Процедура таможенного досмотра оказалась вовсе не такой ужасной, как ожидала Дарлин. После критического осмотра ей разрешили не носить маску, в отличие от других, более неудачливых пассажиров. Однако таможенник посоветовал сделать что-нибудь с ее прической. Заверив, что она займется этим при первой возможности, Дарлин выставила для досмотра компьютерный футляр и свою дорожную сумку. Таможенник окинул компьютер скучающим взглядом и пренебрежительно покосился на потрепанную сумку.

— Как долго вы собираетесь пробыть на Адонии? — осведомился он.

— Около недели, — ответила Дарлин. — Я приехала на карнавал.

Таможенник выразительно изогнул выщипанную бровь. Открыв сумку, он заглянул внутрь с кислой миной на лице.

— Полагаю, вы собираетесь в одну из колоний для нудистов, — заметил он.

— Я намерена приобрести новый гардероб, — поспешно сказала Дарлин.

Судя по многозначительному взгляду таможенника, это в самом деле было крайне желательно. Лениво махнув рукой, он пропустил ее за стойку.

Дарлин покинула таможню, улыбаясь своим невысказанным мыслям и разыскивая взглядом Рауля, и едва не столкнулась с группой адонианцев, собиравшихся посетить одну из нудистских колоний, о которых говорил таможенник. Зрелище было впечатляющим. Дарлин все еще смотрела им вслед, когда Рауль с Малышом подошли к ней.

Лотофаг встретил ее горячими объятиями и поцелуями, словно они не виделись тридцать лет, а не тридцать минут.

Впрочем, судя по целующейся и обнимающейся толпе вокруг них, это было типичным адонианским приветствием.

— Поздравляю! Тебя не заставили носить маску. — Внезапно Рауль встревожился и спросил трагическим шепотом: — А что они сказали насчет твоей прически?

— Что мне нужно как следует уложить волосы, — прошептала она в ответ.

— Не более того? Я боялся, что тебя приговорят к… Ладно, не будем об этом. — Рауль вздохнул. — Однако мы еще не можем расслабиться и отдохнуть.

Он огляделся по сторонам, пристально вглядываясь в толпу. Дарлин уже собиралась спросить, не заметил ли он что-либо подозрительное, но тут Рауль достал из своей сумочки шелковый шарф и протянул ей.

— Оберни голову, — приглушенно посоветовал он. — Нам нужно добраться до моего жилища без происшествий, а магнитка обычно кишит копами.

Дарлин могла бы только приветствовать такое положение вещей, если бы думала, что полицейские прочесывают магнитку (что бы это ни было) ради защиты добропорядочных граждан. Однако, зная адонианские нравы, она догадывалась, что местные копы значительно больше интересуются нарушениями фасона одежды и внешнего вида граждан, чем такими нелепыми и противными преступлениями, как кражи, грабежи или убийства. Разумеется, они арестуют убийцу, если убийство будет совершено в публичном месте (особенно если кровь попадет на чьи-то белые кожаные туфли). Но убийца гораздо скорее попадет в руки правосудия, если будет носить дешевый костюм из полиэстера.

Дарлин повязала голову шарфом и отправилась вместе с Раулем к стойке выдачи багажа, где лотофаг распорядился о погрузке четырнадцати сундуков с одеждой, которую он счел необходимой для своего недельного отпуска.

— Надеюсь, этого хватит, — озабоченно заметил он, наблюдая за тем, как сундуки скользят по конвейерной ленте. — Да, в чем дело?

Малыш дергал своего друга за рукав. Они обменялись несколькими безмолвными фразами, затем Рауль повернулся к Дарлин.

— Малыш говорит, что за нами не следят, и никто не интересуется тобой. Должно быть, мой шарф действует, — удовлетворенно добавил он и повернулся к багажной стойке, где автоматический кран уже начал выгружать сундуки на платформу багажного аэрокара.

— Спасибо, — с благодарностью обратилась Дарлин к Малышу.

Шляпа кивнула. Из карманов плаща показались маленькие ручки, сделавшие неопределенное волнообразное движение над головой, которая качнулась в сторону Рауля. Потом Малыш пожал плечами.

«Да, — подумала Дарлин. — Пожалуй, этим все сказано».

Убедившись в сохранности всех своих сундуков, Рауль ввел информацию о доставке в крошечный компьютерный мозг аэрокара и добавил щедрые чаевые при оплате заказа. («Однажды я забыл дать чаевые, — пояснил он. — Лишь шесть сундуков доехало до дома, а остальная одежда провела все праздники в другом городе. Надеюсь, ей там было удобно. Зато я не мог даже выйти на улицу!») Они вышли из космопорта и направились к платформе Магнитки — самого распространенного вида общественного транспорта на Адонии.

Магнитка представляла собой сияющий серебристый поезд, с тихим шелестом и невероятной скоростью мчавшийся над намагниченной монорельсовой трассой. Линии магнитки были проложены повсюду, и, пересаживаясь с одного поезда на другой, человек мог попасть практически в любой город на планете. Управление собственными транспортными средствами считалось унизительным, не говоря уже о том, что оно приводило к стрессам и способствовало образованию морщин, а напряженная поза водителя оказывала дурное влияние на его осанку.

Короткая прогулка через космопорт — пешие прогулки считались признаком хорошего тона и помогали поддерживать тонус икроножных мышц — закончилась на станции магнитки. Подобно космопорту, да и любому другому общественному зданию на Адонии, станция была воплощением роскоши, комфорта и последних веяний моды и дизайна.

Глядя из окна мчащегося поезда магнитки, Дарлин восхищалась красотой этого мира. Каждый предмет, на который она смотрела — даже такой рутинный, как мусорный контейнер, — был элегантным, изящным и радовал глаз. Отдаленные горы, небо, деревья, реки, цветы, здания, люди, животные — все было приятным и невыразимо красивым.

«Если бы я жила здесь, то, наверное, скоро устала бы от этого, — подумала она. — Это все равно что постоянно есть пирожные; такая диета быстро надоедает. Впрочем, шоколадные трюфели с малиновым джемом иногда бывают восхитительны».

Рауль жил в Канапалии, расположенной на более крупном из двух адонианских континентов. Город, построенный на горном склоне и возвышающийся над блистающими голубыми водами Канапалийского залива, считался курортом. Впрочем, то же самое можно было сказать о любом городе на Адонии.

Поскольку заводы — грязные, вонючие, безобразные объекты — находились под запретом, то все материалы, требовавшие промышленного производства, ввозились извне: импортировались с других планет или со спутников. Из-за этого стоимость жизни на Адонии была необычайно высокой, но поскольку постоянное проживание разрешалось лишь гражданам с высоким уровнем дохода, головокружительные цены на товары не представляли проблемы. Любой адонианец, чей доход падал ниже определенного уровня, подлежал немедленной депортации. Бедность так невзрачна!

Ошеломительная красота Канапалии с ее круглогодичным мягким климатом, великолепными горными и морскими пейзажами и живописными особняками, украшавшими прибрежные утесы, доводила инопланетян до слез. Адонианцы любили путешествовать. Они бывали в разных мирах Галактики; в основном чтобы убедиться, что нигде нет места прекраснее их родной планеты.

Блаженствуя в уютном вагоне магнитки, с широкими сиденьями, обитыми мягкой кожей, неброской обстановкой, специально продуманной, чтобы не отвлекать внимания от видов за окном, Дарлин почувствовала, что начинает подпадать под власть адонианских чар. Красота этого мира и его обитателей, свежий и чистый морской воздух действовали на чужестранцев не хуже любого из галлюциногенов, которые так легко можно было достать на этой планете удовольствий. Дарлин начало казаться, что здесь с ней просто не может случиться ничего плохого. Зло — грязное, безобразное, неопрятное — не допускалось на Адонию.

Дарлин хорошо понимала, что обманывает себя, но ей было приятно поддаться этой иллюзии. Она слишком долго влачила отшельническое существование в уединенной, стерильной обстановке. Она слишком долго боялась — сначала Бюро, потом Юнга, боялась своих коллег и друзей. Впрочем, последнее было неправдой. У нее не было друзей, которых она могла бы бояться. Ее единственным убежищем была работа, и компьютер служил ей алтарем. Пока она преклоняла колени перед этим алтарем, никто и ничто не могло вырвать ее из святилища, больше напоминавшего тюрьму.

По крайней мере, так она думала до тех пор, пока Крис не проломился через запертые, опечатанные двери ее стерильного мира. Киборг собирался убить ее, но вместо этого вернул к жизни.

Вскоре Дарлин перестала рассматривать лица пассажиров магнитки в тщетной надежде вычислить наемного убийцу. Она перестала с опаской коситься на Малыша и гадать, ощущает ли он враждебные мысли, направленные на нее. Она собрала все свои страхи и опасения и задвинула их в самый дальний угол сознания.

К несчастью, источник этих опасений находился в компьютерном футляре, который она носила с собой, не подозревая о крошечном передатчике, спрятанном внутри бокового шва.

По адонианским стандартам, вилла Рауля была совсем небольшой. Сияющая белизной, с крышей из красной черепицы, она угнездилась на горном склоне с видом на морские просторы, расстилавшиеся внизу. Но, несмотря на небольшие размеры, здесь было все необходимое для жизни: плавательный бассейн, гидромассажная ванна, сауна, декоративный пруд с рыбками, декоративный садик, фонтан во дворе, садовая беседка, вольер для птиц.

Памятуя о пристрастии Рауля к пышным, многоцветным одеяниям, Дарлин была приятно удивлена, когда обнаружила, что его вилла обставлена элегантно и со вкусом. Впрочем, в каждом крупном адонианском городе существовали строгие правила, регламентировавшие внутреннее убранство жилища.

Будь на то его воля, признался Рауль, он поставил бы в гостиной софу, обитую оранжевым бархатом, и ярко-розовый кофейный столик с позолоченными краями. Но поскольку, согласно 26-му разделу 8-го параграфа Декораторного Кодекса, такое сочетание являлось незаконным, он был вынужден обойтись кожей и черным деревом, шелковыми занавесками и ковриками ручной вязки. Батистовые простыни на кровати были отделаны кружевом, а теплые одеяла создавали у Дарлин ощущение, как будто она купается во взбитых сливках. Приехав домой, Рауль сразу же послал за парикмахером.

— Я не знала, что они приезжают на дом, — удивилась Дарлин.

— Это происходит лишь в крайних случаях, — пояснил он. Это были последние слова, которые она слышала от Рауля в течение следующих трех дней. Адонианец готовился к вечеринке с усердием, достойным великого полководца перед генеральным сражением.

— Наша главная цель — посрамить Раджа Ву, — заявил он, предложив свой план на одобрение Малышу.

Шляпа с мягкими полями согласно кивнула. В ярких глазках эмпата полыхнул восторг предстоящей схватки.

Радж Ву был адонианцем, занимавшим четыре особняка и роскошный дворец, расположенные немного выше по улице от виллы Рауля. В Канапалии Радж Ву считался признанным королем вечеринок. Список его гостей составлялся с большой тщательностью, и если вы получали приглашение на одно из мероприятий Раджа Ву, то могли считать себя значительным лицом на Адонии.

Несмотря на тот факт, что они были почти соседями, Рауль долгое время не получал приглашения от своего соперника. Кто-то слышал, как Радж Ву назвал его «обшарпанным маленьким отравителем с ручной жабой в дождевом плаще». Друзья Рауля сочли своим долгом передать ему эти слова, как только протрезвели после вечеринки. Это произошло незадолго до того, как Рауль принял участие в спасении королевы Астарты; они с Малышом предотвратили попытку похищения Ее Величества. Оба были приглашены во дворец и стали героями общегалактических новостей. Рауль имел полное право называть себя близким другом королевы и часто пользовался этим правом.

Немного спустя он получил приглашение на одну из знаменитых вечеринок Раджа Ву. Несмотря на неслыханное оскорбление и вполне объяснимую ненависть к обидчику, Рауль все же счел возможным посетить мероприятие с миссией примирения. Разумеется, он ожидал самого худшего для себя, но был готов пострадать ради высшего блага. Страдания Рауля оказались столь сильными, что через три дня, когда вечеринка закончилась, ему пришлось лечь в постель; лишь через неделю он смог поднимать голову от подушки и принимать твердую пищу. Именно в этот момент Рауль трагическим шепотом объявил, что он либо превзойдет Раджа Ву, либо погибнет с честью, попытавшись это сделать.

В первый же день своего приезда на Адонию Рауль собрал совещание обслуживающего персонала: поставщиков, барменов, садовников, декораторов, уборщиков и строителей летних павильонов, стюарда и дворецкого. Нужно было подкупить местную полицию, заблаговременно предупредить пожарное отделение и местный госпиталь.

— Я превратился в нервную развалину, — пожаловался он Малышу как-то утром, за день до великого события.

Они завтракал и на открытой террасе. Рауль пригладил волосы, немного растрепавшиеся под порывами свежего ветерка. Потягивая какао из большой чашки, он бросал кусочки сдобной булочки лебедям, плававшим в декоративном пруду, и томно вздыхал.

— Нервная развалина, — повторил он. — Я даже не знаю, что я делаю или собираюсь сделать.

Рауль передвинул кресло так, чтобы не сидеть под прямыми лучами солнца, оказывавшими неблагоприятное воздействие на цвет лица.

— Разве мне кто-нибудь помогает? — горестно продолжал он. — Я знаю, что не могу ничего ожидать от Дарлин. Я рассчитывал хотя бы за сорок восемь часов привести ее в порядок, но похоже, мои ожидания не оправдались. Маникюрша ушла в слезах — я тебе говорил об этом? Пришлось пообещать ей двойную плату за дополнительный визит. Но я мог бы ожидать большего от тебя, друг мой. Ты совсем не помогаешь мне, совсем!

Малыш что-то невнятно проворчал, сгорбился под плащом, скрестил ручки на груди и печально уставился на пруд, где плавали лебеди.

— Если ты не скажешь мне, что тебя беспокоит, то я не смогу посочувствовать тебе, — добавил Рауль. — Вот, скушай булочку. Возможно, у тебя анемия.

Малыш взял булочку и раздраженно швырнул ее в лебедя, попав птице точно в клюв. Лебедь возмущенно захлопал крыльями и отплыл подальше.

— Отличный выстрел, — сказала Дарлин, выходя на террасу. Она села за столик и налила себе чашку кофе. — Что с ним стряслось?

Рауль пожал плечами.

— Он не в настроении с тех пор, как мы приехали на Адонию. На самом деле даже с тех пор, как мы покинули Мегаполис. Он отказывается обсуждать это со мной. Из-за него моя вечеринка пойдет прахом, — трагически заключил Рауль. — Я предвижу это!

Малыш снова заворчал. Судя по его виду, он раскаивался в том, что огорчил своего друга. Поерзав на стуле, телепат жестом отчаяния вскинул руки со стиснутыми кулачками.

— Он действительно чем-то очень расстроен, — озабоченно сказала Дарлин.

— Я понимаю, тебя что-то беспокоит, — продолжал Рауль, промокнув уголок глаза рукавом своей шелковой пижамы. Он умоляюще взглянул на Малыша. — Но может быть, ты будешь беспокоиться после вечеринки?

После недолгого раздумья Малыш решил, что это невозможно.

— Это не из-за меня, правда? — спросил Рауль, неожиданно испуганный такой мыслью. — Скажи, я ничем тебя не обидел?

Малыш выразительно покачал головой.

— Так я и думал, — удовлетворенно пробормотал Рауль. — Но спросить никогда не мешает.

— Может быть, дело во мне? — поинтересовалась Дарлин. — Вокруг шастают убийцы?

Малыш снова покачал головой.

— Ты говоришь, что он был расстроен еще до нашего отъезда, — задумчиво произнесла Дарлин. — Может быть, Крис…

Малыш вскинул голову. Его яркие глаза блеснули из-под широких полей шляпы.

— Это Крис, — встревожилась Дарлин. — Что-то случилось с Крисом!

Но Малыш опять покачал головой.

— Тогда, может быть, что-то случится с Крисом?

— Моя дорогая, Малыш — телепат, а не прорицатель, — сказал Рауль, зачерпнув ложечкой немного клубники со взбитыми сливками.

Малыш помедлил с ответом. Он вглядывался в безоблачное небо, а может быть, и дальше, в черные дали космических пространств. В его облике чувствовалась напряженность и сосредоточенность человека, пытающегося пронзить взором плотную завесу тумана.

Но у него ничего не получилось. Малыш опустил голову и с досадой стукнул кулачком по шляпе, отчего она съехала набекрень. Затем он положил руки на стол, уперся маленьким подбородком в сцепленные пальцы и погрузился в мрачное самосозерцание.

— Вот! Ты видишь? Он испортит мне вечеринку! В таком настроении…

— К дьяволу твою вечеринку! — сердито отрезала Дарлин. — Я беспокоюсь за Криса. Мне кажется… О Боже, нет! Извини, я не хотела…

Но извинения запоздали: Рауль упал в обморок от огорчения.

Поспешно поданный бокал шампанского вернул адонианца к жизни и помог ему оправиться от ужасного потрясения при мысли о том, что его вечеринка обречена на вечное проклятие.

— Я в самом деле не хотела, — с раскаянием в голосе повторила Дарлин, погладив руку Рауля.

— Я знаю, моя дорогая, — с грустной улыбкой отозвался он. — И я прощаю тебя.

— Но если Малыш считает, что с Крисом может случиться что-то плохое, нам нужно хотя бы попытаться выяснить, в чем дело, — сказала она.

— Я уверен, что Крис-киборг не хочет испортить мне вечеринку. Он не допустит никаких происшествий, которые могут омрачить ее.

— Не сомневаюсь, — с серьезным видом согласилась Дарлин. — Он сделает все возможное. Но что, если у него не получится? Пожалуйста, попроси Малыша описать его чувства. Возможно, тогда у нас появится путеводная нить.

Рауль горестно вздохнул, но поскольку до приезда поставщиков оставалось еще полчаса, решил уступить странной прихоти своей гостьи.

Получив безмолвный вопрос, телепат сосредоточился так сильно, что шляпа постепенно сползла ему на глаза. Через некоторое время он пожал плечами, поскреб затылок и посмотрел на Рауля. Лотофаг выглядел слегка озадаченным.

— Насколько я понимаю, он чувствует себя так, как будто купил на дешевой распродаже замечательную блузку с кружевной отделкой и маленькими жемчужными пуговицами Отличный покрой, нужный размер — о таком можно только мечтать. Он приезжает домой, надевает блузку, и, — Рауль закатил глаза. — Рукава внезапно отваливаются!

— Он так и сказал? — скептически осведомилась Дарлин.

— Ну, не совсем в таких выражениях, — признал Рауль. — Он предоставил мне право перевода. Но я считаю, что мое описание точно отражает его чувства. Ты собираешься связаться с Крисом-киборгом?

— Я никак не могу связаться с ним, — ответила Дарлин озабоченно глядя на Малыша. — Они с Джамилем уже высадились на военной базе. Нам запрещено выходить на связь…

— Если не считать аварийных ситуаций, — перебил Рауль.

Дарлин немного подумала и покачала головой.

— Что я ему скажу? «Будь осторожен, потому что Малыш испытывает странное чувство, которое он не может объяснить»?

— Можешь передать Крису, что он должен внимательно изучать швы на рубашках, которые он покупает, — предложил Рауль.

Неожиданно Малыш издал высокий, пронзительный вопль, заставивший лебедя в панике вылететь из пруда и искать убежища за садовой беседкой. Погрозив кулачком в неопределенном направлении — возможно, Раулю, а может быть, Дарлин, лебедю или небесам, — Малыш спрыгнул со стула и хмуро побрел в дом, на каждом шагу спотыкаясь о длинные полы плаща.

— О Боже, моя вечеринка! — простонал Рауль и рухнул на стол, обхватив голову руками.

— О Боже… Крис, — прошептала Дарлин.