* * *
— Как это случилось? — чеканя слова, спросил директор УАСС, глядя на комиссара из-под тяжелых век.
Герцог так же медленно рассказал Шкурину историю с нападением на лидера синклита старейшин. Директор УАСС не был интраморфом и, хотя обладал кое-какими паранормальными возможностями, слоган-речью не владел. Человеком он был крутым и жестким, если не жестоким, и дисциплина в Управлении при нем была поставлена во главу угла.
— Я не знал, что его прикрывает эшелон «ланспасад»,— угрюмо проговорил Шкурин, почти такой же мощный с виду, как и Аристарх Железовский.— В этом есть необходимость?
— Видимо, есть,— бесстрастно ответил Герцог, продолжая стоять у стола директора: сесть его не пригласили.— Он посвящен во все тайны работы Всевеча и тревожных служб. Но причина нападения пока не выяснена. Когда он придет в себя, я попробую выяснить его мнение.
Шкурин нахмурился, сведя косматые брови в одну линию.
— Разве он... жив?
Герцог про себя отметил эту заминку.
— Он в шоке, но выживет.
Молчание в кабинете, таком же угрюмом, как его хозяин, длилось больше минуты.
— А чем вы объясняете опоздание обоймы прикрытия? Даже не обоймы — эшелона! То есть специально сбалансированного отряда, способного среагировать даже на выпад змеи. Ведь это были ваши люди, комиссар? Вы их отбирали?
— Не лично я, но моя служба,— согласился Герцог.— Объясняется все просто: произошло шунтирование. Есть такой термин — шунтирование, или спуск программы. То есть в программу компьютера включается заведомо слабый элемент, который в конце концов не выдерживает, сбивает результат, приводит к ее отказу. В нашем случае таким «элементом» в обойме стал некий Борис Елин. Он отвлек внимание группы наблюдения...— Герцог поколебался немного, но все-таки закончил: — Когда Баренца атаковали, наблюдатели играли в чатуранг.
Директор Управления мигнул.
— Это доказано? Где он... этот ваш «элемент»?
— В бегах. Но мы его рано или поздно обезвредим. Вероятность случайного совпадения, конечно, велика, но вполне возможно, что Елин — фигура подставная.
— Яснее.
— Его просто запрограммировали на тот поступок, который привел к драме, хотя сам он об этом может и не догадываться. Как нормал... простите, как обычный человек, он не обладает пси-защитой мозга.
Лицо директора Управления налилось кровью. Он тоже не владел естественным пси-щитом, но у него был мощный «защитник», блок которого не мог пробить даже Герцог.
— Не валите свои неудачи на людей, с больной головы на здоровую! Теперь видно, чем вызвана неприязнь общества к паранормам. Если уж вы, комиссар-прима службы безопасности, презрительно называете людей «нормалами», чего ждать от других интраморфов?
— Я никогда не говорил о людях с презрением,— холодно возразил Пауль.— И вы прекрасно знаете, как относятся к людям паранормы. К которым, кстати, обычные люди относятся без раздражения и зависти. Конфликт между ними выгоден не им и не нам, а кое-кому повыше во властных структурах, кто держится в кресле только благодаря искусственно подогреваемой ненависти. Не так ли?
— Положим, этот тезис спорен.— Шкурин дал понять, что прием закончен.— Интраморфы тоже не застрахованы от кодирования.— Он не сразу понял, что проговорился, а Герцог сделал вид, что не расслышал начальника.— Идите. Завтра утром доложите о принятых мерах. Я начинаю верить президенту Совета безопасности, что вы не справляетесь со своими обязанностями.
Герцог четко повернулся и вышел из кабинета, отметив, как его «повели» через видеосистемы охранники и наблюдатели директорской защитной сети. За комиссаром наблюдали и его люди, из эшелона «ланспасад», но у Герцога вдруг появилось ощущение, что за ним следит кто-то еще — очень тонко, на грани «комариного писка», как бы изнутри него самого, из атомов и молекул мозга и сердца. Ощущение прошло, как только он вошел в свой кабинет, но запомнилось надолго и омрачило настроение. Герцог — эр-мастер, как и Ставр Панкратов, но более опытный и сильный, знал, что в оценке событий не ошибается.
* * *
Сигнал «три девятки» по треку пришел в УАСС рано утром двадцать первого июня, а уже через час все информационные агентства Солнечной системы оповестили слушателей, что в Антарктиде обнаружен «осколок следа» Конструктора, пожирающий любое вещество. «Осколком» этим оказался массивный кластер, состоящий из монополей — тяжелых элементарных частиц с анизотропией магнитного поля. Как известно, все без исключения частицы — диполи, то есть имеют два магнитных полюса, «северный» и «южный», а монополь имел лишь один. Но не это было главным для спасателей, а одно из свойств монополя — способность разрушать самые стабильные из частиц, протоны, время жизни которых намного превышало возраст метагалактического домена.
Там, где появлялся хотя бы один монополь, начиналась цепочка протонных катастроф, распад протонов, что, естественно, приводило к распаду вещества.
Кластер обнаружили случайно: гляциологи, следящие за состоянием ледяного панциря вблизи оазиса Амундсена, созданного около двухсот лет назад на месте одной из антарктических станций, наткнулись на идеально круглую дыру диаметром около десяти метров в ледяном поле Скотта. А когда глянули поближе — обомлели: дыра пронизывала весь слой льда толщиной в километр и заканчивалась в каменном щите Антарктиды гигантской полостью глубиной в двести метров. Но самое главное — радиоактивность льда по мере опускания в тоннель возрастала, а у полости достигала таких величин, которые требовали специальных мер защиты.
Безопасники УАСС, первыми спустившиеся в дыру, быстро смекнули, в чем дело, тем более что помогали им инки. Управления, обладающие огромной базой данных, так что идентификация найденного объекта не заняла много времени. И тут же район закрыли для посещения, а население близлежащих поселков под куполами и города в оазисе Амундсена было эвакуировано.
Эксперты синклита старейшин Всемирного Веча узнали о происшествии одновременно со спасателями, поэтому во вторую группу аналитиков вошли Железовский и Берестов. Увидев через ультраоптику кипящий клубок огня на дне впадины (подо льдом), они сделали вывод сразу же, не дожидаясь резюме Умника, но делиться впечатлениями не стали. Кластер монополей массой в миллион тонн продолжал погружаться в недра материкового щита Антарктиды, разрушая горные породы с такой же легкостью, что и лед. Экспертам было ясно, к каким последствиям это может привести, но обоих мучил вопрос: кому и зачем понадобилось сбрасывать сюда кластер?
Что сделано это намеренно, они не сомневались. Если бы глыба монополей упала сама, наткнувшись на Землю, ее обнаружили бы по радиоактивному следу тотчас же, а по массе — еще раньше, до подлета к планете. Чтобы она оказалась в Антарктиде незаметно, надо было погрузить ее в транспортник, закапсулировать силовым полем и аккуратно опустить на лед.
Запрос погранслужбе подтвердил правильность догадки: месяц назад в означенном месте садился «Керманшах», грузовой галеон Всемирной миссии магов и спиритов, якобы для пополнения запасов экологически чистой пресной воды. Никто, конечно, не контролировал, чем занимались во льдах маги и «ученики» Великого магистра магии Шан-
Эшталлана Первого, но сам факт высадки говорил о многом.
«Хорошо, что они сбросили кластер здесь, а не в центре Москвы или Чикаго,— сказал Ратибор Берестов, когда эксперты возвращались домой.— Но и оттуда, из-под льда, выколупнуть кластер будет невероятно трудно. И мне логика того, кто это сделал, непонятна совершенно. Это же уровень чистого террора, разведки боем, а не тихого вторжения или просачивания».
Железовский, широко шагавший впереди по коридору здания Всевеча, резко остановился, так что Берестов едва не налетел на него.
«Может быть, ты прав, как никогда. Действительно, это напоминает разведку боем! ФАГ изучает не только возможности отдельных людей и паранормов, но и всего сообщества в целом. А для такой проверки все средства хороши, ведь сталкивает он людей не со своими клевретами и слугами, а с людьми же, оставаясь в тени. Чем быстрее мы на него выйдем, тем больше шансов избежать большой войны».
«Надо направить Ставра по этому следу. Но тогда ему придется столкнуться с южномусанским эгрегором, мощь которого достаточно велика, чтобы уничтожить одного человека».
«Он будет не один. Мигель охраняет его спину, да и наш эгрегор не слабее».
Берестов кивнул, и они разошлись на пересечении коридоров в разные стороны.
Фагоразведка... да, это разведка ФАГа, думал Берестов, привычно «взвешивая» пространство вокруг себя и не замечая этого, как не замечает человек своего дыхания или сердцебиения. Мозг обрабатывал поступающую информацию без участия сознания.
Фагоразведка — точнее термина не придумаешь. Но, может быть, мы выдаем нежелаемое за действительное, и кластер просто сбросил какой-то идиот?
«Вряд ли Шан-Эшталлана можно считать идиотом,— раздался пси-смешок Железовского, который уже скрылся за дверью своего кабинета, но из потока связи не вышел.— Я точно знаю, что он из себя представляет как паранорм, к тому же он дружок нашего уважаемого президента Совета безопасности Алсаддана».
«Тогда ты, к сожалению, прав, старейший».
«Я прав всегда!»
Берестов улыбнулся и вошел в приемную Велизара, где его ждал Мигель Эстебан Хосе Пабло де Сильва, начальник сектора пограничных проблем.
* * *
Видана писала картину взаимодействия Сил темного и светлого эгрегоров. В качестве конкретных моделей она взяла северославянский и южномусанский зтрегоры, отличающиеся мощью, творческой потенцией и качеством тонких полевых планов: в ауре южномусанского эгрегора преобладали эмоции разрушения, а не созидания.
Картина получалась безрадостная, напоминающая сражение типа Куликовской битвы или Сталинградской времен второй мировой войны, если бы они разворачивались в четырехмерном континууме. Да и цвета картины: фиолетовый, багровый, маренго, ультрафиолет и радиоспектральная полоса, а также музыка — мрачные диссонансы, тревожные созвучия smanioso и квартквинтаккорды,— говорили не о «божественной литургии», а скорее о войне пси-партитур. Но Видану заинтересовала наметившаяся тенденция Сил южномусанского эгрегора к сверхбыстрому реагированию и концентрации пси-поля.
Как пси-специалист (эфаналитик социопсихических настроений) Видана хорошо знала, что системы эгрегора больших человеческих сообществ высокоинерционны. В области их действия проявить что-то новое чрезвычайно трудно даже Лидеру, даже ценой судьбы и жизни. А в ее конкретном случае получалось, что эгрегором кто-то управлял. Слишком живо он реагировал на малейшие изменения Сил противника. Это было тем более удивительно, что эгрегоры — надиндивидуальные организмы планетной психосферы, не обладающие волей, психоэнергосистемы с огромным количеством связей, не позволяющих управлять ими из единого центра...
Наверное, я чего-то не учитываю, подумала Видана. Или не понимаю. Надо с кем-то посоветоваться, может быть, я поддалась влиянию бабушки Забавы? Вечно она выделяет специфику национальных эгрегоров. Дед, вот кто поймет меня...
В прихожей хрустально прозвенел дверной автомат. Домовой высветил пси-образ гостя, и Видана со вздохом вышла из оперативного поля игрового инка. Вызвала отсчет времени: половина двенадцатого ночи. Не поздновато ли, мистер Хинн?
Полное имя пограничника состояло из одиннадцати имен его предков, потому что по национальности Хинн был гвинейцем: Хилайя Экосбар Фуфаби Пийон Тругти Лемель Ххах Бнелобе Даг Утруйя 3-инн. Короче, Хинн.
Видана снова вздохнула, накинула на плечи кисейно-пушистый хай-фай и, усевшись в гостиной перед камином, приказала домовому впустить гостя. Хинн не был интраморфом, хотя и имел кое-какие задатки паранорма, но, сколько помнила девушка, он всегда скрывал свою мыслесферу за экраном «защитника». Поэтому он привлекал ее своей неординарностью и загадочностью, да и внешность имел броскую, что выделяло его из толпы. Его попытки приблизиться «на расстояние поцелуя» Видану особо не трогали, этот парень был птицей не ее полета, но в последнее время она все чаще стала встречать его там, где он по натуре не мог находиться, и сей факт заставил ее насторожиться. Вот и сейчас: откуда он узнал, что Видана проводит вечер в шале деда, которое тот построил сам в стиле «кантри» на берегу Оки в древнем рязанском заповеднике Мещера?..
Когда Хилайя Экосбар вошел в темную гостиную, занимавшую большую часть домика, он не сразу увидел Видану, забравшуюся с ногами в громадное кресло. Лишь когда девушка вытянула руку ладонью вверх и над ее ладонью засиял вытянутый язычок огня, словно она держала невидимую свечу, гость разглядел освещенное лицо хозяйки.
— Как ты меня нашел?
— По запаху,— рассмеялся Хинн, делая попытку чмокнуть Видану в щеку, но промахнулся и упал в соседнее кресло, поменьше, приготовленное Железовским для гостей. Его экстравагантная прическа сегодня почему-то уже не производила обычного эстетического впечатления, а лишь подчеркивала хищный и несдержанный нрав.
— Духами «Русь Великая», кроме тебя, никто из моих знакомых не пользуется. Ну и забралась ты в глухомань! От кого прячешься?
— От себя. Хинн, я никого не ждала, мне хочется побыть одной. Зачем я тебе понадобилась?
— Да в общем-то хотел пригласить тебя на вечеринку. У моего друга сегодня день рождения, а одному идти не хочется. Там будут и наши общие знакомые, интраморфы.
Видана покачала головой.
— Извини, не пойду. Если бы ты предупредил заранее... Ты один?
— Да, а что? — удивился Хинн.— Еле посадил такси на берегу, чуть не сел в болото.
— Там кто-то есть еще... Гость пожал плечами.
— Мало ли кто бродит. Например, твой охранник. Или у тебя его нет? Если боишься, я могу остаться.
Видана покачала головой. Тот, кто прилетел только что, посадив машину точно в центр поля возле дома, был паранормом. Через секунду девушка поняла, кто это, улыбнулась про себя, подумав: забавно... только его здесь не хватало! Как он поведет себя, увидев, что я не одна?
Зазвонила дверь, открылась по мысленной команде Виданы, и в домик шагнул Ставр Панкратов собственной персоной. Остановился, мгновенно разобравшись в обстановке, несмотря на темноту.
— Извините, что без предупреждения. Я, кажется, не вовремя?
Видана зажгла свет. Мужчины оценивающе взглянули друг на друга. Впрочем, оценивал противника лишь Хилайя Экосбар 3-инн, Ставр его потенциал вычислил давно и серьезным соперником не считал. Видана же невольно сравнила обоих. Оценка была не в пользу Хинна.
Ставр был развит не хуже, но его осанка и грация подчеркивались внутренней силой, чего не увидела Видана при первом знакомстве. Кроме того, он двигался и жил быстрее и точнее, а также свободнее, с легкостью обходя любые помехи на пути. Но самой примечательной деталью у Ставра были глаза: прозрачно-серые, не ледяные, но с морозным отблеском, они замечали и видели все, понимали все и предупреждали. Не умели они только улыбаться. Во всяком случае, Видана пока улыбки в них не замечала.
Да, с неохотой призналась девушка сама себе, есть в нем некий шарм, скрытая мощь, а природа вылепила его неплохо...
Конечно, хорошо ему! — внезапно рассердилась она. Он уже родился эрмом, с запасом ратных знаний, а тут, пока дойдешь до мастера — тысячу синяков и шишек наживешь!
— Проходите, не стойте у порога.
— Может, в другой раз?
В присутствии неинтраморфа они вынуждены были говорить на звуке.
— А это что еще за явление?! — обрел наконец дар речи Хинн.— Какого дьявола ему здесь надо?
Панкратов глянул на него, но промолчал. Видана разрядила обстановку:
— Остынь, Хинн, мы работаем вместе... с недавнего времени. Таковы превратности судьбы.
Хинн угрожающе оскалился.
— И выбрал он столь поздний час, чтобы поговорить о работе, конечно. Так я и поверил.
Ситуация совсем перестала нравиться Видане.
— Остынь, гриф, я сказала. Ты тоже нашел подходящее время для визита.— Повернула голову к Ставру.— Вы могли бы мне позвонить, прежде чем...
— Я звонил, а время не терпит. В шесть по среднесолнечному мы должны быть в Управлении.
Он не выразил недовольства тем, что Видана проигнорировала его просьбу встретиться на погранзаставе у Левашова, и это обстоятельство заставило ее сдержать резкое слово. Зато не сдержался Хинн:
— Шел бы ты домой, эрм. Совместные дела надо решать на работе, а не в постели.
— Хинн! — предупреждающе произнесла Видана. Легкая улыбка скользнула по губам Панкратова.
— Похоже, ты это правило выучил наизусть.
Хинн вскочил, но окрик Виданы остановил его. Ворча, он все же сделал шаг к Ставру, но тот молча повернулся и исчез за дверью. Пси-импульс принес Видане слоган прощания с запахом фиалок и сложным ощущением недоумения, предостережения, угрозы, неудовлетворенности и сожаления.
— Ха! — обалдело сказал Хинн, не веря, что противник оставил поле боя, затем картинно напряг торс.— Как я его, а? Кажется, он струсил.
— Пусть тебе так не кажется,— сказала Видана.— Я устала и хочу спать, встретимся завтра. Звони.
Выпроводив несколько очумевшего пограничника вслед за Панкратовым, Видана вдруг подумала, что ни тот, ни другой не раскрыли истинных причин посещения. Оба могли свободно найти ее по связи, один — используя сеть «спрута», второй — информслужбу погранцентра, и оба этого не сделали, предпочтя заявиться в шале лично. Что бы это значило? Что им было нужно, особенно Панкратову? Может, пора выходить на полный контакт по формуле «два С»?
«Эрм,— позвала она мысленно,— зайди, есть дело».
Панкратов появился через несколько секунд, будто ждал за дверью, бесшумный, невозмутимый, сильный и умный. Последнее ощущение было особенно приятным.
— Обойма два С,— произнесла Видана вслух пароль, сопровождаемый сложным слоганом, без которого произнесенные слова были бы недействительными.
Ставр ничем не выдал своих чувств, просто кивнул, отчего девушка даже почувствовала разочарование. Перешла на слоган-речь:
«Вы не удивлены?»
«Нет, с недавнего времени я слежу за вами и кое-что сообразил. Взбалмошную, резкую в оценках девицу вы играете хорошо, но всегда останавливаетесь вовремя, а это уровень иного контроля. Да и дед ваш помог определиться».
«Каким образом?»
«Уж очень ловко я, опер «контр-2», оказался втянут в авантюру синклита, причем по той же теме, плюс еще более хитрая обработка в смысле напарницы... Поневоле задумаешься».
Видана улыбнулась, пристально разглядывая гостя.
«Да, дед Аристарх — хитрый политик. А у вас очень хорошая интуиция, эрм. Ну и как мы будем работать?»
«А как наметили,— безмятежно ответил Ставр.— Можно, я присяду?»
Получив царственное согласие, он сел напротив хозяйки, непринужденно закинул ногу на ногу, и не было в его позе и жестах ни наигрыша, ни желания покрасоваться, как у Хинна.
«Все, в том числе и эксперты синклита, считают нас стандартной парой «усиления результата», не более того, парой молодых и зеленых оперов, рвущихся в бой, ну и прекрасно! Отличная ширма для той работы, которую мы будем выполнять. Продолжайте играть роль взбрыкивающей опер-мадам, а я буду тем, кто я есть на самом деле,— ученым, стремящимся добыть славу на поприще изучения нагуалей».
«Но что я должна буду делать конкретно?»
«Мы действительно будем исследовать нагуали. А кроме того, искать подходы к тем, кому выгодно, чтобы «невидимые кораллы» оставались тайной за семью печатями».
Видана покачала головой.
«Не смотрите на меня подозрительно, я не получала конкретного задания от своего командования. Чаю хотите?»
Ставр кивнул. Сейчас, сбросив маску, девушка держала себя совершенно иначе, сразу став на ступеньку выше по интеллекту, красоте, женственности и внутренней силе, и это его обеспокоило почему-то, заставило держаться строже и суше, волноваться и прислушиваться к голосу крови и сердца.
Домовой принес чайный сервиз, и они принялись за чай.
«Дана, а почему вы напали на меня там, в лесу?» — задал вопрос Ставр, уже предполагая ответ. Видана нахмурилась и тут же рассмеялась.
«Потому что я знала, что вы опер «контр-2», и захотела проверить: так ли уж он силен, этот эрм, как о нем говорят».
«Ну и как, убедились?»
«Вполне. Кстати, это тоже послужит хорошим прикрытием для дальнейших наших «официальных» отношений. Но деретесь вы мастерски».
«Благодарю за комплимент,— ответил Ставр почти равнодушно, поставил чашку.— Через минуту появится ваш дед, поэтому я исчезаю. До связи, «кошка».
«До связи, «собака»,— ответила девушка.
Глава седьмая
МАРС - ТАРТАР
Мигель де Сильва стал начальником сектора пограничных проблем против своей воли, до этого он занимался чистой наукой в группе Танаки на Тартаре — изучал свойства тартарианских Городов и вплотную подошел к проблеме контакта с паутинами, полевыми стабилизаторами жизни Тартара, своеобразными интеллектуальными, с точки зрения негуманов, техническими системами, которые пытались самостоятельно удержать свой мир от распада.
Мигель был эрмом, но с космическим закалом, он мог бы, наверное, жить на любой из планет негуманов и даже на мертвых, с точки зрения землян, планетах. Его работа по теории компактификации многомерных континуумов в потоке трехмерного времени стала классикой физики Тартара и позволила вплотную приблизиться к контакту с собственно тартарианами, а не с «обломками» их пространств, чем, по сути, были Города и отдельные черные глыбы типа «любопьтников» и «блуждающих скал». Каждая такая глыба была эквивалентна по объему пространству, заключенному в рамках орбиты Венеры, а может быть, Земли.
Де Сильва первым из земных ученых сделал вывод, что Тартар — это не остаток «предыдущей вселенной», сохранившийся после ее коллапса, а часть иной метавселенной, внедрившейся в нашу после ее рождения. Более того, он показал, что это может быть ген другой метавселенной, способный — стоит его только активизировать — к развитию из «кокона», ограниченного размером Тартара. Развитие же это означало если и не гибель метагалактического домена, то фазовую перестройку местного скопления галактик, что по сути равнялось уничтожению нескольких цивилизаций в этом районе космоса, включая орилоунскую и человеческую.
С появлением нагуаля на поверхности Тартара область приоритетов Мигеля сместилась, он заинтересовался новообразованием, а когда понял, к каким последствиям может привести взаимодействие нагуаля и ядра планеты, на него вышли работники «контр-2», организации, которая в недрах контрразведки занималась проблемой Фундаментального Агрессора.
Через месяц он сменил Ганичева на посту начальника сектора пограничных проблем и, продолжая заниматься Тартаром, развил бурную деятельность по привлечению интраморфов к проблеме «пересечения» Вселенных. Это была его идея, а не Железовского — заинтересовать проконсулов синклита возникшей угрозой просачивания в нашу метавселенную какой-то другой, просто Аристарх первым воспринял ее всерьез, сформулировал и предложил друзьям тряхнуть стариной и взяться за дело. Правда, самому де Сильве было все равно, кто или что просачивается в родной метагалактический домен — чужой континуум или «войска» Фундаментального Агрессора, которому потребовалось активизировать «ген» Тартара, проблема от этого не становилась более интересной. Но во втором случае требовались особые методы охраны тайны, что мешало заниматься творчеством и ограничивало личную свободу.
И все же Мигель де Сильва был доволен своим положением, потому что ситуация заставила его использовать весь творческий потенциал, жить быстрее любого из людей и добиваться целей, о которых он раньше и не мыслил.
«Контр-2» казалась настолько засекреченной организацией, что о ее существовании не знал даже глава Совета безопасности Хасан Алсаддан, и действовала она пока безупречно. Мигель имел удовольствие в этом убедиться, когда неизвестный интраморф по коду «два С» предупредил его о возможном нападении, и ловушка не сработала. Не знал он только одного — кто был начальником «контр-2», хотя и пытался вычислить его .в меру своих возможностей. Но ему дали понять, что делать этого не следует, и Мигель подчинился. Он хорошо понимал, с кем начала борьбу «контр-2» и чем может грозить провал организации ему лично.
На Ставра Панкратова, который был вдвое моложе, ему посоветовал обратить внимание все тот же интраморф «два С». Мигель отлично понял смысл совета и внимательно изучил личную карточку молодого ученого, владеющего пассионарностью — способностью к целенаправленным сверхнапряжениям. Панкратов продемонстрировал это, случайно оказавшись на территории Такла-Маканского ксенозаповедника.
Одна из террористических организаций — «Пантеры освобождения младших братьев», которых хватало во все времена, воюющая со всеми «во имя справедливости и освобождения», решила выпустить на волю из бестиария Такла-Маканского заповедника стадо хоррозавров, привезенных на Землю с одной из планет системы Стрельца. Хоррозавр — это колония насекомых размером с небоскреб, способная передвигаться со скоростью бегущего человека, а в пищу употребляющая любой белок, аминокислоты и целлюлозу, то есть все, чем питается и чем является сам человек. Хоррозавр обладает даже зачатками интеллекта и довольно мощной пси-аурой, которая может парализовать волю целого отряда старменов, как это случилось с подразделением Даль-разведки во время первого знакомства. Даже один хоррозавр способен натворить бед, вырвись он на волю и доберись до густонаселенной зоны Южного Тянь-Шаня, а на территории бестиария проживала целая дюжина этих «коллективных семей».
Ставр, находившийся в заповеднике со своим другом Раулем Мир-Хайдаровым, который и пригласил его полюбоваться экзотикой, не знал, что здесь некогда совершил подвиг его дед Ратибор Берестов, но сразу определил опасность ситуации: террористы взорвали генератор полевых мембран, стену бестиария и пытались выгнать хоррозавров из их «клетки» на свободу.
Первым делом Панкратов обезвредил вооруженного до зубов главаря банды ублюдков, уложил остальных пятерых человек у стены и сдерживал усиливающийся натиск хоррозавров, пытавшихся сломить его волю на пси-резонансах жизненно важных органов, до развертывания основных сил охраны и безопасности. У него дважды останавливалось сердце, легкие отказывались дышать, но он продержался восемнадцать минут, удерживая контроль над террористами, слава Богу — не паранормами, и над гигантскими существами-колониями. ..
После этого шеф-лидер «контр-2» и уговорил Ставра перейти в свою сверхсекретную контору, объяснив положение дел в Солнечной системе. Панкратов согласился, такие масштабы приложения творческих сил ему и не снились.
Переход же Ставра в СПП прошел спокойно, не всколыхнув особенно ни научные круги, ни безопасность, для которой обоснований, выдвинутых начальником СПП, оказалось достаточно.
После гибели Фредерика Фергюссона Мигель окончательно осознал, что Железовский и другие проконсулы синклита правы: кампанией против интраморфов и их ликвидацией кто-то занимался целенаправленно, и это была вовсе не слепая реакция, как он подумал вначале, самолюбивого человеческого социума на рождение «более умного дитяти» — паранорма, за которым было будущее. Но это не было и террором в том смысле, как это понимали люди. ФАГу было все равно, чем живет и чем занимается человеческая цивилизация, по какой причине возник конфликт между «отцами и детьми», но для той цели, которой он добивался, важно было устранить любую прогнозируемую помеху, а помешать его деятельности могли только интраморфы. И он занялся ими вплотную, провоцируя, сталкивая людей между собой, не брезгуя ничем, пользуясь всеми методами, накопленными человечеством, по уничтожению себе подобных с помощью обмана, совращения, использования самых низменных сторон души человеческой, а также путем прямого террора и убийств. Как и любой эволюционирующий биологический социум, человечество реализовало чрезвычайно широкий спектр личностей — от гениев до убийц, и ФАГ всегда мог опереться на подонков или простодушных дураков, которых не нужно было искать долго. Кроме того, он владел совершеннейшими методами внушения. Люди, закодированные им, не догадывались, что психика их изменена, что они, по сути, являются живыми зомби, вплоть до совершения ими деяния, запрограммированного их господином, а что станет с ними потом, ФАГа не интересовало. Потому что человеком он не был. Он, вероятно, не был даже разумным существом в том смысле, в каком представляли это себе люди...
Сектор пограничных проблем не имел криминальных подразделений, занимающихся розыском совершивших преступления лиц или следственной работой, поэтому Мигель вынужден был использовать каналы «контр-2» с оперативным сектором ОБ. Связь сработала быстро, и уже на второй день после убийства пограничника работники уголовного розыска отдела безопасности и одновременно опер «контр-2» Горюнов получили задание обследовать место засады на Фергюссона в местечке Ласточкино Гнездо на Марсе. Чутье опера было выше, чем у следователей кримбюро, занимавшихся подобными делами официально, но и ему не удалось определить точную картину нападения, несмотря на сохранившийся отпечаток происшествия.
Ясно было одно — на Фергюссона охотились профессионально, с применением спецоборудования и пси-фантомного сопровождения. И нанес оглушающий удар некто, чья характеристика не соответствовала полностью человеческим параметрам. Это мог быть либо витс, либо паранорм, либо кто-то еще, обладающий нестандартной пси-аурой. Кто именно, Горюнов не знал, но после уточнения полевых нарушений в месте засады попытался определить носителя нестандартной пси-сферы по данным, хранившимся в информбанках УАСС. Получалось нечто странное, о чем он сразу уведомил руководство, а оно — начальника СПП.
Слежку Горюнов почувствовал, как только поднялся в патрульном куттере над мшистой равниной Плоти Бога. Как эрм он не нуждался в эшелоне «ланспасад» и никогда подстраховкой не пользовался, поэтому сразу понял, что его «повели». Но поскольку опер «контр-2» был готов к такому повороту событий, императив «тень» после его сигнала был развернут буквально в течение минуты. Еще через полминуты был получен ответ: Горюнова вел на пределе оптических возможностей аэр экологической службы Марса. Еще через некоторое время с помощью ультраоптики и большого опознавательного комплекса службы безопасности был определен пассажир аэра — широкофункциональный витс типа «андроид». Такие системы использовались крайне редко, и определить ее принадлежность и завод-изготовитель не составило труда, но захватить витса не удалось: он имел программу самоуничтожения и взорвался, как только десант безопасников выпал на него с неба.
Горюнов не расстроился, ибо заранее предвидел такой вариант. Но у него создалось впечатление, будто за ним наблюдали откуда-то еще, может быть, даже с одной из «привязанных» над Марсом инк-станций, принадлежащих системе СПАС, о чем опер опять же доложил по инстанции. Де Сильве оставалось только порадоваться профессиональной подготовленности контрразведчика, ибо в результате его действий те, кто решил понаблюдать за ним, «засветились».
Передав Герцогу свои умозаключения, Мигель переместился из Управления в Антарктиду, где работала бригада УАСС, вытягивающая кластер монополей из-подо льда, но пробыл там недолго. Следственная команда «контр-2» сообщила ему необходимые данные, и де Сильва отправился готовить встречу Панкратова с Великим магом Шан-Эшталланом Первым.
* * *
Ставр не был на Тартаре всего три недели, с тех пор, как перешел в службу безопасности. До этого он имел статус ученого-индивидуала и мог работать по выбранной теме самостоятельно или в коллективах исследователей, если были места. На Тартаре до этого он работал в группе Вивекананды, изучавшей «свалки мертвых любопытников», то есть «обломки» Городов, жизнь внутри которых — имеется в виду разумная — по каким-то причинам отсутствовала. Никто никогда не видел «голого» тартарианина, без «шубы» своего странного «пространства», они всегда появлялись в виде громадных, черных, каменных с виду глыб. Но если роиды-чужане умещались даже в двух-трехметровых обломках, передвигаясь в них действительно, как в скафандрах, то тартариане занимали объемы побольше — в двести — триста метров, где обитали целыми «семьями» и «племенами». Стоило в Городе отколоться куску поменьше, и оказавшиеся внутри его тартариане погибали. Тогда их «хоронили» паутины, устраивая необычные прощальные хороводы, сбрасывая в «мусорные свалки» — они же «кладбища» — возле Городов. Вот этими «кладбищами», так сказать, «пустыми мини-вселенными», и занималась группа Вивекананды, используя в качестве базы одну из автономных оболочек типа «крепость».
Появившись на погранзаставе «Гридь», играющей роль координирующего центра в системе Тартара, Ставр первым делом посетил своих старых приятелей. После их «второго знакомства» Видана вела себя менее строптиво и пожелала сопровождать Панкратова в походах по Тартару и его окрестностям.
Прами Вивекананда, молодой интраморф-индиец, ненамного старше Ставра, оживился, узнав, кто потревожил его обитель, а познакомившись с Виданой, которая произвела впечатление на всю группу, завел с ней пси-разговор на свою излюбленную тему — о тартарианах, естественно. Ставра это вполне устраивало, и он сделал вылазку к одному из «кладбищ» в сопровождении витса и члена группы по имени Анна Ковальчук. Девушка давно симпатизировала Панкратову, поэтому согласилась сопровождать его и дальше — к району на дне впадины След Ботинка, где был обнаружен нагуаль.
В кабине аэра было достаточно места для целой обоймы специалистов, поэтому Ставр и Анна расположились с комфортом, из предосторожности не выключая сторожевые системы скафандров, представлявших собой, по сути, пояса со встроенными генераторами силовых полей. Откалиброванные особым способом поля заменяли ткань, пленочные покрытия, защитные устройства и экзоскелетные приспособления, характерные для прежних защитных комплексов, превращавших людей в экзотических горбатых существ. Современные скафандры были невидимыми, и казалось, что Ставр с девушкой одеты только в уник-костюмы.
Поглядывая то на разрумянившееся лицо Анны, то на разворачивающийся под галеоном мрачный пейзаж, Ставр поймал себя на том, что волнуется, и усмехнулся в душе: возвращение всегда приносит эмоциональные встряски, особенно если возвращаешься к старым приятелям в новом амплуа. О котором они и не догадываются. Правда, с одним из членов группы, Степой Погорилым, они даже стали друзьями. Молодой ученый тоже ушел с Тартара и начал работать в лаборатории фридманолога Себастиана.
Аэр достиг впадины След Ботинка за четверть часа, а в десяти километрах от нагуаля его остановила высветившаяся в воздухе надпись: «Опасная зона! Работают спасатели. Вход по сертификатам».
Сертификат у Ставра был, но с предъявлением своих полномочий он решил повременить. Подняв машину повыше, он принялся созерцать открывшийся ландшафт, одним ухом прислушиваясь к щебету Анны.
Окно оптической прозрачности атмосферы Тартара лежало несколько в иных диапазонах, чем атмосфера Земли, поэтому человеку без спецаппаратуры казалось, что на поверхности планеты всегда сумрачно из-за сероватого тумана или дымки. Но видеосистемы аэра настроены были таким образом, что все было видно, как в яркий солнечный день на Земле.
Впадина След Ботинка, как и ее соседка Второй След, действительно напоминала отпечаток гигантской ноги, обутой в ботинок с рифленой подошвой. Каким образом появилось на Тартаре это чудо природы, ученые объяснить не сумели до сих пор. Именно по этим впадинам размерами в два десятка километров колесили когда-то первопроходцы планеты Сташевский и Грехов.
Нагуаль расположился точно посередине «отпечатка каблука» — невидимое «Ничто» диаметром в полкилометра — и был окружен со всех сторон несколькими слоями паутин, так что казалось, будто здесь опустился воздушный шар, опутанный сетью из веревок, которые удерживали его у почвы. Но Ставр знал, что паутины давно и безуспешно пытаются выбросить это «Ничто» за пределы Тартара, потому что нагуаль каким-то образом влиял на закапсулированное гравитационным полем пространство тартариан, дестабилизировал его, и оно начинало трескаться на отдельные куски, распадаться, исчезать. Результат распада был налицо: почва вокруг нагуаля была взломана по всей площади «каблука» и усеяна черными пластами и глыбами «мертвой материи», то есть свернутыми в «каменные обломки» пустыми пространствами, в которых когда-то жили тартариане.
Кроме паутин и любопытников — сигаровидных «обломков» тартарианской породы, в которых, как предполагалось, жили и работали тартариане-исследователи, изучавшие чужую вселенную, а может быть, и представители тревожных служб наподобие УАСС и безопасности, Ставр заметил и земные аппараты: два когга, черепаховидный неф и с десяток «големов». На них паутины не реагировали, как бы понимая, что вреда те не принесут. Но был еще один интересный объект, на котором Панкратов задержал внимание.
— Лемоид,— сказала Анна, проследив за его взглядом.— Сегодня один, но бывает и два, и три. На призывы и предложения контакта — ноль эмоций. Ксенопсихологи предполагают, что это представители негуманов, планету которых мы еще не открыли. Но есть и другая точка зрения: лемоиды — аппараты тартарианской службы контрразведки, а возможно, даже сами тартариане, сумевшие пробиться из-под скорлупы своих пространственных «тюрем» в наш мир.
Ставр промолчал, точно зная, что это не так. Лемоиды были замечены и у Чужой, и возле Копа де Плата, и в Солнечной системе возле нагуаля, прострелившего лайнер «Баальбек». Что касается тартариан, то существовала гипотеза В л ада Корнева, по которой они были не существами из плоти и крови, а математическими формулами или даже математическими процессами, протекавшими в многомерно-многолинейном континууме Тартара.
Больше всего лемоид напоминал полупрозрачную голубоватую медузу с диаметром купола в сто метров. Двигался он странно: таял, испарялся, исчезал в одном месте, чтобы спустя минуту возникнуть в другом, за километр-два от прежней точки зависания. Изредка он походил на «серого призрака», и Ставр понял некоторых наблюдателей, предположивших, что это вернувшиеся Сеятели или, по крайней мере, их «автоматы». Но проверить предположение не удалось пока никому, лемоиды не реагировали на сигналы и программы контакта, как и на попытки физического сближения с ними земных аппаратов. Полевой фон вокруг них не изменялся, будто они представляли собой голографические фантомы, а не материальные тела, свободно проходя сквозь все экраны и машины пространства. Они были — и их не было. Именно это обстоятельство роднило лемоидов с нагуалями, и Ставр был уверен, что это объекты одного класса и зависимы друг от друга. Надо было эту зависимость определить.
Один из «големов» вдруг метнулся к лемоиду, вонзил в него клинок зелено-желтого огня, и тут же эфир взорвался хором восклицаний и криков. Все были поражены поведением неизвестного пилота, на свой страх и риск решавшего проблему контакта столь воинственным способом. Но лемоид никак не прореагировал на выпад, просто переместился в другую точку своей прерывистой орбиты. Затем на общей волне «спрута» связи прошла команда подавления шума, раздался голос командира погранобоймы:
— Захватить наглеца!
— Не трогать! — эхом отозвался представитель контрразведки.— Сами разберемся.
В эфире повисла тишина. Ставр и Анна переглянулись. Девушка виновато развела руками:
— К сожалению, конфликты вроде этого у нас нередки, интраморфов в погранслужбе недолюбливают.
— Это я уже знаю,— кивнул Панкратов.
Возникшее напряжение разрядил сам «виновник торжества», выдав в эфир фразу: «Сдаюсь! Но этот гад сам виноват — молчит, как глухонемой! Надоело упрашивать!»
Сеть «спрута» донесла смех, новый хор восклицаний и шуток, и инцидент был исчерпан.
Возвращались на свою базу Анна и Ставр, вспоминая общих знакомых и разговаривая о более приятных вещах, в том числе о музыке, которую сочиняла девушка, называя ее «белой музыкой высших сфер», и о новых приемах фантом этического моделирования, то есть о конструировании видеоигр с «виртуальной реальностью», чем занимался в свободное время Ставр.
— Ну и что же ты создал за это время? — полюбопытствовала Анна.
Ставр смутился, потому что последней его работой была видеоверсия старинного романа «Александр Невский». Он вообще тяготел к истории, особенно к русской, и ряд игровых видеореальностей, в которых игрок мог стать участником описываемых событий, в зависимости от желания и характера, посвятил ключевым моментам русской и славянской истории.
От объяснений Ставра спасло то, что галеон состыковался с базой и открыл выходной люк.
Обедали в диннер-зале станции вшестером: четверо сотрудников исследовательской обоймы во главе с Вивеканандой, Ставр и Видана. Обед состоял из пяти блюд, но не в индийском стиле, как ожидал Панкратов, а в европейском. На первое был подан грибной суп, на второе — запеченные в соусе шампиньоны, тушеное мясо и овощная солянка, а на третье пили кто что хотел, от соков до кофе с медовым пирогом.
Разговоры за столом вертелись в основном вокруг нагуаля. Ставр немного поговорил с Вивеканандой о результатах работы группы и лаконично ответил на его вопросы о задачах сектора пограничных проблем, после чего только прислушивался к репликам бывших товарищей, трое из которых не были интраморфами. Однако пси-фон группы был высоко положительным, что говорило о хорошем психологическом климате коллектива и умении лидера подбирать кадры.
После обеда Ставр уединился с Виданой в одной из пустующих кают и спокойно выдержал ее ехидный слоган:
«Может быть, нам взять в бригаду еще и эту девицу? Кажется, она имеет на вас какое-то влияние».
Видана села в кресло и небрежно закинула ногу на ногу, демонстрируя великолепную фигуру «а ля сытая пантера». Ставр улыбнулся собственному сравнению, и девушка сердито сверкнула глазами, уловив его мысль. Но промолчала.
«Пора выходить на тропу войны,— сказал он, усаживаясь напротив с включенным пси-фильтром.— Давайте уточним задачу, примем основной вариант нашего вмешательства в события и начнем действовать. Если есть вопросы — задавайте, вы должны знать все, что знаю я».
Видана выключила оптическую плотность стены каюты и некоторое время любовалась угрюмым пейзажем Тартара с недалекой зубчатой стеной Города.
«Нельзя ли сначала выслушать ваши соображения?»
«Наша задача — захват исполнителей воли ФАГа или его эмиссара. Поскольку выход на них пока проблематичен, необходимо спровоцировать их напасть на нас. Возражения?»
«Не имею»,— лаконично ответила девушка, глянув на Панкратова заинтересованно.
«Идем дальше. Поиск террористов... предлагаю называть их фагоцитами или лучше Ф-диверсантами. Их поиск на Тартаре, равно как и возле нагуалей Копа де Плата и Чужой, слишком традиционен, к тому же в этих зонах сидят контрразведчики и пограничники, контролирующие каждый метр пространства. Появись Ф-диверсанты там, их возьмут и без нас. Остается Солнечная система, точнее, Земля. Возражения?»
«Возражений нет. Но необходимо уточнить, каким образом уважаемый мэтр предполагает обратить внимание фаго... м-м... цитов на нас. Все же Ф-диверсант действительно звучит лучше».
«Есть два варианта. Первый — начать с поисков Ф-диверсантов через Всемирную ассоциацию магов и спиритов, чей крейсер сбросил на Антарктиду кластер монополей. Второй вариант — копнуть на Земле, в лесу под Владимиром, где открыт еще один нагуаль. Попробуем устроить вокруг него небольшой шум. Ваша задача — анализ данных, прогноз реакций ФАГа и рекомендации дальнейших шагов».
«Это мне ясно и без напоминания.— Видана прикусила губку.— Но прошу учесть, что я не только аналитик «погран-2», но и опер активной поддержки. Однако откуда взялся нагуаль на Земле? И где именно? Лес под Владимиром велик».
«Вы это место знаете достаточно хорошо».
«Вот как? Уж не там ли, где мы... э-э... некоторым образом познакомились?»
«Именно. Я открыл нагуаль как раз перед вашим появлением, хотя подозреваю, что кто-то из ваших друзей в той компании знал о нем раньше. А что это вас так... задело?» Ставр почувствовал перемену в настроении девушки, но не понял причины.
«В общем-то... странно... Действительно, мои знакомые бывают там часто, даже очень часто...»
«Этот петух Хинн, что ли?»
«Он не петух.— Девушка нахмурилась, вспомнив, что именно Хинн был инициатором драки.— Что касается нагуаля... странно, что ребята его не нашли, а ведь облазили там все в поисках грибов. Но с предложением «спровоцировать» я согласна. С чего начнем?»
Ставр засмеялся. Видана сверкнула глазами, глянула на него исподлобья, одновременно пробуя пси-блок, и нехотя улыбнулась в ответ.
Глава восьмая
ПОЯВЛЕНИЕ К-МИГРАНТОВ
Проконсул синклита старейшин мьянма У Тхин Аунг жил уединенно в пагоде Аноратха, располагавшейся на берегу Иравади недалеко от города Пьи, в центре Бирмы.
Горы Ракхай и Пегу некогда надежно защищали здесь долину от муссонов, поэтому севернее Пьи ландшафт тропической степи и полупустыни с кактусовидными молочаями не радовал глаз, а южнее, там, где когда-то простирались рисовые плантации, зеленели бесконечные луга, изредка прорезаемые квадратами поливных полей; многие бирманцы по традиции продолжали выращивать рис. Но пагода Аноратха стояла в центре небольшого оазиса, окружавшего ущелье, где сжатая до сорока метров обычно спокойная Иравади неслась разъяренной буйволицей, и флора здесь была намного богаче, разнообразней и красивей, чем в других районах долины. Особенно красивы были заросли цветущих рододендронов, финиковых пальм да поле орхидей, окружавших пагоду.
Уже два с лишним столетия пагода не использовалась в качестве места поклонения и отправления религиозных обрядов. Посещали ее изредка четыре семьи, близкие родственники У Тхин Аунга: его отец и мать, брат с женой и детьми, племянник с женой и давний друг со своей многочисленной родней. У Тхин Аунг как раз возвращался, проводив гостивших у него отца и мать, которые жили в Рангуне, но раз в год обязательно навещали сына, несмотря на солидный возраст. Размышлял мьянма о том, что сообщил ему воевода синклита Баренц. Не верить ему проконсул не мог, принять же слова на веру значило перевернуть собственные^ истины с ног на голову. Но Баренц просил совета и помощи родового эгрегора, а в помощи У Тхин Аунг никогда никому не отказывал. Смущало лишь то обстоятельство, что для организации эгрегорной эмиссии требовалось побеседовать с каждым членом рода, а мьянма не был уверен, что с его доводами согласятся.
От ближайшего метро У Тхин Аунг любил ходить пешком через рододендроновую рощу, где он кормил семейство белобровых гиббонов. Шел тхакину, как уважительно называли в округе У Тхин Аунга, сто двенадцатый год, хотя лицо его оставалось гладким, а волосы — черными и блестящими. Да и фигурой он не напоминал глубокого старца.
Он, конечно, помнил предупреждение Баренца, однако относился к нему с недоверием, как человек, которому нечего бояться, потому что ничего плохого в жизни он не сделал.
Убийцы ждали его в пагане, главном помещении пагоды, пол которого был сделан из тиковых досок, а потолок представлял собой клинчатый свод с арками из обожженного кирпича. По углам стояли полутораметровые статуи Будды из позолоченной бронзы. Здесь У Тхин Аунг хранил богатую коллекцию керамических изделий и лаковой миниатюры. Уже полвека он считался одним из самых знаменитых мастеров пан тхим — искусства керамики.
Так как организаторы засады использовали гипноры и пси-фильтры, отсеивающие агрессивные «гармоники» пси-поля, У Тхин Аунг не очень обеспокоился, почувствовав присутствие в доме гостей, люди заходили к нему довольно часто. А когда вошедший в пагану молодой желтолицый незнакомец выстрелил в хозяина из парализатора, У Тхин Аунгу не помогла даже его закалка пси-палвана, мастера рукопашного боя с мощным пси-блоком. Бороться он начал, осознав серьезность нападения, слишком поздно. Однако даже в оглушенном состоянии, почти лишенный воли и сил, он сумел отобрать у первого террориста оружие, разрядить в него и дать команду домовому запомнить, что происходит. Правда, убийцы после зондирования мозга умирающего интраморфа стерли память домового и уничтожили все следы своего пребывания в пагоде.
Обнаружили У Тхин Аунга восемь часов спустя. Спасти патриарха не удалось, мозг его оказался буквально выжжен мощной струей пси-зондажа и отказывался выполнять даже регуляторные функции.
* * *
На сей раз их собралось только трое: Железовский, Ратибор Берестов и Пауль Герцог. Настоял на встрече комиссар, поведавший о новых терактах ФАГа, в том числе об убийстве проконсула синклита старейшин У Тхин Аунга.
«Кажется, я окончательно понял, почему ФАГ не боится рассекретить свою деятельность,— сказал Берестов после обмена новостями.— Он просто проводит разведку боем, проверяя и наши возможности, и реакцию безопасности, да и общества в целом».
«Разведка боем — не твое открытие, мудрец,— хмыкнул Железовский.— Но если догадка верна, ФАГу есть куда отступать. И все же мы не знаем его планов. Даже эфаналитики дают прогноз с пятидесятипроцентным размывом вероятности».
«Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем,— продекламировал Пауль Герцог.— Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится».
«Вот тут ты прав, комиссар».
«Не я, апостол Павел. Но и вы правы: начинается полоса террора против интраморфов — ответственных работников. Я вынужден объявить особый режим их подстраховки, зная, что Совет безопасности получит новый козырь против меня и других инакоживущих. Против вас. Велизар может остаться один. Необходимо ускорить выход на команду ФАГа. Только имея неопровержимые свидетельства просачивания, или, как теперь ясно, разведки боем, мы заставим Алсаддана остановиться».
«Алсаддана надо просто убрать»,— сказал Железовский.
В бункере повисла тишина. Ратибор Берестов покачал головой.
«А если он не ведает, что творит? Не уподобимся ли мы таким же, как он и те киллеры, что пытали Ферпоссона и АуНга?»
«А если он делает это сознательно?»
«Нужны доказательства».
«Согласен. Пауль, как скоро вы их нам предоставите?»
«Как только отработаю след Шан-Эшталлана».
«Мы можем подключить к вам Ставра Панкратова».
«Не возражал бы, но он поднял шум возле нагуаля под Владимиром, ему самому скоро понадобится помощь. По данным наблюдений, там пока все спокойно, но настораживает один факт: пограничник из обоймы Бувано-Буваны, некто Хилайя Экосбар Фуфаби и так далее — у него длинное имя, появляется в тех краях слишком часто и регулярно, что наводит на кое-какие размышления. Мы включили «Аргус» и последим за ним с соблюдением всех мер предосторожности. Но я хочу предупредить вас, патриархи. ФАГ начал разведку с достаточно низкого уровня, агентурного: исполнители — витсы и люди, но для проверки высшего корпуса паранормов он перейдет на уровни более серьезные, с применением пси-динго, боевых систем, исполнителей-интраморфов и эгрегорных воздействий».
«Почему же на Баренца и У Тхин Аунга он выпустил всего-навсего опергруппы?»
«Потому что он ведет разведку с глубоким эшелонированием, с перекрытием диапазонов. Для всестороннего анализа и разработки стратегии вмешательства ему нужен максимальный объем данных. Теперь можно с уверенностью говорить о том, что на его стороне есть профессионалы из нашего ведомства, из бюро информобеспечения, стратегических исследований и контрразведки. Только этим можно объяснить лаконичность операций, отсутствие следов, безошибочность выбора средств сопровождения, доступ террористов к оружию и высокоинтеллектуальным техническим системам. Судя по масштабу терактов, на ФАГа работают около ста человек, в том числе паранормы. И, видимо, кто-то еще, руководители более высокого ранга, о которых мы можем только догадываться. И еще любопытный факт: наметилась некоторая стереотипность в действиях Ф-террористов. Они предпочитают устраивать засады в домах жертв, применяя не просто очень хорошие методы маскировки, но императивы типа «привидение» и «хамелеон». Без спецов разведки тут не обошлось. Я пробую взять этот след».
«Не бери на себя слишком много, эрм,— предостерег Герцога Железовский.— В одиночку ты всех направлений не перекроешь. Предлагаю подключить к расследованию Прохора Панкратова. Он недавно вернулся из даль-похода и готов помочь. Я с ним уже говорил».
«У нас создаются любопытные структуры,— улыбнулся Берестов,— семейные кланы контрразведчиков. Отцы, деды, внуки и даже бабушки. ФАГ, когда узнает, позеленеет от страха».
Герцог засмеялся, и даже на каменных губах Железовского заиграла улыбка.
* * *
Дом Габриэля Грехова Ставр и Видана отыскали не без труда, хотя и пользовались указаниями деда Берестова.
Грехов жил в отдельном коттедже под Рославлем, на берегу Десны, но с тех пор прошло более полувека, и вокруг дома успел вырасти настоящий сосново-лиственный лес. Особенно красиво смотрелась березовая рощица, подступавшая прямо к крыльцу коттеджа, выстроенного, судя по внешнему виду, из бревен и деревянных брусьев. Однако Ставр подозревал, что впечатление это обманчиво, никакие деревянные здания не могут простоять более столетия, а дому Грехова пошел уже третий век.
В задумчивости он обошел одноэтажное строение с двумя резными башенками на крыше, с окнами, отблескивающими стеклом, прислушался к своим ощущениям. Внутренняя планировка дома была достаточно простой, но некоторые помещения не просматривались даже «третьим глазом» ни в одном из диапазонов электромагнитного и пси-спектра, а два из них таили ощутимо «массивные» запасы энергии. Вероятно, это были реактор и питаемая им станция метро, о которых предупреждал Панкратова дед.
Одетая в сарафан и летние туфельки, подошла Видана, бесшумно ступая по гравию дорожки. Подобным образом ходить мог редкий профессионал, мастер единоборств, и Ставр оценил это по достоинству, хотя, по его мнению, девушки должны ходить так, чтобы у мужчин захватывало дух от восхищения, а не от испуга.
«Внутри никого, но я чую энергетические источники».
Вместо ответа Ставр двинулся дальше, остановился у входа. На двери высветилась надпись: «Личная собственность, охраняется законом. Вход запрещен и опасен». Ставр хмыкнул, оглянулся, шагнул ближе. Надпись исчезла, дверь испытующе смотрела на гостя, хотя где стоят видеокамеры, Панкратов не понял. Но она смотрела! Потом раздался тихий пси-шепот:
«Кто вы?»
«Ставр Панкратов, работник службы безопасности.— Ставр подумал и добавил, как советовал дед: — Внук Ратибора Берестова. Со мной Видана Железовская, внучка Аристарха Железовского. Габриэль дома?»
«Отсутствует, но вы можете войти».
Дверь отворилась бесшумно.
Переглянувшись, гости вошли.
Ставр переступил порог не без душевного трепета, слишком уж одиозен был хозяин дома, первый экзоморф, возраст которого к этому моменту подошел к двухвековому порогу, и слишком многое -зависело от него, как бы ни утверждали обратное его недоброжелатели, среди которых, к удивлению Ставра, оказалась и жена Железовского Забава Боянова. Интересно, а как относится к Грехову внучка Бояновой?
«Никак,— последовал ответ Виданы, когда Ставр задал вопрос.— Я его не знаю совсем, а рассуждения бабушки Забавы не принимаю всерьез».
В прихожей сам собой зажегся свет, и тот же тихий вежливый пси-голос предложил гостям пройти в гостиную.
Помня наставления деда, Ставр не собирался проверять все комнаты дома, зная, где расположен, компьютерный комплекс, но рука сама потянулась к двери, на которой красовался значок, обозначающий бесконечность.
Дверь свернулась валиком к потолку, но за ней стоял белесый туман, подсвеченный кое-где голубоватыми прожилками. Ставр кивнул сам себе, собираясь идти дальше, но Видана обошла его и шагнула в туман. Вернее, хотела шагнуть — какое-то упругое препятствие не пустило ее дальше, и Ставр облегченно перевел дух.
«Осторожнее, это, наверное, вход в чужанское метро».
«Но там какой-то странный туман...»
«Это пейзаж Орилоуха, мне дед рассказывал, он тоже когда-то бродил по здешним закоулкам. Давайте не будем ничего трогать, хозяину это не понравилось бы».
«Трогать действительно нельзя, смотреть можно»,— прилетел знакомый пси-голос.
«Кто говорит?» — спросил Ставр.
«Диего Вирт».
Панкратов вспомнил рассказ деда, и по коже пробежали мурашки. У Грехова был друг Диего Вирт, который погиб где-то на Энифе, планете звезды Эпсилон Пегаса, но Грехову, очевидно, удалось спасти эйдосферу Вирта, его память и восстановить личность, внедрив ее в инка.
Видана эту историю не знала, и Ставр в одном слогане передал ей все, что знал сам.
«Как интересно!»—воскликнула, девушка с непосредственностью школьницы.
Не открывая больше - дверей, но отметив для себя те комнаты, которые не просматривались вообще, Ставр проследовал в гостиную. Он уже знал, что увидит там, но на Видану старинная мебель комнаты в стиле «русского ренессанса» произвела впечатление. Оставив девушку разглядывать интерьер, Панкратов прошел дальше, в кабинет Грехова.
Со времени посещения дома Берестовым эта комната не претерпела изменений. Все осталось прежним: видеостены, библиотека и кристаллотека, удобные кресла, стол и приставка киб-интеллекта типа Умник. Никуда не делся и хрустально-прозрачный шар с красивой ячеистой структурой из золотистой светящейся пыли — модель метагалактического домена, висевшая в углу комнаты над черным диском в полу. Разве что исчезла серебряная спица, некогда пронзавшая шар,— след Большого Выстрела, путь Конструктора в метагалактике.
«Что это?» — объявилась сзади Видана.
«Логос,— ответил вместо Панкратова инк, внимательно разглядывая гостей со всех сторон; его видеодатчики были внедрены даже в стены комнаты и потолок.— Или Универсум, или Брама, если вам будет угодно. Вернее, часть его, одна, так сказать, клетка. Или метагалактический домен, как говорят люди. Но об этом вам лучше поговорить с Габриэлем».
Ставр подошел ближе к шару, потому что обнаружил в его толще какие-то черные точки и кляксы. И вдруг с волнением понял, что это, возможно, отмечены нагуали! «Неужели Грехов еще полсотни лет назад знал об их появлении?! Или давно вернулся на Землю инкогнито, втайне от всех людей, после чего и отметил места на модели? Но здесь их не меньше сотни, в то время как известны всего шесть-семь точек!»
«Габриэль не возвращался,— прокомментировал мысль Ставра инк Диего Вирт. Видимо, Панкратов не сдержал удивления.— Но должен объявиться в скором времени, я его жду. Вы что-то хотели узнать, ребятки?»
Ставр сглотнул слюну, все еще разглядывая шар с точками внутри, разочарованно покачал головой.
«Извините, вы нам, кажется, помочь не сможете. Мы хотели узнать, как найти Габриэля. А если он здесь не появлялся...»
«Я не сказал, что не знаю, где его искать,— выдал слоган-улыбку инк.— Да, Габриэль давно не был дома, но оставил кое-какие координаты. Правда, я не уверен, что вы сможете последовать за ним в те пространства, где он бродит со своими друзьями. А так, если осмелитесь — ступайте на Орилоух, там ждет орилоун-сторож ветки метро, которая поведет вас дальше. Вход в коридоре, там, куда храбро шагнула эта прелестная юная леди».
Видана зарделась, вызывающе-виноватым взглядом отвечая на взгляд Ставра.
«Мы обсудим ваше предложение,— повернулся к панели инка Ставр.— Я так понимаю, что для этого шага нужна подготовка. Запишите мой телекс, если Грехов вернется раньше, пусть позвонит.— Он продиктовал цифры, глянул на девушку.— Ну что, уходим?»
Видана кивнула, попрощалась с Диего Виртом, и в этот момент Ставр почувствовал, что к дому подошел еще один человек. Кто именно, определить не удалось, но это был явно паранорм. Ставр хотел было сообщить эту весть Диего, но тот его опередил.
«К нам еще гость,— сказал инк с удовлетворением и даже с нетерпением.— Может, он что-нибудь знает? Знакомьтесь».
Ставр ошеломленно глянул на возникшего в двери кабинета человека: инк впустил его беспрепятственно! Но это был не Грехов, того Панкратов узнал бы. Незнакомец был высок, поджар, смугл, черноволос. На приятном энергичном лице — выражение терпеливого ожидания и снисходительности, подкрепленное аурой сильного и уверенного в себе человека.
«А я-то думал, кто же это позволил себе нарушить покой жилища Габриэля. Здравствуйте. Вы кто? Только спрячьте оружие, ради Бога, оно ведь стреляет, знаете ли».
Ставр обнаружил, что уник Виданы вырастил на плече «универсал». То есть это был не стандартный уник, а «бумеранг»! Девушка убрала пистолет («универсал» влился в костюм, как растаявший шоколад), независимо повела плечом, но не смутилась.
«А вы кто?»
«Герман Лабовиц, бывший стармен, бывший К-миграет, бывший друг хозяина этого дома. Впрочем, надеюсь, он по-прежнему числит меня в друзьях».
Ставр назвал себя и спутницу. Он знал все обо всех К-мигрантах и помнил, что во время возвращения Конструктора Лабовиц выступил на стороне сил безопасности.
«Что привело вас сюда? Гляжу, Диего пропустил вас без опасения».
«Эти ребятки мне симпатичны,— отозвался инк добродушно,— к тому же Габриэль предсказал их появление, так что вес в порядке, Герман. Спасибо, что зашел проведать».
«Я изредка бываю здесь,— пояснил Лабовиц в ответ на красноречивый взгляд Виданы.— Габриэль поручил мне заботу о доме и о нашем общем друге Диего».
«Они ищут его»,— сообщил инк.
«А-а,— протянул Лабовиц с некоторым разочарованием, как показалось Ставру.— А зачем он вам?»
«Служебная тайна»,— сухо ответил Панкратов.
«Понимаю,— кивнул бывший К-мигрант,— но ничем, к сожалению, помочь не могу. Если он объявится, я сообщу».
Ставр коротко поклонился, мысленно потянул Видану за рукав.
«Пошли отсюда».
«Подождите-ка,— сказал Диего Вирт.— Тут Габриэль велел передать вам кое-что».
На панели инка зажегся зеленый огонек, из щели ввода выполз небольшой черный квадратик с мигающей оранжевой звездочкой.
«Нам? — не поверил Ставр.— Вы сказали — нам? Разве Грехов знал, что придем именно мы?»
«Нет, конечно, но он велел передать информблок тем, кто придет от имени Берестова».
«Что это?»
«Интенсионал по системам рукопашного боя, неизвестным на Земле, а также по видам борьбы, невозможным для применения человеком из-за специфики строения его тела. Габриэль считает, что вам это может пригодиться».
«Берите, берите,— проворчал Лабовиц.— Эмиссары ФАГа вполне могут владеть подобными приемами».
«Вы... знаете?»
«В общих чертах,— небрежно кивнул Лабовиц.— Не беспокойтесь, я не эмиссар, иначе разговор был бы другим. До связи, опер, до свидания, девушка».
Неприятно пораженный такой осведомленностью, Ставр повернулся, чтобы выйти, не обращая внимания на подозрительный взгляд Виданы, и в этот момент Лабовиц сделал предупреждающий жест.
«Стоп! — скомандовал он, мысленно «переглядываясь» с инком Диего.— К нам прямо-таки паломничество сегодня, как в музей на экскурсию. Еще гость пожаловал. Ну-ка глянь, Диего, кто это? Напряги зрение».
«И напрягать не надо. По-моему, это Толя Шубин. Что будем делать?»
У Ставра екнуло сердце. Если верить информации деда, среди К-мигрантов был один по имени Анатолий Шубин. Но ведь все К-мигранты ушли с Конструктором!
«Может, не все,— ответил Лабовиц,— а может, кто-то из них и вернулся. Ну что, Диего, ты готов? Давай-ка впустим гостя, поговорим, а заодно выясним, откуда он свалился и где сам Габриэль».
Но бывший К-мигрант Анатолий Шубин не стал говорить. Он вообще не вошел в дом, среагировав на открывшуюся дверь, как на взрыв гранаты: метнулся в заросли кустарника у обрыва реки и был таков.
Трое людей и киб-интеллект Диего Вирт смотрели друг на друга с одинаковыми чувствами. Потом Диего сказал:
«Вряд ли он испугался, просто не захотел подставляться».
А Лабовиц повел носом, взглянул на Видану и бесшумно растворился в коридоре, откуда донесся его приятный пси-голос:
«До встречи, ребятки».
«Что тут происходит? — с тихой угрозой вопросила девушка, ожидая объяснений от Ставра.— Кто такой Шубин? Зачем он приходил? Чего испугался?»
Панкратов посмотрел на кассету с записью в своей руке, спрятал ее в карман, попрощался с Диего и проследовал к выходу с одной мыслью: если вернулся К-мигрант Шубин, значит, вернулся и Грехов. Только почему он не появился у себя дома, хотел бы я знать? И что пытался выяснить Шубин, собираясь проникнуть в дом Габриэля?
Глава девятая
НАПАДЕНИЕ НА ШАЛЕ
Глава правительства Земли жил недалеко от здания Всевеча, которое занимало треть острова Хачин, расположенного посередине одного из красивейших озер Среднерусской равнины — озера Селигер. Дом Велизара стоял на окраине старинного русского городка Осташкова и помнил, по уверениям хозяина, еще набеги литовских рыцарей. Сложен он был из того же привезенного издалека камня, что и стены древнего монастыря Нилова Пустынь, отреставрированного еще два столетия назад и превращенного в один из Храмов православной Веры.
Герцог не раз бывал в доме Велизара и ориентировался в нем отлично, поэтому никто из домочадцев архонта Всевеча не видел — благодаря пси-маскировке,— как комиссар-прима отдела безопасности УАСС вошел в кабинет хозяина. Видели его лишь наблюдатели эшелона прикрытия, которых он инструктировал лично, да Велизар, учуявший эрма за километр от дома.
Кабинет был одновременно и спальней Велизара, сочетая приметы обоих помещений, но главное, что в нем горел настоящий камин, нелишний даже в жару, летом, потому что толстые стены дома всегда были холодны.
Велизар читал старинную книгу. Шел уже первый час ночи, но архонт Всевеча не ложился: спал он очень мало.
«Что случилось?» — Он кивнул на второе кресло у камина, приготовленное для гостя заранее.
Герцог сел и с удовольствием вытянул ноги к огню, некоторое время созерцая танцующее пламя.
«Час назад стало известно, что в базе данных Умника, а также во всех банках информации УАСС исчезла вся информация о К-мигрантах».
Велизар, не мигая, посмотрел на комиссара, по энергично-насмешливому лицу которого бродили отсветы огня.
«Это выгодно, скорее, даже не ФАГу, а самим К-мигрантам».
«Точно так, ваше сиятельство. Еще одно косвенное свидетельство того, что К-мигранты вернулись. Но есть и прямое: Панкратов видел Анатолия Шубина у дома Грехова».
«Я уже знаю».
Герцог хотел спросить: откуда? — но передумал. У архонта Всемирного Веча была своя служебная информсеть.
«Но тогда и сам Грехов должен быть здесь?»
«Скорее да, чем нет. Однако вряд ли мы найдем его, если он сам не захочет общаться с нами. Может быть, объявим «экстрапоиск» или хотя бы повышенную готовность сил безопасности?»
«Чрезвычайные меры не всегда эффективны, тем более в таком положении, как наше. По сути, мы в подполье, а твое реноме пошатнулось крепко. Алсаддан официально обратился в СЭКОН с заявлением о «недопустимо безответственном поведении синклита старейшин и лично комиссара-прима ОБ». Ги Делорм вынужден искать компромиссы, чтобы выиграть время, но ты же знаешь закон Джухэни: компромисс всегда обходится дороже, чем любая из альтернатив. Шкурин после этого заявления жаждет твоей крови, и боюсь, в скором времени Вече вынуждено будет реагировать на решение СЭКОНа».
«Я готов уйти с поста хоть завтра, но проблемы моя отставка не решит».
«Вот именно, мой дорогой, да и возможностей у комиссара ОБ больше, чем у охотника-одиночки. Но все-таки будь готов к работе индивера».
«Всегда готов, я с этого начинал».
Тихо свистнул домовой. Велизар включил консорт-линию, и рядом с креслами сидящих у камина возникла часть кабинета со столом, креслом и приставкой инка. В кресле сидел облаченный в халат Ги Делорм, звонил он из дома.
— Привет, владыка.— Председатель СЭКОНа и бровью не повел, узрев гостя.— Включи-ка пси-сопровождение.
Дальнейший разговор проходил в пси-диапазоне и длился несколько секунд, поэтому перехватить его никто бы не смог.
«Вы уже знаете о К-мигрантах? Очень хорошо. То есть, конечно, все плохо. Но у меня возник вопрос: если они включились в игру в качестве эмиссаров ФАГа, то каков их интерес в этом деле? Какова причина, вынудившая их стать на сторону врага? Если считать ФАГа врагом. Причина должна быть архиубедительной, но я таковой не вижу».
«Мы тоже. Но еще нет уверенности, что К-мигранты превратились в Ф-террористов».
«Лабовиц, например, вообще остался на Земле,— добавил Герцог.— И вряд ли выступит на стороне ФАГа».
«Пауль, твой трон шатается. Я делаю все возможное, чтобы сохранить за тобой должность, но у Алсаддана очень много помощников. Кроме того, его поддерживает Шкурин, у которого тоже немало сторонников в СЭКОНе и Вече. Будь готов к отставке».
Герцог насмешливо глянул на Велизара, но промолчал.
«Он-то готов,— ворчливо заметил архонт.— Были бы готовы мы. К-мигранты — сильный противник, непредсказуемый и жестокий, вспомните их деятельность во времена пришествия Конструктора. Если каким-то образом ФАГ их закодировал, прольется много крови, прежде чем мы их обезвредим».
«Надо предполагать худшее. Ряды сторонников ФАГа растут, а наши тают, не так ли? Выведен из строя Баренц, убит У Тхин Аунг...»
«У Тхин Аунг не успел стать нашим сторонником, он был сам по себе, а Баренц... да, с ним все сложней. С виду он вполне пришел в норму, работает, но... что-то с ним случилось. Впрочем, может быть, я слишком строг. В одном ты прав.— Велизар подбросил в огонь сосновое полено.— Уровень противостояния повышается. Сначала это были люди, нормалы, подвергнутые, очевидно, глубокому кодированию, которые и развязали кампанию травли паранормов. Затем появились закодированные паранормы. Теперь К-мигранты. Кто еще перейдет в лагерь ФАГа?»
«Чужане? Орилоуны? Или «серые призраки»? Те, кого мы не знаем? Кстати, не могут ли это быть лемоиды? Представители неизвестного нам вида разумных?»
«Я имел в виду людей».
«Ты имел в виду Грехова,— тяжело сказал Ги Делорм.— Я его знаю плохо. Вернее, не знаю совсем».
«Я тоже»,— шевельнулся Герцог.
«Не хотел бы выглядеть слишком категоричным,— ответил Велизар,— но я знаю его достаточно хорошо».
* * *
Даже Видана не знала, какую хитроумную систему охраны своего охотничьего домика-шале соорудил Аристарх Железовский, а уж тем более не подозревали те, кто пришел к домику в это раннее утро двадцать второго июня.
К счастью, девушка отсутствовала, вызванная домой матерью по причине, которую объяснить не смогла бы и сама мать. Поэтому гости действовали смело и быстро, с помощью пси-локатора удостоверившись в отсутствии хозяев. Их было трое, одетых в стандартные уники лесников, четвертый, контролирующий операцию, наблюдал за ними сверху из четырехместного аэра. Но был еще и пятый, о котором они не догадывались, невидимый и неслышимый, упакованный в боевой «хамелеон» и обладающий естественной пси-защитой.
Когда первые трое попытались войти, сломав дверь, открывавшуюся по старинке — наружу, их встретил выброс парализующего газа, выведший из строя первого переступившего порог. Затем электрический разряд поразил второго, а третьего встретило страшилище (динго с сенсорным ответом, которого проектировал сам Аристарх), не испугавшееся «универсала». Сражение закончилось тем, что непрошеный гость получил сотрясение мозга от рухнувшей балки и четвертому пришлось в спешном порядке эвакуировать группу, потому что начинался пожар.
Когда машина с неудачливыми взломщиками скрылась за деревьями, в дом проник пятый и был встречен витсом-сторожем, играющим одновременно и роль домового. Это юркое создание плевалось электричеством, метало острые предметы и, судя по атакам, неплохо видело пришельца, который в конце концов не выдержал и ответил выстрелом из своего оружия, понизившего температуру в округе градусов на тридцать, а в точке применения — на все двести пятьдесят!
После этого чужак нашел панель инка, подсоединился к нему и начал прослушивание, но сирены пожарных галеонов с неба заставили его бросить это занятие. Расстреляв компьютер и остальное оборудование домика, гость удалился. Он не знал, что за всем происходящим следила видеокамера, установленная Железовским на сосне неподалеку и способная видеть сквозь стены.
Сигнал тревоги Аристарх получил сразу же после проникновения непрошеных гостей в шале, но застать их не успел, добравшись в Мещеру к моменту, когда озадаченные пожарники уже улетели: тушить было нечего, пожар погас сам собой. У разрушенного домика хозяина ждали лесники, молодой и постарше, делясь впечатлениями, но это были уже настоящие лесники.
Несмотря на летнее солнечное утро, здесь было холодно, трава и кусты вокруг дома почернели и съежились, а стволы нескольких сосен потрескались, лопнули, словно от резкого перепада температур.
Выслушав рассказ старшего лесника, Аристарх под взглядами мужчин обошел груду бревен — все, что осталось от шале, поворошил обломки, находя следы, невидимые глазу.
— Хорошо, что пожар погас,— заметил с сочувствием молодой лесник.— А то вообще ничего бы не осталось. Правда, странно, что он сам погас, будто потушил кто газом. Вам помочь?
— Спасибо,—мрачно отозвался Железовский.— Я справлюсь, да и друзья помогут.
Лесники потоптались немного, удивленно разглядывая траву и сосны, и наконец ушли. Аристарх подождал, пока они отойдут подальше, снял с сосны микрокамеру. Ему не нужна была аппаратура, чтобы просмотреть запись, и вскоре он знал все, что случилось. Четверо «взломщиков» его не заинтересовали, никого из них проконсул не знал, зато пятый заставил заволноваться. Еще и еще раз Аристарх просматривал запись, пока не сделал вывод. Сказал глухо:
— Ну, приветствую тебя на Земле, Юра.
Пятый, чье лицо мелькнуло в записи. всего на один миг, когда он, разъяренный сопротивлением витса, отключил маскирующий костюм и выстрелил, был К-мигрантом Юрием Лейбаном.
Не оставалось сомнений: К-мигранты вернулись!
Возвратившись домой, Аристарх вызвал Видану к себе, и та примчалась из Управления, оставив Ставра ломать голову над срочностью вызова.
«Чем ты занималась у меня на даче?» — осведомился Железовский у девушки, одобрительно оценив ее наряд: никаких новомодных веяний — голубые шорты и блузка, красивые сандалии, оплетающие ноги до лодыжек, бусы и серьги из натурального металла с аквамарином.
«Отдыхала,— ответила Видана, озадаченная вопросом.— Смотрела видео, спала, играла с инком. Во всяком случае не скучала. А что?»
«Во что ты играла с инком?»
«Да что случилось, дед?»
Железовский в двух слоганах передал внучке суть происшедшего, понаблюдал за ее реакцией: улыбка, недоумение, растерянность, тревога.
«Итак, вспомнила?»
«Что им было нужно? Или я лично?»
«Не думаю, в этом случае они действовали бы иначе, да и тебя разыскивали бы не на даче, а дома или в погранслужбе. Скорее всего, они что-то искали. К тебе никто не звонил, когда ты там была?»
«Не звонили, но заходили. Ставр и... Хинн... пограничник из техцентра, давний знакомый. Я как раз рисовала картину пересечения... А может, им был нужен Панкратов?»
«Это забавно. Значит, и Ставр, и этот твой... Хинн появились у тебя лично... очень забавно. И все же, что за картину ты рисовала? — Аристарх был терпелив.— Мне инк ничего не сказал после твоего ухода, хотя был обязан».
«Потому что это развлекаловка... я рисовала для себя, было интересно, инк правильно принял это за игру. А рисовала я картину пересечения потоков Сил эгрегоров, темного и светлого, взяв за прототипы южномусанский и северославянский».
«Вот теперь кое-что проясняется. К сожалению, инк не уцелел, не можешь ли ты восстановить картину?»
«Конечно, могу. Там финал получался какой-то странный, будто южномусанский эгрегор слишком быстро реагирует на изменение обстановки и может концентрировать энергию векторно. Впечатление такое, что им кто-то управляет, хотя это невозможно в принципе. Слабость связей внутренних носителей пси-поля эгрегора делает его общее поле почти недоступным для волевого контроля. Я, наверное, чего-то не учла при расчете интерференции Сил. Но это же смешно, дед! Неужто из-за моей игры разгромили твою дачу?»
«Может быть. О своих картинах и расчетах — никому ни слова. Если вывод подтвердится, многое станет ясным. Видимо, наш противник научился использовать поле эгрегора для конкретных целей».
«Но это действительно невозможно!»
«Значит, возможно. Теперь я понимаю, что произошло с Ярополком во время посещения резиденции Алсаддана. Никакая это не лептонная разведка, а использование концентрированной мощи эгрегора, усиливающей пси-вектор лидера. Как Баренц выдержал, неизвестно. Ступай к Ставру, расскажи ему все, но к шале не суйтесь, я сам разберусь. Занимайтесь своими делами».
«Но, дед...»
«Я сказал, ты слышала.— Аристарх улыбнулся, притянул девушку к себе, чмокнул в нос.— Удачи вам, ребятки, будьте осторожны».
Все это рассказала Видана Панкратову, упустив только последний эпизод.
Помолчали, сидя на столах в помещении оружейного склада СПП.
«Вы Хинна давно знаете?» — спросил Ставр, погруженный в свои думы.
Видана хотела по привычке возмутиться: какое ваше дело? — но посмотрела на удивительно спокойное и сосредоточенное лицо безопасника и ответила:
«Полгода. Познакомились у кого-то из общих друзей на вечеринке. Парень неглупый, хотя и метит в лидеры без особых на то оснований».
Получилось, будто она оправдывается, и Видана рассердилась на саму себя, но Ставр понял ее сразу.
«Извините, что спросил. Я не собираюсь вмешиваться в ваши личные дела, но за Хинном необходимо понаблюдать».
Девушка остыла, нехотя кивнула головой.
«Дед тоже заинтересовался его персоной, однако, по-моему, Хилайя просто увлекся мной и за этим не кроется ничего серьезного. Ну и что мы будем делать, командир?»
Видана спрыгнула со стола, прошлась вдоль стеллажей с оружием, взяла с полки импульсный разрядник, повертела в руках, сменила на «универсал», потом потянулась за парализатором типа «кобра» на другом стеллаже. Излучатель подавления воли был красив, изящен и опасен, как готовая к удару змея, название ему выбрали удачно.
«Осторожнее, он заряжен»,— предупредил Ставр, вроде бы и не глядя на девушку и в то же время любуясь ее грацией.
«Не читайте наставлений! — вспыхнула та, внезапно направляя на него ствол парализатора.— Даже эрму невозможно уйти от широкоугольного выстрела. Слабо попробовать?»
В то же мгновение Ставр исчез. Реакция у Виданы была от природы отменная, да еще усиленная тренировками, но она просто не знала, что возможен иной темп жизни, еще более быстрый и мощный.
Оглянуться ей не дали: сильные руки обхватили ее сзади, сдавили запястья, вырвали излучатель. Еще какое-то мгновение Видана чувствовала тепло тела Ставра, и тут же он оказался в трех метрах от нее, подкинул пистолет, ловко подхватил его и положил на полку. Снова уселся на прежнее место, глядя скорее куда-то сквозь стену, чем на девушку.
Еле сдерживая ярость и слезы, та шагнула к нему, но вдруг поняла, почувствовала, что в его эмоциональной ауре нет ни тени насмешки, самодовольства или презрения. Только ровное «свечение» уверенности, непробиваемое самообладание и умение ждать. И кроме всего прочего — сдержанное восхищение, явно относящееся к ее особе.
— Черт бы вас взял! — медленно сказала Видана вслух.— Как вы это делаете?!
Ставр вернулся из мира грез, улыбнулся.
— Если захотите — научу. Но к делу.— Он перешел на пси-речь.— «Сегодня мы разделимся. Вы определитесь с заводом витсов-андроидов: кто им давал заказ и на какое количество. Затем свяжетесь с Хинном и как бы невзначай предложите снова собраться под Владимиром, у озера. Попробуем выяснить его связь с нагуалем. И последнее: пожалуйтесь на меня Хинну, мол, я задаю глупые вопросы о нагуалях и эгрегорах. Запомните, как он будет реагировать».
«Вы думаете, что он?.. Но если Хилайя — эмиссар ФАГа, вам после этого не поздоровится».
«Он не тянет на эмиссара. Не более чем пешка в большой игре. Но я как раз и хочу, чтобы на меня вышел эмиссар. Да, чуть не забыл. Помните, Диего, инк Грехова, выдал нам интенсионал по видам борьбы? Я посмотрел. Этим стоит заняться всерьез, даже я многого не знал. Если хотите, вечером приходите ко мне, позанимаемся».
«Лучше вы ко мне, я не любительница навещать тех, кто может прийти сам. А чем займетесь вы?»
«Наукой,— серьезно ответил Ставр.— Меня заинтересовали лемоиды. Кроме того, я хочу поговорить с нашим новым знакомым, Германом Лабовицем. А также пообщаться с учеными, изучающими Голос Пустоты. И последнее: если Грехов отметил на модели метагалактики места появления нагуалей, почему бы их не поискать?»
«Я с вами! — категорично заявила Видана и добавила угрожающе: — Только посмейте улыбнуться или возразить!»
Возражать Ставр не собирался, но улыбки сдержать не смог.
* * *
Степан Погорилый жил в Днепропетровске на бульваре Славы, в доме коллективного пользования типа «Дикий Полевой Рай».
Издали дом походил на колючую головку чертополоха, впрочем, надо признать, весьма неплохо смотрящуюся, эстетически завершающую ландшафт города, сверху действительно похожего на цветущий луг.
Квартира Степана с изменяющейся геометрией внутреннего объема смотрела окнами-стенами на три стороны света, кроме юга, а внутреннее техническое оснащение позволяло ей менять интерьер в широком диапазоне модных форм и моделей. Так как Степан в настоящее время жил один — от него ушла очередная жена, хотя со всеми женами он поддерживал дружеские отношения,— то комнат в квартире было всего три: кабинет-спальня, гостиная-спальня и кухня-спальня. И все это отражало современный уровень домостроительства, то есть было воздушно-текучим, конформным, б ликующим, плывущим, ни один из предметов обихода не держал определенной фиксированной формы, меняясь от любого сотрясения среды, даже от настроения хозяина или гостей. Но изредка комбинации выстраивались в единый зрительный ряд, и тогда гостиная превращалась то в рыцарскую залу времен короля Ричарда Львиное Сердце, то в крестьянскую избу Киевской Руси, то в готические хоромы неоуральского ренессанса. И все же основным было состояние «калейдоскопа» с облачно-небесным оттенком.
Хозяин встретил гостя с бутербродом в руке, сунул его в рот, протянул руку Ставру, промычал:
— Рад видеть! Айда на кухню.
Интраморфом он не был, но интуитивом слыл сильным, к тому же мог воспринимать мыслепередачу, направленную ему лично, не владел только слоган-речью.
По белому «облачно-пенному» пространству кухни летали «мыльные пузыри» с бутербродами, фруктами, тарелками и стаканами с напитками. Степан ловил блюда одно за другим, быстро съедал и швырял освободившуюся посуду в стены, где она исчезала без следа. Он и гостю предложил завтрак, но Ставр съел только ореховое пирожное и горсть земляники, с удовольствием наблюдая за трапезой одетого в одни плавки хозяина. Он вдруг понял, что соскучился по широкой физиономии Степана, по его гримасе, обозначающей улыбку, по карим с желтым блеском глазам, по фигуре, плотно сбитой и крупной, кряжистой, и по его жестам, которыми тот сопровождал речь.
Сначала Степан сообщил новости, касающиеся своего семейного положения, потом пересказал события в мире, которые по каким-то причинам взволновали его и заставили сопереживать, и наконец перешел к своему хобби: он занимался многопространственным конструированием и строил «упакованные миры». Его мечтой было создание фантом-объема, развернув который владелец мог бы в нем жить некоторое время.
Ставр с интересом просмотрел коллекцию «упакованных миров»: бусы, отсверкивающие перламутром, будто сделанные из жемчуга; серьги с «камнем», похожим на рубин, перстни с такими же «камешками», фигурки несуществующих зверей и сказочных персонажей. И внутри каждой был закапсулирован объем пространства, примерно равный кубу, грани которого по площади превосходили футбольное поле.
— Один недостаток,— пригорюнился Степан,— они нестабильны, через два дня после упаковки развертываются спонтанно. А так как внутри каждого — двенадцатимерное компактное пространство отрицательной кривизны, то схлопывание резко понижает температуру в объеме, равном закапсулированному.
— И это случалось не раз? — догадался Ставр со смехом.— А что соседи?
— Да, в общем, нормально, однако уже приходила компания каких-то молодых парней, очень крутых. Все, как один, из породы кошачьих, «тигры», «львы», «леопарды» или «орлы». Пригрозили, что если еще раз устрою «морозильник», они мне покажут, что такое «жара».
— Интраморфы?
— Да нет, нормальные ребята, только чуть более нервные. Я пообещал, конечно. Теперь приходится следить, чтобы разрядка происходила под контролем инка в автоклаве.
— Если придут еще раз, позвони мне.
— Да я как-нибудь сам справлюсь, зря, что ли, на тренировки по пасо-дьяку ходил?
— Почему пасо-дьяк, а не русбой? Ты же европеец, и стать у тебя славянская. На худой конец позанимался бы лучше айкидо. Но мы отвлеклись. Значит, твои «бусы» взрываются, а ты не можешь их зафиксировать.
— Мало того, некоторые из них теряют устойчивость даже от достаточно мощного пси-импульса. Ко мне однажды зашел приятель-интраморф, ты его не знаешь, и одно кольцо развернулось от его пси-взгляда: захотелось ему, видите ли, посмотреть, что там внутри. Переполох был изрядный, да и комнату потом пришлось ремонтировать. Смотри, ты не озорничай.
Ставр, который давно пытался заглянуть в одну из «жемчужных бусинок», поежился и, чтобы скрыть замешательство, бодро сказал:
— Может, применишь другие принципы компактификации?
— Это какие же? Принципы потому и принципы, что не позволяют действовать иначе. Что такое, например, кварк? Это двенадцатимерный стринг, то есть «суперструна», у которой в нашем трехмерном пространстве развернуты три координаты, а остальные девять свернуты. И что ты из стринга ни делай — получишь только кварк.
— Я не о наших принципах говорю. Тартариане тоже являются свернутыми пространствами, но внутри их действуют свои законы, ни капли не мешающие нашим. Понимаешь? «Голые» тартариане там живут. Почему бы тебе не попробовать копнуть в этом направлении?
По остановившемуся взгляду товарища Ставр понял, что попал в точку. Степан уже работал, схватывая идею на лету.
Панкратов похлопал его по плечу, собираясь потихоньку уйти, но Погорилый очнулся, запротестовал, пришлось остаться еще на какое-то время.
Пили кофе «по-хохляцки», с молоком и сливками, ели фрукты, рассказывали анекдоты, вспоминали общих знакомых, играли в чатуранг с инком. Степан «распаковал» один из перстней, показав весь процесс через синтезированную инком имитацию «спрятанного мира» прямо в комнате, и Ставр почувствовал, что именно этой встречи ему не хватало. Он нуждался если не в отдыхе, то в разрядке, восстановлении душевного равновесия, убеждаясь в правильности формулы: эрм — тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо.
Перед расставанием Степан прервал вдруг свой монолог и серьезно сказал:
— Панкратов, ты все-таки гений! Ты даже не представляешь, какую идею подкинул мне с тартарианами! Хочешь, я за это тебя познакомлю с моей бывшей женой? Отличная женщина, красивая, и готовит лучше любого киб-повара.
Ставр засмеялся.
— С какой именно? С первой? Последней? Нет уж, спасибо. Чего ж ты ушел от нее, если она готовит, как волшебница? Как ты живешь теперь, гурман? За тобой ведь уход и уход нужен.
— А нормально живу,— махнул рукой Погорилый,— по Стивенсону:
Вот как жить хотел бы я, Нужно мне немного: Свод небес, да шум ручья, Да еще дорога.
— Тогда я за тебя спокоен. Будешь на Тартаре, кланяйся всем нашим, они тебя помнят. А может быть, и я там появлюсь в скором времени.
Степан проводил его до двери, но было видно, что он опять работает, размышляет. Этот человек был по-настоящему счастлив, хотя и не осознавал этого.
Глава десятая
ВЕРНУВШИЙСЯ ИЗ ВЕЧНОСТИ
Рано утром позвонила мама.
Она могла бы поговорить с ним и через пси-канал, но захотела увидеть сына извне, по видео.
Ставр уже не спал. Он успел потренироваться, позавтракать и занимался с компьютером, собираясь начать новую ВР-композицию по роману Жана Дюма-Самохина «Тюряга». Рабочий инк уже выстроил «ассоциативный ряд условно-знакомых координат», и Ставр готов был прыгнуть с утеса сюжета в океан версификационных интриг. Звонок матери вырвал его из мира «реальных грез» настолько своевременно, что Ставр даже почувствовал облегчение.
Он знал, что человека, играющего в игры с «виртуальной реальностью» больше семи часов подряд, ждет обезвоживание организма, у него начинается распад мышечной ткани, уменьшается объем сердца, увеличивается выход кальция, а главное — он теряет ориентацию, забывая, в каком именно мире живет. По сути, ВР-фильмы могли стать — и стали! — своего рода наркотиком, особенно для тех, кого природа обделила красотой, смелостью, силой физической и силой сексуальной, поэтому многочасовые фильмы были запрещены, а тем более многосерийные «секс-пиры». Но и композиции других жанров были достаточно притягательными, чтобы люди, прежде всего молодежь, игнорировали закон и уходили в выдуманные миры надолго, иногда на двое суток! Заканчивался такой «поход» обычно смертью. И хотя Ставр писал свои фильмы, встраивая в них пси-выключатель, срабатывающий после двух часов игры, но и его зачастую игра захватывала так, что выход из нее казался едва ли не трагедией.
— Привет, мальчик.— Ольга Панкратова всегда называла его так, и Ставра это уже давно не огорчало.— Я тебя снова оторвала от игры?
— Привет, ма.— Ставр улыбнулся, любуясь матерью.— Ты всегда звонишь вовремя.
В свои пятьдесят два мать выглядела на двадцать с небольшим, и Ставр вполне понимал отца, который влюбился в нее с первого взгляда. Правда, где пересеклись пути бравого даль-разведчика и магистрессы Историко-археологической академии, родители не рассказывали. С тех пор Ольга Панкратова успела стать лордом историосоционики и часто пропадала в экспедициях с группой историков или археонавтов, а Прохор Панкратов так и не изменил своей тяге к Великой Пустоте, из одной экспедиции Даль-разведки ныряя в другую. Когда он появлялся на Земле, для матери наступал праздник, и она срывалась с работы, не обращая внимания ни на кого. Впрочем, не меньше радовался и Ставр. Отец для него был высшим авторитетом во всех делах.
— Скучаешь? Могу приехать.
Мать жила с отцом в Салехарде, и добраться туда от дома Ставра можно было за полчаса.
— Я знаю, что ты занят, потерплю. Да и па скоро вернется, я сердцем чую. А вот за тебя тревожно. Ты уж поосторожней там, эрм, в своих сферах. Сердце мне подсказывает, что придется тебе несладко.
— Я буду осторожен, ма, обещаю. Мне вчера бабушка звонила и тоже предупреждала, так что я готов. Не беспокойся, мы могем за себя постоять.
Мать улыбнулась, передав улыбкой тысячу оттенков любви и привязанности, помахала рукой.
— Могла бы и не звонить, я и так тебя слышу, но захотелось вдруг просто увидеть.
Ставр почувствовал укол раскаяния, он не наведывался к родителям больше двух месяцев. Пробормотал:
— Чес слово, ма, завтра заскочу, приготовь мне к обеду чего-нибудь вкусненького.
— Приготовлю и буду ждать. Пока, мальчик. Видеопризрак матери растаял.
Ставр посидел немного, перебирая в памяти былые вечера с отцом и матерью, потом похлопал рукой по панели инка:
— Извини, братец, игра отменяется. Нас ждут великие дела и великие люди.
«И меня, надеюсь?» — спросил Фил.
«А ты останешься дома,— отрезал Ставр.— Терентию одному скучно».
Он намеревался встретиться с Лабовицем и посетить еще раз дом Грехова. Видана не звонила, значит, ничего существенного сообщить не могла, поэтому Ставр, как ни тянуло его позвонить самому, решительно пресек попытки второго «я» соблазнить его на пси-сеанс, экипировался в соответствии с программой дня и через двадцать минут вышел из аэра у дома Грехова.
Дверь открылась, как только он появился в поле зрения инка Диего.
В доме со времени прошлого посещения ничего не изменилось. Не чувствовалось и присутствия хозяина или кого-либо другого.
«Весь к вашим услугам,— возвестил Диего Вирт с каким-то даже удовольствием, как почудилось Панкратову.— Только что по сети «спрута» прошла интересная сентенция Большого Никто. Хотите послушать?»
Ставр не сразу сообразил, что под Большим Никто инк подразумевал «эффект наведенной разумности», известный также под названием Голос Пустоты.
«Спасибо, послушаю».
Диего включил запись, и в гостиной зазвучал пси-голос самого странного из искусственных существ, созданного не человеком, но не без его помощи,— «надмашинного организма» из длинномерных сетей связи, изредка проявляющего признаки псевдоразума: «Откуда мы и куда идем? Зачем мы? Все равно исчезнем завтра».
Ставр пожал плечами.
«То же самое, но гораздо звучнее сказал тысячу триста лет назад Омар Хайям:
Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим? В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим. Как много чистых душ под колесом лазурным Сгорает в пепел, в прах. А где, скажите, дым?»
«О да,— с едва уловимой иронией согласился Диего.— Но ведь Хайям был человеком, а Большой Никто — так далек от всего человеческого... и так близок».
Ставр понял, что его мягко пожурили, предлагая подумать на досуге над тем смыслом, который вкладывал в свои слова Диего Вирт. Большой Никто действительно был удивительным существом, стоило попробовать поймать момент его рождения и задать пару вопросов типа: кто вы и что чувствуете?
«Вы уже изучили пакет информации по рукопашному бою, который я вам передал?»
Настроение Ставра слегка упало.
«Еще не успел, посмотрел только... нет времени».
«А напрасно, молодой человек, эти знания могут пригодиться вам в любой момент. Обязательно займитесь программой, даже в ущерб другим делам».
«Хорошо, обещаю. Понимаю, что выгляжу смешным.— Ставр замялся, формулируя цель своего появления здесь.— Но нельзя ли поближе рассмотреть модель домена?»
«Я так и думал, что вы заинтересуетесь,— мысленно «кивнул» инк.— Отчего же нельзя — можно, однако не лучше ли полистать интенсионал с координатами нагуалей? Вас ведь именно это волнует?»
Ставр потерял дар речи.
Диего Вирт выдал слоган, равнозначный довольному смеху.
«Что, не ожидали? Это не я внезапно прозрел, как вы подумали, это Габриэль предусмотрел возможность подобной ситуации задолго до вашего рождения. Берите кристаллокассету, и Бог вам в помощь!»
Ставр безмолвно взял выданную инком пластинку с записью, повернулся, чтобы уйти, и в это время Диего спросил:
«Извините, Ставр, вы один пришли сюда?» «Один».
«Тогда это становится интересным. Пси-фильтр у вас с собой?» «Всегда».
«О'кей, включите его на полное пси-подавление.— Ставр не понял, и Диего добавил: — К нам приближаются две группы людей, в пси-ауре которых радостных гармоник маловато, вернее, нет совсем. Понимаете? Пусть они думают, что дома никого нет».
«Не лучше ли вызвать линейную службу безопасности? Да и я как опер СПП могу позвать на помощь обойму быстрого реагирования».
«Не стоит, посмотрим, что они собираются делать».
Ставр включил пси-фильтр, хотя мог бы «задавить» свой пси-шум и без него. Через минуту и он уловил «ментальное шевеление» в полукилометре от дома Грехова. Действительно, к дому шли две группы, в три и пять человек, причем среди них был интраморф.
Видимо, подход к дому просматривался системой видеокамер, внедренных в стволы деревьев и в камни, потому что Диего высветил на экране пси-картину окрестностей, на которой хорошо были видны — в пси-диапазоне, естественно,— две группы людей. Но в световом диапазоне Ставр ничего не увидел, все восемь человек были запакованы в «хамелеоны» и шли бесшумно, огибая кустарник, живописные валуны и деревья. И целью их был коттедж Грехова, вне всяких сомнений.
Первыми подошли пятеро, обошли коттедж кругом, заняли Позицию возле входа и окон, а также у второго входа — со стороны реки. Последний член группы поднялся на антиграве к окну второго этажа, за которым был кабинет Грехова с моделью метагалактики и Диего Виртом. Правда, видеть инка и Ставра он не мог, стекла были зеркальными.
«У них оружие»,— предупредил Ставр, учуяв локальные источники энергии.
«Вижу»,— отозвался Диего и обратился к замаскировавшимся пришельцам на звуке, изрядно перепугав тех, кто подошел ближе:
— Добрый день, уважаемые гости. Хозяина нет дома, но я могу ответить на ваши вопросы. Чем объясняется ваш визит?
Общались чужаки по радио, и Ставр уловил их переговоры, закончившиеся какой-то властной командой старшего. Тотчас же тот, кто висел невидимым напротив окна второго этажа, выстрелил в него из огнестрельного оружия (многоцелевой карабин «дракон» знаменитой тульской фирмы). Пуля пятьдесят пятого калибра (14 мм) ударила в стекло с силой в полторы тонны... и срикошетировала!
Стрелок сменил вид оружия и выстрелил реактивной гранатой калибра сорок восемь миллиметров. Но и граната не смогла пробить стекла, которое, очевидно, вообще не было стеклом.
Инк хихикнул.
«Слабовата игрушка. Интересно, что у них еще в арсенале?»
Последовала новая команда вожака отряда, и на штурм дома, пошел второй «призрак». Стрелял он уже из «универсала» по окнам первого этажа, начав с лазера и закончив гравитудным разрядником. Ни один выстрел стекол не разбил, все разряды были отражены или поглощены окнами и стенами дома.
— Милостивые государи,— возвестил Диего Вирт несколько растерявшимся штурмовикам.— Не пора ли перейти к мирным переговорам и объяснить цель прихода? Я ведь могу и рассердиться.
«А если у них есть аннигилятор?» — тихо спросил Ставр, которому очень хотелось вмешаться.
— Чего вы добиваетесь? — продолжал инк.— Если не прекратите стрельбу, я вызову безопасность.
Пятеро отступили, но вместо них к дому подошли трое «призраков», наблюдавших за действиями первых издали. Один из них скорее всего был витсом, а двое других... Ставр покачал головой, безуспешно пытаясь идентифицировать пришельцев. Они не особенно скрывали пси-сферы, будучи уверенными в своих силах, и не были ни людьми, ни паранормами, но в них чувствовалась мощь, нечеловеческое тщеславие и высокомерие.
«Они знают, что Габриэля нет дома,— задумчиво произнес Диего Вирт.— Иначе не посмели бы сунуться сюда на пушечный выстрел».
«Вы что же, видите их?»
«И вижу, и знаю. Тот, что слева,— негуман, даль-разведчики еще не открыли его родину, а в центре — бывший К-мигрант Григорий Григ собственной персоной».
«Что им нужно от вас?»
«То же, что и вам. Очевидно, произошла утечка информации, и они узнали о кое-каких секретах Габриэля, в том числе о карте нагуалей».
«Я выйду».
«И что станете делать? — В пси-голосе инка прозвучала ирония.— Эти монстры не станут разбираться, кто вы такой, они сразу откроют огонь и убьют вас».
«Ну, это не так просто сделать».— Ставр отключил пси-фильтр, вошел в поток Сил, ускоряя темп жизни на два порядка, но еще до его появления из дома троица почувствовала чужого и... дала деру, даже не попытавшись сойтись с Панкратовым лицом к лицу. Впрочем, едва ли они опознали внезапно появившегося гостя внутри коттеджа Грехова, приняв его за самого хозяина.
«Здорово ты их напугал, парень! — догнал Ставра смех Диего.— Поздравляю. Но скорее всего, они действительно приняли тебя за Габриэля. Заходи со своей девушкой, буду рад побеседовать».
Ставр хотел сказать, что Видана не стала его девушкой, а потом Спросить: что, если бы они все-таки выстрелили из аннигилятора? — но ничего не сказал, только пожелал Диего интересных встреч.
Тот его понял, как надо.
* * *
Забава Боянова давно уже не участвовала в работе тревожных служб человечества, хотя и была в курсе всех дел УАСС, Совета безопасности и СЭКОНа. В последнее время она работала в социостатистическом отделе Всевеча и, пожалуй, первая из интраморфов поняла, к чему может привести непрерывный рост негативных явлений, в том числе рост агрессивности молодежи, ухудшение отношения к паранормам и тому подобное. Именно ее рекомендации позволили Аристарху Железовскому подойти к проблеме просачивания с другой стороны.
В этот вечер Забава возвращалась домой с новыми данными, которые получила после окончательного расчета футу р-узла, завязанного в проблему ФАГа. Вывод был тревожным и многое менял в расстановке сил, хотя Забава не тешила себя надеждой, что эксперты синклита согласятся с ней.
Последние десять лет Забава и Аристарх жили в небольшом четырехкомнатном коттедже на окраине Софии. Железовский не хотел селиться в доме коллективного пользования, где жили все родственники Бояновой, и Забава в конце концов смирилась. Со своей стороны, ей тоже не очень хотелось жить с родственниками Аристарха и даже с детьми — Веселином и Ангелом. Ангел был бродягой космоса, поэтому так и не женился, а вот у Веселина появилась дочь, Видана. Внучка. Забава улыбнулась, выходя из такси недалеко от дома, и вдруг почувствовала дуновение чужой мысли. Природа вокруг притихла, словно в ожидании неприятностей, хотя вечер был теплым, тихим и солнечным. Она шла уже по яблоневому саду, когда пси-волна принесла чей-то сложный слоган: смазанный силуэт капкана — яма с водой — -падающее лезвие гильотины — выстрел из «универсала» — вскрик — эхо чьей-то боли — тянущиеся к горлу руки плюс словесное сопровождение: «Осторожнее, Забава, за тобой идут!..»
Она увидела их вовремя, хотя оба прятались за броней «хамелеонов»: их выдало струение воздуха позади, которое мог заметить только интраморф. Забаве не надо было гадать, кто идет за ней, и готовиться к бою, она была готова всегда. Но и ее подготовки не хватило бы для сопротивления, если бы не помощь извне.
Двое в «хамелеонах» просто проводили отвлекающий маневр, саму же операцию выполняли еще четверо, двое на птеране, экипированные, как десантники в эпоху войн за власть, и двое — возле дома Бояновой, поджидающие ее с набором спецсредств.
Пока она играла в «жмурки» с «призраками», сверху на сад упал птеран, управляемый витсом, и с ходу открыл огонь из мощного стационарного парализатора «мастодонт», так что Забаве пришлось напрячь все силы, чтобы отразить пси-натиск. И все же ее сил не хватало, чтобы отразить гипнонападение, хотя «защитник» и взял на себя основную мощь волны. Правда, ей удалось достать одного из «призраков» (он был хорошо тренирован, но с паранормом справиться не мог), однако больше ничего сделать Забава не успела — в схватку вмешались те двое, что сторожили ее у дома.
У них тоже был гипноиндуктор, но другого типа — «удав», и неизвестное оружие, охлаждавшее воздух практически до его конденсации! Разряд этого оружия едва не превратил Забаву в ледяную статую, сковав тело холодом до потери сознания. Гаснущим зрением, силясь отойти от зависшего над ней птерана, она увидела сверкнувшие в небе молнии каких-то скоростных машин и застыла.
Обойма «ланспасад», ведомая самим Герцогом, успела к моменту, когда птеран выбросил из пуза силовую «авоську», собираясь подхватить потерявшую сознание женщину. Пока безопасники расстреливали машину, Герцог в «бумеранге» десантировался к тем двоим, что использовали оружие холода, и вступил с ними в бой, после чего один из них взорвался — он был витсом, а второй сумел уйти, причем Пауль не понял — как.
Террорист в обычном унике — с виду, конечно,— просто исчез, породив судорогу пси-поля. Он явно был интраморфом, хотя никакой интраморф не мог бы уйти подобным способом, если только у него не было портативного метро, но таких станций метро еще не существовало.
Террористов в «хамелеонах» задержали через несколько минут, птеран сбили, и бой закончился. Забаву тут же отправили в клинику, сообщив о случившемся Аристарху. Герцог и командир обоймы отошли в сторонку, к почерневшей и треснувшей во многих местах яблоне.
«Что скажешь?»
«Хорошо готовятся к акциям, гады! И у них появились излучатели холода...»
«Я не о том. Как удалось уйти их вожаку с излучателем?»
«Элементарно — по сети канализации. Здесь под нами сохранилась древняя система канализационных стоков, еще со времен Софии двадцатого века. Я хорошо знаю здешние места».
«Но я не чую пустот!»
«Значит, они заранее установили неподалеку пси-фильтр, создающий фон «плотной породы».
«Дьявол, я не учел этого! Ладно, задержанных — в отдел, допроса не устраивать, ждать меня. Буду через час, только повидаюсь кое с кем».
«Пауль, ты что же... знал о готовящемся нападении?»
Герцог улыбнулся, сжал локоть командира «ланспасад», сел в куттер.
«Просто меня предупредили».
«Кто, если не секрет?»
«Вселенная».
Аппарат взлетел, а командир отряда подстраховки остался стоять, запрокинув голову и открыв рот.
* * *
Анастасия Демидова собиралась отдыхать — ночной отдых для нее включал три часа полного сна и два медитации,— как в дверь позвонили.
Ратибор обещал быть дома только через два часа, а он всегда был точен, и Анастасия, вспомнив предупреждения Аристарха, решила последовать его совету. Она достала из кабинета мужа оружие, нацепила «защитника» и, не снимая халата, приказала двери впустить гостя. Конечно, до этого она успела оглядеть дом и окрестности в пси-диапазоне, но ничего особенного не заметила. Посетитель, который решил побеспокоить Берестовых в час ночи, судя по ауре, был обычным человеком и опасности не представлял.
Жили Берестовы в Новосибирске: северный радиал, Лосиная Магистраль, сто сорок четыре, в доме коллективного пользования, проекта старого, но удобного. Вернее, жила здесь Анастасия, Ратибор обитал в Рославле, недалеко от внука, но жену навещал регулярно.
В квартиру можно было попасть как из коридора с лифтами, так и со стороны балкона-оранжереи. Именно отсюда и собирался войти незнакомец, хотя как он там оказался ночью, Анастасия не поняла, разве что высадился из аэра; квартира их располагалась на сотом этаже.
Дверь бесшумно лопнула лепестками диафрагмы, в гостиную вошел невысокого роста человек в форме пограничника-стармена. Остановился, разглядывая хозяйку. Габриэль Грехов собственной персоной.
Анастасия поднесла руку ко рту, глаза ее стали огромными, потемнели.
— Привет,— сказал он тихо, с улыбкой, погасившей мрачный огонь в глазах.— Меня еще помнят в этом мире?
Грехов сделал жест, будто вынул что-то из-за спины, и подал женщине букет цветов, земных, благоухающих всем спектром луговых запахов.
— Ратибора еще нет,— беззвучно проговорила Анастасия.
— Я знаю.— Габриэль внимательно глянул на нее, понимая все без слов.— Я могу прийти позже.
— Нет, проходи. Извини, я... просто я не ожидала...— Женщина вдруг всхлипнула, глаза наполнились влагой, но она сдержала слезы.— Мы тебя вспоминали...
— Верю.
Они сели в гостиной, разглядывая друг друга. Потом Анастасия вспыхнула и убежала в спальню, откуда вышла в черном вечернем платье, меняющем плотность и рисунок золотых и серебряных жил. Она действительно сохранила всю красоту и грацию, несмотря на прошедшие полвека с момента их расставания, и Грехов передал ей свои чувства в сложном и объемно-красочном слогане.
Хозяйка снова покраснела, но уже пришла в себя и начала относиться к ситуации с иронической грустью. Сходила на кухню, поставила цветы в вазу, а саму вазу водрузила на полку, где лежали раритеты дочери, Ольги Панкратовой-Берестовой, добытые ею в разных уголках космоса: «поющие глаза» с Орилоуха, два блестящих обломка тартарианского «камня», жемчуг и раковины с Танненбаума, кристалл санлунита с Меркурия.
«Ты не изменился,— перешла на пси-речь Анастасия.— Словно и не уходил».
«О нет, изменился,— с оттенком тоски и надежды возразил Грехов.— Ты даже представить не можешь, как я изменился. Чувственное восприятие человека ограниченно, даже интраморф не может воспринимать тонкие уровни материи ниже определенного молекулярного порога — электроны, протоны, кварки, а также более сложные и масштабные — галактики, их скопления, войды, а я научился видеть это, понимаешь? Сидя напротив, я вижу тебя всю — как тело, образ, личность и как систему кровеносных сосудов, нервных связей, сердце, легкие, почки, и еще глубже — сложный молекулярный конгломерат...»
Анастасия поежилась, потом рассмеялась.
«Ну и как это выглядит на молекулярном уровне?»
Габриэль засмеялся тоже.
«Я забыл, что и ты при надобности можешь видеть внутренние органы других людей. Да, я отвык от людей, от Земли, отвык от дома.— Он медленно продекламировал:
Сегодня, после многих лет разлуки,
Вернувшись в дом, где я когда-то рос,
Я чувствую, что все кругом — чужое».
«Это... страшно!» — прошептала Анастасия.
«О нет, это нормально. Я понимаю, все течет, все изменяется, все уходит, чтобы не вернуться никогда, но... все проходит, а мы — остаемся. И не стоит напрягаться, Стаей, я все прекрасно понижаю, я и ушел-то с Конструктором тогда больше потому, что ты все решила сама. Как Ратибор?»
«Ратибор есть Ратибор,— слабо улыбнулась Анастасия.— Я люблю его больше, чем он меня, но... иной доли не хочу. Что касается памяти... и возвращения... У твоего любимого Борхеса есть и такие строки:
А тут не нужно слов и мнимых прав,
всем, кто вокруг, ты издавна известен,
понятны и ущерб твой и печаль.
И это наш предел:
такими, верно, и предстанем небу —
не победители и не кумиры,
а попросту сочтенные за часть
Реальности, которая бесспорна...»
«Похоже, ты знаешь, куда идешь» Я не ошибся в тебе ни тогда, когда уходил, ни сегодня. И чтобы к этому не возвращаться, добавлю: о моем возвращении никто не должен знать. Пока».
«И Ратибор?»
«Наверное, ты не сможешь утаить от него нашу встречу. Пусть знает, он достоин».
Грехов подумал и вытащил из нагрудного кармашка серебристо сверкнувшую паутинку.
«Возьми, пригодится. Это... скажем так, усовершенствованный «защитник». С ним ты можешь не бояться никаких пси-нападений».
Анастасия нахмурилась, поколебалась, но паутинку взяла, внимательно осмотрела и спрятала под прядью волос на затылке.
«Ты уверен, что мне это пригодится?»
«Почти уверен».
«Что происходит? С нами, с людьми, со всей Землей...»
«Вы сами правильно во всем разобрались. Это вторжение, пока робкое, просачивание, как сказал Аристарх, но это и разведка боем. А началось это давно, еще до прихода Конструктора, просто вызрело наконец. Зародыши абсолютно мертвого пространства — вы назвали их нагуалями — растут медленно. Но все-таки растут. Самое плохое в этой ситуации не физика явления — на нынешнем этапе Игры,— а именно нападения на интраморфов. Это создаст панику... впрочем, все это будет позже. Мне пришлось откорректировать кое-что, подсказать твоему внуку, где искать нагуаль в лесу под Владимиром, внушить Аристарху тревогу... Конечно, Тартар и Чужая могут сыграть роль катализатора спонтанного возбуждения вакуума, что грозит местному скоплению галактик полным вырождением, изменением законов физики, но ФАГу это пока невыгодно».
«Ты так спокойно говоришь!—Анастасия зябко поежилась.— И мы не. в силах этого предотвратить? А по моим прогнозам, все должно закончиться благополучно...»
«Потому что ты считала футур-узел в пределах действия местных законов физики, а они изменятся. Вы не представляете, против кого выступили, несмотря на точное имя, которое ему дали — Фундаментальный Агрессор. Чтобы бороться с ним, необходимо будет внедряться во все уровни Вселенной, начиная с самых тончайших: преоны, то есть суперточки, стринги, кварки — и до галактик, их скоплений, сверхскоплений, всей сетчатой структуры метагалактики. Вы пока застряли в середине, напрягаясь в социуме, но это не главная линия фронта, хотя и весьма существенная. Если бы человек сумел переболеть болезнью, называемой разумом, воевать было бы проще, да и Война перестала бы быть войной, а превратилась бы в Игру. Но этого момента ждать надо еще миллион лет. Ты права в одном: закончится вся эта заваруха благополучно — наша метавселенная уцелеет».
Глаза Анастасии снова стали огромными и тревожными.
«То есть война будет жестокой и ужасной... и уцелеем ли мы — неизвестно. Так? Что молчишь? Или, как всегда, ты видишь будущее не отчетливо, только главные узлы событий?»
«Примерно так,— кивнул Грехов.— Не совсем так.— Помолчал.— Совсем не так, хотя это не принципиально. Я был там... в будущем. Или, может быть, в альтернативном будущем, если быть точным. Через миллион лет на Земле будут жить только те, кто этого хочет. Остальные живут в других... даже не мирах — реальностях! — создавая их себе сами, под свой вкус, характер, желания, фантазию, чаще всего — многомерные и многовременные композиции. Люди там, если правомерно называть наших потомков людьми, обходятся без техники, науки, социальной среды, всякого рода конфликтов».
«Боги...»
«Скорее маги, потомки файверов... что это такое, ты еще узнаешь, но возможности их действительно велики.— Лицо Габриэля стало вдруг на мгновение струящимся, костюм вспыхнул всеми цветами радуги, засиял и погас, изменив форму и покрой: теперь это был стандартный уник, в каких ходило три четверти мужчин во всем мире.— Извини, меня нашли по гиперсвязи, и я отвлекся. Это не костюм, как ты заметила, а «чистая энергия». И носить такие «вещи» могу пока только я».
Анастасия усмехнулась, хотя лицо ее оставалось печальным.
«Ты... счастлив?»
«Чисто женский вопрос... Не знаю. Индивидуальность человека заранее определяет меру возможного для него счастья. Мне не хватает сына, жены, друзей... тебя. Можно назвать мое состояние счастьем?»
— Бедный мой! — невольно прошептала Анастасия.— Vae soli.
Грехов удержал себя от порыва прижаться лицом к коленям женщины, твердо заблокировал в себе эмоции человеческого «я».
«Все нормально, Стаси. Повидал тебя, и стало легче и светлее. Предупреди Ратибора: планируются широкомасштабные акции по уничтожению обычных людей, с тем чтобы списать потом на паранормов. Этого можно избежать, используя инк-потенциал УАСС или Веча. Тебе это под силу, возьмись. Но будь осторожна, охота на интраморфов началась серьезная. «Защитника» не снимай даже ночью и дома, не помешает.— Грехов встал, подошел к женщине, поцеловал ей руку.— До связи, мать. У тебя хорошие дети и замечательный внук. Таким был Ратибор когда-то».— Вышел из гостиной.
«Подожди,— встала Анастасия, догнала его в прихожей.— Не хотела жаловаться, но... дело в том, что я иногда слышу... не голос и не пси-импульс... а как бы «судороги вакуума». Этакое колебание всего континуума, словно кто-то берет аквариум с рыбкой и трясет его... Рыбка, естественно, при этом — я. С головой у меня все в порядке, специально тестировалась втайне от мужа, но оказалось, и он чувствует то же самое».
«Вы с ним очень тонкие натуры, парачувствительные люди, сильные интрасенсы и чувствуете вы не что иное, как «нервный сигнал», передаваемый по «нервным каналам» нашего домена-вселенной, которая есть всего-навсего клетка Универсума. Об этом мы как-нибудь поговорим. На этот сигнал реагирует даже вся надчеловеческая система технических связей, порождая тот самый поразительный эффект Голоса Пустоты, который мы совершенно точно назвали «эффектом наведенной разумности».
«А я считала этот Голос чьей-то мистификацией, затянувшейся шуткой...»
Грехов хмуро улыбнулся, глядя на зардевшуюся Анастасию, которая не хотела, чтобы он уходил, и не знала, как его задержать.
«Сложность объединенных компьютерных связей достигла такого уровня, когда достаточно малейшего толчка — вот этого самого «колебания вакуума», который ты ощущаешь как толчок в голову изнутри,— чтобы родилось удивительное псевдоразумное существо, вернее, разумная система, успевающая за доли секунды осознать себя как личность, изучить мир в меру своих возможностей и сообщить о себе миру. И, кстати, предупредить этот мир об опасности. Не все это понимают».
«Что он предупреждает об опасности, я поняла... недавно.— Анастасия отступила.— Прощай».
Габриэль кивнул, обнял ее мысленно и исчез, только ветерок прошумел в коридоре.
Анастасия подождала немного, потом вернулась в гостиную и зарылась лицом в букет цветов.
