Глава 5

— Хей! Хей! Хей! — неслось над волнами. В этом мире колонки не изобретут никогда. Незачем.

— Эй, колдун, ты чего такой смурной? — хлопнул меня по плечу Трор. Бревно, которое все почему-то считали его рукой, наверняка оставит синяк. — Хватит хандрить. Погода замечательная, ветер попутный, идем ходко, дня через два точно до желтушек доберемся. А вы, бездельники, чего расселись, как старейшины на совете? Не спать, дети гор! Хей! Хей! Хей!

— Две вещи не люблю: расизм и гномов, — дружно решил дуэт, мой и Сардаса, после чего с надеждой глянул на плещущуюся за бортом воду. Может, оттуда выглянет что-нибудь? Русалка, кракен или хотя бы левиафан… Я согласен уже на всех морских чудовищ вместе взятых, лишь бы этой жуткое «хей!» прекратилось. Понимаю теперь, почему все маги с этого корабля бежали, как крысы. Хотя нет. Крысы сюда, думаю, не совались. Даже им не выдержать эту акустическую пытку.

— Хей! — И громадные весла идут вверх.

— Хей! — Опускаются вниз.

— Хей! — И так по кругу. Двадцать четыре часа в сутки. Днем и ночью. Кой черт занес меня на эти галеры?!

«Улыбка фортуны» оказалась галерой. Нормальной такой, двухпалубной, чем-то напоминающей греческие триеры, длиной метров сорок, не меньше. Вся эта махина приводилась в движение четырьмя десятками весел, каждое из которых лично я бы использовал в качестве тарана, но никак не для гребли. Поднимаясь на борт по трапу, я не знал, кого увижу на скамейках — то ли великанов, способных ворочать этими сплющенными бревнами, то ли изможденных рабов, хотя как рисовавшееся в моем воображении измученное, тщедушное существо сможет приподнять такую оглоблю, я не представлял. Действительность обманула мои предположения. На длинных скамьях вдоль бортов сидели и потихоньку примеривались к веслам, по двое на одно, никак не великаны, скорее, наоборот. Гномы. Впрочем, сидели не все. Часть гномов лежала, часть стояла и поплевывала в воду, некоторые проверяли снаряжение, другие ели, а штук десять, отчаянно споря и жестикулируя, пытались пропихнуть в узкую дверь трюма громадный тюк, так обильно замотанный канатами, что он напоминал клубок.

— Чего надо, задохлик? — «дружелюбно» поприветствовал меня оказавшийся рядом с трапом подгорный житель. Судя по тому, что на нем были латы, не кольчуга, на этой посудине он исполнял обязанности часового.

Сардас был шокирован видом корабельной команды, состоящей из подгорных жителей, а я — исходящим от них запахом. Блин, чем это от них несет? Рыбой тухлой, что ли?

— Мне не надо ровным счетом ничего, — заверил я бородатого нелюдя, — а вот вам, судя по всему, до зарезу понадобился маг, раз вы магистрат завалили писульками. Радуйтесь, пришел на них ответ.

— А где маг? — осторожно спросил гном. — С вещами внизу дожидается?

— Перед тобой, — хмыкнул я, показав запястье с татуировкой, — ждет, когда ты его проводишь к капитану… или кто у вас тут? Глава хирда? Старейшина? Морских дел мастер?

Ответный монолог и я, и Сардас выслушали с большим вниманием. Надо же учиться у умудренных опытом морских волков житейским премудростям… Хотя судя по тому, что я услышал, премудрости эти до изумления напоминают камасутру, вот только «сухопутные наземные крючкотворы, которые так и норовят обжулить честных корсаров» почему-то исполняют в них роль женщин.

— К капитану проведешь или самому его искать? — успел спросить я, пока гном набирал в грудь воздух для новой порции матершины и богохульств.

— Да зачем куда-то идти, если он и так здесь, а я — первый помощник! — вздохнул мнимый часовой и кивнул на внимательно смотрящего на меня бородача, облаченного в богато изукрашенный камзол, в паре метров от нас.

Тот перестал раскачиваться на табуретке, на которой сидел, подтверждающе кивнул и потянулся к кувшину, стоявшему рядом на палубе.

— Нет, ну всякого я, Трор, сын Дрого, ждал от людишек, но чтоб такого! — продолжал возмущаться чудак, надевший доспехи. — Ученику поставить клеймо и прислать, это надо же! И ведь не придерешься, у-у-у хоктар грехеймн… Чего ты можешь-то?

— Могу лечить, — пожал плечами я, — могу калечить. Вот в общем-то и все. Но никакой я не ученик, а самоучка, которому первый встречный маг по-быстрому татуировку нарисовал.

— Еще хуже, — помрачнел гном. — Ладно, чего с тобой делать? Спускайся в трюм, найдешь повара, ему поможешь…

— Полегче! — возмутился я. — Ты тут, конечно, первый помощник, но я тебе не юнга!

Меня внимательно осмотрели.

— На юнгу ты не тянешь, — вынесли вердикт, — максимум на глисту. Магическую.

По палубе прокатились смешки.

— Хорошо сказал! — заржали несколько гномов. — Как звучит! Так его! Так! Ишь, как покраснел, эльфеныш!

— Ах, вы любите плоский юмор? — разозлился я, задвигая смутившегося и расстроившегося не на шутку Сардаса подальше. Ну будет вам… До земных высот острословия всем гномам этого мира как до Китая. Не до империи Сянь, а именно до Китая. — А ты дай мне поносить свои красивые латы, — посоветовал я помощнику капитана. — Буду магической глистой в гномьих латах. Как звучит, а? Правда, одного комплекта мне хватит только до пояса, уж больно ты низенький. У тебя запасные есть?

Вместо ответа гном меня толкнул. Обычного человека такой толчок заставил бы в лучшем случае усесться на палубу, а полуэльф так и вообще бы вылетел за борт, если бы не невидимый силовой доспех, который я уже минуты три как держал вокруг его тела.

Одержимые сильны, но и гномы тяжелы. Особенно в латах. Ох, и удивился крепыш, когда хрупкий подросток подхватил его на руки и, невзирая на отчаянное сопротивление, потащил к борту. На спектакль «Муравей тащит жука» сбежалась вся команда во главе с капитаном, отодвинувшим в сторону кувшин с неопознанной жидкостью. Но бородатые рожи отнимать у муравья, то есть у меня, добычу не спешили, хотя топоры держали под рукой. Впрочем, когда они их там не держат? Гном без топора — это нонсенс. Явление хоть и встречающееся, но редкое-е-е. До борта я первого помощника не допер, сбросил на палубу, запыхавшись и спешно окутывая холодом протестующие против подобных нагрузок мышцы.

— Он плавать в этой переносной крепости умеет? — спросил я, кивая на доспехи.

— Конечно да! — возмутился гном, которого я совсем недавно держал над головой, опасливо косясь на близкую воду.

Я мысленно прикинул вес обмундирования и решил, что подгорный житель нагло врет.

— Ладно, поверю на слово, — махнул я рукой, — до тех пор поверю, пока дурацкие команды вроде предыдущей отдавать не начнешь. Сардас, полуэльф. Официально зарабатываю на жизнь целительской магией, но сейчас временно прикомандирован к этому судну в связи с исполнением закона… не помню, как он называется, об обязательных походах, короче. В принципе согласен поработать и без доспехов, но тогда этот и остальные любители юмора тоже должны держать себя в рамках приличия.

— Ну, погорячились ребята слегка, — развел руками капитан. — Я Глорин, сын Горина. Но ты тоже хорош, предупреждать же надо.

— А я и предупредил. Сказал же, что умею калечить. Ну что, идти на кухню? Только учтите, обязанности корабельного мага я слагать не собираюсь, а потому обеспечу кораблю наилучшую возможную защиту от сяньцев.

— Это какую? — заинтересовался кто-то.

— Вылечу от запора всю команду сразу. Судно, потом, конечно, по запаху даже в океане найти можно будет, но толку-то? На палубу все равно ни одна живая душа не сунется, да и высшая нежить может побрезговать.

Хохот грянул над кораблем. Да уж. Не ошибся я в гномах. Ребята грубоватые. Но веселые. Шутки ценят. Особенно если зубы показать и мускулами поиграть.

В общем, в экипаж «Улыбки фортуны» Сардас влился легко. Подгорные жители всегда уважали грубую силу, даже если она и была вызвана магией. Посмотреть на парня, который чуть не искупал первого помощника, а заодно и отпустить в его адрес десяток-другой шуточек собралась вся команда, состоявшая, как оказалось, не из одних гномов. Еще было целых четыре человека.

— А как получилось, что столько подгорных жителей стали вдруг каперами? — спросил я у Трора, после того как мы помирились. — Вы же, насколько я знаю, воду не любите.

— Вообще-то да, — кивнул гном. — Мы готовы с ней мириться, только если она входит в состав эля. Или пива. Ну или на худой конец вина. Но тут случай особый. Как думаешь, с чего кораблю такое название дали?

— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Надеялись, что вам в будущем крупно повезет?

— Нет. Нам уже повезло, причем довольно давно, года четыре назад. Мне и Глорину. Мы тогда вместе с моим кузеном, ну с Глорином, у нас дед один, вместе со старшими родственниками в Волнолом по торговым делам попали. Выдали нам родичи по приезде какую-то мелочовку на девок и пиво, да вот только в тот день ни до того ни до другого ни один из нас так и не добрался. Нет, поначалу все как всегда было. Пришли в таверну, сделали заказ, служанку ущипнули… А потом вместо того, чтобы с ней и ее подругой наверх подняться, сели в карты играть. Очень уж у служанки грудь была… гм… выдающаяся. А проигравшему ее подруга доставалась. Только мы карты достали, к нам парочка моряков подсела и тоже решила ставки сделать. Ну мы и приняли. И выиграли у них все, что было. Они у знакомых заняли и отыграться попытались, но все спустили. Потом они за кем-то еще из своей команды сбегали… потом еще… Короче, к утру их капитан, оказавшийся в той же таверне, поставил корабль против всего, что мы успели у его людей выиграть. Стоила тогда эта лоханка мало, так как протекала. Но, так или иначе, она оставалась мореходным судном, а значит, стоила дорого. И фортуна нам улыбнулась.

— Ого! — поразился я такой удаче. — А отнять у вас выигрыш, по-тихому прирезав, не пытались?

— Было дело. Так мы ж с топорами, а они с горя так нализались. Да и потом я примерно в середине игры служанку успел за родичами послать… В общем, достался нам с кузеном вот этот вот корабль в личное пользование, а старшие его хотели за бесценок толкнуть.

— Ну и?..

— Ну и мы воспротивились. Что мы, идиоты, такую хорошую галеру за восемь тысяч монет отдавать? Да она стоит не меньше пятнадцати! — Гном от переполнявших его эмоций так резко взмахнул руками, что едва не врезал по челюсти проходившему мимо бородачу, тащившему в неизвестном направлении нечто, подозрительно напоминавшее небольшой противотанковый еж.

— Утихни, Трор, — велел тот своему сородичу и прошел мимо.

— А что дальше? — жадно спросил не избалованный историями Сардас, которого рассказ гнома буквально зачаровал.

— Ну… — смутился первый помощник, — во время торга погорячились мы с кузеном… расстроили старших… слегка… Оставили они нас в городе одних, запретив в родном клане раньше чем через год появляться, а сами ушли. Ну а мы что? Припасов нет, денег почти нет, родичи забрали, только топоры да корабль имеются. Вот и использовали его по прямому назначению. Глорин — он не то чтобы жрец рун, но кое-какие тайны знает. Месяц он охранные знаки вырезал по всей этой посудине, борта подкрашивал да щели в днище законопачивал, а я в это время у кого мог клянчил снаряжение. Думали, сдохнем раньше, чем закончим. Но ничего, справились. Набрали ватагу удальцов, и вперед, за жемчугом. Как оказалось, выгодное дело, и не многим опаснее работы в шахте. Когда мы родне в клан первые деньги прислали, там, говорят, сначала думали, что это какая-то ошибка. Но потом поверили, а мы с Глорином сразу стали жутко уважаемыми гномами. Потихоньку молодые сородичи, те, кому дома мало что светит, подтянулись, чтобы тоже заработать. Вот так и живем с кораблем, покрытым нашими рунами, надежней которых нет ничего в мире, и экипажем, состоящим почти из одних гномов; людей берем, только чтобы они с парусами управлялись. У нас, подгорных жителей, так ловко прыгать по мачтам не получается.

Тут по галере разнесся звук удара в небольшой колокол, после которого все гномы забегали в несколько раз шустрее. Судя по всему, близился выход в море, последние тюки, тючки и бочонки заняли свои места в трюме, команду пересчитали, смена гребцов заняла свои места, и «Улыбка фортуны» отправилась в новое плавание под громкое «Хей!», которое раздавалось с каждым ударом весел. Первые пять минут меня это звуковое сопровождение забавляло. Потом начало раздражать. Спустя еще час я спросил у Трора, когда эти песняры наконец заткнутся. Он удивился и ответил, как только их смена кончится. Тогда за весла другие сядут. Смена кончилась нескоро, но тишине, которая пришла, как только гномы побросали весла, я обрадовался больше, чем всему жемчугу империи Сянь. Зря. Их сменщики моментально заняли освободившиеся места, и над водой снова понеслось: «Хей».

Через сутки я задумался о том, не продырявить ли в галере днище. Через двое присмотрел для этой цели здоровенный топор у одного из гномов. Эти подгорные жители, чтоб им до берега вплавь добираться, подошли к гребле на галере как к своим любимым горным работам. Разделились на три смены и гребут часов по восемь. А чего им? После того как они в забоях махали кирками, поднимать и опускать весла да еще на свежем воздухе — это для них необходимое упражнение для подержания формы. Зато теперь я наконец узнал, отчего на самом деле происходят землетрясения. Это гномы в своих подземных царствах дают концерты, а камни от них в ужасе расползаются. На третий день я поймал себя на том, что всерьез прикидываю, как уцелеть при кораблекрушении… Шансы были неплохие: вдоль бортов и под лавками — повсюду лежали прямоугольные спасательные плотики, на которых при большом желании могло уместиться до трех человек. И было их явно больше, чем требовалось для спасения команды, так что драк за место точно не будет.

— Хей! — неслось над волнами.

— Хей! — Волны, накатывающие на корабль, дрожали от этого рева.

— Береговая охрана всплывает! — То, что вопль матроса-человека, который внимательно наблюдал за водной гладью, был услышан, иначе как чудом назвать нельзя.

— Хей! — по инерции пронеслось над галерой, но примерно половина весел в воду уже не вернулась.

— Гарпуны — товсь! — Команда капитана была воспринята на ура.

Корабль замер, продолжая идти вперед только по инерции, а каждый из гребцов достал из-под лавки по здоровенному дротику с примотанным к нему канатом. Гномы, которые в это время отдыхали, спешно вооружались, с видимым сожалением оставляя топоры и хватая здоровенные арбалеты, гарпуны и появившиеся непонятно откуда алебарды и копья. Они что, конную лаву посреди моря останавливать собираются?

— Как только подойдут поближе, цепляйте их! — Рев Глорина можно было услышать, по-моему, даже на материке. Не на Южном, так на Северном. — Не давайте им раскрутить карусель, иначе трети хирда точно каюк!

Интересно, что же это за береговая охрана такая, что так напугала гномов? Ой-е…

Из воды невдалеке от галеры с пугающей грацией и стремительностью поднималась вытянутая зубастая голова на длинной шее. Да не одна, их было много! Казалось, море забурлило от множества длинных и толстых тел, что окружали корабль. Морские змеи! Целый табун морских змеев!

С коротким «брямс!» от шлема капитана отлетела стрела. Не понял, это еще чего?! Откуда стреляют-то?!

— Кыш с палубы или хоть щит возьми! — рявкнул мне Глорин. — А еще лучше попробуй утопить этих дапштайнутых червяков вместе с их глортхнутыми наездниками!

— Далеко, не достану, — буркнул я и стал искать щит. К моему удивлению, гномы спешно закрывали себя теми самыми спасательными плотиками, наличию которых я так порадовался. Ну… в принципе не все ли равно, что это такое: спассредство или кустарный башенный щит? В любом случае, идея хорошая.

Одев Сардаса в энергетический доспех, я с любопытством принялся следить за разворачивающимся боем. Морские змеи, на спинах которых я разглядел что-то вроде седел, не бросались на таран, а просто кружили вокруг, не причиняя никакого вреда морякам. А вот сяньцы, которые удобно устроились на своих диковинных животных, обильно засыпали корабль стрелами. Гномы отвечали им короткими арбалетными болтами, но пока безрезультатно, для рептилий они были не страшнее булавок, а во всадника быстродвижущейся цели не так-то просто попасть.

Треснула ремнями баллиста, и большое копье угодило в бок одному из чудовищ. Морской змей немедленно скрылся под водой, впрочем, он и не думал тонуть: едва видимые контуры громадного тела спешно удалялись в сторону берега. Интересно, а всадник как? Наверное, он под водой дышать умеет. Да, почти наверняка так и есть, раз к «Улыбке фортуны» эти гигантские гады подкрадывались на глубине.

Один из змеев приблизился опасно близко к кораблю и тотчас поплатился за это. Около полудюжины гарпунов скользнуло по чешуе или плюхнулось в воду, но еще столько же застряло в плоти чудовища.

— Навались! — крикнул Глорин, впрочем, он мог и не командовать. Треть экипажа и без его подсказки вцепилась в тросы удачно попавших снарядов и теперь подтаскивала сопротивляющееся тело отчаянно извивающейся рептилии к борту, где уже столпилась компания подгорных воителей с длинными копьями. Всадник прыгнул в воду, но был почти мгновенно расстрелян, скончавшись даже раньше своего скакуна, которого в прямом смысле разделали, чтобы достать оружие.

— Морской замок всплывает! — Вопль матроса-наблюдателя, высунувшегося из своей будочки, прервался бульканьем. Стрела пробила ему глотку, и руки человека, схватившиеся за почему-то лишенное оперения древко, уже ничего не могли сделать с приближающейся смертью.

— Раненых ко мне! — вспомнил я о своих обязанностях целителя. Тому моряку я уже помочь не смогу, а вот если кто полегче есть, то попробую вытянуть.

И тут из воды почти у самого борта в прыжке взвилась туша морского змея. Сидевший на нем человек картинно взмахнул руками, и ослепительно-белый диск, отделившийся от него, стремительно понеся к горизонту, по пути уронив на палубу мачту, пропоров паруса и расчленив матроса, убирающего такелаж, на две фонтанирующие кровью части.

— Ходу отсюда! — приказал Глорин. — Их слишком много!

Но тут змеи бросились в таранную атаку. Гибкие, мускулистые тела ломали многометровые весла, как сухие ветки. Гномы уже практически в упор метали в них все, что только можно, не думая о такой мелочи, как возврат оружия, и сползали на палубу со стрелами, застрявшими в груди или на лице. Раненые сяньцы падали в воду, откуда вряд ли выплыли бы, даже имей они жабры, потому что на запах крови уже начали собираться акулы.

— Не трогать запасные весла! — пронеслась над палубой зычная команда. — До тех пор пока они не уберутся, мы лишь зря потратим время!

Одновременно на корме судна раздался жуткий треск, и новый сверкающий диск пронесся над головами выходцев с южного материка.

— Руль раздроблен! — донесся чей-то панический крик. — Мы лишились хода!

— Раненых ко мне! — снова подал я голос, впрочем, безрезультатно.

Гномам было не до меня. Притянутый к борту очень крупный морской змей требовал их внимания, лупя длинным хвостом по палубе и пытаясь поднять зубастую пасть выше уровня борта. Проткнутая длинными копьями сразу в двух десятках мест, гадина быстро перестала дергаться, и теперь из нее с матом и руганью пытались вырвать гарпуны. Впрочем, рептилия без боя не сдавалась. Два гнома имели пришибленный, а если точнее, слегка приплюснутый вид. На остром навершии шлема одного из них застряла гигантская чешуйка.

Вместе со своим импровизированным укреплением, в которое, кстати, уже вонзилась пара стрел, я добрался до них и призвал холод.

— Айейо, — не совсем членораздельно сказал один из них.

— Чего? — не понял я.

— Ребра болят, дышать нечем, — подсказал мне второй, у которого под неестественным углом болталась рука. — Его эта гадина прямо поперек ребер хлестнула, а потом еще и по голове приголуб…

— Кцайй!

Нечто обряженное в темные мокрые тряпки приземлилось прямо передо мной на палубе и замахнулось кривым мечом. Энергетический клинок, которому наконец-то нашлось дело, отразил удар, а его собрат вошел глубоко в живот нападающего и там провернулся. Хорошо все-таки иметь в теле два сознания, потому что оборонялся-то я, а бил Сардас.

По всей палубе закипело сражение. Падающие в прямом смысле с неба сяньцы были встречены гномами едва ли не с радостью… По крайней мере, ливень стрел со стороны морских наездников прекратился, и сами они отхлынули. Да, атакующих было много, но абордажники не выдерживали никакого сравнения с подгорными воителями, разлетаясь в стороны от мощных ударов и бессильно стуча клинками о крепкую броню… не совсем бессильно. Несколько гномов в доспехах с прорубленными сочленениями и открытыми забралами уже лежали на палубе, истекая кровью.

Еще двое нападающих приземлились рядом со мной и ранеными, после чего сочли полуэльфа достойным своего внимания. Энергетические нити сдавили их, ломая кости, но в мою защиту, несмотря на это, все же успел врезаться какой-то предмет, оказавшийся при ближайшем рассмотрении изогнутым наподобие бумеранга кинжалом.

— То ли кукури, то ли кукри, — попытался я вспомнить название оружия, и тут же магический доспех на уровне лица отбил в сторону еще один подобный «гостинец». Впрочем, тот, кто отвлекся, чтобы его метнуть, оказался тотчас же огрет по голове огрызком весла, которым за отсутствием лучшего оружия вооружился кто-то из гребцов.

— Кцайй! — рубанули меня со спины.

Не то чтобы было больно, все же магический доспех не пробило, но адреналина, и так плещущего через край, добавило. После того как Сардас развернулся, обнаружилось, что убивать там уже некого. Раненые гномы пытались вытереть одеждой сяньца свои забрызганные кровью лица.

— Кцайй! — раздалось сверху, и на спину обрушилась тяжесть.

— Да откуда они берутся? — взвыл я, катапультируя нападающего в океан.

— Из морского замка, — охотно пояснил гном, — ничего, мы их положим… половину точно положим, если магией не долбанут!

Мне от его слов сразу стало хуже. Сардас подскочил к борту и замер в ступоре. Невдалеке от борта галеры замерло… нечто. Я бы сказал, что это морской скат, но я еще никогда не видел ската, на котором стояло бы громадное стеклянное здание в три этажа. Да уж… акваланг в этом мире не нужен, равно как и подлодка. Вон сколько фигурок там носится, не обращая никакого внимания на то, что нижний этаж все еще находится под водой. Вот плоская верхушка строения, на которой толпились сяньцы, озарилась серебряным светом, и новая партия абордажников прямо по воздуху полетела по направлению к кораблю. Они смогли продержаться в несколько раз дольше предыдущих, потому что с левого борта к «Улыбке фортуны» вплотную подвалила тройка морских змеев, и теперь половина команды боролась с ними.

— И как от них отбиваться? — спросил я гнома. — Как можно повредить эту плавучую крепость?

— Никак, — пожал плечами он, — нам просто не повезло. Теперь мы обречены. В принципе можно было бы, конечно, ее протаранить. Эта их гигантская рыба, на которой стоит замок, на удивление нежная, наш киль разрезал бы ее, как масло, если бы достал. Вот только всех нас перебьют раньше, чем мы туда доберемся. Остается готовиться к встрече с предками и надеяться на то, что они выделят нам место поближе к Вечному огню.

— То есть как? — не поверил я. — Да что ж вы за пираты такие, если вас так легко перехватывают?

— Ну была бы это просто береговая охрана, мы бы отбились, пусть и не без потерь. А то на морской замок нарвались… их всего три на все Побережье, да к тому же движутся они медленно, но быстрее нас с поломанными веслами и без паруса. Там примерно тысяча сяньцев, может, чуть меньше или чуть больше. Нас не хватит на всех.

Вот блин…

— Кцайй!

Отправив на тот свет очередного сяньца, я задумался: корабль поврежден, но оставаться на месте самоубийственно; плавучий замок не потопить; остается починить корабль. В принципе я мог бы заставить срастись мачту и руль, а запасных весел навалом… Только вот поставить мачту вертикально… Уйдет почти вся накопленная энергия…

— Кцайй!

Чиню. Треснувшая мачта воспарила и встала на место. Парус хлопнул, вновь целый, как и был. Руль, до которого добежал на сверхскорости, попутно затоптав пару сяньцев, тоже в порядке. Энергии в моем резервуаре осталось ровно столько, чтобы ее хватило на один ну очень громкий крик.

— Уносим ноги быстро!

Можно было бы, конечно, крикнуть что-то более героическое, а то и прочитать патетическую речь, благо момент соответствовал, но выдумывать откровенно лень. Да к тому же, если дать сяньцам время, они могут повторить свое достижение.

Не знаю, как бегают гномы, но плавают они здорово, во всяком случае, на веслах. Особенно если сзади за ними гонится пусть и не весь флот империи, но одна из самых боеспособных его частей.

— Хей! Хей! Хей! — неслось над волнами. Если гномы так же, как веслами, машут своими молотами в кузнях, то пресс в этом мире никогда не изобретут — нет нужды.

— Дзинг. Твак. Тран. — Морские змеи не только не отстают, но и догоняют, но остановить улепетывающий корабль не в силах. Прямое столкновение далось им тяжело: из пары десятков гадов уцелело и способно продолжать бой всего семеро. Для того чтобы поломать все весла, этого мало, а маг, который уронил мачту, куда-то делся. Его товарища, который, по всей видимости, исковеркал руль, сняли стрелой из арбалета, когда он пытался повторить свое достижение. Остались одни стрелки. Всего семь штук. Но и эти семеро засыпают нас стрелами так, словно у каждого из лучников по четыре руки. Нет, по шесть. Должны же они чем-то за поводья, ну или что там у них, держаться!

— Маг! Проклятье, как там тебя?.. Задержать их сможешь? — обратился ко мне Глорин, в горячке боя позабывший мое имя.

— Попробую, — решил я, прикинув остаток энергии, — но ничего не обещаю.

Гарпун не кинуть далеко. Даже гному. Слишком тяжел. А вот сила одержимого позволяет метнуть эту тяжеленную зазубренную пику довольно далеко. Правда, не очень метко, но мне уже протягивают следующий снаряд. Первого змея я поражаю только шестым броском. Он мгновенно отстает, свиваясь в воде кольцами и пытаясь выдрать инородный предмет из своего тела. Следующим выстрелом я снова поражаю цель. Второй монстр остается невредим, а вот его всадник теперь напоминает редкую бабочку, попавшую в руки энтомолога.

— Замечательно, — хлопает меня по плечу, сбивая прицеливание, Глорин. — Давай, круши гадов!

— Случайность, не более того, — успеваю ответить я. Из-под воды вылетает тот самый змей, что нес на себе мага, свернувшего мачту. Вот только теперь в его руках лук. Стрела, оставляющая в воздухе ясно видимый светящийся след, несется в меня, пробивает энергетический доспех и входит прямо в то место, где расположен спрятанный в толще плоти амулет.

Больно не было. Просто зрение вдруг свернулось, как изображение телевизора, у которого выдернули шнур, а мою сущность, находящуюся в глубине амулета, швырнуло о стенку беседки, разорвав контакт с Сардасом. Последнее, что я увидел, перед тем как полностью оказаться в пространстве артефакта, был полупрозрачный силуэт полуэльфа, ошеломленно смотрящего на собственное тело в ореоле перламутрового сияния.

— Кажется, я попал, — с какой-то горькой обреченностью буркнул я, окончательно утрачивая ощущения, связанные с нахождением в реальном мире. Наверняка гномы, после того как выйдут из боя, просто выбросят труп неудачливого чародея в море, не заметив в глубине раны амулет, который вряд ли даст мне возможность захватить себе в пользование тело какого-нибудь рака, который будет объедать гниющую плоть с ребер. Интересно, а каков шанс, что мне в таком виде из этой чертовой соленой лужи-переростка удастся выбраться? Один на миллион? Меньше? Последняя надежда остается, что какой-нибудь сянец-подводник, которых тут, как оказалось, бегает превеликое множество, лет через пятьдесят заметит в остатках небольшого скелета блестящую побрякушку и займется мародерством… И тут мой взгляд наткнулся на кресло в центре беседки. Оно было занято очень бледной, почти прозрачной, без всяких «полу», тенью. И того, кто в нем сидел, я отлично знал.

«Сардас, что с тобой происходит?!» — Силуэт, несомненно, принадлежащий Сардасу, мой вопль проигнорировал, но все равно одно его появление заставило меня отложить в сторону панические мысли о том, что будет делать одна незадачливая душа, когда пригодные для использования запасы энергии иссякнут.

Полуэльф сидел на троне посреди беседки, вот только его руки, ноги и даже шея оказались плотно окутаны переливающимися полотнами, выходящими из подобия кресла и словно бы ограничивающими свободу его перемещения. Жгуты энергии по-прежнему соединяли его с беседкой, и забрать немного энергии у безучастного ко всему донора не составило труда, но только холод, которым я пытался его подлечить, успехов не принес. В кресле по-прежнему сидел полупрозрачный силуэт, игнорирующий окружающую действительность.

«Что же с тобой такое? — задумался я, всерьез обеспокоенный его молчанием. — Что же эта гадская стрела натворила, а?»

И тут в мою шею кто-то вцепился и крутанул ее градусов на двести. Впрочем, особого успеха эта атака не принесла, душа ведь не имеет позвонков, которые могли бы сломаться. Я попытался вырваться… Безуспешно. Неведомый нападавший вцепился в спину как клещ и выпускать ее отказывался. За первым ударом последовали другие. В печень. В почки. В коленные чашечки… Чувствовался большой профессионализм: если бы я имел материальное тело, вряд ли бы бой затянулся. Чисто рефлекторно я выплеснул из себя энергию, которая должна была принять вид шипов, вырастающих откуда-то из района позвоночника, и пронзить этого долбаного рукопашника. С легким взбульком нападавший застыл, от него устремился слабенький поток энергии, а мне наконец удалось вырваться из его захвата и развернуться. Ого! Души, которые раньше были заточены в клетки, освободились. Не все сто сорок две, а всего-то штук тридцать. Но они были настроены решительно. И явно враждебно. По отношению ко мне, да и друг к другу тоже. Тот бедолага, что напал на меня, был правилом, а не исключением. Полупрозрачные силуэты столпились в опустевшем резервуаре, подбирая последние капли энергии, оставшиеся там, и изредка вступая в короткие стычки между собой. Вот один из моих коллег по несчастью перестал изображать из себя крысу, роющуюся в помойке, вскрикнул и поспешил выбраться из куча-малы. Но его повалили сразу трое и стали рвать, отбирая энергию. А на этих троих, после того как они смогли выцарапать из жертвы кроваво-красные лоскутки добычи, набросились другие. Те, кому не хватало энергии, для того чтобы пробудить разум, добывали свою долю из окружающих, вырывая из них столь желанную пищу. Все это напоминало плохонький зомби шутер, вот только соотношение сил было более-менее честным. Охотник менялся местами с добычей каждые несколько секунд, но все имеет конец, и копошение в опустевшем резервуаре не стало исключением. На два десятка тупых кукол, передвигающихся неровными дергаными рывками и нападающих на все в зоне досягаемости, пришлось штук десять душ, которым хватило соображения и удачи, для того чтобы, не вступая в драку, отойти в сторонку и постараться не шуметь.

У силуэтов, которым не хватило энергии на пробуждение рассудка, было одно большое отличие от оживших мертвецов из земного кинематографа. Они друг на друга нападали. Ожесточенно рычащий клубок рук, ног и оскалов мало-помалу затихал… и вдруг разлетелся в разные стороны, и больше участники этой катавасии на выживание не поднялись, впав в стазис.

«От блин горелый! — эмоционально высказался победитель, на чьем круглом, как упомянутое блюдо, лице даже в таком состоянии можно было разглядеть обильную россыпь веснушек. — Это чего такое было?»

«Не знаю, — осторожно ответила ему ближайшая душа, принадлежащая, судя по виду, молодой девушке, а то и девочке, чей возраст было сложно определить из-за замены привычной глазу косметики на общую полупрозрачность. — А ты кто? И где мы?»

«Сардас, ты свое тело контролируешь?» — тихонько спросил я, вспомнив о стреле, которая засела в груди носителя амулета.

Нет ответа, фигура в кресле все так же неподвижна.

«Шевелиться можешь? Не здесь, внутри амулета, вижу, что эти жгуты перламутровые тебя тут надежно фиксируют, а там, на палубе?» — не отступал я.

Полуэльф даже бровью не повел. Что ж, попробую взглянуть одним глазком на реальность. Может, если убрать источник всех бед, то есть магическую стрелу из груди, парню полегчает? Да и подлечиться надо, пока тело кровью не истекло.

Я дотронулся до души полуэльфа и попытался снова ощутить реальность. Получилось, но с таким скрипом, что я едва материться не начал. Если раньше одержимость была похожа на нахождение сразу в двух местах одновременно, то теперь одно из этих мест оказалось почти непригодно для существования. Было не жарко, не холодно, не как-то иначе, то, что я испытывал, не могло быть сведено к привычным ощущениям. Просто тяжко. Дальше все стало еще хуже. Тело, которое раньше было таким послушным, теперь почти не слушалось, отзываясь на команды с некоторым запозданием и явно испытывая трудности с ориентацией в пространстве. Веки поднимались со скоростью ползущей улитки, причем улитки ядовитой, глаза нещадно жгло. Впрочем, жгло не только их, но и грудь, шею, рот… Голубое небо без единого облачко плясало так, словно за бортом разыгрался десятибалльный шторм, то почти падая на голову, то уходя на привычное место, очертания палубы и снующих по ней гномов были нечеткими и смазанными. Светящееся гнилостно-зеленым древко стрелы, которое было у меня почти перед самым носом, качалось так, словно его расшатывали в разные стороны невидимые пальцы. Впрочем, не исключено, что так оно и было, потому что то место, где застрял наконечник этого посланца сяньцев, было одним клубком боли. Легкие нестерпимо жгло. Хотелось одновременно уснуть, очистить желудок и глубоко вздохнуть. Последнее я проделал. Раздавшийся звук, подходивший, скорее, киту средних размеров, чем хрупкому полуэльфу, привлек внимание одного из недавних пациентов.

— Крош хсеинг витсенс? — спросил он, но мне было абсолютно не до этой абракадабры.

Раньше мне было плохо? Нет. Плохо мне стало теперь. Жечь в груди перестало, то, что стало с ней теперь, трудно было назвать жжением. Сожжением — так было бы вернее. Каждый вздох требовал от меня почти неимоверной физической нагрузки. Холод, который я призвал, чтобы остановить эту пытку, не помогал или помогал частично, он не локализовался в одном месте, а растекался по всему телу, как будто оно полностью требовало немедленного вмешательства, соответственно и обезболивание почти не появилось. Самым холодным местом стала левая сторона груди, которая вдруг дрогнула. Еще раз. Еще. И еще. С каждым таким сотрясениям боль приобретала совсем уж невыносимый характер, складывалось полное ощущение того, что кто-то водит по моим внутренностям хорошо заточенным напильником… Ой, да что же это там так дергает, а? Там же нет ничего, кроме сердца. Сердца… Это что, оно? Кажется, да. Но это значит… до того как я попробовал вздохнуть и призвал холод, оно не билось… Хорошо все же, что моя магия справляется с неприятными ощущениями, может, хоть попозже будет легче, в первые секунды я от боли едва с ума не сошел… Хотя очень хотелось.

Гном повторил вопрос и похлопал по щекам. Фух, кажется, стало чуть лучше, во всяком случае зрение почти вернулось в норму, а вот слова были мне абсолютно непонятны, хотя нет, стоп, понимаю, он спросил: «Ты разве живой?» Но куда делась легкость в общении? Язык, которым Сардас владел в совершенстве, стал для меня как будто иностранным, теперь он слышится мне на уровне «твоя моя понимай». Хорошо хоть, я болтал на нем, пусть и с посторонней помощью, довольно долгое время и теперь пусть с трудом, но мог связать пару фраз.

— Витсенс… лери, — пролепетал я непослушным языком. — Такри хьюм? — В переводе это означало: «Живой, кажется. Что со мной?» М-да, судя по всему, Сардасу пришел если и не каюк, то его ближайший родственник. Сильно надеюсь, что полуэльф временно недееспособен… Но надежды мало. Повреждения материального тела — это одно, но у Сардаса что-то с душой, а это уже серьезно. Да и то, что я почувствовал, когда брал под контроль тело полуэльфа, очень уж напоминало клиническую смерть. Дыхания не было, сердце не билось, но мозг еще был жив. Промедли я чуть-чуть — и мог бы попрощаться с реальностью.

— Смерти стрела, — пояснил гном, — очень темная магия, не выживают после нее обычно. Как ты уцелел?

— У меня амулет фамильный, — буркнул я, тщательно подбирая слова, и схватил наклонившегося ко мне бородача за грудки. — Защитил он. Амулет. Фамильный. Реликвия. Там… где стрела… ударила… в груди… под кожей… под кожей спрятан, если умру, вытащишь и отдашь любому эльфу. Обещай.

— Выживешь. Если магию пережил, от заостренной палочки не сдохнешь, — заверил меня недавний пациент и попытался вырваться. Но я не пустил.

— Клянись, — потребовал я. — Если умру, вытащишь и отдашь. Клянись!

— Да успокойся ты! — освободился мой собеседник. — Сам свою цацку родовую пропить успеешь!

Гном попытался мне улыбнуться, чтобы успокоить, но наткнулся взглядом на стрелу, которая по-прежнему светилась гнилостным светом. Он резко помрачнел, озабоченно покачал головой, схватил меня за руки и куда-то потащил. Садист бородатый! От боли в груди я чуть дуба не дал, даже блокировка холодом не спасла! К счастью, «Улыбка фортуны» была не очень большим кораблем, и тело полуэльфа довольно быстро оставили в покое у высокого борта. Кроме меня здесь было еще с десяток раненых, которые уже не могли участвовать в бое, спастись бегством, а только стонали и ругались на все лады. Парочка гномов пыталась останавливать им кровь, разжимала стиснутые зубы и проталкивала внутрь какие-то лекарства. Так, выходит, это что-то вроде походного госпиталя. Угу. Стрелу надо бы вынуть и выкинуть, а то мало ли, вдруг вопросы возникнут, почему я жив, если должен быть мертв.

С первой попытки поднять руку и уцепиться за гладкий кончик не получилось. Конечность бессильно шлепнулась вниз, едва приподнявшись. Во второй раз пальцы цапнули воздух в нескольких сантиметрах от древка. Только на третий раз я кое-как, преодолевая сопротивление уплотнившегося до состояния киселя воздуха, вцепился в древко и рванул стрелу. Она поддалась на удивление легко и вылетела из неловких пальцев, покатившись по палубе, оставляя за собой тонкую алую дорожку. Я с некоторым замешательством и испугом уставился на узкую, но глубокую рану в своей груди. Хорошо, что окружающие не боятся крови. Но, кажется, ее начинаю бояться я. На то, чтобы призвать холод, сил почти не было… но «почти» в таком случае не считается. Не должно считаться. Разлившаяся по телу целительная магия практически сразу дала результаты: теперь не приходилось судорожно бороться за каждый вдох и можно было безболезненно, пусть и не полной грудью, втягивать в себя воздух.

— Ткраздр! — зло выругался кто-то справа от меня. Я скосил глаза и увидел Глорина. Капитан корабля вид имел куда хуже, чем я. У меня всего одна аккуратная стрела в теле была. А вот гном напоминал ежика. Причем ежика-мутанта: некоторые иголки были раз в пять длиннее остальных. Интересно, сколько их пробило его доспехи и добралось до тела? Гм… а как называются метательные копья? Пилумы, что ли? Подгорный житель так же, как и Сардас, был прислонен к борту галеры, вот только в отличие от полуэльфа тихо отходить на тот свет не собирался. Во-первых, он почти непрерывно что-то бормотал, а во-вторых, рядом с ним стоял незнакомый мне гном с целой батареей маленьких мешочков, пузырьков и бутылочек с нанесенными на них странными рисунками, кажется, рунами. Как раз сейчас лекарь из какой-то солонки присыпал темно-коричневым порошком открытую рубленую рану на плече капитана. Судя по тому, как пациент дергался, средство это по побочным эффектам превосходило знаменитый бальзам «Звездочка», жжение которого стало одним из самых ярких воспоминаний моего далекого детства. Слов, которыми комментировал этот процесс Глорин, я не знал, но решил непременно их выучить, так как уши всех находящихся поблизости коротышек как-то подозрительно заалели, а это значит, что изрекаемые гномом перлы, если их перевести на нормальный язык, могли бы отправить в обморок целый монастырь.

«Ой, я об этом еще пожалею», — решил я, но все же пересилил себя, прополз несколько разделяющих нас метров, после чего шлепнул Глорина прямо по ране. Тот взвыл, но тут же смолк. Видимо, призванный мной холод сделал свое дело. Энергия, поддерживающая тело, кончилась совсем, рана в груди снова плеснула болью, сознание плавно скатилось внутрь амулета. Кажется, гномы что-то у меня спрашивали, но я их не понимал. Однако совсем тело я без внимания не оставил — мало ли, вдруг дышать перестанет!

«Ух, блин, — вздохнул я, почти отлепляясь от по-прежнему неподвижного силуэта Сардаса. Гномам должно было показаться, что раненый полуэльф в банальном обмороке, — кажется, обошлось!»

«Что именно?» — спросили меня.

Я огляделся. Тот десяток душ, что очутился на свободе и смог вернуться в более-менее разумное состояние, столпился вокруг меня. Кажется, за то время, что я пребывал в реальном мире, души смогли до чего-то договориться.

«Ну что ж, давайте знакомиться, — пожал плечами я. — Роман. Предвосхищая неизбежные вопросы, заявляю: я — такой же пленник амулета, как и вы».

«Какого амулета? — спросила дородная женщина лет сорока, обладательница шикарного бюста и тройного подбородка. — Вы можете объяснить, что вокруг происходит? Учтите, в колдунов и магию я не верю категорически! Вы телевизионщик, да? Это программа «Розыгрыш»? «Городок»? Предупреждаю сразу, у меня гипертония и больное сердце, если вы продолжите свою затею, мне станет плохо, и я вас засужу!»

«А у имени Фома есть женский вариант? — громким шепотом осведомился здоровяк, вышедший победителем из соревнования «зомби», у той самой девочки, которая пыталась понять, где они».

«Сейчас узнаю, — ответила она и обратилась к даме, которой чудились происки телевизионщиков. — Простите, вас как зовут?»

От возмущения женщина забыла членораздельную речь.

«Я?! Да вы! Да как вы…»

«А у вас халат стал полупрозрачным, — подал голос суховатый старичок лет пятидесяти, обладающий роскошными усами а-ля Тарас Бульба. — Целлюлит на ляжках виден».

«Где?» — тут же заметалась дама, позабыв про все и попытавшись прикрыть руками свои сомнительные прелести.

«Успокойтесь, я пошутил насчет целлюлита, — усмехнулся старичок, — через ваш халат его не видно. Видно этот концлагерь. Впрочем, его через всю вашу фигуру можно рассматривать. Как, впрочем, и через мою».

«Так что все-таки происходит? — подал голос силуэт тонкокостного молодого человека, напоминающего скелет, с узким лицом. — Не могу сказать, что сильно расстроен произошедшими со мной изменениями, но любопытство меня мучает».

«Радуйтесь, что только любопытство, — буркнула еще одна из освободившихся душ, принадлежащая полноватому человеку. — Вообще-то после смерти положено попадать в чистилище, а не сюда. А уж там персонала, для того чтобы помучить, хватает».

«А ты что так кипятишься, дядя? — хмыкнул седьмой. — Боишься, что за неявку срок добавят?»

«Мне кажется, во всем надо разобраться, — попыталась разнять спорщиков восьмая душа, молодая девушка с двумя симпатичными косичками. — То, что с нами произошло, действительно страшно. Но, может, это все же обратимо?»

«Ну-ну, мечтать не вредно, — скептически хмыкнула девятая, у которой на полупрозрачном лице виднелся пирсинг. — Я скорее поверю в Деда Мороза, который лично вручит каждому из нас подарок на Новый год, чем в то, что все это кончится хорошо».

«Так-так, дамы и господа, помедленнее, — попросил я. — Давайте я вам расскажу, что случилось, а вы уж потом будете обнародовать свои вопросы и предположения».

Пересказ истории, начавшейся со злополучного ритуала и закончившейся попаданием магической стрелы в Сардаса, занял довольно много времени. Все-таки таланта рассказчика у меня нет — это так, и более путаной и нелепой истории я никогда не слышал. Но основная масса мне верила…

«Эй, а что с Ольгой?» — на середине рассказа вскричал конопатый парень.

Девушка стояла безучастно и не шевелилась.

«Стазис, — пожал я плечами, — вспомните, говорил же уже об этом. Ничего, вот накапает энергии из клеток, подпитаем ее. Или можно подождать, пока сама очнется, вот только надолго ее вряд ли хватит тогда. Ну так я продолжу?»

«Не может этого быть! — начала возмущаться дама, как только мой рассказ подошел к концу. — Да вы что тут, с ума все посходили?! Эльфы! Магия! Колдуны! Да вас всех в сумасшедший дом надо направить на длительное лечение! Да-да, на лечение! В палату для буйных! И не смейте затыкать мне рот!»

«Кроме вышеперечисленных персонажей в этой истории имеются энерговампиры, — кивнул худой парень. — И одного я сейчас вижу перед собой».

«Что?! Да ты!..»

«А ведь и правда вампирит, — ахнула девушка с косичками, — вы гляньте, гляньте на ее ноги!»

Я глянул и обомлел. По красному материалу беседки расползлась тонкая черная паутина, которая незаметно касалась ног моих собеседников. В паре-тройке мест этой паутины сверкали искорки, выделяющиеся на общем фоне насыщенным кроваво-красным цветом. Энергия, которую вытянули из нас. И в центре паутины стояла дама-скандалистка.

«А не потому ли та девчушка замолчала? — задумчиво пробормотал дедок. — Милочка, а вы не могли бы поделиться своими, так сказать, запасами с окружающими, а то что-то, я смотрю, халат больше не прозрачный. Да и фигура у вас обрела объем прямо-таки поразительный в здешнем климате».

«Руки прочь! — взвизгнула дама, когда на ней скрестились все взгляды. — Не смейте! В суд подам! Нет! Не надо!» — И, развернувшись, бросилась бежать.

«За ней!» — собрался было ринуться вдогонку победитель «зомби».

«Куда она денется с подводной лодки? — остановила его девушка с пирсингом. — Закончится энергия, встанет болванчиком, засунем ее обратно в клетку батарейкой работать. Ну что ж, коллеги по несчастью, давайте знакомиться. Вера. Со сверхъестественным впервые столкнулась три года назад во время практики в институте. Меня на кафедру истории определили. Там у нас нечто вроде музея есть, куда тащат всякий хлам. Вдруг артефакт попадется! Нашла там зеркальце в простой деревянной оправе, вот только оказалось оно непростым».

«Что, неужели сказало, что сегодня ты не мисс Вселенная?» — заинтересовался худой парень.

«Почти. Через него я увидела соседнюю комнату. Сквозь стену. Заинтересовалась. Стала искать разные вещи, скажем так, с необычными свойствами. Помимо антикваров много общалась со всякими мистиками и колдунами-самоучками. В большинстве своем все они оказывались шарлатанами и авантюристами, но пару раз продали действительно работающие вещи. Настоящих колдунов, вроде того, который нас всех зарезал, не видела ни разу. Когда шла от одной старушки, отдавшей музею старинный псалтырь, потеряла сознание. А ты у нас кто, что так ловко разглядел в этой мадам Брошкиной энерговампира?»

«Ну так жук жука видит издалека, — развел руками парень. — Станислав. Энерговампир, как вы догадались. В детстве часто и сильно болел. Видимо, чтобы выжить, организм научился подпитываться за счет других… Я это понял не сразу, но, к счастью, до того, как причинил непоправимый вред своим родителям.

Потом старался как можно больше находиться на людях: если по кусочку брать от тысяч, ничего плохого не случается. Контролировать этот процесс я почти не могу… но иногда, когда он срабатывал непроизвольно… В толпе были и такие, из кого я не мог получить ни кусочка или получал такое, что меня потом тошнило».

Другая девушка, по имени Зоя, оказалась эмпаткой, чувствовала чужие эмоции. Тоже не всегда, а как получится. Училась на психолога. После лекции, когда она нечаянно прочла мысли препода, ничего не помнила.

Парень, разбросавший зомби, был телекинетиком. Звали его Максим. Предметы научился двигать, после того как на него завалился стог сена, но способность свою старательно скрывал, принимая не за магический талант, а за мутацию, подобную той, что обладали иксмены из известного фильма. Несмотря на то что родом Максим был откуда-то из сельской глубинки, котелок у него варил что надо.

Полноватый мужичок оказался гипнотизером. Петр продавал свои услуги под видом белого чародея, в основном кодировал от запоя, снимал, портил. Внушению научился по учебникам, но действовал вполне успешно, причем сам себя считал психологом-самоучкой и до того, как был зарезан на алтаре, в магию не верил. Вот у него был свой магический бизнес и контакты в оккультных кругах, но сам «волшебник» считал всех своих знакомых очковтирателями. Лег спать. Проснулся, когда ему резали горло. Кстати, он был единственным, кто помнил что-то еще кроме момента заключения в статую. Оказывается, момент смерти помнили не все. А те, кто помнил, пытались сопротивляться засасыванию в магический предмет, но все равно становились парализованными после того, как их души попадали в амулет. Но они все осознавали, даже процесс окаменения чувствовали. По единодушному мнению бывших узников, больше всего это было похоже на то, как если бы им поставили медицинские банки на каждый миллиметр кожи. Все, кроме гипнотизера, пытались, как могли в таком состоянии, сопротивляться, чем разъярили колдуна, обработавшего их весьма болезненными заклятиями. Ну а потом они потеряли сознание и пришли в себя только после попадания стрелы в амулет. А Петр проявил выдержанность, в результате чего избежал наказания и смог несколько раз за время заключения прийти в себя. Как оказалось, пару раз он даже видел меня, снующего по пространству сферы. Пытался кричать, чтобы привлечь мое внимание, но не получалось. Жаль, что я тогда не разглядел его, распрощался бы с одиночеством немного раньше.

Тип, которому был присвоен номер семь и который щедро перемежал свою речь блатным жаргоном, оказался мелким уголовником. Он умел открывать замки без ключа. Просто чувствовал, куда нужно щелкнуть любой хитрый механизм, чтобы тот открылся. Его из тюрьмы выпустили по амнистии… В воротах тюрьмы он сознание потерял и очнулся часа за два до жертвоприношения. Помнится, я видел людей с кляпами во рту. Вот одним из них он и был.

Еще две души, которые почти все время испуганно молчали, при жизни принадлежали начинающим ученым-химикам из какого-то медицинского института. Они заснули прямо во время опыта над каким-то хитроумным составом, вычитанным в случайно обнаруженном в запасниках родной альма-матер трактате, и очнулись уже в амулете. Или не очнулись, это как посмотреть. Но в реальность происходящего верили безоговорочно. Как люди очень любознательные, они отлично знали о фактах, которые не вписывались в привычную картину мироздания… Но прекрасно вписывались в ту картину мира, что включала в себя разные сверхъестественные детали, вроде колдунов, вампиров, демонов и магических амулетов.

«М-да, ну что ж, парни, — хмыкнул старичок, — не повезло вам, м-да. — Меня-то Василием кличут. Охотник я. В Сибири живу… Жил. Самый обычный человек в общем-то, колдовать ни разу в жизни не пытался… Да и с наукой, увы, не в ладах».

«А за что ж тебя к нам определили?» — удивилась Зоя.

«Ну, — расправил усы пенсионер, — я так думаю, что за оборотней».

«Чего? — не поняла девушка. — То есть вы — оборотень?»

«Нет, — помотал головой дед, — я же сказал, охотник я. Вот только места у нас глухие, всякое водится, в том числе и звери-людоеды. Ну или не очень звери. Троих таких я за свои пятьдесят девять уложил… причем последних двух аккурат на прошлой неделе… Ну то есть на той, которую я помню».

«И как вы их уложили? — заинтересовался Максим. — Серебром?»

«Да не, серебром-то только первого. Осталась у меня от дедушки ухоронка с рубликами царских времен… Почти все их извел в молодости на одного медведя-шатуна, покуда он не издох да человеком не перекинулся. А тех двоих, что волками хутор порвали в прошлом месяце, я по-простому, по-деревенскому топориком приголубил. На лезвие-то у того топорика я оставшиеся монетки и бухнул, когда узнал, почем щас серебро-то».

«И что ж вы, двоих оборотней врукопашную?» — ахнула Зоя.

Мне тоже в это не верилось. Оборотень… насколько я знаю из фильмов и книг, подручным инвентарем от него не отмахнешься, хотя как махать. Не похож этот добрый дедушка на Конана-варвара. С другой стороны, внешность обманчива.

«Да легко это было, внучка, — расплылся в улыбке пенсионер. — Одному голову сразу отрубил, а второй, баба это была, сначала руки, ну а потом уже и по шапке ей».

«По шапке?» — не понял Стас.

«Ну да. Они в людском обличье были, но даже так ох и намаялся я бегать за подранком… Километр ее гнал, пока о корень не споткнулась».

«А… с чего вы взяли, что это были оборотни?» — осторожно спросила таежного потрошителя Вера.

«Ну с годами зрение меня хоть и стало подводить, но следы читать я не разучился, — пожал плечами охотник. — Как нашел трупы, над которыми звери с человеческой жестокостью измывались, так поискал в округе и нашел следы».

«Оборотней?»

«Снегохода. А потом и сам снегоход, когда за топориком сбегал да по следам прошел. Те, кто на нем катались, тоже поблизости, у костерка, были. И пакет с человеческой вырезкой в прицепе обнаружился».

«М-да, значит, более-менее мы друг другу представлены, — решил я. — И что будем теперь делать?»

«Что делать? — пожал плечами старик. — Для начала вот этих вот в чувство приводить да тело того пацана, что в кресле примерз, латать… Ну а потом посмотрим. Не так страшна оказалась костлявая, как я думал, так что мы еще повоюем».

«Где я? Что со мной?» — Один из «зомби» пришел в себя и ненадолго подлетел к нам, прозрачный, как стекло.

«Щас все объясним, — отправился за ним один из неудачливых химиков. — Только подкормим тебя чуть-чуть».

Я зачерпнул из Сардаса немного энергии и передал ее новому обитателю амулета. Опять всю историю пересказывать… Ох, е! Это что, мне каждому из тридцати все разжевывать?!