Глава тридцать девятая
НАГЛЯДНЫЙ УРОК
Через шесть дней, ближе к вечеру, к пригородам Шулпы приблизилось тридцатитысячное войско короля Здорна. На штурм он сразу не пошел, но с удивлением увидел полное отсутствие каких-либо защитников на так и не восстановленных стенах и укреплениях. Зато послал парламентера в город с требованием немедленно вынести ему на подносе ключи и согласиться на полную капитуляцию. Парламентер долго трусил рысцой по полупустынным улицам, но нигде так и не отыскал ни воинских соединений, готовящихся к отражению штурма, ни их командиров. Все встречные-поперечные посылали его к дворцовому комплексу. И только там он нашел какого-то увешанного наградами адмирала, который гневным голосом потребовал оставить его в покое. Еще и добавил грубо:
— Пошел вон отсюда!
— Но я дворянин и парламентер моего короля! — возмутился посланник.
— Ну так и топай к своему королю подобру-поздорову! А хочешь, кидай его и поселяйся в городе на здоровье, места всем хватает.
— Но у нас война!..
— Ах война?! Ну так воюйте себе сколько вам хочется! — багровел адмирал от гнева. — Но если хоть на шаг двинетесь войсками к городской стене — сразу будете безжалостно уничтожены. Все, вали отсюда, некогда мне с тобой тут разглагольствовать!
Жутко обиженный парламентер отправился обратно, а глядящие ему вслед из окна три человека оживленно стали переговариваться.
— Скорее всего, Здорн твоей грубости не испугается, — кривился Додюр Гелиан.
— Да мне плевать, — продолжал горячиться Ньюциген. — Как мне его святость сказал, так я и ответил.
— Все правильно, — рассуждал Фериоль. — Их надо разозлить и обидеть. Тогда они точно пойдут штурмом на город. А уже на примере их гибели доказать всем остальным: нападать или даже угрожать Шулпе — смертельно для любого агрессора.
— Да это понятно. Но вдруг они отступят? — Господин Гелиан, только накануне в торжественной обстановке назначенный губернатором города, поправил лацканы нового, еще совсем непривычного костюма. — Где тогда отыщем новых козлов отпущения?
— А ведь и в самом деле! — оживился адмирал. — Такой вариант прикидывали? Ведь для нас гораздо хуже будет, если противник отступит, а потом начнет просачиваться в Шулпу малыми отрядами, а то и поодиночке. Вот тогда нам тяжко придется.
— Эх, Стэр, не видел ты этого Здорна, — ухмыльнулся Фериоль Вессано. — Это такой рубака и солдафон, что для него сражение — весь смысл жизни! Наверняка он сейчас рвет и мечет, что не удалось сразиться с Уйдано Лайри и тот со своими войсками сбежал на Второй Щит. Паугел Здорн сейчас жаждет крови, и вот поверь моему предчувствию: как только выслушает ответ парламентария, сразу даст команду на штурм.
Додюр вздохнул:
— Ну-ну, посмотрим… Лишь бы Виктор в своем бункере справился с управлением железного монстра…
— Справится! Видел же, какие там у него живые картинки? Он на них наверняка уже и покрасневшую морду Здорна рассматривает.
Фериоль в своих утверждениях несколько ошибался. Такой разрешимости камер наружного наблюдения не имелось. Да и само качество изображения на экранах оставляло желать лучшего. Все-таки оборудование оказалось устаревшим, а тысячелетие еще больше ухудшило некоторые технические характеристики. Но общий план местности рассмотреть удавалось, понять замыслы противника — тоже. И самое главное, что «пирамидальная смерть» находилась в терпимой боевой готовности. И если даже какое-либо орудие или нагнетатель откажет, то остального боекомплекта хватит на несколько лет непрерывной войны.
Ошибся Фериоль в своих предположениях и по поводу немедленной атаки. Слишком необычной, не поддающейся никакой логике показалась новоиспеченному королю сложившаяся ситуация. Невзирая на обиженного и страшно расстроенного дворянина, который передал грубые слова адмирала, Паугел Здорн приказал послать в город около десятка самых опытных лазутчиков и убедиться, что нет никакой ловушки. При этом он поучал своих военачальников:
— Враг хитер и всегда способен на самую великую пакость. Наверняка за стенами нам приготовили коварную западню. Но нас на мякине не проведешь! И вообще, спешить нам некуда… Да и воины больше сил поднаберутся.
Лазутчики вскоре вернулись, но ничего нового к прежним словам парламентера добавить не смогли. Разве что про жителей, которые обитали невдалеке от крепостной стены:
— Некоторые из них прихватили самые ценные пожитки и отправились ближе к центру. Хотя большинство все-таки оставались на местах. Когда мы интересовались причиной ухода, беженцы пересказывали сказки про какого-то дракона, который станет огнем и грохотом уничтожать войска захватчиков. Опасно даже смотреть на это уничтожение: железо и камни будут лететь за многие сотни метров. Вот они и опасаются за свою жизнь.
— И кто им такие жуткие байки внушил? — хмыкнул король.
— Все утверждают, что сделали это представители новой власти из дворца. Некоторые говорили, что сам губернатор выступал. А при нем и супруга была. Она ничего не говорила, только позволяла собой любоваться. Утверждают, что краше ее нет на свете.
— Ага, все стояли как олухи и на нее пялились! — возмущался Здорн. — А какой-то краснобай тем временем гипнотизировал их своими речами. Знаем! Слышали такое! Вон и у Гранлео для таких дел целый гарем неписаных красавиц имелся, но это его все равно не спасло.
— Так что, мой король, — пробасил сбоку один из военачальников, — трубим общий штурм?
Недавно коронованный монарх стал рассуждать вслух, словно делясь своими сомнениями:
— Понятно, что они в первую очередь надеются на свои пушки. Но где они умудрились их так спрятать? Странно… неужели на крышах домов? Тем более уже темно, как следует воины ничего не рассмотрят…
А потом решился:
— Всем отбой! Выставить дополнительные боевые охранения! Штурм переносится на завтра, перед обедом. Надеюсь, что стол для меня уже накроют в привычных дворцовых апартаментах.
— Несомненно, ваше величество, — отозвалось сразу несколько голосов.
Ведь большинство верноподданных тоже были не против хорошенько выспаться, а потом уже должным образом и со свежими силами начинать войну. Ну а слишком ретивые одиночки, рвущиеся к ратной славе, большой роли не играют.
Подступившая к стенам города армия хорошенько выспалась за ночь, знатно позавтракала с утра и не спеша принялась выстраиваться штурмовыми колоннами. Монарх в очередной раз с подозрением выслушивал доклад лазутчиков. Но сегодняшний почти полностью совпадал со вчерашним. Разве что добавилась одна деталь: некоторые горожане стали занимать зрительские места на крышах самых высоких зданий. А на вопрос: «Зачем?» — с некоторой опаской отвечали: «Хотим посмотреть, как ужасный дракон будет терзать армию короля Здорна».
— А пушки? Пушки обнаружили? — строго вопрошал вышеупомянутый король. Но разведчики только руками разводили:
— Ни единой, ваше величество.
— Ну смотрите мне! — сжал кулак Паугел. — Если хоть одно ядро прилетит — всех повешу!
На этот раз он разозлился окончательно. А вскоре после его команды ровные колонны войск двинулись к городу. И буквально через пару минут началось светопреставление: с неба на Львов Пустыни низверглась смерть в виде огня и пламени, ад выплеснулся на головы несчастных, грохот лишил слуха, дым застлал глаза.
Больше всех не повезло первым шеренгам войска, там сразу полегло около двухсот человек. В принципе потери после всего лишь единственного залпа могли бы показаться минимальными, но вот паника — самое опасное в любом сражении. Без команды все войско одновременно развернулось на месте (кто мог, конечно!) и бросилось бежать. В этом бессмысленном, ужасном отступлении, как потом подсчитали, было насмерть затоптано еще около четырехсот воинов. Столько же осталось покалеченных.
Хорошо еще, что сам король решил лицезреть штурм с небольшого холма, который не стоял на пути отступающих. Но когда осознал всю горечь своего молниеносного поражения, тоже вскочил на коня и постарался скрыться в неизвестном направлении. Только, увы, на этого монарха у Менгарца имелись совсем иные планы. Заранее предупрежденные и давно присматривающие за холмом орлы катарги рухнули вниз, Ветер с изумительной точностью накинул лассо на грудь потерявшего управление над армией короля, и вот уже болтающий судорожно ногами Здорн летит в сторону дворца. И срывает этим бурю восторженных, приветственных криков с крыш домов. Жители города слабо верили в жуткого дракона, но теперь, когда они не только увидели его, их восторгу и выплескивающимся верноподданническим чувствам не было предела. А тут еще, оказывается, и катарги помогают новой власти.
Тем временем недавнего лидера Триумвирата доставили во дворец, разоружили, раздели, облачили в тюремную хламиду да и усадили в ту самую камеру подземелий, где совсем недавно умирал от голода принц Шуканро. Панически бегущие войска оказались брошены на произвол судьбы, ни преследовать их, ни брать в плен никто не собирался. Убежали, да и ладно! Кажется, в панике и страхе никто из подданных и не заметил, куда это пропал их бравый монарх. Чем впоследствии дальновидный Менгарец весьма грамотно воспользовался.
В полной темноте главнокомандующий разгромленной армии просидел часа три, с прискорбием осознав и уверовав, что так и умрет здесь от голода, сырости и жажды. И остро пожалев, что перед штурмом отказался от второго завтрака. Хоть и врожденный боец, всегда стойко переносивший тяготы любой военной обстановки, но теперь, в свои шестьдесят два года, он неожиданно, но с явным опозданием подумал о пенсии, спокойной старости и тихом уюте.
«Далась мне эта Шулпа! Нет бы, сидеть в своем королевстве да укреплять его всеми силами! И ведь возникли нехорошие предчувствия, когда после подписания перемирия этот Уйдано Лайри слишком уж мне ехидно пожелал крупной победы. Возникли! Но не прислушался к ним… Увы! А этот ушлый «болотник» сразу учуял опасность и без боя оставил все захваченные земли. Теперь-то я понимаю, почему он это сделал, да что толку?..»
Кажется, по задумкам главного режиссера разворачивающегося спектакля, такие мысли и должны были зароиться в голове у пленника на третьем часу его пребывания в подземельях. Пусть сам осознает, покается и созреет для принятия верных решений, чем будет кичиться своим титулом и короной. Пусть сравнит себя с мелкой букашкой, судьба которой никчемна и бессмысленна. Вот тогда с ним можно и поговорить.
Поговорить пришло сразу несколько человек. С громким топотом и довольно весело переговариваясь, они вошли в темницу, озарили ее яркими факелами, и если двух из них король видел впервые, то при виде третьего не сдержался от восклицания:
— Герберт! Так ты и в самом деле жив?!
— Твоими пожеланиями! — фыркнул принц. — Будь моя воля, ты бы уже висел в петле на центральной виселице города.
Его остановил молодой мужчина с атлетической фигурой, повелительным голосом и строгим взглядом:
— Но мы же договорились: кто старое помянет, тому… голову свернут. К тому же не забывай, Герберт, в нашей задумке мы распространяем слухи, что это именно по приказу Здорна тебя помиловали, а потом дали воссоединиться с войсками.
— Ну да, как я мог забыть, — расхохотался принц, а потом шагнул чуть в сторону, не спуская насмешливого взгляда со своего недавнего соправителя по Триумвирату. — Хочу тебе представить господина Менгарца. Он с недавнего времени возглавляет правительство Шулпы и Союз Разума…
— Чего-чего? Какой союз? — пробормотал растерянный пленный. — Менгарец? Но ведь он умер…
— Да нет, живее всех живых, — возразил принц.
— И он хромал, был инвалидом… — проявил похвальную осведомленность Паугел.
— Ну и что? А теперь вот здоров, помолодел, сил немереных поднабрался. — Рука указала на второго спутника. — А это новый губернатор Шулпы, господин Додюр Гелиан. И у нас к тебе очень деловое предложение…
Плененный король стал немного расслабляться, понял, что смерть ему не грозит, и вздохнул с некоторым облегчением:
— Значит, меня казнить не собираются?
— Пока нет, — отозвался с охотой Менгарец. — Но для обретения свободы и возможной власти над собственным королевством тебе следует кое о чем с нами кардинально договориться. А потом и подписать соответствующие союзнические соглашения. Будем вести переговоры?
Здорн окинул взглядом серые каменные стены и даже нашел в себе мужество пошутить:
— Да я тут уже часа три дожидаюсь, когда же они начнутся.
