ГЛАВА 3
Главное, что дождик унес соринку,
Главное, что ежик всегда в тумане.
Егор Летов
— Чудно, чудно, — сказал генерал, расхаживая по кабинету. Это слово было у Бельского паразитом: все ему было «чудно». На совещаниях он умудрялся вставлять его в самые серьезные доклады и в самых неожиданных местах. На коллегии при губернаторе, посвященной борьбе с организованной преступностью и коррупцией, Бельский выдал перл: «Несмотря на активную работу УБОПа, в области чудно растет уровень организованной преступности». После этого, по слухам, генерала вызвал губернатор и вставил ему фитиль, но словечко из лексикона Бельского все равно не исчезло.
Сергей покорно стоял и ждал. По случаю визита к начальнику управления он был в форме.
— Разговаривал я с Потаповым, — сказал генерал, неожиданно остановившись. Потапов был начальником областного управления ФСБ. — Оставляют дело нам… Старичок был вовсе древний, ни с чем таким у них не связан, сам понимаешь — за давностью лет… Будет проходить как рядовое убийство.
— А как же собака? — вырвалось у Сергея. Генерал удивленно посмотрел на него:
— Какая такая собака? А-а… Записка эта, что ли? Чудно… Что думаешь про собаку?
— Эстонский след, товарищ генерал, — решительно сказал Сергей. Иногда полезно в дурака сыграть, особенно с начальством.
— Да уж… — махнул рукой генерал. — У меня весь подъезд матюками по-американски чудно исписан, так что ж, агенты ЦРУ писали? Мой младший, скотина, и писал вместе со своими дружками недоразвитыми. То же самое и собака твоя.
— Но старичок в Эстонии до войны служил, — напомнил Сергей. Генерал сделал пару шагов туда-сюда, посмотрел на портрет Дзержинского и пожал плечами:
— Ну и что? Я вот в молодости на Сахалине служил, и ничего, чудно… Что ж, меня японцы приедут мочить? Или эти… алеуты? Тем не менее не огорчайся так, Слесарев. Мы с Потаповым и про собаку твою поговорили. Есть интересная подробность: у них там какие-то обмены опытом с эстонцами. К нам едут ихние эстонские специалисты, к ним — наши, русские. Чего там у них интересного можно почерпнуть, этого я уж не знаю, но сам понимаешь — добрососедские отношения… К тому же — НАТО! — Генерал наставительно поднял палец, сделав ударение на «О». — У нас тоже окромя говна ничего не покажешь, но — едут. Так что как приедет один, мы ему деда мертвенького и подсунем. Про собаку с ним и поговорите. Короче, ты сходи в желтый дом, спросишь там такого капитана Усикова, он тебе все расскажет. Да смотри, чтоб они на тебя там «жуков» не навешали!
— Не навешают, товарищ генерал, — пообещал Сергей.
— Не навешают… Очень чудно навешают. Их этому всю жизнь учат. Только отвернешься, а они хлоп! — и «жука» тебе. Я от Потапова пришел, сразу почистился у наших умельцев, ничего, правда, не нашли.
Генерал подошел к книжным полкам, поменял местами две чем-то не понравившиеся ему книги, с виду одинаковые.
— Когда идти, товарищ генерал? — осведомился Сергей.
— Да прямо сейчас и иди. Я тебя не буду чем зря загружать, и подполковнику твоему скажу то же самое. Будешь чудно работать насчет старичка в компании с эстонцем. Но и про текущие дела не забывай. Вас, оглоедов, мало, а текущих дел много.
«Желтый дом», как почти во всех областных центрах называют управление ФСБ, торчал на бульваре Добровольского в окружении столетних лип. Рядом с управлением имелся небольшой продуктовый магазин, а в нем — разливное «Петровское», и Сергей не удержался, выпил бокальчик, после чего направился искать капитана Усикова.
Дежурный внизу с завистью принюхался и спросил:
— «Петровское»?
— Оно, — согласился Сергей, искренне подивившись профессиональным способностям чекистов.
— К кому?
— Капитан Усиков такой имеется?
— Имеется. — Дежурный покрутил стриженой головой и набрал какой-то короткий номер. — Товарищ капитан? К вам тут… э-э…
— Капитан Слесарев, УВД.
— Из УВД капитан Слесарев, — повторил дежурный. — А? Да. Проходите, товарищ капитан. Сорок второй кабинет.
Усиков оказался маленьким юрким человечком с короткими усиками щеточкой. Чем-то он напомнил Сергею Гитлера в молодые годы. Последнего Сергей, само собой, не видел, но представлял именно так.
— Здравствуйте, — кивнул он из-за стола. — Присаживайтесь, пожалуйста.
Сергей сел на стул, обитый выцветшим красным сукном.
— Ваш генерал уже вам сказал, что к чему? — осведомился Усиков, роясь в бумагах.
— Я так понял, эстонец какой-то прибывает.
— Не какой-то, а очень даже конкретный. Мы еще фамилию не знаем, но будьте уверены, они пришлют хорошего специалиста. Им не хочется в грязь лицом ударять, постараются показать, что они тоже не просто курортная забегаловка… — Усиков раздраженно сунул толстую папку в ящик стола. — Если честно, у меня этот обмен опытом вот где! — Он постучал себя ребром ладони по шее. — В прошлом году приезжали армяне, так что получилось? Старлей из СОБРа одного узнал, он, оказывается, в свое время в аэропорту Звартноц этого старлея колом по хребту приложил, а теперь — шишка, чуть ли не полковник армянских спецслужб… Ну, естественно, в морду… Старлея еле оттащили, пришлось потом чуть ли не на уровне министра вопрос заминать, у всех полгода задницы горели…
Сергей молчал, внимательно глядя на маленького чекиста. Усиков распихал свои папки, вздохнул и наставительно сказал:
— Вы с ним там поаккуратнее, ясно? Будет вынюхивать, выспрашивать чего — аккуратно с ним.
— Да я понимаю.
— У нас тут особо секретного и нет ничего, но тем не менее следите. Архивы, знаете ли, и все такое прочее. У вас там какое-то убийство, не так ли?
— Есть одно.
— Каким-то боком с Эстонией связано, так?
— Да черт его знает. Надпись эстонская фигурирует.
— Вот и пусть думает, что за надпись, к чему такая надпись… В общем, чтобы эстонский гость уехал с чувством исполненного долга, но при этом ничего тут не навредил. Сработаете?
— Сработаю, — кивнул Сергей.
— Ну вот. Я вам позвоню, на днях станет известно, что за эстонец. Расскажу вкратце. Можете быть свободны.
В продуктовом Сергей с горя выдул еще два бокала пива, угостившись плавничком воблы у одноногого пенсионера, тоже любителя пива. «Скотина какая, — думал Сергей про капитана Усикова. — Можете быть свободны… Такой же капитан, а туда же…»
Хотелось выпить еще, но рабочий день был в самом разгаре, так что особенно разгуливаться не было смысла.
— А что, киевляне вчера выиграли? — спросил пенсионер, подразумевая матч Кубка чемпионов.
— Хрен их знает, — рассеянно ответил Сергей, обсасывая плавничок.
— Проиграли, наверно, — заключил пенсионер и добавил в бокал водки из мерзавчика «Губернской». — Не надо им было Шевченку продавать, вот что я скажу. Раньше никого не продавали, и футбол у нас хороший был. А сейчас всех продали.
— Э-э, дед, какие футболисты… Тут Россию продали, — неожиданно для себя сказал Сергей и заплатил за третий бокал пива. Пенсионер обрадовался и предложил взять под это дело водки, но Сергей на провокацию не поддался и отправился трудиться.
В отделение он пришел довольно-таки трезвый и сразу уселся за бумаги покойного. Первая записная книжка оказалась довольно свежей, с символикой БАМа на обложке, и в ней были заполнены всего несколько страниц — телефоны и адреса. Очевидно, друзья и товарищи. Проверим… Хотя чернила повыцвели, буквы и цифры местами затерлись, так что ищи-свищи тех друзей. Живы ли вообще… БАМ вон когда строили, уже и забыли все про него.
Зато вторая, пухлая и потрепанная, была отпечатана, как гласила затертая надпись на последней страничке, аж в 1939 году. Расплывшиеся записи делались то химическим карандашом, то чернильной ручкой, и Сергей углубился в чтение.
На второй странице он понял, что перед ним — дневник. Притом дневник зашифрованный. Старик все же не лаптем щи хлебал, да и не старик он тогда был… Понимал, что сегодня он доблестный ловец врагов народа, а завтра — этот самый враг, надо полагать, и книжечку эту прятал старательно.
Почти все упоминавшиеся люди были записаны инициалами — Б. В., А. К., ППВ, М., даты проставлены редко, да и информации стороннему человеку записи не давали. «А. К. в 12.40 был у ППВ. Разговор о ткани № 6, контроль, задействован Ф.». «21.01.41, звонок из Мс (Москвы? Минска?) относительно сроков. Просят ускорить, ППВ недоволен. Что они, с ума посходили?» «Два новых из Риги, проверить». «23.01 отправлено 8 конт. (контейнеров?), 24.01 — 5 конт.».
Это может быть о чем угодно. Так, чем там занимался дедок в 1941 году? Прикомандирован к НКВД Эстонии, без расшифровки… То есть мог заниматься чем угодно, от выискивания особо затаившихся буржуазных националистов до каких-то спецзаданий московского розлива…
«Согласно №№ 54-9873 исполнено». «13.02 — изотопы. Прибыл B.C., звонить по прямому, экстренный — на 9». «14.02. Оказался редкая сволочь. Проверить через Управление. Прослушка».
Сергей поскреб макушку и закрыл книжицу. Стоп. А это что такое?
Он прощупал коленкоровую обложку. Что-то под ней было — что-то типа тонкой пластинки размером с карманный календарик. Достаточно жесткое. Сергей выдвинул ящик стола, нашел старый скальпель, отобранный в свое время у какого-то малолетнего ублюдка, и подковырнул краешек оклеенной коленкором обложки. Тот подался, Сергей потянул сильнее, и на стол упала тонкая черная пластина.
Очень легкая, изготовлена вроде бы из пластмассы или целлулоида черного цвета, на одной стороне едва заметная штриховка, словно на игральной карте, на другой — восемь значков, напоминающих иероглифы. Но не иероглифы — слишком округлые, с хитрыми завитками… Значки, казалось, были впечатаны внутрь «карты» и серебристо поблескивали в солнечных лучах.
— Зотов! — Сергей нажал кнопку селектора, — Милый друг, зайди ко мне.
— Щас, — сказал Зотов. Через минуту он вошел, держа в руке вскрытую пачку вафель. — Хочешь вафлю? Миндальная.
— Потом. Смотри сюда.
Зотов повертел в пальцах «карту».
— Ну и что?
— Что это, по-твоему?
— Печатная плата от телевизора японского, например.
— Не подходит. Контактов не вижу.
— Ну, мало ли что они там напридумывали. Читал вчера в газете, какие-то плазменные телевизоры делают. Стоит — не поверишь! — 570 тысяч! Там не только платы, а что угодно может быть… Видишь, иероглифы. — Зотов ткнул пальцем, осыпав стол градом вафельных крошек.
— Вижу… — поморщился Сергей. Он снова осмотрел записную книжку. А коленкор-то подклеен недавно, причем не древним силикатным клеем, как следовало ожидать, а «Моментом», его сопли легко узнать. Значит, Корнеев спрятал пластинку не столь давно или периодически ее извлекал… Да, скорее второе — наслоения клея явно многократные.
— А может, это для телефона магнитная карта? — продолжал строить догадки Зотов, хрустя вафлями. — Похоже. Из Японии кто-нибудь привез или из Китая.
— Из экспертов кто у нас на месте?
— Борисыч сидел, кофе сосал. Хочешь показать?
— Надо бы.
— Ну давай я снесу, мне по пути. Потом перезвонишь, спросишь.
— Хорошо. И на-ка тебе книжечку вот эту, — Сергей отдал ту, что новее. — Проверь адреса, может, кто про нашего старикана что интересное расскажет.
Перезванивать Сергею не пришлось, потому что Борисыч появился сам спустя минут десять. Он взирал на Сергея через затемненные стекла очков и восторженно шевелил губами.
— Ты где это взял? — с порога спросил он.
— Вешдок. А что?
— Занятная штука, вот что. Смотри. — Он вынул из кармана рубашки скальпель и, не успел Сергей заорать, с силой провел по черной пластинке. На ней не осталось и следа.
— Вот так, — наставительно сказал Борисыч, кладя скальпель. — Это еще не все, можешь попробовать забить в нее гвоздь или топором рубануть. Ей по хрену.
— Это что, металл?
— Ума не приложу. Что-то типа кевлара, но очень гибкое. Не горит, не плавится. В воде не тонет.
— В огне не горит и в воде не тонет… — пробормотал Сергей. — А значочки эти?
— Тоже не знаю. Но тут я не мастак, может, японский или китайский, или кто там еще иероглифическое письмо использует… Так где взял?
— Государственная тайна. Ты можешь написать мне справочку по этой пластинке? Чего с ней делал, что получилось, из чего сделана?
— Написать-то я могу, но ничего толкового не скажу.
— А ты напиши, напиши… Она, кстати, не излучает? — встрепенулся Сергей.
— Дозиметром проверял, ничего. — Ну и слава богу. Пиши, пиши…
Борисыч пожал плечами и удалился, что-то шепча себе под нос, а Сергей остался в полнейшем недоумении. Вот еще и пластинка появилась. К чему бы такая? Оборонное сырье? Секретные штучки? Может, пока не поздно, отволочь ее в ФСБ, да и черт с ней?
Нет, это не решение. Тем более к смерти старика Корнеева эта пластинка может не иметь никакого отношения. Мало ли, на улице нашел… Тогда бы не прятал, впрочем. Без поллитры не разберешься, решил Сергей, и снова позвонил Зотову.
— Чего? — отозвался тот, чавкая.
— Что вечером делаешь?
— Ничего.
— Может, по сто грамм?
— Жена завопит.
— Скажи, по работе.
— Я уже третий вечер по работе, а потом она унюхивает и давай брюзжать.
— Ну и черт с тобой. Потом жалеть будешь.
— Эй, эй! Я ж не отказывался! Я просто констатировал, — заторопился Зотов. — Когда конкретно?
— Да после работы сразу. Заходи.
Сергей походил по кабинету. Ничего в голову не лезло, хотя давно пора отписаться по тройке-четверке дел… Вот хотя бы по коммерческому ларьку. Или по краже на рынке. А лень… Хрен с ними, днем раньше, днем позже.
А старик все же кстати. Нехорошо так думать, грешно, но с его убийством хоть что-то занятное впереди забрезжило. Иначе закиснешь в этих ларьках и рынках, заквасишься.
И пить надо потихоньку завязывать. Вот сегодня с Зотычем последний раз так вот, без повода, и достаточно. Только по праздникам и выходным дням, причем не с утра и не в обед.
«И буду я красивый и здоровый, — с улыбкой подумал Сергей. — Упитанный, приятный такой в общении. Еще бы майора дали, и совсем хорошо.
А что, вот с дедом разгребемся, и дадут? Вот только бы разгрестись».