ГЛАВА 10

Толик с тоской смотрел сквозь зарешеченное окно милицейского «уазика» на сереющие в сумерках улицы и размышлял, что же такое с ним происходит. То, что это не сон, понятно, не маленький, догадался. Но лучше бы это был все же сон, уж больно страшная реальность выходит! Словно он в какой-то фильм попал и никак выйти не может. А может, он стал участником эксперимента? А что, теперь равновероятны все предположения! Вполне возможно, что и под эксперимент попал. И в ходе этого эксперимента оказался в наведенной… как ее, в виртуальной реальности? И теперь от того, как себя поведет Толик, будет зависеть развитие сюжета? Был же фильм с Кристофером Ламбертом, когда тот попал внутрь компьютерной игры… Слушай, а как похоже! Господи, так вот почему у него раны так быстро заживают! И тело какое стало! Захотел, раз — и трансформировался! Класс!

Машину тряхнуло, и Толик, по-прежнему остававшийся в наручниках, ударился головой обрешетку. Черт, больно же! Размечтался тут об играх… а самого как дерьмо в проруби кидает.

Программист опустил взгляд на наручники. Может, пора их снять? Вон как в кожу врезались, аж кисти синеть начали! Нет, пока менты рядом, делать этого не стоит… Ну разве что чуть-чуть тоньше кости сделать, чтобы не так больно было. Вот так, не больше! Толик с наслаждением почувствовал, как сразу стало легче. Интересно, как бы эти… «служители закона» повели себя, если бы он изменил внешность? Стать бы таким, как… Нет, только не нужно сейчас представлять кого-то! Ну, станешь Стивеном Сигалом, ну, перебьешь ментов, а дальше что? Начнется настоящая охота на тебя!

Подожди, а кто им поверит? Вот Сергей Николаевич же не поверил, хотя он и был лицом заинтересованным… Он хотел поверить… и не поверил, а уж менты ментам тем более не поверят!. Да к тому же… Если допустить, что все это не что иное, как игра, то именно таких действий и ждут от него те, кто управляет этим действом. И раз тебе в этой игре дали такой бонус, как трансформация, то надо использовать его по полной программе.

Рык решил, что перед трансформацией необходимо представить, в кого он будет перевоплощаться. Стивен? Но он такой здоровый, что у Рыка может просто не хватить… «строительного материала»! Джеки Чан? А толку-то? Если не умеешь драться, как этот знаменитый китаец, то внешность его не поможет… Сталлоне? Арнольд… Черт, глупости это все! Нет, нужен другой путь… Вот только какой?

Пока Толик раздумывал, каким героем ему стать, руки сами по себе освободились от оков, благо в отсеке для арестованных он сидел один. Затем вместо мягкой подушечки большого пальца правой руки появился костяной нарост, который точно лег в выемку замка и, образовав своеобразную дверную рукоятку, открыл путь на свободу. Елки-палки, оказывается, не нужно быть героем, чтобы освободиться? От тебя требуется просто пожелать… и все? Дело сделано?

Дождавшись очередной остановки у светофора, Толик осторожно приоткрыл дверь и бесшумно спрыгнул на асфальт. Забавно было видеть округлившиеся глаза водителя следующей за ними «волги». Наверное, подумал, что видит побег опасного преступника! Дабы не создавать ненужной суеты, Толик сделал вид, будто хлопает рукой по кузову. Его жест должен был обозначать: «Ну, давайте, мол, ребята, спасибо, что подвезли!» Кажется, сработало, лицо водителя расслабилось.

Сосредоточенно глядя себе под ноги, Толик, боковым зрением наблюдая за милицейской «канарейкой», двинулся к тротуару. Он понимал, что сейчас самое главное — не сорваться, не побежать. Резкое движение всегда вызывает чувство опасности и, как следствие, обостренное внимание, что ему в данной ситуации просто противопоказано.

Светофор переключился, и поток машин пошел вперед, унося с собой машину с пустой клеткой. А вместе с ней ушла и определенность. До побега Толику было ясно, что делать: бороться и доказать свою невиновность. Или, по крайней мере, попытаться узнать, в чем его обвиняют. Теперь же ситуация изменилась коренным образом. Теперь он беглец, и нужно думать, как быть дальше. Быстро думать, стремительно! Опережать противника и принимать единственно правильное решение! Еще бы знать какое…

Стать нелегалом и прятаться по чердакам и подвалам? Этого он не умеет, да и жизнь бомжей казалась Толику столь отвратительной, что он и думать не хотел о такой перспективе. Ехать домой к себе или родителям нельзя, там его будут искать. По тем же соображениям у Паниных тоже появляться нельзя.

Хотя, пока менты узнают, что он бежал, пока объявят розыск, время есть, можно позвонить, предупредить. Может, и подсказку какую услышит.

Сериков растерянно положил трубку. Его виноватые глаза, перебежав от Зырянова, остановились на Должанском.

— Ничего не понимаю! — проговорил он. — Вначале эти болваны не смогли забрать Панину, а теперь еще и Рыкова упустили!

Вытянувшиеся лица яснее всяких слов показали, как это известие «обрадовало» тех, кому это было сказано. Кукловод начал багроветь от закипевшего в нем гнева, а генеральный сердито отшвырнул авторучку.

— Вы, Николай Николаевич, хоть соображаете, что происходит? — шипящим полушепотом начал Вадим Александрович. Он повысил голос:

— Вы что, не понимаете, чем будет грозить утечка информации? Вам не хватает людей, профессионализма или денег, чтобы выполнить простое поручение? Что сложного в том, чтобы привести девку и щенка, сорвавшихся с привязи? А может, вы просто потеряли чувство ответственности? Может, вам самому пора на покой? Или стимуляторы вашей деятельности пора применять? Не можете справиться с простым делом, так как же тогда вы с безопасностью завода управитесь?

— Вадим Александрович, простите, это какое-то недоразумение! — залепетал грозный Кокакола. — За девчонку подписался Полунин, сами понимаете, не последний человек. Артамонов, естественно, включил заднюю, разрешил арестовать только Рыкова… А с замначальника управления кто будет спорить? Ну да бог с ним, пацана бы привезли, так нет, мусора и его упустили! Купил он их, что ли?

Тут Серикова осенило, как перевести стрелки на другого.

— Вообще ловкий малый этот программист! — продолжал он. — Как его ни зомбировали, не поддался! Прямо со стола у Зырянова и ушел… Нет, чувствуется, что поспешили с ним. Нужно было присмотреться, проверить.

Кокакола намекал на то, что при принятии решения включить Рыкова в программу Зырянов не посоветовался ни с Должанским, ни с кем другим. И уж он-то, Сериков, в этой истории вообще не при делах и, попросту говоря, расхлебывает чужие грехи.

— Ты к чему это ведешь? — первым отреагировал Кукловод. — Хочешь сказать, что не твои люди упустили обоих?

— Я хочу сказать, что конкуренты не дремлют и что пацан мог быть «казачком засланным»! — огрызнулся Кокакола. — Вместо того чтобы проверить его досконально, посмотреть все его концы, ты бросил его под мобилизацию! А тот взял да и не поддался! Кто знает, может, у него защита стоит? Может, его…

— Ты о чем говоришь? — Владимир Арамович привстал и угрожающе наклонился в сторону Кока-колы. — Да ты хотя бы понимаешь, какую чушь несешь? «Зашита», «казачок»…

— Все, хватит! — громко крикнул Должанский. — Вместо того чтобы думать, как нам быть, вы тут скубетесь, как псы подзаборные! Кто прав, кто виноват, потом разберемся! Давайте думать, что дальше делать будем? Как Рыкова захватить?

— Вадим Александрович, я тут наметил план мероприятий, — Кокакола решил перехватить инициативу. — Телефоны и адреса его близких поставлены под наблюдение. Как только беглец объявится, а деваться ему некуда, жрать-то все равно захочет, мои ребята его и возьмут! На ваше решение, живым он нужен или лучше сразу… того. Ну, чтобы хлопот было меньше. У Паниных все на прослушке. Вокруг обоих домов расположены наши люди. Все под контролем. Как только пацан появится, мои его сразу… А девку можно хоть сейчас. Только скажите, и она будет доставлена. Мы не мусора, нам Артамоновы и Полунины не указ.

— Вот так бы сразу, — проворчал, успокаиваясь, Должанский. — А то ментов каких-то бестолковых послали. Свои бойцы тогда зачем? Давайте забирайте девку! Да так, чтобы все выглядело, как… Ну пусть отморозки квартиру пришли кидать, а хозяева вернулись не вовремя… Или еще как-нибудь, не мне тебя учить! Действуй, Коля, действуй, не стой! Хотя… нет, раз она под защитой ФСБ, пока Панину трогать не будем. Зачем нам лишний шум? Следите за домом и ничего не предпринимайте, пока не появится пацан. Его хапнем, потом… видно будет. А пока, он твоя главная задача! Все, иди!

Зырянов дождался, пока за Кокаколой закроется дверь, и только после этого, криво улыбнувшись, процедил:

— Болван! Не смог такое простое задание выполнить!

— В этой истории ты тоже не слишком здорово выглядишь, — заметил Должанский. — Ты их программировал, почему они сорвались с крючка? Почему зов на них не действует?

— Разреши повысить мощность передатчика и посмотришь, как они к тебе прибегут!

— Вовочка, ты же сам знаешь, что предлагаешь мне то, на что я никак не могу пойти! — вспылил Вадим Александрович. — Знаешь? Так какого же черта?

Кукловод не стал отвечать. Он действительно знал, что генеральный не решится. Да что там! Должанский не решится и на то, что положено делать в подобных ситуациях! Впрочем, как и сам Зырянов. Обращаться к Уколову не любили ни тот, ни другой. Хамство големов коробило одного и пугало другого. Может быть, Владимир Арамович и устроил бы подлянку начальнику, запустив информацию Уколову, но прокол на сей раз допустил он сам, а потому стучать значило подставляться самому. Заинтересованность в том, чтобы случай с самовольщиками остался в тайне, на этот раз была обоюдной, и хотя открыто об этом не говорилось, было понятно, что обращения к Руслану не будет. По крайней мере, до того самого момента, пока не будут исчерпаны все внутренние способы поимки беглеца. Или же Рыков сам себя проявит как трансформер и тогда големы выйдут на него самостоятельно.

— Ладно, не будем обострять, — сказал Кукловод, — но когда я доберусь до этого щегла…

— Сначала доберись, — хмыкнул Вадим Александрович. — И разберись с причиной осечки. В чем причина? Ведь не должно было этого произойти… Я очень беспокоюсь!

— Я тоже, — мрачно проговорил Зырянов. — Пойду к себе, может, Чухнин что-то заметил… Отклонение какое-нибудь или, может, сбой был… Свет выключался или еще что…

Позвонив родителям, — боже, как трудно было успокоить маму, — и предупредив Сергея Николаевича, Толик нашел какой-то сквер и присел на лавочку. Было просто необходимо разобраться в том, что происходит. Может, он поспешил оторваться от милиции? С его-то возможностями он мог сделать это и попозже, зато узнал бы, что ему инкриминируют. За что его взяли и чему свидетелем могла быть Лена? Да нет, ни к чему самого себя обманывать, менты действовали по приказу Зырянова… Или того же Должанского… Теперь это уже не важно. Гораздо важнее было решить, что ему, Анатолию Рыкову, делать сегодня, сейчас.

В том, что скучать в ближайшие дни ему не придется, сомнений не было. Предстояло решить множество проблем, прежде всего две: как избавиться от преследования и как вытащить Лену из того состояния, в котором она находится. Со второй задачей все было более или менее ясно — ведь сумел же он вырваться на свободу, избавиться от зависимости, значит, поможет и Лене сделать то же самое. Каким образом он этого добьется, Толик еще не знал, но в том, что добьется непременно, не сомневался. Но вот как он будет заниматься Леной, когда не знает, как избавиться от слежки? Арест и затем побег показали, что руководство ФАЗМО шутить не намерено и сделает все, чтобы заполучить непокорных в свои руки. Вон даже милицию задействовали! Как будто своих мордоворотов им мало, еще и ментов подключили! Сволочи! Может, действительно в прокуратуру пойти? И что же он им расскажет? Что на «Шаталовке» людей калечат? Да кто ему поверит? И как Толик собирается объяснять свое освобождение? Начнет демонстрировать свои новые способности… Вот будет концерт! Да его сунут в институт, сделают подопытным кроликом, будут держать в клетке! И попробуй после этого Лене помочь… И это еще если у ФАЗМО нет своих людей в прокуратуре. А если есть? Если они успели и туда внедрить своих… «послушных»? ФСБ? А где гарантии, что и туда не протянулись щупальца «Шаталовки»? Так как же быть? Не рискнешь, не проверишь… А проверишь и нарвешься, все, конец! Потом уже поздно будет что-то менять! Но как же тогда быть? Вот влип так влип!

Толик почувствовал, как его начинает охватывать отчаяние. Как он один, — родители не в счет, — сможет противостоять целой организации? Тем более такой богатой, что спокойно покупает милицию… и наверняка ею не ограничивается. Сто пудов, что и другие тоже будут на стороне негодяев. Да о чем тут говорить, кому нужен какой-то Рыков, когда дело касается интересов такого монстра, как ФАЗМО? Какое дело государству до десятка-другого искалеченных судеб, когда речь идет о фирме, одни налоги которой способны составить бюджет небольшой страны? Но он-то разве против кого-то и чего-то выступал? Разве он собирался с кем-то бороться? Нет, Толик просто хотел жить, работать, любить… А все происшедшее случилось помимо его воли и без его согласия!

Ладно, пора брать себя в руки. Все эти рассуждения хороши, но толку от них ни на грамм. Нужно решать, что сейчас делать. Не завтра, не послезавтра, а прямо сейчас. Куда пойти, где укрыться? В фильмах герои всегда сначала где-то прячутся, следят за врагом, а потом наносят удар. Удар Рыков наносить не собирался, здравого смысла хватало понять, что такое ему не под силу. Давид и Голиаф только для мифологии хороши, для реальной жизни это не подходит. А вот насчет убежища подумать необходимо. Нужно искать убежище. Вот только где? Он же не шпион и не разведчик, которых готовят к таким ситуациям. Это они умеют менять внешность, менять голоса… Вот глупец, голос и он может изменить… Внешность? Внешность… А что, это идея! Если он менял толщину руки, то сумеет и физиономию другую себе сделать! Тогда можно будет найти жилье. Гостиница? Хорошо бы, но там нужен паспорт, а его он не подделает, или, правильнее сказать, не переделает. Да и дорого в гостинице жить. Там цены такие, что не хватит никаких денег, даже тех, которые он якобы должен был получить в виде зарплаты. Да так и не дождался.

С деньгами у него вообще плохо. Точнее, ему без денег плохо. А может, использовать свои новые возможности и деньжат поднабрать? Как это делается в кино? Забежать в банк и закричать: «Это ограбление!» Чушь собачья! Так только пулю схлопочешь, а не денег. Да и вообще, грабить людей? Их и так государство обобрало! Нет, грабеж или разбой — это не для Толика. Воровство? У кого? У несчастной кассирши в магазине? Или в газетном киоске9 Люди гроши зарабатывают, чтобы семьи свои прокормить, а он будет им в карман залазить? А потом жрать колбасу и их глаза вспоминать? Ну уж нет!

Толик в приступе отчаяния замотал головой. Господи, так что же ему делать? С такой совестью, как у него, о деньгах лучше не думать. Они не любят честных и порядочных, они любят хватких и беспринципных. Хапуг, воров и взяточников. Да еще мошенников и…

Стоп! Ну не дурак ли? Есть же место, где полно денег и не надо никого грабить. Казино! Вот где он может, не идя против совести, получить средства к существованию. Да, только ведь мечтать — не мешки ворочать! Легко сказать: «Деньги добывать нужно в казино», а как реально это сделать? Брать штурмом хранилище он не в силах, да даже если б и мог, все равно не пошел бы на это. Начнется стрельба, непременно начнется, и что тогда — погибать самому или убивать других? Ну уж нет, это не «Квейк», не компьютерная игра… Черт, как же он забыл? Игра! Опять игра! Действительно чертовщина какая-то! Все время он возвращается к игре… Может… это судьба? Или это правила того нереального мира, в который он попал?

Ну что ж, придется им подчиниться… И идти… играть? Да-да, зайти в казино, сделать ставку и… положиться на случай? Или на расчет? Расчет… Опять кино начинается? Это же только там приходит чудик, наблюдает за работой колеса, высчитывает закономерность, а потом опускает казино по полной программе. Вполне вероятно, что теоретически такой способ может принести успех — корзина рулетки имеет едва уловимый наклон или подшипник в ней не так стоит… Но вот кто тебе даст столько времени наблюдать, чтобы набрать достаточное количество данных? Да и где гарантия, что удастся обнаружить зависимость? Нет, нереально.

Хорошо, а если не в рулетку, если в карты? Покер? Блэк джек? Пожалуй, покер ему лучше знаком Но, как ему помнится по рассказам приятелей, которые бывали в казино, там в раздаче сразу пять колод. Да еще по пятьдесят две карты. Это же двадцать тузов, двадцать королей… Хорошо, но если запоминать, сколько уже ушло, то можно подсчитать, сколько осталось. Высчитывать вероятность… Только как это все удержать в голове? Он же не компьютер! Это только Дастин Хофман в «Человеке дождя» все помнил. Так тот был ненормальный, а он… Елки-палки, но он же тоже ненормальный! Кто еще может так перестраивать свое тело? Да, но это тело! А как же мозг? С ним-то экспериментировать опасно! Это же не виндузятник, который перезагрузил, и все дела! Вдруг произойдет «системный сбой»? Форматировать свой разум не получится, загрузочной дискеты для такой операции пока не придумали!

Подожди, подожди… А что, если соорудить программу, которая будет учитывать все ушедшие карты и рассчитывать шансы появления необходимой комбинации? Ну так, чисто теоретически, как бы она выглядела?

Рыков быстро представил алгоритм программы, а потом и сам не заметил, как стал воображать и ее саму. Кончилось все тем, что он даже сами карты вообразил. И остановился только тогда, когда понял, что софт готов и срочно просится на испытания. Но самым поразительным во всей этой истории было не это! Феномен заключался в другом — в его памяти! Совсем неожиданно для себя Толик ощутил, как резко расширились возможности его памяти. Она стала намного… Тут Рык задумался. Сказать сильнее, так вроде бы так не говорят… Если она стала больше, то за счет каких резервов? Но ведь существует же такая операция, как оптимизация памяти компьютера. Скорее всего он просто навел порядок в организации своей «базы данных»… или даже, вернее, в СУБД — системе управления базой данных. Впрочем, как это ни назови, главное, что есть реальная польза, а все остальное не столь важно. Мозги явно стали работать лучше, остается воспринимать это как данность и благодарить судьбу за этот подарок. Не первый, кстати, за последнее время. Это же факт, что события последней недели сильно изменили его возможности.

Ну что же, тем хуже для его противников. Теперь осталось только смоделировать себе внешность.

Петя Фадеев работал охранником уже второй год. Он не тяготился работой: кому придет в голову забраться на территорию завода, который так хорошо охраняется? Это же не ларек со спиртным! Даже банк, наверное, не так стерегут, как ФАЗМО. «Шаталовка» вообще-то предприятие денежное, платят здесь хорошо, вот только украсть здесь что-либо невозможно. Строжайший учет и хорошо отлаженная система дополняются исключительной добросовестностью сотрудников, так что случайным воришкам здесь делать нечего. А организованная преступность сама сюда не полезет, знают они, что «крыша» у «Шаталовки» будь здоров! У каждого голова только одна, и терять ее никому не хочется.

Правда, кто именно крышует завод, Фадеев не знал. Не знали и его товарищи. Хотя такие разговоры и не поощрялись, но охранники между собой не раз обсуждали эту тему, гадая, кто бы мог выступать в этой роли, но ни к чему определенному так и не пришли. Ходили разные слухи, назывались как менты и фээсбэшники, так и известные криминальные авторитеты. Каждый высказывал свое предположение, но точно никто ничего сказать не мог. Да и, в конце концов, какое это имеет значение — знаешь ты или не знаешь, когда платят так хорошо и притом регулярно? И это в то время, когда на других предприятиях то и дело напряженка? А слухи… Пусть они и остаются слухами, по крайней мере, у Фадеева не возникало комплексов по поводу того, на кого он в самом деле работает. Его это просто не волновало.

Главную роль играли вышеозначенная зарплата и то, что спокойствие охраны нарушали лишь животные, пересекавшие время от времени лучи периметра охраны. Стоило только тени прервать луч, как срабатывали датчики перемещения, и те сразу же сигнализировали о появлении нарушителя. В роли последних чаще всего выступали кошки, которые пользовались отсутствием собак как на самом ФАЗМО, так и на прилегающей к нему территории. Вот эти проклятые кошки и были основными виновниками внеплановых проверок бдительности сторожей «Шаталовки». Не так давно, кажется, два… нет, три дежурства назад, Петр с напарником тоже бегали, искали очередного такого «нарушителя». Хорошо еще хоть камеры успевают включиться в месте прорыва и показать того, кто стал виновником переполоха. Но, к сожалению, происходит это не сразу. Пока операторы спохватятся, пока переключатся на резервный магнитофон, пока отмотают ленту назад и определят, что этот злоумышленник имеет четыре лапы и не представляет для ФАЗМО никакой угрозы, с охранников семь потов сойдет.

Но, положа руку на сердце, сторожа не так уж и обижались на животных. Какое-никакое развлечение, а то просто можно помереть со скуки, пока дождешься смены. Порой приходит в голову: хорошо бы и на самом деле что-нибудь произошло. Поймал воришку, почувствовал бы, что не зря свой хлеб ешь. Хотя, с другой стороны… ай, да какое ему, Петру, дело до того, зря или не зря он здесь торчит? Пусть об этом начальство думает, на то оно и газеты читает. А его обязанность — делать то, за что ему платят.

Внезапно Петра как будто что-то кольнуло, какая-то непонятная тревога…

Он посмотрел в ту сторону, откуда больше всего ждал неприятностей. Там темнел склад готовой продукции. Длинный, высокий, похожий на авиационный ангар — такие Фадеев не раз караулил за два долгих года армейской службы, — он причинял лишние беспокойства охране. Уж больно эта конструкция загораживала сектор обзора. Это из-за него охраннику вменялось в обязанность регулярно покидать свою вышку и совершать пеший обход заводского двора. Как же сторожа не любили эту процедуру! Она словно бы в наказание им была придумана. Ночью, в одиночку… Пусть ты даже вооружен и имеешь радиостанцию, все равно, кому охота покидать свою обжитую вышку и бродить по двору? А если дождь или снег? Или, того хуже, снег с дождем?

Петр вздрогнул. Не зря он встревожился — в темноте за складом готовой продукции как будто что-то шевельнулось. Или показалось? До того места было довольно далеко, могло и померещиться. Да и датчики молчат, значит, нарушения границ охраняемого участка не было. Или это кто-то из сотрудников завода? Но Малашенко, начальник смены, в которой работал Петр, сообщил на инструктаже, что все цеха закрыты, счетчики учета персонала обнулены, посторонних на территории нет. Во всяком случае, не должно быть.

Вполне возможно, что там просто кошка или даже сова, они здесь тоже встречаются, но лучше все-таки сходить проверить. В конце концов, деньги ему платят за бдительность, а не чтобы стоял и смотрел, как имущество расхищается.

— Дежурка! Дежурка, ответьте посту! — вызвал он своего напарника, с удовольствием сжимая в руке небольшую радиостанцию, которая им полагалась во время дежурства. Петру она очень нравилась, и он не упускал случая воспользоваться ей. — Эй, Дима, слышишь меня?

— Да слышу я, слышу! — раздался ворчливый голос Неелова. — Что там у тебя?

По голосу чувствовалось, что Дмитрий дремал и просыпаться ему очень не хотелось. Ну ничего, ему еще представится случай вот так же разбудить Петра, когда настанет его очередь отдыхать!

— Я отчетливо заметил какое-то движение за складом готовой продукции. Возможно, кошка, но я не уверен, — дисциплинированно сообщил Фадеев. Ему доставляло удовольствие доставать Неелова, все же какое-то развлечение! — Пойду проверю. Доложу через пять минут.

— Ну чего уж теперь, раз не мог просто проверить, то докладывай! — пробурчал Неелов. — Не забудь указать, какого цвета собака, которую найдешь.

Спускаясь с вышки, Петр отстегнул от пояса длинный тяжелый фонарик, совсем такой, как у американских полицейских. При необходимости таким можно ослепить, а можно и по башке двинуть! Правда, оружия и без него хватало. Дубинка, пистолет и наручники, полный комплект для устрашения самых неугомонных. Фадеев стрелял неплохо, а с дубинкой вообще чуть ли не цирковые представления устраивал. Просто хоть нанеси белые полосы и дорожным регулировщиком на перекресток выставляй! Только не пойдет он туда — воздух машинами отравлен и платят мало.

Фонарь светил далеко, его пятно было видно на стене технологического блока, что стоял в двухстах метрах, и Фадееву это нравилось. Он еще с детства, когда отец купил ему первый китайский фонарик, очень ревниво относился к «дальнобойности» луча. Они с друзьями постоянно соревновались, у кого мощнее фонарь, и победитель не уставал потом хвастаться своим фонариком. И Петр, и его друзья давно уже выросли и потеряли друг друга из виду, но любовное отношение Петра к этому предмету сохранилось.

Фадеев с сожалением повернул рычажок и сделал свет более рассеянным. Так было лучше видно, что делается поблизости. Пока он занимался тем, что настраивал фокус пучка света, ноги сами по себе несли его вперед. У угла склада он остановился. Дальше идти не хотелось: поговаривали, что возле другого конца здания бродят привидения. Хотя Петр в них не верил, все равно ночью ходить там было жутковато. Тот же Дмитрий проболтался как-то, что там похоронены тайком те, что умерли во время опытов. Просил никому не говорить, но это для понтов, не иначе. Наверняка врал. Кто сейчас опыты на живых людях производит? Да и хоронят на кладбище, а не на территории завода!

Вот черт! Тень, или что там еще, выбрала себе именно то место за углом склада, куда Петру очень не хотелось идти. Ну, зараза, только попадись! Стрелять он, конечно, не будет, но дубинки отведаешь!

Преодолевая страх, Петр направился к складу. Надо же было убедиться, что там никого нет и бояться нечего. По крайней мере, он надеялся на это всей душой. Сегодня проявлять храбрость как-то не с руки, настроение не то, думал Петр. Не готов он сегодня к подвигам!

Но что поделаешь, его никто не спрашивает, так что все равно нужно идти… Холодный, липкий страх сковал шею и плечи, сердце билось чаще, чем положено. Что ни говори, а ночь — не самое удачное время для прогулок. Лучше бы днем, а уж если ночью, то с кем-нибудь в паре. Но разве об этом скажешь кому? Засмеют!

Фадееву не к месту вспомнилось, что когда идешь ночью один, то самое главное — не оборачиваться. Обернешься один раз, потом будешь все время вертеть головой, замучаешься, но от наваждения не избавишься. И только пришла в голову эта мысль, как тут же стало казаться, что он слышит за спиной шорох. Господи, как хочется обернуться! Даже волосы на голове от страха зашевелились! И зачем только он сообщил Дмитрию, что видел кого-то? Теперь в случае чего не отвертишься, не скажешь, что ничего не видел. Нужно идти вперед, когда так и подмывает кинуться назад. Там вышка с фонарем, там светло!

Когда до угла осталось с четверть пути, Петр не выдержал и, сделав пучок посильнее, ударил светом в ненавистное место. Яркий свет залил участок, но те места, куда он не попадал, сделались вообще черными. Тень от склада и от кустов, пышно разросшихся по всей территории завода, стала и вовсе непроглядной и пугающей.

— Проклятье! — выругался охранник и вернул рычажок фокусировки на место.

Свет вновь стал рассеянным, но глаза Петра, успевшие адаптироваться к яркому свету, теперь одинаково плохо различали все детали — и те, что были освещены, и те, что оставались в тени…

— Черт возьми, теперь еще и эта напасть! — Фадеев заметил, что, если говорить вслух, становится не так страшно. — За каким хреном я переключал этот дурацкий фонарь?

Щурясь, он двинулся вперед, не стоять же на месте! Но увидев, что до заветного угла осталось всего несколько шагов, остановился. Теперь предстояло самое тяжелое — зайти за этот самый угол. Зря он все же поленился в свое время выучить молитвы. Знала бабка, что говорила, теперь, глядишь, и сгодилась бы наука. А так идешь совсем без защиты… Господи, да какой же он дурак! Оружие! Есть же пистолет!

Фадеев дрожащей рукой вцепился в кобуру. Потные пальцы соскакивали, но он все же справился с волнением. Вытащив новенький ПММ, он передернул затвор, дослав патрон в патронник. Ну вот, теперь никакая нечисть не страшна!

Петр смело шагнул вперед. Но едва только он завернул за угол, как раздался громкий писк. Петр отскочил назад. Сердце подпрыгнуло, казалось, до самого горла.

Писк повторился. Елки-палки, нервы совсем никуда. Это же сигнал радиостанции! Неелову стало скучно, вот он и вызывает!

— Чего хотел? — буркнул Фадеев.

Ответа не было. Разыгрывает. Нашел время!

— Димка, чего тебе нужно? — закричал он, нажав тангенту приемопередатчика. Прилив злости вытеснил страх. — Кончай играться, времени нет!

В динамике раздался какой-то шорох, хрип и еще какие-то звуки, но никакого голоса Петр не услышал.

— Да пошел ты! — Фадеев перевел радиостанцию в дежурный режим. — Шут гороховый!

Как ни странно, выходка напарника придала Петру смелости, и он отважно шагнул за угол. Фонарь выхватил впереди купы деревьев, и Фадеев явственно увидел человеческий силуэт! Двигаясь рваным неритмичным шагом, он перебегал от дерева к дереву. Сомнений не оставалось — на территории чужой! Свой не прятался бы, а этот вон как крадется! Хотя теперь уже и не крадется. Заметив направленный на него луч, нарушитель ускорил шаг.

Фадеев, окончательно избавившись от страха, — нечистой силой здесь и не пахло, а с людьми он как-нибудь разберется, — рванул за тем, кто, к несчастью для себя, попался ему на глаза. Сейчас-то Петр покажет этому… Под ноги подвернулось что-то мягкое, Петр споткнулся и потерял равновесие. Фонарик полетел в темноту, а сам он ухнул вниз, причем как-то очень неудачно — головой вперед. Падение, а вернее сползание на брюхе, длилось необычно долго, и когда Петр, приземлившись на вытянутые руки, затем на голову и только потом коснувшись земли остальными частями тела, смог наконец повернуться, то единственное, что он увидел, были звезды!

Мгновенно вскочив на ноги, Фадеев, вытянув руки вперед, попытался нащупать дорогу, но со всех сторон была стена, рыхлая земляная стена, в которую утыкались его растопыренные пальцы. Но откуда она здесь взялась, эта гора земли… Наверное, строить что-то собрались, вот и завезли, а его не предупредили… Постой, это же не гора, это… Что?! Он в яме? Какой еще яме? Вечером здесь не было никакой ямы! Неужто этот болтун Никита прав и это ее вырыли… привидения… тех самых мертвяков, которых тут после опытов закапывали? Или… сами мертвецы вылезли из могилы? Господи, спаси и сохрани, да он же… в могиле! В их могиле!!!

Фадеев стал судорожно карабкаться наверх, но рыхлая земля осыпалась, и он все время скатывался обратно. Мгновение помедлив, он снова бросался на сырую стенку, пытаясь вцепиться в нее руками и ногами — и снова оказывался на дне. Господи, что же с ним будет, когда мертвяки придут прятаться от солнечного света? Они же… съедят его!

Охваченный ужасом, потеряв вдобавок к фонарю и пистолет, Фадеев уже почти в беспамятстве снова полез наверх. Тщетно. Стоило только поставить ногу в какое-то углубление в стенке могилы, как мягкая земля легко подавалась под его тяжестью и осыпалась на дно. Она забивалась под ногти, хрустела на зубах, но Петр ничего не замечал. Не заметил он и того, как высокая темная фигура приблизилась к краю могилы и наклонилась над ним…