Глава 9
Лера оглянулась — с высокого обрыва была видна глыба Шаргиона. Отсюда он казался похожим на скалу или утес, каким-то волшебным образом оказавшийся на берегу озера. Вот только недавно его не было — и вдруг появился. Она надеялась, что в эти места не часто забредают охотницы, а потому посещение места приземления местными жительницами виделось не очень вероятным. Впрочем, а что бы они узрели? Следы пребывания каких-то людей? Шалаш? Кострища? Ну да. И еще — огромный утес, неизвестно откуда взявшийся в этом месте — происки богов, не иначе. Кто же еще может перемещать такие массы камня? А Шаргион и выглядел как камень — черный, обугленный, холодный. От его жемчужной оболочки не осталось и следа. Глыба глыбой.
Лера грустно вздохнула и пошла дальше, звонко хлопнув по голой заднице своего «провожатого», медленно и со стенаниями шедшего впереди. Он с трудом залез на высокий берег и теперь стоял, наклонившись и уперев руки в колени. Орланд тяжело дышал, по его лицу текли крупные капли пота.
— Ну чего ты встал-то? — с досадой сказала Лера. — Тут высоты метров сто, а ты изображаешь, будто влез на величайшую вершину мира!
— Госпоже хорошо, госпожа с детства тренируется! А я всю жизнь безвылазно в Мужском доме! Попробуйте посидеть на одном месте много лет! Тоже будете задыхаться. Простите, госпожа, я лишнее сказал! — Парень испуганно взглянул на сердитое лицо Леры, та досадливо отмахнулась:
— Ладно, ладно, пошли!
Они вышли сегодня утром, на рассвете, когда светило только что показало свой желтый бок из-за горизонта, окрасив воду озера в розово-желтый цвет. Слава и Лера попрощались, обнялись и поцеловались, и теперь девушке все время казалось, что на груди и руках остался тонкий запах мужа, она до сих пор ощущала его могучие руки, крепко обнимавшие ее плечи.
Лера вздохнула и продолжила путь, отбросила лишние мысли и попыталась сосредоточиться на главном.
Дорога шла через прерию, идти предстояло далеко — около ста километров. Лера шла с голыми руками, как была — в одних шортах, кроссовках, без оружия и каких-то приспособлений для выживания. Слава настаивал, чтобы она взяла с собой меч-копье одного из погибших керкаров, но Лера не согласилась — эта штука точно привлекла бы внимание, так как выглядела совсем нездешней — даже металл был другим. Он не походил на то, что делали местные умельцы — это они выяснили у Орланда. Парень достаточно насмотрелся на орудия убийства, навешанные на женщинах, которые приходили к нему в комнату. Лера улыбалась в ответ на беспокойство Славы, муж пытался вооружить ее по полной. Она сказала, что если и выглядит как Мальвина, только лысая, то внутри у нее сидит Карабас-Барабас, и тот, кто попробует ее обидеть, в этом скоро убедится. Так что нечего волноваться, ее оружие всегда при ней — и она потянулась, а потом выбросила вперед руки, из пальцев тут же вылезли острые, как бритва, когти. После этого Слава досадливо махнул рукой и отказался от мысли вооружить жену как следует.
Идти оказалось довольно легко — надо было лишь придерживаться троп, ведущих в южном направлении, и все. Прерия была изрезана звериными тропами, истоптана и покрыта следами жизнедеятельности разнообразных тварей, некоторые из них волей-неволей вызывали уважение хотя бы своим размером — Лера, выйдя из-за поворота тропы, чуть не «подорвалась» на громадной, как гора, лепешке. Она постояла у этого реликта, парящего под лучами светила и собирающего тучи мух, потаращила глаза и решила, что надо быть осторожнее. Если такая тварь наступит — как минимум останешься калекой, а скорее всего, просто щелкнешь под могучей ногой — и все. Орланд, увидев «сооружение», благоговейно сказал:
— Это ругара! Они выше деревьев! Их нельзя убить никаким оружием, можно только поймать, если выкопать большую яму. Много мяса, много! Но они уже редко встречаются — так мне говорили. Только на севере еще есть, в глухих местах. Похоже, что один из них зашел сюда! Уходить надо — они вроде как стадами ходят, и вокруг них всегда бегают хищники! Можно сильно пострадать!
Лера не стала спорить, только прибавила шаг, поторапливаясь за бегущим вприпрыжку спутником.
Орланд шел шустро, даже при том, что на его спине болталась котомка с кусками жареного мяса, взятыми в дорогу. Несмотря на протесты парня, котомка была торжественно надета на его спину, это сопровождалось словами, что теперь парень хоть чем-то будет полезен в этой жизни.
Около полудня начались первые неприятности: в очередной раз свернув на тропу, тоннелем проходящую в высокой траве, путники натолкнулись на существо, похожее на помесь леопарда и волка — угловатый, пятнистый, с торчащими из пасти клыками, зверь предупреждающе прошипел два раза и, прижавшись к земле, стал подкрадываться к Орланду, стоявшему впереди и застывшему от ужаса, как столб.
Лера автоматически рванулась вперед и успела к тому моменту, когда зверь, распрямившись, как пружина, прыгнул на человека, нацелившись ему прямо в горло. Хотя по размеру он не превышал крупной собаки, исход этого прыжка был бы однозначным — это становилось понятным, стоило только посмотреть на его белые клыки, торчавшие из-под верхней губы.
Нога в кроссовке встретилась с раскрытой челюстью зверя на половине пути, в воздухе прозвучал явственный хруст — челюсть сломалась, как картонная, настолько силен был удар девушки. Зверь захрипел, он катался по траве и заливал ее кровавой пеной, но не потерял сознания, и Лера, метнувшись к его загривку, как молотом, ударила сверху рукой с такой силой, что перебила позвонки. Зверь сразу обмяк, пару раз дернулся и застыл, глядя на мир остекленевшими желтыми глазами.
Орланд шумно выдохнул — с момента нападения до гибели зверя прошло максимум две или три секунды — парень даже не успел сообразить, что сейчас умрет. Эта истина только сейчас дошла до его разума, и он опустился в траву, мелко дрожа и шмыгая носом.
Лера пожала плечами, потом подошла к зверю и потыкала его кроссовкой.
— Орланд, что это за зверюга?
— Это шасс! Очень опасный зверь! Чтобы его убить, нужно быть великой воительницей! Они абсолютно бесстрашны, дерутся, пока не умрут. А из их шкуры делают браслеты и пояса — они стоят хороших денег. Шассы в неволе не размножаются, а в прерии найти и убить их очень трудно — они прячутся, и когда видят, что их обнаружили, нападают на охотницу — это мне рассказала одна женщина, когда приходила год назад. Показывала браслеты из шкуры шасса и перевязь. А еще у нее была юбка из шасса — все завидовали. Это признак великой охотницы и воительницы! А ты смогла голыми руками, без оружия, убить такого зверя! Воистину ты великая госпожа!
— Ценится, говоришь? — задумчиво сказала Лера. — Нельзя такое сокровище бросать на потраву стервятникам… ну-ка, посиди тут, я сейчас!
Она оттащила шасса в сторону, стала так, чтобы Орланд не видел, что она делает, и, выпустив один из когтей, легко, как стальным ножом, вспорола шкуру зверя от паха до горла. Затем, поддевая шкуру и раздвигая ее в стороны, стала освобождать агрессора от того, что так прельщало воительниц.
Через двадцать минут окровавленный сверток лежал у нее в руках, он был вручен Орланду, закатывающему глаза от отвращения и нежелания тащить увесистую неприятную штуку.
Парень успокоился только после резонного напоминания Леры о том, что, во-первых, он должен угождать своей госпоже, а во-вторых, если ее руки будут заняты, она не сможет защитить его драгоценное тело.
До вечера они шли без приключений, вот только Лера постоянно слышала в траве шуршание, повизгивание, попискивание — как будто за ними кто-то крался. Вначале она была очень насторожена, а потом перестала обращать на это внимание — скорее всего, за ними крался кто-то из падальщиков, привлеченных запахом крови.
Остановились они на ночлег возле большого прозрачного ручья — вокруг него на берегах оказалось довольно чисто и сухо. Лера выбрала себе углубление — что-то вроде небольшой ямы возле куста, растущего на берегу, выстлала его свежей травой, которую нарвала на лугу.
Наскоро поужинав остатками мяса, путники разошлись по своим местам — Орланд, глядя на Леру, тоже «свил» себе гнездо, закидал его листьями и травой. Расположились на ночлег уже в сумерках. Лере-то было все равно — она прекрасно видела ночью, да и не уставала так, как парень, но он уже начал спотыкаться и канючить, что скоро помрет от усталости. Пришлось остановиться.
На удивление, в этом мире оказалось мало кровососущих летающих пакостей вроде москитов или комаров, потому спать было приятно. Тело обдувал ночной ветерок, отогнавший дневную тридцатиградусную жару и даже заставивший слегка замерзнуть уже привыкшую к жаре девушку.
Посреди ночи Орланд попытался подкрасться под бочок к Лере, мотивируя это тем, что должен обогреть и обслужить такую крутую госпожу, оставшуюся без мужского внимания.
Плакал он недолго — Лера не стала бить его сильно. Так, слегка поддала для профилактики. Потом его нытье сменилось слабым храпом, следом уснула и Лера, которой не снилось ничего — она провалилась в сон, как в колодец. Часть ее мозга не спала, постоянно оценивая ситуацию вокруг, впитывая звуки и запахи. Но все было тихо — кричали ночные птицы, стрекотали насекомые, шуршали в кустах падальщики и грызуны, подгрызающие корни трав и деревьев. Шла обычная ночная жизнь, но к спящим людям никто не рисковал подходить — от них пахло кровью, а еще — шассом, запах которого знало большинство обитателей прерии.
Утром Лера искупалась в ручейке, с наслаждением поплескалась в небольшом затончике, простирнула шорты, а потом загнала в воду Орланда, решительно не желавшего лезть в ручей и с криками утверждавшего, что водичка совершенно ледяная, настолько, что у него отпадут все его прелести. Прелести не отпали, и скоро они тащились по тропе дальше на юг.
Пейзаж вокруг слегка поменялся — травы стали ниже, и путники легко могли увидеть горизонт, теряющийся вдали. Эта планета была раза в полтора больше Земли, так что горизонт оказался очень далеко, а отсутствие в этом месте гор позволяло видеть на большое расстояние.
Ручьев и речек стало меньше, земля сделалась суше, а солнце пекло все сильнее. Лера, которая и раньше была довольно смуглой, загорела еще на планете Нитуль, под бьющими, как копья, лучами светила, именуемого тут Жарс, или Солнце, мгновенно потемнела. В ускоренном обмене веществ есть свои преимущества — солнечных ожогов она могла не опасаться.
К торной дороге они вышли уже к вечеру, когда солнце зависло низко над линией горизонта.
Это было что-то вроде тракта, соединяющего север и юг, — так сказал ей Орланд. На дороге оказалось довольно пустынно, только вдалеке виднелась группка всадников, разглядеть которых как следует на таком расстоянии было невозможно. Лера попыталась увидеть, что это за всадники, но бросила затею, добившись лишь рези в глазах, появившейся из-за желания разглядеть фигурки поподробнее.
Вздохнув, она зашагала дальше по пыльной дороге под уверения парня, что этот путь совершенно точно ведет к главному городу клана Зерехт — Грусту, и если они поднажмут, то к ночи окажутся на месте — так ему думалось.
Лере было все равно, чего там ему думалось, она молча подтолкнула спутника вперед, заставив прибавить шаг, — ночевать в поле не хотелось, тем более что есть у них было нечего. Сырое мясо она могла глотать без отвращения, но хотелось как-то и супа похлебать. В кочевой дикой жизни имеются, конечно, романтические моменты, но только тогда, когда ты в любой момент можешь вернуться к цивилизации, принять горячий душ, посидеть в теплом туалете и поесть нормальной еды. И, кроме того, ей не нравилось, когда посреди ночи небеса поливали ее хоть теплым, но довольно противным дождиком.
Примерно через час интенсивной ходьбы ей показалось, что фигурки всадников, маячивших впереди, увеличились в размерах. Она вначале не поверила своим глазам, а потом убедилась, что те действительно стали побольше.
Поразмыслив, Лера решила, что или они с Орландом идут очень быстро, так быстро, что догоняют людей на лошадях, или же… или те стоят на месте и чего-то ждут. А чего ждать, когда ты едешь по своим делам? Да мало ли чего — например, спутник в кустики побежал. Или захотелось полюбоваться пейзажем и обсудить политические вопросы. Или дождаться путников, шкандыбающих далеко позади — посмотреть, что это за чучела таскаются по дороге пешком.
Все эти варианты развития событий могли существовать, так что Лера насторожилась и остановила болтовню Орланда, который рассказывал о своей очередной клиентке, подарившей ему книгу о любви женщины и ее мужчины, которые убежали на далекий север и нашли там свое счастье, — потом их отловили воительницы клана и выпустили ей кишки. Рассказ, конечно, был очень интересным и животрепещущим, особенно в плане выпускания кишок за обладание общественным мужчиной без законных на то оснований. Но надо было заняться кое-чем, что Лера откладывала до последнего и что собиралась сделать перед тем, как они вступят в контакт с местными жителями.
— Абракадабра! — громко произнесла землянка, и Орланд пошатнулся, схватившись за голову. Он посмотрел на спутницу мутным взглядом, потом его глаза прояснились, и парень зашагал дальше, забыв, о чем говорил до того.
Лера облегченно вздохнула, но в душе ее оставались сомнения — сработало ли?
Это странное для здешних мест слово было «спусковым крючком» для включения процесса «промывания мозгов». Как только Лера его произнесла, она сразу стала для Орланда не странной пришелицей, обладающей толпой многоножек, а крестьянкой, идущей на поиски лучшей жизни и случайно нашедшей его в лесу.
Все события последних дней выветрились из головы парня, остались дурным сном. Он лишь знал, что госпожа Лера, бывшая хуторянка, ведет сдавать его главе клана за вознаграждение. И ничего более. Вот только шкура шасса выпадала из общей картины, и Орланд время от времени поглядывал на этот вонючий сверток на своем плече, мучительно пытаясь понять — откуда эта штука взялась.
Глядя на всадниц, стоящих на дороге и ожидающих путников, Лера слегка пожалела, что настояла на том, чтобы не брать ничего из достижений цивилизации — ну, за исключением шорт и кроссовок. Она посчитала, что любой предмет, который не был сделан в этом мире, мог породить подозрения и вызвать агрессию со стороны аборигенов.
Слава долго пытался настоять на том, чтобы у нее были с собой какие-то особые штуки — например, игольный лазер, но она со смехом отказалась — от толпы он ее все равно не спасет, от выстрела из лука — тоже. А так она выглядела абсолютно безопасной, беззащитной и неагрессивной. Что же касается способности защитить себя — Слава, вероятно, забыл, кто она такая! И слишком уж опекает ее, кудахча, как заботливая наседка над несмышленым цыпленком. После такого наезда Слава сдался, махнул рукой и сказал, что она подвергает опасности эту цивилизацию, потому что, если ее убьют, ему придется огнем и мечом пройти через планету и вырезать всех, кто предположительно участвовал в ее гибели.
Конечно, он шутил — но только слегка. Лера знала, что случись с ней что-то подобное, муж действительно пойдет на такие страшные меры, а потом сам ужаснется. Потому она решила не рисковать — если получится.
Не получилось. Всадники увеличились в размерах, и стало видно, что они сидят на животных, очень похожих на лошадей, только с длинными ушами, как у кроликов, и короткими хвостами. Лера немного удивилась — как они такими короткими хвостами отгоняют насекомых? Потом вспомнила, что в этом мире летающих кровососущих нет, так что и отгонять их не требуется. А зачем тогда лишние метелки? Только репьи собирать.
— Это воительницы клана Зерехт! — с испугом сказал Орланд. — Вон на них пояса цвета клана! Я был с ними со всеми! Главная у них Герса — вон та, со шрамом на щеке. Ой-ей… и Зукра тут… такая злая женщина! Она всегда любила меня щипать, причинять боль! Ей даже какое-то время запрещали ходить ко мне — после того, как я весь покрылся синяками! А Герса неплохая, справедливая женщина. Хорошо, что она здесь… боюсь, как бы проблем с Зукрой не было!
Лера внутренне подобралась, как пантера, внешне ничего не изменилось — миленькая девушка, худенькая, стройная, с круглыми крепкими бедрами и красивыми обнаженными плечами, маленькая крепкая грудь и полные, сочные губы. Одно привлекало внимание: цвет волос — платиновый. Как будто она раньше времени поседела. Но и это не было чем-то экстраординарным — воительницы тоже отличались короткими прическами и разнообразной окраской волос — от ярко-рыжего до седого.
Седой была женщина, восседающая на черном скакуне. Она привлекала внимание умными серыми глазами, оглядывающими мир словно бы сквозь прицел снайперской винтовки. На ее лице от левого уха до самой шеи змеился шрам, зигзагом заходящий на скулу и слегка искривляющий губы, будто она кривилась на несовершенство и гадостность этого мира. Женщина, как и все остальные, была увешана оружием — от перевязи с семью небольшими стальными ножами до меча в поцарапанных ножнах, удобно расположившегося на седле перед ней. Ее прикрывало подобие топика — тонкий шарф, стягивающий грудь. Оно и понятно — в таком возрасте отвисающая грудь, мешающая двигаться и наносить удары, только в тягость. На вид женщине было лет под пятьдесят, не меньше.
Лера не удивилась бы, если бы женщины этого мира отрезали себе грудь для того, чтобы лучше нести воинскую службу. По крайней мере, на Земле нечто подобное было описано историками — амазонки отрезали себе одну грудь, чтобы ловчее было стрелять из лука. Было это на самом деле или нет — оставим сей вопрос на совести историков вроде Геродота.
Воительниц оказалось семеро, и они полностью перегородили дорогу своими лошадьми. Лера и Орланд подошли к «заградотряду» и остановились.
Все молчали — и всадницы и путники. Никто не говорил ни слова, а Герса внимательно рассматривала Леру. Осмотрев девушку с ног до головы, задержала взгляд на ее странном наряде — видимо, шорт в этом мире не носили. Все воительницы были одеты в юбки разной длины, прикрывающие их мускулистые ноги до середины бедра. Лера тоже рассматривала своих «собеседниц», она с интересом отметила, что женщины не были похожи на «шифоньеры» — они оказались плотненькими, очень мускулистыми — видимо, из-за упражнений и повышенной силы тяжести. Но в общем-то женщины оставляли ощущение акробаток, цирковых спортсменок — ухоженные, породистые и сильные, как дорогие кобылы. Их тела покрывало множество амулетов, фигурок, украшений из кости и драгоценных камней, и, усмехнувшись про себя, Лера подумала о том, что женщины во всем мире одинаковы, даже если это мир амазонок. Все любят украшения, все хотят выглядеть лучше других.
— И что бы это значило? — хрипловатым приятным голосом спросила Герса. — Почему наш мужчина идет с незнакомой девчонкой пятнадцати лет?
Лера подняла брови — какие пятнадцать лет? Неужели она выглядит так молодо? Впрочем, запросто. С точки зрения этих женщин она только что перешагнула порог зрелости — пятнадцать лет. Ее фигура, довольно хрупкая на фоне их мускулистых коренастых тел, оставляла ощущение детскости, как и небольшая грудь, похожая на грудь тинейджерки. У нее не было ничего, указывающего на ее взрослость — украшений, вещей, шрамов, — так кто она для этих воительниц? Девчонка, подросток!
— Мое имя Лера. Я иду в город искать свою судьбу. Когда проходила мимо леса, увидела вот этого мужчину, который рассказал мне, что убежал из Мужского дома и боится возвращаться назад. Я приказала ему идти за мной, и теперь веду к главе клана. Вот и все.
— И все! — надменно усмехнулась одна из воительниц, молодая девушка лет двадцати с резкими, жесткими чертами и надменным выражением лица. — Эта глупая крестьянка говорит — и все! Небось попользовалась нашим мужчиной, а теперь — и все?! Орланд, скот ты эдакий, сколько раз в день ты ее удовлетворял вместо того, чтобы исполнять свои обязанности в клане? Эй, ты, сучка, пошла вон отсюда! Мы сами отведем его в клан, а ты пошла вон! Иди убирать козье дерьмо! Много вас таких прется в Груст, скоро из-за навозниц шагнуть некуда будет! Одни крестьянские рожи вокруг! Орланд, быстро ко мне, тварь неблагодарная! Я с удовольствием отхлещу тебя плеткой!
— Стой, Орланд! — резко и холодно приказала Лера. — Никуда он не пойдет. Я сама доставлю его к главе клана. Спасибо за ваше предложение сопроводить меня, но мы доберемся.
— Что-о-о? Ты посмотри, какая наглая маленькая тварь! Ты как смеешь так разговаривать со мной, воительницей восьмого ранга?! — Зукра тронула лошадь голыми загорелыми коленями и через секунду оказалась рядом с Лерой. Подняв плеть, она сверху вниз ударила наглую девку, желая оставить кровавую черту на ее излишне безупречной гладкой спине.
Вернее, попыталась ударить — неведомым образом всадница вылетела из седла и со всего маху грохнулась о дорогу, подняв клуб пыли и хакнув от удара так, что было слышно метров за пятьдесят.
Зукра потеряла сознание, а Лера стала задумчиво наматывать плеть на свой кулак, как будто это был ремешок дамской сумочки. Всадницы оторопели, а Герса спокойно спросила с легкой улыбкой на суровом лице:
— А что за сверток на плече у Орланда? Если судить по тому, что я вижу, это шкура шасса? Где ты ее взяла, девочка?
— Добыла. Он хотел нами позавтракать, пришлось его убить.
— И чем же ты его убила? — недоверчиво прищурилась женщина. — Где твои меч, лук?
— Я убила его ножом. Нож был старым, не выдержал и сломался, я его выбросила. Шасс напал на меня и наткнулся на нож. Повезло. Мне. А ему — нет.
— И ей — тоже, — усмехнулась Герса, кивнув на бездыханную Зукру, — эй, проверьте, она там живая? Брякнулась очень даже крепко. Случайно наткнулась на… Лера, говоришь, тебя звать? И где же ты, Лера, научилась так быстро двигаться? На вид ты совершеннейший бутончик цветка, и не подумаешь, что можешь так легко расправиться с опытной воительницей, и какого — восьмого ранга! Что-то подозрительна ты мне, одуванчик… шагай-ка с нами, а вернее, запрыгивай позади меня на круп лошади, так будет быстрее. Доставлю тебя к главе, пусть она решает, что с тобой делать. Орланд, забирайся на коня позади Шеки. Что, Зукра, неужто теперь ты научилась не распускать руки без нужды? Я тебе сколько раз говорила — прежде чем что-то делать, подумай, стоит ли? Вот тебя этот бутончик и научила уму-разуму.
— Я эту тварь проучу! — злобно пообещала Зукра. — Я ей башку снесу!
— Снесешь. Когда я тебе позволю. А пока затаскивай свой зад на лошадь, и быстро к главе. Хотела получить награду за Орланда? Вот тебя жадность и подвела. Боги тебя наказали. А девочка не проста, ох как не проста. Гляньте — она даже бровью не двинула, как будто валять в пыли воительницу восьмого ранга для нее обычное дело, не стоящее внимания. А шкуру положи вон туда, к Дерге. Дерга, прицепи покрепче, эта штука стоит немало, жалко было бы потерять. Поехали!
Лера легко вскочила на коня позади воительницы и зажала ногами круп лошади. Ощущение было странным — под ней ходили мощные мышцы великолепного животного — она раньше никогда не ездила на коне, от падения ее спасало только чувство равновесия.
Герса как будто почувствовала напряжение пассажирки и спокойно сказала:
— Что, никогда не ездила на лошади? Держись за мою поясницу, а то свалишься на дорогу. Сейчас побыстрее поедем, нам нужно успеть до вечерней поверки. Держись!
Лера только успела вцепиться в ее поясницу, как Герса гикнула и пустила коня крупной рысью. Лошадь шла иноходью, вытрясая из девушки все внутренности. Она не могла отыгрывать движения лошади, привставая на стременах, и потому ее внутренности норовили выскочить через рот, а зад терпел неисчислимые страдания, ежесекундно соприкасаясь с жестким крупом лошади.
Пытка продолжалась около получаса — через это время кони влетели в город, въехали в высокие деревянные ворота и, пронесясь по широким улицам, усыпанным снующим, как муравьи, народом, оказались на площади, где уже строились, переговариваясь и посмеиваясь, сотни женщин в воинских нарядах.
Когда зад Леры расстался с пыточным местом и она оказалась на своих ногах, девушка смогла как следует рассмотреть контингент, построившийся на плацу.
Здесь было великое разнообразие фигур и мастей — рыжие, седые, черноволосые, русые, коренастые, худые, плотные, субтильные — сотни женщин, увешанных оружием разнообразного вида и расцветки.
Лера заметила, что преобладали длинные тонкие мечи, называемые на Алусии «ганцел», только ганцел имел больший изгиб, а эти оказались совсем прямыми. Рукояти мечей не имели гард — длинные, шероховатые на вид, с возможностью работы двумя руками одновременно.
Бормочущая толпа затихла, сотни глаз повернулись в сторону прибывших. Воительницы стали пихать друг друга в бока, показывая на Орланда и Леру, стоящих рядом, после чего наступило полное и даже гнетущее молчание.
Орланд под взглядом множества глаз съежился, опустил руки и прикрыл мужское достоинство, как будто боялся, что женщины сейчас его кастрируют своими взглядами. Молчание продолжалось с минуту, потом насмешливый голос из толпы звонко крикнул:
— Ну что, попался?! Теперь тебе придется попотеть вдвойне! Мы тут тебя заждались! Держись, Орлик!
— Тихо-о-о! — зычно крикнула Герса. — Выровнять ряды! Глава идет!
На пороге деревянного здания, у которого построились воительницы, показалась довольно высокая для этого мира женщина лет тридцати пяти с очень развитыми мускулистыми ногами и руками, на которых перекатывались могучие мышцы. Она напоминала какую-то бодибилдершу, употреблявшую гормональные средства. Только вот в этом мире не было гормональных средств — как она могла накачать такую мускулатуру? И это при том, что излишняя мускулатура мешает работе на мечах — мышцы должны быть длинными, эластичными, приспособленными для развития огромной скорости. Здоровенные бугаи в мечном бою не процветают. Какой-нибудь малыш, субтильный, но быстрый, может разделать здоровяка под орех. Но, похоже, эта женщина являлась исключением из правил. Ее движения были скупы, отточены, совершенны. Она не двигалась, а перетекала из позы в позу. Теперь стало ясно, как она смогла добиться такого высокого положения и почему никто не осмеливался бросить ей вызов. Никаким колдовством и отравлениями здесь не пахло. Это был зверь — дикий, сильный, могучий, как торнадо, сносящее все на своем пути.
Глава осмотрела притихшее общество, сразу вытянувшееся во фрунт при ее появлении, мельком окинула взглядом странную фигуру Леры рядом с ее спутником, сгорбившимся в позе смирения, сотницу, салютующую ей обнаженным мечом, и неожиданно красивым грудным контральто сказала:
— Сотники, сдать данные о численном составе гарнизона для выдачи жалованья. Отсутствующие на поверке без уважительной причины лишаются недельного жалованья. Объявляю переаттестацию рангов через месяц — не сдавшие зачет и не подтвердившие свой ранг будут оштрафованы в размере месячного заработка. У вас есть неделя, чтобы подтянуть владение мечом до необходимого уровня. Сотница Герса! Доложи о поимке беглого Орланда — кто его привел, кому выдать награду в пять золотых.
Сотница сделала два шага вперед, молниеносным движением оправила меч в ножнах и, отдав что-то вроде пионерского салюта, начала:
— Согласно твоему приказу, глава, мы отправились на поиски беглеца на север. Как ты и предполагала, беглец двигался в указанном направлении. Однако нашли его первыми не мы, а вот эта девчонка, назвавшаяся Лерой. С ее слов, она крестьянка, отправилась в город на поиски лучшей доли. По дороге случайно увидела беглого мужчину и захватила его, желая доставить в город и передать тебе. Также, по дороге, она случайно (Герса нарочито выделила слово «случайно») встретила шасса, убила его и сняла шкуру. Потом, когда мы встретили ее и беглого мужчину, она случайно (!!!) вышибла из седла воительницу восьмого ранга Зукру и лишила ее сознания. Я доставила и мужчину, и эту самую Леру для твоего решения. Доклад окончен!
— Я вызываю Леру на бой до смерти! — вдруг послышался звонкий голос, полный сдерживаемой ярости. Из строя выскочила Зукра и указала обнаженным мечом на землянку, стоявшую чуть в стороне. Глава удивленно замолчала, глядя на нарушительницу устава, потом медленно ответила:
— Да, ты имеешь право вызвать эту девушку на смертельный бой. Но много ли чести убить необученную крестьянку? И еще меньше чести погибнуть от руки крестьянки! Бой всегда подчинен богам, и никто не знает, чем он закончится! Ты хорошо подумала? Я могу пропустить мимо ушей твой вызов. И кстати, вне зависимости от того, состоится бой или нет, ты получишь пять ударов плетью у столба наказаний. За нарушение строя и невоздержанность.
— Я отвечу! — презрительно сплюнула Зукра. — Но этой твари башку снесу! Поганая крестьянка, смеющая поднимать руку на воительницу! Жалкая тварь должна быть наказана!
— Хорошо. После окончания боя, если ты выживешь, десять ударов плетью — дополнительно пять за плевок на священный плац. Ты не в крестьянском хлеву, научись сдерживать свои эмоции, у тебя уже восьмой ранг, а ты ведешь себя как несмышленая девчонка! Посмотри на крестьянку — она невозмутима, как будто ей сообщили о предстоящем дожде! Учитесь все, как надо встречать смерть! Но прежде чем состоится бой, я должна выдать награду за поимку мужчины. Девочка, подойди ко мне!
Лера сошла с места и встала перед главой, внимательно посмотревшей в глаза непонятной крестьянке с белыми волосами. Женщина достала из пояса небольшой мешочек с завязками и передала его девушке:
— Здесь пять золотых. Закон гласит — каждый должен получить вознаграждение за свои поступки, какими бы они ни были. Каждому боги воздадут по заслугам. Тебе принадлежит шкура шасса — после твоей смерти и шкура, и все, что принадлежит тебе, перейдет твоему противнику — таков закон!
— Таков закон! — глухо повторила толпа.
— Таков закон! — торжествующе усмехнулась Зукра.
— А ее имущество перейдет ко мне после ее смерти? — холодно спросила Лера.
— Да. — Глава удивленно подняла брови. — Ее имущество достанется тебе, если ты победишь ее в смертельном поединке.
— Тогда вопрос. Как я узнаю, сколько имущества принадлежит ей и не будут ли преследовать меня после ее смерти?
В строю послышались смешки, а глава легонько, укоризненно качнула головой из стороны в сторону, и улыбка окрасила ее губы. Ей нравилась дерзкая девчонка, даже перед смертью не теряющая стойкости духа.
— Теперь я вижу, что ты точно крестьянка, не знающая воинского устава. Если ты сумеешь победить воительницу восьмого ранга, ты получишь все, что ей принадлежит, вплоть до ее юбки. Что касается преследования — тебя может вызвать любая, если пожелает. Таков закон!
— Таков закон! — нестройно повторили женщины в строю.
— Только у тебя нет никаких шансов, Зукра — одна из лучших фехтовальщиц гарнизона и давно уже достойна перевода в следующий ранг. Если бы не ее отвратительный нрав и нежелание запоминать воинский устав… в общем, жаль, жаль. Ну что же, ты будешь похоронена с почестями — мне нравится твоя стойкость!
— Рано хороните, — тонкая презрительная улыбка тронула губы Леры, — а меч для боя мне дадут? Или придется убивать ее сандалией?
В строю воительниц послышался хохот, чей-то звонкий голос, похоже, тот же, который радовался прибытию Орланда, крикнул:
— Так ее, Одуванчик! Сандалией этого таракана!
— Хагра, прекрати представление! — строго прикрикнула глава, но глаза ее смеялись, а губы прыгали, грозя сложиться в широкую усмешку, — дадим мы тебе меч, обязательно дадим. Даже два меча. А можем и три — только чем ты будешь держать третий?
Воительницы в строю откровенно покатывались со смеху, а одна из старых женщин в первом ряду, усмехаясь, сказала соседке:
— Похоже, что этот бой запомнят надолго! Девка-то какая характерная! Жаль, что Зукра ее разделает, как свинью. Кстати, а девчонка-то соблазнительная… ох, хороша! Я бы с ней покувыркалась…
— Пойдем, выберешь себе меч, — предложила глава, — заодно положишь там свои золотые. За мной!
Женщина повернулась, пошла в дом, и Лера снова поразилась — глава напоминала огромную, сильную львицу, лениво прохаживающуюся возле своего прайда. Она казалась слегка сонной, но было видно, что в долю секунды эта сонная заторможенность может слететь, обернувшись яростным взрывом неудержимой мощи.
Они прошли через длинный широкий коридор, увешанный по стенам разнообразным оружием, играющим скорее декоративную, чем боевую роль. В конце коридора виднелась дверь с засовом, за ней обнаружилось темное помещение, где рядами стояли мечи, луки, лежали топорики и кинжалы, ножи и копья. Похоже, что это был настоящий арсенал гарнизона города, а может, даже всего клана. Судя по тому, как тщательно заботились о своем вооружении воительницы, оружие здесь ценилось, и такой арсенал стоил огромных денег.
— Выбирай! — кивнула глава. — Сейчас я посвечу тебе факелом, погоди минуту…
Она вышла, и Лера осталась одна в большом помещении, пахнущем маслом и железом. В свете Лера не испытывала никакой необходимости, отлично видела в темноте, но сообщать об этом главе не собиралась.
Землянка выбрала пару мечей, похожих на ганцелу, прикинула их на руке — не понравились. Слишком коротки. Все-таки большинство здешних женщин были низковаты, и мечи делались по их руке. Под внимательным взглядом стоящей рядом главы она перебрала еще несколько мечей. Та удивленно подняла брови, глядя, как Лера выбирает оружие. Девушка подобрала три клинка, взяла один, ткнула его в пол и согнула дугой. Потом отпустила, меч вернулся в свое положение, жалобно взвизгнув. Лере этот меч не понравился. В его звуке было что-то дребезжащее, тоскующее — видимо, закалка оказалась не очень качественной.
Нужный меч был пятым по счету — достаточно длинный, чтобы достать противника на максимальном расстоянии, и упругий настолько, чтобы не сломаться при жестком ударе в плоскость. Он мягко подпрыгивал, когда его отпускали, и звенел упруго, сочно, как хорошая скрипка, сделанная великим мастером.
Глава хмыкнула, взяв в руки этот меч:
— Ты умудрилась выбрать меч мастера Аннун! У тебя верный глаз… забавно. Забавно. Крестьянка? Ну-ну… Пойдем. Монеты можешь отдать мне — не украду. Все будет передано в целости твоей сопернице после похорон.
— А я-то как расстроилась! Вдруг потеряются, и бедная Зукра не получит мои монеты! — усмехнулась Лера.
— Хм… ты забавная. Может, хочешь о чем-то попросить перед боем? Кому-то передать весточку?
Забавно было бы попросить ее передать весточку Славе: «Это вот там, возле космического корабля, здоровенному мужику!» — усмехнулась про себя Лера.
— Нет, благодарю. У меня тут нет родных. Все умерли — отравились какими-то грибами. Так что я одна.
— Ну, тем легче. Пора! — Глава задвинула засов и пошла вперед, не оглядываясь, чтобы убедиться — идет за ней девушка или нет. Ее спина просто излучала власть и силу, так что становилось понятно: никаких сомнений в том, что ей подчинятся все, на кого она покажет пальцем, у женщины не было.
Строй воительниц на улице слегка расслабился — женщины бурно обсуждали происходящее, смеялись, изображали в лицах что-то забавное — видимо, падение Зукры на пыльную дорогу. Виновница торжества стояла злющая, красная и искоса поглядывала на смеющихся соратниц. Лера немного удивилась — по словам Орланда, здешние женщины представляли собой что-то монументальное, твердое, как памятник Петру Первому. Однако, как оказалось, им были доступны человеческие чувства — смех, радость. И чувство неприязни — похоже, что Зукра с ее поганым характером и задиристым нравом не пользовалась особой любовью. Но, судя по словам главы, Зукра была еще и хорошей фехтовальщицей, так что вызывать ее никто не решался. Или почти никто.
Все притихли при виде выходящей главы и снова построились плотным квадратом. В первых рядах стояли высокоранговые, позади — мелкие девчонки первого и второго ранга, совсем молоденькие и действительно очень похожие на Леру своей статью и отсутствием множества дорогих украшений. Впрочем, и тут имелись исключения из правил — похоже, часть девочек была «из хороших семей», и их обеспеченные матери украшали дочерей как следует. Их килты выглядели дорого, на груди висели поделки из золота, серебра и драгоценных камней, поблескивающих в лучах солнца.
— Объявляется поединок до смерти — между Зукрой, воительницей восьмого ранга, и Лерой… хм… крестьянкой. Оставшаяся в живых получает все имущество, принадлежащее противнику. Таков закон!
— Таков закон! — глухо повторила толпа.
Лера оглянулась через плечо на ряды стоящих в строю женщин и попыталась поймать взгляды — ей было интересно, как они относятся к происходящему? Ведь на самом деле это хладнокровное и бесчеловечное убийство — ну что может какая-то крестьянка противопоставить живой машине убийства по имени Зукра? Воительница с детства, с младенчества занималась единоборствами, и в первую очередь — мечевым боем! Но таков закон — никто не мог отклонить вызов, если… если…
— Закон гласит: если та, кого вызвали, снимет с себя одежду и проползет через плац под плевками и ударами тех, кто захочет ее наказать за трусость, вызов отменяется, победительницей считается вызвавшая, а имущество побежденной присуждается победительнице! В этом случае вызванная остается в живых! Таков закон! Я в последний раз спрашиваю: крестьянка Лера, ты согласна подвергнуться ритуалу унижения или же примешь вызов?
— Пусть эта тварь дерьмо жрет! — презрительно кинула Лера и положила меч на плечо. — Я не собираюсь ползать в грязи, как свинья. Ей привычнее, так что пусть она проделает это! (Девушка сделала прозрачный намек на то, как заставила Зукру поваляться на дороге.)
Зукра зашипела от ярости и чуть не бросилась на обидчицу с мечом в руках.
— Стоять! — негромко сказала глава и одобрительно посмотрела на Леру. — Значит, так тому и быть. Бой состоится! Образовать квадрат! Покинет его только тот, кто останется живым! Таков закон!
— Таков закон!
Воительницы организованно разбежались в стороны и образовали вокруг Зукры и Леры квадрат с длиной стороны около десяти метров. Зукра стянула с себя перевязь и осталась в одном коротком килте, с мечом в руках. Она была того же роста, что и Лера, но массивнее и шире раза в полтора. На ее руках перекатывались узловатые мышцы, воительница чем-то напоминала главу — наверное, мускулистым телом и длинными руками.
— Бой начнется тогда, когда я ударю вот в этот гонг. — Глава показала мечом на висящий у входа медный диск. — Тот, кто начнет бой раньше времени, будет признан проигравшим. И подвергнется умерщвлению с последующей конфискацией имущества. Это я объясняю для тебя, Лера, — крестьяне не знают тонкостей поединка. Итак, вышли на середину, встали на расстояние пяти шагов друг от друга! Приготовились… начали! — Глава ударила в гонг плоской стороной меча, и над головами присутствующих пронесся густой медный звон.
Зукра за три быстрых шага пересекла расстояние, разделяющее противников, и на Леру обрушились невероятно сильные и точные удары длинного меча.
Клаш-клаш-клаш! — Зукра отскочила назад и с недоумением посмотрела на стоящую в расслабленной позе и как будто задумавшуюся о чем-то землянку.
Воительница хотела срубить наглую девку в первой же атаке и недоумевала, глядя, как по ее груди и животу стекают тонкие струйки крови.
Разрез, нанесенный мечом, начинался от ключицы и пересекал левую грудь, деля ее на две неровные части. В разрезе была видна желтоватая плоть, наполняющаяся кровью. Края разреза раскрывались при дыхании воительницы, и сосуды выбрасывали струйки крови, которая тут же покрыла бок и бедро Зукры. Рана была неопасной для жизни, но очень неприятной, и самое главное, она ослабляла противника — кровотечение оказалось довольно интенсивным.
Глава удивленно подняла брови и задумчиво поцокала языком — секунду назад она ожидала увидеть тело красивой, нежной девицы на земле, дергающимся в последних судорогах. Наблюдатели из воительниц тоже замерли с открытыми ртами и вытаращенными глазами, и лишь Зукра непонимающе, яростно смотрела то на свою рану, то на беспечно стоящую перед ней нахалку, опирающуюся на свой меч в позе «и не больно-то надо!».
Зукра приняла какую-то стойку из арсенала боевых искусств, усвоенных ею за годы изнурительных тренировок и упражнений с мечом. Выглядело это настолько угрожающе и смешно, что Лера фыркнула, улыбнулась своей противнице, которая вытаращила глаза так, как будто желала спалить соперницу взглядом.
Зукра приставными шажками подошла к беспечно стоящей перед ней девушке и обрушила на ту вихрь ударов, каждый из которых, если бы попал в цель, мог бы рассечь Леру на две части — удары обладали такой невероятной силой, какая может быть лишь у тех людей, которые выросли при повышенной силе тяжести, а еще — посвятили свою жизнь физическим упражнениям.
Увы, Зукре противостояла не простая девчонка с дальнего хутора, не лохушка с гладким мужеподобным нежным телом, мечта любительниц постельных утех, нет, против нее встала пантера. Зверь! Скорость Леры даже при повышенном тяготении превышала скорость соперницы в несколько раз, а сила ее была такова, что обычный человек не мог даже предположить, что эта хрупкая на вид девушка сумеет поднять автомобиль или завязать узлом огромный гвоздь.
Ее кости и связки были укреплены направленной мутацией, иначе они не выдержали бы сверхскорости и нагрузки, передаваемой на них стальными мышцами. Лера давно могла бы убить Зукру, разделать ее в доли секунды, но она играла с ней, не желая сразу же раскрывать свои способности и стремясь устроить нечто вроде спектакля из уничтожения этой девки. Ей было совсем не жаль склочную бабу, которая развлекалась тем, что мучила и истязала своего партнера в постели. Люди, получающие удовольствие от боли, страданий других, склочные, злобные, не имеют права на существование — по крайней мере, так считала Лера.
Эта атака Зукры закончилась совсем плохо — гибкая девчонка, как будто увязшая в вихре смертельных ударов, вынырнула из него как из омута и встала перед противницей, грустно скривив лицо и подняв брови, как бы удивляясь неразумности соперницы. Ведь сказано: «Тот, кто напал на мастера, проиграл не потому, что напал слишком быстро или слишком медленно. Просто потому, что напал».
За Лерой стоял опыт тех, кто тысячами лет умирал на гладиаторской арене, кто передал свои знания последующим поколениям рабов, тоже обреченных умереть перед глазами разгоряченных кровавым зрелищем инопланетян. Ее матрица бойца была составлена из умений лучших из лучших бойцов, а если добавить к ней сверхсилу и сверхскорость, помноженные на длительные кровавые тренировки под страхом смерти, — тогда и получится то, что стояло сейчас на плацу, как нежный одуванчик перед полем чертополоха. И этот «одуванчик» был смертельно опасен.
Рука Зукры вместе с зажатым мечом отлетела в сторону, и воительница с отчаянием в глазах зажала обрубок пальцами, останавливая брызжущую кровь, залившую лицо и прекрасную грудь Леры.
Зукра побелела и посмотрела на главу, та нахмурилась и замерла у крыльца дома. Глава молчала секунд пять, глядя на раненую, безуспешно пытающуюся заткнуть кровавый фонтан воительницу, потом глухо сказала:
— В квадрат вошли двое — выйти должна одна! Таков закон!
— Таков закон! — разрозненно повторили воительницы вокруг, и среди них раздался стон, больше похожий на рычание. Видимо, кто-то очень переживал за судьбу Зукры.
— Добей ее! — резко потребовала глава. — Добей! Ну, чего вытаращилась? Она должна умереть от меча, а не истекать кровью! Ты должна ее добить — тогда она возродится в чертогах Алусии! Иначе отправится в ущелье Гратас! Она заслужила воинский рай!
— Ну, если заслужила… — Лера пожала плечами, и меч свистнул, отделяя голову противницы от плеч. Тело постояло полсекунды и рухнуло на землю. Рассеченное горло забулькало, выбросило фонтан крови из перерезанных сосудов и затихло на плацу, обильно залив утоптанную землю пахнущим железом соленым напитком.
— Победила Лера! Все имущество Зукры переходит в ее распоряжение! — устало объявила глава и шепнула: — Ну ты и умеешь приносить проблемы…
И как будто в ответ на ее слова из строя вокруг послышались голоса:
— Я вызываю Леру! И я вызываю Леру И я тоже вызываю Леру!
Глава выругалась себе под нос и покосилась на стоящую рядом девушку:
— Это мать Зукры и ее сестры. Ну теперь держись… — Потом добавила громко и четко: — Каждый может вызвать, кого он пожелает — по очереди. Если между первым боем и следующим вызовом прошло менее одного дня, вызываемая имеет право перенести бой на удобное для нее время, выйти на бой после отдыха или излечения полученных ран. Выбор за вызываемой! Лера, отвечай, согласна ты на бой сейчас или желаешь перенести его на другое время?
Глаза главы как будто говорили — переноси! Лера чувствовала, что та почему-то отнеслась к ней с симпатией и озвучила пункты закона только для того, чтобы девушка смогла уцепиться за шанс и наилучшим образом подготовиться. Но Лера упорно кивнула головой:
— Я готова к бою. Я совсем не устала, пока убивала эту идиотку! Кто там еще желает смерти? Какая дура?
Толпа вокруг загудела, женщины зашумели — кто-то смеялся, кто-то осуждающе мотал головой, глядя на наглую девку, а кто-то загадочно усмехался, поглядывая на стройную тонкую фигурку с окровавленным мечом.
Из строя вышли три женщины, очень похожие друг на друга, старшая, лет сорока пяти, напоминала главу — жилистая, перекачанная, как культуристка, две другие оказались похожи на Зукру и отличались лишь цветом волос — одна рыжая, другая русая. Видимо, отцы у них были разные.
Лера посмотрела на их уши — две воительницы имели восьмой уровень, как и Зукра, а их мать — десятый. Это была старая волчица, покрытая шрамами, с горящими от ненависти глазами и плотно сжатыми тонкими губами.
— Я буду первой, кто снесет башку этой суке. Девочки, вы за мной в очереди.
— А чего мы после? Я первой хочу! — сварливо сказала одна из них, но мать так глянула на нее, что та будто проглотила язык. Лера усмехнулась — со стороны было похоже, будто три дамы обсуждают, кто первый съест мороженое.
Глава внимательно посмотрела на сварливую семейку, вздохнула и невозмутимо объявила:
— Сделан смертельный вызов. Шита вызвала Леру. Харса вызвала Леру. Эста вызвала Леру. Первой будет Шита, по старшинству. Если она погибнет, следующие по очереди Харса и Эста. Условия поединка те же. Имущество проигравшего переходит к победителю. Лера, ты принимаешь вызов?
— Принимаю. Бои состоятся сейчас же. Если есть еще кто-то, у кого имеется хорошее имущество и он желает умереть, — становитесь в очередь, сегодня день закалывания свиней!
Толпа загомонила, и Лера обратила внимание на то, что вокруг, похоже, собрался весь город. Слухи разносятся быстро, и на площади стояли тысячи людей, с замиранием сердца ожидающих вожделенного зрелища. В этом мире не так много развлечений, поглядеть на то, как лишают жизни именитых жителей города, — дело святое! Будет потом что рассказать людям из других селений! Нечасто проходят поединки до смерти, и такое событие потом обсасывается годами и обрастает такими подробностями, что диву можно даться — вдруг возникают черные кони, уносящие погибшую в тартарары, белые кони, уносящие доблестную участницу боя в чертоги Алусы. И все в это верят — даже рассказчик, придумавший красивые подробности.
Две сестры Зукры отошли в сторону, и Лера застыла наедине со своей противницей, сбросившей «портупею» и оставшейся в одной перевязке, стягивающей ее грудь. Юбку-килт воительница тоже сбросила и стояла голой, как в момент рождения. Ее фигура невольно притягивала взор — если бы ей приделать мужские гениталии, это был бы настоящий мужчина, атлет с жилистыми ногами, с животом, разделенным на квадратики, — Геракл в женском обличье.
Шита отставила меч в сторону и стала медленно сближаться с Лерой, поднявшей меч на уровень груди.
