Книга: Дьявольские миры
Назад: 5
Дальше: 7

6

Когда пришел день. Ранах уже был здесь. Он сидел весь покрытый слизью, с него стекала вода. Он был готов прыгнуть при первом же угрожающем движении. Когда Голт подошел к нему с дружеским жестом, Ранах вытянулся во весь рост и неуклюже ступая на своих перепончатых лапах, повел его через остров. Люди безмолвно смотрели на них. Гомон шел сзади и когда они подошли к северо-восточному берегу озера, Гомон в изумлении воскликнул:
– Боги и дьяволы! Смотрите! Их сотни!
Это было действительно так. Голт увидел огромные зеленые спины среди тростников, тысячи выпученных глаз смотрели на них. Все болото было полно Ранахами.
– Спокойно, Гомон, - быстро крикнул Голт, так как Ранах, стоящий рядом, делал своей маленькой ладошкой успокаивающий жест. Глаза Ранаха и жест были такими выразительными, что Голт все понял. Вероятно, это чудище оказалось способным понять, почему эти люди прошлой ночью были так враждебны к нему, он смог понять, что эти люди очень устали и были подавлены чужой незнакомой еще землей, и это привело их к взрыву страстей, в эпицентре которого оказался он. Ранах смог понять - и смог простить. Теперь он пытался сказать Голту, что, несмотря ни на что, он держит свое слово, что он выведет их из болота. Но чтобы исключить повторение того, что произошло, он имеет свою охрану.
Люди не смогли воспринять это хладнокровно - сначала. Они волновались, боясь довериться ордам этих водяных чудовищ. Гомон быстро вывел их из этого состояния, презрительно ругая их.
– Тогда оставайтесь тут, трусливые черви. Оставайтесь и погибайте. Барон и я поедем на северо-восток. По крайней мере у нас есть шанс спастись. А те, кто останется здесь или попытается вернуться без проводника - погибнет! - Он резко отвернулся от них и твердой походкой пошел к своей лошади - Едем, милорд, - он вскочил в седло и, дождавшись, когда Голт сядет на лошадь, поехал в воду.
Они проехали всего несколько ярдов, как услышали сзади шум, лязганье оружия и вскоре копыта лошадей сзади уже захлюпали в болотной грязи. Следовательно, люди боялись оставаться и боялись ехать вперед. Они из двух зол выбирали наименьшее.
Через полчаса их стражи полностью рассеялись. Это путешествие уже отличалось от вчерашнего. Проводник шел впереди, указывая путь, в вдоль отряда все время кружили остальные Ранахи. Они охраняли колонну, создав плотный кордон, через который не могло проникнуть ничто враждебное. Голт еще не раз видел, как длинные языки хватали гигантских пиявок и отправляли в огромные рты. Ранахи глотали их целиком. Огромные невиданные насекомые, страшно кружа и выставив острые длинные жала, которые могли убить человека, пикировали на людей. Ранахи выскакивали из воды, хватали их своим языком и тоже отправляли в рот. Им в пищу годилось все, что попадалось по пути. Змей теперь видно не было, а если лошади спотыкались или увязали в трясине, лягушки подпрыгивали, поддерживали их, вытаскивали из топи. Настроение людей изменилось, теперь они начали смеяться, шутить. Они уже не чувствовали себя одинокими и беспомощными.
К Голту подъехал Гомон и откашлялся.
– Все идет отлично, милорд, относительно прошлой ночи…
– Я же сказал - все забыто.
– Может быть, но не мной. - Гомон выглядел каким-то неуверенным. - Я вчера снова дал слово служить тебе. На этот раз я не ставлю никаких условий. С этого момента я последую за тобой всюду, без колебаний и сомнений, - он печально улыбнулся. - Я никогда бы не подумал, что смогу сказать такое дворянину, но… но это правда, - закончил он.
– Тогда благодарю. - Голос Голта был мягок. - Я сказал, что все забыто и это действительно забыто. Колонна растянулась, - иди, подтяни их!
– Хорошо, милорд. - Гомон поднял руку в знак приветствия и пришпорил коня.
Ближе к полудню Голт почувствовал, что Ранах как-то странно возбужден. Проводник подплыл к Голту, встал на ноги и показал вперед. Голт встал на стременах, заслонил глаза от сверкания солнца и воды. Затем он замер.
Далеко впереди длинная твердая линия отделяла небо от болота. Ранах еще раз возбужденно показал вперед, и Голт кивнул. Затем он повернулся в седле, выхватил меч и завертел им над головой. Он приказал людям: - Вперед!
– Вот она! - прогремел его голос. - Прямо перед нами! Неизвестная земля!
Послышались радостные крики. Его жеребец как будто почувствовал запах земли, раздул ноздри, поднял уши и ускорил шаг. Вода забурлила вокруг него. Дно под ногами стало постепенно подниматься. Теперь они двигались очень быстро, и земля все приближалась. Сердце Голта билось все быстрее, он напрягал глаза, желая бросить первый взгляд на землю, куда они стремились, на землю, которая будет их судьбой.
Вскоре чернота воды сменилась зеленью. Вода достигала всего лишь колен лошади. Голт снова приподнялся на стременах лошади. Ему показалось, что он видит впереди узкую полоску белого песка, сверкающего на солнце. А за ним виднелись джунгли, деревья невероятной высоты. Вскоре стало совсем мелко и жеребец пустился в галоп. Отряд двигался совсем быстро, и Ранаху приходилось скакать за ними длинными прыжками.
Внезапно к Голту вернулась осторожность. Хотя он был и рад наконец оказаться на суше, нельзя опрометью врываться в неизвестное место, где могут ожидать опасности. Он с трудом остановил коня и просигналил колонне остановиться. Голт снова поднялся на стременах и начал внимательно всматриваться в берег.
Он долго смотрел, замерев, в благоговейном трепете. Он ожидал увидеть заброшенную дикую землю, непроходимые первобытные джунгли, где не ступала нога человека. Но он не был готов к тому, что открылось его глазам. Перед ним был открыт лес необычной красоты, который начинался сразу за узкой полоской песка. Деревья стремились вверх и были такой высоты, что чуть ли не царапали небо своими ветками. Земля под ними была чистая, как будто аккуратно подметенная, и ее украшали причудливые светлые пятна, которые бросали на землю лучи солнца, пробивавшиеся сквозь крону деревьев. Ласковый ветерок, дувший в лицо, приносил аромат - цветов и земли. Этот запах резко контрастировал с запахом стоячей воды и гнили болота. Ветерок приносил и птичье пение, которое вызывало сладостную истому во всем теле. Голт ожидал увидеть ужасы ада, а вместо этого увидел рай.
Гомон остановился возле него.
– Клянусь кинжалом моего отца! - прошептал он. - Посмотри, милорд! - Голт никак не ожидал, что красота может подействовать на огрубевшую душу этого бандита, но Гомон был так же потрясен и очарован, как и сам барон.
Затем Голт покачал головой.
– Да, - сказал он. - Прекрасная земля. Но кто знает, что ждет нас за деревьями, - голос его внезапно стал твердым и деловым. - Мы поедем в колонне по четыре. Мечи обнажены и луки наготове. По флангам разъезды. Ты и я будем регулярно объезжать отряд.
– Да, сэр. - Гомон поскакал отдавать соответствующие указания. Голт въехал на берег. Глаза его обшаривали весь лес, чтобы заметить любую угрозу. Но было трудно сохранить бдительность: испещренные веселыми солнечными зайчиками тени, птичьи голоса, как прикосновение любовника, - все располагало к наслаждению, хотелось бросить оружие, наполнить душу миром и покоем.
Затем Ранах тронул ногу Голта. Он смотрел на барона, и Голт мог бы поклясться, что чудище улыбается широким ртом. Затем Ранах поднял зеленую перепончатую руку, как бы прощаясь, и прыгнул. Прежде чем Голт мог моргнуть, Ранах исчез, и в то же самое мгновение исчезли и все его собратья, как будто их и не было. Мелкая и прозрачная вода плескалась между копытами лошадей и люди остались одни на пороге Неизвестной Земли.
С Голтом и Гомоном во главе отряд медленно двинулся на берег, пересекая полосу золотого песка, на котором не было ни единого отпечатка ноги. Лошадь Голта фыркала, когда они въехали в лес. Но Голт знал, что это фырканье выражает удовольствие. Ветерок дул им в лицо и Голт немного расслабился. Если впереди будет что-либо угрожающее, то его умный конь почувствует это. Но конь только звенел сбруей и трепет удовольствия пробегал по его телу. Ему было приятно снова очутиться на твердой земле.
Лес сомкнулся за Голтом и Гомоном, когда они углубились в него. Любопытно, что здесь под деревьями не было опавших листьев. На земле была мягкая трава, кое-где высились моховые кочки. В траве тут и там мелькали самой разной окраски цветы. Создавалось впечатление, что кто-то заботливо ухаживает за этими прекрасными лесами. А если так, то эти люди великолепно выполняют свою работу. Немногие парки смогли бы сравниться по красоте с этим лесом.
Пока никакой опасности они не обнаружили и остановились для того, чтобы впервые за много дней поесть в условиях более-менее сносных. Теплый ветерок высушил их одежду, пища восстановила их силы, аромат цветов причудливых форм, игра солнечных зайчиков, мягкий зеленый ковер под ними - все это действовало усыпляюще и Голту стоило немало сил уговорить себя и своих людей снова садиться в седло и продолжать путь.
Лес был чистый, без кустарников и высокой травы. Поэтому разъезды могли быстро обнаружить врага, но было мало вероятно, что их ждет западня. И все же они ехали, у Голта исчезла сонливость, что-то его обеспокоило. Он вертелся в седле вправо и влево, стараясь увидеть то, чего здесь не было. Гомон заметил это и подъехал к нему.
– Ты тоже ощущаешь это?
– Что именно?
Гомон сплюнул.
– С самого полудня. - Он стал осматриваться, его черные глаза сузились. Как будто за нами следят. Но здесь нет никаких следов зверей или людей. И все же я готов поспорить на свою правую руку, что за нами следят.
Голт кивнул:
– Я думал, что мне это только кажется.
– Может и мне только кажется. - Гомон потер подбородок. - И потому, что, как это ни странно, но я не боюсь. Ведь если кто-то следит, а я не вижу его, я должен испугаться.
– Ты прав. У меня тоже нет ощущения опасности. Это действительно странно. Но это не означает, что нам не нужно быть внимательными. Скажи людям, чтобы не теряли бдительности.
Голт тронул поводья, и они поехали дальше. Все то же ощущение слежки и снова никакого предчувствия опасности. И все так же пели птицы, совершенно не обеспокоенные появлением чужаков. С точки зрения Голта пели они невыразимо красиво. Даже несмотря на смутное ощущение беспокойства, ехать по этому чудесному лесу было прекрасно.
Затем впереди стало светлее. Вероятно, они подъехали к концу леса. И чудесно, подумал Голт. Ночь уже близится. Наверное, ее лучше провести на открытом пространстве.
Он пришпорил жеребца, и отряд поехал быстрее. Через десять минут он и Гомон выехали из похожего на парк леса, и Голт резко остановил коня.
Теперь все резко изменилось. Они попали из рая прямо в дикую затерянную страну, какую барон и ожидал увидеть.
– Боги и дьяволы! - ругался Гомон. - Что здесь случилось?
То, что лежало перед ними, когда-то было лесом, и может быть таким, из которого они выехали. А теперь в красном свете заходящего солнца перед ними простиралась пустыня, такая черная, что душа человека содрогнулась при взгляде на нее.
Здесь свирепствовал Всемирный Пожар. Казалось, что все силы ада обрушились сюда и уничтожили поголовно все. Когда жеребец Голта сделал шаг, его копыто подняло облако пыли, черной мельчайшей пыли. Все было сожжено до самой земли. И везде, насколько хватало взгляда, виднелись обгорелые остатки того, что некогда было могучими зелеными деревьями. Теперь эти столбики стояли печальными древними монументами под кроваво-красным закатом неба. Неожиданно над этой черной равниной пронесся ветер, и один из столбов рухнул, подняв облако черной пыли. Теперь в ветре уже не было аромата - только запах горелой земли, запах пепла, запах смерти. И не было слышно пения птиц.
Подавленный необычайной грандиозностью опустошения, Гомон посмотрел на Голта
– Мы поедем дальше?
– Да, - ответил Голт. - По крайней мере еще час, прежде чем мы остановимся на ночлег.
И они поехали по выжженной равнине между мертвыми сожженными стволами деревьев. Лошади фыркали, а люди кашляли. В их рот, нос забивался пепел. Вдруг Гомон крикнул:
– Милорд, осторожно!
Голт уже и сам видел. Прямо перед ним зашатался и упал огромный ствол. Он рухнул в нескольких дюймах от него. Конь рванулся, встал на дыбы и вновь рванулся. Это спасло Голта. Он почувствовал, как ствол просвистел рядом с ним, и затем туча золы скрыла из вида и коня и всадника.
Когда Голт выехал из этого облака, жеребец весь дрожал. Голт вытер запорошенные золой глаза. Где-то впереди рухнул еще один ствол. А затем снова раздался треск. Еще один. Это поднявшийся ветер развлекался в горелом лесу.
– Прикажи людям, чтобы были повнимательнее, - хрипло сказал Голт.
– Эти стволы подгнили у основания и могут рухнуть совершенно неожиданно. А каждый из них может угробить половину отряда. - Затем он тронул шпорами лошадь, и та неохотно поехала дальше.
Путь был очень трудным. Они проехали три-четыре мили по этому черному океану, черному скелету леса, со всех сторон то и дело падали стволы, и невозможно было предсказать, когда и который из них рухнет. Один ствол упал поперек колонны и зазевавшийся всадник вместе с лошадью были убиты. После этого все остальные удвоили бдительность.
Солнце клонилось к горизонту. Небо становилось все краснее. Голт, обеспокоенный тем, что день кончается, нахмурился. Далеко впереди он снова увидел громадную стаю черных существ, которых он видел раньше. Они кружили в небе, еле заметные на фоне красного неба. А если эти существа хищники…
Отряд ехал дальше. Мечи были наготове. Все были подавлены ужасной смертью товарища и ужасной пустыней, по которой они двигались. Эта пустыня ничего хорошего не предвещала им впереди.
Сожженный лес казался бесконечным. Голт начал думать, что совершил ошибку, решив пересечь пустыню в конце дня.
Черные птицы уже скрылись из виду, так, как будто с наступлением темноты они улетают в свои гнезда. И это было хорошо, остальные и так были встревожены.
– Милорд, - сказал Гомон. - Любопытная картина. - И он показал рукой.
– Да, - ответил Голт. - Я тоже заметил это. Тут и там стояли каким-то чудом сохранившиеся, избежавшие пожара деревья. Их распростертые без листьев ветви и сучья образовывали на фоне красного неба жутковатые картины. Они были так же мертвы, как и остальные их братья. Внизу по окружности стволов этих деревьев топор сделал глубокие канавки, полностью срубив крону.
– Работа лесника. Эта зарубка убивает дерево, - сказал Голт. - Я думал, что этот лес сгорел случайно. Это сделал человек. Те, которые пощадил пожар, были уничтожены топором. Как будто решено не оставлять здесь ничего живого.
– Я тоже так думаю, - сказал Гомон. - Я слышал, что жители деревень, когда лесные звери опустошают поля, выжигают участки леса, или уничтожают деревья, подрубая кору, чтобы в лесу не могли укрыться те, кто вредит их посевам. Иногда охотники делают то же самое, чтобы легче было охотиться.
Голт повернулся в седле.
– Там, в живом лесу, тебе казалось, что за нами следят. У тебя и сейчас такое же ощущение?
Гомон нахмурился.
– Нет милорд. Теперь мне этого не кажется. Да и кто здесь может укрыться?
– Мне тоже показалось, что слежка пропала. Но сейчас, внезапно, я снова ощутил ее. - Лошадь шла вперед, а Голт с беспокойством смотрел вокруг. - Я чувствую.
– Там, - крикнул Гомон, прервав его. Тотчас же он пришпорил коня, вырвался из отряда и понесся по горелому лесу с поднятым мечом. Голт пришпорил коня и поскакал за ним. Затем он тоже увидел: что-то зеленое мелькнуло и скрылось за горелым стволом. Затем кто-то маленький выскочил из-за ствола и побежал по пустыне. Гомон неотступно преследовал его. Погоня была недолгой. Бегущий споткнулся и упал. Гомон соскочил с коня, подняв меч.
– Гомон! - крикнул Голт. - Стой! Оставь его живым, - он пришпорил коня.
Предупреждение пришло как раз вовремя. Одетая в зеленое фигурка выкатилась из под копыт коня Гомона. Гомон наклонился над ним и приставил меч к горлу.
– Это мальчик, - сказал Гомон. Когда подскакал Голт, тоже спрыгнувший с коня Гомон надавил меч, говоря, - Ну парень, что ты скажешь?
Где-то вдали с грохотом рухнуло дерево. Мальчик лежал на спине, глядя на Гомона огромными глазами, которые выделялись на бледном лице. Страх и ненависть отражались в его глазах. Быстро наступала темнота, и все же Голт успел увидеть, что мальчик очень красив, на вид ему лет пятнадцать.
– Отойди, - сказал он Гомону, и отвел меч в сторону. Он наклонился, держа меч наготове, взяв мальчика за руку и поднял его с земли. Он казался карликом по сравнению с двумя великанами, взявшими его в плен.
– Хорошо, - сказал Голт. - Ты шпионил за нами, парень. Кто ты? Кто тебя послал? Скажи нам, или тебе будет плохо.
Лицо мальчика казалось бледным пятном в наступающих сумерках. Он только покачал головой. Губы его были плотно сжаты.
– Дай, я поработаю с ним, милорд, - сказал Гомон. - Он у меня быстро запоет, как птичка.
– Нет, только не пытка, - ответил Голт. - Может, он просто не понимает нашего языка. Позже я попробую с ним другие языки. Уже стало темно. Прикажи устраиваться на ночлег: разбить лагерь и выставить сильную охрану.
Гомон что-то проворчал и неохотно пошел к лошади. Голт подвел мальчика к своему коню.
– Ты видишь эту лошадь? Если ты попытаешься бежать, то она догонит тебя и откусит голову своими зубами. - Мальчик не подал виду, что он понял что-нибудь, но стоял неподвижно, пока Голт доставал из седельной сумки веревку, связывал кисти рук за спиной, обматывая колени и затягивая узлы.
Люди разбили лагерь, собрав дрова, развели костер. Часовые заняли свои посты. Голт подвел связанного мальчика к костру, указал место, где тот мог бы сесть. Затем он сел рядом с ним, пристально глядя в испачканное грязью лицо. Из-за оборванной грязной шапочки выбивались светлые волосы, которые казались чуть ли не белыми на фоне испачканного золой лица.
– Ну, парень, - начал Голт, стараясь казаться как можно более грозным.
– Ты в трудном положении! Тебе лучше рассказать нам, кто ты и откуда. - Он повторил этот вопрос на языке варваров и на языке жителей Страны Света. Но на красивом лице мальчика не дрогнул ни один мускул. Видимо он ничего не понял.
– Милорд, он заговорил?, - это появился Гомон.
– Нет.
– Тогда пойди немного прогуляйся и оставь нас вдвоем.
– Спрячь кинжал, - голос Голта был тверд.
– Милорд, если парень не заговорит, это может стоить нам жизни! Кто знает, что нас ждет здесь… - он показал во тьму. - В этой чертовой пустыне все возможно. Нам нужно все узнать и как можно быстрее!
– Согласен. Но если он не говорит на нашем языке, а мы не говорим на его, то что даст эта пытка? А кроме того, я не хочу применять пытки к такому юному мальчику - пока не использую все возможное.
– Юный, - презрительно фыркнул Гомон. - Гниды превращаются во вшей. Вероятно, он из тех, кто уничтожил эту землю.
– Может, да, а может и нет. Но мы попробуем другую тактику. Ласка. Тогда он немного отойдет от испуга и будет больше доверять нам.
– Ласка? - Гомон даже подскочил. - Со шпионом - ласка?
Голт укоризненно посмотрел на него.
– Ранах, - сказал он. - Помнишь? Если бы ты поступил с ним жестоко…
Гомон после некоторого замешательства пожал плечами.
– Да, милорд. Пожалуй ты прав.
– Тогда принеси ему еды.
Мальчик с жадностью, но и с некоторой деликатностью ел грубую пищу.
Грязь черными пятнами покрывала все его тело, лицо, кроме огромных голубых глаз, в которых, как заметил Голт, светился живой разум. И пропал страх. После ужина Голт опять попытался говорить с ним на трех языках и призвал тех из отряда, кто знал какие-нибудь диалекты. Но мальчик только качал головой. Свет в глазах потух.
Наконец, Голт сдался. Придет утро и, может, тогда удастся что-нибудь выяснить у мальчика, а сейчас он устал. Смертельно устал. Отходя от мальчика, он подумал о вине. Что бы он дал сейчас за бутылку вина! Он сейчас выпил бы целый галлон, чтобы уменьшить боль в ноющих мышцах, снять напряжение, которое разрывало голову. Но вина не было, и это хорошо. Впереди долгая ночь, и он должен иметь светлую голову и не терять бдительность.
Он и Гомон по очереди проверяли посты. Люди очень устали, и только тревога заставляла их держаться на ногах. Ночь была черной, как смола, как сама смерть и почти такой же тихой. Тишину нарушали только изредка падавшие с треском деревья, но эта тишина была более жуткой, чем загадочные крики Великих Болот.
После двух часов Голт подошел к своему месту, чтобы поспать. Но, отстегивая пояс, он положил меч у седла так, чтобы его можно было легко достать. Бросив последний взгляд на пленника, который был связан и крепко спал, барон бросился на землю, закутался в плащ и провалился во мрак еще до того, как голова его коснулась седла, которое служило ему подушкой.
И затем, после того, что показалось ему секундами, пришло неожиданное пробуждение.
Сердце бешено билось в груди, руки непроизвольно потянулись к мечу. Он поднялся на ноги. Костры уже догорели, в них светились только угли - значит он спал час, а может и больше. И что-то было здесь. Он не знал что, но что-то было - странные тени двигались во мраке почти беззвучно, но не совсем, шум, который они производили и разбудил его. Он ощущал их присутствие, они были везде, а часовые? Он открыл рот, чтобы поднять тревогу, затем его схватили.
Сильные, жилистые, они навалились на него, эти создания. Дюжина, а может и больше, рук, схватили его правую руку, вырвали меч и отбросили его. Рука обхватила горло, не дала крикнуть. Он наклонился, сбросил с себя нападающих под ноги, но его сбили. Он рухнул на землю и на него бросились все. Его могучие кулаки делали свое дело, но вскоре руки его были схвачены, тяжесть, которую он не мог сбросить, придавила его к земле. В рот его сунули кляп. Сильные руки вертели его, обматывая крепкой веревкой. Сквозь шум своей борьбы он слышал другие шумы. Очевидно, нападение было совершено на всех. Затем он был связан полностью и был беспомощен. Во рту у него торчал кляп. На глаза наложили повязку. Связанный как свинья, которую везут на базар, он лежал и ругался про себя на свою беспомощность, проклинал часовых.
Затем его подняли на ноги. Ноги его не были связаны, и он мог идти. Кто-то толкнул его и потянул. И он понял, что он на веревке, как лошадь. Голт пошел вперед, делать было нечего.
По звукам он понял, что ведут всех его людей. Они все были связаны одной веревкой. Прислушавшись, он понял, что ведут лошадей, и это было странно. Он не слышал ни одного звука, который бы произвел его жеребец Ужас. Тот должен был бы поднять тревогу ржанием при нападении на лагерь, и он должен был отчаянно бороться копытами и зубами, когда его пытались захватить. Так он был приучен.
Мозг Голта распух от многочисленных вопросов, но ответа ему неоткуда было ждать. Нападавшие на них не разговаривали, а его люди были несомненно с кляпами во рту. Они только шли, потому, что их тянули на веревке. Шли они уже несколько часов. Только по звуку под ногами и вкусу пепла на губах понял, что они пересекают пожарище. И вдруг он пошел по какому-то упругому мягкому грунту. Запах золы и пепла сменился ароматом цветов и трав, под ногами шуршали листья. Они снова были в лесу. И они опять шли часами в полной тишине. Шли по лесу, изредка останавливаясь для того, чтобы отдохнуть. Местность начала меняться. Они шли уже не по равнине, а по холмистой местности. Они шли вероятно весь день, и Голт полностью выдохся. Он даже засыпал на ходу. Но даже во сне он чувствовал, что он все время поднимается по пологому склону. Затем его дернули за веревку, приказывая остановиться.
Кто-то толкнул его вниз, и он уселся на что-то мягкое, вроде подушки, и впервые за все время прозвучали слова.
– Пока путешествие кончилось, - это был женский голос, мягкий, мелодичный и приятный. - Вы можете спать.
Приглашение было излишним. Голт был сломлен усталостью и еще до того, как она закончила фразу, он глубоко заснул на мягкой траве, и ему снилось, может этот сон был навязан легким ароматом ветерка - тенистые леса и залитые солнцем луга, усыпанные цветами.
Затем он проснулся, все еще связанный, с кляпом во рту и повязкой на глазах, но отдохнувшим и освеженным. И ночью он не испытал ни гнева, ни страха. Голт большими глотками вдыхал ароматный воздух, который был немного влажный. Голт решил, что еще вероятно не кончилась ночь, и, следовательно, с момента их пленения прошли сутки. Он немного полежал, затем сделал попытку сесть. Руки схватили его, стали прижимать к земле, но снова раздался ласковый женский голос.
– Нет, все нормально. Отпустите его. Снимите повязку с глаз и вытащите кляп.
Сначала убрали кляп. Голт облизал пересохшие губы, и кто-то смочил ему рот водой. Затем с глаз сняли повязку, и он мог видеть.

 

Назад: 5
Дальше: 7