Подняв голову с подушки и оглядевшись по сторонам, Эгвейн в первое мгновение удивилась, обнаружив себя в большой кровати под балдахином. Лучи утреннего солнца проникали сквозь занавески в окна просторной спальни, а возле умывальника с кувшином горячей воды уже хлопотала пухленькая миловидная женщина в скромном сером шерстяном платье. Потребовалось усилие, чтобы припомнить — это Чеза, личная служанка Амерлин. Ее служанка. На узеньком столике, перед заключенным в серебряную раму зеркалом, где лежали расческа и гребень, уже стоял прикрытый поднос. В воздухе витали запахи свежего хлеба и печеных груш.

Комнату эту Анайя приготовила заранее, к прибытию Эгвейн. Обстановка была, конечно же, разномастная, но все — от обитого зеленым шелком мягкого кресла до стоявшего в углу высокого зеркала в резной раме с остатками позолоты и изукрашенного искусной резьбой шкафа, где ныне висели вещи Эгвейн

— по меркам Салидара представлялось роскошным. К сожалению, у Анайи оказался своеобразный вкус — она отличалась чрезмерным пристрастием к пенистым кружевам и оборкам, а потому в этой комнате они были повсюду. Они окаймляли и балдахин над кроватью, и откинутые в сторону прикроватные занавеси, и одеяло, и тонкую шелковую простыню. Кружевными были и занавески на окнах, и наволочки на подушках. Эгвейн со вздохом откинулась назад — ей казалось, что она вот-вот утонет в кружевах.

Уже после того, как Шириам с компанией привели ее сюда — оказывается, они называли это здание Малой Башней, — было немало разговоров. Причем говорили по большей части они, а Эгвейн слушала и иногда задавала вопросы. Отвечали на них, лишь если считали нужным, в противном случае говорили, что сейчас это не главное. По существу, их не интересовали ни намерения Ранда, ни возможные действия Койрен. Посольство Малой Башни находилось на пути в Кэймлин, и возглавляла его Мерана, знавшая, по их мнению, что следует делать. Правда, что именно, они, кажется, представляли себе смутно. Зато о вещах, по их представлению, важных они говорили долго и охотно.

Оказывается, Малая Башня отправила посольства решительно ко всем правителям. Рассказывая о каждом по очереди, Айз Седай упирали на то, что именно его поддержка жизненно необходима для Салидара. Похоже, все они были нужны в равной степени. Создавалось впечатление, что все может пойти прахом, если их не поддержит даже один— единственный правитель.

Выяснилось также, что Гарет Брин собирает войско, которое со временем станет достаточно сильным, чтобы позволить им — ей — открыто выступить против Элайды, если до того дойдет дело. Но они, похоже, считали, что, несмотря на требование Элайды вернуться в Башню, до столкновения не дойдет. Видимо, по их мнению, весть об избрании Амерлин Эгвейн ал'Вир должна убедить колеблющихся Айз Седай явиться в Салидар, а возможно, даже переманить туда некоторых сестер из Башни. Оставалась угроза со стороны Белоплащников, но они почему-то бездействовали. Таким образом, Салидар находился в благоприятном положении, и они могли позволить себе не спешить. Что же до Логайна, который был Исцелен, так же как Суан и Лиане — да-да. Лиане тоже Исцелена, а как же иначе?.. — то о нем упомянули чуть ли не мимоходом.

— Тебе не о чем беспокоиться, — заверила Шириам. Она стояла рядом с Эгвейн, сидевшей в мягком кресле, а остальные полукругом обступили ее. — Совет будет спорить, укрощать его или нет, покуда он не умрет от старости и вопрос не решится сам собой.

Эгвейн попыталась сдержать зевок — час был поздний, — и Анайя, видать, приметив это, сказала:

— Мы должны дать ей поспать. Завтрашний день будет почти таким же важным и трудным, как и сегодня, дитя… — осекшись, она тихонько рассмеялась и тут же поправилась: — Мать. Да, Мать, завтра тоже важный день. Мы пришлем Чезу помочь тебе подготовиться ко сну.

Но и после их ухода улечься оказалось не так-то просто. Пока Чеза расстегивала платье, появилась Романда, считавшая необходимым предложить новоиспеченной амерлин свои советы. А едва Романда ушла, тут же нагрянула Лилейн — Голубая сестра словно караулила, когда уйдет Желтая. Эгвейн уже лежала в постели, и у нее слипались глаза, но Лилейн решительно выпроводила Чезу и одарила Амерлин своими советами, тепло, чуть ли не нежно при этом улыбаясь. Советы Лилейн ничуть не походили на советы Романды, и, ясное дело, пожелания обеих отличались от высказанных Шириам. Обе выражали уверенность в том, что первое время Амерлин трудно будет обойтись без наставлений, и каждая считала именно себя наиболее подходящей для роли наставницы. Открыто этого, разумеется, не говорили, но понять намеки было вовсе не трудно. Если поверить любой из них, выходило, что затеи всех прочих чреваты неисчислимыми бедствиями.

К тому времени, когда Эгвейн, направив Силу, загасила наконец лампы, она начала бояться, что всю ночь ее будут мучить кошмары. Может, так оно и было, но запомнились ей только два. В одном она, Амерлин, — Айз Седай, не принявшая Обетов, — правила Башней, но все, что бы она ни делала, оборачивалось несчастьем. Чтобы прервать этот сон, ей пришлось пробудиться. Но Эгвейн знала, что он ничего не означает. Во многом он походил на то, что ей пришлось испытать в тер'ангриале во время испытания на звание Принятой. Не образами, конечно, — ощущения были сходными. Ей было известно, что они не имеют никакого отношения к действительности, во всяком случае, к этой действительности. Другой сон был просто глупостью, которой после пережитого вполне следовало ожидать. Теперь Эгвейн знала о снах достаточно и поняла это без труда. Ей привиделось, как Шириам сорвала с ее плеч накидку и все вокруг принялись потешаться над Эгвейн, указывая пальцами на дурочку, поверившую, будто восемнадцатилетнюю девчонку и вправду могут избрать Амерлин. Смеялись не только Айз Седай, но и Хранительницы Мудрости, и их ученицы, и Ранд, и Мэт, и Перрин, и Илэйн — все, кого она знала. Стоя обнаженной под их взглядами, она судорожно пыталась натянуть на себя платье Принятой, которое подошло бы разве что десятилетней девочке.Ну нельзя же весь день лежать в постели, Мать.

Эгвейн открыла глаза.

Лицо Чезы было насмешливо-строгим, в глазах горел зеленый огонек. Будучи по меньшей мере вдвое старше Эгвейн, она с самого начала приняла ту особую почтительную и одновременно чуть ли не фамильярную манеру держаться, которая свойственна старым слугам.

— Амерлин не должна разлеживаться в постели, а уж тем паче в такой день.

— Скажешь тоже, разлеживаться. Это последнее, что было у меня на уме. — Эгвейн, кряхтя, поднялась с постели и потянулась, прежде чем снять пропотевшую сорочку. Ей не терпелось поскорей научиться избавляться от пота, сколько бы ни пришлось ради этого работать с Силой. — Я надену голубое платье, то, что с белыми звездами по вырезу. — Она заметила, что, подавая свежую сорочку, Чеза отводила глаза в сторону. Последствия исполнения тох — рубцы и ссадины — уже малость подзажили, но оставались вполне заметными. — Я по дороге сюда с лошади свалилась, — пробормотала Эгвейн, торопливо натягивая через голову сорочку.

Чеза понимающе кивнула.

— Ох уж эти лошади, такие гадкие! И как только люди ездят верхом? Вот я. Мать, ни за какие коврижки не полезла бы на эту противную животину. То ли дело добрая повозка. Ну а уж коли мне довелось бы эдак неудачно свалиться, я, уж конечно, держала бы язык за зубами. Не то Нилдра такое стала бы языком молоть… да и Кайлин не лучше… Конечно, Амерлин — совсем другое дело, но я бы лучше помолчала. — Чеза, придерживая дверцу шкафа, искоса глянула на Эгвейн.

Эгвейн улыбнулась.

— Люди есть люди, независимо от их сана, — серьезно сказала она.

Чеза с сияющим видом извлекла из шкафа голубое платье. Пусть на это место ее определила Шириам, но теперь она — горничная Амерлин и служить будет самой Амерлин, а не кому-то там еще. И она не соврала, день сегодня и вправду важный.

Несмотря на бурчанье Чезы насчет того, что глотать не жуя — только желудок портить, а с утра нет ничего полезнее теплого молока с медом и пряностями, Эгвейн быстро позавтракала, почистила зубы, умылась, позволила Чезе пару раз провести расческой по волосам, со всей возможной поспешностью натянула через голову шелковое платье и, лишь набросив на плечи семицветную накидку, подошла к высокому зеркалу и вгляделась в свое отражение. Не слишком-то она похожа на настоящую Амерлин.

Но я Амерлин. Это не сон.

Внизу, в большой комнате, были расставлены столы, но за ними, как и ночью, никто не сидел. В помещении находились лишь члены Совета, при шалях, сбившиеся кучками по своим Айя, и Шириам. Та стояла одна. При виде Эгвейн все стихли, а когда она спустилась по лестнице, присели в глубоком реверансе. Романда и Лилейн пристально на нее посмотрели, а потом, нарочито не глядя на Шириам, отвернулись и возобновили свой разговор. Эгвейн молчала. Айз Седай ждали, поглядывая на нее, и переговаривались лишь шепотом, который, впрочем, звучал довольно громко. Достав из рукава платок, Эгвейн отерла лицо. Ни одна из них не потела.

Шириам подошла поближе и, склонившись к Эгвейн, тихонько сказала:

— Все будет хорошо. Главное, ничего не забудь. Прошлой ночью, помимо всего прочего, они подготовили речь, которую сегодня Эгвейн должна была произнести публично.

Эгвейн кивнула. Странное дело, кажется, она ни чуточки не боялась.

— Не волнуйся, — промолвила Шириам, видимо, считавшая, что у ее подопечной дрожат колени, и хотела добавить что-то еще, но не успела.

— Пора, — громко возгласила Романда. Члены Совета выстроились по старшинству — на сей раз первой была Романда — и направились к выходу. Двинулась и Эгвейн, удивляясь тому, что у нее не выворачивает от страха желудок. Может быть, Чеза была права и ее подкрепило теплое молоко?

В повисшей на улице тишине прозвучал громовой голос Романды:

—' Мы обрели Амерлин!

Эгвейн выступила вперед, и ее буквально опалило жаром — не ожидала она такой духоты в столь ранний час. Сойдя с крыльца, она тут же ступила на сотканную из Воздуха платформу: выстроившихся двумя рядами по обе стороны от нее Восседающих окружало свечение саидар.

— Ныне, — нараспев возглашала Романда, — я представляю вам Эгвейн ал'Вир, Хранительницу Печатей, Властвующую над Пламенем Тар Валона, Восседающую на Престоле Амерлин!

С каждым словом Романды невидимая ни для кого, кроме способных направлять Силу, платформа поднималась все выше и выше, и когда титул был провозглашен полностью, Эгвейн оказалась почти на уровне крыши, где ее видели отовсюду. Айз Седай свили еще одно плетение, и Эгвейн окружило мерцание, усиливая сверкающий ореол солнечных лучей.

Улицы Салидара были забиты народом. Люди толпились на каждом крыльце, высовывались изо всех окон и заполняли все крыши, кроме крыши самой Малой Башни. Приветственные крики толпы едва не заглушили даже голос Романды. Эгвейн обвела взглядом людское море в поисках Найнив и Илэйн, но в таком столпотворении трудно было кого-нибудь приметить. Выждав, когда стихнет гомон, — ей казалось, что на это ушли века, — Эгвейн заговорила. Плетение, усиливавшее голос Романды, сместилось теперь к ней.

Шириам с компанией подготовили для нее прекрасную речь. Такую, что Эгвейн и вправду могла бы произнести ее без тени смущения — будь она в два, а еще лучше в три раза старше. Но старше она не была, а потому позволила себе внести в речь несколько поправок.

— Всех нас, собравшихся здесь, объединяет стремление к торжеству истины и справедливости, во имя чего самозваная Амерлин Элайда будет низложена!

В этой фразе было допущено лишь одно искажение — вместо «должна быть низложена» Эгвейн сказала «будет». Ей показалось, что так звучит лучше — больше уверенности и силы.

— Как Амерлин я поведу вас по пути истины и не сверну с него, чего ожидаю и ото всех вас…

По ее мнению, сказано было почти все, что нужно, — не висеть же ей над крышей битый час, пересказывая заготовленную Шириам речь слово в слово.

— Первым своим повелением я назначаю своей Хранительницей Летописей Шириам Байанар.

Это объявление вызвало меньше восклицаний — в конце концов. Хранительница Летописей — это не Амерлин. Эгвейн взглянула вниз и увидела, как Шириам, поспешно набросив на плечи голубую — в знак того, что она вышла из Голубой Айя, — накидку, выступила вперед. Поначалу для нее хотели изготовить копию увенчанного золотым пламенем посоха, какой подобало носить Хранительнице Летописей, но потом решили подождать, пока удастся вернуть из Белой Башни подлинный посох. Шириам, полагавшая, что о ней речь зайдет еще нескоро, взглянула на Эгвейн с недоумением и досадой. На лицах Романды и Лилейн не отразилось ровным счетом ничего — каждая из них имела свое мнение насчет того, кому следует быть Хранительницей Летописей, но в том, что никак не Шириам, сходились обе.

Эгвейн перевела дух и вновь обратилась к толпе:

— В честь сего достопамятного дня я освобождаю всех провинившихся Принятых и послушниц от отбытия каких бы то ни было наказаний. — Это полностью соответствовало обычаю и было встречено радостными возгласами лишь со стороны девушек, облаченных в белое, и нескольких забывшихся Принятых. — Также я возвожу в ранг Айз Седай Теодрин Дабей, Фаолайн Оранде, Илэйн Траканд и Найнив ал'Миру, с этого мгновения они являются полноправными сестрами. — Такое обычаю не соответствовало, а потому было встречено растерянным молчанием. Но, как бы то ни было, сказанного не воротишь. Хорошо, что вчера ночью Морврин догадалась упомянуть Теодрин и Фаолайн. Теперь, однако, следовало вернуться к тому, что рекомендовала говорить Шириам: — И наконец, я объявляю этот достославный день праздником. Радуйтесь и веселитесь! Да осияет вас Свет и да укроет вас рука Творца!

Последние слова, хоть и были усилены плетением, потонули в восторженном реве. Некоторые начали пританцовывать прямо здесь, хотя места для плясок на улице было маловато.

Платформа из Воздуха опустилась — кажется, несколько быстрее, чем поднялась, — и как только Эгвейн ступила на землю, свечение саидар вокруг Восседающих истаяло.

Шириам бросилась вперед, схватила Эгвейн за руку и, натянуто улыбнувшись Восседающим — у тех лица были каменными, — торопливо проговорила:

— Я должна показать Амерлин ее кабинет. Нельзя сказать, что Шириам втащила Эгвейн в Малую Башню, но… Может, и втащила бы, но та сама подхватила подол и ускорила шаг.

Ее кабинет, попасть в который можно было лишь через приемную, оказался комнатой с двумя окнами, размером чуть меньше спальни. В помещении имелся рабочий стол и три стула с прямыми спинками — один за столом и два перед ним. Тускло поблескивали натертые воском стенные панели. На полу лежал цветастый ковер, а столешница была девственно пуста.

— Прости, Мать, если я вела себя несдержанно, — промолвила Шириам, отпуская руку, — но я подумала, что нам следует перемолвиться с глазу на глаз, прежде чем ты встретишься с Советом. Все они, в той или иной степени, приложили руку к составлению твоей речи и…

— Знаю, я внесла некоторые изменения, — прощебетала Эгвейн с радужной улыбкой. — Но там, наверху, мне было не по себе, а речь вы сочинили такую длинную… — Выходит они все приложили руку? Тогда неудивительно, что речь получилась не в меру напыщенной и многословной. Она чуть не рассмеялась. — Во всяком случае самое важное я сказала — разве не так? Я поведу их к победе, и Элайда будет низложена.

— Да. — согласилась, подумав, Шириам, — это так. Но вот насчет некоторых других… изменений могут возникнуть вопросы. Теодрин с Фаолайн, конечно же, стали бы Айз Седай сразу по возвращении в Башню, да и Илэйн, скорее всего, тоже. Препятствием было лишь отсутствие у нас Жезла Обетов. Но вот Найнив… Она ведь до сих пор и свечи зажечь не может, не подергав себя за косу.

— Вот об этом-то я и хотела поговорить, — промолвила Романда, без стука заходя в комнату, — Мать.

Последнее слово прозвучало после отчетливой паузы. Вошедшая следом Лилейн закрыла дверь прямо перед носом остальных Восседающих.

— Мне это показалось необходимым, — отвечала Эгвейн, широко раскрыв глаза. — Ночью я размышляла на сей счет. Что получается? Меня сделали Айз Седай без испытания и принесения Трех Обетов. Я такая одна — хорошо ли это? Что же до этих четырех, то тут ничего страшного нет. Во всяком случае, для здешнего люда. Элайда, та, может, и попыталась бы поднять шум, а простой народ знать не знает, как женщина становится Айз Седай, и поверит всему об Айз Седай. Для нас же сейчас важнее, что думают люди. Они должны почитать меня и доверять мне.

Не будь эти женщины Айз Седай, у них бы, наверное, челюсти отвисли. Романда едва не брызнула слюной.

— Может, оно и так… — начала Лилейн, вцепившись в свою шаль с голубой каймой. — Но…

Она осеклась, поняв, что это именно так и никак иначе. Амерлин публично объявила этих женщин Айз Седай. Совет мог продержать их в Принятых или в том положении, какое занимали Теодрин с Фаолайн, сколь угодно долго, но Совет не мог выступить против Амерлин, да еще в день ее возведения на Престол. Люди должны почитать Амерлин и доверять ей.

— Я надеюсь, Мать, — натянуто произнесла Романда, — в следующий раз ты найдешь время переговорить с Советом. Нарушение обычаев может быть чревато непредвиденными последствиями.

— Попрание закона может повлечь за собой неисчислимые беды, — сердито заявила Лилейн и, спохватившись, добавила: — Мать.

Конечно, она несколько преувеличивала. Условия,-на которых женщина могла стать Айз Седай, действительно оговорены законом, что так, то так, но в соответствии с тем же законом Амерлин имела право издавать указы по любому вопросу. Правда, умная Амерлин без крайней необходимости не станет ссориться с Советом.

— О, конечно, — с живостью заверила Эгвейн, — в будущем я непременно буду с вами советоваться. А сегодня… Ну, мне действительно показалось, что так будет лучше. Прошу извинить, но я в самом деле должна поговорить с Хранительницей Летописей.

Восседающих передернуло. Реверансы их были едва заметными, а прощальные, разумеется, безупречные по содержанию, слова Романда чуть ли не прошипела, а Лилейн едва не прорычала.

— Неплохо ты управилась, — искренне подивилась Шириам, когда они ушли.

— Но Совет может создать немало проблем для любой Амерлин. Я как раз затем и стала твоей Хранительницей, чтобы давать советы и не допускать такого рода неприятностей. Прежде чем издать указ, тебе стоит обсудить его со мной или, коли меня не окажется рядом, с Мирелле, Морврин… с кемнибудь из наших. Мы здесь, чтобы помогать тебе, Мать.

— Я понимаю, Шириам, — кивнула Эгвейн. — Обещаю прислушиваться к каждому твоему слову. Кстати, могу я поговорить с Илэйн и Найнив? Мне очень хочется.

— Почему бы и нет? — с улыбкой отвечала Шириам. — Правда, боюсь, мне придется силком отрывать от Найнив Желтых. Вообще-то Суан собирается учить тебя этикету и всему, что положено знать Амерлин — учиться предстоит многому, — но я попрошу ее зайти попозже.

Шириам скрылась, и Эгвейн уставилась на дверь. Потом повернулась и перевела взгляд на совершенно пустой стол. Там не было ничего — ни отчета, чтобы прочитать, ни каких— нибудь записей, чтобы их изучить. Даже пера и чернил, набросать записку. Какой уж там указ. И Суан собирается учить ее этикету.

Когда послышался легкий стук в дверь, Эгвейн так и стояла на том же месте, погрузившись в раздумья.

— Войдите, — сказала она, гадая,' то ли это Суан заявилась ее учить, то ли Чеза принесла нарезанные тонкими ломтиками медовые кексы.

Найнив нерешительно просунула голову и ступила в комнату, лишь когда Илэйн подтолкнула ее сзади. Бок о бок они присели в глубоком реверансе, в один голос бормоча:

— Мать…

— Прекратите сейчас же! — чуть ли не с мольбой в голосе воскликнула Эгвейн. — Вы мои единственные подруги, и если еще и вы начнете… — О Свет, неужто она сейчас разревется?

Илэйн бросилась ей навстречу и заключила в объятия. Найнив молчала, нервно поигрывая изящным серебряным браслетом, тогда как Илэйн торопливо заговорила:

— Мы по-прежнему подруги, Эгвейн, а как же! Но теперь ты — Амерлин! О Свет, помнишь, я ведь говорила тебе, что ты станешь Амерлин, когда сама… — Илэйн поморщилась. — Как бы то ни было, теперь ты Амерлин. Не может же одна из нас запросто подойти к Амерлин и спросить: «Слушай, Эгвейн, а это платье меня часом не толстит?» Сану Амерлин подобает почтение.

— Ты права, — согласилась Эгвейн и, подумав, добавила: — Но с глазу на глаз, когда никто не видит, я хочу чтобы со мной свободно говорили о платьях… о чем угодно. — Она улыбнулась Найнив и подергала ее за косу. Та встрепенулась. — И хочу, чтобы ты ее вот так дергала, если на меня рассердишься. Должен же кто-то видеть меня, а не один этот проклятый палантин. Не то я просто с ума сойду. Кстати, о платьях. Почему вы до сих пор одеты как Принятые? Давно пора переодеться.

Найнив дернула себя за косу:

— Я и хотела, только эта Нисао заявила, что здесь, наверное, какая-то ошибка, да с тем меня и выставила. А еще сказала, что не собирается терять свою очередь из-за всяких там гуляний.

Снаружи уже доносились отголоски набиравшего силу праздника — гул поднялся такой, что проникал даже за каменные стены. Кажется, слышалась и музыка.

— Нет, никакая это не ошибка, — сказала Эгвейн. Она понятия не имела, о какой очереди говорила Нисао, но расспрашивать не хотела. Тема эта явно была Найнив неприятна. Эгвейн не имела ни малейшего желания омрачать ею же объявленный праздник. Вытащив из-за стола стул, она приметила на сиденье две лоскутные подушки и улыбнулась. Чеза, кто же еще.

— Устраивайтесь поудобнее. Посидим, поболтаем, а потом я помогу вам раздобыть самые лучшие платья, какие только можно найти в Салидаре. Первым делом расскажите мне о ваших открытиях. Анайя упоминала о них лишь вскользь, да и Шириам тоже, а большего ни от той, ни от другой не добьешься.

Найнив и Илэйн замерли и переглянулись. Похоже, им не хотелось рассказывать ни о чем, кроме Исцеления Суан и Лиане, — что Логайн был Исцелен случайно, Найнив повторила раз пять, — и работы Илэйн с тер'ангриалом. Конечно, то были выдающиеся достижения, особенно Исцеление усмиренных, но дальше этого разговор не шел. Эгвейн только и оставалось, что вновь и вновь говорить, как все это замечательно и как она им завидует. Демонстрация много времени не заняла — у Эгвейн не было призвания к Целительству, и Илэйн быстро приметила, что она не особо присматривается к хитроумному плетению Найнив, хотя подруга и обладала умением работать с металлами и даром в обращении как с Огнем, так и с Землей.

Девушки, разумеется, стали расспрашивать Эгвейн о жизни среди айильцев. Судя по удивленным смешкам и вытаращенным глазам, им не очень-то верилось в услышанное, а рассказывала Эгвейн, естественно, далеко не все. Ну а разговор об айильцах не мог не навести на Ранда. Пока Эгвейн рассказывала о его встрече с Айз Седай из Белой Башни, обе подруги не сводили с нее глаз. Все согласились на том, что Ранд лезет в воду, не зная броду, и нуждается в руководстве, чтобы не угодить в омут. Илэйн предположила, что в этом, когда посольство достигнет Кэймлина, может оказаться полезной Мин Эгвейн только сейчас узнала, что Мин, оказывается, и в Салидаре была, и в Кэймлин поехала. Но — в этом она была почти уверена — Илэйн была не вполне искренней и, когда речь зашла о Мин, пробормотала нечто малопонятное.

— Мин лучше, чем я. — Вот что промолвила Илэйн. Найнив взглянула на нее с сочувствием. — Хотела бы я быть там, — заявила Илэйн более решительно, и тут же смутившись, пояснила: — Разумеется, для того чтобы его наставлять. — Затем она перевела взгляд с одной собеседницы на другую, залилась краской и промямлила: — Ну, правда, и для этого тоже.

Эгвейн и Найнив со смеху чуть со стульев не попадали Глядя на них, расхохоталась и сама Илэйн.

— Мне нужно еще кое-что сказать тебе, Илэйн, — отсмеявшись, промолвила Эгвейн и лишь тогда подумала, что после этакого веселья ее слова могут оказаться не к месту. — Прими мои соболезнования по поводу твоей матери, Илэйн. Ты представить себе не можешь, как давно я хотела их принести. — Вид у Илэйн был смущенный, да оно и не диво. — Так вот, дело в том, что Ранд хочет возвести тебя на Львиный и на Солнечный Троны.

К ее удивлению, Илэйн горделиво выпрямилась.

— Он? Возвести меня? — Она слегка выставила подбородок. — У меня есть кое-какие права на Солнечный Трон, и если понадобится, я взойду на него сама. Что же до Львиного Трона, то Ранд ал'Тор не имеет никакого — никакого!

— права давать или не давать то, что и так принадлежит мне.

— Что ты! Я уверена, он имел в виду совсем другое, — запротестовала Эгвейн, хотя тут же усомнилась в этой своей уверенности. — Он любит тебя. Уж я-то знаю.

— Если бы все было так просто, — пробормотала Илэйн. К чему относились ее слова, понять было трудно. Найнив хмыкнула:

— Мужчины всегда говорят, что их неправильно поняли и они имели в виду совсем другое. Можно подумать, будто они разговаривают на другом языке.

— Когда я доберусь до него снова, — решительно заявила Илэйн, — он у меня научится говорить на таком языке, на каком надо. Возведет меня! Ишь чего удумал!

Единственное, что оставалось Эгвейн, — удержаться от нового взрыва смеха. В следующий раз, когда Илэйн доберется до Ранда, ей наверняка будет не до того — небось они сразу примутся искать укромное местечко. Все это живо напомнило ей старые времена.

— Теперь ты Айз Седай и можешь отправиться к нему, когда захочешь. Никто тебе не помешает.

Илэйн и Найнив обменялись быстрыми взглядами.

— Совет никому не разрешает вот так взять, собраться и уехать, — возразила Найнив. — Да хоть бы и разрешал; мне кажется, мы нашли нечто более важное.

Илэйн закивала:

— Я тоже так думаю. Признаться, как только я услышала, что тебя провозгласили Амерлин, то первым делом подумала: ну уж теперь-то мы с Найнив сможем отправиться на поиски. Все остальное — и радость, и удивление — пришло потом.

Эгвейн растерянно заморгала:

— Выходит, вы что-то нашли и хотите отправиться на поиски этого чего-то? Не слишком понятно.

Придвинувшись к ней, обе подруги заговорили наперебой.

— Найти-то мы нашли, — сказала Илэйн, — но в Тел'аран'риоде.

— Мы использовали надобность, — добавила Найнив. — Искали с ее помощью, сами не зная что, и нашли то, в чем действительно нуждаемся.

— Это чаша, — продолжила Илэйн, — тер'ангриал. Как я понимаю, он достаточно силен, чтобы повлиять на погоду.

— Только вот находится эта чаша где-то в Эбу Дар. Там такая путаница закоулков и нет никаких запоминающихся знаков. Совет отправил письмо Мерилилль, но ей этой чаши нипочем не найти.

— Да она и искать особо не станет. У нее другая задача: внушить королеве Тайлин, что истинная Белая Башня находится здесь.

— Мы им сказали, что тут нужен мужчина, способный направлять Силу. Конечно, это случилось до Логайна. Но уж ему-то они все равно не доверили бы тер'ангриал, — вздохнула Найнив.

— Но на самом деле мужчина вовсе не нужен, — призналась Илэйн. — Мы просто хотели заставить их думать, что им не обойтись без Ранда. А сколько потребуется женщин, я пока не знаю. Может статься, и полный круг из тринадцати.

— Илэйн говорит, что он очень мощный. Ты только подумай, Эгвейн, с его помощью мы, возможно, сумеем исправить погоду! А там, глядишь, и мое чувство погоды выправится.

— Чаша наверняка исправит погоду, — заверила Илэйн, и глаза ее возбужденно сверкнули. — Тебе только и надо. что отправить нас в Эбу Дар.

Словесный поток схлынул, и Эгвейн откинулась на спинку стула.

— Сделаю все, что смогу. Может статься, теперь, когда вы Айз Седай, особых возражений не будет.

Однако у нее было ощущение, что возражения будут. Она уже сделала смелый шаг, возведя их в ранг Айз Седай, и теперь понимала, что все может оказаться не так просто.

— Сделаешь, что можешь? — недоверчиво переспросила Илэйн. — Но ведь ты Амерлин, Эгвейн! Ты приказываешь, а все Айз Седай наперегонки бросаются исполнять. — Она усмехнулась. — Прикажи мне отправиться в Эбу Дар, и я докажу тебе, что так оно и есть.

Эгвейн повернулась на подушках и слегка поморщилась:

— Амерлин-то я Амерлин, но… Пойми, Илэйн, Шириам нет нужды особо напрягать память, чтобы вспомнить послушницу по имени Эгвейн, деревенскую девчонку, которой все было в диковинку и которую она отправляла разравнивать дорожки в Новом саду в наказание за то, что та украдкой яблоки ела. Она собирается водить меня за ручку, а порой, пожалуй, и за шиворот. А Романда с Лилейн — обе они хотели сами стать Амерлин — тоже видят во мне послушницу, и намерения у них те же, что и у Шириам.

Найнив беспокойно сдвинула брови, а Илэйн прямо-таки зашлась от негодования:

— Да что ты такое говоришь, Эгвейн? Если они пытаются… запугать тебя, они должны ответить! По всей строгости! Ты — Амерлин, Это Амерлин приказывает Совету, а не наоборот. Ты должна встать и показать им, что ты настоящая Амерлин.

Эгвейн снова рассмеялась, но в смехе ее слышался оттенок горечи.

— И покажу, Илэйн, но на это потребуется некоторое время. Видишь ли, я долго ломала голову и, кажется, сообразила, почему они избрали меня. Пожалуй, отчасти из-за Ранда. Видимо, они считают, что если он увидит в этом палантине меня, то им будет легче управлять. А отчасти именно потому, что все они помнят меня послушницей, девчонкой, привыкшей делать то, что ей велено, управлять которой для них не составит труда. — Эгвейн прикоснулась к полосатой накидке. — Но каковы бы ни были причины, они избрали меня Амерлин, и я намереваюсь быть ею на самом деле. Во всяком случае на первых порах мне придется проявлять осторожность. Может, Суан и стоило только двинуть бровью, чтобы весь Совет наперегонки бросился исполнять ее повеление, — Эгвейн задумалась, так ли это было на самом деле, — но если я попробую сделать нечто подобное, то боюсь, окажусь первой в истории Амерлин, которую низложат на следующий день после избрания.

Илэйн, похоже, была ошарашена услышанным, а вот Найнив понимающе кивнула. Видать, опыт пребывания деревенской Мудрой и общения с Кругом Женщин позволял понимать суть отношений между Амерлин и Советом лучше, чем поучения насчет того, как следует управлять королевством.

— Илэйн, как только весть о моем избрании распространится повсюду и обо мне узнают правители, я смогу показать Совету, что они избрали Амерлин, а не марионетку. Но до той поры они могут отобрать у меня эту накидку так же быстро, как и вручили. Пока я еще не настоящая Амерлин, и меня ничего не стоит отпихнуть в сторону. Конечно, мое устранение может вызвать некоторые пересуды, но, даже случись такое, они скоренько все замнут. Ведь первое время за пределами Салидара многие будут считать известие об избрании на Престол Амерлин какой-то Эгвейн ал'Вир не более чем слухом. Мало ли слухов плодится вокруг Айз Седай?

— Что ты собираешься делать? — тихо спросила Илэйн. — Не намерена же ты с этим мириться.

Эгвейн от души улыбнулась, ибо то был не вопрос, а утверждение.

— Вовсе не намерена.

В свое время, слушая рассказы Морейн об Игре Домов, она считала это занятие нелепым и думала, что тратит время впустую. Только теперь она искренне надеялась, что не забыла ничего из услышанного. «Пользуйся тем оружием, какое имеешь», — говаривали айильцы.

— Они пытаются водить меня сразу на трех поводках, но может, оно и к лучшему. В зависимости от обстоятельств я могу делать вид, будто меня сильнее тянут в ту или иную сторону. Порой я смогу делать то, что сочту нужным, сумела же я объявить вас полноправными сестрами, но пока это будет не слишком часто. — Эгвейн внимательно посмотрела в глаза обеим подругам: — Хотелось бы сказать, что я возвысила вас за ваши заслуги, но не буду лукавить, я сделала это потому, что вы мои подруги. И потому что надеюсь: будучи Айз Седай, вы сможете лучше помогать мне. Мне ведь и вправду, кроме вас, не на кого положиться. Я пошлю вас в Эбу Дар при первой возможности, но и до, и после того я буду говорить с вами обо всех важных делах. Знаю, что от вас я всегда услышу правду. А путешествие в Эбу Дар, возможно, займет не так много времени, как вы думаете. Я знаю, вы сделали уйму всевозможных открытий, но и у меня найдется, чем вас озадачить.

— Это было бы здорово, — сказала Илэйн, но голос ее звучал как-то рассеянно.