* * *
В этот злополучный день Ставру пришлось побывать под Владимиром еще раз. Поступило донесение от оперативника Мигеля, что на месте нагуаля возник новый объект — «дыра» или, скорее, «яма», засасывающая воздух. Поскольку приближаться к ней после того, как туда едва не затянуло кого-то из спасателей, не рекомендовалось, исследовали ее на расстоянии, с помощью локаторов и гравитационных детекторов. «Яма» казалась обыкновенной скважиной, уходящей вглубь на несколько сот метров, но зондаж и непрямые измерения показали, что ее глубина не поддается определению.
И еще одним интересным предположением поделились эксперты Мигеля с Панкратовым: если бы не присутствие мертвого тартарианина, масштабы катастрофы были бы на несколько порядков больше. Тартарианин как бы поглотил часть отрицательной энергии, не дав Большому Холоду (при выделении отрицательной энергии температура в этой зоне падала до гигантских минусовых величин — десятков тысяч градусов!) распространиться дальше чем на полсотни метров.
Предположение требовало анализа с нескольких сторон, даже самых невероятных. К примеру, оружие Ф-террористов тоже создавало зону чрезвычайно низких температур. Так, может быть, это родственные явления?
Загрузив терафима этой задачей, Ставр связался с шефом и получил разрешение де Сильвы и дальше заниматься делом по своему усмотрению. Официально же он продолжал числиться инспектором сектора пограничных проблем и работать над загадкой нагуалей. Мигель каким-то образом сумел отвести от него обвинения в недозволенной деятельности.
До обеда Ставр побывал в институте точного машиностроения, где группа экспертов, приятелей Аристарха Железовского, выявляла тайны оружия, захваченного Герцогом, самим Аристархом и обоймой прикрытия Анастасии Демидовой: парал и заторов, изготовленных не в земных лабораториях, «генераторов холода» и метателя разрушающих вещество «пауков».
— «Генератор холода» по всем параметрам — компакт-преобразователь,— сказал старший группы экспертов, мощного сложения бородач.— Упаковка не наша, да и энергиями оперирует — что твой спейсер! Но в принципе это генератор свертки пространства в «струну». А вот штучка, стреляющая «пауками»,— нейтрализатор, как мы его назвали,— пока за пределами наших представлений. Похоже, что «паук» — сгусток некоего поля, разрушающего межатомные связи, но так ли это, покажет время. Да вы не сомневайтесь, разберемся.
Ставр не сомневался и, пожелав работать осторожнее, покинул институт. Следующим пунктом его программы было посещение погранзаставы в системе Чужой и встреча с Левашовым. Этот пункт вызывал интерес еще и тем, что после перевода в резерв Видана вернулась к исполнению прямых обязанностей в команде Левашова, получив какое-то задание от руководства «погран-2».
После инцидента с чужанами, нанесшими удар по станции, меры секретности и защиты погранзаставы были усилены, и Ставра дважды останавливали — в метро Управления, где ему пришлось предъявить допуск и ждать разрешения на старт к Чужой, и на самой погранзаставе,— прежде чем он попал по назначению.
Левашов не смог принять его сразу, поэтому Панкратов с час был предоставлен самому себе, использовав это время для обхода станции и поисков Виданы.
Девушки на станции не оказалось, в составе погранпатруля она прикрывала исследовательские машины в зоне нагуаля. Зато совершенно неожиданно встретился Лабовиц, хотя пограничником он не был, а потому находиться на борту станции вроде бы не мог. Ставр забрел в транспортный ангар и в одном из техников, возившихся возле последней модели когга, узнал Германа.
Когг класса «универсал-маг» представлял собой десятиметровую «морскую звезду», лучи которой, обхватывая центральную капсулу пилотской кабины, образовывали трансформируемое в широких пределах тело аппарата.
«Что остановился, мастер? — раздался ворчливо-отеческий голос Германа.— Наши пути снова пересекаются? Не хочешь ли поглядеть на нагуаль поближе?»
«А разве здесь не действует распоряжение директора Управления об ограничении исследовательских полетов?»
«На меня оно не распространяется. Ну так как?»
Ставр пожал плечами и подошел к спейс-машине, разглядывая обводы ее корпуса. Как и любой квазиживой организм, она производила впечатление дремлющего великана, полного сдержанной силы и уверенности в себе.
Четыре луча «звезды» плавно накрыли собой пилотский модуль, пятый выбросил трап.
«Заходи,— сказал Лабовиц.— Через час вернемся».
Остальные техники закончили тестирование машины, отошли в сторону. Лабовиц и Панкратов встали на трап, и тот втянул их внутрь аппарата.
Кабина могла вместить четырех человек и представляла собой центральный нервный узел когга, реагирующий на команды пилота и способный защитить его от любого катаклизма. Энергиями этот аппарат манипулировал, почти как большие спейсеры космофлота.
Прежде чем стартовать, он продемонстрировал возможности трансформации, превращаясь поочередно в разные геометрические фигуры, затем оделся в сетку голубых разрядов и — для персонала ангара — исчез. Для пассажиров же старт прошел незаметно, не вызвав никаких ощущений: инк аппарата поддерживал в пилотском модуле комфортные условия земного типа.
Погранзастава «Стрелец» в настоящее время функционировала в режиме «инкогнито», и со стороны увидеть ее было невозможно. Как ни напрягался Ставр, определить, где она сейчас, после старта, не смог. Лабовиц выключил стены, и вокруг распахнулась глубокая темнота пространства, не рассеиваемая ни бисером звездных скоплений, ни достаточно близким солнцем Чужой. Затем заработала система опознавания и ориентировки, и разными цветами засветились объекты системы: ее псевдопланета, сооружения чужан, спейс-машины землян, погранзастава и нагуаль. Вокруг последнего кружилась настоящая метель, огоньков было не менее сотни, но из них лишь десятая часть обозначала корабли земных исследователей и пограничников, остальные принадлежали другим разумным существам. Некоторые из них, по робким определениям наблюдателей, были земным ученым неизвестны.
Когг начал разгон, за десять минут приблизился к нагуалю на тысячу километров, притормозил. Лабовиц дал вариацию увеличения, и компьютер «вырезал» пилотам окна дальновидения, в которых стали видны мигающие «огурцы» чужан длиной от сотни метров до четырех-пяти километров, «авоськи» паутин с завернутыми в них горами тартариан, светящиеся колеса орилоунов, то и дело меняющие форму и размеры, и туманно струящиеся трезубцы горынычей.
Лабовиц покосился на Ставра.
«Если уж орилоуны решились оторваться от родной планеты ради изучения нагуалей, то опасность велика, парень. И растет эта пакость все быстрей».
Панкратов не ответил.
Инк повел когг ближе, но, несмотря на принятые меры маскировки, его каким-то образом заметили. Один из чу-жанских «динозавролетов» тут же устремился навстречу, меняя цвет свечения с зелено-голубого на багровый.
«Сердится дядя,— философски заметил Лабовиц.— Здорово их настроили против нас, мерзавцы».
Когг отвернул и помчался вокруг нагуаля по широкой дуге. Чужанский спейсер некоторое время шел поодаль, потом вернулся к стаду своих собратьев.
«Ага, вот он!»
Ставр еще ничего не увидел, а Лабовиц уже дал ускорение, и когг в несколько секунд достиг нагуаля, вернее, границы допустимого приближения, за которой начинались его острейшие и прочнейшие иглы-лучи. Приблизился объект, плохо различимый во всех диапазонах электромагнитного спектра,— нечто вроде трехлучевой звезды с центральным утолщением.
«Я пошел.— Лабовиц вылез из пилотского кокона.— Отведешь машину назад».
«К-как это? — не понял Ставр.— А вы?»
Лабовиц усмехнулся.
«Я вернусь позже, не беспокойся. И поторопись с анализом открытия Степана, необходимо опередить эмиссаров ФАГа. Если они решат проблему раньше, возможна большая беда. Степан, сам того не ведая, открыл калибровочное преобразование в реальном масштабе, позволяющее обойти принцип инконгруэнтности разновременных континуумов. В результате этого преобразования Абсолютно Мертвое Пространство, образующее «шубу» нагуаля, растворяется, исчезает, а нагуаль превращается в то, чем он является на самом деле — бесконечно глубокой потенциальной «ямой», допускающей макроэффекты с засасыванием материи. Ведет эта «яма» за пределы метадомена, то есть в хаос-континуум Большой Вселенной с колоссальными отрицательными напряжениями. Достаточно толчка, чтобы инициировать развертку узла, и тогда...— Лабовиц снова улыбнулся.— Надеюсь, до этого не дойдет. Пока, эрм».
Он исчез. Чмокнул выходной люк катапульты, по виому чиркнул маячок «голема», утонул в центральном утолщении «звезды», и та растаяла. Когг тряхнуло.
Ставр опомнился: чужанский «дредноут» придвинулся вплотную, отвесил еще один ощутимый силовой шлепок.
— Ухожу, ухожу,— пробормотал Панкратов, командуя инку отступление.— Ничего я тут у вас руками не трогал.
Он вспомнил усмешку Лабовица и вдруг понял, что это был вовсе не Герман.
— Грехов! — прошептал Ставр. Присвистнул.— Ну и лопух же я! Но каков экзоморф! Провел-таки мальца...
Левашов уже искал его по всём углам погранзаставы, когда Ставр доковылял на когте до причального ангара. Они уединились в каюте начальника заставы, и Артур включил пси-фильтр.
«Я получил три предупреждения с угрозой расправы, если не умерю исследовательский пыл. Плюс «дружеский» совет командора взять на время отпуск и отдохнуть в каком-нибудь из райских уголков Системы. Но это к слову. Что там произошло с моим учеником?»
Ставр вспомнил, что Погорилый тоже когда-то работал с Артуром.
«Он развернул нагуаль «в дыру» иномерности. К сожалению, никаких записей не оставил, то ли все держал в голове, то ли функциональный инк погиб во время эксперимента. Но я знаю, над чем он работал — над проблемой многомерной упаковки пространств. Идею использовать тартарианина и «колупнуть» нагуаль подал ему я».
«Значит, решая одну задачу — упаковки, он решил противоположную — развертки».
«Я только что встретил Грехова...»
«Что?! Здесь, на заставе? Не может быть!»
«И он подал еще одну идею,— хладнокровно продолжал Ставр,— калибровочного преобразования по принципу стохастической паутины. Давайте попробуем поиграть константами в этой, области. Я дома, вы здесь».
«Грехов на заставе... о, Господи!»
«Он... ушел.— Панкратов пересказал подробности своей встречи с Габриэлем.— А ведь я давно пытаюсь найти его по заданию деда Аристарха. Странный он человек...»
«Он не человек, скорее мадхъяма.— Левашов помрачнел.— Если бы мне не мешали работать... Как говорится, все запрещено, а остальное дозволено. А тут еще приборы регистрируют «раскачивание» констант: гравитационной постоянной и постоянной слабого взаимодействия. Очень далеко по «щели» чувствительности аппаратуры до уровня «скатывания вероятности», но эффект уже статистически заметен. Плюс ускорение роста нагуалей...
И вот я думаю — не является ли главной задачей ФАГа взорвать Чужую? И Тартар заодно?»
«Вы думаете это... реально?»
«Не знаю и потому боюсь».
«А что все-таки делают возле нагуаля орилоуны? Да и горынычи — не их ли аппараты?»
«Держатся орилоуны особняком и в контакты не вступают не только с нами, но и с чужанами. Мне кажется, они пока изучают нагуаль как новое явление, в то время как чужане явно пытаются как-то воздействовать на него. Горынычи тоже».
«А лемоиды больше не появлялись?»
«Нет.— Левашов окинул лицо гостя задумчивым взглядом.— Поверьте, мы делаем все, что в наших силах... Надеюсь, ваша идея калибровки поможет глубже вникнуть в проблему нагуалей. Хотите выпить?»
Ставр решил было отказаться, но в это время кто-то тихо «поскребся» (в пси-поле) в дверь. Левашов выключил пси-фильтр, выслушал дверной автомат и открыл дверь. Вошла Видана, остановилась, одарив Ставра великолепным букетом эмоций и переживаний, в котором смешались уверенность в себе, задор, желание борьбы, вызов, нетерпение, грусть и вопрос. Но обратилась она к хозяину:
— Артур, это эмбрион! — Она спохватилась.— Привет, эрм. Снова поиски странного? — Непосредственную девочку она играла великолепно.— Нагуаль — это эмбрион, совершенно очевидно! Чужане что-то выращивают для своих нужд.
— Может быть, капусту? — хмыкнул Ставр. Видана вспыхнула.
— Очень остроумно! Я и забыла, что у вас по каждому поводу есть свое мнение. Вероятно, у вас, досточтимый сэр, найдется объяснение и нагуалю?
— Разумеется,— кивнул Ставр бесстрастно, удивляясь в душе тому обстоятельству, что каждая встреча с Виданой доставляет ему удовольствие.— Нагуаль — это бесконечно простой объект, проще даже математической точки и пареной репы.
На лице девушки отразилось разочарование, сменившееся гримасой насмешки.
— М-да, эрм, оригинальностью ваша гипотеза не отличается. Ну, я пошла отдыхать, Артур. Чао, мастер. Когда набредете на истину в отношении нагуаля, сделайте милость, поделитесь.
Ушла.
— Хорошая девочка,— сказал Левашов задумчиво.— Будущий лидер. К ней нужен особый подход. Кстати, она могла и не заходить ко мне со своим «открытием».
— Я тоже пошел,— поднялся Ставр.— До связи, Артур.
— А как же насчет выпить? У меня есть ароматнейший лунный мед, настоянный на хмеле.
Панкратов подумал и согласился.
Глава шестая
КОНТРРАЗВЕДКА-2
Сектор контрразведки был организован в отделе безопасности УАСС во время второго пришествия Конструктора в связи с террористической деятельностью К-мигрантов. После ухода Конструктора из Солнечной системы сектор несколько увял и претерпел сокращение численности оперативного состава, но когда в Системе и в пограничных мирах стали появляться чужане и неизвестные ксенологам существа, он был реорганизован и заработал с прежней силой. Начальником его стал интраморф Джордан Мальгрив, бывший сопредседатель СЭКОНа.
Однако мало кто знал, даже в высших эшелонах власти, что существуют два сектора контрразведки: один как бы официально признанный, внешний, а второй — внутренний, закрытый для прямого контроля правительства и именуемый «контр-2». Обоими руководил Мальгрив, но отчитывался при этом разным шефам: за работу первого — Шкурину, за работу второго — непосредственно конспиратсовету безопасности, одним из членов которого был Велизар, архонт Всемирного Веча. И работали в «контр-2» глубоко законспирированные агенты с высокими коэффициентами интеллекта и ответственности, вроде Прохора Панкратова, отца Ставра.
Конечно, специфика работы сектора была во многом иной, нежели у контрразведок эпохи государственного обособления, но методы остались практически теми же, разве что возможности возросли многократно в соответствии с высоким уровнем научно-технического потенциала.
Представив доклад о нынешнем положении дел Еранцеву, Мальгрив в этот же день был принят Велизаром, отчет которому звучал в совершенно иной тональности.
Встретились они в личном модуле психологической разгрузки архонта Всевеча, защищенном не хуже, чем бункер, оборудованный Железовским в Тибете.
Велизар, как всегда, выглядел отцом почтенного семейства, озабоченным повседневными делами. Мальгрив был рассеян, малоулыбчив и казался готовым услужить всем и каждому доброхотом. Правда, те, кто представлял его себе таким, очень сильно ошибались.
Привычно проверив охранные системы собственных тел, оба так же привычно уселись в удобные, хотя и старомодные кресла. Кроме кресел, столика с фруктами и сегментно-фасетчатого глаза инка на стене, в этом небольшом куполовидном помещении ничего не было.
«Как всегда, начну с плохих новостей,— начал Мальгрив, глядя на фрукты — яблоки, груши, бананы и киви; один из плодов киви вдруг всплыл над столом и переместился к лицу начальника контрразведки. Мальгрив откусил, пожевал и с видимым равнодушием доел плод.— Двое сотрудников моего отдела — официальных, конечно,— убиты, а следствие топчется на месте. То же самое и у Берестова: человек, который работал на эмиссара, утонул. Ясно, что ФАГ перестраховался, убрав своих агентов, готовых вот-вот провалиться, но как он это сделал — загадка. У убитых лица такие, будто они увидели нечто ужасное. Но это все! Никаких следов на теле, никаких внутренних кровоизлияний и травм, оба умерли от остановки сердца».
«Может быть, это результат гипервнушения?»
«Нет характерных пси-цепочек в мозгу, «трасс порогового просачивания», как говорят медики. Но это не главная наша неудача. К сожалению, мы слишком поздно узнали, что существует карта местоположения нагуалей. Не только в Галактике, но в домене!»
Велизар молча слушал, не меняя выражения лица.
«Эта карта была составлена Греховым давно,— продолжал Мальгрив,— но нам стало известно о ней несколько дней назад, причем случайно, от Ставра Панкратова. Предполагаем послать на проверку его отца. Если информация подтвердится...»
«Это серьезная недоработка,— уронил наконец Велизар.— Неужели о карте никто не знал?»
«Знал Лабовиц, но без разрешения Грехова не рискнул никому сообщить об этом. В общем-то, шанс наверстать упущенное у нас еще есть, потому что и ФАГ не знал о существовании карты. Другой вопрос: откуда Грехов добыл координаты нагуалей? Да еще, судя по всему, полсотни лет назад! Далее. Возникли проблемы в системах Чужой и Тартара. ФАГ сумел настроить чужан таким образом, что наши спейс-машины преследуются и к нагуалям не подпускаются. Зато возле них замечены машины неизвестных нам конфигураций. В том числе и орилоунов. Кстати, слышали гипотезу? Если чужане — функционально потомки тартариан, то есть те же тартариане, только сумевшие эволюционировать и вплотную подойти к проблеме выхода в наше пространство, то орилоуны суть потомки чужан! Иначе говоря, это чужане, но уже вышедшие в наш мир из-под скорлупы своего континуума.
Велизар сверкнул улыбкой.
«Эту гипотезу предложил Ян Тот?»
«Нет, Артур Левашов и его ученик».
«Очень способный молодой ученый. Необходимо его поберечь».
«Мы прикрыли его, не беспокойтесь. Жаль, что не успели помочь Степану Погорилому, но никто не знал, над чем он работает. Кроме Ставра Панкратова. Не слишком ли много делает ошибок этот эрм?»
«Его не очень умело ориентировали в деле ФАГа, отсюда ошибки. Да и молодо-зелено, знаете ли... Что у вас еще плохого в портфеле?»
«Нападения на интраморфов учащаются, и делает это в основном мусанский «легион плаща и кинжала». Но к ним все чаще присоединяются К-мигранты и кайманолюди, оружие которых не имеет аналогов в земной истории техники. Эксперты уже разобрались с одним из видов этого оружия, разберутся и с остальными, а перед нами встала задача поисков планеты кайманоидов. И, наконец, главные проблемы. В результате эксперимента Погорилого в лесу под Владимиром образовалась «яма», засасывающая воздух, песок, почву, растения, короче — все, и радиус этого захвата все увеличивается. Как увеличиваются и размеры нагуалей. Особенно это заметно по Большому Ничто возле Копа де Плата: размеры тамошнего нагуаля растут по экспоненте и достигли уже ста миллионов километров! Мало того, он бросает «нити» — отростки толщиной от микрона до миллиметра, наблюдать которые очень трудно. Однако последний из отростков устремлен в сторону...»
«Геркулеса,— закончил Велизар.— Вернее, в сторону войда в Геркулесе, который, наверное, уже весь зарос «паутиной» нагуалей».
«Да, вероятно. Если и Галактика зарастет — человечество обречено».
«Если бы только человечество... У вас все? Никаких положительных сдвигов, результатов, успехов, удач?»
«Почему же, решение задачи оружия Ф-террористов — уже успех. Плюс потеря темпа ФАГом из-за неудач при нападениях на мощных наших стариков. Кстати, вас не мучает совесть? Ведь мы как бы спрятались за спину проконсулов синклита, их родных и близких...»
«Они справятся. Вы прекрасно знаете, Джордан, что обойму синклита изначально предполагалось использовать как отвлекающую группу, и справляется она со своим амплуа великолепно. ФАГ поверил, что эти люди — основная ударная сила защитной системы цивилизации. Конечно, в итоге он выйдет и на «контр-2», но мы к этому готовы, не так ли?»
«Как бы то ни было, но мы их подставили. И мне кажется, что кое-кто из них догадывается об этом». «Кто именно?»
«Железовский, например. Анастасия Демидова. Я все понимаю, война есть война, будут жертвы, и немалые, и все же «любовь внутри меня перерастает в боль»,— не помню, кто это сказал».
Велизар кивнул, он переживал то же самое, но в большей степени, потому что бремя большинства судьбоносных решений лежало на нем.
«По приказу Еранцева я развернул боевую и следственную системы, но ориентировал их сам комиссар, а это значит, что они сработают на перехват не агентов ФАГа, а наших исполнителей, поэтому нужно разработать адекватные контрмеры, что не в моей компетенции».
«Шериф займется этим. У Герцога появилась идея — натравить штурмовиков из разного рода рыцарских орденов на боевиков мусанского союза. Социологи уже просчитывают модель атаки».
Мальгрив покачал головой.
«Будет много крови... такой ценой я не стал бы спасать ареал паранормов. Если нас уничтожат, значит, этого хочет космос».
«Да? — поднял брови Велизар.— Интересная мысль. Свежая. А как же нам реагировать на клич неофундаменталистов: «Перережем паранормов!» Сидеть сложа руки?»
Мальгрив хмуро съел еще один киви, готовя какие-то возражения. Но сдержался. Сказал с выражением, вслух:
— Бешеные псы!
— Гуррах! — ответил ему в тон Велизар. Он имел в виду не только кайманолюдей.
«У меня все,— перешел снова на слоган-речь начальник контрразведки.— Я проверил всех добровольных помощников синклита, и среди них есть такие, кого можно привлечь к нашим операциям в «контр-2».
«Знаю только одного такого — Прами Вивекананду».
«Я имел в виду Артура Левашова».
«Подумайте над обеими кандидатурами. Да, вы почему-то ничего не сказали о возвращении Грехова».
«А что говорить? Я не знаю, где он бродит или прячется и друг он или враг».
— Ну что вы,— тихо сказал Велизар, внезапно погрустнев.— Габриэль никогда не был нашим врагом. Я знаю его более ста лет.
Мальгрив с изумлением взглянул на архонта Всемирного Веча. Велизар ответил ему тонкой улыбкой.
— Я не всегда носил имя Велизар. Сто с лишним лет назад меня звали Петром Пинегиным.
* * *
— Вы хорошо подумали? — спросил Баркович, откинув голову назад и глядя на Видану как бы издали, поверх носа.— Отсутствие претензий по службе еще не причина.
— Командор, есть несколько причин для отказа,— ответила склонная к прямоте девушка.— Во-первых, я человек ветра, а ветер — существо капризное. Во-вторых, мне нравится, когда мне дарят цветы без намеков на долг. В-третьих, я не человек вашего круга, в котором, кстати, мало симпатичных мне людей. Есть и «в-четвертых», но это уж совсем личное.
— Идите,— бросил Баркович, гася огонек в глазах.— Вы явно ошибаетесь в оценке ситуации, к тому же я всегда добивался своей цели.
— Успеха вам в этом благородном деле.— Видана вышла, гордо подняв голову.
Баркович глядел ей вслед, нисколько не смущенный отказом подчиненной «отдохнуть вечером в кафе и расслабиться». Он был уверен, что в ближайшем будущем его отношения с Виданой Железовской изменятся, пусть даже все ее «причины для отказа» не были только игрой, выражением изощренного женского кокетства.
Патрульный пакмак — модульная связка из пяти коггов и осевого драккара — был уже готов к вылету.
— Что он от тебя хотел? — спросил командир патруля Йохан Тильбурд (тот самый юноша, который узнал в Ставре Панкратове эр-мастера в день памятного конфликта в лесу).
— Хотел,— двусмысленно ответила Видана, засмеялась, хлопнула ладонью по подставленной ладони озадаченного Йохана.— Поехали.
Другие пилоты уже сидели в коконах своих машин, перебрасываясь репликами и шутками. Девушка нырнула в уютное нутро второго когга, и через несколько секунд пакмак стартовал.
Видана любила этот момент, когда аппарат выныривал из мрака силового кокона станции в брызжущую искрами звезд бездну- Ей, как всегда, захотелось выкрикнуть что-то веселое, сделать кувырок через голову, запеть и засмеяться, и, как всегда, она сдержала порыв, помня, что ее едва не сняли с патрулирования два дня назад за «кувырок» когга.
Чужая сместилась влево, притушила накал, начала увеличиваться в размерах. Заработала система опознавания целей, и перед глазами пилота вспыхнули десятки пульсирующих огоньков, искр и звездочек, обозначавших местоположение всех искусственных и естественных объектов в зоне нагуаля. Сам он виден не был, но инк знал его координаты и отметил багровой кляксой, так что ошибиться было невозможно. В ушах проклюнулись шумы эфира: гул прибоя, шорохи электромагнитного дыхания космоса, длинные свистящие скрипы переговоров чужанских кораблей, будничные голоса земных исследователей и пограничников.
— Даю цели,— раздался отчетливый голос командира патруля.
Инк пакмака отсеял каждому пилоту ведомый объект, и Видана увидела свою цель — зеленый крестик галеона, который она должна была подстраховывать и оберегать на случай опасных маневров чужанских сторожей. На борту галеона, превращенного в крепость и лабораторию одновременно, работала смена ученых-ксенологов и физиков в количестве двадцати пяти человек, и это накладывало большую ответственность, хотя вряд ли патрульный когг мог бы предпринять что-либо серьезное в ответ на атаку одного из гигантских «динозавролетов» чужан. Но об этом пилоты патруля предпочитали не разговаривать.
— Смена караула,— прошелестел в ушах голос координационного инка.
Рядом с зеленым крестиком ведомой цели дважды мигнула оранжевая искорка — когг предыдущей смены передавал, что все в порядке и он уходит к базе. Видана ответила кодом, сопровождая ответ «букетом» пожеланий, и в этот миг на месте искры разгорелось маленькое ослепительное облачко, пронзенное яркими лучиками. Погасло. И Видана, холодея, поняла, что когг, экипаж которого она сменила, взорвался!
Инстинкт сработал прежде, чем она оценила ситуацию, и патрульный когг сразу на порядок увеличил скорость. Только после этого эфир донес взрыв восклицаний, запросы наблюдателей и дежурных на погранзаставе, команду Тильбурда: «Обойме — императив «еж»! Видана, поищи, может, кто-то из экипажа успел выброситься. На поиск у тебя не больше пяти минут, нас засекли роиды».
Видана и сама увидела, что один из чужанских «дредноутов» повернул к месту катастрофы, но тут же забыла об этом.
В точку взрыва она прибыла через полторы минуты, остановила когг, включив личные «локаторы»; вся поисковая аппаратура машины уже была включена инком. Однако пространство в этом месте оказалось стерильно чистым — ни пылинки, ни соринки, ни малейшего обломка! На всех диапазонах связи царила тишина, в том числе и в пси-интервале. От когга и двух его пилотов не осталось ничего!
Видана трижды проутюжила район взрыва, с отчаяния даже выключив защиту, чтобы увеличить чувствительность бортовых датчиков, и, чуть не плача, ответила лишь на второе обращение Тильбурда:
— Здесь никого и ничего нет, Йохан! Когг буквально испарился!
— Возвращайся в общий круг, включи «саван». Включи «саван», я сказал!
Видана, сглотнув слезы, скомандовала инку включить полную защиту когга и вдруг услышала какой-то странный «звук» в пси-поле, будто кто-то тихо и злобно рассмеялся, тут же прикрыв рот ладонью. И снова за нее сработал инстинкт, а не разум, приказав инку перейти на императив «зигзаг». Это спасло ей жизнь.
Когг на разгоне рванул в сторону и тут же изменил траекторию, выпустив «дымовую завесу» — сотню тысяч зерен электромагнитных отражателей. Тот, кто только что сбил когг пограничников и собирался уничтожить еще один аппарат, промахнулся. Но хотя выстрел и не настиг машину Виданы, все же «снаряд» этот взорвался рядом, в десятке метров за кормой, и половина когга мгновенно испарилась, исчезла, превратилась в пустоту, несмотря на включенную полевую защиту.
Герметичный кокон кабины с потерявшей сознание девушкой подобрал когг Тильбурда, а третий раз применять свое страшное оружие неизвестный налетчик не решился.
* * *
Железовский ворвался в кабинет командора погранслужбы, как ураган, сметающий все на своем пути, и остановился напротив ничуть не удивленного его визитом Барковича, который вел беседу с каким-то немолодым человеком в штатском.
— Я занят,— сказал Баркович.
— Выйди,— громыхнул Железовский, обращаясь к посетителю, но глядя на хозяина кабинета.
Гость не двинулся с места, смерив Аристарха взглядом. Железовский повернул к нему голову, и кресло с посетителем отодвинулось от стола на метр. Тот остался сидеть, но уже не выглядел таким уверенным.
— Подожди в приемной,— сказал Баркович.— Я через пять минут освобожусь.
Посетитель встал и оказался выше Аристарха на полголовы и шире его в плечах. Однако на Железовского габариты незнакомца не произвели впечатления. Подождав, пока тот выйдет, проконсул синклита тяжело произнес:
— Чтобы сказать тебе пару ласковых слов, мне хватит и минуты. Первое: выходи из игры. Интраморф ты никакой и на генерала ФАГа не тянешь. Второе: еще раз сделаешь гнусное предложение моей внучке — я тебя из-под земли достану... и обратно закопаю! Понял? А также обещаю разобраться с нападением на Видану возле Чужой, и если узнаю, что это твоих рук дело...— Железовский взмахнул рукой, и стол хозяина кабинета из прочнейшего силигласса развалился на две части.— Ясно?
Баркович откинулся в кресле, глянув на Аристарха в своей излюбленной манере — поверх носа. Но Железовский чувствовал, что ему не по себе.
— Понял?
— Я не имею никакого отношения к нападению,— снизошел наконец командор погранслужбы.— А вы, в свою очередь, хорошо взвесили последствия своих угроз?
Железовский повернулся и вышел, столкнувшись в дверях с посетителем Барковича, и поскольку тот не уступил дороги — двинул его плечом так, что гигант крутанулся волчком вокруг оси.
В коридоре проконсула ждал Мигель де Сильва, молча двинулся за Железовским. В улитку лифта они вошли, не проронив ни слова, выбрались у входа в кабинет.
«Шлейф — ноль ноль один,— доложил инк, контролирующий передвижение начальника сектора по Управлению, что означало: «вероятность слежки с помощью незамеченных средств наблюдения — один процент». Де Сильва кивнул, дверь открылась, и они проследовали в служебный модуль сектора пограничных проблем. В личном боксе шефа сектора, защищенном пси-фильтром, их ждал Пауль Герцог.
«Как он прореагировал?»
«Достойно,— ответил Железовский.— Я на него не произвел абсолютно никакого впечатления. Но не это главное. У него в гостях не кто иной, как один из К-мигрантов, в маскхалате, естественно. Предположительно это Вильям Шебранн, но я не уверен».
«Берегитесь, патриарх,— сказал Герцог.— Теперь они примутся за вас гораздо серьезнее. ФАГ не потерпит утечки информации и пойдет на любой риск ради вашей ликвидации».
«Вот и ловите момент, когда он раскроет свои карты. Ведь вы там, в своей «контр-2», уже разработали небось планы перехвата?»
Герцог и де Сильва переглянулись. Железовский гулко хохотнул, с маху бросившись в кресло, которое выдержало его с великим трудом.
«Мы подозревали, что вы догадываетесь...»
«Но не были уверены, не так ли? Успокойтесь, о «контр-2» знают лишь двое из нашей инициативной дружины: Настя Демидова и Велизар. Задачу мы свою понимаем и выполним. У вас есть сведения, кто напал на погранпатруль в системе Чужой?»
«Анализ показал, что стрельба из уничтожителя, как эксперты назвали это оружие, велась, скорее всего, из того самого галеона, который должны были прикрывать пограничники. Но проверить предположение нам не дали. Баркович умело перехватил инициативу, к месту катастрофы подоспел его личный пакмак, и пограничники, естественно, обследовать галеон не стали. Мы решили не вмешиваться, пусть думают, что принята их версия: обстрел наших машин вели чужане. Как только галеон — у него красивое название: «Тяньаньмэнь» — уйдет на базу для пополнения запасов, мы его возьмем на абордаж».
«Где бы нам еще поднять шум?»
«Нужен разумный шум,— сказал Герцог, с удовольствием созерцая надежную фигуру Аристарха.— Судя по некоторым колебаниям пси-поля, центр ФАГа в Солнечной системе находится либо в районе Фаэтона-2, либо... на Солнце. Попробуйте проявить активность в этих районах».
Железовский хмыкнул.
«На Солнце? Вы уверены?»
Де Сильва не ответил, и проконсул синклита понял его мысль.
«Хорошо, рискнем. Что еще?»
«Анализ заявления К-мигранта Свиридова, с которым вас свела судьба возле Фаэтона-2, показал, что под определение «эмиссар ФАГа» подпадают всего три человека, занимающие по два поста в высоких сферах. Первый — Сильвестр Еранцев, комиссар-прима ОБ и одновременно — член Совета безопасности. Второй — один из вице-президентов Всевеча, входящих в Совет безопасности либо в СЭКОН. Кто именно — пока неизвестно».
«У вас есть предложения, как его вычислить?»
«Нет»,— честно ответил Герцог.
«Тогда я попробую сделать это сам».
«В этом пока нет необходимости. Если понадобится ваша помощь, мы сообщим».
«Зря, время не терпит,— проворчал Аристарх.— Вы в курсе, какую гипотезу предложил Артур Левашов? Мне кажется, она не лишена оснований».
Де Сильва качнул головой.
«Возможно, ФАГ и решится взорвать — вернее, инициировать распад Чужой и Тартара, но мы не считаем это главной его задачей. Хотя и это достаточно сильный аргумент в споре, который начал не он и не мы — кое-кто помасштабней. Но мы еще поговорим на эту тему. Аристарх, ради Бога, не увлекайтесь поединками с Ф-террористами, даже с кайманоидами, все они — жертвы ФАГа, простые исполнители, редко понимающие, что творят. И последнее. Наши эксперты разработали идентификат-программу, с помощью которой можно точно определить, кто перед вами — друг или враг, ваш знакомый или подосланный убийца, загримированный под знакомого... Программа вводится в память терафима, личного инка».
«Понял, это настоящий подарок! Мы немедленно вооружимся им. Гляжу, вы там, в своей «контр-2», время даром не теряете. А я было уже приуныл».
Де Сильва засмеялся.
«Вы нас тоже удивили, патриарх. Не поделитесь тайной, как вы узнали о «контр-2»? Вдруг этой утечкой информации воспользуется наш враг?»
«Не воспользуется, тайна сия велика есть»,— ответил мрачно Железовский.
Глава седьмая
БЕГСТВО
Мягкий, беззвучный, но ощутимо сотрясающий сознание толчок в голову (изнутри!) застал Ставра за отработкой приемов астрокаратэ, или космобоя, как назвала Видана виды единоборств, предложенные Греховым.
«Включи обратку»,— тотчас отреагировал Панкратов.
Домовой послушно вывел волну «спрута» в аудиодиапазон, и спустя мгновение из неимоверной дали — по первому впечатлению — прилетел Голос Пустоты:
— Всем, кто слышит: Система — игровое поле! Оглянитесь вокруг! Флуктуативность константы дельта эм — в пределах двух значений!
Голос упал до шепота, стих.
«Что он сказал?» — изумился Ставр.
Инк послушно повторил загадочные фразы, добавил ворчливо:
«Какую систему он имеет в виду под «игровым полем», я не знаю, но дальше речь, вероятно, идет о разнице масс протона и электрона. Интересно, кто скрывается за этим Голосом? И что он пытается сообщить?»
Ставр перебрал в уме варианты объяснений, потом сразу засобирался, сворачивая тренировку. В последние дни он работал не с домашним инком, а на больших инк-системах Института внеземных культур, расположенного под Рязанью, на берегу Оки, одной из самых чистых рек земного шара.
Степан Погорилый все еще лежал в реанимационной камере клиники «скорой помощи» во Владимире, врачи вытащили его из комы, но контактировать ни с кем не разрешали, и Панкратову пришлось самому продираться сквозь дебри расчетов, которые когда-то проделал молодой фридманолог. Дело продвигалось медленно, однако Ставр дилетантом в науке не был и ждать, пока проблему за него решат другие, не любил. Уже к концу третьей серии эфанализ ситуации, смоделированной Умником ИВК, дал приближенные параметры волновых пакетов, которые использовал Погорилый для прощупывания нагуаля. Оставалось проделать пару экспериментов, чтобы убедиться в правильности выводов, но именно этого Ставр позволить себе не мог из-за риска возникновения новых «ям» в евклидовой метрике мира. Да ему бы и не дали этого сделать ни эмиссар ФАГа, ни проконсулы синклита, знающие цену подобных открытий.
Вечером Ставра вызвал в контору де Сильва и предложил участвовать в «абордаже» галеона «Тяньаньмэнь».
«Я не возражаю,— согласился Панкратов.— А с чем это связано и что мы должны делать на борту галеона?»
«Искать оружие, с помощью которого сегодня исполнители ФАГа уничтожили патрульный когг с двумя пилотами в системе Чужой и едва не сбили машину с Виданой Железовской».
Видимо, чувства Ставра отразились-таки на лице, потому что Мигель поспешил добавить:
«Она жива, хотя и получила шоковую дозу неизвестного излучения. В клинике Управления остаться не пожелала, лечится дома дедовскими методами. Готовься, включай себя в сеть «спрута» по коду АА, пароль — «Печенег». Я тебя вызову».
Ставр откланялся и через полчаса входил в квартиру Виданы, которую посещал всего один раз, но запомнил до мелочей. Еще отпуская такси, он выявил и охрану девушки, и ее гостей — Забаву Боянову и мать Виданы, но визит откладывать не стал.
«Привет, эрм,— услышал он характерный пси-голос Бояновой, когда открыл засветившуюся зеленым светом дверь.— Не пугайся, все в порядке, но девица в расстройстве. Эти бешеные псы слегка пощипали ей перышки».
— Добрый день,— приветствовал Ставр всех присутствующих, одним взглядом окидывая гостиную: Видана в чем-то полупрозрачно-дымчато-белом сидит в кресле с ногами, рядом — мать, Галена, похожая на нее, как сестра, Боянова стоит у окна-стены с кошкой на руках и поглаживает ее по спине.
— Как это произошло?
— А тебе что за интерес? — глянула Видана исподлобья.— Не терпится проявить заботу?
—: Дана! — укоризненно произнесла мать девушки.— Извините, Ставр, она действительно расстроена, да и скучает.
— Состояние скуки не стоит никаких душевных усилий,— хладнокровно сказал Ставр.— Я думал, что скука — достояние нормалов, людей недалеких.
Видана фыркнула.
— Отсюда вывод: я — человек недалекий. Теперь видите? Ставр Панкратов — умный, деловой и сильный паранорм, всегда знающий, что делать в каждую последующую минуту. А слабо, эрм, поскучать наедине с самим собой?
— Дана,— обеспокоенно проговорила Галена, переводя взгляд с дочери на гостя.
— Ее сбили из какого-то неизвестного «уничтожителя»,— обернулась Забава, отпуская кошку.— Этим делом занимаются пограничники, но они не заинтересованы в раскрытии преступлений на своей территории. Если хочешь, можешь присоединиться к мальчикам из бригады Ги Делорма, которые расследуют нападение на свой страх и риск.
Ставр хотел сказать, что шеф этого не одобрит, но передумал.
— Благодарю за предложение, я его принимаю. Извините за вторжение.— Панкратов посмотрел на Видану.— Я рад, что все обошлось... на этот раз, но, однажды начав, террористы не остановятся на полпути и будут идти за вами следом до тек пор, пока... Не хотите взять меня на постоянный консорт-контроль?
Ставр имея в виду компьютерную многодиапазонную связь по личной консорт-линии, поддерживаемую между абонентами постоянно.
— Вот еще! — надменно поджала губы Видана.— Мне только ваших советов не хватало!
Галена беспомощно посмотрела на Ставра, потом на Забаву. Та улыбнулась.
— Не слушайте ее, мастер, у девочки режутся зубки индивера. Спасибо, что зашли проведать.
Ставр поклонился, передал Видане слоган без слов: снежное завихрение — облако из струек эмоций разного плана — венок цветов — блик солнца на воде — свежий ветерок и запах луга, — и вышел. Он понимал чувства девушки, но все равно в сердце зашевелилась грусть. Хотелось, чтобы его встречали в этом месте не так.
Поскольку дома его не ждал никто, кроме домового и терафима, Панкратов решил продолжить научные изыскания, и метро выгрузило его в транспортном портале Института внеземных культур.
Работал он до позднего вечера, проделав два цикла предварительных и уточняющих расчетов взаимодействий пространств с изменяющейся геометрией и мерностью. Результат его ошеломил: Степан Погорилый не мог повлиять на нагуаль ни одним из полей или излучений, потому что калибровку мира определял вакуум данного континуума, а не внешнее воздействие! Вакуум же, то есть физическая база нагуаля, никому не был известен, в том числе и Степану. Как он превратил нагуаль в многомерную «яму», оставалось загадкой.
Для меня, добавил Ставр. Но может быть, Левашову повезет больше?
Разбуженный мозг требовал немедленных консультаций, и Панкратов снова явился к начальнику погранотряда в системе Чужой, чтобы поделиться результатами вычислений и договориться о новых экспериментальных проверках «эффекта Погорилого».
Левашов тоже пришел к определенным выводам, а вдвоем они сделали еще один шаг к решению, найдя попутно способ «заткнуть яму» под Владимиром. Удовлетворенные успехом, они пили ароматный гикос — кофе, выращенный на равнинах Марса, и обсуждали дальнейшие варианты поисков, когда по сети «спрута» прошло сообщение о новых актах террора против интрамофов. Было совершено около шестисот нападений, из которых почти половина закончилась трагически — смертью людей.
Ставр и Левашов молча выслушали и статистическую раскладку волны террора: на мужчин в возрасте свыше семидесяти лет — сто сорок нападений, от сорока и до семидесяти — сто десять, от двадцати до сорока — девяносто, на женщин — сто восемьдесят и на детей разного возраста — восемьдесят. Дети погибли почти все!
— Шакалы! — с трудом проговорил Левашов, массируя горло.
Ставр был с ним согласен, хотя это слово не выражало всей глубины его чувств. Связавшись с Управлением, он попросил дать имена погибших и через две минуты получил список. К счастью, ни родственников, ни друзей, ни даже просто знакомых в этом списке не оказалось. Убитые в основном были жителями юга Азии и севера Америки, хотя и на территории Славянского союза их оказалось немало.
«Похоже, начинается новый этап в человеческой истории,— сказал Левашов, провожая гостя.— Этап войны с инакомыслящими, вернее, инакоживущими. Нас хотят выжить с Земли. Не будем же мы, в самом деле, воевать со всем «нормальным» человечеством?»
«Я эр-мастер,— ответил Ставр,— то есть воин, и в принципе мое дело — именно война, пусть со злом, но — война! Однако воевать с людьми за выживание я не смогу. Должен быть другой путь».
«Другой путь — бегство с Земли и из Солнечной системы».
«Не уверен. Прощайте, Артур. Берегите свою коллекцию».
Левашов с мрачной улыбкой пожал протянутую руку.
* * *
В воскресенье, второго августа произошел страшный случай: в Москве, на площади Старых Памятников, один интраморф, вооруженный «драконом», открыл огонь по людям. Прежде чем его обезвредили безопасники, он убил сорок пять и ранил семьдесят человек! Инцидент был настолько диким, что в его истинности засомневались даже в отделе безопасности, пока не проверили факты. Затем последовало заявление Алсаддана, реакция СЭКОНа и ответ Всевеча, предписывающий ужесточение мер безопасности. А утром третьего августа, в понедельник, началась эмиграция интраморфов с Земли на планеты Солнечной системы и в другие звездные системы, не имеющие значительных поселений землян.
К середине недели вначале робкая и спокойная волна эмиграции превратилась в повальное бегство, хотя паникой исход паранормов не сопровождался. Зато запаниковал отдел общественной безопасности УАСС, подразделения которого кое-где попытались силой остановить «ушельцев», ограничить их передвижение и перекрыть метро, что привело к обострению ситуации и новым столкновениям и жертвам. К концу недели количество беглецов достигло двухсот тысяч человек, и Совет безопасности вынужден был признать факт бегства, а также назначить комиссию по расследованию его причин. В комиссию вошли в основном работники правоохранительных служб, чиновники коллегии Всевеча по правам человека и юристы СЭКОНа, но из них лишь Ги Делорм и Мигель де Сильва были интраморфами, остальные же представляли «нормальное» человечество, не слишком заинтересованное в расследовании, живущее в последние десятилетия «по закону травы».
Расследование началось с громкого скандала, устроенного Великим магистром ордена магов и спиритов Шан-Эшталланом: он заявил, что имеет свидетельства о «множестве» нападений, организаторами которых, как и маньяк в Москве, были якобы сами интраморфы! За эти «свидетельства» первому удалось зацепиться начальнику сектора стратегических исследований Ратибору Берестову. Он представил доказательства подтасовки фактов и обвинил Шан-Эшталлана в нечистоплотности и лжи, присовокупив к данному делу и результаты недавнего расследования об участии боевиков Великого магистра в доставке на лед Антарктиды кластера монополей, что едва не привело к масштабной катастрофе; после изъятия кластера и транспортировки его к Солнцу в материковом щите осталась воронка глубиной в шесть километров! И все же следователи, подчиненные непосредственно Бранцеву, отыскали несколько драматических случаев, главными действующими лицами которых были паранормы — как жертвы, так и убийцы. Кампания травли паранормов получила новую пищу, в пожар странной войны были умело подброшены свежие поленья.
Однако со второй декады августа объявилась новая напасть, затмившая эмиграцию паранормов: рост открытых нагуалей — в Солнечной системе были обнаружены двадцать два невидимых образования, в том числе десять на Земле — резко ускорился. Особенно заметно это было по Большому Ничто возле Копа де Плата, а также по нагуалю на Тартаре и возле Чужой, но и «невидимый коралл» в Солнечной системе, устроившийся возле Фаэтона-2, наглядно продемонстрировал свои возможности, за сутки из десятиметровой ежастой глыбы превратившись в километровую гору с отростками, достигавшими десяти, двадцати, а то и стокилометровой длины.
На фоне общей паники, спровоцированной не без помощи эмиссаров ФАГа, беды интраморфов отодвинулись на второй план, да и волна террора против них стала спадать — отчасти оттого, что они стали давать отпор, в основном же по причине участившихся провалов боевиков ФАГа, большинство которых принадлежали к южномусанскому союзу фундаменталистов и южноазиатским униям, разного рода орденам новых религий и молодежным формированиям ультраправых, радикалов и националистов. Провалы эти объяснялись скрытой работой отдела «контр-2» и синклита старейшин, которых не смутили угрозы президента Совета безопасности и директора УАСС.
Вскоре Ги Делорм, накопивший достаточно материала по терактам, объявил о результатах расследования по всеобщему информвидению. На следующий день председатель СЭКОНа был найден мертвым возле двери своего кабинета. Убитыми оказались и все пять человек обоймы прикрытия.
Удар этот застал врасплох сотрудников и руководителей «контр-2», однако они быстро оправились от замешательства и провели беспрецедентное по быстроте расследование трагедии, обнаружив соглядатая ФАГа в своих рядах. Им оказался заместитель председателя СЭКОНа, близкий друг покойного Аркадий Лютиков. Взяла его бригада перехвата Герцога буквально через пять часов после обнаружения трупов Ги Делорма и его телохранителей. Лютиков был настолько обескуражен, что не успел включить программу самоликвидации, которую тут же обезвредили пси-спецы «контр-2» (это была программа для «внутреннего пользования», записанная в мозг Лютикова эмиссаром ФАГа).
Заместитель главы СЭКОНа знал не много, но и того, что знал, оказалось достаточно, чтобы Велизар в резкой форме предложил уйти в отставку комиссару-прима ОБ Еранцеву, директору УАСС Шкурину и президенту Совета безопасности Алсаддану. По сути, это был ощутимый контрудар ФАГу в сфере земного социума, к сожалению, почти ничего не решавший, ибо деятельность ФАГа сместилась в иную плоскость. Выиграв время с помощью террора, весьма успешно нейтрализовав интраморфов, он начал вторую стадию вторжения в метагалактический домен, вернее, усилил свою деятельность в этом направлении, принялся «играть» с основами основ мироздания — его вакуумом и пространством, его константами и законами. Этот уровень его влияния на метавселенную людям, в том числе интраморфам, был уже почти недоступен. Да и понимали, что происходит на самом деле и что может произойти в будущем, лишь единицы среди паранормов, наиболее мощные умы. В «контр-2» это были Мальгрив, Велизар и Герцог, среди ученых — Ян Тот. И еще один человек — экзоморф, скиталец, охотник-одиночка Габриэль Грехов...
Угроза Велизара на завербованных Фундаментальным Агрессором паранормов, конечно, не подействовала, просто заставила слегка отступить, признать кое-какие факты, согласиться на «спецрасследование» и перестроить ряды, пожертвовав пешками, исполнителями самого низшего ранга, которые ни о чем не ведали, так как находились в состоянии «зомби».
Зато Алсаддан решил обратить на Велизара пристальное внимание, прекрасно понимая, что глава Всевеча не смог бы сделать заявление, не имей на руках козырей — собственной спецслужбы и сети информаторов-паранормов. Велизара необходимо было ликвидировать, как и начальников секторов стратегических исследований и пограничных проблем, Ратибора Берестова и Мигеля де Сильву. И с ними бывшего комиссара-прима ОБ Пауля Герцога.
Решение о ликвидации Хасан Алсаддан принял в два часа дня одиннадцатого августа, а в три часа с минутами об этом стало известно Герцогу.
В тибетском бункере собрались всего трое: Железовский, де Сильва и Герцог. Их переговоры велись несколько минут — мыслеобмен, будучи на два порядка информативнее и на три порядка быстрее обычной речи, большего не требовал.
«Необходим упреждающий удар,— сказал человек-гора, нависая над собеседниками; он был мрачен, как никогда.— Хотя мы выявили не всех сознательных помощников ФАГа, даже их ликвидация позволит изменить ситуацию в нашу пользу и заняться другими делами, не терпящими отлагательства».
«Велизар будет против,— сказал де Сильва.— Пружина сжимается, но еще прочна. Надо поймать их с поличным, при попытке уничтожения других людей. Результат будет гораздо весомее».
«Но я не уверен, что мы сможем предугадать место нападения и выставить контрзасаду. Как был убит Ги Делорм? Почему ни один человек из отлично подготовленной обоймы его прикрытия даже не вынул оружия, не подал сигнал?»
Де Сильва отвернулся, вместо него ответил Герцог: «Смерть Ги и его ребят действительно загадочна, все они умерли от остановки сердца, и у всех лица искажены изумлением и страхом! Да-да, именно изумлением и страхом, это установлено точно. Что могло их удивить и напугать одновременно — неизвестно. Я покопался в архивах и нашел подходящие случаи пятидесятилетней давности: таким примерно образом были убиты К-мигрантами ксенолог ИВК Вакула и эфаналитик Шохор: эксперты-медики тоже констатировали смерть от остановки сердца. Но дальнейшее расследование показало, что к ним были применены мощные гипноиндукторы, ранее неизвестные. И все же совпадение настораживает. Уверен, здесь также поработали К-мигранты, использовав что-то новенькое из своего арсенала. А может быть, и не из своего, а, скажем, из арсенала гуррах, кайманолюдей». «Их ареал еще не найден?»
«В Даль-разведке трудно скрыть цели поисков, но тем не менее кайманоидов ищут... и найдут. Вы узнаете об этом немедленно. Кстати, секреты их оружия мы разгадали. Их конструкторы решили примерно ту же проблему, что и земные, но в иной плоскости и с другими материалами, так что событие это весьма знаменательное для наших исследователей! Я сам был потрясен, когда узнал принцип действия «генератора холода» — по сути компакт-преобразователя, генератора свертки пространства в «струну», что сопровождается колоссальным поглощением энергии из вакуума. Разгадан и «метатель пауков», стреляющий сгустками поля, в котором рвутся межатомные связи вещества. Происходит не аннигиляция, а «тихий» такой, мгновенный распад. Осталось выяснить, что такое уничтожитель, очень неосторожно примененный кем-то из слуг ФАГа в системе Чужой против пограничников».
«Сегодня вечером я планирую операцию перехвата галеона «Тяньаньмэнь»,— сказал де Сильва,— с борта которого и выстрелили из уничтожителя. Мои ребята пасут его и не дадут улизнуть под крылышко Барковича. Может быть, заодно пощупаем и командора?»
«А если он и есть эмиссар? Представляешь последствия?»
«Эмиссаром, скорее всего, является Алсаддан или в крайнем случае комиссар-прима Еранцев».
«Что же он тогда выбрал себе столь неудачное прикрытие? Пост комиссара-прима как ширма для таких дел не годится, рано или поздно его «засветят» исполнители, что в общем-то и случилось. Нет, Демиург — не Еранцев, не Алсаддан, кто-то другой. Наш «друг» К-мигрант Свиридов обвел меня вокруг пальца».
«И все же стоит заняться Барковичем, слишком уж он спокоен, слишком уверен в себе».
«Не стоит,— возразил Железовский. — Я провоцировал его дважды и остался цел. Вам это ни о чем не говорит? До Барковича дело дойдет, у меня с ним свои счеты, но разрабатывать его сейчас не надо. — Аристарх напрягся, сдерживая гнев, и пси-атмосфера в бункере буквально завибрировала от его «молчания». — Как же все-таки нас зажали, паранормы! Как же все-таки человечество консервативно, инертно, боится всего нового и не любит своих детей, считая нас уродами! Это проявилось еще полвека назад, при возвращении Конструктора, и проявляется вновь при появлении Фундаментального Агрессора... о котором человечество не имеет понятия. А когда поймет, будет слишком поздно».
Герцог и де Сильва обменялись взглядами.
«Обидно»,— кивнул с сочувствием бывший комиссар безопасности.
Железовский посмотрел на него, как на слепого.
«Моя жена говорит, что человечество не устает подтверждать истину: ему нужен поводырь или тиран! Лишь тогда оно «видит» цель и идет к ней кратчайшей дорогой, лишь тогда человек «понимает», что такое жизнь, любовь и счастье, которое надо добывать в смертельной борьбе».
«Она не слишком хорошего мнения о человечестве».
«С недавних пор я тоже. Люблю отдельных людей, массу же — нет! Впрочем, это бесполезные сентенции бывшего индивера. До связи, охотники. Я еще здесь посижу, а вы идите по делам». . Де Сильва вышел первым, Герцог на пороге оглянулся.
«Аристарх, я все же посоветовал бы вам поставить себе за спину обойму прикрытия. Во всяком случае, во время походов по территориям, где сильно эгрегорное влияние наших противников. За вами начата персональная охота, а я не хотел бы плакать на ваших поминках».
Железовский невесело улыбнулся, глядя на опустевший дверной проем.
* * *
Бегство интраморфов продолжалось еще одну декаду августа и сошло на нет с началом других событий. По неофициальным статистическим данным отдела безопасности, Землю покинуло около двух миллионов паранормов, лишь десятая часть которых осела в Солнечной системе. Остальные ушли на вновь открытые или колонизируемые планеты других звезд.
Стадию «социум-террор» ФАГ закончил, добившись, казалось бы, основной цели — нейтрализации силы, способной ему помешать в дальнейшем. Впрочем, он и в самом деле основательно ограничил деятельность интраморфов, почти лишив их возможности влиять на события в большом масштабе и маневрировать ресурсами и живой силой. Одного добиться он не смог — испугать воинов! Ибо интраморфы, новая популяция человечества, была репродуцирована им не в качестве «более совершенной цивилизации», а в качестве ее защитной системы, в предвидении грозных событий, способных радикально изменить мир.
* * *
Ставр прибыл на «пункт сбора» — в бункер под Тибетом спустя полчаса после сигнала шефа и застал де Сильву в момент экипировки. Мигель проверял, как работают компенсаторно-защитные системы «бумеранга» и его устройства камуфляжа: костюм поочередно превращался то в официальный «фрак» пограничника, то в уник техника, то в экзотические национальные наряды разных народов Земли.
Рядом с начальником сектора высились два гиганта в форме пограничников, в которых не сразу можно было угадать витсов-андроидов, так естественно, по-человечески они себя вели.
«Переодевайся,— кивнул Мигель на второй «бумеранг», лежащий в кресле.— Противник у нас серьезный, и дополнительная зашита не помешает».
С некоторым колебанием Ставр принялся натягивать защитный костюм, хотя был уверен, что он не понадобится. Де Сильва понял его колебания, однако ничего не сказал. Бросил аннигилятор.
«Пользоваться только в крайнем случае».
Ставр закрепил «шукру» под локтем правой руки, в специальном зажиме «бумеранга», откуда он выскакивал в ладонь по мысленной команде. Сам де Сильва примерил другое оружие — нечто ажурное, бликующее, с системой стержней вместо дула. Пояснил в ответ на взгляд напарника:
«Наши технари изготовили несколько кайманских метателей «пауков», усовершенствовав их, естественно. Назвали «пауклем». Как на твой вкус — паукль? Тебе не даю, нужен навык».
Ставр думал иначе, но возражать не стал.
«Витсы пойдут с нами?»
«Впереди, я буду их ведомым. Вот, почитай пока».— Де Сильва передал Панкратову золотую пластинку пси-интенсионала с заданием.
Ставр взвесил пластинку в руке, приложил к тыльной стороне ладони, подождал, пока та всосется под кожу. Теплая струйка пси-разряда поднялась по руке, проникла в голову. Через несколько секунд Ставр знал, что им предстоит сделать.
Галеон «Тяньаньмэнь» собирался возвращаться на базу, то есть на погранзаставу «Стрелец», для смены экипажа и профилактических работ. Именно в этот момент и можно было попытаться проникнуть на его борт и поискать загадочное оружие, уничтожитель, с помощью которого Ф-террорист едва не погубил Видану Железовскую.
Ну, держитесь, мерзавцы! — мрачно подумал Ставр, вспомнив об этом.
Кто-то появился в «гостиной» бункера. Ставр оглянулся и обомлел: на него смотрел командор погранслужбы Людвиг Баркович собственной персоной.
— Эт-то еще кто здесь? — произнес он с великолепно разыгранным возмущением, разглядывая Панкратова как бы издали, откинув голову.
Мигель издал короткий смешок.
«Ну как, хорош?»
До Ставра не сразу дошел смысл вопроса. Потом он пригляделся к Барковичу и понял:
«Фантом?!»
«Боевая оперсистема с полным эйдос-эффектом. Он тоже пойдет впереди. А эти орлы — его телохранители».
«А не перебор ли это? Для такого оперативного прикрытия нужен квалитет ответственности».
«Квалитет соблюден на самом высшем уровне, после операции я тебя представлю. Итак, выступаем. Или еще есть вопросы? Сразу отвечу — прикрывают нас профессионалы, но кто именно, знать не обязательно».
«Надеюсь, не гуррах»,— проворчал Ставр.
Мигель улыбнулся, превратил «бумеранг» в серо-голубой уник, в каких щеголял весь научно-технический персонал внеземных исследовательских центров, Панкратов сделал то же самое, и они вышли в коридор, вслед за «Барковичем» и витсами-телохранителями.
Галеон «Тяньаньмэнь», китообразная туша с замысловатыми разводами выпуклых «жил» по семидесятиметровому корпусу толщиной в двадцать метров, вплыл в ангар погранзаставы, как всамделишный кит и даже вильнул «хвостом» — антенной генератора поля. Сопровождавший его спейсер погранслужбы «Тифарес» мигнул ходовыми огнями, выдал в эфир отбой режиму АА и тихо испарился, направляясь к объекту своего постоянного внимания — растущему, как на дрожжах, нагуалю.
Галеон тоже расцветился огнями, словно рождественская елка, плавно опустился на ребристый пол ангара, высунул язык пандуса и открыл люки, к которым сразу придвинулась вооруженная охрана заставы — люди и функциональные витсы, похожие на шестилапых псов.
В этот момент в ангар в сопровождении двух внушительного вида молодчиков вошел командор погранслужбы Баркович, бросил подскочившему к нему начальнику охран-обоймы:
— Никого не выпускать до моего распоряжения, разгрузку не начинать, код ВВУ.
— Есть! — только и сказал, глядя ему вслед, оторопевший охранник.
Однако неожиданности для него на этом не кончились.
Буквально через минуту в ангар ворвались Мигель де Сильва и Ставр, с ходу ошеломив охрану заявлением «о проникновении на погранзаставу переодетых террористов». В этом и состоял план Мигеля — отвлечь охрану, под видом работников безопасности проникнуть на борт галеона и под шумок сделать свое дело. А когда главный охранник связался с командором, находившимся, естественно, на Земле, для чего понадобилось всего две минуты, и «безопасники» забрались в галеон, в ангар влетели еще двое, предъявив ошалевшему окончательно командиру охраны карт-бланш особых полномочий. Это были Пауль Герцог и один из его работников Левой Акутагава. Ставр их почуял, но на удивление у него не оставалось времени.
Они знали, что делать в каждую секунду из отпущенных на всю операцию восьми — десяти минут.
Оба видели весь объем галеона, знали, где располагается научный отсек, отсеки десанта, экипажа, техобслуживания, и потому не отвлекались на переговоры и на поиски вслепую, наугад. Да и действовали они в темпе, недоступном простым смертным, пугая изредка попадавшихся на пути ученых, предвкушающих отдых, и пограничников обоймы обеспечения, еще не оповещенных об особом положении галеона по коду ВВУ.
Мигель на секунду раньше определил местоположение «кармана» — потайного отсека в галеоне, откуда предположительно и вели огонь из уничтожителя, и повернул по, галерее, опоясывающей корабль, влево, контролируя одновременно передвижение отвлекающего отряда. Ставр молча рванулся за ним в дриблинг-режиме, успевая глядеть по сторонам, прикрывать тылы и следить за перемещением охранников. В этот момент троица во главе с псевдо-Барковичем входила в ходовую рубку галеона, где собиралась отвлечь на какое-то время пилотов, а также внешние службы.
Спустя полторы минуты после вступления на пандус корабля десантники предстали перед глухим тупичком с кремальерами ручного привода люка и надписью: «Аварийный выход. Тамбура нет. Без скафандров не открывать!»
«Здесь!» — глазами показал де Сильва, не выходя в пси-поле.
Ставр кивнул, сосредоточиваясь.
За «люком» шло помещение, примерно равное по объему ходовой рубке, надежно защищенное как от прямого проникновения, так и от поля Сил, что говорило о важности упрятанных там от посторонних глаз вещей.
Хорошо, что они не догадались забаррикадироваться под «абсолютным зеркалом», мелькнула мысль, черта с два мы бы их обнаружили! Что-то недооценивает нас ФАГ... или его эмиссар.
Мигель извлек из нагрудного кармана «бесстыдник» — генератор наведенной прозрачности, и секунд пятнадцать безопасники разглядывали помещение с двумя его обитателями, возившимися с упаковкой какой-то крестообразной штуковины в дырчатом кожухе. Потом аппаратура защиты «кармана» учуяла подглядывание, двое — кайманоид и юноша, почти мальчик (сын К-мигранта Стенсена! — мгновенно опознал Ставр) — забеспокоились, и наступила пора активных действий.
Де Сильва дважды выстрелил в торец коридора из своего «паучьего» пистолета и, пока в первый образовавшийся пролом лез его видеофантом, отвлекая обитателей «кармана», сам нырнул во второй. Ставр последовал за ним, но успел лишь к развязке драмы.
Мигель не стал демонстрировать свое умение мастера боя, он просто еще раз выстрелил в кайманоида из нейтрализатора, а у юного Стенсена выбил из руки его оружие — генератор «струнной» свертки. Если бы Стенсен успел выстрелить, туго пришлось бы всем, и не только в галеоне — на заставе!
«Не стоит, малыш! — сказал начальник СПП, покачав стволом нейтрализатора в ответ на попытку юнца (на вид этот «юноша» не уступал по силе и возможностям взрослым К-мигрантам) затеять схватку.— Еще одно движение, и ты последуешь за твоим приятелем-крокодилом в мир, откуда не возвращаются».
Стенсен замер, пожирая бездонно-черными глазами — зрачки во весь глаз! — лицо врага. Шумно выдохнул:
«Стреляйте! Иначе в следующий раз я вас убью!»
«Следующего раза не будет.— Мигель выстрелил в К-мигранта из парализатора, и тот обмяк.— Ставр, тащи уничтожитель в коридор, я попытаюсь определить способ управления через местного инка».
Затем в течение доли секунды произошел пси-разговор Мигеля с Герцогом (это Ставр понял) и с кем-то еще (с кем — Панкратов не уловил), а также с инком, контролирующим защиту и обеспечение помещения. Чем он закончился, Ставр определить уже не успел, вытаскивая жутко тяжелый — около трехсот килограммов! — кожух уничтожителя в коридор.
Незадачливый командир охраны погранзаставы, который, конечно же, не имел понятия о ФАГе, его эмиссарах и даже догадаться не мог об истинном смысле происходящего, потом, при разборе дела, сумел только дополнить уже описанные события следующим эпизодом.
Когда в галеоне началась пальба (открыли огонь пилоты, а витсы ответили, стреляя по стенам и приборам из «драконов»), из люка высунулся один из последних вошедших туда «особистов» и крикнул:
— Носилки, быстро!
Тотчас же в ангаре появилась аэр-платформа в сопровождении «врача» и под вой сирены подлетела к галеону. Двое безопасников в форме научного персонала вынесли из галеона окровавленного человека (видеофантом, ведомый Мигелем), уложили его на платформу и вместе с «врачом» исчезли в тоннеле. Затем из люка, отстреливаясь, выскочили «особисты» и тоже убрались из ангара с криками:
— Не давайте им высунуться!
Пока обалдевшие пограничники стреляли в люк и по корпусу галеона, все основные действующие лица благополучно добрались до метро и унеслись в неизвестном направлении. Командор Баркович — настоящий — прибыл на заставу через две минуты, предчувствуя недоброе. Его ожидания сбылись полностью.
* * *
«Мы выкрали уничтожитель,— сказал Мальгрив.— Через день-два эксперты разберут его на части и сделают выводы. Потерь нет».
«Знаю.— Велизар не перестал работать с инком, что выглядело проявлением невежливости, но начальник «контр-2» знал ее причину.— К сожалению, овладение тайной уничтожителя не решает наших основных проблем. Нагуали растут все стремительнее, и рост вакуумных флуктуации вблизи них, а также изменение гамма-фона — результат их взаимодействия с континуумом нашей метавселенной. Это очевидно. Если на уровне социума мы еще можем что-то противопоставить ФАГу и его пособникам, то на уровне закона — ничего. Или я ошибаюсь?»
Мальгрив промолчал. Велизар мельком глянул на посетителя.
«Вы почему-то ничего не говорите о расследовании причин гибели Делорма. Неужели ничего не удалось выяснить?»
«Наши эксперты прибыли на место происшествия первыми, но приходится изворачиваться, чтобы противник не заподозрил утечки информации. Пока ясно одно: ФАГ нашел нетрадиционный способ физической ликвидации интраморфов».
«Это я знал и без вас. Если не удастся определить, что это за способ, мы все обречены».
«И все же причин для паники я не вижу».
«А я и не паникую, Джордан, однако и поводов для оптимизма маловато. Если уж «контр-2» топчется на месте вместо того, чтобы опережать ФАГа хотя бы на полшага... Кто Демиург — до сих пор не определено. Где находится центр, откуда эмиссар управляет своими слугами и занимается зомбированием новых кадров, тоже неизвестно. Что такое лемоиды и горынычи — не выяснено. Откуда пришли к нам гуррах-кайманоиды — нет ответа. А ведь это ключевые вопросы нашего существования! Как долго мы будем зависеть от них? Нужны новые работники — найдите, убедите работать с нами. Нужны средства — мы их выделим. Но давайте результат!»
Мальгрив молчал.
Велизар еще некоторое время смотрел на него, как на безнадежно больного, который уже привык к своему положению.
«Вам что-то мешает, Джордан?»
«Скорее да, чем нет,— остался добродушно-серьезным Мальгрив.— Если в двух словах, то человеческая низость. Я не ожидал, что масштабы этого явления столь велики».
На лице Велизара мелькнула скорбная улыбка.
«Как говорил Гете: «Не стоит досадовать на людскую низость — что бы о ней ни говорили, она — сила».
Мальгрив знал это изречение и лишь кивнул, присоединяясь к мнению архонта,
«Прохор Панкратов вернулся из разведпохода. Карта нагуалей, составленная или предсказанная — что еще поразительней! — Греховым, верна абсолютно. Однако не это главное. Карта позволяет предвидеть появление новых нагуалей, а также прогнозировать общую картину, которая на первый взгляд такова: Галактика постепенно зарастает «паутиной» нагуалей. И один Бог ведает, зачем это Фундаментальному Агрессору!..»
* * *
Контрразведка засекла чужанские корабли в Системе в середине августа. Сначала одно из этих страшилищ появилось возле Фаэтона-2, затем еще три у Меркурия и в атмосфере Солнца. Что там делали негуманы, было непонятно, опасности они не представляли, однако отдел безопасности сыграл «три девятки по треку», и чужанские корабли мгновенно оказались под неусыпным и надежным контролем. Ходили они бесшумно, то есть при «струнных» переходах «не расшатывали» вакуум и не создавали эффектов вторичных переизлучений, но регистрирующая техника землян уже позволяла видеть прыжки «на струну» большинства спейс-машин, и чужанские «динозавролеты» исключением не были.
Появление чужан в Солнечной системе заставило задуматься аналитиков всех служб УАСС, в том числе и контролируемых ФАГом, и подразделений глубокой защитной системы человечества, «глазами» и «руками» которой была система «контр-2». Отреагировали на чужан и проконсулы синклита, предпринявшие попытку контакта с их спейсерами. Сделали они это так быстро, что Совет безопасности вмешаться не успел, а его глава Хасан Алсаддан узнал о контакте только от эмиссара ФАГа, который, правда, имел лишь общую информацию о случившемся. Самое же интересное было в том, что чужане отреагировали на попытку интраморфов, передав в эфир загадочную для непосвященных фразу:
— Лежит здесь... геометрически зарытость в шумы... местный... линия ожидания игра... контроль системы...
«Думатели» из «контр-2» знали больше, чем эксперты синклита, и перевели фразу адекватно, однако и проконсулы поняли, что им хотели передать чужане. Послание гласило: «Центр управления силами Фундаментального Агрессора «зарыт в геометрических шумах» Солнечной системы и замыкает «линию ожидания» главных ходов Игры (то есть войны, как ее понимали эксперты)». Однако смысл слов «контроль системы» остался для патриархов темным, и понял его только один человек на Земле — Ян Тот.
На совещании, созванном Железовским, было высказано около десятка мнений по поводу толкования фразы, но дискуссию умело закрыл Велизар, приведя в пример древний закон Мейера: «Усложнять просто, упрощать сложно».
До того момента, когда стал бы точно известен смысл сказанного чужанами, следовало придерживаться принятого варианта и искать, искать базу неуловимого пока что Демиурга, эмиссара ФАГа.
«Итак, мы разворачиваем поиск по двум векторам, — предложил Герцог.— Фазтон-2 и Меркурий. Есть возражения?»
«Меркурий может послужить лишь звеном вектора, — сказал Берестов.— Если проанализировать маневры чужанских спейсеров, то их больше интересует Солнце, вернее, определенные области Солнца вблизи долгоустойчивых магнитных узлов со скоплениями «солнечных улиток» и парусников».
«Согласен. Это направление возьмем мы с воеводой, если он не возражает. — Кивок в сторону Баренца и такой же ответ.— Фаэтоном же пусть займется Мигель. А подстрахует его Аристарх».
«Хорошо,— сказал де Сильва.— Только делать это надо тонко, и страхующий у меня уже есть.— Он глянул на Железовского с некоторым смущением.— Это внук Ратибора, Ставр Панкратов. На него можно положиться».
«В деда пошел»,— произнес Берестов хладнокровно.
* * *
Мигель де Сильва удостоился чести быть принятым новым комиссаром-прима сразу после успешно проведенной операции по похищению уничтожителя из галеона «Тяньаньмэнь». Однако Еранцев не должен был знать об этой операции, в противном случае вызов де Сильвы к нему выглядел бы иначе.
Да, комиссар ничего не знал о «подпольной» деятельности начальника сектора пограничных проблем, но, судя по теме разговора, начинал догадываться, а Мигель не имел ни одного козыря, чтобы эти подозрения рассеять.
— Вас видели в компании с членами расформированного синклита старейшин,— заметил. комиссар после обязательного обмена информацией о состоянии дел в секторе.— Давняя дружба, родство, общие увлечения, научные проблемы?
Мигель ответил не сразу. Пси-сферу Еранцева защищал великолепных параметров генератор, сквозь блок которого просочиться было невозможно, и де Сильва подумал, что хорошо бы добыть один такой экземпляр, явно разработанный далеко от Земли специалистами ФАГа, и выяснить его характеристики.
— Я знаю, что вы подразумеваете под «общими увлечениями», но проконсулы синклита не все замешаны в так называемом антиправительственном движении. Более того, Аристарх Железовский, с кем я встречаюсь регулярно, работает на ОБ, точнее, на мой сектор, хотя и не терпит контроля.
— Вот как? — удивленно поднял брови Еранцев.— Я не в курсе. Что ж, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. А насколько велика помощь, оказываемая сектору командой Левашова?
Мигель состроил пренебрежительную гримасу.
— Артур хороший теоретик, но никудышный практик. Дальше прожектов дело не идет. Да и вообще сотрудничать начальник погранзаставы «Стрелец» особо не рвется. Его отношение к нам напоминает высказывание: человек всесилен, когда ничего не хочет делать.
Еранцев кисло улыбнулся, сделал прощальный жест рукой.
— Понятно. Успехов вам в скорейшем решении проблемы нагуалей.
Аудиенция закончилась.
Вернувшийся в свой кабинет Мигель понял, что в ближайшее время следует ждать попытки уничтожения Левашова. Задавая вопрос, комиссар проверял реакцию начальника СПП, и слова его не успокоили.
— Каналья! — сказал вслух де Сильва, вызвав замешательство Оперативного инка, ждавшего хозяина с новой порцией информации и никакой вины за собой не чувствовавшего.
Глава восьмая
ФАЭТОН-2
Ставр закончил цикл расчетов с головной болью — работал он на сверхтемпе, состязаясь с инком в скорости,— и полчаса приходил в себя, пока не сработал механизм экспресс-восстановления организма. Результат был неутешителен: метод «упаковки пространства», коим воспользовался Степан Погорилый, не позволял закапсулировать трехмерный континуум, зато давал возможность проникать в свернутые многомерные миры и «разворачивать» их в метрики более низких рангов. И все равно «развернуть» нагуаль Степан не мог, так как этот невидимый «коралл» действительно был «бесконечно простым» объектом. Или Абсолютно Мертвым Пространством, которое не имело измерений, кроме одного — бесконечной глубины энтропийной «ямы», что невозможно было представить наглядно.
— Мне казалось, что я умней,— произнес Ставр вслух, выходя из игрового поля оперативного инка.
«Мне тоже,— ответил Знаток с горечью.— Но ни один из моих коллег не дает рекомендаций по теме, а Умники ИВК и погранслужбы требуют допуск, которого у меня нет».
«У меня тоже,— в тон инку сказал Ставр.— Отдыхай». «А я?» — пискнул терафим, приклеившись к потолку комнаты кленовым листком.
«И ты. Хотя от тебя и так мало толку. Ты вон даже не можешь объяснить, каким образом учуял нагуаль в лесу».
Кленовый лист пожелтел, побурел, съежился и свалился на ворсистый ковер каплей янтаря.
«Я не уверен, но мне кажется, что в меня информацию... кто-то просто вложил».
«Вложил? — Ставр засмеялся.— Ну и фантазер ты, Фил».
«Да, вложил, записал,— упрямо повторил терафим.— Не помню, как это произошло, но запись появилась в памяти, будто была там всегда. Я проверил, оказалось — правда...»
«Хорошо, хорошо,— поспешил успокоить Панкратов свой квазиживой информблок,— верю. Жаль, ты не запомнил, кто это сделал. Да и к нагуалю нас теперь на пушечный выстрел не подпустят».
Ставр лукавил, его и команду Мигеля еще пропускали к нагуалям в рамках программы исследований, но ограничений по манипулированию приборами и щупами становилось все больше. Приближался момент, когда ФАГ посредством контролируемых им руководителей вообще собирался запретить изучение нагуалей «во. избежание катастроф и непредвиденных последствий». Заявление же терафима о появлении записи в памяти наводило на мысль, что сделал это Габриэль Грехов, знавший линию судьбы Ставра Панкратова.
«Сводку по треку ОБ»,— приказал Ставр инку, и пока принимал душ, приводил себя в порядок, завтракал,— слушал бестелесный шепот оперативного компа, перечисляющего происходящие в мире события.
Самыми впечатляющими новостями были сообщения о попытках тартариан и чужан ограничить рост нагуалей и о появлении в Солнечной системе, возле открытых нагуаль-скоплений, лемоидов и горынычей. Как и в других районах Галактики, эти объекты не обращали внимания на возню людей возле нагуалей и занимались своими, непонятными для непосвященных, делами.
Ставр полюбовался на видеокартинку одного из горынычей, хищно кружившего вокруг Большого Ничто за орбитой Урана, и еще раз просмотрел запись штурма нагуаля на Тартаре.
«Горный» массив, на котором, как раковая опухоль, рос нагуаль, кипел, сверкал, дымился и сотрясался. Впечатление было такое, что заговорил вулкан. Но это был лишь эффект взаимодействия континуума Тартара с растущим нагуалем: мир тартариан распадался, испарялся, превращался в потоки излучений разной природы и плотности, и паутины-стабилизаторы не справлялись с защитой своего мира от чудовищной «опухоли».
К попытке ограничения роста тартариане, видимо, готовились давно, потому что собрали вокруг нагуаля всю свою «технику»: полки паутин, отряды любопытников, грозные кресты гравистрелков, дымчатые шары из мелких обломков своей материи и недавно появившиеся в поле зрения наблюдателей «обелиски» — остроконечные пирамиды длиной в две-три сотни метров. Функции этих пирамид были доселе неизвестны.
Атаку на невидимую «опухоль» начали паутины. Изредка натыкаясь.на шипы-отростки, распарывающие паутинные вуали, они закрыли нагуаль со всех сторон, задавили дымы и вспышки на всем плато, превратив его в огромное, сверкающее белизной снежное поле с таким же искрящимся белым куполом над «кратером» нагуаля, в котором остались открытыми темные окна с невидимыми шипами.
Затем в бой вступили гравистрелки, вонзившие в окна направленные «молнии» гравитационных искажений. Прекратив обстрел, они отошли назад, и в окна устремились потоки любопытников и ажурных шаров, большинство из которых, пронзаемые иглами и шипами нагуаля, превращалось в энергетические вихри, в ярчайшие вспышки распадающейся материи. Весь гигантский купол над нагуалем превратился в клубок пламени, пока запасы «снарядов» не исчерпались. Но вот потоки любопытников иссякли, пламя опало (о силе звуковой бури в районе битвы можно было только догадываться!), и к окнам придвинулись «обелиски».
На краткий миг все движение вокруг оставшегося удивительно чистым, белоснежным купола замерло. Остановились даже горынычи, рыскающие вокруг в некоторой растерянности, а также огромные корабли-«сморчки» прибывших к району боя чужан, застыли немыслимо изогнутые полупрозрачные «цветочные бутоны» спейс-машин орилоунов. В следующий миг «обелиски» разом врезались в паутинное покрывало купола, но не в окна, а рядом с ними, как показалось наблюдателям, и всю Вселенную затмил колоссальный взрыв, уничтоживший паутинное поле, корабли вокруг и даже саму планету.
Спейсеры чужан, однако, уцелели, как и машины орилоунов. Уничтожены были лишь автоматические видеокамеры земного исследовательского отряда, наблюдавшие за драмой со всех сторон, и только инки пограничных аппаратов сумели в подробностях записать и передать людям картину происшедшего.
Убедившись в тщетности попыток воздействия на собственно нагуаль, тартариане пошли иным путем: «оторвали» себя — то есть всю планету! — от невидимой «опухоли», пожертвовав частью своего мира, эквивалентной по массе и энергии целому скоплению галактик! Похудев на одну треть, Тартар медленно отвалил в сторону от стреляющего искрами, исходящего клочьями дыма и огня Большого Ничто. Как и везде, где они появлялись, нагуали были намертво «вклеены» в вакуум, в трехмерную геометрию Вселенной, и сдвинуть их не удавалось еще никому. Не удалось и тартарианам, но зато они нашли другой выход — сдвинули свою планету, свой дом, свой мир, и теперь Тартару уже не грозило полное уничтожение из-за расширения нагуаля. Во всяком случае до тех пор, пока до него снова не дотянутся шипы Большого Ничто.
Тартар отдалился от нагуаля на сто, триста, тысячу километров и продолжал уходить, изменив параметры орбиты вокруг своего солнца — Тины.
Ставр вдруг почувствовал, что стоит со сжатыми кулаками, разжал вспотевшие от волнения ладони, сказал со вздохом:
— Молодцы! Но кардинально проблемы они не решили...
Среди остальных сообщений была и весть о смерти Степана Погорилого. Мозг физика так и не восстановил своих функций, нейрохирурги оказались бессильны заставить его работать в полной мере.
Прости, дружище! — подумал Ставр с болью в душе. Я тоже повинен в твоей гибели. Если бы я знал, что ты задумал... Я приду на твои похороны...
Последним поступило донесение о поведении «ямы» в лесу под Владимиром: она перестала увеличиваться в размерах и начала «выдыхать» — не воздух, но неизвестные науке поля, искривляющие метрику пространства. Каждый такой «выдох» изменял пейзаж вокруг, и лес возле «ямы» превратился в чудовищное сплетение невероятных форм.
Час от часу не легче! — прокомментировал Ставр донесение, собираясь выходить, и в этот момент уловил беззвучный толчок в голову. Тотчас же инк передал Голос Пустоты:
— Всем, кто меня еще слышит! Внешний формообразующий фактор сужает круг бытия. Мне безразлично, я родился и умер, вам — жить. Это последнее... глобальный контроль необходимо нейтрализовать... вразумительно... образумь вас... прощай... — Все? — спросил Ставр.
«Все,— ответил инк.— Такого я еще не слышал. Речь дублирована на всех языках и передана на всех диапазонах связи!»
«М-да, действительно... Что-то Голос сегодня слишком многословен. К чему бы это?»
«Может быть, он прощался?» — предположил терафим, на которого Голос Пустоты произвел гнетущее впечатление.
Кто-то тихо пошевелил «красную» — тревожную полосу пси-спектра. Ставр приоткрыл щель связи: это был Мигель де Сильва.
«К походу готовность один, эрм. Сбор через час возле Северо-Скандинавского орбитального лифта. Пароль «викинг», выход на третьей зеленой вспышке. Экипировка «макс».
Пси-голос шефа уплыл в плотно организованное из неисчислимого количества голосов и шепотов поле Сил. Ставр с хрустом потянулся и вдруг понял, что жаждет действия. Телу и мозгу не хватало «перца» — то есть активного действия, жизнь без которого становилась пресной, неинтересной, лишенной ярких красок.
Экипировку по императиву «макс» он подобрал в Управлении, но не из общих запасов ОБ, что сразу стало бы известно комиссарам отдела, а из личного сейфа начальника сектора. В комплект входил защитный костюм — «бумеранг», аппаратура маскировки «хамелеон», видеоконтроля и подавления шумов, пси-фильтр, средства связи и оружие. Ставр выбрал аннигилятор, хотя в сейфе хранились и взятые на вооружение дьявольские изобретения кайманолюдей: нейтрализатор и генератор свертки пространства в «струну», вызывающей сильнейшее похолодание в зоне применения.
Минута в минуту к указанному сроку Ставр объявился на хозяйственном дворе орбитального лифта Северо-Скандинавского транспортного радиала, расположенного на окраине городка Берлевог. Де Сильва ждал его в таком же «мундире» возле отливающей тусклым свинцовым блеском глыбы неопределенной формы, в которой трудно было угадать совершенное техническое устройство, и лишь излучаемое глыбой «живое» тепло позволило Ставру определить в ней аппарат-организм неизвестного ему класса.
«Это автономная десантная капсула седьмого поколения,— сказал Мигель, похлопав ладонью по крутому боку глыбы.— «Голем-2», так сказать. Корпус и начинка из эк-вивещества, что дает ему возможность преобразовывать форму в любых пределах, энерговооруженность такая же, как у спенсеров Даль-разведки, защита — слой «абсолютного зеркала».
«Я летал на таком, разве что тот не имел «зеркальной» защиты. Но отец говорил о каких-то других машинах, более совершенных...»
«Он говорил о классе «абсолют-маг». Весь такой аппарат — зовется он «пузырь» —: умещается в заплечном ранце. Ему не нужны запасы энергии, он черпает ее напрямую из вакуума и в состоянии уйти «на струну» в любом месте. По сути, аппарат «смонтирован» из ферми-жидкости, почти из «чистой энергии», и рассчитан практически на любой мыслимый в нашей метавселенной катаклизм. В нем свободно можно жить на Солнце, например, или на поверхности квазара, и даже «черная дыра» не может повредить ему, так как при падении на «дыру» возникают макроквантовые эффекты...— Мигель прервал хвалебную речь, оценив пси-мимику собеседника.— Извини, я забыл, что ты физик. Но таких аппаратов создано всего два, и не каждый может управлять им из-за энергонакачки. Вредно для здоровья. Пока. Хотя твой отец уходил в Даль-поход на таком «пузыре» и вернулся. Говорят, конструируются «пузыри» классом пониже, но когда появятся на свет, не знаю».
Глыба «голема» вдруг потеряла четкие очертания, стала жидкой, как огромная капля ртути, и в течение двух секунд превратилась в аэр.
«Садись, пора отправляться.— Мигель заметил, что Ставр оглядывается, добавил: — Не волнуйся, это лишь с виду — обыкновенный хоздвор, на самом деле ты находишься на одной из баз «контр-2», попасть на которую не сможет, наверное, и эмиссар ФАГа».
Ставр молча полез в кабину «аэра».
Орбитальный лифт зашвырнул их на транспортно-орбитальный узел, подвешенный над Землей на высоте двухсот километров, откуда они своим ходом добрались до грузовоза «Ландскнехт», имеющего собственную линию метро, о чем также мало кто знал. «Струна» метро выбросила «голем» с пассажирами в недра транспортного отсека спейсера Даль-разведки «Славутич», который маневрировал неподалеку от Фаэтона-2 и незаметно «выронил яйцо», то есть «голем», вместе с полусотней витсов-ремонтников.
После этого настала очередь Мигеля командовать аппаратом.
«Голем» в два прыжка достиг «атмосферы» Фаэтона-2 — тонкого по земным меркам километрового слоя пыли и газов, куда и нырнул, как в воду.
Конечно, их «черный полет» лишь казался простым, легким и до смешного коротким, на самом деле выводом разведаппарата на цель занимались множество специалистов своего дела и мощный инк Даль-разведки Стратег, используемый на одну треть службой старменов и на две трети — работниками «контр-2». Кроме того, разведчики шли не вслепую. Задолго до их появления в атмосфере Фаэтона-2 за псевдопланетой было установлено наблюдение, и проделанный на его основе анализ позволил наметить вектор разведрейда, упиравшийся предположительно в базу эмиссара ФАГа. Но об этом из двух членов экипажа «голема» знал только один — начальник сектора погран-проблем, Панкратов же мог только догадываться.
«Итак, начинаем. Выходим в поле Сил пассивно, работаем, как приемные антенны. Поскольку центр, если он здесь, наверняка защищен, как крепость, на всех мыслимых уровнях, мы имеем право только слушать пространство, не включая аппаратуру поиска. Наша задача — обнаружить его и незаметно исчезнуть, на абордаж пойдут другие».
«Понял,— подавил вздох разочарования Панкратов.— А если они нас обнаружат первыми?»
«Мы об этом узнать не успеем. Учти еще одну особенность Фаэтона-2: это не просто шарообразная куча щебня и камней, диаметр которой равен трем тысячам километров, но и сложная система полевых взаимодействий, включая, кстати, и маломассивные — до двух миллионов тонн — кварковые кластеры, которые сильно искажают поле Сил. Обязательно делай поправку на коэффициент ошибочного восприятия, особенно визуального».
«Вводную принял! — вытянулся в кресле Ставр.— Разрешите выполнять?»
«Вперед!» — бросил де Сильва, выключая оптическую плотность стен «голема».
Пилоты повисли в ровном голубовато-сером тумане без намеков на верх и низ, скрадывающем ориентиры. Затем под ногами зашевелились смутные тени, и Ставру показалось, что они висят над океаном. Однако это был не океан, а верхний разреженный край каменного облака с редкими обломками скал размерами от полуметра до двух-трех сотен метров и сгустками щебня. Некоторые из них под влиянием центростремительных сил или от столкновения с другими камнями вырывались из общей массы и уплывали от основного шара псевдопланеты, за ее «атмосферу», чтобы вскоре вернуться обратно.
Ставр проводил глазами один такой шатун, затем уловил недовольство соседа и сосредоточился.
Туман как бы расступился, поредел, уплыл куда-то за пределы видимости. Взору предстала удивительная картина «раздробленной» планеты, состоящей из мириад разноцветных и разнокалиберных каменных глыб. Камни шевелились, сновали в разные стороны или торжественно плыли по воле гравитационных волн, сталкиваясь между собой и порождая бурлящие «реки» и «селевые потоки», вихри и смерчи, самые настоящие волны и фонтаны. Прятать в этом месиве станцию казалось безумием, но именно поэтому эмиссар ФАГа и мог пойти на риск, приняв соответствующие меры безопасности.
Чей-то пристальный взгляд упал на людей внутри дрейфующего «голема», и Ставр даже отшатнулся, будто стоял в доме у окна и кто-то снаружи попытался разглядеть его. «Взгляд» потускнел, втянулся в недра планеты, исчез.
«Спокойней, эрм,— хладнокровно сказал де Сильва.— Из-под «зеркала» достать нас невозможно. Зато сам факт того, что окрестности Фаэтона-2 «пасут» неизвестные нам пси-наблюдатели, указывает на возможность присутствия здесь секретной базы. Засек вектор пси-волны?»
«Н-нет, не успел».
«Ладно, мне это, кажется, удалось. Источник лоцирующего пси-поля находится где-то недалеко, двумя-тремя слоями ниже, так же я засек и флуктуацию массы, маскон. Поехали потихоньку».
«Голем» двинулся к первому слою псевдопланеты, углубился в каменное крошево. Резко стемнело, лучи Солнца сюда уже не пробивались, поглощаемые пылевой атмосферой Фаэтона-2 почти полностью. Не спасало ни инфразрение, ни ультрафиолетовое, и лишь испускаемое отдельными скалами микроволновое излучение да повышенный радиоактивный фон позволяли инку «голема» и пилотам ориентироваться в пространстве.
Камни кружили вокруг, увлекали аппарат за собой, сбивали с выбранной траектории, таранили иногда, и плотность их все повышалась, пока не достигла предела, когда между ними уже почти не осталось свободного пространства.
«Дальше не пройти,— высказал опасение Ставр.— А если начнем пробивать дорогу, нас засекут».
Мигель молчал, прислушиваясь к шуму безостановочного движения вокруг; этот шум был слышен уже в звуковом диапазоне, так как субстанция слоя, в котором двигался «голем», представляла собой достаточно плотную звукопроводящую среду: газы, пыль, камни.
Снова чужой пси-взгляд мазнул по корпусу аппарата, ушел в сторону, затерялся в каменных водоворотах, пропал.
«Он здесь! — отозвался наконец де Сильва.— Километрах в трех под нами. Напряги зрение».
Панкратов послушно сконцентрировал внимание на глубинах псевдопланеты и сквозь призрачную пляску пси-фантомов и миражей — пространство здесь и в самом деле было возбуждено в потоке Сил — смог зацепить краешком сознания-зрения-чувствования огромную ежастую «акулу» чужой базы. Ощущение тут же пропало, но сомнений уже не оставалось: центр находился в недрах Фаэтона-2.
«Возвращаемся?»
«Нет,— помедлив, сказал де Сильва, удивив и обрадовав напарника.— Попробуем приблизиться и определить кое-какие параметры. Даже если нас обнаружат, вряд ли смогут догадаться, кто мы, а тем более захватить. Раскрываться им невыгодно».
«А как мы пройдем?»
«Ползком, эрм, ползком».
Как оказалось, «голем» был оборудован новыми системами оружия, в том числе и нейтрализатором — метателем «пауков». Мигель применил его, не задумываясь, когда протискиваться между глыбами стало уже невозможно. Выстрел уничтожил мешающий обломок, и его место тут же занял «голем». Еще один «паук» вонзился в следующий камень, проделав дыру в скрежещущем потоке, и аппарат сделал новый рывок.
Таким образом они «проползли» около двух километров, миновали концентрацию массы, скорее всего кластерный мешок, вокруг которого вились электромагнитные вихри, порождающие красивые многоцветные сияния, и вышли над целью — еще одной гравитационной концентрацией, молчащей, однако, на всех диапазонах, не рождающей никаких эффектов.
Аппаратура «голема» по-прежнему не фиксировала ничего подозрительного, но на «экране» внутреннего радара Ставр разглядел линзовидное тело, ощетинившееся иглами, как дикобраз. Диаметр линзы достигал не менее километра, а толщина — около двухсот метров, хотя точно определить ее размеры было невозможно из-за сильного поглощения пси-волн вблизи объекта. Работала, очевидно, его защита.
«Что дальше?» — спросил Ставр.
«Теперь домой,— вздохнул Мигель.— Будь с нами эскадрилья перехвата... или хотя бы одно звено...»
«Это корыто в лоб не возьмешь, оно прячется за энергоэкраном».
«Придется действовать другим способом. Возвращаемся».
«Голем» послушно полез назад, раздвигая обломки корпусом, но уйти не успел. Сильнейший пси-удар обрушился на сознание пилотов, ломая их волю, дезорганизуя работу нервной системы, подавляя желания, лишая возможности двигаться, повергая в шок от чудовищных болей во всем теле...
Глава девятая
ЗАПАСНОЙ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ
Видана ворвалась в спальню Железовского, как вихрь, бросилась ему на грудь с рыданием: — Дед, он пропал!
Аристарх прижал внучку к себе, легонько провел ладонью по спине, успокаивая. «Кто пропал, где?»
«Ну, он, Ставр... они с Мигелем пошли к Фаэтону-2 и не вернулись... И ничего не сказал... и не звонит... Ну почему он такой? Черствый, как чурбан... Я его ненавижу!»
Железовский улыбнулся, поняв, в чем дело, но улыбка тут же сбежала с его губ.
«Значит, Панкратов с де Сильвой отправились на Фаэтон и исчезли... Когда они ушли? Сколько времени прошло?»
«Шесть часов. У них было всего три на весь рейд, их ждали... и не дождались!» — Видана снова уткнулась лицом в мощную грудь деда, смачивая халат слезами.
«Я слабая, да? Жить без него не могу, каждую минуту вспоминаю, думаю о нем, а он хоть бы позвонил! Пусть только вернется, я ему... я... скажу все, что о нем думаю!»
«Пусть сначала вернется.— Аристарх спохватился.— Откуда ты знаешь такие подробности?»
Видана отстранилась, вытерла слезы, вздохнула.
«Нет, не слабая я, просто глупая. Что я в нем нашла? Обыкновенный эрм, только и умеющий, что хорошо драться. А вместо сердца кусок льда! Йохан Тильбурд уж на что викинг, и тот в тысячу раз галантнее... Что ты спросил?»
«Откуда ты знаешь о разведрейде?» — терпеливо повторил Железовский, одновременно связываясь через поле Сил с Баренцем.
«Я беседовала с Левашовым, а тому позвонил при мне отец Ставра. Что делать, дед? Надо срочно бить тревогу, подключить отдел безопасности, собирать спецкоманду и лететь на поиски. Только предупреждаю — я с вами!»
«Погоди, сперва надо выяснить все обстоятельства дела, а потом уж действовать. Я, например, не знал, что Сильва пошел к Фаэтону вдвоем со Ставром. Неужели они решили обойтись без подстраховки?»
Через несколько секунд ответил Баренц.
«Аристарх, что случилось?»
Железовский пересказал новость, услышанную от внучки, не обращая внимания на ее умоляющие взгляды, ушел в свой кабинет и закрыл дверь.
«Почему нас не проинформировали?»
«Мигель работает на «контр-2», а у них свои законы конспирации и охраны тайны. Собирай нашу команду, я пошел к Велизару. Он наверняка в курсе событий. Встретимся через час в Управлении».
Собирался Аристарх недолго, «бумеранг», отвечающий его габаритам, хранился у него дома, в спецбоксе, и надеть костюм было делом двух минут.
«Что делаем? — встретил его в гостиной уверенный пси-голос пришедшей в себя Виданы.— Куда собираемся? Только попробуй сказать, что идешь один!»
Железовский подумал и согласился.
«Держись в кильватере, идем к Велизару».
Архонт Всемирного Веча принял их в своем защищенном от большинства стихий кабинете, превращенном системой видеопласта в пейзаж Сатурна: волокнистые туманы палево-жемчужных оттенков, удивительные бледно-голубые скалы из метанового льда, парящие озера жидкого метана темно-синего цвета, скопища бликующих серебром пузырей — живых «улиток» Сатурна, небо салатового цвета с бледной полосой кольца. Стол хозяина кабинета и кресла для гостей казались неуместными в этом уголке чужой природы.
Пейзаж отвлекал, и Велизар выключил видеопласт. Он уже знал причину визита патриарха с внучкой, но ждал, пока придут другие проконсулы.
Баренц прибыл через минуту, за ним один за другим появились Герцог, Боянова, Ратибор Берестов. Никто не задавал вопросов, все уже были в курсе событий. Последним появился Джордан Мальгрив. Эксперты синклита встретили его сдержанно, до сих пор они дела с ним не имели, поэтому ждали, когда заговорит Велизар. Однако Мальгрив начал первым:
«Мы предприняли еще одну попытку негласного прорыва в глубины Фаэтона, но найти разведшлюп не смогли. Скорее всего, он был обнаружен эмиссаром ФАГа и захвачен. Час назад зарегистрирован всплеск пси-поля в районе Фаэтона. Аналитики считают, что характеристики поля соответствуют излучению массы индивидуумов, то есть эгрегору, но возникает вопрос: откуда в Фаэтоне появился эгрегор? Не один человек, не десять, а несколько сотен или тысяч! Да и не людей, а, вероятнее всего, гуманоидов, близких по биопараметрам к людям».
«Кайманоидов?»
«Не исключено».
Велизар подал беззвучную команду инку кабинета, и тот развернул в объеме и в движении схему взаимодействия тревожных служб в районе Фаэтона-2. Багровым, красным и оранжевым цветом обозначились корабли погранслужбы, отдела безопасности и УАСС, голубым — аппараты исследователей и технической поддержки, золотом просияли машины, принадлежащие «контр-2». Угрюмым фиолетово-сиреневым цветом выделились чужанские «дредноуты». Сам Фаэтон выглядел красивым серебристо-кисейным шаром, состоящим из множества крупинок разного размера. На поверхности шара разгорелась и замигала рубиновая звездочка.
«Место их входа в Фаэтон,— пояснил Мальгрив.— Мы готовы выбросить десант на «големах», но это может быть расценено пограничниками как «провокация проклятых нелюдей», то есть паранормов, и тогда неизбежен бой.
«Что ж, будем сидеть и ждать у моря погоды? — не выдержала Видана.— И с какой это стати пограничники сразу полезут в бой?»
Мальгрив посмотрел на девушку оценивающе, но ответил на ее тираду Велизар:
«Прямая атака на Фаэтон чревата последствиями. Во-первых, у пограничников приказ никого в особые зоны не пропускать, а Фазтон-2 вместе с нагуалем как раз входит в их число. Во-вторых, нам не хотелось бы до поры до времени раскрывать себя, показывать противнику, что мы его вычислили».
«Но если они захватили Мигеля, то уже догадались об этом,— сказал Железовский.— Я согласен с Виданой, пора действовать. Предлагаю начать в Системе операцию «Чистка» и одновременно десантировать три группы в район, где пропал «голем» де Сильвы».
«Чистка? — переспросил Мальгрив.— Что это означает?»
«Минуту,— вмешалась Забава Боянова, прищуренными глазами рассматривая квадратное, иссеченное морщинами лицо Джордана.— Велизар, вы нас не представили друг другу. Кто этот человек? Я знаю его как начальника контрразведки, подчиненного комиссару Еранцеву».
«Я могу ответить совершенно точно,— весело сказал Пауль Герцог.— Этот человек умудряется руководить еще и такой организацией, как «контр-2».
Среди присутствующих прошло движение. Не удивились ответу лишь Баренц и Железовский.
«Вы удовлетворены?» — посмотрел на Боянову Мальгрив, не меняя выражения лица.
«Простите, Джордан, я никак не ожидала...»
«...что такой увалень, как я, способен работать тонко,— закончил начальник «контр-2», и впервые на его губах промелькнула слабая улыбка.— Что ж, это комплимент. Но вернемся к нашим баранам. Петр, нужен квалитет ответственности уровня «глобальный».
Железовский с любопытством посмотрел на Велизара, которого Мальгрив назвал Петром. Тот некоторое время наблюдал за неторопливым хороводом огней вокруг Фаэтона-2, потом оглядел лица присутствующих, задержал взгляд на побледневшей Видане.
«И все же мы спешим... Операция «Чистка» не проработана, а десант на Фаэтон скорее всего столкнется с защитной системой базы ФАГа, что приведет к потерям».
«Я понял так, что «Чистка» — уничтожение выявленных помощников ФАГа,— сказал Мальгрив.— Но это не даст ощутимого результата, пока мы не вычислим эмиссара. А на сегодняшний день таких кандидатур всего три: Еранцев, Алсаддан и секретарь эргономического департамента Всевеча, председатель правовой комиссии Леонид Жученок. Кого вы принесете в жертву?»
«А Баркович?» — спросила Боянова.
Мальгрив и Герцог переглянулись.
«Забава, боюсь, вы правы,— сказал Велизар.— Поведение Барковича настолько непредсказуемо, что мы до сих пор не знаем, какому лагерю он отдает предпочтение.
К тому же он мастер рукопашного боя в системе тангсудо, захватить его не удастся».
Наступило короткое молчание. Потом кто-то словно громыхнул железным листом — это рассмеялся Аристарх. Сказал добродушно:
«То-то я удивлялся, что он моих угроз не то что не боится, просто не воспринимает! А ведь я грозил ему оторвать... м-м-м... и размазать по стене!»
Герцог засмеялся, за ним Берестов, улыбнулась и Забава, и лишь Видана смотрела на Велизара сузившимися глазами, в которых стояли слезы.
«Баркович — и мастер? Не может быть! — проговорила Забава.— Тангсудо — это прежде всего философия жизни, соблюдение определенных этических норм, а он... знаете, сколько у него было женщин?»
«Баркович очень непростой человек,— заметил бывший комиссар-прима,— причем с хорошей пси-защитой. К тому же вы, девушка, нравитесь ему на самом деле, но — чур не выдавать».
Видана беспомощно посмотрела на Боянову, та красноречиво поморщилась. Манеры Барковича ей тоже не нравились.
«Квалитет»,— напомнил Мальгрив.
«Придется потревожить патриарха».
Но прежде чем Велизар вызвал Константинополь, резиденцию Вселенского патриарха Варфоломея Ивана V, в кабинет стремительно вошел небольшого роста человек в черном унике, седоголовый, смуглый, с бездонно-черными глазами, в которых тлели угольки угрозы, насмешки, невероятной уверенности, мудрости и силы.
Велизар встал.
Гости архонта оглянулись.
— Ну, здравствуй, Петр,— звучным голосом произнес нежданный гость.— Давно не виделись. Узнаешь?
— Габриэль,— тихо сказал Велизар. Медленно вышел из-за стола, навис горой над гостем; он был на две головы выше. Они обнялись.
Затем Грехов — это был он — повернулся к замершим от неожиданности экспертам, разглядывающим его с разными чувствами, прищурился.
— Забава, вы все так же молоды и красивы. Сколько мы с вами не виделись?
— Пятьдесят лет и пять месяцев,— тихо сказала женщина.
Видана, не веря глазам, увидела, что ее «железная» бабка зарделась, как восемнадцатилетняя девчонка.
— Пятьдесят лет,— задумчиво повторил Грехов.— Да, земное времяисчисление не годится для скитальцев по другим вселенным. Салют, крестник. Ты, гляжу, тоже не меняешься.
Ратибор Берестов с каким-то внутренним колебанием, понятным обоим, тоже обнял Грехова. Затем настала очередь Железовского, и между ними произошел мгновенный пси-разговор, недоступный остальным. Финалом разговора был кивок Грехова.
Он пожал руку Герцогу и сел за стол Велизара. Перешел на слоган-обмен:
«Я в курсе всех ваших проблем. Времени мало, поэтому давайте говорить только о самом необходимом. Прежде всего о ситуации. Есть два варианта дальнейших действий. Первый — штурм Фаэтона всеми имеющимися силами. Да, он может оказаться успешным, и база эмиссара окажется у нас в руках. Но, во-первых, пограничники не дадут нам атаковать псевдопланету, имея приказ, о котором уже говорилось. Неизбежен конфликт, чреватый потерями с обеих сторон, а надо помнить, что пограничники и безопасники не слуги ФАГа, а простые люди, заложники высокой политики, выполняющие приказы начальства».
Железовский хотел что-то сказать, но передумал.
«Второй вариант, — продолжал Грехов, разглядывая схему движения флотов возле Фаэтона-2, — связан с истинной расстановкой сил в Системе. Эмиссар ФАГа в Системе один, и он — не человек, хотя и гуманоид. Те, кого вы считаете эмиссарами, просто его полудобровольные помощники: Еранцев, Шкурин, Жученок, Алсаддан, Шан-Эшталлан, Роджер Жалюзный. Почему «полу»? Потому что каждый из них все-таки был воспитан человеческим социумом, обладал какими-то нравственными устоями, но сопротивляться внушению долго не смог. А кое-кто и не захотел».
«А К-мигранты?» — спросила Боянова.
«К-мигранты — дети иных моральных программ. К сожалению, они не выдержали похода с Конструктором... а где их выловил Игрок... или ФАГ, как вы его называете, не суть важно. Но об этом в следующий раз. Итак, Демиургов у нас много, но из них лишь двое, а именно Жученок и Еранцев, знают о ЗКП... — Грехов на мгновение исчез и тут же с дуновением холодного ветра появился снова.
— Простите. Так вот, в Фаэтоне-2 прячется не база ФАГа, а запасной командный пункт, ЗКП. Реперная же, основная база эмиссара — вы правильно догадались — находится на Солнце, и добраться до нее будет трудно, если вообще возможно. Предлагаю взяться за Жученка или Еранцева, и они сами приведут нас на ЗКП, через метро, естественно. Это самый простой выход из положения».
Видана от избытка чувств захлопала в ладоши, вскочила, обежала стол и чмокнула Грехова в щеку. Застыдившись, вернулась обратно.
«Давно меня не целовали красивые девушки,— пребывая в некоторой растерянности, сказал Габриэль.— М-да, везет же кому-то... У Ставра губа не дура. Ну, мафусаилы, что решаем?»
Велизар опомнился, согнал гостя со своего места, пробурчал:
«Ты тоже не меняешься, мальчишка. «Глобальный» квалитет отменяется, будем разрабатывать Жученка. Еранцева я трогать бы не хотел».
«А почему он назвал вас Петром?» — полюбопытствовала ожившая, повеселевшая Видана.
— Потому что это мое настоящее имя,— ответил Велизар.— Так назвали меня родители более ста лет назад — Петр Пинегин.
«Подождите еще немного,— колеблясь, не решаясь спросить прямо, обратилась Боянова к Грехову.— Габриэль, скажите, вы знали о появлении ФАГа? Еще тогда, пятьдесят лет назад?»
«Знал»,— коротко ответил Грехов.
«И вернулись специально для того, чтобы помочь нам... всем людям? Не рассчитывая на благодарность?»
В глазах Грехова мелькнула тень, подчеркнув вечную тоску и странную боль, редко вырывавшиеся наружу.
«Каждый должен служить Богу тем, для чего тот его создал. Я — не исключение».
«Не понимаю».
— Поймете,— сказал Габриэль вслух, мягко, стараясь не обидеть женщину.— Просто вы еще очень молоды, паранормы, и мало знаете. Это не упрек, просто констатация факта. Я тоже в этом смысле достаточно молод, и даже мне Вселенная не раскрыла всех своих тайн.
Боянова задумчиво опустила голову. Мужчины молчали. Видана смотрела на седого экзоморфа с восхищением и ужасом. Ей хотелось задать ему множество вопросов, фантазия ее заработала вовсю, но времени на философские беседы у них уже не осталось.
* * *
От пси-удара «я» Ставра буквально катапультировалось из тела в астральное поле и некоторое время пребывало вне своей оболочки, пока вокруг происходили достаточно быстрые и неординарные события. Не в силах прийти в себя от шока,Ставр немо наблюдал за происходящим, не отреагировав даже на пробившуюся в голову мысль напарника: «Держись! Отключи сознание! Выход в пси по команде «давай!».
В отличие от Панкратова, де Сильва перенес пси-атаку легче, потому что был опытнее и знал приемы шунтирования пси-разряда. Он тут же сообразил, что их «молчание» может дезориентировать противника, в то время как попытка бегства или даже просто включение аппаратуры «голема» приведет к повторной атаке. Следовало притвориться убитыми и ждать дальнейших действий противоборствующей стороны. Факт же нападения говорил о том, что разведчиков вывели точно на цель, и даже в случае их невозвращения аналитики «контр-2» сделают надлежащие выводы.
Действия слуг ФАГа не замедлили себя ждать.
«Голем» дважды «пощупали» векторным пси-полем, убедились в полной неподвижности атакованных, и через несколько минут их подобрал неизвестный аппарат, не имеющий аналогов среди множества разновидностей транспортных систем земного флота. Перевозка длилась недолго, затем аппарат перегрузил «голем» в недра гораздо большей машины, и Мигель понял, что они наконец попали на борт базы эмиссара, которую так стремились отыскать.
Еще раз убедившись в том, что разведчики в «големе» находятся в полной неподвижности и даже «не дышат», хозяева принялись вскрывать захваченную спейс-машину, и, к удивлению де Сильвы, с третьей попытки это им удалось. Правда, лишь с помощью уничтожителя, который ювелирна срезал корму «голема» с генераторами движения и защиты даже сквозь силовой кокон и слой «абсолютного зеркала»! Однако анализировать сие событие Мигелю было недосуг, наступала стадия контрдействия, и включиться в нее следовало в самый ответственный момент.
Первыми к искалеченному «голему» подплыли витсы — именно подплыли, потому что в этом помещении царила невесомость. С «мясом» выдернув из корпуса коконы пилотов, они достаточно легко разрезали «бутоны», извлекли неподвижные тела пилотов и перегрузили на парящую рядом платформу. Спустя короткое время платформа выплыла в более тесное помещение, вероятнее всего, тамбур или коридор, где ощущалась почти земная сила тяжести. Через минуту-две к телам пилотов подошла группа каких-то существ. Это могли быть и другие витсы, и кайманоиды, и люди в защитных костюмах с пси-подавлением, но Мигель не позволил себе выйти в поле Сил и определиться — чувствовал, что еще рано. Осмотрев захваченных разведчиков, существа провели бурную дискуссию (Мигель лишь изредка улавливал эхо пси-сопровождения переговоров) и удалились, приставив к жертвам двух своих представителей. Эти двое направили платформу по коридору и зашагали следом, изредка обмениваясь репликами в звуковом диапазоне. Кто они, Мигель видеть не мог и активно анализировать происходящее также не имел возможности.
Судя по остановкам и эффектам изменения потенциалов тяготения, их переправили по коридорам и с помощью лифтов куда-то в самое сердце станции, очень большой, если верить обрывкам ощущений, просачивающимся в сферу сознания. А когда в новом отсеке, где остановилась платформа, сопровождающие сделали попытку снять с пилотов защитные костюмы, Мигель понял, что медлить больше нет смысла. Пора, сказал он сам себе, когда пришло полное понимание того, что он хочет сделать. Вырвавшись из «теснины» глубокой стагнации сознания с пси-возгласом «давай!», де Сильва смог наконец «открыть шлюзы» информационной блокады и в течение долей секунды выяснить ситуацию.
Первое, что ощутили пришедшие в себя разведчики — нависшую над головами «гору» пси-поля! «Гору», полную безжалостного спокойствия и презрения от безмерной мощи. Это было поле чужого эгрегора, сконцентрированное внутри огромного, но конечного объекта, который представлял собой запасную базу эмиссара ФАГа. И, по всем характеристикам поля, база эта принадлежала кайманоидам, а не людям.
Второе ощущение потрясло пилотов и озадачило. Размеры базы изнутри казались на порядок больше, чем снаружи, то есть не менее трех-четырех десятков километров в поперечнике!
Третье ощущение тоже не добавило радости: кайманолюдей на борту базы насчитывалось не меньше двух тысяч!..
Что-то просвистело у виска Ставра, он очнулся.
Мигель добивал второго кайманоида, в руках-лапах которого отблескивали металлом странной формы пластины, похожие на металлические звезды — сюрикены. Впрочем, это и были боевые метательные пластины.
«Включайся, наконец!» — подстегнул Ставра возглас шефа.
Однако он потратил еще секунду на ориентацию, прежде чем начал действовать.
Помещение, куда их перевезли, представляло собой санитарно-медицинский бокс в недрах компьютеризированного агрегата, способного определить состояние, вылечить или убить любое живое существо. Оно почти ничем, кроме конструктивных особенностей, не отличалось от подобных медицинских комбайнов землян, хотя создавали его не люди и не для людей. Располагался агрегат на пересечении сразу трех уровней, то есть как бы образовывал узел, соединяющий шесть коридоров. А вокруг начиналась такая мешанина помещений, коридоров, секций, аппаратных, силовых коммуникаций, систем обслуживания, снабжения и утилизации отходов, что разобраться в ней казалось делом безнадежным. И все же Ставр смог выделить «зерна» пси-и энергоинформационных уплотнений, чтобы сделать кое-какие выводы.
«Осиное гнездо! — выразил он свои эмоции.— Жилой сектор двумя уровнями ниже, судя по «шуму». А центр управления в одной из трех концентраций: рядом, в сотне метров, уровнем ниже и где-то на самом верху, километрах в трех».
«Скорее всего, наверх нам и надо. Рядом, вероятно, энергоцентр, но проверить необходимо. Твой план?»
«Стратегически мы в выгодном положении, поэтому можно бы попытаться найти транспортный отсек и уйти отсюда на их машинах, но лучший вариант — метро. База должна иметь линию метро, иначе давно «засветилась» бы, десантируя отряды гуррах».
«Согласен, но есть и третий вариант — захватить центр управления».
Ставр мысленно покачал головой.
«Это авантюра. В любом бою важен не только захват инициативы, но и ее удержание, а одни мы не продержимся долго. К тому же я не уверен, что центр управления здесь один, а не два или три, а кроме того, что стоит ФАГу пожертвовать им, а также сотней-двумя своих помощников?»
«Далеко пойдешь, мастер. Не каждый эрм обладает видением правильного вектора действий. Энергоуплотнений в теле базы около двух десятков, но я считаю, метро должно находиться где-то рядом с командным пунктом. Пробьемся, если только нам не подготовили сюрпризы...»
В режиме сверхскорости они выскользнули друг за другом из медицинского отсека и призраками пролетели первый коридор до ближайшего помещения с открытой дверью, внутри которого пульсировали и шумели десятки работающих приборов и мыслящих систем.
Это в самом деле был энергоцентр: реактор кварк-бит, система контроля, инк управления, комплекс распределения, каналы ввода-вывода, витсы обслуживания и два десятка операторов, занимающихся каким-то странным делом. Они расхаживали между необычной формы аппаратами и по неслышной команде падали, вставали, размахивали руками и наносили друг другу удары. На заглянувших посетителей они не обратили никакого внимания, а может быть, не заметили их.
Однако с этого момента оба разведчика почувствовали некое шевеление висящей над ними «горы», превратившейся в плотную массу разбуженных насекомых, в рой.
На следующий уровень или этаж им удалось проникнуть легко, по лестнице с разной высоты ступенями. Попадавшиеся навстречу кайманоиды смотрели на проносившихся «призраков» безразлично и не реагировали даже на случайные касания. Впрочем, Ставр насчет этого не заблуждался. Шли они «на темпе», и увидеть их было очень непросто, в том числе и кайманоидам, имеющим органы зрения, почти идентичные человеческим.
Второе энергоинформационное уплотнение оказалось залом техноигр, насыщенным игровыми инк-преобразователями и общим эйд-объемом, где зрители-участники могли «пересечься» в полном контакте. На Земле такие объемы были запрещены, хотя и существовали подпольно. Ставр знал это совершенно точно.
Для дальнейшего поиска требовалась транспортная система, и разведчикам пришлось потратить пару минут для знакомства с лифтом базы, который оказался сродни пронзающим вариационным лифтам земных зданий. Лифт вынес их к самой крупной из пси-концентраций, расположенной «наверху» ежастой чечевицы базы, и это уже было то, что надо. По колебаниям полей, сотне пульсирующих струек информации, втекающих и вытекающих отсюда, по «запаху» пси-атмосферы данного сектора станции Ставр с уверенностью определил расположение метро и центральной диспетчерской, но его смутило странное ощущение бездны за стеной коридора — едва ощущаемой, на грани тончайших «шорохов», которой там не должно было быть. Видимо, то же самое почувствовал и Мигель, потому что остановился на мгновение перед мигающей пентаграммой на выпуклости стены, обозначающей вход. Давление «горы», вернее, «роя» местного пси-поля усилилось скачком.
«Началась тревога!» — сказал Ставр.
«Там не все чисто... я ощущаю нечто...»
«Но у нас нет выхода. Расчет на внезапность не оправдался, однако они не ждут нас здесь так скоро».
«А если ждут?»
«Вот и узнаем».
Мигель молча повернулся к двери и сосредоточился на автомате открывания. Дверь лопнула, как тонкая пленка, и они ворвались в помещение, интерьер которого вряд ли удалось бы описать, настолько он был сложен. Но посреди меняющих форму и свечение громад была свободная площадка, на которой лицами к двери стояла группа гротескно похожих на людей и крокодилов существ.
Нас вели! — сообразил Ставр, ловя центрального кайманоида в перекрестие визира, высвеченное инком наводки на «пси-экране» костюма. Стоило отдать команду, и «шукра», встроенный в «бумеранг», начал бы стрельбу. Но Ставр понимал, что всех он уничтожить не успеет.
Раздвинув шеренгу кайманолюдей, вперед вышел невысокий худощавый человек с шапкой густых вьющихся волос. К-мигрант Юрий Лейбан. Некоторое время гости и хозяева смотрели друг на друга.
«Поздравляю, эрмы,— сказал наконец Лейбан равнодушно.— Ваша подготовка превосходит ожидания. Хорошо, что нас предупредили, не то ваш прорыв мог бы и удаться. Я думаю, соображаете вы так же быстро, как и действуете. Предлагаю поиграть в воинские игры. Ставка — не свобода, но жизнь. В противном случае вы умрете, и немедленно».
«Гарантии?» — спросил де Сильва. «Мое слово».
Ставр и Мигель переглянулись. Оба знали историю «честного» поединка Аристарха Железовского с кайманоидами и К-мигрантом Свиридовым.
«Если мы ввяжемся в их игры, нас разъединят и задавят. Или ты предпочитаешь верить К-мигранту?»
«К-мигранты всегда были вне морали, упрекать их не стоит, но иметь это в виду — надо. Если же мы начнем пальбу, кто-нибудь из них зацепит и нас, или же эмиссар просто взорвет этот отсек. А так есть шанс».
«Правильное решение»,— рявкнул Лейбан, оценив заминку безопасников. Что-то передал союзникам, и кайманоиды опустили свои ажурные «пистолеты», стреляющие «пауками». Вперед вышли два кайманочеловека в боевых мундирах, меняющих цветовой рисунок и создающих ложные эффекты атаки. Поймать их на прием, даже зная особенности строения тел, было непросто. Но и кайманоиды были озадачены такой же работой «бумерангов», маскирующих движения хозяев, поэтому первый раунд рукопашного боя Мигель и Ставр выиграли вчистую, травмировав противника в течение нескольких секунд.
Новая пара бойцов использовала уже знакомые фигурные пластины, соединяющие в себе кинжал, серп, лезвие топора и острейший крюк. Чтобы их обезвредить, потребовалось около минуты. А затем на разведчиков набросилась вся компания, обуреваемая жаждой мести и ненавистью, не признающая никаких законов поединка, не брезгующая ударом в спину.
Ставр перешел в поле Сил, как и Мигель, и некоторое время танцевал в шоу-режиме, отбивая атаки и отводя удары, нацеленные в спину напарника. Потом оба поняли, что для выживания недостаточно просто отражать выпады противника, превосходящего численностью в пять раз, и начали отвечать на поражение, с каждым ударом укладывая на пол одного из гуррах. Когда их осталось четверо, в зал ворвалась еще одна группа монстров, и эти уже не стали демонстрировать класс рукопашного боя, они начали стрельбу, причем из пистолетов земных образцов.
«Пробейся к Лейбану и заставь его прекратить бой! — крикнул Мигель.— Я их задержу».
Ставр, чувствуя попадания пуль, электроразрядов и лазерных трасс в спину и ноги — «бумеранг» еще держался, гасил выстрелы — и понимая, что в их распоряжении действительно остались мгновения, бросился в стремительную атаку. Он уже не жалел никого, в том числе и себя, отвечая на удары такими же мощными жестокими ударами. Но понадобилось несколько прыжков на пределе сил, чтобы достать Юрия Лейбана, выцеливающего его из нейтрализатора, и не дать ему выстрелить. В тот же миг в помещении, бывшем одновременно центром управления, связи и обработки данных, а также станцией метро, словно взорвалась мощная бомба!
Гаснущим сознанием понимая, что это взорвалась не обычная, а пси-бомба, расталкивая ставший плотным, как желе, воздух, выдирая врастающие корнями в пол ноги, Ставр попытался обезоружить К-мигранта, тоже оглушенного мощнейшим всплеском пси-излучения эгрегора, но смог только отвернуть в сторону ствол нейтрализатора. Оружие выстрелило, испепелив двух кайманоидов и часть пола, и Ставр «улетел» в иную реальность, стал «деревом», не в силах пошевелить «ветвями» рук, «кроной» головы и «корнями» ног. Он уже не видел, как в помещение из кабины метро выпрыгнули несколько, человек во главе с Габриэлем Греховым, подобрали упавших разведчиков и тут же ретировались, не желая начинать большую войну на чужой территории. Лишь Грехов задержался на несколько мгновений, приклеив к корпусам работающих громад какие-то черные диски. Пробормотал вслух:
— До новых встреч, завоеватели...
А через некоторое время аппараты, отмеченные дисками, вдруг раскалились добела, лопнули, испуская фонтаны искр, начали плавиться, пока не превратились в слитки металла, стекла и керамики. В один из них оказался намертво впаян бывший союзник Конструктора Юрий Лейбан, в другой — Леонид Жученок.