Глава 12
К городу Зартусу они подъехали на третий день, к полудню. Солнце стояло высоко, в самом зените.
Вокруг города лежали возделанные поля, на которых копошились женщины, измазанные грязью и пылью до такой степени, что нельзя было разглядеть подробностей их сложения. Да и разглядывать-то особо было нечего — изломанные работой нищие женщины-крестьянки, едва прикрытые тряпками или вообще ничем не прикрытые — у кого они могли вызвать чувство прекрасного своей морщинистой болтающейся грудью или изломанными узловатыми руками? Все как всегда — крестьяне нищие, главные в этом мире — воины.
Сила всегда торжествует, думал Слава, поглядывая на окрестности с крупа лошади. Ехать таким образом ему уже осточертело, но что поделаешь? Двигаться-то надо, а «лучше плохо ехать, чем хорошо идти», как гласит народная пословица.
Две ночи Вячеслав трудился не покладая… хм… в общем, как мог, поднимал численность народонаселения этого клана. Первую ночь он пропустил двенадцать женщин, вторую — десять. Они с благодарностью принимали его «дар» и не сказали ни одного резкого или плохого слова. Впрочем, они вообще ничего не говорили — только стонали да содрогались в оргазме. Потом, полежав немного, как рекомендуют это для большей вероятности зачатия, уходили счастливые, довольные, наскоро поцеловав своего благодетеля. Слава даже не мог запомнить их лиц — видел только крепкие бедра, круглые зады и горячие губы, когда женщины старались помочь ему выполнить намеченное.
Он немного волновался — после того как их с Лерой модифицировали, ей сказали, что она не сможет иметь детей. Ему об этом никто ничего не говорил. То есть фактически его детородные функции вроде не пострадали. Но как это узнать? Сильмара, с которой он был, тоже оказалась бесплодна, она являлась мутантом, Лера — ну, тут ясно, Наташа? Вот здесь вопрос интересный — она не была мутанткой, а тело, выращенное из ее клетки, обладало всеми признаками нормальной, здоровой женщины. Слава как-то раньше не задумывался над этим — ну занимались они сексом и занимались! Кто должен думать о том, чтобы не было последствий? Скорее всего, женщина. По крайней мере, Слава раньше так считал. Но они были с Наташей всего несколько раз, и потому определить, забеременела она от него или нет, оказалось просто невозможно. Пока невозможно. Вот когда они вернутся домой, тогда станет ясно. Если вернутся…
Слава отбросил грустные мысли — его внимание привлекла какая-то суета: воительницы начали строиться рядами, коня, на котором ехал Слава, поставили в центр своеобразного каре и понеслись по дороге туда, где на горизонте виднелась стена города.
Слава с трудом удерживался на лошади, сжимал ногами круп животного, а руками голый торс наездницы. Зад нещадно бился о кобылу, которая понемногу сбавляла свой ход — Слава был слишком тяжел, и животина, уже три дня несшая двух ездоков, сильно утомилась.
— Что случи-и-и-илось? — крикнул он Армиле, сосредоточенно погоняющей плетущуюся лошадку, прядающую длинными кроличьими ушами.
— Набег! Спасать тебя будем, чтобы не отняли! Они на город шли, а потом обнаружили мужчину в наших рядах! Теперь не отстанут, пока в город не уйдем! Держись!
Лошадь, не выдержав напряжения, рухнула, и Армила со Славой едва убереглись от того, чтобы не попасть под ее бок. Животина забилась, хрипя и выкатив глаза, дернулась и затихла на земле.
— Бежим к городу! Можешь бежать? — яростно крикнула Армила.
— Могу, само собой! — пожал плечами Слава. Не успел он этого сказать, как женщина сорвалась с места и побежала вперед, таща его за руку, как паровоз вагоны. Он вырвал у нее свою руку и понесся рядом, жалея, что его меч-копье остался привязанным к луке седла павшей лошади. Снимать барахло не имелось ни желания, ни времени — чужие всадницы находились уже в ста метрах от них, а до города было очень далеко.
Армила держалась за стремя своей соратницы, длинными, легкими прыжками перемещаясь в пространстве, Слава последовал ее примеру, взялся за стремя другой женщины. Сразу стало легче бежать. Он покосился назад, через плечо, и увидел, что преследовательницы ближе и ближе.
— Чего они не стреляют из луков? — крикнул Слава, заметив у врагинь знакомое оружие.
— В тебя боятся попасть! — задыхаясь, ответила Армила. — Ты — ценная добыча! Из-за тебя весь этот шум! Наддай, наддай! Ах, сучки! Натра, Сирона — встретить!
Два десятка женщин из родного клана Армилы отсоединились от общей толпы и пошли, как Слава понял, на верную смерть. Славиных «клиенток» преследовало не менее ста пятидесяти — двухсот воительниц, так что жалкие двадцать могли задержать их только на несколько секунд. Но и эти секунды были драгоценны, когда до города оставалось всего ничего — километра два. Слава уже видел, как городские ворота, ранее закрытые, открылись, и из них навстречу своим воительницам, тоже выскочил отряд. Увы, преследователи оказались быстрее.
Часть из них увязла в бою с «заградотрядом», а часть, не обращая внимания на отставших, припустила во весь опор и, обогнув убегающих, врезалась в них со всей силой. Завязался жесточайший бой, жестче этого боя Слава, пожалуй, ничего не видел — ведь со всех сторон были только женщины!
Они визжали, завывали, улюлюкали и с невероятной скоростью вращали клинками своих длинных, тонких мечей, пытаясь достать друг друга.
Славу зажали в центре каре и не подпускали к нему грабителей, но те, невзирая на мужество защитников, теснили их своими лошадьми, более крупными и сильными, как заметил землянин. Клинки мелькали, словно молнии, звенели, изгибались и опускались, окрашиваясь кровью жертв. Буквально через несколько секунд большинство защитниц впереди Славы полегло, вызвав у него печаль и досаду — с некоторыми из этих женщин он оставался сегодня ночью. Выходит, зря старался? Многие из этих амазонок были совсем молоды — шестнадцать — двадцать лет, и многие оказались девственницами. Его взяло зло от такой несправедливости — ну какого черта так происходит? И пожить-то не успели! А с другой стороны он понимал, что это борьба за выживание — один клан воевал против другого ради своего будущего, ради жизни.
Он уже видел искаженные криками лица нападающих, женщины показывали на него пальцами и раскручивали лассо, и тут Слава решил, что иногда нужно брать судьбу в свои руки.
Бросившись вперед, протолкнувшись через ряды спешившихся и сидящих на конях защитниц, он выскочил вперед, и первое, что сделал — крепко врезал кулаком по лошади одной из нападавших. Он давно заметил, что это была их предводительница — женщина вопила громче всех и отдавала команды остальным.
Несчастное животное, которому досталось по морде кулачищем Славы, упало оглушенное, подмяв под себя не успевшую вовремя соскочить воительницу. Вячеслав побежал дальше, как разъяренный бык, он сшибал с ног всех, кто попадался под его кулак-молот — падали кони, отлетали, как горох, спешившиеся преследовательницы.
На него набросили лассо, но он так рванул за его конец, что женщина, державшая в руке веревку, вылетела из седла и, пронесясь по воздуху, грохнулась навзничь, затихла и не подавала признаков жизни.
Преследовательницы, часть из которых разметал Слава, стали поворачивать лошадей и понеслись в противоположную сторону, оставив на поле своих раненых и убитых, а также множество раненых и убитых противниц. Ржали кони с подрубленными ногами, стонали женщины — порубленные, проколотые, ушибленные, раздавленные. Слава, тяжело дыша, посмотрел на поле боя и горько отметил для себя, что в войнах нет и никогда не было никакой доблести. Только кровь, боль, грязь и смерть.
Повернув голову, он увидел причину, по которой преследовательницы отступили, — рядом уже стоял отряд воительниц из Зартуса, вооруженных луками. Они осыпали убегающих меткими стрелами, и десятка полтора из тех женщин остались лежать в прерии, как брошенные тряпичные куклы. Бой закончился.
Слава отошел в сторону и присел на лежавший у обочины ствол дерева, наблюдая, как воительницы собирают раненых, убитых и добивают чужих «подранков». Он поморщился — добивание раненых как-то не совмещалось с его понятиями о том, как надо обходиться с пленными. Впрочем, решил он, это их мир и их правила. Не надо забывать этого.
Одна из всадниц спешилась и пошла к Славе. С ней рядом маячила знакомая фигура Армилы. Впрочем, и фигуры и лица подошедших были очень похожи, за исключением того, что у той женщины, которая слезла с коня, оказалось необычайно властное лицо, чистое, без каких-либо шрамов.
— Вот он, Слава! Мы нашли его в прерии. Он отказывается рассказывать, кто он такой и откуда взялся. Говорит — ищет какую-то девушку. В дороге он качественно поработал с более чем двадцатью воительницами. Увы, половина из них сегодня погибла. Вот пока вся информация, Шарса. А как тут оказались Хисснар? Впрочем, чего я говорю… понятно, как оказались. Жаль, что мы не успели дойти… такое впечатление, что они за нами специально следили.
— Нет. Они попытались захватить город — видимо, узнали, что вы вышли в набег. Кто-то донес. А может, случайно так вышло. С налета войти не успели — мы закрыли ворота, они повертелись рядом и вроде как отошли. Наверное, отошли, а тут вы едете. Вот так и вышло. Вообще я потрясена! Где вы взяли такого мужчину?! Он стоит десяти воительниц! Меня пот прошиб, когда я смотрела, как он сбивает лошадей! Монстр какой-то!
Глава осмотрела Славу с ног до головы, потом с гордостью сказала:
— Но хорош! Как хорош, а? Великолепный мужчина! Жаль, что наши погибли, но ради того, чтобы приобрести такого…
— Эй, вы ничего не напутали? — перебил ее Слава. — Вы ничего не приобретали! Я вам что, вещь какая-то? Я вообще-то иду по своим делам, а если и помогаю вам — то только по своей воле, и никак иначе! Я прямо сейчас встану и уйду, и вы не сможете мне помешать, заверяю вас!
Славе очень не понравилось, что глава разговаривает при нем так, как будто его тут и нет. Как будто он какой-то неодушевленный предмет, вещь, фаллоимитатор какой-то! Если уж это лучшее отношение к мужчинам, что тогда худшее?
— Сейчас! Шарса, я тебе объясню, давай поговорим наедине! — Армила кивнула Славе и увела сестру в сторону.
Слава смотрел на них и сравнивал — близнецы они или просто погодки. Похожи сестры были просто невероятно. Если бы не шрамы Армилы… а так — фигуры похожи, обе мощные, мускулистые, жилистые. Груди прикрыты топиками, но видно, что они небольшие. Руки ловкие, сильные, с перекатывающимися бугорками бицепсов — настоящие спортсменки-профессионалки.
Они переговорили, глава подняла брови домиком, покачала головой, но, видимо, согласилась, кивнула, и воительницы снова подошли к Славе.
Глава приветливо улыбнулась Вячеславу, показала ему белые здоровые зубы и сказала:
— Мы поговорим, как только приедем в город. Сейчас не будем терять время — видишь, что делается. — Она показала на тела, которые укладывали в телеги — из города уже подъехали телеги для убитых и раненых.
Глава повернулась и пошла к телегам, потом приостановилась, как будто что-то вспомнила, и, повернувшись к Славе, добавила:
— Возможно, я кое-чем тебе и смогу помочь. Есть некая информация. Потом. Все потом! А сейчас — в город.
Слава встал со своего бревнышка и пошел за толпой воительниц, за телегами, везущими скорбный груз. Собрали всех — и своих и чужих — ни к чему, чтобы трупы валялись вокруг и разносили заразу… Через полчаса они уже шли по широкой главной улице городка…
— Смотри мне в глаза! Сиди спокойно, я сказала! Спокойно! — Унария напряженно посмотрела в глаза застывшей в трансе Хагры и погрузилась в глубины ее разума. Она нашла ниточку воспоминаний, потянула за нее и стала разматывать весь клубок.
Вот Хагра и Лера скачут на крыше, и Лера как будто нехотя отбивает удары подруги. Вот они обыскивают дом, разыскивая сокровища. Вот Хагра рассказывает Лере о сокровищах, странных вещах, которые привозят с севера, и та очень живо интересуется тем, откуда взялись эти артефакты.
Все эти дни картинками размотались перед мудрой, легли ей в голову так, как будто она видела их глазами девушки. Хагра ничего не знала о своей роли шпионки, нет! Герса рассказала о том, что девчонка подружилась с Лерой, спит с ней, что они любовницы, и Унария не преминула воспользоваться удобным случаем. Мозг Хагры не был защищен от псионического вмешательства, и потому время от времени, когда Хагра выходила на дежурство, ее под каким-нибудь благовидным предлогом приглашали в кабинет главы, и Унария обшаривала мозг девчонки. В этом, с точки зрения Унарии и с точки зрения любого вменяемого руководителя, не было никакого криминала — в селении появилось странное существо, пришло с непонятными целями. Может, оно несет беду? Кто, как не мудрые, должны узнать о его планах! Ну да, Унария, как и все эмпаты, чувствовала, когда человек врет. Когда Лера говорила о том, что не желает причинить вреда людям, она не врала. Но вся штука была в том, что можно врать, и не соврав! Например, она говорит, что не хочет причинить вреда людям — то есть она может считать, что вред людям приносит их жизнь, а лишая их жизни, она совершает благо!
Унария долго объясняла эту казуистическую чепуху главе. Та никак не могла понять, как это — и вред и не вред, и тогда мудрая перешла к конкретике:
— К примеру, она говорит, что не хочет причинить вред людям города. Но одновременно считает, что отрубание головы главе это не вред, а благо. Искренне считает. С точки зрения главы — это вред. А с точки зрения Леры — добро. А я, Унария, чувствую, что пришелица не хочет нанести вреда! Понимаешь?
Глава из этого объяснения поняла лишь то, что ничего не поняла, и пусть Унария делает то, что надо, лишь бы это было во благо клану. Пусть обшаривает мозги, пусть просвечивает — пусть делает что угодно. Весть о дружбе Хагры и Леры пришла очень вовремя, теперь в стане потенциального противника у них был шпион…
Унария быстренько стерла следы своего вмешательства в мозг Хагры, за исключением внушения, что той надо как можно больше находиться в обществе Леры. Всегда и везде. Что это ее главное желание и цель жизни.
Такую установку Унария делала каждый раз, когда влезала в мозг Хагры, иногда она думала, что внесла ей в голову такой посыл, что Хагра не сможет жить без того, чтобы ежеминутно не видеть свою подругу. Но тут уж было не до сантиментов — интересы клана превыше всего. И что там какая-то девчонка-сирота?
Унария не говорила о сделанном ею внушении главе — к чему той знать подробности? А особенно подробности о том, что мудрая может внушить собеседнице любые мысли, любые желания… если, конечно, та поддается. Лера вон так и не поддалась! Как ни пробовала мудрая сломать ее защиту — так и не смогла. Стена! Стена, блестящая, стальная, непробиваемая, стояла перед псионичкой.
Хагра, повинуясь посылу, встала с места, молча вышла из кабинета, прошла на улицу и, лишь отойдя метров пятьдесят, очнулась. Она помнила одно — беседовала с главой по поводу экзамена, что-то та выговаривала насчет плохого поведения — как обычно. Хагра весело зашагала к стене, радуясь, что хоть на какое-то время она все-таки улизнула от тупой дозорной службы на стене. Стоять требовалось до утра, но все-таки половина дежурства уже прошла, а утром она увидится с Лерой. При мысли о подруге у нее в душе потеплело, а низ живота сладко заныл. Ей никогда не было так сладко — ни с одной женщиной, ни с одним мужчиной. С этой странной девушкой она буквально срослась душой, расходуя на нее нерастраченный запас любви.
Хагра осталась без матери очень рано, Лера сейчас заменила ей и мать, и сестру, и любовника-любовницу, вместе взятых. Она бы умерла за нее, случись что-то. Хагра не осознавала, что это результат мощного псионического воздействия, которое навсегда вросло в мозг девушки, да и какая разница, как образовалась эта любовь — как вообще образуется любовь? Результат ли это химических процессов, воздействие чужой доброй или злой воли — кто знает? Кто это может сказать? Любовь — слишком странная и непредсказуемая вещь. Возможно, что она уже зарождалась в душе Хагры, и посыл только подтолкнул, закрепил ее? Все может быть…
Все эти три с лишним недели они с Лерой упорно занимались — Лера уже неплохо читала, скорость запоминания у нее была просто феноменальная. За это время она усвоила алфавит, научилась читать, выучила все законы, которые положено было знать воительницам.
Хагра считала, что подруга, безусловно, готова к экзамену, который должен был состояться через неделю. Еще через несколько дней на большую ярмарку начнут съезжаться кланы. На это время запрещались все военные действия, запрещались похищения мужчин и какие-либо драки — кроме официальных дуэлей под присмотром глав. Хагра обожала ярмарку — с ней у нее были связаны самые лучшие воспоминания и самые светлые дни, которые когда-либо случались. В раннем детстве они ходили на ярмарку с матерью, а потом она наведывалась туда одна, ища развлечений. И находила их.
Лера тоже очень ждала этой ярмарки — во-первых, с ней у девушки был связан экзамен на классность, после которого она сможет выходить в мир, а во-вторых — на ярмарке она должна была получить информацию, откуда в этот мир явились такие штуки, как мкары и генераторы энергии. Если в тех краях есть генераторы, может, есть и другие интересные вещи? Вот только как туда добраться… но все это впереди.
— Ты опять болтаешься непонятно где? — попеняла Хагре ее напарница, низкорослая ширококостная женщина сорока лет. — Я за тебя должна тут служить! И за что только тебе жалованье платят?! Правда, что ли, что ты главу удовлетворяешь и она позволяет тебе лишнего! Зачем сейчас к ней ходила? Язычком, что ли, поболтала? — Женщина скрипуче засмеялась, а Хагра вначале задохнулась от возмущения, потом спокойно сказала:
— Что, завидно? Небось о моем обществе мечтаешь, да никак не получается? Кто с тобой, корягой, будет корячиться? Только и можешь, что в воздухе языком трепать, на большее-то тебя не хватает! Ну что вытаращилась? Хочешь меня взглядом спалить? Или что? Ты бы прикусила свой поганый язык, а то я скажу главе, что ты болтала, она тебя, сучку, на поединок вызовет и отрежет твой язык! Или мне тебя вызвать… ты уж меч-то разучилась держать, тебя давно надо отправить на конюшню, к перворанговым, навоз тебе по силам убирать, а не на стене стоять!
Женщина зашипела от возмущения и отвернулась от девушки. Хагра криво усмехнулась — знает, мерзкая сука, что не выстоит против нее! А когда Хагра еще была мелкой, столько подзатыльников и пинков от нее доставалось! Может, и правда ее вызвать и убить? Не хочется только с главой говорить — не любит она, когда кто-то очень уж часто вызывает кого-либо на смертельный бой. Ведь так можно и всех воительниц потерять в дурацких смертельных поединках.
Ходили слухи, что особо агрессивные и непримиримые личности-дуэлянтки, часто убивающие своих соперниц, иногда получали из кустов стрелу в глаз. И никто не знал, откуда она прилетела. Списывали на происки злобных кланов-соперников…
Хагра уставилась в ночную тьму, сосредоточившись на службе и забыв про сварливую напарницу. Что она ей? Случайная баба, вставшая на дежурство. Ушла — и забыла на трое суток! Если вдруг встретит ее на улице, сделает вид, что не заметила.
Вообще-то, считала Хагра, это отвратительная привычка — ставить в наряд воительниц в произвольном порядке! Вот случись какая-то беда — как они станут прикрывать друг другу спины, если ненавидят друг друга лютой ненавистью? Считалось, что надо постоянно перемешивать наряды, чтобы воительницы привыкали работать в паре с разными напарницами. Мол, это лучше сказывается на сплоченности в гарнизоне. Хагра была противоположного мнения, но ее мнение никого не интересовало.
Девушка смотрела в ночную тьму и мечтала — вот будет ярмарка, они с Лерой пойдут в ряды, купят сладостей, посмотрят на певиц и фокусников, побродят по лавкам с товарами. И главное — ей ужасно хотелось выставить Леру на соревнования в мечевом бое! И вообще — на все соревнования по единоборствам!
Только она знала, насколько сильна, невероятно сильна ее подруга. Сильна, как лошадь, если можно сравнить ее с животным. Хагра так и предвкушала, какие будут рожи у букмекеров, когда она сделает ставки на деньги, которые возьмет у Леры. У нее самой вечно не имелось денег — жалованье не такое уж и большое, а в набегах она как-то не особо занималась грабежом трупов и обыскиванием уголков чужих домов. Ей много-то и не надо было, а мародерство претило. Вот Шита — та была мастером грабежа и всегда возвращалась из набегов нагруженной по самые уши. Впрочем, как и ее доченьки.
Для Хагры главным в соревновании являлся элемент авантюризма, интриги. Если уж она сама не могла выиграть, то очень хотела посмотреть, как это сделает ее любовница. Почему она сама не могла выиграть? Ну да — она фехтовала на уровне девятого или даже уже десятого ранга. Скорее, десятого. Но были воительницы, которые фехтовали гораздо лучше, которые посвятили этому жизнь и каждый день тренировались. Если сравнивать по рангам, они фехтовали уже, вероятно, на уровне пятнадцатого, а то и двадцатого ранга! Если бы такие ранги существовали… Их имена были давно известны, воительницы эти выигрывали на каждом соревновании — менялся только порядок имен в списке победителей, а так все оставалось, как и всегда. Вообще считалось очень почетным стать победителем в турнире — это поднимало престиж и известность клана, потому всех победителей обласкивала власть, и кроме процентов от призов они получали вознаграждение от глав кланов — в виде двух- и трехмесячных содержаний, а иногда и больше — в зависимости от настроения и возможности глав.
Сами главы в боях не участвовали — запрещено законом. Нынешняя глава клана Зерехт вполне могла бы претендовать на первое место в соревнованиях, считала Хагра. Она была невероятно быстра и сильна. Хагра, скорее всего, не продержалась бы против нее и минуты.
Девчонка вздохнула и снова уставилась в ночную тьму, разгоняемую слабым светом красной луны. До ярмарки еще нужно было дожить, и так медленно тянулось время… особенно на городской стене.
— Итак, тебя звать Слава? — Глава клана откинулась на спинку кресла и с удовольствием посмотрела на сидящего перед ней мужчину. От него веяло мощью, силой, он казался необузданным, как дикий жеребец. Жаль, что главе уже нельзя было иметь детей, иначе она сама запрыгнула бы на него! Но надо использовать то, что имеешь, — пока он согласен оплодотворять женщин. Сколько сможет — надо этим воспользоваться. Свежая кровь совершенно необходима клану.
— Вроде как Слава. По крайней мере, с утра так назывался.
— Это хорошо, это хорошо… — промурлыкала глава, — мы тебе выделим комнату в Мужском доме, все условия обеспечим — помоги нам, ладно? Постарайся уж! Диету тебе специальную обеспечим — лучшие фрукты, овощи! Мясо первоклассное! Что ты любишь — скажи, все дадим! Только работай!
— Это все завлекательно, конечно, но я уже говорил — я ненадолго к вам. Если у вас тут нет девушки, которую я ищу, пойду дальше. Стану искать, пока не найду. Кстати, можно вопрос?
— Спрашивай, конечно! Все, что знаю, расскажу!
— Мне сказали, что видели вот такие украшения, как у меня. Где видели? Откуда взяли?
— Хм… покажи. Ага, ясно. Ну да, видела такое. Ничего необычного — иногда продают такие штуки северные кланы, да. Особо красивого в них нет, не ценятся они у нас. Откуда берут? Да кто же их знает-то… у них надо спросить. Как спросить? Скоро ярмарка будет, мы туда отправимся, вот там можно спросить, откуда что берется.
— Понятно. Очень интересно. Я хочу попасть на ту ярмарку. А что ты говорила о том, что имеется информация, которая меня интересует? Что за информация? Это то, что ты сказала об украшении? Или еще что-то?
— Еще что-то. Но эту информацию ты должен будешь отработать. Все стоит денег, информация тоже, согласись со мной! Дай мне слово, что пока будет возможность, ты каждый день станешь оплодотворять столько женщин, сколько сможешь. Пока не уйдешь. Хотя бы недели две. Или больше. Согласен?
Слава промолчал, усмехнулся, — он залез в мозг главы и стал там сосредоточенно шарить. Через минуту он уже знал все, что ему нужно было. Но виду не подал. К чему им знать о его способностях?
— Хорошо. Сколько смогу — столько поработаю. С условием, что вы сопроводите меня на ярмарку и отпустите тогда, когда мне понадобится. Все это время я стану заниматься с вашими женщинами. И еще, я не хочу жить ни в каких загонах типа Мужских домов. Уверен, вы можете предоставить на то время, которое я тут пробуду, отдельный дом. Кроме того, мне нужна приличная одежда — у вас есть портные? Есть, ага. Я скажу, что мне нужно сшить. Я не собираюсь ходить в городе голым. Кроме того, мне необходима свобода передвижения по городу и за его пределы. Обещаю, что не оставлю вас, не сбегу. Ваша мудрая уже знает, вру я или нет, не правда ли, мудрая? — Слава покосился на сидящую рядом женщину с поджатыми губами. Она была сердита, лицо ее покраснело от напряжения.
— Специально для тебя, мудрая, — еще раз полезешь ко мне в мозги без разрешения, я тебе мозги выжгу. А тебе, глава, скажу — если твои стрелки за стеной выпустят свои дурацкие стрелы, я успею снести тебе башку, а потом пойду и засуну стрелы им в задницы, чтобы были похожи на диковинных птиц! Вы слышали, дамы с луками за стеной? Ага, слышали. Вот теперь я жду информации!
— Я начинаю думать, что Армила притащила в клан демона! — слабо простонала глава после продолжительного молчания. — Спасибо, что мы еще живы! Ты мудрый?
— Да, можно сказать и так. Я не знаю, что могут ваши мудрые, но, судя по твоей мудрой, я могу не меньше. Что именно могу — это мое дело. Мудрые тоже ведь не выдают вам всего, что могут, не правда ли?
— Это точно, — усмехнулась глава, — что-то у меня просто голова идет кругом. Мудрый будет у меня оплодотворять женщин! В голове не укладывается… я вообще не слышала о мудрых-мужчинах.
— Ты много чего еще не слышала! — огрызнулась мудрая. — Это информация для внутреннего пользования Союза! И указания посвятить тебя в этот секрет у меня нет!
— Иди-ка ты лечи воительниц, уважаемая! — нахмурилась глава. — Все равно от тебя толку никакого. Он тебя уже просветил, как фонарь, не правда ли, Слава? Тоже молчишь? Как вы достали со своими «мудростями»! Получишь ты все, что сказал. Куда деваться-то… хоть недолго, но попользуемся твоей способностью оплодотворять. А что касается информации — уверена, ты и меня уже просветил. Чего строишь хитрую рожу? Знаешь ведь уже про Одуванчика! И клан уже знаешь, где она находится, так что торговать информацией мне поздно. А лечить умеешь? Может, поможешь нашей мудрой?
— Увы, не умею, — сознался Слава, — вот убивать — это запросто, а лечить, увы, нет. Можно я посмотрю, как она лечит?
— Ну, хоть чего-то ты не умеешь, — усмехнулась глава, — значит, все-таки не из богов. А то я уже обеспокоилась… иди, мудрая сейчас внизу, увидишь, там дверь открыта. Я пришлю посыльную, она проводит тебя в твой дом.
Слава спустился вниз по лестнице, прошел по коридору и в конце его увидел большую комнату, где на полу лежали окровавленные воительницы. Некоторые были без сознания, остальные стонали, дрожали в лихорадке и дергались от боли. Их насчитывалось человек двадцать с небольшим. У большинства нехорошие рубленые раны с распаханными мышцами и перебитыми костями. Стоял запах крови, испражнений и пота.
Слава поморщился и подумал о том, что если бы тех людей, которые начинают войны, потом заставлять убирать за вот такими ранеными, ухаживать за ними, то, возможно, войн сразу поубавилось бы. А когда ты сидишь на дорогой яхте, пьешь дорогое вино и не видишь крови, грязи, смерти, война кажется некой шахматной партией. Ну, убрал ты пару фигурок, и что? А если ты видишь смерть, кровь, грязь…
Мудрая была здесь, она ходила от женщины к женщине, садилась рядом и на некоторое время впадала в транс. Слава заметил, что у тех женщин, возле которых она сидела, на глазах затягивались раны и улучшалось самочувствие. У них исчезала лихорадка, а рубленые раны переставали сочиться кровью. Перед тем как мудрая подсаживалась к своим пациентам, их обрабатывали несколько помощниц — они стягивали края ран, промывали их чистой водой, вправляли кости, ставили шины.
Вся эта картина Славе что-то напомнила… Он уселся в сторонку на стул, закрыл глаза и вылетел из тела чистым разумом. Зависнув над полом, осмотрелся и с удовлетворением обнаружил маленький сгусток энергии, который подлетал к женщинам и опускался на их тела, входя внутрь. Слава усмехнулся — если он мог отлетать от тела на десятки метров, то мудрая могла выйти максимум на полметра-метр. Потому она так близко подсаживалась к раненым.
Слава понаблюдал за ее действиями — когда энергетическое «я» женщины опускалось на тело раненого, вдруг возникало множество энергопотоков, которые опутывали это тело — раньше он не присматривался к человеческим телам, его больше интересовали потоки информации, перетекающие от прибора к прибору. Чтобы увидеть энергетические микронити, ему понадобилось рассмотреть, что делает другой псионик-человек, сосредоточиться… и различить эти микропотоки.
Там, где была нанесена рана, микропотоки терялись в пространстве, рассыпались и исчезали. Сгусток-мудрая опускалась на это место, и потоки начинали соединяться, летели уже беспрепятственно, легко и свободно. Раны, до этого страшные и, казалось бы, неизлечимые, начинали затягиваться, приобретать вид старых, полученных давно. Слава немного удивился тому, что мудрые не могли залечивать так, чтобы от ран не оставалось шрамов — множество женщин были «украшены» этими отметинами, свидетельствами участия в набегах или дуэлях. Но потом решил — может, они и не хотят убирать шрамы? Может, шрамы считаются свидетельством доблести воительниц? Он же не знает менталитета местных жительниц. А может, все и проще — силы мудрых не хватало для полного устранения последствий ранения. Может, они всего лишь ускоряли заживление, а потом организм справлялся сам? В любом случае наблюдения за мудрой очень ему помогли — фактически теперь он мог лечить людей! Слава решил попробовать — завис над лежащими, подготовленными к лечению мудрой ранеными с перевязанными уже ранами и вправленными костями. Среди них он заметил тех, с кем занимался сексом в эти дни — две девчонки лет семнадцати, еще не такие перекачанные и мускулистые, как их старшие подруги. До встречи с ним они были девственницами, и Слава вспомнил, как девушки благодарили его за то, что он нежно и умело обошелся с ними во время первого в их жизни секса с мужчиной.
У одной из девушек на груди виднелась нехорошая рана, из которой при дыхании выходил воздух, поднимая розовые пузыри, она умирала, и ее легкие наполнялись кровью. Укол мечом пробил ее практически насквозь. Вторая лежала, скорбно закатив глаза, — меч разрубил ей щеку, нижнюю челюсть, и она должна была на всю жизнь остаться страшной, уродливой калекой. Девушке, как могли, поставили на место кости и сшили щеку ровными стежками, будто ботинок. Из синих глаз воительницы текли слезы — каждая женщина воспринимает ущерб, нанесенный ее внешности, как страшную трагедию. А еще — ее левая грудь оказалась распорота напополам. Борозда начиналась от левого глаза и опускалась до самого бедра — видимо, сильная рука противницы ударом сверху рубанула страшным мечом через все ее тело, необратимо его изуродовав. Если бы такой удар пришелся в плечо — похоже, девушку развалило бы на две половинки. Слава еще раз удивился силе здешних воительниц и подумал о том, что им не было бы равных на гладиаторской арене или же в качестве телохранительниц. Большинство мужчин из других миров не могли бы сравниться с этими свирепыми амазонками.
Слава спустился энергетическим сгустком на первую девушку — вторая могла немного подождать, тогда как первая уже отдавала концы.
Он вошел в тело раненой и осмотрелся вокруг — множество нитей были порваны, информация витала в воздухе, исчезала, оседала на органы, заражая их… он задумался — что делать? Как соединить эти нити? Вот если бы у него были руки… руки? А почему не вырастить руки? Он сосредоточился, и из его сгустка начали расти тысячи нитей-рук. Они хватали нити девушки, соединяли вместе, и когда отпускали — нити уже функционировали, по ним неслись биты информации. Слава выпустил еще нитей-рук, еще… скоро он висел внутри тела, как громадный паук, держащий кончики паутины.
Процесс шел уже помимо его воли — «руки» хватали и соединяли нити, выходящие из клеток тела. Наконец процесс закончился — вокруг не осталось ни одной разорванной информационной нити. Слава осмотрелся в теле девушки — оно было полностью здорово, ничего неисправного, никаких дефектов информации. Он поднялся над ней и посмотрел, что происходило в реальном времени — девушка спала, цвет ее лица был розовым, приятным, как и положено здоровому человеку. Слава на ее примере решил посмотреть, как выглядит здоровая женщина в информационном поле, разобраться — возможно, он что-то сможет исправить в их генетическом коде, который дал сбой. Проверил — все функционировало, а большего он обнаружить не мог. Или не хватало знаний, или… может, он параллельно с излечением раны исправил генетический сбой у девушки? Этого землянин не знал.
Присмотревшись, Слава увидел, что из живота девушки к голове идет энергетическая информационная нить, он спустился и проник в матку — девушка была беременна! В слизистой оболочке матки развивался зародыш — организм уже начал постройку ткани вокруг зачатка нового человека. Слава не мог сказать, кто это будет — мальчик или девочка, но, зная, что природа сама регулирует количество мужчин и женщин при родах, надеялся, что это все-таки мальчик. Девушка была абсолютно здорова, Слава, как оказалось, тоже был здоров — бесплодие его не коснулось. А значит… значит, все, кого он оплодотворял, могли понести! И этот ребенок точно его — девушка до него не имела связи ни с одним мужчиной.
Слава улыбнулся и посмотрел на маленький пульсирующий шарик в животе воительницы — жаль, что он никогда не увидит своего сына… и всех сыновей, которые останутся на этой планете. И дочерей тоже — не все же дети будут мальчиками? Впрочем, кто знает?
Вячеслав вылетел из девушки и полетел ко второй — с улыбкой отметил, что она тоже беременна. Потом посерьезнел — конечно, борозда на ее теле воспринималась очень неприятной. Похоже, что оказались повреждены нервы — она должна была остаться инвалидкой на всю жизнь. Опустившись на ее тело, Слава начал заживление. Процесс шел медленно — кости очень туго поддавались сращиванию, их нити ускользали, не хотели соединяться, но Слава упорно, упорно связывал их, снова и снова соединял вместе. Наконец они поддались, и один за одним крохотные потоки запульсировали от передаваемой информации. Через десять минут на теле девушки остался лишь длинный, быстро разглаживающийся и бледнеющий розовый след от раны. Оставалось еще несколько женщин, и Слава, вздохнув, принялся за дело.
Через час он вернулся в свое тело — вымотанный, усталый и голодный как черт. Рядом стояла группа женщин во главе с мудрой и главой. Они во все глаза смотрели на Славу, уставились на него, как на морского змея.
Когда Слава открыл глаза, мудрая облегченно вздохнула и сказала:
— Вот! Он вернулся! Нельзя трогать мудрых во время лечения, иначе все лечение пойдет насмарку! Я так и знала, что это он их лечит — он мудрый великой силы! Я такого еще не видала! Смотрите — на них даже следа от ран не осталось. А мои больные только залечивают раны. Я потрясена.
— А говорил, не умеешь лечить, — усмехнулась глава, — пойдем, тебе приготовили твой дом. По дороге зайдете в лавку к портнихе, закажешь все, что нужно, Армила оплатит. Все расходы за наш счет, не беспокойся. Скажи, Слава, а ты можешь узнать, оплодотворяются женщины или нет? Говорят, что некоторые мудрые могут с первых дней определять — произошло ли зачатие…
— Хочешь знать, не зря ли тратишь время и деньги? — понимающе усмехнулся Слава. — Нет, не зря. Вот эта девушка и вот эта — беременны от меня. Как будет протекать беременность, я не знаю. Если их организмы здоровы, то они доносят. Если нет — кто тут может дать гарантию? Через пару недель уже будет понятно и не мудрым, что они понесли. Я рад за них — девушки абсолютно здоровы, и, скорее всего, у них родятся мальчики.
— Почему ты так думаешь? — насторожилась мудрая рядом с главой, — ты можешь видеть пол детей еще на стадии яйцеклетки? Я в это не верю!
— Да простая логика, — усмехнулся Слава, — природа, если ей не мешать, сама регулирует рождаемость мальчиков и девочек. Если есть перекос в какую-то сторону, девочек больше, чем мальчиков, то начнут рождаться практически одни мальчики. Если организм здоров. Надеюсь, что вместе с ранами я выправил все нарушения, которые имелись у этих девушек.
— Понятно… — Славе показалось, что мудрая слегка разочарована, в голосе ее проскользнула этакая озабоченная нотка.
Дом Славе предоставили неплохой — одноэтажный, пять комнат, с душем и удобствами — он тут же с наслаждением забрался под душ. Ему дали двух женщин для обслуживания — не сексуального, нет, — ему строго-настрого порекомендовали не тратить свои сексуальные силы на кого-то, помимо тех женщин, которых к нему пришлют. Женщины были нужны для того, чтобы готовить пищу, прибирать — в общем, прислуга. Хотя женщины пришли вполне симпатичные и молодые — двадцать пять — тридцать лет, не больше.
Как сказала мудрая, он должен смотреть на красивых женщин и мысленно готовить себя к встрече с теми, с кем надо. Он в общем-то не протестовал. После существования в пещерах и под открытым небом жизнь в таком доме ощущалась верхом комфорта — спинку тебе трут, мышцы массируют… ну и все такое прочее. Чем не жизнь?
Слава с усмешкой подумал, а не стоит ли после того, как он найдет Леру, задержаться на этой планете подольше? Роль суперсамца была чем-то даже привлекательна… это не низведение до уровня скота, о котором он слышал от Орланда. Впрочем, если бы он не был псиоником, да еще и бойцом, которого боялись, жил бы он в таких условиях? Слава в этом сомневался.
Ему дали часа два отдохнуть на чистых простынях, даже позволили слегка вздремнуть, потом дверь в его комнату открылась, и в нее вошли двое — одна из служанок в короткой набедренной повязке и женщина, с головы до ног закутанная в длинный плащ с капюшоном, закрывающим лицо. В таких плащах тут ходили мудрые, и Слава решил, что эта мудрая пришла к нему разговоры разговаривать, а еще — снова сделает попытку ворваться в его мозг.
Однако женщина откинула капюшон и сказала:
— Меня прислали мудрые, чтобы ты меня оплодотворил. Знаю, выглядит странно — мудрые воздерживаются от оплодотворения, но мы решили, что нужно провести эксперимент — от слияния мудрых должны получаться Великие мудрые. Ты не против этого? Никто не будет настаивать, чтобы ты занимался этим делом с той, которая тебе неприятна! Но, может быть, ты не прогонишь меня?
Женщина развязала плащ и сбросила его с плеч, осталась стоять в одних сандалиях. Ей было лет двадцать пять — двадцать семь. Тело белое, не тронутое загаром, за исключением лица. Похоже, они, мудрые, никогда не ходят голыми, сделал вывод Слава. Волосы на теле отсутствовали — в отличие от воительниц, которые, скорее всего, не обращали на это внимания. В остальном это была обычная молодая женщина с крепкой небольшой грудью, крепкими бедрами и длинными ногами. Ан, нет — имелось отличие: она не была так жилиста, перетренированна, как воительницы, ее тело больше походило на тело обычной земной красавицы, ухаживающей за собой, умащающейся кремами и притираниями. От женщины ощутимо пахло чем-то пряным, острым, словно бы хорошими тонкими духами. И было еще отличие, не заметное ранее из-за капюшона, — длинные волосы, заплетенные в толстую косу, свисающую почти до пола. Похоже, что мудрые с самого рождения не стригли волосы, и это было вместе с бледностью тела их отличительным признаком.
Попытки влезть к нему в мозг Слава не почувствовал, немного поколебался и сам влез в мозг женщины, обнаружил там нарастающую панику вместе с мыслями: «Неужели я ему не нравлюсь! Какой позор! Как стыдно! Я разделась перед ним, он рассматривает мое тело, и я ему не нравлюсь! Если он меня не захочет…»
Слава не стал дожидаться и узнавать, что сделает женщина, если он ее не захочет. Он улыбнулся и тепло сказал:
— Ты прекрасна! Любой мужчина захочет женщину с таким прекрасным телом!
Женщина несмело улыбнулась, порозовела и негромко, застенчиво сказала:
— У меня никогда не было мужчины. Прошу тебя, будь осторожен, ладно?
— Буду, — усмехнулся Слава, — за последние дни мне приходилось осторожничать раз пятнадцать, не меньше! Скоро я стану специалистом по лишению девственности! Неужели действительно у вас так плохо с мужчинами?
— Плохо! — грустно сказала женщина и со вздохом присела на край постели, плотно сжав колени и опершись на обе руки. Она откинулась и посмотрела на Славу. — Мне как — лечь? Или на колени встать? Говорят — лучше проходит зачатие на коленях!
— Ты пока ложись, расслабься, вытяни руки вдоль тела, мне кое-что нужно посмотреть. Не переживай, все будет отлично. Я только погляжу, нет ли у тебя каких-нибудь патологий, а потом мы с тобой сделаем мальчика. Хочешь мальчика или девочку?
— Конечно, мальчика! — улыбнулась женщина. — Мальчик-мудрый! Мечта!
— Постой, такой к тебе вопрос: а как так получилось, что в городе не одна мудрая? Почему-то я считал, что мудрая в селении только одна…
— Я случайно тут оказалась, проездом, нас пятеро. Мы ехали в клан Зерехт по своему делу. Извини, не могу тебе сказать об этом деле! (Слава тут же влез ей в черепную коробку и с удивлением и восторгом обнаружил образ Леры! Все сходилось на этом клане Зерехт. Она там! Это подтверждало информацию, которую он получил из мозга главы клана.) Когда услышали о тебе, пришли, посмотрели, как ты лечишь, у нас созрел план попробовать объединить способности такого Великого мудрого и способности мудрой в их ребенке. Надеюсь, что у нас получится. Мудрые обычно не имеют детей — только по разрешению Совета. Но это особый случай, и я думаю, Союз не будет против. Я мудрая десятого ранга. Наше дитя будет Великим мудрым! Или Великой…
— Ладно, будет тебе Великий и будет тебе мудрый. Закрывай глаза!
Женщина вздохнула, вытянула руки вдоль тела, расслабилась и закрыла глаза. Слава лег на постель рядом и взял ее руку в свою, создав прямой контакт. Женщина слегка напряглась, потом расслабилась и задышала ровно, но слегка ускоренно — она немного волновалась, и ее возбуждал обнаженный мужчина, лежащий рядом.
Слава вышел из тела и завис над постелью, осматривая гладкое, мраморное тело своей партнерши. После загорелых и мускулистых женщин ее беззащитное и нежное тело было особенно притягательно и сексуально.
Слава облачком опустился в ее тело, начал рассматривать связи, идущие от мозга к органам, клеткам и обратно. Мешанина была такая, что он сразу потерялся в этом верчении и кручении информации. Он выпустил «руки» и дал им приказ найти и соединить те нити, которые были оборваны. Руки тут же вытянулись вперед и начали плести какие-то кружева в теле женщины. Слава не понимал, что он делает, но его не оставляло чувство, что его информационное облако знает, что предпринять. Ему было нужно, чтобы генетическая структура тела пришла в первоначальное состояние, он дал эту установку, и теперь его энергетическое «я» выполняло то, что необходимо.
Откуда он знал это? Откуда он ведал, что нужно сделать, чтобы эти женщины рожали столько мальчиков и девочек, сколько надо природе? Он не знал. Ведь есть люди, которые получают информацию откуда-то извне, как будто она плавает где-то в громадном информационном поле, информационном супе — и только немногие экстрасенсы, псионики, могут извлечь ее из этого псионического поля. Для этого нужно, чтобы ты являлся могучим псиоником и чтобы ты захотел получить информацию. А разве не так описывают магию? Не так описывают, например, перемещение предметов в пространстве? Захотел — и получилось! Вот только получается не у всех. Совсем даже не у всех.
Его «руки» плели свою паутину, а потом снова втянулись внутрь энергетического кокона. Дело было сделано.
Слава вернулся в свое тело, открыл глаза, приподнялся на руке и посмотрел на лежащую рядом женщину. Она тихо дышала, хрупкая, гладкая, маленькая, чем-то похожая на Леру. Он провел по ее напрягшейся сосками груди своей большой ладонью и вздохнул — как бы ему хотелось, чтобы это оказалась Лера!
Женщина открыла глаза и, смущенно улыбнувшись, сказала:
— Ты все сделал? Все, можем приступить к делу? Давай я все-таки встану на колени, ладно? И вот еще что — я там принесла специальную мазь, чтобы тебе легче было… можно? Ты не против?
— Не против, — кивнул Слава и проследил за женщиной, скользнувшей с постели к своему плащу. Она достала небольшую керамическую баночку и смущенно сказала слегка хриплым голосом:
— Так непривычно, что ты на меня смотришь, на обнаженную! Мудрым запрещается обнажаться где-либо, мы всегда ходим в этих плащах.
— Может, мне глаза закрыть, если я тебя смущаю? — улыбнулся Слава.
— Нет уж, — тоже улыбнулась женщина. — Ну, иди ко мне… осторожнее… осторожнее… ой! Ой, ой!.. Да-а-а… потихоньку, не спеши… да-а-а-а…
Глубокой ночью, опустошенный во всех отношениях, Слава лежал и думал о том, что ему предстоит.
Ну да, он оставит какое-то количество детей — абсолютно здоровых, с правильными генами, но надо сделать так, чтобы нормальные дети рождались и от здешних мужчин. Он был уверен, что у тех такие же нарушения в генах, как и у женщин. Откуда они взялись, эти нарушения? Что послужило их причиной? Это стоило расследовать.
Слава был уверен, что узнает, что и откуда взялось. Если в воздухе висел запах серы, стоило поискать черта! Ведь где-то это сатанинское отродье спряталось.
Лечить мужчин придется однозначно — ведь иначе произойдет близкородственное скрещение между его потомками. Требовалось создать такую генетическую базу, чтобы потом местные жители могли размножаться и сами, без его вмешательства и лечения. Еще надо было как-то отмечать излеченных женщин и мужчин — пусть им делают специальную татуировку (он захихикал, представив, какую татуировку можно выколоть на лбу!). Нужно заниматься евгеникой и выводить здоровую расу. Иначе эти народы просто вымрут.
Слава вытянулся на чистой простыне (постель меняли после каждого сеанса) и, раскинувшись, закрыл глаза. Сегодня был очень тяжелый день, но и очень продуктивный! По крайней мере, теперь он знал, что нужно делать. И еще — если он смог исправить генетическую структуру этих женщин, значит, он сможет вылечить и Леру? Он знал, что жена страшно переживала по поводу того, что бесплодна. А еще, он не позволял себе думать об этом, но все же, а кто мешает ему попробовать полечить Шаргион? Ведь корабль тоже живой!
Славу захватил вихрь мыслей, воспоминаний, впечатлений, и он с трудом заставил себя успокоиться, погрузившись в дрему, перешедшую в глубокий, спокойный сон человека, сделавшего все, что нужно, за долгий, очень долгий и трудный день.
