в окрестных лесах охотятся, в том числе и на медведя. Население островов кроме традиционного рыбного промысла славится изготовлением одежды и обуви из рыбьей кожи, качество изделий сумасшедшее, я даже подумываю купить на рынке такую рубаху. Кроме того, островитяне строят легкие и прочные лодки типа каяков. С Пекином отношения хорошие, однако под протекторат айны и нивхи не пошли.
Еще островитяне ловят на реке потеряшек, отправляют в город, круглосуточно работает водный патруль. Раньше попаданцев пропускали мимо, и людей ловил Альянс. Позже Пекин заключил с рыбаками на островах соглашение.
«Эльф» остывает возле пустой бревенчатой избы.
Взять оттуда нечего, многочисленные мародеры давно вычистили путевое до щепочки, а убиенные разбойники натворили только наспех сколоченный стол из жердей и два чурбака. Нормальной базы никто не создал – нужен капитальный ремонт, крыша частично разобрана, одна стена сгорела. Зимой не вариант, дуба дашь… Здесь вообще непросто жить отшельником, а китайцы отшельничества не уважают, компанейский народ. Говорят, такие чудаки есть у тибетцев, но они обретаются в предгорьях.
Все-таки чуйка не подвела, мне эти два скутера впереди сразу не понравились.
Готовность к засаде была в принципе. Машина годная, востребованная, хозяева – новички, и у кого-нибудь рано или поздно возникает соблазн грабить, пока не притерлись да не вызнали, куда стоит соваться, а куда нет. Это и есть «схема два», ловушка для дураков. Бодрые ездуны на скутерах просто добавили предположениям яркий штрих. Получили инфу о клюнувших от наводчика, подхватились и чухнули вперед – когда мы еще на этой трахоме поспеем к месту встречи…
А место зачетное. По факту: единственное из ближних, где можно творить темные дела, никто не увидит да и не услышит.
После обыска ничем существенным не разжились. Дерьмовые ножи, карманный хлам.
Эх… Жаль, что скутеры пришлось утопить – концы в воду. Думали мы, думали и ничего толкового придумать не смогли. Нельзя машинки светить, никак нельзя, пока что в Китае никому не доверишься. Трупы зарыты глубоко в лесу, следы подчищены, замыты ливнем. Не было тут ничего, Вечность поглотила дурные порывы.
Широченная водная лента провоцировала на безрассудные поступки.
Трахома, законопатить, домазать, вырезать пару весел – и в путь!
По течению! Один лежит кверху пузом, другой на веслах, лениво подправляет лодку. Через каждые шесть часов перерывчик на берегу. А можно и без графика, останавливаться по требованию желудка либо при обнаружении чего интересного. Солнце греет, ветерок ласкает, позади тащится блесна… Прелесть же!
Судя по выражению лица Гоблина, напарник думал примерно о том же.
Вот плывем, значит, плывем… Вдруг вдали показались патрули Альянса – что делать двум благородным донам? Известно что, вытаскиваем лодку на берег! Грандиозный обнос получается, однако. Но ничего, Гоблин справится, я в него верю. Итак, он прет, а я иду в заслоне и с мелодичным свистом срываю ромашки, жую орешки. Но тут мне становится… Ох, что-то нехорошо, не тот орешек съел! Отравился, трахома! Перед глазами пелена, все начинает расплываться, исчезать, похоже, хреновы мои дела… Друг-белок, источник жизни. А Мишка, как на грех, голодный, и у него целых два ножа. «Студнем или живаком? У нас важнейшее задание. Я падаю от нехватки сил, падаю я, понимаешь? Мне ведь потом мир спасать!»
– Сука ты, Сомов…
– Охренел, что ли?!
– Да просто вспомнил, как ты меня сожрать хотел.
– Брось, дело житейское. Что дальше, командир?
Теперь уже и я жрать хочу, жуть как хочу, прямо как в детском летнем лагере, и до меня докатилось!
Скорее бы в город, да в тот чудный кабачок, где подают шанхайские пельмени «сяо лонг бао», по форме напоминающие грузинские хинкали. Они тоже готовятся на пару, только вместо мантышницы используются маленькие плетеные корзины, в них блюдо и подается на стол. И начинка там особая – почти сплошной бульон! В Новом Китае распространены «шанхайцы», в которые вместо фарша кладется своеобразный холодец – во время готовки на пару он плавится, образуя бульон с кусочками мяса. Если в жарких странах используется желе, то в здешнем климате – холодец, это вообще круть! Насыщенный обжигающий сок выпивается через трубочку и заедается тестом.
Клянусь Великим Пещерником, мне будет не хватать в родных местах этого замечательного блюда. На Кордоне готовят исключительно традиционные пельмени, так что придется мне разлюбезную нашу Евдокию Ивановну просвещать, подкупать, уговаривать на иноземные эксперименты.
– Дочищаем на причалах, а потом в таверну, пельменя есть.
– Костя! Давай сначала на улицу Хэншаньлу, помнишь оружейный магазинчик? Я там прицел подходящий видел.
– Не украдет никто твой прицел, он уже пылью покрылся.
– Да ты что! Такая вещь!
– Мишка, прекрати нести детское, я есть хочу, как медведь после спячки… Подожди, ты что, пошамал чего втихушку?
– Я те в репу вштырю за такие крысиные подвесы! Сам голодный!
– Голодный – значит злой. Поехали на зачистку.
Гоблин все смотрел на воду.
– Можно будет вытащить позже, – неуверенно бросил он.
– Ага. Приедем из России еще раз и вытащим!
– Че ржешь? Еще удивишься, насколько быстро мы с Китаем торговать начнем! Альянсу рыльник надолбашим до соплей – и начнем.
– Прямо сейчас начнем долбашить?
– Диверсию совершу, – хмуро буркнул напарник.
Он способен, знаем. А если я буду держать его за поясок, то диверсию можно учинить конкретную. Только сейчас не это является первоочередной задачей группы.
– Ну вот и совершишь. На причалах. К машине, Скорцени!
Проехав мимо рыбачьих причалов, я остановился, спрятав машину между сараями.
Мне на дело идти нельзя: если сволочной Турсун узреет живого клиента – он либо экстренно смоется, напев лишнее родственничкам, либо поднимет рев на месте. Вряд ли родня, если знает, находится в большом восторге от такого опасного ремесла, однако подстраховаться стоит. Раз начали все делать чисто, надо чисто и закончить. Интересно, были у разбойников удачные операции? Следов прошлых преступлений лично мной не замечено. Машин на просеке в ближайшее время действительно не было.
Автомат до поры придется закрыть в гостинице, такая подстраховка нужна.
Новенькие китайские «калашниковы» – это уж точно не рядовое оружие.
Остается только гадать, где незадачливые гопники с большой дороги добыли такой шикарный ствол. В локалке его не возьмешь, категорически исключаю. Поставкой Смотрящих не получишь, разве что в порядке бонуса за свершения. Украли из машины патруля? Может быть. Прирезали военного где-то в темных подворотнях пригорода Нового Китая? Нет, эти ребята точно не из ОПГ, те так топорно действовать не стали бы, представляю, какой шмон учинили власти после пропажи…
У местных охотников имеются «маузеры», так что оптический прицел можно покупать смело, никто не обратит особого внимания, но я и винтовку закрою, тем более что в населенке длинное оружие нам не пригодится.
– Гоб, давай, что ли…
– Я быстренько! – уверил он с ухмылкой.
– Ты не быстренько, а аккуратненько.
– Поучи меня!
– Сталкер Сомов, дело очень серьезное, прошу без ухарства и суперменщины!
– Да все нормально будет, шеф, в первый раз, что ли…
Солнце спряталось за холмы, возвышающиеся на противоположном берегу Хуанхэ, начало темнеть. По реке опять пошла движуха, ушедшие днем флотилии начали стягиваться в родной порт. В принципе оперативная картина подходящая. Вот и тук-туки поползли, сейчас начнется шум и гам, вечерний улов – основной.
Там этот черт или нет? Насколько быстро напарники должны были сообщить Турсуну об удаче или сбое?
Мишка ушел, а я замер в ожидании и тревоге.
Прошло сорок тревожных минут, и наконец Сомов возник возле пассажирской двери.
– Олрайт, бикфордов шнур, Костя! Усе прошло по плану. Поганец прямо в своей кандейке обкурился кальяну, ему поплохело сердцем, скантовался, и Всевышний со спокойной душой отправил скотину в ад.
– Без ножа?
– Без, грудинку поджал, ну, ты знаешь, вот мотор и встал. Ехай, что ли, к пельменям!
К таверне «Дин Тай Фанг» я причалил уже через восемь минут, чувство голода – лучший ускоритель. Сели мы в пустом верхнем зале, поудобней переставив глубокие плетеные стулья, заглянули в меню и отодвинули – пельмени тащите! Окна были приоткрыты, и в маленькое помещение залетали шумы вечерней улицы, редкие тарахтенья проезжающих машин, разговоры мужчин на первом этаже, заливистый женский смех. Большинство лавочек уже пусты, а кабаки полны.
Заказанное принесли быстро, и процесс пошел. Соусы и приправы – огонь! Какой кайф, неизбежно остры, но в сочетании с пельменями все вкусно до изумления. Потом под блюдо, похожее на пиль-пиль, где вместо креветок обжарены раки, мы вмазали по кружечке местного пива. Только расслабились, как прикрывавшие вход цветные висюлины из бамбука разлетелись в разные стороны, и в зал влетел весьма энергичный Харди Спайсер.
Чуть не подавился: зачем так влетать?!
– Привет, парни! Ищу вас второй час, хорошо, что заметил машину возле заведения!
Я выглянул в окно и увидел внизу маленький синий кабриолет новозеландца, приметный «Астон-Мартин» шестидесятых годов.
– Сюрпрайз, ха-ха! У меня для вас есть новости, и они касаются вариантов вашего путешествия! Интересует?
– Уси-хда! – промычал Гоблин, запихавший в рот сразу две ложки членистоногой вкуснятины.
Харди поднял пустую корзинку, поморщившись, принюхался и сказал:
– А… Зачем вам эти странные кастрюльки из теста? Едем ко мне, парни, пожарим нормальные стейки!
– Стейки само собой, – сразу согласился я. Вкусно, но порции здесь маленькие, несерьезно.
Похоже, сегодня прицела Мишке не купить.
Сегодня вечером что-то произойдет.
