ГЛАВА 12
В середине июля закончился второй триместр учебного года и наступили короткие, всего на неделю, каникулы. Школа опустела лишь наполовину — по домам разъехались только те ученики, которые жили неподалеку, а также те, за которыми прибыли родные, умевшие путешествовать по Трактовой Равнине. Абигаль Ньердстрем предлагала Герти поехать к ней — до ее родной Грани было всего восемь часов пути по тракту. Однако Герти отказалась, не желая отвлекаться от учебы; она планировала к концу года сдать все экзамены и зачеты за первые четыре класса.
В конечном итоге Абигаль тоже решила не ехать домой и осталась в школе вместе с подругой. При этом она явно рассчитывала, что во время каникул будет чаще видеться с Марком, который в последнее время всячески избегал встреч с ней после уроков. Но ее надежды не оправдались, поскольку всю эту неделю Марк находился в отъезде. Он побывал на Нолане, повидался с родственниками, в частности с дядей Гюнтером, младшим братом отца, который управлял всеми их семейными поместьями. Затем Марк навестил свою родню по материнской линии, проживавшую недалеко от Нолана, после чего не пожалел лишнего дня пути и заехал на Зелунд, в гости к Виллему.
Князь очень радушно принял Марка в своем хабенштадтском дворце и рассказал, что Инквизиция все-таки отреагировала на его письмо по поводу Герти. Правда, с трехмесячным опозданием — инквизитор приезжал лишь на позапрошлой неделе.
— И представьте себе, — говорил Биллем, — опять прислали кадета! Не того, что в прошлом году, другого. Зовут его Ральф Нейман, на вид не старше семнадцати. По-моему, он даже не кадет, а еще курсант, слушатель академии.
— Возможно, так и есть, — заметил Марк. — В провинциальных командорствах Инквизиции статус кадета трактуется шире, чем в Империи. Здесь таковыми считают всех выпускников инквизиторских школ, которые поступают на действительную службу.
— Ну тогда понятно. Должен сказать, что этот Нейман понравился мне больше предыдущего кадета. К делу подошел очень серьезно и в целом произвел на меня хорошее впечатление. А позже я узнал, что перед визитом ко мне он инкогнито, не афишируя своей принадлежности к Инквизиции, побывал на городском рынке и там расспрашивал о Визельде и ее дочери. Короче, подготовился к нашей встрече основательно. Но так и не объяснил мне внятно, почему после длительного бездействия Инквизиция вдруг заинтересовалась этим случаем. А к вам в школу никто не приезжал?
— Насколько мне известно, нет, — ответил Марк. — Во всяком случае, ни меня, ни Герти инквизиторы не беспокоили. Возможно, обратились непосредственно к Ильмарссону… хотя вряд ли. На Торнин они предпочитают не соваться, это выходит за рамки их компетенции.
Здешнее командорство Инквизиции, даром что называлось Торнинским, не распространяло свою деятельность на главную Грань архипелага, поскольку она находилась под покровительством Ильмарссона. По давно устоявшейся традиции инквизиторы избегали вмешиваться в сферу интересов высших магов, которые в большинстве своем недолюбливали Инквизицию. Впрочем, у Ильмарссона отношения с орденом были довольно ровными — не сказать, что теплыми, но вполне бесконфликтными. Инквизиция ценила это и ни в малейшей мере не покушалась на его власть. И хотя Ильмарссон отказался стать официальным правителем Торнина, он являлся таковым уже по самому факту своего присутствия на Грани. К его мнению неизменно прислушивались, все его просьбы и рекомендации исполняли немедленно и беспрекословно, к нему часто обращались как к высшей судебной инстанции, и его вердикты никто не оспаривал.
— А вообще странный он, этот Ральф Нейман, — продолжал князь. — Хоть и молод, но замкнут и угрюм, совершенно лишен чувства юмора. И вот еще одна любопытная деталь. В те дни у нас стояла страшная жара, но он носил камзол с длинными рукавами и плотно облегающими манжетами. Во время нашей беседы одна из манжет, кажется правая, немного сдвинулась вверх, он тут же ее поправил, но я успел мельком заметить на запястье глубокие шрамы. Похоже, несколько лет назад он вскрывал себе вены.
— Не обязательно, — возразил Марк. — С тем же успехом он мог получить эти шрамы в бою или плену либо в результате несчастного случая. Хотя и попытка самоубийства не исключена. В жизни всякое бывает…
Заночевав в Хабенштадте, Марк наутро двинулся в обратный путь, прихватив с собой деньги для Герти, которые Биллем собирался на днях отправить с посыльным на Торнин. Также князь попытался всучить еще и очередную партию нарядов из гардероба своих племянниц, но тут уж Марк решительно отказался. Ему совсем не улыбалось везти с собой дополнительный груз, и в то же время он не имел возможности переслать его в школу «почтовым курьером» (так назывался колдовской способ мгновенной передачи на расстояние неодушевленных предметов, который для людей и прочих живых существ не годился). От Зелунда до Торнина Марк мог перебросить лишь мелкие предметы, весом не более ста грамм. Получив отказ, князь Биллем, однако, не сдался и пообещал отправить подарок для Герти обычной, неколдовской почтой.
Марк вернулся на Торнин в середине воскресенья — последнего дня каникул. Он постарался попасть в школу незамеченным, чтобы об этом не узнали Герти с Абигалью, иначе бы они тут же прибежали к нему в гости. У себя в квартире Марк принял ванну и пару часов поспал, отдыхая с дороги, а вечером уже сам пошел к Герти, чтобы передать ей деньги от князя Виллема.
Однако в комнате он застал только Абигаль. Девушка очень обрадовалась его возвращению, но сразу и огорчилась, когда он отверг предложение пойти на прогулку. Следующие четверть часа Марк терпеливо слушал ее трескотню, дожидаясь Герти, которая, по словам Абигали, «вот-вот должна прийти». В конце концов он устал ждать и, сосредоточившись, послал Герти мысленный вызов. Ответа не последовало — либо она находилась за пределами школы (Герти еще не умела принимать мысли на больших расстояниях), либо закрыла свой разум, чтобы ее никто не беспокоил.
Не выдержав, Марк оборвал болтовню Абигали:
— Так когда же вернется Герти?
— Ну… — Абигаль слегка растерялась. — Сегодня она что-то задерживается. Обычно в это время Герти уже возвращается и мы вместе идем на ужин.
— Обычно? — переспросил Марк. — Что это значит?
Абигаль отвела взгляд и смущенно улыбнулась:
— Только не говорите ей, что я вам сказала, но… по-моему, у Герти появился парень.
— Вот как? — удивленно произнес Марк. — И кто же он?
— Я не знаю, честно. Герти скрытничает, ничего не хочет рассказывать, хоть как я ее ни упрашиваю. Просто каждый вечер уходит, а примерно через час возвращается и выглядит при этом так… так… ох, даже не знаю как описать! Лучше я вам покажу.
Марк воспринял последние слова в привычном для колдуна значении и уже наготовился принять мысленную «картинку», но Абигаль просто изобразила на лице мечтательное выражение и искоса посмотрела на него томным взглядом.
— А еще щечки у нее румяные-румяные, — добавила она, вернув своему лицу обычное задорное выражение. — Герти точно влюбилась, я уверена.
— И когда это началось? — поинтересовался Марк.
— Да вот уже две недели. С того самого воскресенья, когда вы не захотели пойти с нами в город. Я тогда расстро… ну, тоже решила не идти, и Герти пошла сама. А вернулась только перед ужином, задумчивая и взволнованная, но совсем не расстроенная, а как раз наоборот… В общем, с тех пор и началось.
Марк встревожился:
— И что, она по вечерам ходит одна в город.
— Нет-нет, не в город, — успокоила его Абигаль. — Ее парень явно из нашей школы, только я никак не могу вычислить, кто он. Вряд ли из наших «переростков», скорее какой-то шестиклассник. Думаю, в городе они случайно столкнулись, он предложил ей куда-нибудь пойти вместе, они хорошо провели время — ну, короче, понравились друг другу. В прошлое воскресенье она тоже весь день гуляла, и в четверг тоже. А в остальные дни они встречаются где-то в парке. Один раз я пыталась проследить за Герти, незаметно пошла за ней, но возле старого вяза передумала и вернулась в школу.
— Почему?
— Стыдно стало, — призналась девушка. — Ведь Герти моя подруга, и я должна уважать ее тайны. А выслеживать ее — это не по-дружески.
— Да, ты права, — согласился Марк и встал со стула. — Ну ладно. Наверное, Герти сразу пойдет на ужин. Как увидишь ее, скажи, чтобы позже заглянула ко мне — князь Биллем передал для нее…
— Ах, нет, погодите, погодите! — Абигаль быстренько вскочила на ноги, крепко схватила его за плечи и усадила обратно. — Я же самого главного вам не рассказала! Помните, уже давно, по-моему, в первый день, когда вы только приехали, мы разговаривали про старого кота Нильса? Ну что его призрак вроде бы видели в подвале?
— Да, помню, — кивнул Марк. — А что?
— Дело в том, — с таинственным видом сообщила Абигаль, — что я его тоже видела. В четверг, когда ходила стирать нашу с Герти одежду. Там, в прачечной, никого из девочек не было, и мне стало скучно ждать, не с кем поговорить. Видите ли, я круглая отличница по бытовой магии, мне не надо следить за самостиркой, мои заклинания работают безотказно — как положено выстирают, прополощут и выжмут…
— Да, конечно, знаю, — нетерпеливо перебил ее Марк. — Так что было дальше?
— Ну я решила прогуляться по подвалу и зашла на хозяйственные склады. А там, в коридоре, увидела кота. Большущего, вот такого, — она показала руками размеры, — серого, с белым «воротничком» на шее. Точно как описывали Нильса. А в зубах он держал мышку.
— Призрак держал в зубах мышь? — скептически переспросил Марк. — Странно.
— Да, странно, — не стала спорить Абигаль. — Но мышка точно была, причем еще живая. Нильс ее выронил, когда увидел меня, и она убежала.
— Тогда, наверное, это был не Нильс. И вообще не призрак, а просто похожий на него кот. Обыкновенный кот, не оборотень.
Но Абигаль так решительно мотнула головой, что ее вьющиеся рыжие волосы упали на лицо.
— Нет, все-таки призрак, — настаивала она. — Призрак кота-оборотня. Он громко зашипел на меня: «Шшшш!!!» — сказал по-человечески: «Прочь отсюда, малявка!» — а затем исчез.
— Спрятался?
— Нет, именно исчез. Так, как исчезают призраки. Просто растворился в воздухе. Все так и было, точно! Мне ничего не почудилось.
— А ты не смотрела, были на полу следы или нет? Ведь призраки следов не оставляют.
Абигаль вздохнула:
— Нет, не смотрела. Я так испугалась, что сразу убежала, даже забыла про стирку. А потом боялась снова спуститься в подвал, дождалась Герти, и мы вместе пошли за постиранной одеждой. Она предлагала сходить на склады и проверить, но я не согласилась… Все-таки я жуткая трусиха, — сокрушенно подытожила девушка.
— Не трусиха, а просто впечатлительная, — уточнил Марк. — Ведь теперь ты уже не боишься, правда?
— Да, уже не боюсь. Вчера спускалась в подвал, но в том коридоре кошачьих следов не нашла. Хотя, конечно, это ничего не значит — их могли затоптать или просто замести. Я не знаю, когда там проводят уборку.
— Если с моих времен ничего не изменилось, то как раз по пятницам, — сказал Марк. — Так что вполне могли замести.
Тут послышался тихий щелчок замка, дверь отворилась, и в комнату вошла Герти. Выглядела она вполне нормально, совсем не так, как в утрированном виде изображала Абигаль, но все же Марк успел заметить в ее глазах легкую поволоку, которая, впрочем, сразу сменилась радостным блеском.
— Добрый вечер, Марк! — лучезарно улыбнулась она, снимая свое меховое манто. — Как хорошо, что вы вернулись! Мы с Аби очень скучали без вас.
— Ну ты-то не особо, — ехидненько ввернула Абигаль. — Тебе и так было хорошо. До самого вечера просиживаешь за книжками, потом гуляешь по парку… гм, в одиночестве.
Лицо Герти мигом вспыхнуло, она быстро повернулась к одежному шкафу, открыла его и долго вешала там манто. Такая ее реакция окончательно убедила Марка, что Абигаль была права в своих догадках.
— Как раз перед твоим приходом, — произнес он, чтобы сменить тему, — мы говорили о призраке Нильса. Что ты об этом думаешь?
Герти наконец закрыла шкаф, подошла к своей кровати и присела, расправив на коленях платье. Вид у нее был уже не такой смущенный, хотя щеки продолжали пылать румянцем.
— Даже не знаю, что думать, — ответила она. — Я там не была, не видела того кота и не знаю, призрак он или нет. Надо было пойти и посмотреть, есть ли следы, но Аби не захотела, а я… честно говоря, я побоялась идти одна — а вдруг там действительно призрак.
— И мы не знали, к кому обратиться, — добавила Абигаль. — Вас ведь не было в школе.
— Попросили бы Андреа. Уверен, она бы не стала насмехаться.
Герти покачала головой:
— Так она тоже уехала, в среду, кажется. Вместе с госпожой Фицпатрик. Кстати, они до сих пор не вернулись. Когда я шла из парка в школу, их окна были темны.
Еще немного поговорив с девушками, Марк передал Герти деньги от князя Виллема, после чего все трое отправились на ужин. Абигаль прихватила с собой несколько тетрадей и учебников, а в ответ на вопросительный взгляд Марка объяснила:
— Это чтобы не возвращаться. После ужина у нас на этаже становится слишком шумно, и обычно мы с Герти ходим заниматься в кабинет ритуальной магии. Там тихо и спокойно, а мастер Линдгрен не возражает.
— Понятно, — сказал Марк, а уже в следующую секунду насторожился: — А какой это кабинет ритуальной магии — для младших классов или для старших?
— Для старших. В пятьсот двенадцатой аудитории — прямо под той самой шестьсот двенадцатой, которая замурована, — ответила Абигаль, догадавшись, к чему он клонит. — Но мы не делаем ничего плохого, если вы об этом беспокоитесь. Оно-то, конечно, интересно, что находится наверху, но если нельзя, значит, нельзя.
— А почему вы выбрали именно пятьсот двенадцатую?
— Я выбрала сама, еще в прошлом году. Просто там мне лучше всего учится. И Герти тоже. Правда, Герти?
— Да, — коротко подтвердила Герти.
— И главный мастер не имеет ничего против, — продолжала Абигаль. — Когда он в первый раз увидел, что я занимаюсь в кабинете ритуальной магии, то просто показал пальцем на потолок — мол, даже не думай. А я твердо покачала головой — ни в коем случае. Тогда он кивнул и вышел.
— Ну раз так, то все нормально, — сказал Марк.
Спустившись на первый этаж, они расстались. Девушки пошли в ученическую столовую, а Марк — в учительскую. Ни Андреа, ни Гвен там не было, зато он встретил Ульриха Сондерса, который очень обрадовался его возвращению и предложил скоротать остаток вечера за шахматами. Марк охотно согласился — они с Сондерсом обладали примерно равным мастерством, поэтому играть с ним было интересно.
После ужина они сразу поднялись на седьмой этаж и направились к Ульриху. По пути Марк задержался возле квартиры Андреа, постучал в дверь, но ответа не было. Сондерс ухмыльнулся:
— И не надейся, сегодня ее не застанешь. Они с Гвен вернутся лишь под утро.
— Откуда ты знаешь? — спросил Марк.
— У них всегда так. Каждый раз они возвращаются из своих поездок рано утром.
— И часто уезжают?
— Нет, не очень. Обычно на каникулы, но в том году пару раз отлучались и на выходные. Причем, что примечательно, никогда не отсутствуют больше пяти дней. Даже во время летних каникул.
— Летом они остаются в школе?
— По крайней мере, так было в прошлом году. Почти весь ноябрь и декабрь я провел здесь, и Андреа с Гвен тоже. Уезжали только однажды — и ровно на пять дней.
— А куда они ездят, ты не в курсе? — поинтересовался Марк.
— Без малейшего понятия.
Сондерс открыл дверь своей квартиры, они миновали переднюю и вошли в кабинет.
— Но самое странное, — продолжал Ульрих, доставая из шкафа шахматную доску и коробку с фигурами, — что даже эти редкие отлучки совсем не нравятся Ильмарссону. Перед мартовскими каникулами я случайно услышал, как он просил Гвен повлиять на Андреа и убедить ее не ехать. А Гвен ответила, что Андреа ни за что не согласится, ее просто бесит необходимость постоянно быть в школе. И уже от себя Гвен добавила, что и сама она тоже должна иметь возможность хоть ненадолго отвлечься. Потом они завернули за угол, увидели меня и замолчали.
Марк был заинтригован.
— Что бы это значило?
Сондерс покачал головой:
— Даже не представляю. И хватит об этом, давай играть.
Он щелкнул пальцами — под воздействием заклинания фигуры вылетели из коробки и выстроились на доске в начальной позиции.
— В прошлый раз у меня были черные, — сказал Марк, устраиваясь за столом. — Теперь мои белые. — И он начал со стандартного хода «е2 — е4».
