Глава шестнадцатая
ОЗАРЕНИЕ
Но отвечать следовало все равно. И хорошо еще, что первый вопрос последовал настолько дипломатично, что оставлял шанс варьировать со своими предыдущими решениями. Поэтому, делая вид, что внимательно присматривается насколько отстиралась магическими умениями Сонного нижняя, нательная рубаха, Кремон постарался придать своему тону максимальное равнодушие:
— Спин, я надеюсь, вы поделились правильно? Оставьте ребятам, как все запасные пластины, так и половину литанр. Пяти штук нам вполне хватит за глаза.
Так как в ответ последовала тишина, Невменяемый не спеша надел нижнее белье, и словно в размышлениях сам с собой, продолжил:
— И вообще, скорей всего придется срочно мотнуться в Энормию с докладом о здешних делах…, - затем резко повернулся к друзьям: — Или лучше сразу начать полную эвакуацию форпоста?
Давид улыбнулся и похлопал нахмуренного Липона по плечу:
— Расслабься! Я ведь говорил, что парень шутит, а ты не верил. Ха! Уж я-то его лучше знаю!
— Ну и шуточки у тебя стали, — облегченно, но все еще с некоторой обидой задышал Бравый. — Я уж и в самом деле испугался…
— Парьеньш бояться — в Топи не ходить! — попытался выдавить улыбку и Кремон. При этом он уставился на Давида, который держал в руках обе ленты из амулетов. — Что ты так в них вцепился? Давай я их надену.
— Постой, не спеши. Я тут их немного рассмотрел и хочу тебе кое-что показать, Ах да, ты ведь не видишь… Но поверь мне на слово, да и все коллеги подтвердят.
— Да ладно, я и тебе поверю. Чего ты?
— Так вот, каждая вторая из этих пластин и в самом деле служит для сохранения какой-либо структуры. Может лечебной, может еще какой, тут объяснить может лишь тот, который эти амулеты создавал. Но каждая первая — это не что иное, как готовая структура подчинения или наущения. По всей видимости, тебя кто-то с жуткой настойчивостью пытался, или пытается подчинить своей воле.
В голове у Невменяемого воцарился хаос мыслей, среди которой превалировала одна самая яркая:
"Зачем они это сделали?! — причем сомнений в опознании неизвестных якобы злоумышленников и сомневаться не приходилось: — Только Галиремы могли такое сотворить, только они! А для чего? Я ведь и так люблю Молли и собирался остаться с ней в столице Огов. Или не люблю? — он к себе прислушался, с удивлением ощущая, как зовущая к любимой женщине безумная тоска вдруг вообще куда-то испарилась. Да и сама любимая вдруг превратилась просто в симпатичную, пусть и довольно милую красотку. Разве что воспоминания о дочери несколько пронзили сердце вполне естественной ностальгией по воистину родному и близкому человеку. — Так что же это получается?! Меня пытаются окрутить, зомбировать, приручить и заставить что-то делать как тупого и бессловесного шейтара?!" От напряжения и попыток вспомнить какие-то проносящиеся в воспоминаниях снов образы, резко заболела голова и нарушилась равновесие. Он покачнулся и схватился за виски. И уже, словно сквозь ватный туман, услышал очередные вопросы:
— С тобой все в порядке? Никаких странных мыслей в последнее время не возникало?
Вспомни…
— Хм! В том-то и дело, что возникали…
Он со стыдом вспомнил как совсем недавно и первого наследника подумывал, как уничтожить, а заодно с ним и всю его Ставку, и как слишком радеть вдруг начал за принадлежащие Галиремам ценности, оружие и артефакты.
— М-да…, причем мыслишки довольно подленькие…, - признался он товарищам. Но после этого ничего больше в голову не пришло, как укорить боларов: — А вы куда смотрели? Не видели, какую ахинею я начал нести в последнее время?
— Как же! Не видели мы! — заворчал с раздражением Караг. — А кто тебя сюда приволок? А кто тебе соврать о Маяке придумал, лишь бы подальше тебя от этой Галиремы убрать? А кто тебе зубы всю дорогу заговаривал и…
— Все, все, все! — перебил друга Кремон. — Сразу не осознал, зато теперь понял и говорю от всей души: огромное спасибо! Плюс, с меня самые лучшие фрукты в виде угощения и в знак благодарности.
— Фрукты — целый месяц! — капризно потребовал Спин — Да хоть всю жизнь! — затем подошел к Сонному, и ногтем постучал по ленте с амулетами: — Нельзя ли так устроить, чтобы те самые, которые плохие — аннулировались, а те, что лечат — остались?
— Трудно, но если мы тут ночку над этим посидим, то сработаем. Но я бы на твоем месте вообще не рисковал носить эти ленты. Мало ли там какие сюрпризы лечебные заложены.
— Да это не страшно, здоровье я всегда поправлю, а вот с мозгами расставаться жалко, мог такого натворить…
— Ладно, амулеты мы тебе почистим, а что у тебя еще есть интересного?
— О! Много чего! Наверняка и не поверите…
И он стал кратко описывать принципы действий имеющихся у него артефактов. Особо при этом остановившись на уникальном, наверняка единственном во всем мире кожаном сюртуке, который обладал миниатюрным Заливным Щитом. Понятно, что уже через полчаса у друзей пропали даже остатки всяких сомнений в том, что они перед собой видят прежнего Кремона Невменяемого.
Наверное поэтому, во время последовавшего затем праздничного обеда, Давид Сонный и от гостей не стал скрывать недавнего эпохального открытия, которое было сделано на третьем форпосте. Вернее не только на третьем, все три группы ученых уже долгое время работали над проверкой одной старой идеи, утверждающей, что Гиблые Топи, а вернее непосредственно жидкая среда — это практически единый, довольно-таки организованный, слаженный, идеально сработанный организм. Причем если неглижировать образами, то все болота можно было сравнить с единым муравейником, в чреве которого обитали то ли одичавшие, то ли искусственно выведенные в глубокой древности животные. По имеющимся предположениям и некоторым намекам, расшифрованным в трактате "Установки", Древние создали здесь гигантскую лабораторию жизни под открытым небом и в питательной, отлично сформированной живительной субстанции прогоняли и формировали различные варианты различных видов. В том числе сходных с собой и сделанных по своему подобию.
Именно для решения или отрицания этого вопроса о единой субстанции, Энормия и бросила для исследования Топей как невиданные средства, так и самых лучших ученых, из числа добровольцев. И те, можно сказать, таки отыскали единую связующую силу, в общей массе скрепляющую всю жидкость в Топях. Нашли, доказали и теперь могли утверждать о едином организме. А раз имеется организм, то можно отыскать для него и нечто смертельное. Вся сложность заключалась в том, что по всем признакам этот организм можно было считать бессмертным.
Понятно, что при постоянной помощи с большой земли как людьми, так и знаниями, компонентами и ультрасовременными ядами, удалось бы отыскать нужное вещество, способное убить Топи Но вот тут как раз и случилась полная изоляция, как итог неожиданного и взрывного увеличения поголовья болотных монстров. Первый форпост был разрушен легионами хищников, третий пал накануне, и Давид Сонный со всей серьезностью утверждал:
— И до второго форпоста этот единый организм обязательно доберется. Вот помяните мои слова.
Липон Бравый не разделял мнение ученого:
— Это он от страха так говорит. Показалось ему, что твари стали действовать слишком уж разумно, вот и вздумалось, что это Топи ими руководят. Смешно, честное слово!
На что Невменяемый пожал плечами и помотал головой:
— Не скажи, Липон, не скажи. Ты ведь и сам помнишь, насколько бестолковыми были прежние чудовища, а утром мы изумлялись, как они вокруг Коров чуть ли стройными дивизиями курсируют, Да и сегодняшний их отход в долине меня просто поразил. Не было такого раньше. Да и твои слова первые — какими были?
— Ха! Так одно дело, если хищники поумнели как шейтары, и совсем другое, если прав Сонный. Тогда нам надо немедленно умолять тебя о полной эвакуации всех нас на большую землю. Еще раз повторю: немедленно!
Некоторое время оба вида разумных шумно спорили, пытаясь решить стоящую перед ними проблему. То, что эвакуацию, хотя бы частичную следует предпринять, они договорились, а вот некоторые ученые наотрез отказывались покидать форпост.
— Как раз сейчас мы и может отследить некоторые закономерности, отыскать самое действенное средство и таки уничтожить Гиблые Топи, как единый организм! — горячо восклицал один из ученых. — Нельзя останавливаться на полпути! Нельзя!
— Но не ценой же собственных жизней, — пытался его вразумить Давид Сонный. — Тем более что дальнейшие обследования можно проводить с нулевого уровня.
— Ха! Ты сам знаешь, что здесь наибольшие глубины! — спорил его оппонент. — Ну и разве что, еще возле самого моря на севере. И значит здесь сосредоточено самое сердце всего муравейника, самое уязвимое, или правильнее сказать, открытые для экспериментов внутренности единой субстанции.
Они бы еще долго спорили, если бы Кремон не припомнил кое-что из рассказов Золаны про ее спасение из этих мест, и не начал довольно быстро, но самое главное — требовательно, задавать вопросы:
— И какая здесь глубина вокруг Большого острова?
— От ста, до двухсот метров.
— А если выпустить бочку яда именно здесь?
— Это будет для топей почти так же, как для тебя маленький укол иголкой.
— Тогда если сто бочек плеснуть?
— Прикинь, если бы тебе иголку воткнули в мякоть на треть.
— И тысяча бочек не отравит?
— Более толстая игла — в то же самое место. Ты просто рассвирепеешь и все массой своих хищных рук и ног набросишься на иглоукалывателя. Сколько тебе говорить:
Топи бессмертны, и даже одновременно вливание в нее рек яда, не принеся ничего кроме еще большего ядовитого тумана который ветер унесет на большую землю. Здесь необходимо нечто кардинальное и более существенное, чем колоть иголкой…
— Очень яркое сравнение! — Невменяемый еще только подбирался к своим основным вопросам: — А что будет с растительным и животным миром, если Топи умрут?
— Да ничего с флорой и фауной не случится. Кто мутирует в нормальные растения, кот станет обычным травоядным, но поголовного хищничества не станет однозначно.
Скорей всего и Коровы выживут: им абсолютно все равно какую зеленую массу поглощать на своем пути.
— То есть здесь будет вполне нормальная, сухая почва со своими озерами, горами, реками, а также с территориями для нормальных поисков древних артефактов?
— О-о! Это будет просто сказка для поисковиков всех мастей! Им хватит здесь работы на века.
— И кому достанутся эти земли?
На этот вопрос, после сосредоточения на нем всех взглядов, стал отвечать Липон Бравый. Видимо ему, как командующему на данный момент всей приграничной с Топями линией, уже давно были известны предварительные планы Рихарда Огромного. Хотя начал он без конкретики:
— Все будет зависеть от того, кто и как быстро наведет пограничные демаркационные линии, установит воинские посты и ограничит аппетиты соседей пограничными столбами.
— То есть, могут и все захватить?
— Да нет, все нельзя, — досадовал пограничник, словно от него сию минуту зависело распределение земель. — Мы ведь с таги и сорфитами союзники — значит им тоже придется отдать кусочек от западного побережья Большого острова, до Гористого острова с ним в придачу. Ну и огам, тоже вроде как дружим сейчас сильно…, им уже все остальное…
— Бедные оги, — Кремон придвинул к себе карту и стал мерить ее ладонью, — Им всего одна десятая достанется, плакать будут, они издавна веруют, что все здешние земли им принадлежат…
— Успеют застолбить — будут в своих правах, — хмыкнул Липон.
— Да и таги с сорфитами будут очень недовольны…
— Ха! Так ведь они своих металлических сорфитов все время в Топи отправляют, — уже и Давид Сонный возмутился, — А на наши запросы только виновато разводят ручками да пожимаю плечиками: мол, "нетути нечего"! Так что как в древней поговорке говорится: дружба дружбой, а артефакты врозь.
— Тоже верно… Но Энормии более чем две трети достанется. Справимся?
— Было бы золото, а достать его всегда успеется.
— Ладно, тогда еще пара вопросов: какая разница между уровнем моря и здешними болотами?
— Около пятисот метров. Да ты и сам должен знать: высота Барьера вдоль моря пятьсот тридцать метров.
— То есть если бы вдруг там открыть ворота, то вся живая сущность Топей утекла бы в соленое море?
— Ну да…
— И там погибла бы?
— У-у-у, — загудело сразу несколько голосов, — Скорей всего!..
— Там холодно!
— Да и соль в самом деле!
— Хотя страшней именно холод и большая растворимость в более гигантских объемах. — наперебой говорили ученые.
— И море не превратится в еще более масштабные Топи?
— Ни в коем случае!
Последний ответ был единодушен, но Липон Бравый сразу занервничал:
— Барьер нельзя повредить: днем он не поддается из-за нерушимости и твердости, а ночами его зачищают и в некотором роде ремонтируют своей слюной топианские муравьи. Чего ты задумал?
— Пока еще ничего, вначале надо проверить кое-какие сведения. Источник надежный, но деталь была отмечена, как несущественная и на ней внимание не акцентировалось.
Так что вначале мне надо самому глянуть. — Кремон встал: — Чтобы не откладывать дело в длинный сундук, вылетаю немедленно.
— Кого берешь с собой? — вскочил и Давид — Да никого. Тебе надо будет поработать над моими амулетами, остальные пусть выберут между собой пятерых, наиболее пострадавших в бою человек для эвакуации и составят списки всего необходимого на ближайшее время. Постараемся вернуться до утра и сразу отправимся в Энормию. Спин, Караг, думаю нам одной пятерки с литаврами хватит?
— Смотря для чего?
— Только смотаться к морю напротив острова, ну чуть западнее, Присмотримся к одной промоине, скорей всего и нырнем в нее, и сразу обратно. Управимся?
— Вполне, — проскрипели лидеры боларов. — Остальные и в самом деле отоспятся, да и тут помогут в случае чего…
— А что у нас с Маяками? — этот вопрос Кремон задал остающемуся командиру одной из боевых пятерок.
— Вполне хватает трех цветов, для передачи почти всех условных и нескольких сборных сигналов на большую землю.
— Отлично! Тогда подготовьте и отправьте основной сообщение; срочно собрать со всей округи все имеющиеся Флоры. Пусть приготовят для транспортировки в топи.
Если удастся, передайте и требуемое количество: не менее пяти тысяч штук.
— О-о! — Возмутился Спин. — А мы столько утащим?
— Никуда не денетесь, вес я просчитал. Гораздо важней, что бы они собрали такое количество. Ну и условными сигналами доложите про общую обстановку на втором форпосте. Остальную информацию дадут Эль-Митоланы Сонный и Бравый. А мы в путь!
Липон Бравый буквально держал Невменяемого за одежду, когда тот усаживался в сплетение корней:
— Откуда ты узнал о промоине? И насколько она глубока?
— Вот потому и лечу туда, чтобы самому все промерить. Человек, который мне об этом рассказал, заметил лишь огромные подвижки воды словно зыбь, да заглянув под низ Барьера, увидел промытый тоннель метров на пятьдесят вглубь.
— Мало, — сразу загрустил пограничник, прекрасно знающий как силу взрыва изделий из свалового пуха, так и зарядов для литанры. — Никаких Флоров вместе с пластинами не хватит! Вот если бы метров на пятьсот… По расчетам основание Барьера возле моря имеет не менее километра.
— Знаю. Потому и нырнуть надо. Мне кажется, Древние просто обязаны были оставить где-то некое подобие стока. Со временем сток забился, или оказался наглухо засыпан. Но рассудите сами: по логике как избавиться от такого объема жидкости в случае неудачного хода экспериментов?
— Ну…, если рассуждать именно так…
— Если я ошибся, готовьтесь к эвакуации. Потому что иначе тут долго не продержитесь. Все, друзья, до скорого! — он похлопал боларов по корневищам: — Спин, Караг, отдохнули, дорогие мои?
— Ага, разве с тобой отдохнешь?..
— Меняетесь с собратьями? — последовал вопрос уже в воздухе.
— Ну, разве что бросим, и тебя кто-то из них поймает, — забулькал скрипучим смехом Спин. А Караг ему вторил тем же тоном:
— А спорим, что не поймает!
Прислушиваясь к веселящимся друзьям, Кремон и сам рассмеялся:
— Чего это вы так радуетесь?
— Хо-хо! Ты бы тоже радовался, если бы нас из-под власти гипноза вырвал и мы вновь нормальными стали.
— Действительно… Спасибо еще раз!
— Ладно, сочтемся. Тем более что и ты нас пару раз и вытягивал, и спасал.
— Зато есть что вспомнить.
— Во, во! А что, кстати, ты с Галиремами будешь делать? — поинтересовался Караг.
— Может к ним лучше вообще не возвращаться?
— Э-э нет! Я так просто им это не спущу, — рассердился Невменяемый. — С точки зрения политиканов, я их еще понять могу, но вот как человек человека — никогда.
И я им такое устрою, такое…
— Может не надо их убивать? — заволновался Спин. — Все-таки они тебя лечат, и дочка у тебя там…
— Кстати, о дочке! Тоже теперь проверить следует. То эта Огирия утверждала королю Энормии, что у меня два мальчика, то вдруг потом выяснилось, что девочка!
И одна… Темнят они буквально во всем и мне их царей вдруг стало до смешного жалко…
— Себя пожалей! Если старший принц узнает, от кого у него дочка — такое может случиться!
— Догадываюсь… Вот потому мне и надо вернуться и все в подробностях выяснить, кажется принц все прекрасно и обо всем знает. Заодно и подлечусь до конца. При этом буду делать вид, что в полной их власти и радею за Царство Огов как за собственную родину.
— Нам показалось, что ты и в самом деле радеешь. Вот как на большой аппетит родной Энормии косо смотрел. Амулеты сняли с тебя, но ты все равно огов защищаешь. К чему бы это?
Кремон немного подумал, и вполне откровенно признался:
— Вы знаете, друзья, я уже как-то и не могу сказать, что я больше за Энормию переживаю. Мне как-то всех порадовать хочется. И огов, и драконов, против которых я готов быть костьми лечь когда-то. Да что там говорить, даже колабов мне жалко в глубине души: вполне нормальные и совсем не противные разумные создания. А уж какие среди них великие гуманисты есть — вы и сами помните. А мы их с самого детства приучаемся ненавидеть.
Спин прямо на лету, легонько похлопал загрустившего друга по плечу:
— Отличные слова, парень! И ты знаешь, ты нам очень подходишь. Еще чуть, чуть и мы примем тебя в стаю, и назовем почетным боларам, самым праведным растением из нашего племени.
— Не льсти мне, деревяшка, — заулыбался Невменяемый, — Все равно зеленючкой мне не стать, в небо я не взлечу…
— Не зарекайся! — осадил его Караг. — Вспомни, как ты в шкуре дракона бороздил небесный океан? Еще выше и быстрей чем мы!
— О-о! Так то совсем другое дело было… Или ты готов со мной телами поменяться?
Добровольно, а? Или ты, Спин?
Лидеры боларов надолго задумались, после чего опять принялись незаметно обмениваться жестами корней, и только потом продолжили "полетную" беседу:
— Наверное не рискнули бы…
— Но вот в тебе почему-то уверены, что будь такая возможность ты бы попробовал.
— Признавайся?
Теперь надолго задумался Кремон. И только когда на бреющем пролетели над огромной Топианской Коровой, он ответил:
— Сомневаюсь, одно дело когда тебя заставили, приказали и ты в порыве ненависти и злости втискиваешься в тело своего врага, и совсем другое дело — добровольно.
Особенно уже после того как побывал в чьей-то шкуре и хорошо помнишь все те негативные эмоции, когда первый раз очнулся в совершенно чужом организме. Ух!
Страшно!
— А сели бы приказали вселиться в одно из созданий Западных островов?
— Хм! Про них я и забыл. Все-таки удивительные существа! И если так подумать, то ничего бы не имел против. Наверное, здорово дышать в воде и плавать в толще глубин с невероятной скоростью.
— Ну вот ты какой молодец! А мы бы на это тем более не согласились, хотя под водой ныряем прекрасно.
— Да я помню…
— И еще про одно переселение ты забыл, которое уже совершал несколько раз.
— Какое именно?
— Вспомни Сонный мир и дунитов.
— Ха-ха! Так ведь это же сон! — рассмеялся Кремон. — Причем сон на основе массового гипнотического наркоза, который создают только фрукты из Поднебесного Сада.
— Так зачем же ты набрал столько фруктов, и последующие ночи только и собираешься, что путешествовать в Сонный мир?
— Не знаю… Может зовет похоть, как у большинства остальных людей, может тяга к приключениям? Вот потому и хочу изучить до конца.
— А ты никогда не задумывался над тем фактом, что мы сонные фрукты не едим?
— Точно! Уже задумался: а почему?
— Все просто — они на нас не действуют.
— Вообще-то несколько странно… А вы пробовали?
— Пробовали в Менсалонии — никакого эффекта. Хотя наесться можно.
— Если их там гноят, то могли бы хоть боларов кормит. Но с этим ладно, к чему вы ведете? Или какие-то сведения о Сонном мире появились?
— Точно утверждать пока не можем, но сплетня какая-то от какого-то Грюхуна дошла: якобы он древнее предание вспомнил.
— Еще более странно, — не верил парень, — Ваши шаманы тоже мало живут, и чего бы это один вдруг чего-то вспомнил?
— А ты думаешь, мы от чего за три года так поумнели? — вопросом на вопрос ответил обиженный Спин. — Все привыкли нас за глупых зеленючек держать с опилками вместо мозгов, а сами то, сколько лет занимаетесь, пока читать и писать выучитесь?
— Ну, я то вас за глупых с самого начала не считал, но мысль вашу понял. И в самом деле, вы прогрессируете просто невероятными темпами. За три года, можно сказать, университет вместе со школой закончили.
— Вот видишь! А все потому, что у нас в сознании память предков начинает просыпаться. И если бы мы больше сидели на деревьях, да просто размышляли, то наверняка бы очень много чего полезного еще вспомнили.
— Ну началось, валите теперь все на Кремона: он такой, сякой, заставляет вас летать по разным странам-континентам и по его вине вы остались тупыми как пеньки хаузпичи.
Друзья поняли, что не на того обижаются и веселое бульканье сняло напряжение в разговоре. Но мысль о слухе-воспоминании Караг продолжил:
— Так вот, тот Грюхун утверждает, что Сонный мир и на самом деле существует и он на одной из наших лун.
— О-о-о…, - протянул Невменяемый, задумчиво, непроизвольно пытаясь рассмотреть скрытое за туманными облаками небо, — Ну если так предположить, то тогда это Марга. Только она имеет зеленый обод по краю. И сели предположить, что зелень — это лес, а Занваль светит на наши три планеты именно вот так…, - он крутил перед собой пальцами, пытаясь понять общую картину, но, в конце концов, воскликнул: — Нет! Не сходится самое главное: в Сонный мир можно попасть только когда у нас ночь, а там день. А это никак не получится с обратной стороной Марги.
Да и с Сапфиром так не получится. Не выдерживает ваша сплетня никакой критики.
Разве что вскоре ваш Грюхун еще более точные детали припомнит.
— Может и так, — согласился Спин. — Но ты все-таки расскажи все подробности своих снов. Может и у нас чего в наших опилках из воспоминаний предков зашевелится.
— Да мне нетрудно, времени полно.
И Кремон с готовностью стал пересказывать о перипетиях своих путешествий в Сонный мир. Даже самому стало интересно припомнить все детали, словно повторно пережил всю эпопею сновиденческих приключений. И когда уже Барьер показался в пределах видимости, сам пожалел, что последние недели был настолько занят, вымотан и устал, что ни разу не удалось нормально лечь с вечера, прожевать сонный плод и наведаться к веселым и радостным дунитам.
Оставалось себе мысленно дать твердое обещание: как только, так сразу! Правда сразу же возникал резонный вопрос: когда это "как только" наступит?
