Глава 12
Скорая Лекарско-Извозчичья Муниципальная Помощь

Семён и Олия для начала обошли весь дом, осторожно, чуть ли не на цыпочках, знакомясь с его планировкой и обитателями: на первом этаже находились холл с ведущими наверх лестницами, просторный зал для приёмов, людская, кухня и какие-то подсобные помещения, куда Семён заглядывать не стал; второй этаж полностью занимал князь, возле массивной двери на стульях дремали двое слуг-посыльных и потому заходить в княжеские апартаменты Семён не решился; третий этаж походил на гостиничный вариант — длинный коридор с дверями по обе стороны. Наверное, здесь отдыхали после пирушек званные гости князя…

На кухне орудовал повар с четырьмя помощниками-поварятами, стряпал ужин — все печки были уставлены кипящими и скворчащими кастрюлями-сковородками, поварята носились как угорелые, а повар безостановочно ругался; десятка полтора человек прислуги сидели в людской и без особого азарта перебрасывались в карты, чего-то ожидая. В общем, расстановка сил была ясна, пора было переходить к намеченному Семёном плану.

Бочки с вином нашлись в холодном подвале, здоровенные, лежащие на железных козлах и пока что запечатанные; с латунными кранами было всего лишь две — одна поменьше, да и находилась она поодаль от всех остальных. Ничуть не сомневаясь в том, что князю наливают именно из этой бочки, Семён залез на неё, уселся верхом, с трудом выдернул деревянную пробку и всыпал в бочку предложенный Маром порошок. Последствия сделанной добавки показались Семёну довольно необычными, если не странными: в бочке тут же весело заклокотало, из отверстия ударил переливающийся разными цветами луч, на миг превратив унылый подвал в праздничный калейдоскоп — Семён быстро воткнул пробку на место, потушив разноцветное сияние, спрыгнул на пол и отряхнул руки.

— Готово, — возвестил Семён, — а теперь…

Мар закончил мысль за него:

— А теперь для верности надо подождать, когда князю захочется ещё винца дёрнуть. Хм, судя по его настроению, это произойдёт скоро, кого-нибудь из своих шестёрок пришлёт… Ага, вот и гонец, лёгок на помине, молодец, вовремя, — в подвал вошёл один из слуг-посыльных с расписным кувшином в руке. Нацедив из бочонка, слуга воровато огляделся и приник к кувшину; вытерев губы рукавом, он долил вина и пошёл к выходу.

— Раз, — негромко сказал медальон.

— Что — раз? — Семён проводил взглядом слугу: тот чуть не столкнулся в дверях с поваром, который тоже был с кувшином, но поменьше и попроще; повар, дождавшись, когда слуга закроет дверь, подошёл к бочонку, набрал вина и, отхлёбывая на ходу, ушёл из подвала.

— Два, — сказал Мар. — Расхитителей княжеского добра считаю, непонятно, что ли? Ох и жулики…

…За полчаса, что Семён и Олия провели возле бочки с особым вином, в подвал заглянули многие, почти все обитатели дома, за исключением поварят и самого князя. Дело шло к ужину, самое время промочить горло, тем более после великой победы над драконом: вино в кувшины-графины набирали из другой бочки, побольше, но каждый из посетителей обязательно хоть на чуть-чуть, но прикладывался к княжескому бочонку.

— Жадность фраеров сгубила, — посмеиваясь, сказал Мар, когда паломничество к винным бочкам наконец закончилось. — Однако, завтра утром будет весело всем, не только князю! Ох и весело… — как Семён не упрашивал Мара объяснить, что же произойдёт поутру, открывать тайну медальон отказался наотрез. Сказал, что сами увидят. Мол, объяснённый розыгрыш не даст ребяткам-заговорщикам никакого удовольствия, а он, Мар, не из тех, кто любит портить доброе развлечение. Даже по необходимости.

Дело близилось к вечеру, пора было подумать о ночлеге. Семён предложил внаглую устроиться на третьем этаже, всё равно комнаты зря пустуют, но Олия и Мар отговорили его от столь рискованного поступка: того и гляди гости к князю нагрянут, день-то особый! Вон и повар готовил на целую толпу, аж поварят загонял…

Олия была права: в зале для приёмов накрывали длинный стол. Слуги в парадных ливреях шустро сновали по всему этажу — покрикивая друг на дружку, таская туда-сюда стулья, тарелки, графины, катая столики-тележки с судками-лотками-супницами из кухни в зал и возвращаясь обратно с пустыми столиками за следующими судками-лотками; пару раз на Семёна чуть не наехали тележкой, один раз едва не сбили с ног Олию — в общем, на этаже творился сущий бедлам!

Благополучно удрав из шумного дома, ребятки-заговорщики остановились под балконом, с которого днём выступал князь: надо было прийти в себя и спокойно решить, что делать дальше.

Первые гости, по-видимому, уже прибыли — возле подъезда стояла розовая коляска с низкорослой лошадкой, украшенной живыми цветами и оттого похожей на мультяшную пони; возница суетился вокруг коляски, стирая с неё тряпкой дорожную пыль.

— Интересно, — задумчиво сказал Мар, — а какое вино подадут гостям? Надеюсь, не… — как будто услышав вопрос Мара, из комнаты князя донёсся рык:

— …в мой день рождения, совпавший со знаменательной победой, вино на стол подавать самое лучшее, понял? То, которое в новом бочонке, в малом! Если замечу, что слуги под шумок дуют моё вино, выпорю и слуг, и тебя, собственноручно. И смотри, чтобы всё было на высшем уровне — сегодня у меня в гостях ожидается владетель лесного города, барон Тризи. Ступай!.. Так ты говоришь, дорогая, барон приедет с супругой? — на балкон вышел князь в белом мундире, в сапогах и при обязательной сабле, неожиданно трезвый, а вместе с ним появилась статная дама в розовых шелках, то ли жена, то ли любовница.

— С ней, с кошкой драной, — дама сердито поджала алые губки. — Сплетница в нашем городе известная! Пусик, будь осторожен и не давай ей понять, что мы с тобой давно и хорошо знакомы, — дама улыбнулась бравому пусику, кокетливо погрозив ему пальчиком.

— Прелестница! — томно выдохнул князь, подкручивая ус. — У нас ещё есть время, пойдём в спальню, я тебе книжку почитаю… интересную, с картинками.

Чем там закончилось дело с чтением художественной литературы, ни Семён, ни Олия не узнали — парковые ворота распахнулись и в сад въехала карета, чёрная, запряжённая четвёркой вороных: возница во всю сигналил резиновой грушей-клаксоном, безостановочно выдавая что-то вроде знакомого Семёну «Спартак — чемпион!» Наверное, это приехал долгожданный барон Тризи или какой другой, не менее знатный гость, но выяснять кто именно Семён и Олия не собирались — они проскользнули в открытые ворота и были таковы.

В одном из закоулков винные диверсанты сменили одежды на более подходящие, такие же как у прохожих; Семён убрал колпак невидимости и вместе с Олией отправился искать ужин и ночлег.

С ужином проблем не возникло: в небольшой забегаловке Семён и Олия наелись до отвала. И хотя меню было неизысканное, простое меню — чебуреки и сухое вино в ассортименте, — но всё оказалось вкусным и сытным. А вино вполне приемлемым, не слишком кислым.

Гостиница в замечательном городе Палдор была всего одна, да и та переполненная: Семёна подселили в номер с четырьмя развесёлыми мужичками, обмывавшими торговую сделку; Семён в коллектив не влился, лёг на кровать одетым (не превращать же комбинезон в пижаму на глазах у народа) и попытался уснуть, невзирая на застольный шум.

Олии повезло больше — она поделила номер с некой заезжей фрейлиной, строгой дамой в возрасте, не вступающей в разговоры с девицами нижнего сословия. Потому Олия прекрасно выспалась, в отличии от Семёна — торговые мужички пили долго и угомонились далеко за полночь, упав кто под стол, кто мимо кровати; Мар с самого начала предлагал выключить звук, но Семён не решился — а вдруг Олия придёт, мало ли что случиться может… Но Олия не пришла и Семён уснул.

Утром Семёна разбудил стук в дверь. Весёлых мужичков не было, ушли по своим торговым делам, опохмеляться скорее всего — Семён встал, зевнул и открыл дверь. На пороге стояла Олия, возбуждённая, весёлая.

— Симеон, всё получилось! — едва сдерживая себя, чтобы не воскликнуть в полный голос, прошептала девушка. — Если бы ты знал, что творится возле дома князя! Я рано проснулась и решила прогуляться к саду, а там такое, такое! Это надо видеть самому. Пошли скорей!

— Момент, — Семён потёр глаза. — Подожди меня на улице. Я только умоюсь-побреюсь, приведу себя в порядок… Пятнадцать минут и я готов. — Семён опять зевнул и пошёл бриться-умываться.

Рассчитавшись с портье за себя и за Олию, Семён вышел из гостиницы. День был чудесный: недавно пролился дождь, пасмурное небо скрыло жаркое солнце; прохладный воздух пах утренним кофе и сдобными булочками из соседнего кафе-кондитерской.

Как Олия не торопила Семёна, он всё же завёл её в маленькую кондитерскую, где они выпили кофе и съели по пирожному — приступать к работе на голодный желудок Семён не захотел, так и гастрит схлопотать недолго! Никуда та работа от них не денется… Если, конечно, средство сработало.

Выйдя из кафе, Семён взял Олию под руку и они пошли к дому князя, обычные, ничем не примечательные горожане.

Средство сработало: сад князя Бифана был плотно оцеплен стражниками, а у ворот они стояли вообще в два ряда; любопытствующие граждане толпились перед оцеплением, стараясь разглядеть, что же происходит в княжеском саду, а тем более в доме — приглушённые расстоянием, из дома неслись крики, словно там шёл непрекращающийся скандал или драка. Или то и другое одновременно.

Семён, оставив Олию в сторонке и наказав ей не вмешиваться, ещё затопчут, быстренько проскользнул в толпу и принялся испуганно спрашивать налево и направо:

— Что случилось, господа? Что? Вы знаете? Неужели опять дракон, да? Или налоги подняли? Или война? — провокация имела успех: пару раз Семёну съездили по рёбрам, чтобы не поминал налоги всуе, он и перестал их поминать, а на остальные вопросы Семён получил весьма эмоциональные, но расплывчатые ответы — мол, может и дракон виноват, а, может, и война будет, хрен их разберёт… Говорят, демоны в княжьем доме поселились, рожи кошмарные, рога-хвосты, тьфу, нечисть… несомненно, из-за невидимого дракона те демоны явились, проклял дракон перед смертью город, да-да!.. И война будет, разумеется, — кто ж в пр оклятом городе жить нынче захочет… Говорят, барон Тризи и есть самый настоящий демон, он дракона на наш Палдор и натравил, гад… вот с кем воевать-то надо, с лесным городом, это они порчу навели!.. У них всё есть, а у нас так себе, ни то, ни сё…

Семён выбрался из толпы.

— Народные массы волнуются, — озабоченно пояснил он Олии. — Никто ничего толком не знает, выдумывают всякую чушь… Ладно, ерунда это всё! Меня больше волнует, как мы за ворота попадём, вон сколько людей собралось… Не запускать же по новой драконью икоту, они же друг друга с испугу подавят! Что же делать-то?…

— Симеон, смотри, — Олия показала рукой, — карета скорой помощи, — по улице к воротам неторопливо ехала белая обшарпанная карета с красным крестом на дверце: карету тащила кляча, спокойная как после дозы элениума; возница инициативы тоже не проявлял — на лице у него было написано безмерное отвращение и скука, мол, чего суетиться, все там будем, мне ли не знать… Скорая помощь остановилась перед «народными массами», возница привстал, лениво крикнул:

— Муниципальная скоростная лекарская карета! — и сел на место, потеряв интерес к происходящему; стражники принялись расталкивать толпу у ворот, освобождая место для проезда.

— То, что надо, — Семён рванул к карете, — Олия, за мной! Быстренько делай лекарский наряд, — Семён, на ходу превратив городскую одежку в строгий деловой костюм, чёрный и солидный, подбежал к карете, дёрнул за ручку дверцы — та легко открылась, — и, сказав: «Приветствую, коллеги, извините за опоздание», Семён нырнул в полумрак. Следом за ним впорхнула Олия, захлопнув за собой дверцу.

В карете на противоположных лавочках сидели двое лекарей в обязательных тёмных одеждах, с объёмистыми саквояжами на коленях; лекари были угрюмы и друг на дружку старались не смотреть. Появление Семёна и Олии они восприняли спокойно, оглядели их и отвернулись, уставясь кто в пол, кто в потолок; Семён и Олия тоже уселись на лавочки, бок о бок со светилами лекарской науки. Светила, похоже, радости от этого соседства не испытали.

— Ну-с, коллеги, — жизнерадостно сказал Семён, потирая ладони, — введите меня в курс дела, а то я очень торопился и не успел толком расспросить гонца… Какие симптомы, в порядке ли стул? А температурка в пределах ли? Надеюсь, предварительный диагноз уже имеется?

— Нету пока никакого диагноза, — недовольно буркнул один из лекарей, — и вообще не дело медицины заниматься одержимостью демонами, это к церковникам, мы-то здесь причём? Пускай они исцеляют, лично я бесов изгонять не подряжался…

— Ошибаетесь, батенька, — заволновался второй, — именно что медицины, именно! Что церковники? Обман то всё, морфий для народа! Ложь, враки, побасенки… Наука и вера — две вещи несовместные, как вы не понимаете! Сказки это всё про демонов… слухи… Недостойно оно научного мужа! Обычное коллективное умопомешательство, не более. Будем лечить.

— Идите к чёрту, — грубо ответил первый лекарь, — понахватались новомодных поветрий в вашем лесном городе… Демоны, они не лечатся! Таков мой окончательный диагноз, — лекарь сердито умолк. Скорей всего, спор шёл у них всю дорогу, пока карета ехала к княжескому дому, потому-то дружеские отношения и не сложились.

Карета стронулась с места; лекарь-материалист с любопытством повернулся к Семёну:

— А вы кто будете? Что-то я вас не припомню.

— Я тоже не помню, — сообщил лекарь-мистик. — Вы, собственно, откуда взялись? И где ваши лекарства и инструменты? — с нарастающим подозрением спросил он.

— Господа! — Семён успокаивающе поднял руку, — спокойствие, только спокойствие! Я — представитель нетрадиционной медицины, практикующий доцент-экстрасенс, специалист по демоническим мутациям и контактам третьего рода. Проездом в вашем городе, возвращаюсь из горного монастыря, где всемерно просветлялся… А это мой ученик-помощник, прошу любить и жаловать, — Семён указал на Олию, та слегка покачнула капюшоном, здороваясь.

— Всё необходимое у меня тут, — Семён задрал подбородок и высокомерно постучал себя по лбу. — Древние знания и опыт сотен поколений, вот мои лекарства, вот мои инструменты! А также сила воли, ясность ума и широко открытый третий глаз.

— Шарлатан, — с пренебрежением сказал первый лекарь; второй добавил:

— Причём махровый. — Оба лекаря разом отвернулись от махрового шарлатана и его махрового помощника; Семён лишь порадовался, что наконец-то у врачевателей появилось общее мнение и что презрение к шарлатанам пересилило любопытство. Это было на руку, это снимало много ненужных вопросов.

Карета скорой помощи остановилась: лекари вышли, вышел и новоявленный экстрасенс с помощником. Никто карету не встречал, то ли некому было, то ли не до того… Второе оказалось вернее.

Едва Семён вошёл в холл, миновав застывших на месте лекарей, как его оглушили крики, шум и хохот — казалось, что в доме идёт бесшабашная гулянка с невероятным размахом, прям как в последний раз. А потом Семён увидел демонов.

Демоны были одеты в парадные ливреи слуг, демоны были веселы, демоны были в стельку пьяны; Семён невольно попятился, прикрывая собой Олию. В тот же миг он услышал дробный стук подошв — лекари, побросав тяжёлые саквояжи, задали стрекача, оставив коллегу-шарлатана наедине с чертовщиной: самым резвым стался лекарь-материалист, он первым выскочил за ворота с истошным криком: «Демоны! Демоны! Спасайся кто может!» Задремавший возница скоростной муниципальной кареты проводил убежавших лекарей тусклым взглядом, сплюнул и вновь закрыл глаза — всё равно от костлявой не убежишь, все там будем…

Демоны Семёна не замечали, не до того им было: они резвились. Кто танцевал без музыки, кто пел, кто хохотал, кто бил посуду… Пустые графины, бутылки и кувшины валялись там и сям; некоторые из демонов, из особо нарезвившихся, спали по углам, мирно похрапывая во сне. Семён стоял, не предпринимая никаких действий, просто стоял и смотрел.

Демоны выглядели знакомо, Семён таких видел раньше, в фильмах ужасов: у нечисти были на удивление разноцветные морды — мелькали и красные, и синие, и чёрные, а у некоторых вообще зелёные хари; рожки на лысых головах, поросячьи пятачки на мордах, хвосты из распоротых сзади брюк и копыта вместо обуви не оставляли сомнений, что не демоны то вовсе, а рядовые черти. Что, впрочем, ситуацию не проясняло.

— Мар, давай объясняй, — потребовал Семён, с опаской поглядывая на весёлых чертей. — Розыгрыш удался, мы в трепете… да что там в трепете! В ужасе, не меньше… Это от порошка, да?

— От порошка, само собой, — подтвердил довольный Мар. — А знатно ведь скачут, ты не находишь? Эх, сюда бы музычку, то-то пляс был бы! Вон как отчебучивают, любо-дорого посмотреть…

— Мар! — повысил голос Семён.

— Ну хорошо, — поскучнел медальон. — Карнавальный порошок есть одобренное Минздравом Пузырькового Мира безвредное средство, придающее облику пользователя черты мифического существа, соответствующего его основным психологическим качествам, вследствие чего необязательно ношение карнавальной маски… э-э… средство вызывает гарантированную адекватность поведения согласно приобретённому облику… м-м… действие от двадцати до двадцати четырёх часов, в зависимости от времени суток и погоды. Так было написано в инструкции, слово в слово!

— Понятно, — Семён расстроено покачал головой. — А ты раньше действие одобренного Минздравом порошка видел или нет?

— Нет, — честно ответил Мар. — Сейчас вижу. Мне нравится!

— Хулиган ты, — грустно сказал Семён. — Вредитель-экспериментатор… И что теперь делать, а? — подумал, сложил у рта ладони рупором и крикнул тревожно:

— Вино заканчивается, братцы! Все в подвал! Вина мало осталось! В подвал, скорей!!! — бывшие слуги, а нынешние черти, так и не обратив на Семёна внимания и не поняв, что их обманули, кинулись к винному подвалу; через минуту помещение опустело.

— С этими понятно, — Семён усмехнулся, — действительно, у них не только морды изменились, но и соответствующий менталитет вырос…

— Чего не заметил, того не заметил, — с сожалением признался Мар, — хвосты видел, а на минт… менталитет внимания не обратил, у них у всех штаны наглухо застёгнуты были. Экий ты глазастый! — Семён фыркнул, не ответил и направился к залу для приёмов; испуганная Олия держалась поближе к Семёну, не отставая от него ни на шаг.

В зале тоже шла пьянка, но более пристойная: сидевшие за длинным столом упыри, гномы, ведьмы, тролли и прочая мифическая сволочь пили вино из кубков, то и дело швыряя друг в друга объедками и обглоданными костями; возле окна, укрывшись шторой, дрых атлетически сложенный герой-полубог с мужественным лицом. А, может, и не герой, но храпел он как полубог, не менее.

— Этот-то сюда как затесался? — с недоумением пробормотал Семён. — Видать, порядочный человек, единственный на всю кодлу… И тот нажрался как свинья, тьфу, — Семён озадаченно потёр щёку. — Где же князь? Который из них?

Внезапно грянула песня: положив руки друг другу на плечи, сказочная нечисть с неожиданным подъёмом затянула:

— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!..

— Гляди-ка, — поразился Семён, — откуда они творчество земных бардов знают? Любопытно… — он прислушался: да, точно, это была та самая песня — с крохотными, незначительными изменениями, но та!

— Спёрли, однозначно, — обиделся Семён. — Везде одно и то же… Пиратство форева! А как же авторское право? И вообще — каким образом?

— Не знаю как твои барды, — насмешливо сказал Мар, — но эту песню поют во всех Мирах и ей уже лет триста, не менее! Народное творчество, понимаешь… Так что неизвестно, кто у кого её позаимствовал.

— Пу-у-усик! — донеслось призывно от стола. — Где ты, пусик? Твоя любовочка хочет с тобой выпить! — костлявая, носатая ведьма в розовых лохмотьях требовательно застучала по столу кубком: Семён и Олия зашарили по разудалой компании взглядами, выискивая князя-пусика.

Герой-полубог перестал храпеть, открыл глаза: утробно рыкнув со сна, он сел, зевнул и поднялся во весь свой немалый рост. На герое не было ничего, кроме шторы, которую полубог тут же приладил вроде набедренной повязки; остатки белого мундира лохмотьями валялись под ним на полу, рядом с саблей. До пояса герой был и впрямь как герой, а ниже — вылитый сатир с козлиными ногами; стуча копытами, князь направился к столу, сыто отрыгивая и почёсывая бок, на котором рельефно отпечатались сабельные ножны.

— Мар, включай-ка невидимость, — шепнул Семён; в ту же секунду колпак невидимости прикрыл и его, и Олию.

— Значит так, — Семён решительно ткнул рукой в сторону козлоного героя. — План несколько меняется. Эти страхолюдища так и не поняли, что с ними произошло, и считают всё происходящее вполне естественным. Потому никто с нами говорить, а тем более отдавать медальон за лечение не станет… Улучим момент и напоим князя из стакана! Он станет самим собой и мы утащим его из-за стола для объяснения ситуации. В смысле, что мы — лекари, пришли снять проклятье колдовского медальона, и далее по прежнему сценарию. Думаю, в обмен на возвращение нормального вида своей «любовочке» князь скупиться не станет. Надеюсь, что не станет, — Семён повернулся к Олии. — Давай стакан!

Олия молча порылась в сумке, ойкнула, и медленно вынула оттуда что-то плоское, кривое. Это был стакан — сплющенный и погнутый, безвозвратно погибший. Лечение князя, как и его гостей, отменялось…

— Я нечаянно, — чуть не плача, сказала девушка. — Наверное, когда стражников сумкой лупила… И шар предсказаний треснул! Вот беда…

— Чего-то в этом роде я и ожидал, — флегматично произнёс Мар. — Слишком уж всё сложно получалось, слишком заумно! А заумные планы, как правило, нежизнеспособны: обязательно на чём-нибудь, да проколешься… Семён, а ну их всех нафиг! Хозяевам всё одно не до нас, у них оргия с пусями-мусями и распеванием народных частушек, а слуги-черти добрались до бочек в подвале, нескоро появятся: нет им всем никакого дела ни до чего, кроме себя, любимых… Пускай резвятся! А мы по-простому, как и положено ворам, без лишних затей обшарим все комнаты, все шкафы, возьмём то, что нам нужно и гордо удалимся. Они к вечеру и без стаканотерапии в себя придут… Эх, хотелось бы поглядеть, что тогда будет! Ой как хотелось бы! — медальон злорадно захохотал. — Но работа есть работа…

— Придётся, — без энтузиазма согласился Семён. — Олия, поднимаемся на этаж к князю и ищем медальон, других вариантов нету, — воры-домушники направились к лестнице, оставив мифологическую шушеру на произвол судьбы, что, впрочем, той шушере ничуть не повредило, им и так было хорошо. Даже очень.

Возможно, гости князя будут с упоением вспоминать невероятный случай, приключившийся с ними в день рождения хозяина дома, ещё и внукам рассказывать станут. А, может, и не станут, будут молчать до самого конца, кто знает? Правитель, одержимый демоном — это, знаете ли… Подчинённые могут и взбунтоваться, на всякий случай. Во избежание.

Покои князя на втором этаже, разумеется, никем не охранялись.

Дверь оказалась не заперта, у неё вообще замка не было: либо князь доверял своим людям во всём, либо был лют на расправу и в его комнаты никто не смел войти, даже в его отсутствие — второй вариант больше походил на правду.

Комнаты шли анфиладой, но почти в каждой было несколько дверей, которые вели в соседние помещения: Семён и Олия не стали обыскивать их все подряд, а двинулись сразу на поиски рабочего кабинета — ведь должен же здесь быть кабинет? Место уединения и обдумывания важных государственных дел. Вот его-то в первую очередь и надо было осмотреть, потом спальню, а после, если не повезёт, и всё остальное.

Обособленная комната, возможный рабочий кабинет, напоминала банкетный зал после выноса тел последних гостей: заваленная пустыми бутылками, с грязными тарелками и стаканами на стульях, с каким-то пыльным тряпьём по углам — комната вызвала у Семёна раздражение и отвращение. В центре рабочего кабинета стоял добротный письменный стол с грудами официальных бумаг, с опрокинутой сухой чернильницей и поломанным гусиным пером в ней… Похоже, князь малость недолюбливал канцелярскую работу.

Семён осмотрел стол, повыдвигал все ящики, но ничего, кроме пустых бутылок и драных носков, там не обнаружил. Оставаться в рабочем кабинете и рыться в бутылочных завалах ни Семёну, ни тем более Олии не хотелось: они пошли искать спальню князя. И довольно скоро её нашли.

Спальня отличалась чистотой и ухоженностью, не в пример комнаты для подписания указов: стены и потолок спальни были задрапированы алым шёлком, пол закрывал мягкий ковёр с ворсом по щиколотку; высокие серебряные зеркала в виде дополнительных фальшивых окон создавали иллюзию необъятности помещения; несколько пуфов с бархатными сиденьями и золочёные тумбочки под зеркальными окнами завершали убранство спальни. Впрочем, нет: ещё в спальне было полным-полно оружия! Как ни странно, повсюду висели сабли — на стенах, в несколько рядов, и даже в изголовье необъятной кровати, крест-накрест; кровать была настолько велика, что на ней запросто могло разместиться с десяток влюблённых пар. А ежели потесниться, то и вся дюжина, если, конечно, пары не шибко толстые попадутся.

Чувствовалось, что спальня — любимое и ценимое место отдыха князя, что она ему дорога и рваных носков тут ни за что не найти. Как и пустых бутылок. Но есть ли здесь медальон, Семён не знал; надо было приниматься за поиски.

Для начала перешерстили кровать, как наиболее подходящее место для тайного хранения медальона — вряд ли кто посмеет тронуть святое святых без разрешения и присутствия князя: смотрели под подушками, под одеялами, даже матрас попытались приподнять, но не тут-то было! Семён не поленился, залез под кровать, вдруг там ларец какой запрятан? Под кроватью было пусто, только пыль, да и той не много; Олия тем временем принялась за тумбочки: вытаскивала из них ящички и высыпала содержимое на пол, так было удобнее. Семён вылез из-под кровати, мимоходом перевернув несколько пуфов, стряхнул с себя пыль и присоединился к девушке — тумбочек было много, ящичков в них тоже хватало, и каждый был забит разнообразным барахлом, характеризующим князя как весьма большого затейника и оригинала по части любовных утех. Разве что хлыстов в тех ящиках не было, да и то лишь потому, что не влезли бы они туда! Или не додумались в этом мире до развлечений маркиза Де Сада, не доросли ещё…

За всей этой вознёй ни Семён, ни Олия, ни даже Мар не услышали, как издалека, постепенно, приблизилось к спальне неуверенное постукивание копыт и жеманное хихиканье; последний ящичек лишился своего содержимого — на вершине очередной горки лежал медальон. Тот самый, размером с донышко консервной банки: железный, слегка поржавевший диск с выгравированными на нём мелкими значками и с крепкой железной цепочкой. Медальон незадачливого маго-историка, демона, убитого и утопленного в болоте…

— Вот он, — Олия подхватила тяжёлый кружок. — Симеон, уходим!

— Это ещё что такое?! — донеслось от двери: Семён и Олия разом обернулись. В дверях спальни возвышался князь-сатир, громадный, чуть ли не упирающийся макушкой в высокую притолоку; из-за спины князя выглядывала носатая ведьма в розовом — она бессмысленно хихикала, то и дело норовя запустить руку под набедренную повязку милого пусика. Князь обвёл спальню пылающим взором, гневно раздул ноздри:

— Кто перевернул мои пуфы? — горестно вопросил он у спальни; Семён пододвинулся к Олии поближе, приложил палец к губам, мол, ни звука! Олия кивнула.

— Кто валялся в моей кровати? — ещё более горестно спросил князь; Семён шепнул Мару: «Чуть что, уходим через местное перемещение, в пентаграмму.»

— И кто, наконец, лазил в моих шкафах? — зарычал князь, хватая со стены ближайшую саблю. — Воры! У меня в спальне гнусные воры! Убью! — опасно размахивая клинком и топоча копытами, князь-сатир кинулся на поиски неведомых разорителей, по пути от избытка чувств круша что ни попадя; ведьма вприпрыжку бежала за ним, застряв рукой в набедренной повязке.

— Уходим, — приказал Семён, крепко беря Олию за руку, чтобы она в пути снова не потерялась. — Хорошего понемножку.

Княжеская спальня исчезла: гнусные, но довольные успехом воры стояли в знакомой Семёну пентаграмме — здесь всё было по-прежнему: всё так же тлели жаровни на остриях лучей колдовской ловушки — видимо, Подайла свежего уголька подбросил, не забыл; всё так же пробирал озноб от сырого холода. Мага Подайлы в подвале не было, где-то шлялся по своим мусорным делам, в предвкушении демонского всевластия. Или пил табачное вино с друзьями-алкоголиками. С коллективом матёрых отшельников.

Хайк лежал на диване, укрывшись тёплым одеялом, и спал.

— Подъём! — зычно крикнул Семён, — спасательная команда прибыла! Сейчас кандидат в диктаторы припрётся, узнавать, кто к нему в пентухраму опять угодил. Встретим же нашего освободителя достойно, громко славя его милость и щедрость! Только чур, после нашего освобождения гражданина Подайлу не бить, — предупредил Семён черепахового бойца, — он мне живым нужен! Мёртвого дурака не проучишь…

— Ну наконец-то! — радостно воскликнул Хайк, отбрасывая одеяло и вскакивая с дивана. — Симеон! Олия! Я уже за вас беспокоиться начал, — черепаховый боец крепко обнял сперва друга Симеона, потом Олию: Семён ревновать не стал, поди, не каждый день разлучённые друзья встречаются.

— Хайк, я твой шар предсказаний разбила, — пожаловалась Олия, едва черепаховый боец выпустил её из своих объятий, — По голове стражника сумкой лупила, вот он и треснул. Ты извини, если сможешь…

— Да пропади он пропадом, тот шар, — отмахнулся Хайк, — подумаешь! Обойдёмся мы и без шара… Что?!

— Дошло, — ехидно заметил Мар. — Реакция явно замедленная, сообразительность низкая… Нет, Семён, одиночное заключение штука вредная, утомительная, от него дичают и заметно тупеют. А если бы мы неделю за княжеским сувениром бегали? Бедный заложник тогда бы нас вообще не узнал, да-с. Знаем, сидели мы в одиночках… — Семён не стал отвечать на колкость, времени не было:

— Мар, не болтай ерунды! Пока не притопал заказчик, проверь-ка украденный медальон и вытащи из него всё, кроме заклинаний перемещений, усёк? Кстати, а ты справишься с запертым медальоном-то? Он вроде бы как заговорён от постороннего вмешательства…

— Никаких проблем, — заверил Семёна крупный специалист по взломным делам. — Эта железка заперта голосовым паролем от рядовых пользователей, от дураков вроде Подайлы, чтобы они теми заклинаниями не смогли воспользоваться. А я-то не рядовой, особый я! Давай медальон, потрошить его буду, — кровожадно сказал Мар. — Люблю, знаешь ли, в чужих заклинаниях ковыряться! Порой та-а-акое откопаешь, чего и представить себе не мог… — Семён взял у Олии тяжёлый медальон, приложил его к Мару: судя по тому, как стал нагреваться специалист по взлому, процесс пошёл.

Девушка достала из сумки шар предсказаний и Хайк, озабоченно цокая языком, принялся осматривать своё бесценное сокровище; все, кроме Олии, были заняты. Потому-то Подайлу, главного мага Гиблого Места, умельца по строительству зловредных «пентухрам», первой увидела Олия.

— Подайла! — испуганно воскликнула девушка. — Вооружённый…

Семён поднял взгляд: будущий повелитель демонов шёл к пентаграмме, нехорошо улыбаясь и держа в одной руке факел, а в другой опущенный вниз арбалет. Воткнув факел в кольцо на стене, Подайла развернулся к Семёну и навёл на него оружие.

В свете факела Семён увидел, что арбалет заряжен и взведён.