Мэт хотел, чтобы поездка в Эбу Дар прошла без особых происшествий, и в каком-то смысле так оно и получилось. Однако, ежели приходится путешествовать в обществе шести женщин, причем четыре из них — Айз Седай, повод для раздражения найдется непременно.

В тот первый день они добрались до дальнего леса, когда солнце стояло еще высоко, проехали несколько часов под навесом из облетевших ветвей и лишь перед закатом остановились на привал возле обмелевшего ручейка. Худощавый Гарнан — на щеке его красовалась татуировка в виде ястреба — проследил, чтобы все было сделано как положено: коней почистили, стреножили и накормили, развели костры и выставили караул. Нерим и Лопин суетливо сетовали на отсутствие палаток — откуда им было знать, что путешествие предстоит долгое, если господа ни о чем не предупреждают, так что, если теперь господа подхватят простуду да и помрут, так в том они, господа, и будут виноваты. Оба слуги вторили друг другу эхом. Ванин, само собой, занимался своими делами, не забывая, впрочем, приглядывать за Олвером. Он даже помог мальцу почистить коня — в тех местах, докуда паренек не мог дотянуться, даже подставив под ноги седло.

Женщины остановились тут же, но от становища Мэта их лагерь будто отделяла невидимая черта. Найнив, Илэйн, обе седовласые Айз Седай, а также Авиенда и Охотница собрались возле собственного костра и почти не смотрели туда, где расстилали одеяла солдаты Мэта. Насколько он мог понять из доносившихся обрывков разговора, Вандене и Аделис высказывали озабоченность явным намерением Авиенды всю дорогу до Эбу Дар вести свою лошадь под уздцы. Том пытался заговорить с Илэйн, но та лишь погладила его по щеке и отослала к Джуилину и Джаэму, жилистому, старому Стражу Вандене, проводившему чуть ли не все свое время за заточкой меча.

Впрочем, Мэт был даже доволен тем, что женщины держались отдельно. От них исходила напряженность, причины которой он понять не мог. Во всяком случае, от Найнив с Илэйн, да и от Охотницы тоже. Иногда они как-то по-особенному посматривали на Айз Седай… на других Айз Седай — Мэт никак не мог привыкнуть именовать так Илэйн и Найнив, — но ни Ванделе, ни Аделис, да и Авиенда тоже, похоже, этого не замечали. Как бы то ни было, Мэт предпочитал держаться подальше. Полыхнет пламя, или уголья будут тлеть неведомо сколько — разумный человек в любом случае предпочтет иметь как можно меньше общего с Айз Седай. Поэтому досадовал Мэт не столько на женщин, сколько на себя самого. На собственную непредусмотрительность. Рассчитывая оказаться в Эбу Дар в тот же день, он не позаботился о припасах, и теперь у его людей не было никакой снеди, кроме вяленого мяса и черствых лепешек. А в этом лесу не встречались даже белки, не говоря уже об оленях, так что поправить дело с помощью охоты не представлялось возможным. Когда Нерим установил для Мэта маленький складной столик и табурет — Лопин раскладывал другой для Налесина, — Мэт велел ему поделиться с товарищами по оружию всем, что было припасено в навьюченных на лошадей корзинах. Увы, результат оказался не тем, на какой рассчитывал Мэт.

Стоя возле столика Мэта, Нерим наливал воду из серебряного кувшина с таким видом, будто это драгоценное выдержанное вино, и печально следил за тем, как исчезают в солдатских глотках изысканные деликатесы.

— Маринованные перепелиные яйца, милорд, — провозглашал он заупокойным тоном. — Они предназначались на завтрак милорду… Самый лучший копченый язык, милорд. Если бы только милорд знал, на что мне пришлось пойти, чтобы раздобыть в этой жалкой деревушке копченый язык в меду. Тем паче что времени на поиски не было, а все лучшее расхватали эти Айз Седай.

На самом деле больше всего Нерим печалился из зависти к Лопину — тот ухитрился раздобыть для Налесина запеченных в горшочке жаворонков. Теперь они хрустели у Налесина на зубах, отчего самодовольная улыбка Лопина становилась все шире, а физиономия Нерима вытягивалась. Что же до солдат, то, судя по тому, как раздувались их ноздри, когда ветерок доносил запахи от костров Айз Седай, они предпочли бы копченому языку в меду и паштету из гусиной печенки хороший кусок баранины и миску супу. Олвер не мог оторвать от женщин завистливых глаз.

— Сходи к ним, — предложил Мэт. — Тебя они угостят.

— Мне нравится копченый угорь, — твердо заявил мальчуган, но тут же, поморщившись, добавил: — Только она, наверное, что-то туда подложила.

Он по-прежнему следил за всеми передвижениями Авиенды, причем, кажется, проникся неприязнью и к Охотнице, проводившей немало времени в явно дружеских разговорах с айилкой. Авиенда словно чувствовала на себе взгляд Олвера и порой сама искоса посматривала на паренька.

Вытирая подбородок и поглядывая в сторону костра Айз Седай, — по правде сказать, он и сам бы предпочел суп да баранину, — Мэт неожиданно приметил отсутствие Джаэма. Ванин недовольно заворчал, — дескать, все я да я. будто других нету, — но Мэт отослал его на разведку. Конечно, Страж разведает все как надо, но Мэт не собирался полагаться на сведения, которыми соблаговолят поделиться с ним Айз Седай. Найнив он, может, и поверил бы — будучи Мудрой, она и сама не лгала и лжецам спуску не давала, — но как раз Найнив поглядывала на него из-за плеча Аделис с явным недоверием.

К немалому его удивлению, Илэйн, едва, закончив ужин, поднялась и плавной, скользящей походкой пересекла невидимую разграничительную линию. Похоже, некоторые женщины обладают способностью ходить, едва касаясь земли.

— Мастер Коутон, не отойдешь ли со мной в сторонку? — прохладным тоном спросила она. Без особой любезности, но и не грубо.

Мэт жестом указал на лес, и они отошли за караулы. Блики лунного света играли на золотых волосах девушки. Будь она кем угодно, подумал Мэт, только не такой… Он имел в виду не то, что она теперь Айз Седай, и даже не ее отношения с Рандом. А Ранд, бедняга, совсем запутался. Не везет ему на женщин, все такие попадаются, что хуже для мужчины и не придумаешь. Вроде этой…

Прервав размышления Мэта, Илэйн заговорила и сразу, без всяких предисловий, перешла к делу.

— У тебя есть тер'ангриал. — Она плавно шагала вперед, не глядя на Мэта; под ногами шуршала листва. Похоже, девушка была уверена, что он, будто охотничий пес, будет идти рядом. — Некоторые полагают, что все тер'ангриалы принадлежат Айз Седай, но я не требую, чтобы ты отдал его насовсем. Никто не отберет его у тебя. Но такие вещи следует изучать. Поэтому я хочу, чтобы каждый вечер, как только мы остановимся на привал, ты давал этот тер'ангриал мне. Я буду возвращать его тебе поутру.

Мэт покосился на Илэйн с сомнением, — кажется, она говорила все это вполне серьезно.

— Не знаю, как уж и благодарить тебя за любезное согласие оставить мне то, что мне и принадлежит. Только вот не возьму в толк, с чего ты взяла, будто у меня есть этот… тер… Как его там?

В глазах Илэйн, обернувшейся к нему, вспыхнуло пламя, но голос оставался холодным, как лед.

— Ты прекрасно сознаешь, что такое тер'ангриалы, мастер Коутон. Я слышала, как Морейн рассказывала тебе о них в Тирской Твердыне.

— В Твердыне? — учтиво переспросил Мэт. — Ах да, Твердыня. Мы там чудесно провели время. Но не думаю, что это дает тебе право требовать от меня чего бы то ни было. Я нахожусь здесь, чтобы в ваших шкурах — твоей и Найнив — не понаделали дырок. И только. Вот доставлю тебя к Ранду, и можешь толковать с ним о тер'ангриалах сколько угодно.

Илэйн долго смотрела на него так, словно хотела взглядом сшибить на землю, потом молча повернулась и зашагала прочь. Последовав за ней, Мэт с удивлением отметил, что направилась Илэйн не к своим Айз Седай, а в его лагерь. Она осмотрела стреноженных лошадей, проверила костры и одеяла, сокрушенно покачала головой над остатками скудной трапезы. Мэт мог лишь гадать, что это на нее накатило, пока Илэйн, вздернув подбородок, не повернулась к нему.

— Твои люди неплохо знают свое дело, — промолвила она так громко, чтобы слышали все. — В целом я ими довольна. Но продумай ты все заранее, солдатам не пришлось бы налегать на еду так, что, боюсь, большую часть ночи им будет не до сна. Впрочем, для начала и это неплохо. Надеюсь, впредь ты будешь предусмотрительнее.

С этими словами она направилась к своему костру, а ошарашенный Мэт остался на месте. Он и слова вымолвить не успел.

Но увы, на дурацких попытках Дочери-Наследницы делать вид, будто он ее подданный, все не кончилось. Не успел Мэт добраться до своего одеяла после Илэйновой «инспекции», как лисья головка похолодела.

Он был настолько потрясен, что сначала уставился себе на грудь и лишь потом догадался посмотреть на Айз Седай. Они стояли вдоль разграничительной линии — Авиенда тоже была с ними. Илэйн что-то пробормотала — слов Мэт не разобрал, — и седовласые сестры кивнули, а Аделис к тому же достала перо и, обмакнув его в висевшую на поясе чернильницу, принялась делать записи в маленькой книжице. Найнив дергала себя за косу и невнятно ворчала.

Все это продолжалось несколько мгновений. Затем холодок исчез, а женщины, тихонько переговариваясь и то и дело оглядываясь на Мэта, вернулись к своему костру. Оборачивались они до тех пор, пока он не улегся спать.

На второй день они выбрались на дорогу, и Джаэм снял свой меняющий цвета плащ. Дорога представляла собой полосу утрамбованной грязи, из-под которой местами проглядывали остатки каменного мощения. С выходом на нее движение почти не ускорилось, поскольку она беспрестанно вилась между поросшими лесом высокими холмами и скалистыми утесами и по ней в обоих направлениях двигалось множество народу. По большей части это были грязные оборванные люди с отупевшими лицами, у них едва хватало соображения посторониться, чтобы дать дорогу бычьей упряжке или купеческому обозу. Вскоре по пути стали попадаться фермы с хозяйственными постройками, сложенными из светлого камня, а в середине третьего дня путники увидели первую деревню — кучку белых, оштукатуренных домов под плоскими крышами из красной черепицы.

Тем временем Илэйн продолжала донимать Мэта своими обходами и проверками. Когда он весьма язвительно заметил, что бесконечно счастлив услышать ее похвалу, она одарила его царственно-снисходительной улыбочкой и промолвила:

— Поступай так и впредь, мастер Коутон.

Словно он говорил серьезно!

Когда путники стали останавливаться на ночь в гостиницах, Илэйн взяла в обычай наведываться в стойла и на сеновалы — проверять, как устроили лошадей и солдат. Мэт попробовал было попросить ее этого не делать, но она лишь выгнула бровь и даже не удостоила его ответом. Илэйн постоянно совалась с распоряжениями, которые он собирался отдать и без нее, — например, проверить подковы в первой же гостинице, в какой найдется кузнец, — и, что раздражало еще больше, с такими, о необходимости которых он не догадывался. Неведомо как она прознала, что у Тэда Кандела вскочил на заднице чирий — Мэту солдат не сказал ни слова, — а Лодрин Мендэйр припрятал в седельных сумках ни много ни мало пять фляжек бренди. Канделов чирий пришлось вскрывать ланцетом — в отряде многие разделяли отношение Мэта к Целительству, — Мендэйрово бренди вылить в канаву, но несносная девица все время находила что-то новое.

Вся беда заключалась в том, что распоряжения Илэйн были разумны — ляпни она какую глупость, Мэт мигом послал бы ее подальше. Он чуть ли не мечтал об этом. Только попробовала бы заикнуться об этом дурацком тер'ангриале, он бы ей показал. Но Илэйн словно забыла о своей недавней просьбе. Само собой, Мэт объяснил солдатам, что они не обязаны выполнять приказы Илэйн, — по правде сказать, они этого и не делали, — но похвалы ее выслушивали с нескрываемым удовольствием и гордо выпячивали грудь. Даже Ванин, и тот улыбался, кланялся и бормотал:

«Рад стараться, достойная леди». Услышав это, Мэт чуть язык не проглотил. Остальные женщины и вовсе не желали иметь с ним дела. Авиенда заявила, что у него нет чести и ежели он не проявит к Илэйн должного почтения, она его этому почтению научит. Авиенда, которая вроде бы собиралась прирезать Илэйн, а теперь называла ее не иначе, как почти сестрой. Вадене и Аделис смотрели на Мэта, словно на диковинного жучка, прикнопленного к доске. Охотнице он предложил пострелять, ради забавы или на спор, на монету, — не зря же она таскает с собой лук, да еще и назвалась Бергитте, — но та посмотрела на него как-то странно и отказала. Мало того, стала его сторониться. Зато как репей цеплялась к Илэйн и оставляла Дочь-Наследницу в покое, лишь когда та подходила к Мэту. А Найнив…

Найнив избегала Мэта, словно от него дурно пахло. На третий вечер, в гостинице под названием «Брачный кинжал», Мэт заметил, что Найнив осталась в конюшне одна, и решил во что бы то ни стало с ней потолковать. Найнив кормила увядшей морковкой свою лоснящуюся кобылку и, когда Мэт подошел и попытался заговорить с ней — ему хотелось поговорить о Боде, ведь не у каждого сестренка собирается стать Айз Седай, — подскочила и чуть не огрела его кулаком.

— Оставь меня в покое, Мэт Коутон! — Вот и все, что он от нее услышал. После этого случая, стоило Мэту оказаться поблизости, она всякий раз пряталась за спину Илэйн и выглядывала оттуда с таким видом, словно хотела показать ему язык. Похоже, все эти женщины тронулись умом.

Хорошо еще хоть Том с Джуилином порой ехали с ним рядом — если только Илэйн не призывала их к себе. Ему назло, в этом можно было не сомневаться. Но порой им удавалось вырваться на волю и с удовольствием распить с Мэтом и Налесином жбанчик— другой эля в какой-нибудь таверне или на постоялом дворе. Говорили в основном об Эбу Дар. Оказалось, что Том, отроду там не бывавший, знал об этом городе довольно много. Налесин с удовольствием рассказывал о своем единственном посещении, упирая главным образом на поединки и конские бега. Джуилин тоже кое-что слышал от бывалых людей, причем некоторым его рассказам Мэт отказывался верить, покуда их не подтверждали и Налесин с Томом. В Эбу Дар мужчины сражались на поединках из-за женщин, а женщины — из-за мужчин, причем приз — так там называли того или ту, из-за кого возникала ссора, — доставался победителю. Безо всяких с его или ее стороны возражений. Заключая брак, мужчина вручал своей избраннице кинжал, а вместе с ним и право убить мужа, если он вызовет ее неудовольствие. Ни больше ни меньше! Такого рода убийство там не считалось за преступление. В Эбу Дар мужчины вообще ходили вокруг женщин на цыпочках и сносили от них все, за что друг другу мигом перерезали бы глотку. Илэйн в этом городе наверняка понравится. Как, впрочем, и Найнив.

Затрагивали Том с Джуилином и другую тему — странные отношения между Илэйн, Найнив и старшими Айз Седай, годившимися им в матери, если не в бабушки. Илэйн вечно пыталась взять главенство на себя, словно уже стала королевой и командует в своем Андоре, и никаких увещеваний Тома слушать не хотела. Твердила одно: он ничего не понимает и не поймет. Однако Вандене и Аделис, судя по рассказам Тома и Джуилина, относились к этому более чем терпимо.

— «Ну что ж, дитя, коли ты так хочешь, мы не против». — повторил Джуилин слова Вандене, рассказывая об одном таком случае. — И что ты думаешь, Мэт? У Илэйн в глазах разыгралась снежная буря, а Найнив так заскрежетала зубами, что я испугался, как бы они не повыпадали. А ведь лишь несколько дней назад обе они были всего-навсего Принятыми.

Они сидели в обеденном зале постоялого двора, носившего название «Брачный кинжал». Ванин, Гарнан и прочие солдаты сидели за соседними столами, на скамьях вперемежку с местными жителями. Здешние мужчины были в длинных и ярких — впору Лудильщикам — безрукавках, по большей части на голое тело; женщины красовались в светлых тонов платьях с глубокими узкими вырезами, подолы с одной стороны были приподняты сборками до колена, открывая столь яркие нижние юбки, что рядом с ними бледно выглядели и жилеты мужчин. Многие из местных мужчин, а женщины все как одна, носили серьги в виде больших, похожих на обручи колец и перстни со вспыхивавшими на солнце цветными стеклами. У всех — и у мужчин, и у женщин — за пояс были заткнуты кривые кинжалы, и все, мрачно поглядывая на чужеземцев, поглаживали рукояти. В «Брачном кинжале» остановились и два купеческих обоза из Амадиции, но купцы прятались по своим комнатам, и даже еду им подавали туда, а их возчики не отлучались от подвод. Илэйн, Найнив и прочие женщины тоже находились наверху.

— Женщины… они другие. Не такие, как мы, — со смехом сказал Налесин вроде бы в ответ Джуилину, хотя слова его явно предназначались для Мэта. Обычно Налесин держался с простонародьем непринужденно, но Джуилин был простолюдином из Тира. Видимо, для Налесина это имело значение.

—У тирских крестьян есть поговорка: Айз Седай — это десять женщин под одной шкурой. Они порой выказывают немало сообразительности, эти самые крестьяне. Сгори моя душа, если не так.

— Во всяком случае, ничего, скажем так, страшного они пока еще не натворили, — промолвил Том, — хоть мне и стало не по себе, когда Илэйн случайно обмолвилась о том, что сделала Бергитте своим первым Стражем.

— Охотницу? — воскликнул Мэт. Несколько местных обернулись в его сторону, и он понизил голос: — Выходит, она Страж? Страж Илэйн?

Это кое-что объясняло.

Том и Джуилин переглянулись.

— Ты, стало быть, сообразил, что она Охотница за Рогом, — промолвил Том, утирая эль с усов. — Ну-ну, ей будет приятно это услышать. Так вот, эта Охотница стала Стражем, и Джаэм сразу же отнесся к ней как к младшей сестре, а вот Вандене с Аделис… — Он тяжело вздохнул. — Им совсем не понравилось то, что Илэйн уже завела себе Стража, ведь обычно на поиски Стража у Айз Седай уходят годы. А особенно не понравилось им то, что она выбрала женщину. А их недовольство раззадоривает Илэйн еще пуще.

— Видать, старые Айз Седай не одобряют новшеств, — пробормотал Джуилин.

— Женщина-Страж, — покачал головой Налесин. — Я догадывался, что с появлением Возрожденного Дракона многое изменится, но не до такой же степени!

Мэт пожал плечами.

— А по мне, так почему бы и нет? Если, конечно, она и вправду умеет стрелять из своего лука. Что, не в то горло попало? — спросил он, ибо Джуилин при этих словах поперхнулся элем. — На мой взгляд, хороший лук стоит любого меча. Только хотелось бы верить, что она не станет мешать, когда придет время отправлять Илэйн к Ранду.

— Сдается мне, она не худо стреляет. — Том потянулся через стол и похлопал Джуилина по спине. — Совсем не худо, Мэт.

Уже на следующее утро после первой, неудачной попытки женщины вновь попробовали воздействовать на Мэта Силой. Седлая Типуна и отгоняя Нерима, считавшего, что седлать Мэтова коня — его работа, он ощутил, как по груди полоснуло холодком, но не подал виду. А потом решил не подавать и впредь. Не озираться, не сердиться, никого не обвинять. Пусть-ка они поварятся в собственном соку. Благо возможностей не обращать внимания открылось предостаточно — серебряный медальон холодел дважды, прежде чем они выбрались на дорогу, а уж там пошло-поехало… Это случалось каждый день, — и днем, и вечером. Иногда Мэт и глазом не успевал моргнуть, как холодок исчезал, но порой ему казалось, что медальон оставался холодным часами. И конечно же, он никогда не мог определить, которая из них пытается на него воздействовать. Правда, как-то раз Мэт приметил Найнив, смотревшую на него столь свирепо, что погонявший палкой бычью упряжку поселянин оробел и заспешил прочь, — видать, испугался, как бы она взглядом не прикончила и животных, и его самого. Но стоило Мэту метнуть на Найнив столь же грозный взгляд, как она подскочила, да так, что чуть из седла не вывалилась, а холодок мигом исчез. В остальных случаях уверенности ни в чем не было. Иногда Мэт замечал, как две-три женщины глядят на него, в том числе и Авиенда, которая по-прежнему шла пешком и вела лошадь в поводу. Другие же тем временем тихо переговаривались, или следили за полетом орла по безоблачному небу, или наблюдали за громадным черным медведем, раза в полтора выше человека, стоявшим в виду дороги среди деревьев на крутом склоне холма. Одно утешало: Илэйн явно была не в лучшем расположении духа. Почему — Мэт не знал, да и не особенно интересовался. Она и так надоела ему до крайности. Лезет со своими похвалами, куда не просят. Всыпать бы ей как следует, но он, Мэт, не так воспитан. К тому же он с каждым разом ощущал все большую уверенность: как они ни пыжились, толку от их потуг было не больше, чем от мази, которую Нерим втирал ему в грудь. Уверяя, что это никакое не обморожение.

На четвертый день, когда они остановились в деревеньке под названием Со Тегар, уверенность Мэта пошла прахом. Поставив Типуна в стойло, он направлялся к затрапезному постоялому двору «Южный обод», когда что-то мягко шлепнуло его по спине, между лопаток. Запах конского навоза не оставлял сомнений в том, что именно. Мэт резко обернулся, готовый — плевать на все их ножи! — задать трепку вконец распустившимся мальчишке или деревенскому мужичью — местные посматривали на пришельцев без особой симпатии. Но ни сорванцов, ни угрюмых крестьян позади не оказалось. Лишь Аделис деловито строчила в своей маленькой книжице, кивая себе. Руки ее были совершенно чисты.

Зайдя в таверну, Мэт потребовал пунша, но передумал и заказал бренди. Хозяйка уверяла, будто принесенная ею мутная жидкость изготовлена из слив, но по вкусу казалась настоянной на ржавчине. Джуилин при виде подобного угощения хмыкнул, а Том и того делать не стал. Даже Налесин сделал всего один глоток, а уж он-то пил все. везде и всегда. В итоге Мэт, потеряв счет крошечным оловянным стаканчикам, нализался так, что Нерим с Лопином едва дотащили его до постели. До сих пор он не задумывался о пределах возможностей медальона, знал лишь, что лисья головка останавливает саидар. И вот выяснилось, что они могут поднять с помощью Силы какую-нибудь штуковину да и запустить в него… Лучше уж такой талисман, чем вовсе никакого, твердил себе Мэт, ворочаясь на сбившейся постели и глядя на ползущие по потолку лунные тени. Гораздо лучше. Но имей он возможность передвигаться самостоятельно, непременно спустился бы вниз за бренди.

Вот почему утром следующего, пятого, дня он пребывал в прескверном расположении духа — голова трещала, рот казался набитым перьями, пот лился ручьями. В таком состоянии он и поднялся на очередной холм, откуда неожиданно открылся вид на широкую судоходную реку Элдар и оседлавший ее город и огромный залив со множеством кораблей. Эбу Дар.

В первую очередь в глаза бросалась белизна. Белые дома, белые дворцы, белые башни и шпили. Купола, напоминавшие по форме заостренные репы или груши, зачастую были прочерчены темно-красными, золотыми или голубыми полосками, но основным цветом являлся белый. Отраженный солнечный свет слепил глаза. Ворота, к которым вела дорога, были прорезаны в белой оштукатуренной стене — такой толстой, что путники проехали в тени под аркой шагов двадцать, прежде чем снова оказались под открытым небом. Казалось, весь город состоял из несчетного числа мостов, каналов и больших, забитых народом площадей, украшенных статуями или фонтанами. Каналы были узкими и широкими, по ним плыли баржи, которыми правили мужчины с шестами в руках. Некоторые мосты были столь широки, что вдоль них рядами выстраивались лавки. Дворцы, обнесенные колоннадами, и четырехэтажные дома с огромными арочными окнами, прикрытыми ставнями-жалюзи, соседствовали с конюшнями, мастерскими и лавками. На одной из таких площадей Вандене придержала поводья, вознамерившись переговорить с Аделис, что вызвало явное неудовольствие Найнив и Илэйн. Авиенда, по настоянию Илэйн все-таки въехавшая в город верхом, тут же слезла со своего долговязого мышастого коня, так же неуклюже, как и забиралась. Она озиралась по сторонам с тем же любопытством, что и Олвер, а уж парнишка чуть все глаза не проглядел. Бергитте, похоже, старалась подражать Джаэму и следовала за Илэйн столь же неотступно, как он

— за Вандене.

Воспользовавшись остановкой, Мэт обмахнулся шляпой и огляделся.

Одну сторону площади занимал самый большой дворец, какой Мэту только доводилось видеть, — четырехэтажное нагромождение куполов, шпилей и колоннад. С трех других сторон высокие жилые дома и гостиницы стояли вперемежку с лавками и мастерскими. Статуя — женщина в летящей одежде, стоящая на еще более высоком постаменте, — указывала простертой рукой на юг, в сторону моря. Народу на площади было мало — кому охота гулять под палящим солнцем? Несколько человек перекусывали на нижних ступенях постамента, бросая крошки голубям и чайкам. Картина безмятежного спокойствия. Неожиданно Мэт почувствовал, как в голове его перекатываются игральные кости. Это ощущение он знал прекрасно. Порой он испытывал его перед удачной партией в карты, порой — в преддверии битвы. И почти всегда в тех случаях, когда следовало принять важное решение. Столь важное, что оплошность могла обернуться перерезанной глоткой.

— Сейчас мы въедем туда через одни из малых ворот, — объявила Вандене. Аделис согласно закивала. — Мерилилль позаботится, чтобы нам отвели комнаты и мы могли освежиться.

Так значит, это и есть Таразинский дворец, тот самый, откуда восседающая на Троне Ветров Тайлин Квинтара из Дома Митсобар правила своим королевством, — по правде сказать, власть ее простиралась не более чем на сотню миль вокруг города. За время путешествия Мэт сумел прознать, что в этом дворце уже есть Айз Седай, и они, конечно же, с ней встретятся. И с Тайлин — Айз Седай непременно должны встретиться с королевой. Окидывая взглядом беломраморную громаду, Мэт прикидывал, стоит ли останавливаться во дворце. По правде сказать, дворцы со множеством слуг, раззолоченной мебелью и пуховыми перинами ему очень даже нравились. Но ежели дворец королевский, там небось не протолкнуться от придворных, всяких там лордов и леди. А Мэту за глаза хватало одного Налесина. Кроме того, оказавшись в этом муравейнике, он будет вынужден или постоянно гадать, где находятся Илэйн с Найнив, или неотступно таскаться за ними по пятам. Трудно сказать, что хуже. Он представил себе, как Илэйн с обычным высокомерием просит подыскать подходящее помещение для «мастера Коутона и моих людей», и скривился. Она непременно так и поступит. И будет без конца указывать на то, что ему и без нее прекрасно известно. Нет, ему в этом дурацком дворце делать нечего. А вот Илэйн с Найнив пусть остаются там, это даже к лучшему. Вряд ли в этом городе найдется место безопаснее королевского дворца. Ну а ему не помешает подыскать такое местечко, где можно заказать чашу пунша и усадить на колени девчонку. И унять головную боль. Не худо бы раздобыть и влажные полотенца. Нотация о вреде пьянства, прочитанная поутру Илэйн, еще звенела у Мэта в ушах — тогда он был слишком слаб, чтобы возражать, и думал лишь о том, сумеет ли взгромоздиться на Типуна.

Если сейчас же не положить этому конец, она его совсем изведет. Все эти мысли промелькнули в голове Мэта за время, какое потребовалось Вандене, чтобы развернуть крутобокого гнедого мерина ко дворцу.

— Я со своими людьми остановлюсь в одной из этих гостиниц, — громогласно объявил Мэт. — Найнив, если ты или Илэйн захотите прогуляться по городу, дайте мне знать, и я выделю вам сопровождение. — На это Мэт, разумеется, не рассчитывал: всякая женщина считает себя способной придушить медведя голыми руками. Однако он полагал, что они едва ли сумеют улизнуть из дворца незаметно. Джуилин, ловец воров, сумеет за ними проследить. Да и Ванин тоже не промах. — Я буду там. — Мэт наугад ткнул пальцем в сторону стоявшего по другую сторону площади здания. над арочными воротами которого красовалась какая-то вывеска.

Вандене переглянулась с Аделис, Илэйн — с Найнив. Авиенда хмуро посмотрела на него.

Однако Мэт не предоставил им возможности высказывать свое мнение.

— Том, Джуилин, — промолвил он, — что вы скажете насчет кружечки-другой пунша? Самому-то ему больше бы подошла вода — прежде он никогда так не напивался. Том покачал головой:

— Может, чуток попозже, Мэт. Я могу понадобиться Илэйн. — Почти отеческая улыбка менестреля, обращенная к девушке, пропала с лица, когда он увидел, в каком замешательстве Илэйн смотрит на Мэта.

Примерно то же самое пробормотал и Джуилин, хотя и не улыбался.

— Как хотите — Мэт снова надел шляпу — Ванин! Эй, Ванин!

Толстяк встрепенулся и покраснел, оторвав благоговейный взгляд от Илэйн. Действительно покраснел! О Свет, что эта женщина делает с людьми!

Мэт уже развернул Типуна, когда сзади послышался голос Илэйн, еще более чопорный, чем поутру:

— Не разрешай солдатам напиваться, мастер Коутон. Некоторые мужчины не умеют вовремя остановиться. Помни, мальчику не место среди пьяных.

Заскрежетав зубами, Мэт пришпорил коня и, не оглядываясь, поскакал через площадь. Олвер ехал рядом, искоса посматривая на него. Надо и впрямь предупредить людей, чтобы не напивались в присутствии паренька. Особливо Мендэйра. Свет, опять ведь она права! Просто с души воротит.

Гостиница, куда заявился Мэт, называлась «Странница», но, судя по тому, как выглядел обеденный зал и что сулила вывеска, в ней мог неплохо провести время и мужчина. Благодаря высоким потолкам и ажурным, резным деревянным ставням внутри было прохладнее, чем на улице. Помимо местных за столами сидели и чужаки — долговязый мурандиец с вьющимися усами, кандорец с двумя серебряными цепями, пересекавшими грудь, и несколько других — откуда они, Мэт с первого взгляда сказать не мог. В воздухе вился табачный дымок, а две женщины с визгливыми флейтами и малый с барабаном между коленями наигрывали диковинную мелодию. Но главное, все служаночки как одна были милашками, сразу за четырьмя столами бросали кости, а кандорский купец тасовал картишки.

Исполненная достоинства хозяйка, судя по карим глазам, родилась вовсе не в Эбу Дар, но имя носила местное — Сеталль Анан.

— Добрые лорды, — промолвила она, поклонившись Мэту и Налесину, — позволено ли будет «Страннице» предложить вам скромный приют?

Несмотря на легкую седину в волосах, хозяйка была хороша собой. С плотно охватывавшего шею ожерелья свисал брачный кинжал — украшенная красными и белыми камнями рукоять покоилась в щедро открытой взорам соблазнительной ложбинке. Еще один кинжал, кривой, торчал за поясом. Но все эти ножи не помешали Мэту с довольным видом ухмыльнуться:

— Госпожа Анан, у меня такое чувство, словно я попал домой.

Странное дело, в голове у него перестали перекатываться игральные кости.