Глава сороковая
Вещие сны

После пресечения попытки покушения праздничный бал оказался сорван. По крайней мере, для комедиантов. Правитель куда-то исчез вместе с исполняющей роль инвалида герцогиней. Набежавшая охрана забрала тело, потом еще некоторое время пыталась выспросить у Кремона, как и почему только он заметил невидимого всем остальным убийцу. Пришлось односложно повторять одну и ту же фразу:

— Мне виделась смутная тень, и только когда возле нее блеснула сталь, я предположил самое худшее.

Ранек постарался, чтобы его товарища как можно быстрей оставили в покое. И при пояснениях больше упирал на недавнюю травму и еще не восстановленную память. Мол, это все в совокупности и дало какой-то определенный эффект добавочного зрения.

Кажется, это объяснение устроило всех. Да и сам факт спасения одного из Неизвестных правителей заставлял относиться к изуродованному ожогами воину с должным тактом и уважением. Комедиантов отпустили довольно-таки быстро. И пока они добирались к своей гостинице, присоединившаяся к ним герцогиня Вилейма рассказала о подноготной всех творившихся убийств среди высшей знати. Заодно более понятно осветив и суть готовящихся преобразований. Видимо, она и сама об этом узнала в последней беседе с Неизвестным.

Все сводилось к тому, что издавна Садовники старались продавать как можно меньше волшебных плодов. А остальной урожай просто пускали в перегной, пускаемый для удобрений. Подобное искусственное поднятие цен приносило вполне ощутимые прибыли, которых хватало ярко-рыжим владельцам Поднебесного сада с избытком.

Но в последний год нескольким особо дотошным исследователям удалось отыскать и сделать достоянием широкой гласности один весьма любопытный документ. На древнем, чудом сохранившемся пергаменте вполне отчетливо и ясно указывалось, что волшебные фрукты должны продаваться но всему миру по самой минимальной цене любому желающему. Мало того, рекомендовалось непроданные остатки просто раздавать тем, кто проживает поблизости от Поднебесного сада. И в последних предложениях звучало утверждение, что в противном случае всему Миру Тройной Радуги будет угрожать тотальное уничтожение.

Вполне понятно, что после этого оглашения разразился жуткий скандал и начались страшные закулисные трения. Одни немедленно прониклись идеей дешевой продажи, доказывая, что средств Садовникам для безбедного проживания и так хватит. Они даже попытались выбросить множество плодов на рынок по невероятно заниженным ценам. Другие с пеной у рта принялись доказывать, что документ фальшивка и разбазаривание такого дорогого проема приведет к тотальной гибели всех волшебных деревьев Катя эта позиция просто скрывала другую суть: ведь то… Мужики могли собирать урожай, и теперь работы им прибавилось — снять большой урожай, уложить в тару, отравить на реализацию, вместо того чтобы продать взамен этой горы один-единственный плод и прохлаждаться в неге, безделье и роскоши.

Вот и началась закулисная война, перешедшая почти в открытую конфронтацию. Стали происходить непонятные убийства. В основном тех, кто ратовал за увеличение и удешевление продаж по всему миру. И никак не удавалось поймать злоумышленников на горячем. То яд кому-то подсыплют, то спящего человека прямо в кровати заколют, а то и в пропасть неожиданно столкнут или со стены крепостной. И только после невероятного события на торжественном балу стало понятно, как действовал убийца. Подбирался к жертве под Плащом невидимости, совершал свое черное дело и потом безнаказанно скрывался с места преступления.

Когда уже вошли в саму гостиницу, Вилейма добавила, как-то странно посматривая на Невменяемого:

— Правитель очень заинтересовался твоим излечением и пообещал выделить для тебя безлимитный запас сказочных фруктов. Если они тебе и в самом деле помогают, то можешь о своем будущем не беспокоиться. Как с твоей памятью?

— Спасибо. Мне кажется, что улучшения явные. Все больше и больше картинок оживает, только вот связать их вместе еще не получается.

Невменяемый в самом деле чувствовал себя почти превосходно. Теперь он практически наполовину вспомнил происходившие в Спегото события, и появилось странное, но совершенно уверенное ощущение, что он когда-то летал. К тому же он с непонятным трепетом теперь ожидал, когда заснет и окажется в том самом Сонном Мире, о котором ему многое успели рассказать Ранек, Цай и Пасхалини. В связи с этим и возник очередной его вопрос:

— Вы так подробно рассказывали про то, куда надо лететь, как завлекать дуниток и чем подкрепиться в середине дня. А вот встретиться мы можем? Где-нибудь в определенном месте?

Ранек и Вилейма в сомнении переглянулись, тогда как Пасхалини сразу замотал головой:

— Подобного события никогда не было. Уж мы-то знаем. И все это потому, что наверняка Сонный Мир снится каждому индивидуально. И попасть в твой сон ни я, ни он не можем. Как и ты — в наш.

Уракбай, тоже хорошо подготовленный к обманному ночному приключению, явно переживал за своего приятеля:

— Ладно, я только один фрукт съел. А вот Заринат одиннадцать. И теперь его обещают обеспечить этим лакомством до полного выздоровления. Так что получается — он теперь точно станет наркотически зависим?

Колдуны дружно скривились, а Ранек высказал общее мнение:

— Вот и мы переживаем. Но твой Заринат с некоторой странной, самому ему непонятной настойчивостью нас убеждает в обратном. Раз он сквозь полог невидимости древнего артефакта видит, то почему бы ему и не иметь сопротивления к отрицательным влияниям волшебного фрукта? А если еще припомнить его способность пропускать через себя огненные молнии? А его невероятное воинское искусство? И откуда у него такая необычайная сила? Напомнить еще про его невиданную прожорливость? Вполне вероятно, что это еще неполный список всех его уникальных возможностей. Так что…

— Так что давайте спать! — решительно распорядилась Вилейма. — И так времени осталось очень мало. А утром, во время завтрака, поделимся впечатлениями.

Возражать никто не стал, просто молча разошлись по своим комнатам.

Невменяемый опустил голову на подушку с одной мыслью: «Что я вспомню?»

А вспомнил он в эту ночь все, что пережил в Сонном Мире раньше. Причем нужные ощущения и навыки пришли моментально. Невзирая на то что он уже во второй раз «осознал» себя прямо в толще земли. Видимо, он опять оказался в теле страшного дунита с клешнями. Но в этот раз сил хватило не только для довольно быстрого протаскивания себя сквозь толщу земли и корневые переплетения, но и для утомительного восхождения по выбранному стеблю цветка. Ко всему прочему, на этот раз обе его клешни смотрелись целыми и неповрежденными. Что весьма помогало как взбираться вверх, так и в конце дистанции ловко вырезать крепящийся к сердцевине лепесток. Магической силы тоже осталось не в пример больше, чем в прошлый раз. Хотя к общему запасу она смотрелась словно несколько крошек к буханке хлеба.

На самом цветке занимающихся любовью парочек не оказалось, но все равно долго оставаться одному не пришлось. И странным показалось с самого начала, что любая пытавшаяся спланировать на цветок дунитка моментально стрелой взмывала вверх. Причем создавалось впечатление, что они не боятся, а как-то слишком экспансивно радуются. Вскоре пожаловали и более «солидные» обитатели этого мира. На цветок уселись и расположились полукругом около десятка дунитов с вполне отчетливыми аурами Эль-Митоланов. Но никакой попытки к налаживанию контакта они не предпринимали. Словно кого-то ждали.

И старый знакомец явился. Точная копия теперешнего тела, в котором находился Кремон, но… стой самой хорошо врезавшейся в память поломанной клешней. То есть получалось, что в его с таким трудом спасенное в прошлый раз тело вселился кто-то совершенно другой! И лихорадочно пытающийся построить логическую цепочку из своих умозаключений Кремон сразу окрестил свое бывшее тельце не совсем приятным прозвищем — Калека.

Между тем Калека медленно приблизился к Невменяемому и обдал его волной запахов. Разумеется, никакого взаимопонимания это не вызвало. Тогда дунит с поломанной клешней стал общаться жестами. Прежде всего, он очень знакомым для каждого колдуна жестом показал, что хочет поделиться энергией. Возражать смысла не было, и вскоре половина внушительной мощи наполнила временное тело Кремона благодатью. А одновременно с ней пришло страшное желание куда-то лететь и совершить что-то важное. Уже в этот момент Невменяемый в шутку подумал: «Неужели клешни помогают делать подвиги? Но здесь ведь даже врагов нет. Летай себе да труби в удовольствие. Ну разве что медком иногда подкрепляйся…»

Позже он понял, насколько глубоко заблуждался. Следующими жестами Калека показал, что следует лететь за ним. Лететь так лететь. Тем более что ничего в этом сложного не было. Хорошо, хоть насильно, как в прошлый раз, не поволокли к стручкам и не закормили до смерти медом.

Полет оказался несколько более продолжительным, чем ожидалось, но зато закончился в совершенно новом, слегка неожиданном месте. Огромная поляна с одной стороны имела внушительный световой отросток, вонзающийся в непроходимую чащу деревьев. Отросток напоминал скорее некий тоннель высотой три десятка ростов дунитов. По дну тоннеля поднимались из земли недавно взошедшие цветы, а под сводом водили небольшие хороводы все те же дружно трубящие создания. А как выяснилось чуть позже, тоннель оказался не простой, а строящийся. Потому что собрат с поломанной клешней отправился в самый тупик и опять стал что-то настойчиво показывать жестами. Кремон понял, они обозначали только одно: «Делай как я!»

Пришлось внимательно присматриваться. Калека оказался не простым дунитом, а «проходчиком». Он безбоязненно влетал в сумрак между веток, куда почти не проникала светящаяся субстанция с поляны, зависал возле выбранной ветки и несколькими движениями клешни перекусывал черные ниточки, которые проходили по всей длине ветки. И сразу летел к следующей подобной цели, тогда как ветка моментально покрывалась сеткой морщин, скукоживалась, а потом и отпадала от ствола. Падая вниз, она быстро превращалась в труху, усевая бугрящуюся корнями землю. А на освободившееся возле ствола место с заметной осторожностью, словно живая, вползала та самая светящаяся субстанция.

Сразу Невменяемому припомнился рассказ одного старейшего колдуна, который доказывал, что раньше поляна имела много тоннелей, ведущих на меньшие полянки, и Ина них жили, летали и трубили дуниты. Следовательно, такие, как он и Калека, занимались восстановлением давно «заросших» мест обитания этих многокрылых. А для чего? Вероятнее всего, по самой простой причине: количество дунитов стало увеличиваться, и на одной, пусть безгранично огромной, поляне им становилось тесно. Другой причины с ходу не находилось. Только вот работа у не совсем полноценного «проходчика» шла слишком медленно. Одной клешней много не нарежешь.

Зато Кремон прекрасно понял свою новую задачу в этом мире: помочь восстановить древнюю дорогу. Ну а раз задача поставлена, то следует постараться. Первые перекусывания черных нитей дались с немалым трудом. Словно они были из стали, да и дополнительно еще закреплялись непонятными магическими структурами. Но как только Невменяемый присмотрелся к этим структурам, то сразу пришло самое простое решение проблемы: минимальный по мощности парализующий лучик в точку предстоящего разреза! Дальше дело пошло с такой интенсивностью, что работающий по левой стороне тоннеля Калека вскоре остался далеко позади. Замедлилось и общее движение светящейся субстанции. Видимо, продвижение боком или наискосок ей не нравилось — только широким фронтом. Тогда новый «проходчик» вернулся к своему неполноценному коллеге и помог наверстать упущенное. И так продолжалось до самого окончания здешнего дня, пока все дуниты не поспешили к стручкам на кормежку, а потом и в сворачивающиеся ночные листочки. И опять вместе с Кремоной в растительный домик набились сразу три чрезвычайно довольные дунитки.

Что они собирались делать дальше, Кремон так и не узнал, потому что проснулся. Не открывая глаз, перебрал в уме новые ощущения, удостоверился, что и старые воспоминания никуда не делись, и живо выскочил из кровати. Предстояло обсудить все подробности сна, позавтракать и опять наведаться в термальные купели. Награды наградами, но еще Кремон вознамерился съесть не менее десятка плодов.

Рассказ про дунитов с клешнями, новый тоннель и непрерывный труд вместо удовольствия вначале показался остальным товарищам неправдоподобным.

— Такого там просто нет! — фыркнул Пасхалини.

— Я ничего не заметил, — без лишних эмоций подтвердил Цай.

В Сонном Мире надо искать удовольствия, а не работать! — наставительно изрек Ранек. И только герцогиня несколько смущенно предложила:

— Давайте посоветуемся с теми самыми врачами в купелях? Уж они наверняка много чего знают от своих пациентов.

— Действительно, — сразу согласился Кремон. — Раз они сами там не бывают, то должны внимательней прислушиваются к любой новости. И если, по моим расчетам, тоннель строится очень долгое время, кто-нибудь обязательно должен был его заметить.

— Опять-таки, — скептически настроенный фокусник поднял вверх указательный палец, — если принимать за действительность твою гипотезу, что все мы в наших снах бываем в одном и том же мире. Но мне кажется, про тоннель и дунитов с клешнями можешь рассказать только ты.

Спор мог продолжаться до бесконечности, поэтому поспешили к самым знающим созданиям — Садовникам. В приемном зале термальных купелей по счастливому совпадению оказались большинство тех же самых врачевателей, которые осматривали искалеченного воина вчера. На этот раз они провели процедуру осмотра намного быстрей, зато обсуждение услышанного от Кремона переросло в жаркий диспут. Наверняка такого шума еще в этом месте не было. Причем мнения сразу и во множественном числе разделились кардинально. Особенно после того как один из садовников подтвердил:

— Да, мне один клиент рассказывал месяц назад, что видел этот световой тоннель, и даже описал того самого Дунита с одной здоровой клешней.

Что тут началось! Большинство ярко-рыжих спорщиков фубо обвинили своего коллегу во лжи и подтасовке фактов. Ну И понеслось!

Хорошо, хоть Кремону пришла мысль менять время от и имени направление спора в нужную для него сторону. Не всегда подобные попытки завершались успехом, но все равно удалось услышать массу нового, интересного, полезного и даже невероятного. Но самым интересным показалась одна древняя легенда. Она утверждала, что каждое разумное создание, попадающее в Мир дунитов, своим появлением создает новое тело. А когда это создание просыпается утром, брошенное им тело начинает жить в Сонном Мире самостоятельно. Трудно поддающееся осмыслению утверждение, но по крайней мере за рабочую гипотезу его можно было принять. Потому что иначе объяснить появление Калеки никто не мог.

Доведший до хрипоты спор не дал комедиантам малейшей возможности искупаться и попить воды. Даже плоды для обезображенного воина и его приятелей доставили прямо в зал врачебных осмотров. Где они и были съедены под весьма небдительным присмотром. Хотелось оставаться здесь до бесконечности, но время поджимало, и строгая герцогиня буквально вытащила спорщиков наружу. Последнее, что успел спросить взволнованный новыми воспоминаниями Невменяемый, так это про сам способ выращивания волшебных деревьев. Один из Садовников ответил категорически:

— Нет! Для выращивания дерева необходима наша магическая помощь. И никто, кроме нас, не может этого сделать.

Пока спешили к гостинице, Кремон с недоумением вспоминал весь процесс посадки и взращивания дерева во дворце Дарины Второй.

«Если в Спегото дерево все-таки вырастили, то значит, и мне это под силу. Другое дело, что оно не плодоносит, наверно, просто чего-то ему не хватает. И что получаем в итоге? Только одно: надо продолжить эксперименты. Придется обязательно возвращаться в Спегото. Еще бы только вспомнить обо всех остальных событиях. Кажется, я там много чего натворил…»

Как подозревал выздоравливающий постепенно герой, добрая треть памяти только по Спегото так к нему пока и не вернулась. А подсказать и напомнить было некому. Зато оставалась огромная надежда на волшебные плоды, они помогали однозначно. Может, и с возвращением магической силы помогут? Ведь ее до сих пор ни капельки не ощущалось, а деяния в Сонном Мире принимать в расчет не приходилось; сон только сном и останется.

Вернувшись к своей повозке, комедианты стали готовить ее к предстоящим выступлениям. Вернее, просто впрягли похасов и к торцу привязали запасных трофейных лошадей. Ведь еще предстояло переехать на новое место. Вилейма куда-то исчезла, по ее словам, на короткое время. На оба оставшихся дня праздника Перевязи было запланировано по три представления, и оживленно потирающий руки Ранек нервно прохаживался по двору гостиницы, повторяя одни и те же фразы:

— Сегодня у нас не хватит для зрителей места. Что делать? Ведь все захотят полюбоваться на убийцу Гесангула. И куда подевался Вилли?

Переодетая в инвалида женщина появилась к тому моменту, когда даже невозмутимый Цай стал посматривать на мэтра с жутким раздражением. Но руководитель труппы чуть не подпрыгивал от нетерпения и вместо вежливого напоминания об опоздании сорвался на крик:

— Мы уже почти опоздали!

Вместо ответа на обвинение Герцогиня жестко скомандовала:

— Все в повозку! Срочно отправляемся! — И только когда похасы тронулись с места и был установлен полог непроникновения, колдунья соизволила дать разъяснения: — Выступлений не будет. Я распорядилась об их отмене. Собравшиеся зрители уже расходятся. — Затем приоткрыла полог и шепнула вознице, который единолично восседал на скакуне. Гони во всю мочь прямо на южную дорогу!

Ранек выглядел таким несчастным, что его осипший голос никого не удивил: По почему?

— Сразу по двум причинам. — Вилейма в полумраке пригляделась к лицам мужчин. — Оказалось, что у Гесангула озлобленная и мстительная родня. Несмотря на полную неправомочность действий покойника, его братья поклялись уничтожить как спасшегося от покушения Неизвестного правителя, так и нас. И эти угрозы раздались не на пустом месте: сейчас спешно собираются вооруженные подразделения озлобленной высшей знати. Несмотря на праздник Перевязи, назревает страшное кровопролитие. Наш благодетель, конечно, даже обрадовался предстоящему открытому сражению и предложил нам переждать опасность в его укрепленном дворце. Неизвестный просто уверен в полной победе своих сторонников. Но весь вопрос заключается в том, что никто не может предсказать, сколько времени продлятся беспорядки. А застрять здесь надолго мы не имеем никакого права. Ну и вторая причина: я просто чувствую, что мне надо как можно скорее оказаться в своем поместье.

— Что-то произошло с детьми? — не на шутку разволновался Ранек.

— Нет, пока все в порядке, но я решила там появиться на два дня раньше намеченного срока, и мне сразу стало спокойно.

Бывших ордынских воинов весьма удивил тот факт, что у их покровительницы есть дети. Однако, кроме переглядывания между собой, их интерес ни в чем больше не проявлялся. Некоторое время все молчали, видимо раздумывая над превратностями судьбы да прислушиваясь к стуку копыт и грохоту колес по плитам дороги. Затем возникла тема безопасности.

— А если нас постараются перехватить в пути? — спросил Невменяемый.

— Не успеют. Они просто уверены, что мы не откажемся от такой баснословной выручки, и собираются одну засаду устроить возле банка. — Женщина презрительно скривила губки. — Эти утверждения удалось подслушать колдунам нашего благодетеля. Нам важнее всего выехать из главного города Поднебесного сада.

— Может, хоть осмотримся? — предложил Пасхалини.

— Конечно! — одобрила Вилейма и обратилась к молодому ордынцу: — Уракбай, помоги Цаю с управлением. Заринат, как твое самочувствие?

— Нормальное, в обморок не падаю.

— Тогда будешь наши тела подстраховывать. Мы станем время от времени «возвращаться», рассказывать об увиденном, а ты будешь координировать действия возницы с нашими подсказками. Справишься?

— Запросто.

Три колдуна сразу улеглись и пустились осматривать проулки и улочки, мимо которых проезжала повозка. Низкая скорость отделенного сознания не позволяла заглянуть далеко вперед, но и в таком случае решили не рисковать. В некоторых местах сбавляли скорость, кое-где объехали особо подозрительные скопления повозок или людей. Но в итоге вырвались из города без происшествий. А вот магической энергии Эль-Митоланы растратили при этом довольно много. Поэтому, когда уже двигались по южной дороге, Пасхалини предложил:

— Давайте вздремнем, И только потом — пообедаем. Так и улеглись: мэтр и знаменитый фокусник в задней части повозки, а Вилейма впереди, возле сидящего Кремона. Под монотонную тряску и громыхание Невменяемый гоже расслабился. Вытянул ноги, лениво перебирая обновившиеся воспоминания и пытаясь сложить их, словно карточный домик, в некую единую структуру. Ничего не получалось, несмотря на весьма усилившуюся мозговую деятельность: совсем недавно принятые двенадцать плодов явно оказывали оздоравливающее воздействие. Все новые и новые лица мелькали перед мысленным взором, все больше и больше событий вызывали радостное удовлетворение. А потом молнией пронеслось воспоминание: «Я ведь был драконом! И летал! Значит, мне не померещился мелькнувший туманный образ, когда мое тело на огромной скорости пронзало влажные и холодящие облака… Да, дело явно идет на поправку. Еще бы только вспомнить, как, где и когда я оказался в теле дракона! Вот только почему это меня так в сон тянет? Вчера в это время я показывал силовые чудеса на выступлении, а сегодня словно выжатый манскат. Странно… А может, так и надо? Расслабиться и вздремнуть? Может, в Сонном Мире я быстрей излечиваюсь? Ведь вспомнил же сразу все свои предыдущие перевоплощения в дунитов. Вот только получится ли путешествие в дневное время: Садовники утверждали, что такое возможно только ночью. Хм! А если попробовать? Всего на пару минуток? Я ведь в сознании и сплю чутко…»

Так он и заснул. Причем настолько крепко, что даже не почувствовал, как тело произвольно выискивает более удобное положение, сползает ниже и вытягивается во весь рост. Как руки сами подвигают другое податливое и мягкое тело ближе к себе и заключают в объятия. И как обезображенное ожогами лицо прижимается к прекрасной, бархатной коже, ноздри трепетно улавливают такой близкий и желанный запах, а губы непроизвольно вытягиваются для поцелуя.

В Сонный Мир Кремон не попал. А опять со странным удовлетворением очутился в лагере наемников во время ночного привала. Вернее, не привала, а мерного передвижения. Но самое главное, что опять возле него находилась его боевая подруга, яростная и пленительная Золана. Горячая и ледяная, страстная и умиротворенная, девственная и бесстыжая, пугающая и манящая, ненавидящая и влюбленная.

Какой-то своей частью Невменяемый осознавал, что этот сон можно как-то контролировать, каким-то образом на него влиять, что-то даже совершить в нем экстраординарное. Но любые действия и логичные рассуждения напрочь отметала боязнь спугнуть творящееся чудо, опасение навсегда отогнать манящее и приятное воспоминание. Казалось, стоит только неосторожно пошевелиться — и все исчезнет без следа, даже воспоминание не останется. А может, и еще чего похуже: то, что знал, тоже забудется. Мало ли как воздействует на разумное создание вторая подряд огромная порция волшебных плодов?

Затем в сознание стали закрадываться вполне ясные и логичные мысли: «Почему так происходит? Неужели свежие фрукты из Сада могут перебрасывать человека не только к дунитам, но и в свое прошлое? Причем настолько отчетливое прошлое, что я почти уверен в своих ощущениях.

А если это так, то вдруг возможно и воздействие на это прошлое? Вдруг я сейчас смогу проснуться и сказать Золане самое важное, что поможет ее потом спасти? А то и вообще ловко избежать Великого похода в Гиблые Топи! Это было бы невероятно! Если ей намекнуть или дать строгое приказание от всего сердца, то она обязательно послушается. Но… если подумать здраво, то плоды здесь явно ни при чем. Ведь мне уже однажды снилась Золана, совсем недавно, и я тогда никакого волшебного лакомства не ел. Но тоже точно так же ощущал в руках ее тело, этот дурманящий запах, а под губами ее нежную, манящую кожу лица…»

Не удержавшись от соблазна хоть во сне пережить давнее удовольствие, Кремон осторожно поцеловал спящую любовницу в лоб. В ответ он с неожиданным трепетом почувствовал, как Золана прижимается к нему всем телом, мурлычет в своей присущей манере и томным голосом сквозь сон произносит:

— Кащад… любимый…

От этих двух слов Невменяемый и проснулся. С веселым ужасом ощущая, что тело боевой подруги так и осталось у него в объятиях, а сна уже как не бывало.

«Неужели получилось?! Неужели мне удастся ее спасти?!» — возликовал он, замерев и боясь пошевелиться даже в сильном вдохе. Сердце колотилось как бешеное, своим стуком перекрывая шум движения походной телеги. Казалось, из-за этого стука дозорные сейчас объявят боевую тревогу. Поэтому Кремон медленно раскрыл глаза.

И тут же его зрачки заметались в орбитах, пытаясь рассмотреть все детали. Сумрак! Тент над головой! Его поддерживают знакомые дуги повозки комедиантов. Кое-где на дугах развешаны мелкие бытовые предметы и вещи. Из чего следует, что он не в Царстве Огов и не в Ледонии, а все в той же Менсалонии! Но Золана! Вот же он отчетливо ощущает се тело! Ее запах никуда не исчез, а губы так и прикипели к со лбу. И это именно она прошептала только что те самые дни слова!

Невменяемый прервал поцелуй, медленно отстранился и С леденящим ужасом осознал, что у него на плече лежит герцогиня Вилейма. Рассудок на какое-то мгновение помутился, но сразу же пришла спасительная мысль: «Я продолжаю спать!» Для подтверждения Кремон несколько раз закрыл и открыл глаза. Затем крепко зажмурился и вновь открыл. Но чудеса не прекращались: сознание ясно утверждало только одно — это не сон. Вот только что делать с ощущениями? Как только веки смыкались, все его чувства, органы осязания и обоняния вопили, что в его объятиях находится именно Золана. А стоило открыть глаза, как органы зрения утверждали, что чуть ли не на нем возлежит склочная и скандальная, хоть и не всегда, рабовладелица.

В последний раз широко открыв глаза, Невменяемый почувствовал, что начинает сходить с ума от творящихся с ним противоречий. Даже с некоторым облегчением почувствовал приближение симптомов, при которых он снова превращался в дебила. Но провалиться в спасительную неосознанность не вышло. Идущая на приличной скорости повозка наехала на редкий в здешних дорогах булыжник. Сотрясение получилось настолько сильным, что герцогиня проснулась, резко открыла глаза, мгновение пыталась сообразить, к кому это она так интимно прильнула, а потом с диким воплем отскочила в сторону. Продолжая кричать, она хлестнула ладонью по лицу своего неоднократного спасителя и перешла на членораздельные слова:

— Урод! Мразь! Да как ты посмел меня обнимать?! Да я тебя сейчас на части разорву! Да ты у меня…

По всей видимости, только одной пощечиной дело бы не ограничилось, колдунья собралась еще и магический удар нанести. Возможно, и прожарить до румяной корочки. Но наверное, хоть и пребывала в плохо контролируемой ярости, вовремя вспомнила о бесполезности огненной молнии и на мгновение замешкалась. Чем успели воспользоваться проснувшиеся Ранек и Пасхалини. Не сговариваясь между собой, словно тысячу раз репетировали подобные укрощения, они задействовали свои магические умения. Фокусник прикрыл бывшего десятника ордынцев максимальным щитом, а руководитель комедиантов придавил женщину сковывающей структурой силы. При этом выкрикивая что есть мочи:

— Вилейма! Прекрати! Опомнись! — И лишь только та прекратила попытки вырваться, переключился на воина: — Заринат! Что случилось?!

Ничего Кремону не осталось, как со всем раскаянием и покорностью признаться:

— Да я тоже уснул и совершенно непроизвольно обнял госпожу Вилейму. Может, мне моя жена приснилась…

— Разве ты был женат?

— А почему бы и нет? Не всегда же я был военным и не всегда таким уродливым. — Его голос стал сердитым и обиженным. — И не всегда меня обзывали плохими словами! Наверное…

Кажется, это окончательно прервало гневные попытки герцогини наказать обнаглевшего мужчину. Мочки ее ушей покраснели от стыда, что особенно хорошо стало видно при откинутом пологе: ведь Уракбай вместе с Цаем теперь во все глаза всматривались во внутренности повозки. Крики и ругань переполошили их до такой степени, что повозка остановилась.

Как раз это и послужило хорошим поводом для Вилеймы перенести свой гнев на невиновных:

— Ну и чего вы встали?! Или, может, мне самой взяться за вожжи?! Трогайте! Мы и так опаздываем!

Затем она с грозным рычанием вновь улеглась, повернулась лицом к борту и с угрозой пообещала:

— Если меня кто-то посмеет разбудить, пеняйте на себя…

А Кремон Невменяемый не мог оторвать от спины женщины изумленного взгляда.