Глава 12
ЗА ТРИ МОРЯ…

«Я бы поехал».

С этой неисчезающей мыслью и отставил тарелку в сторону.

Будь у меня хоть малейший шанс, хоть самый призрачный намек! — использовал бы полностью и поехал. Но реального в таких желаниях нет ни байта, подобные путешествия для секретаря Госдепа есть просто праздные мечты. Поздняк метаться, я уже в номенклатуре. А номенклатура, доложу я вам, это такая штука… с высокими адгезионными свойствами. Попал в нее один раз — и все, не отлепишься. С поста выгнать могут, наказать могут, а вот из самой номенклатуры не выскочишь, такие случаи чрезвычайно редки. А как же иначе, человек проверен делами и интригами, знает много, в том числе и неизбежно лишнего, расклады и ранги понимает, политический и дипломатический опыт есть. Не отпустят такого в практически свободное плавание.

Как говорил мне как-то Главный, вводя в курс дела, порой полезней трижды проверенный работник, чем одаренный, но непонятный. Теперь я и сам это понимаю: есть ряд постов, где надежность важней смелого креатива.

В саму экспедицию Сереге Демченко нельзя, а вот шишки башкой ловить в процессе ее подготовки и отправки — это пожалуйста, уворачивайся, если сможешь.

Сразу понимание всей тяжести новой задачи мне в голову не вступило, долго недоумевал (вот же туповатое словцо), какое вообще отношение имеет Госдеп анклава к подобным экспедициям? Просветили быстро, понял. Во все времена наше ведомство занималось такими хитрыми задачами. В подряде со спецслужбами, естественно. Так что подготовкой старта я занимался в полный рост все последние дни.

На Потапове лежала конкретика, на мне — взаимодействие служб и всеобщий контроль.

Кому-то может показаться, что моя задача заключается лишь в постоянном и беспрекословном распахивании ворот перед Потаповым, по первому требованию и с непременной улыбкой привратника в ливрее. Да ничего подобного. У любой задачи, кроме цели и средства, есть еще и ожидаемый конкретный результат. Тут все должно быть сбалансированно — мало ли что Феде в голову придет. Старого доброго соотношения разумности затрат к планируемому ништяку никто не отменял. Любой запрос — это фонды или килограммы канальной поставки, это ресурс, живые деньги. Поэтому я утверждаю все. Или же не утверждаю. У Спасателя один прожектор — на лбу, он лишь Дальний Берег видит. А родной, между прочим, никуда не исчезает, даже растаяв в океанском тумане; нам тут жить и работать, решать насущные задачи.

Ведь экспедиция «Беринг» — далеко не первый и тем более не единственный текущий проект. Задач много, дыр еще больше, так что прости, Федор, но ты не на острие единственной иглы, их много. Ты — долгосрочная инъекция.

Понимая это, Спасатель тем не менее на меня иногда злится, иногда откровенно психует, но всегда вынужден подчиниться моему окончательному решению. Просто потому, что я сейчас представитель верховной власти, которой, как известно, виднее: что, кому и как делать. Больше скажу, для рядовых участников экспедиции я порой предстаю самым настоящим тормозом прогресса и поступательного движения. Терпите, други, терпите, у вас еще будет время проявить яркую самостоятельность…

В зале столовой народу было много — обычно на завтраке гораздо меньше. Уже давно общепит Замка работает лишь на госслужащих и редких «талонщиков», нормальные же люди вообще-то дома завтракают. Пришедшие подходили и подходили к раздаче, разбирали подносы, нагружали подогреваемое официантами на мармитах, осторожно, чтобы не расплескать чай или кофе, отплывали к свободным столам.

Интересно, отчетливо вижу два потока, два слоя и два настроения.

Они даже садятся отдельно. Тихий и спокойный «рутинный» слой еще не вполне проснувшихся, которые даже в эти судорожные для меня последние часы перед отправкой продолжают жить размеренной жизнью повседневной привычной работы, и другие — возбужденные, заряженные. Эти завтракают быстро, особо не разбираясь и не привередничая, разговаривают громко. Просто удивительно, как много людей и служб оказались причастны к старту.

Я обвел глазами обеденный зал. Укоротили его, срезали площади — меньше стало народу, меньше и квадратных метров. За глухой деревянной перегородкой, на которой висят романтические картины, теперь питаются дети, школьники. Помещений в Замке по нынешним временам не хватает, поэтому используется каждый клочок площади. Вот и столовую из школы убрали, теперь на ее месте работает новый учебный класс и лаборатория.

Первым делом бросается в глаза компания поваров, хлебопеков и прочих работников пищеблока — девчата провожают Павидлу. Федор вот не может ее так называть, а я никак не могу произнести Нионила Маурер. Знаете, как кутенок, только что родившийся, что первый же силуэт сразу посчитал за маму. Павидла и есть наша Мама, как без нее жить будем… За поварскими столами рев и слезы, обед сегодня можно не солить.

Медики сразу заметны, тем более что сидят они на излюбленных местах. Усиленное дежурство, мониторинг, елки. Аппарат управления практически весь здесь. Ну, этим положено, хотя ничего от такой готовности не меняется. Технари, хозяйственники, ребята с НПЗ, торопятся, уже убегают на дозаправку «Клевера».

Геологи завтракают в дальнем углу… Они тоже собираются, на днях уходят на Южный Хребет, в район Балаклавы, где будут обследовать отроги и ущелье Каньонки. Ну, с ними мы все решили. Увы, в составе группы настоящих рудознатцев не будет. Во-первых, у нас их — всего три человека на весь анклав. Во-вторых, на «Клевере» уже банально нет места для расширения состава участников.

Томас — начальник невеликой геологической службы из трех человек: сам он, чех по происхождению, и семья словенцев. Заметив мое внимание, вежливо привстал и кивнул, медленно нарисовав пальцами в воздухе прямоугольник А4.

Я в ответ махнул рукой: помню, помню, все необходимые материалы Томас уже передал в миниатюрную библиотеку мотобота, а потом и будущей южноамериканской колонии. И протоколы приема зачетов по вводному курсу видел. Хоть краткие, но курсы… Со сталкерами проще, нам азы геологического дела преподавали еще на первом году спецподготовки. А библиотека экспедиции бумажная, вот так. А справочники — штука тяжелая. И груз весь расписан до грамма… Не ожидали?

Но другого выхода нет. Больше всего Штаб боится не штормов и морских чудовищ, не опасностей неведомого берега и уж точно не эльфов с луками. Больше всего нас пугает возможный отказ мобильного канала. Вроде поводов для страхов нет. Но и сам канал еще ни разу не запускался — а ну как и не запустится, гарантий никто не давал. Или плита треснет при неудачной переноске, поверхность пострадает в стычке… Что тогда? Получим группу людей, сидящих на чужом берегу, без канала поставки, без планового пополнения ресурсов. И без возможности как экстренно вернуться назад, так и получить помощь из метрополии. Сезон штормов, знаете ли, с природой не забалуешь. Кто знает, шторма какой силы и высоты волны бушуют посреди океана зимой, пусть и южной, тропической. И от авиации толку нет — налицо сумасшедшая по нынешним временам дальность. Так что какое-то время группа будет жить автономно. И все это нужно было учесть при подготовке экспедиции. А если через полгода электричества не будет по каким-то причинам? Вот вам и надобность хранить самые важные тексты еще и на бумаге, дубликатом электронной библиотеки, — они вечные. Много нюансов.

Торопимся? Торопимся.

Решали коллегиально, трудно и долго — посылать экспедицию на юг или нет, — и вот: стратегия принята, шагов назад не будет. Сомнения у Штаба были: мы ведь еще хапнутые земли не закончили исследовать, например геологически, а порой и просто географически. Можем ли себе позволить сверхдальние рейды?

Но время идет, соседние анклавы крепнут. Чего ждать? Ну чего, скажите? Ждать можно было еще полгода назад, а вот сейчас уже нельзя. Вспомните, например, завидную активность Манилы. Сколько шариков они там нашли, в развалинах своих, что на базарах мини-глобусы продают?

Да, конкурентов в плане освоения Южной Америки мы ждем, как не ждать.

Кто-то опасается активности канадцев, кто-то — испанцев, имеющих отличный исторический опыт освоения неведомых земель. В анабиозе у них конкиста или уже проснулась? Правда, мы почти не вспоминаем американцев, которых Смотрящие буквально сняли со сцены и закинули на галерку Платформы, как бы говоря — ну-ка оттуда повторите-ка свой фокус, благодаря которому целая планета ушла в стагнацию… Изредка вспоминали островитян-англичан — вдруг те нашли свой пароход или же построили с нуля новый, хотя такие подвиги практически невозможны в тех условиях, в которых бритты оказались. Но долго спать они не будут.

Хотя я вот опасаюсь китайцев, что сидят где-то на северо-запад от нас.

И не только в плане дальних экспедиций. Тут ведь важен не столько первичный состав селективного кластера, сколько некая общественная ментальность, традиции, дух. А китайская история настолько протяженна, что никаких сомнений в сути и роли Поднебесной у аборигенов давно не осталось. Они твердо знают, что их Китай будет жить вечно, постепенно занимаясь единственно возможной для любой страны национальной идеей — мягкой и настойчивой экспансией своего влияния и своей культуры, что и должен делать каждый этнос, желающий гарантированно выжить. Приезжают, занимают места, замещают, да все тихо так, незаметно. Смотришь, а остальным уже и дороги нет. И не только в мирном мотыжном деле.

К примеру: каждый год из Сицилии по старой памяти срывается в США, условно, сотня-другая, скажем так, готовых на все молодых людей. По отбору, между прочим, ибо желающих помафиозничать в Штатах много. Однако там их давно уже никто не ждет, так как бандитское поле занято… китайцами. И справиться с ними уже никому не удастся. Так как только китайцы живут в режиме «вечной старой родины», никогда не ассимилируясь. И потому у них всегда есть поддержка из Поднебесной. А у сицилийцев ее нет, на брошенной родине им просто завидуют и ждут… пристрелили Нико — ну и черт с ним, место освободилось. Потому как сицилиец уезжает на всю жизнь, но по приезде на место ведет себя так, что новая культура его не принимает, надоедает он быстро. Китаец же поступает честней — он добросовестно работает на новую культуру, становясь ей нужным, но никогда не врет, что станет патриотом Новой Родины. Никогда. А пользы от них немерено. Только китайцам удалось существовать в режиме «полножизненной вахты», когда человек может прожить любой отрезок времени, устраиваясь прочно и самокомфортно, но душой оставаясь в Китае.

Удобные они, китайцы, всегда нужные. У остальных народов такое не получается — не та история и ментальность. И здесь не прижились, и старое предали…

А мыслить китайцы привыкли тысячелетиями. Они и Россию-то лишь недавно начали признавать как состоявшееся государство, типа, ладно уж, прошли вы некий период взросления, доказали свое право на существование и умение выживать, здравствуйте, русские товарищи! В этом плане для них США еще настолько молоды, что серьезному учету не подлежат: посмотрим, что будет с вами лет через тысячу. Вот тогда и поговорим. Если выживете.

Как от такого народа не ждать трудовых и организационных подвигов? Никто не знает, что они там у себя делают, — новую Великую Китайскую стену строят или же просто рожают детей. Но они еще проявятся, вот увидите. С кем-то переговариваются в эфире, редко, но обмениваются шифровками. Не с японцами ли? На фиг, на фиг, такой союз нам не нужен.

Ладно, это я отвлекся немного — просто мысли вслух…

Принимать новые решения, как и корректировать старые, Штабу приходилось постоянно. Большая часть — техническая, и для ее оценки имеются эксперты, а не только заинтересованные в быстрой и богатой подготовке «Беринга» члены экспедиции. Но основная часть возникающих вопросов носит все-таки чисто организационный характер. И как мне именно это не нравится!

Повторюсь: плюнул бы на все да и драпанул вместе с нашими…

Ковыряющийся в своей тарелке рядом со мной Монгол соседское ментальное поле всегда прекрасно чувствует — это что-то восточное. Вот и сейчас — отложил несчастную алюминиевую вилку, которую успел согнуть и распрямить уже раза три, и с несвойственной ему горечью в голосе произнес:

— Много бы отдал я, Серега, за такой членский билетик.

— Понимаю тебя, Шамиль, но ты это брось, мы пока сбоку.

Я аккуратно положил приборы на тарелку: не лезет, что-то нет аппетита, хотя сегодня завтрак в столовой отменный и, главное, такого набора, какой я люблю более всего, даже сосиски есть с пюрехой.

— Кто сталкерскую группу потащит, а? И все остальное, — сказал я в порядке аутотренинга больше для себя, чем для товарища. — То-то и оно. Да и немцы одни не потянут. Так что тебе и здесь задач хватит. Как и мне, впрочем.

Вот вам для начала один лишь пример неожиданности организационных и кадровых решений: всего несколько дней назад Костю Лунева, совсем недавно приказом назначенного командиром группы сталкеров, внесли в списочный состав экспедиции «Беринг»! Одним днем, точнее, вечером все произошло — Потапов сделал запрос, разъяснил, показал мотивы, мы с Сотниковым подумали, катапультировали Кастета, на ответ мужику дали десять секунд, бах-трах! И новый приказ подписан… Был один сталкер в списке — Гоблин, стало двое.

Правда, и я и Федор отлично знали: Костя такие же, как и мы с Монголом, сны видит: про дальние страны и закаты в тропиках, он давно к такому повороту был готов, даже с женой все решил. Точно, заранее с Потаповым тер. Монголу же ничего не светило, хотя нагрузка у группы сталкеров стала поменьше, чем еще полгода назад.

Ну с этим уже все — двенадцать человек в группе, число является еще и талисманом экспедиции, мало ли, вдруг Смотрящие оценят подобную предусмотрительность… Список утвержден, надеюсь, окончательно, и изменить его могут только роковые обстоятельства, как у космонавтов перед стартом. Замены, кстати, определены заранее. Тьфу-тьфу и стук-стук, несколько часов до старта, ничего не случится, ничего не случится…

— Ты че там бормочешь?

— Да так, о своем…

— А-а-а. Ну как ты, пошли? — предложил Монгол.

— Двинули, Шамиль, — согласился я, запихивая так и не съеденные сосиски с картохой в контейнер. Закроется столовка — потом хрен поешь.

Буквально на выходе ко мне подлетел Хвостов:

— Вот ты где! Подписывай изменения! — Он радостно протянул мне какую-то бумагу.

— Что это? Что ты мне суешь прямо на дороге.

— Да подписывай, мелочовка же!

Оказалось, что прямо сейчас Даниле приспичило поменять турельный шарнир палубного крепления установки «Удар» — крупнокалиберной «болтовки» «Арсенал-1270» местного производства, по схеме ПТР Симонова.

— А что случилось? Че ты забегал в последние часы?

— Да ничего особенного, просто более прогрессивный вариант, более надежный и удобный.

Вон какие слова применяет… Но я, как и положено администратору, не верю.

— Не вижу необходимости. Дугин знает?

— Знает, знает, подписывай! Ну, Серега-а! — завыл в голос Главный Слесарь. — Установка сварочная на берегу, мне снять и заварить — десять минут времени. Что, потом прикажешь в открытых водах возиться? А если именно в этом момент на нас гигантский кракен нападет? Все равно ведь переделаю! Подписывай!

Что с ним делать… Вытащив ручку, я поставил свою подпись, сняв Хвостова с тормоза, Данила резво припустил на выход из Замка. Как вы поняли, Хостов тоже едет — туда ему и дорога, в хорошем смысле. При всех своих недостатках, известных доброй половине анклава, Данила механик от Бога. Да и не только механик: чего только не умеет этот болтливый и немного скандальный человек, на все руки мастер. Именно такой технарь и нужен в дальней экспедиции.

Монгол направился на базу сталкеров, а я пошел к южной стене, даже не пытаясь догнать убежавшего вперед слесаря.

Во дворе Замка было живенько. Даже если и не быть в курсе происходящего, несложно определить: сегодня происходит что-то необычное. Народ помаленьку начал стягиваться в Замок, многие хотят проводить корабль в долгий и опасный путь.

— Серега! — заорали позади-сверху.

Я оглянулся, чуть не выпустив из рук контейнер с сосисками.

— Серый, подожди! Поможешь оборудование донести!

Вотяков орет. Этот тоже везунчик: Юрка в составе у Потапова.

Вот уж по чьей кандидатуре долго спорили… С одной стороны, лучший спец, ему и в анклаве работы хватит, поберечь бы надо. С другой — смену он подготовил, два человека в радиоузле сидят, а предстоящие задачи могут оказаться орешками такой степени твердости, что без сильного радиста их и не разгрызть будет. А он, среди прочего, антеннщик с огромным опытом, что зачастую и определяет надежность и качество связи. Связь же с группой важна закритически. Пусть зимние шторма и прочие катаклизмы, пусть даже канал не заработает — связь должна быть, и точка. Любыми силами и средствами.

Таковой силой Вотяков и оказался — едет. Довольный, как слон.

Выскочил Юрка быстро, со стуком поставил передо мной две полотняные сумки средних размеров и тут же побежал назад, прыжками вверх по лестнице донжона — неплохо ноги накачал парень с таким высокоэтажным жильем. Так же быстро и вернулся, еще две сумы тащит!

— Что тут у тебя?

— Да запчасти…

Вообще-то я обязан не пущать и требовать экспертной оценки: бедный «Клевер» чуть ли не трещит по швам. Но тут вмешиваться не буду, ибо экспертом выступит все тот же неизбежный Вотяков.

— Точно не лишнее?

— О чем речь, Серый, шутишь, что ли, — обиделся главный радист. — Такое лишним не бывает. Можешь не смотреть, не оценишь. Потащили.

Вам завидно, не? Целый секретарь Госдепа таскает на пупе тяжеленные сумки с запчастями. И машину у диспетчеров не возьмешь — засмеют девчата, расстояние ерундовое. Можно было, конечно, завести сталкерскую Шнюшу, но ключей от машины у меня нет, а подниматься на второй этаж некогда родной мне базы было влом. Я кинул в одну из сумок контейнер с сосисками. Черт с ним, поперли, проклятый кренкель.

Но герои просто так не уходят — заметьте, это я не про себя сказал.

— Товарищ радист! — громко остановили нас тоненьким девчачьим голосом.

Четыре девчонки, класса из девятого, пожалуй. Стоят, переминаются с ноги на ногу. Смотрят на Вотякова, как на живого Крузенштерна. Занятия в школе сегодня отложены, все дети будут прощаться, махать руками и флажками.

— А можно мы с вами сфотографируемся на память? — кокетливо спросила самая бойкая черноглазка. — Ну, пожалуйста, товарищ радист… И еще отдельно, чтобы портретом, мы в школьном музее вас повесим!

Так приходит земная слава, жаль, что не ко мне. Вотяков охотно принял пластическую позу, покровительственно обнял учениц за плечи. Щелк! Щелк-щелк!

Сверху кто-то тихо кашлянул. Я поднял голову, пробегая взглядом по неровностям серого камня старой крепостной стены — Монгол это, из окна смотрит. А глаза…

Мы понимающе обменялись с другом горестными взглядами.

«Клевер» готовился к старту не на причале, а на берегу, рядом, так экспедиционерам удобней: и они не мешают, и им никто глаза не мозолит. Рядом с судном на границе пологого склона стоял большой деревянный временный сарай, где аккумулировалось все имущество отряда, оборудование и припасы, там же и мастерская. Часть экипажа вообще тут жила три последних дня. Небольшая горка коробок, канистр и баулов все еще не погружена на борт, но в том нет ничего страшного: проверяют ребята, перекладывают.

Само судно было не узнать — покрашенный шаровой краской пришелец, заявившийся к причалу Замка этаким беленьким, мирным и нарядным швейцарским щеголем, теперь выглядит как приличный боевой корабль. На борту — большие белые цифры «005», название русскими буквами и непременное «ВМФ России». Как только его не называли: сейнер и морской мотобот, дизель-электроход… Наплевать и забыть, отныне это — корвет русского флота.

Для данной миссии «Клевер» подходит больше всех остальных судов.

При всех достоинствах «Дункана» в плавании по большим рекам, отпускать бывший буксир в открытое море нежелательно: у проекта серьезные ограничения по волне. Вновь принятый в состав флота корвет есть малый рыболовный сейнер по своей природе. Низкий, широкий, у судна прекрасная остойчивость. Два огромных трюма — проектанты поработали на совесть. А как же, судно коммерческое, должно взять столько рыбы, чтобы судовладелец или эскплуатант в случае удачи мог рассчитывать на серьезный финансовый приз.

«Клевер» имеет низко расположенный центр масс, а Маурер его еще понижает, все меры к тому приняты. Именно благодаря этому обстоятельству шкипер согласился на демонтаж огромной тросовой лебедки, которой, похоже, никогда не увидеть больших рыболовных сетей. Теперь она лежит на берегу. Дугин хотел забрать и приспособить в дело (сам пока не понимая, зачем конкретно она ему надобна), но Маурер отказал в грабеже наотрез; рачительный Ули потребовал убрать до поры «катушку» на склад.

Вот «Нерпа» — настоящий пароход, от рождения — запросто может совершить таковой переход, это судно морское, мало того — сконструированное для плавания по северным морям, может и через льды пробиваться. Только с грузоподъемностью у нее плоховато, серьезную экспедицию такого разряда не отправишь.

Ближний к ходовой рубке трюм «Клевера» забит полностью, соседний пока открыт — набивают. Из тяжестей в трюмах в основном топливо в бочках, и его количества вполне должно хватить судну для прибытия к конечной цели. А там уж…

Упакован корвет крепко.

Имеется и исправно работает все радиотехническое и навигационное оборудование, на борту есть эхолот и мощный гидролокатор. Полностью судовое оборудование и начинку я сейчас подробно описывать не собираюсь, расскажу лишь про вооружение, с которым «Клевер» и повезет экспедицию «Беринг» к новым открытиям.

В носовой части корвета в обрамлении бронещитков на турели стоит пулемет «максим» с системой принудительного водяного охлаждения — решили, что такой агрегат взять в дорогу рационально. Неизвестно, как все сложится. По прибытии на место Потапов будет ставить капитальный блокгауз или даже самый настоящий форт. И вот там-то проверенный ветеран с водяным охлаждением, способный работать без перегрева ствола длинными очередями, точно пригодится: на новой земле можно ждать любых сюрпризов, фантазируя без пределов. Вплоть до стай агрессивных приматов, атакующих сотнями и македонской фалангой.

На корме корвета — уже стандартная «орудийная башня» новенького, с поставки, крупнокалиберного ДШК, с этой точки палубы у него будет наиболее широкий сектор обстрела. Рабочее место наводчика-оператора организовано грамотно — чуть ли не анатомическое удобное сиденье, мягкое, из не боящейся морской воды кожи, бронещитки с трех сторон, легкое круговое вращение. Оружейники постарались на славу: Ганс Грубер лично курировал перевооружение «Клевера». На «крупняке» башенка вышла побольше, «максимке» же досталась попроще и полегче.

В центре большой широкой палубы между грузовыми люками виднеется штанга для крепления установки «Удар», с шарниром которой и носился неуемный Хвостов. Кстати, что-то его не видно, наверное, в мастерской сидит, колдует…

С таким патроном это почти пушка, которые, как известно, начинаются с калибра в двадцать миллиметров. Опыта работы с подобным агрегатом у ребят практически нет, но то, что он будет востребован, — это без всякого сомнения. Тем или иным патроном «Арсенал-1270» прошибет любого местного кита, быстро научатся. Две «крупные» машинки одинакового калибра есть насущная необходимость, ибо ДШК, с большой долей вероятности, встанет-таки на оборону блокгауза, тут уж Потапову придется, в зависимости от степени агрессивности среды, принимать решение — что оставлять на земле, «дашку» или «макса».

Сама супервинтовка пока снята и убрана.

Кроме перечисленного группа сталкеров «Беринга» имеет свой законный штатный ПКМ с запасным стволом. Ули Маурер хотел оставить на борту и свою реликвию, привезенный из дальних стран трофейный «Солотурн S2–200», он же MG-30, но такой разнобой в калибрах пулеметов в Штабе посчитали нерациональным: тяжеловато будет патроны получать мобильным каналом с его странным режимом работы… И так разных калибров у экипажа хватает, например Ленни категорически отказалась менять свой гангстерский машинган «томми». Собранная с Пакистанки после удачного «Рассвета» добыча позволила найти и выделить MG-30 замену — шкипер получил ручного «дегтяря».

Итого на группу из двенадцати человек имеются четыре пулемета, причем три в одном калибре, и это больше чем радость — у «Беринга» хороший огневой задел.

На удивление легко Сотников с Гонтой выделили Потапову один пятидесятимиллиметровый ротный миномет Шамарина, из чего я сделал вывод, что у Гришки на ответхранении заныкана пара «труб». А вот мин в боекомплекте совсем немного: в океане они «Клеверу» ни к чему, а на берегу пусть Спасатель сам получает, должны дать Смотрящие, раз ствол уже в наличии, — обычная практика. Правда, неясен режим, Главному мины и гранаты дают не более одного раза в неделю, по одной штуке. Как будет с «мобильником», непонятно. Так что БК «шамовки» невелик и составляет по четыре мины осколочных стальных типа 0–822 и осколочных чугунных 0–822А.

Но и это еще не все, дорогие телезрители нашего коммерческого канала!

На «Клевере» имеется самая настоящая «вундервафля», самое страшное оружие, которого ни один цивилизованный человек просто так применять не будет.

Глубоко на дне, у самого киля в первом трюме лежит чугунная морская пушка, из числа найденных в подвале Замка, там же запас пороха в герметической укупорке и немного ядер. Маурер принял такой груз охотно: готовый балласт. Предложение Феди выделить «Берингу» древнюю артиллерию вызвало поначалу скепсис, но Потапов настоял:

— Что за Форт на фронтире без орудия на стене, вы че, мужики.

Выделили под такой аргумент.

Ну вот и все вооружение, не считая личного оружия участников экспедиции. Конечно, Спасатель берет свой знаменитый «винт», утверждая, что невеликого запаса патронов ему и без «мобилки» хватит на целый год. А вот революционный маузер Потапов подарил на прощанье шерифу, сказав, что тот ему к лицу.

Пакетами титановой фольги с кевларом закрыли ходовую рубку судна, агрегатный отсек и борта блока кают. На ходовой рубке — мешанина антенн, стоек и устройств, выделяется высоко расположенный кокон антенны мощной допплеровской РЛС. Влезать на рубку теперь нужно с большой степенью осторожности, иначе обязательно что-нибудь свернешь на сторону. Данила Хвостов самолично облазил весь пароход и просветил прибором стальные борта на предмет поиска изъянов, следов производственных травм и прочих дефектов.

Готово судно.

Потапова на берегу нет, он сейчас у Сотникова — получает последние наставления и добрый пендель в добрый же путь.

— Фух, ставим, — скомандовал Юрка. — Дальше я сам разберусь, пасиб.

Радист пошел к сходням, а я к сараю, внутри которого что-то жужжало и стучало. Обойдя длинную стену, я наткнулся на Гоблина с Кастетом, которые туго стягивали отожженной проволокой какой-то тюк.

— Привет, первопроходцы!

— Здоров, министр! — Костя ответил, показав грязные руки: мол, не могу пожать, а Гоблин сжал мне кисть крепко, как он умеет.

— Хорошо, не первоходы… Ну что, Демон, никак не рисуется пропуск? — Сомов спросил чисто по-дружески, для проформы.

— Да куда там… Даже не пытался на второй заход пойти, — с искренней безнадегой ответил я. — Убьет Сотников. А что это там у вас в сарае стучит? Думал, вы чего ваяете.

— Это наш маленький гвоздила! — безмятежно объявил Лунев.

— Если дятел не долбит, то он либо спит, либо умер, — добавил Гоблин. — Не долбить дятел не может.

— Хвостов, что ли? — догадался я. — Вы это, дедовщину там не разводите, затравите парня, смотрите… Че он там делает?

— По железке стучит, — с веселой солдатской улыбкой поведал Костя. — Да ты зайди, сам спроси. Его извлекать пора: увлекся… Как ты помнишь, основная ошибка дятлов — внутридупловый перекорм. Ладно, мы на судно.

— Что тащите, не спиртягу ли ховали?

— У нас сухой закон, Серый, — Сомов ответил так серьезно, что, не зная Мишки, вполне можно было поверить. — Нет спирта на борту. Ну, в медицине немного… И у радиста. Да у Хвостова немного имеется для пайки.

— Короче, спиртяги у вас хоть залейся, как я посмотрю, — понял я. — Гляну к стукачу — и тоже поднимусь.

Если честно, то делать мне тут не хрен. Все скомплектовано, собрано и упаковано, за исключением самых мелких нюансов. Но этим знанием ответственности с чиновника не снимешь. Да мне и самому в охоточку: словно бы сам собираюсь. Хоть рядом постою.

В полутемном, несмотря на открытую дверь, помещении просторной подсобки Хвостов действительно колотил молотком по какой-то детальке, уложенной на наковальне.

— Над чем колдуешь, Даня?

— Какая разница, — окрысился слесарь, но тут же и рассказал: — Подшипник в стакан ставил, сейчас вот вилку шарнира подбиваю, соосность чуть нарушена, подворачивает на дальности.

— Это тот новый, что я тебе только что подписал? — испугался я.

— Не, это старый… Тоже возьму, пригодится. Давай иди, не мешай творчеству. То эти два оболтуса тут болтались, теперь еще ты контролировать будешь.

Вот такой у нас Хвостов — никакой субординации, намается с ним Федя.

Я посмотрел на часы: время еще есть — остальные члены экипажа прибудут через сорок минут, все идет по графику. Можно и поболтать. А вот спровоцирую-ка я говоруна — он порой интересные мысли выдает.

— Что ты морщишься, может, я поговорить хотел, что толковое услышать. Или только колотить умеешь?

Слесарь снял деталь с наковальни, глянул на просвет. Делом мужик занимается. Без протоколов и регламентов. Разумная отработанная простота реальных экспедиционных задач по обеспечению своего коллектива всем необходимым. Текущая работа по избавлению его от проблем и невзгод походной жизни. Вот и все.

— Колотить… Колотить — дело нехитрое, — задумчиво молвил Хвостов, садясь на раскладной стульчик. — А мы все колотим, причем в одном темпе.

— Ты про свой мехзавод? — понял я.

— Один мехзавод всех проблем не решит, это государственное дело. А нужна система ремесленничества — как для всякой мелочовки, так и для крупного субподряда.

— Не совсем тебя понял, — признался я, присаживаясь рядом.

Данила тут же встал, закрутил головой, оглядывая верстак.

— Где она… Сейчас поймешь, расскажу в красках.

— Давай. — Я все-таки еще раз глянул на руку: есть время, послушаю.

— Ага! Вот она! — Он взял в руку кусок стальной ваты. — Придется пояснять. Знач так, вспомним скоренько всеобщую историю кузнечного дела. Без заумностей и тонкостей, обзорно, даже обывательски, чтобы тебе не пришлось лущить правду жизни от терминологии и пафоса. Не помнишь ведь ничего со своих институтов, поди?

Я кивнул: давно дело было.

— Зачем учитесь… Итак, вернулся хлопчик в деревню родненькую, с учебы. И стал там деревенским кузнецом, всем на радость: для того хромого с рождения Жгуна и посылали. Здоров, сметлив, да вот к другим трудам, беда, не годен… ага. Ставит парень в удалении кузню, как и положено, — вдруг пожар там, да ночная работа с грохотом, — ты вона как, сразу примчался! И пирометаллургия с ее вонью да дымами, мистика Огня — люди ведь как говорят: «Ну его, поди, с колдовством знается».

Рассказывая, он принялся протирать металлической ватой поверхности другой детали, даже гадать не буду, от чего и для чего она.

— Обживается он и начинает дело делать. И делает все сам, в одиночку фактически. Грязь болотную годную ищет, потом копает-таскает. Пережигает древесный уголь, одноразовые земляные печки ставит, крицы отжигает, над металлом колдует. Сам себе шьет фартук, меха смело кроит, благо палец кузнецовый просто так иглой не проткнешь… Дал ему деревенский староста в подручные-молотобойцы здоровенного глухого Нему, и полетели искры, пошли заказы. Поначалу простые, тренировочные. Приходит к нему мастерство и опыт, познаются методы и конкретика решений, заказы идут.

Я не в первый раз слушаю подобные саги от Хвостова, и всегда с пользой.

— Между прочим, и деревня стала подрастать. К кузнецу подтягивается сторонний люд с выселок да хуторов, растет проходимость, появляется сбыт, реклама, этим пользуются другие ушлые, вырастает небольшая деревенская ярмарка. И в один прекрасный день сосед Жгуна, внебрачный сын Владетеля Деревеньки Центральной — будущего замка, — решает худую родную деревеньку бросить, готовится удрать к князьку-папашке, будучи уверен, что законные дочки районного тирана большое хозяйство не протянут; признает, распутник старый, куда ему деваться… И нужна ему справа. И заказывает он у кузнеца Меч.

— То есть происходит скачок…

— Точно! Кузнец берется — и интересно, и не за просто так. Если и не деньги полным весом получит, так перспективы, сын Владетеля в заказчиках, как-никак. Да и оружейное дело практиковать пора. Особо копает, чисто проковывает, пары десятков выдержанных в воде криц не жалеет. Увлекается, в общем. Но тут приходит к нему старшина и говорит — мол, Меч это хорошо, канешна… но где подковы, сукин ты сын? Мы за каким бесом тебя держим, а? Главный ярмарочный амбар валится, ночами лисы да евражки сквозь стены лезут — скобы давай! И ножики простые, для репы. А не то… Вздыхает кузнец, откладывает хитрую заготовку вбок — и понимает Важное: не стоит торопиться с суперсложными заказами. Умнеет он резко! А заказчику начинает втирать, что «тут особые условия нужны», «клинку надо полежать», «перекрут не вышел», «пластина лезвием не встала». В общем, нужно ждать Тринадцатую ночь, тогда и ковать. И возюкается он с этим мечом… с год! Ну ладно, три месяца. Тем более что этот типа наследник и сам темнит: с оплатой да со сроками сбега к папашке… В конечном итоге выходит-таки Меч. Неплох, весьма крепок, строен, колюч и рубач (а отчего же нет, было время и поправить, и посоветоваться с кузнецом-соседом). И пассионарий тикает к папуле в виде вооруженного конника!

Интересно, а Хвостов в фантклубе состоит? Ему бы фэнтези писать, с такими-то талантами.

— А через три заката приходит в кузню Федька Клык, в вечерней тишине секретно объявляя: решил я в варнаки податься, друг ситный, уже и Большую Дорогу присмотрел. Есть первый опыт с дубьем, вот, кстати, и добычка в мешочке, не интересует? Но с древесиной оструганной как-то оно несподручно, сваяй-ка ты мне сабельку вострую! И пошло дело, не мешающее, обрати внимание, делу деревенскому. Никто и не дергает, кузнец не гонит, все по-тихому успевает. Срок примерно таким же и остается. Почему бы нет, задаток уже взял, а варнака того дружинники князя, вполне может быть, еще до срока исполнения заказа повесят на придорожной осине.

— И таким образом, никто сейчас не торопится и в излишнюю сложность да со сроками влипать не собирается, — понял я.

А что, наглядно объясняет.

— Шатко-валко на месте центральной деревеньки возникает Замок, а после и Город. По весенней грязи приезжает в деревню соотечественник-наследник, коему удалось зацепиться в центре. В парче, гладкий, сытый, шебуршащий новой кольчугой. И говорит кузнецу: «Жгун, что ты ваще тут делаешь, в дыре? Поехали со мной в город, там сейчас самый распил идет. Пристрою, не обижу». Ибо Меч-то самый первый удался! Как так вышло, уже и не понять, то ли вода всю серу выела, то ли проковал как надо, то ли той темной ночью удалось температуру точно уловить по цвету… Сейчас-то уж Жгун руку набил, а вот тогда все случайно сладилось. Он и поехал, оставил за себя обученного и сдернул…

Город еще и не город вовсе оказался, так, большая деревня, черт ногу сломит. Но мастера копятся, тренируются, опыт друг у друга выглядывают. Да не одни мастера шевелятся. Там возникает предпринимательство в чистом виде — вспомогательные отрасли. Действительно, разве дело городских умельцев грязи рыть да крицы и угли жечь? Все дадут углежоги, рудокопы и скорняки. И пошли кузнецы чисто колотить. Жгун, между делом, где подсмотрел, где поучился, да и освоил дело кольчужное, стрелы стал делать, болты арбалетные, пластины бронные. Но что-то идет не так, атмосфера в городе как бы нездоровая.

Тем временем молодой князь вернулся из похода, пару городов железом взял, а с пятеркой городов подружился. И узрел там князь Новое. О чем сразу сообщил мастеровым на площади: «Много вас тут, голубей, развелось, да толку мало. Коли нужно кольчугу найти добрую, так умучишься шастать по вашим лавкам. Да и халтура через раз. Вот ты, Жгуняра, мечи делаешь справные, но доспехи лучше забрось в угол, не твое. Да и болты у тя кривые… А кроме того, гляжу я, перегрызлись вы тут. Прячетесь друг от друга, подсматриваете, идеи воруете — склоки по городу да сплетни. Сроки исполнения дикие, да и стабильности, по большому счету, ноль, то хорошо, то плохо. За все хватаетесь, везде хотите успеть. А рекомендаций-то и нет, лишь хулите друг дружку за вечерней водочкой. Мне не платите, лишь двери закупориваете, писца увидев. Всех боитесь, что делу вредит. И цены через эти безобразия… — безбожные вы люди, в общем! Указ же мой такой: к завтрему создаете профильные Гильдии и все туда прописываетесь по специализации. Кто не вписался — в село выгоню».

И выгнал. Остальные вписались. Хромой Жгун стал старшиной Гильдии Мечников. Район им дали, защиту от одиночек наглых. Разработали эмблему и клейма, устав внутренний. Хромец оказался мужиком умным, быстро выгоды понял. Уголь и железо стали брать оптом, по другим ценам и с нормой качества. Фартуки заказывать партией, да с логотипом Гильдии. В Святой Тринадцатый День не один клинок колотят, а сразу сто! Появились ученики, как мини-сословие. И главное, появился гарантированный заказ и сбыт! Ибо князь собрал войско лютое, прессовал окрестности без устали. Да и набегальцев жадных хватало.

— И появилась возможность выполнять крупные и срочные заказы, — перевел я вслух последний фрагмент.

Нет у меня диктофона, облом. А такое записывать надо.

— Точно… У нас попробуй сейчас, размести-ка заказик на сто пар обуви! Возможно такое? Разве что если все союзные анклавы объехать за три бочки бензина и распределить заказ на всех мастеров — кто этим заниматься будет?

— А уж сложное, да чтобы в серию…

— Только единицы товара, как Скленарж. Потому что ему интересно. Вот если много — уже не интересно… Ладно, дальше идем по сказочке. А в сказочке городские уже свое отличие от прочих подчеркивают, у всех ножик городской, статусный, мода такая. Расход клинков, знаешь ли, большой стал. И другие города интересуются, потому как у них все боле гончары да швецы. Арбалетчики и панцирники по соседству тоже возились успешно: посылали на мену опытом людей за речку, покупали приемы и методы. Стал Город славен мастерами оружейными. Поднялись и смежники, востребовав не только рудокопов, но и рудознатцев… А потом случилась небольшая такая промышленная революция. Жгун, как и два самых сильных мастера, решили свои мануфактуры создать уже за городом. Наемный труд, Карл Маркс. Самых толковых под себя взяли, специалистами поставили. Появились конструкторы, инженеры первичные. Кому же еще создавать фабрички, как не им? Вот и захотели стать позначимее… Да и регламент государев с Госпланом, если честно, стал шибко досаждать тертым мужикам, самостоятельности захотелось предприимчивым и умным людям, знающим толк в производстве клинка. Кстати, кустари тут же проявились снова, но уже штучные, редкие, дорогие, для избранных. Им мануфактура не с руки.

И тут меня осенило!

— Хвостов, колись, ты Сотникову эту байку рассказывал?! То-то он затеял ремесленные цеха и гильдии помаленьку создавать…

Данила таиться не стал, признался сразу же.

— Довел взгляд на проблему устами простого пролетария, а как же, — заулыбался суперслесарь. — Только делать это нужно не постепенно, а сразу и быстро. А если есть сомнения — к Жгуну. Спроси, почему он в своей деревне сразу фабрику не сделал, почему и как умнел, как до крупных субподрядов дожил, почему захотел стать самостоятельным, известным за околицей и богатым, на радость детям и родителям. А из истории всегда видно, что это не я так решил, это наш опыт. Общий, исторический. Другого нет, и никогда по-другому уже не будет, плавали, знаем, пройденный этап. И вот отгадай теперь, Сергей, на какой стадии Жгун сейчас колдует в нынешней России? Правильно, в стадии Большой Деревни. Много, по углам и по-мелкому.

Хвостов прав на сто процентов.

Организационно и технологически это напоминает книгу Толкиена. Кто не хочет перечитывать достаточно занудный текст, можно пересмотреть фильм при случае, для ассоциаций: лес стоит, огромный, непролазный, и меж высоченных деревьев дымы, дымы… Кошмар. Орки куют железо, причем каждый сам для себя. Мордор. Империя Зла. Каковую позже то ли шахматист Бжезинский, то ли ковбой Рейган, ну кто-то из наших заклятых друзей, напрочь увязал с СССР. Но мы понимаем, что имелась в виду именно Россия. Любая и навсегда. Так мы что, не перепрыгнем?

Есть ли среди множества наших талантливых кустарей Жгуны? Не сомневаюсь, есть, один из них передо мной сидит, трет стальной ватой металл детали. Но какого черта Жгунам затевать рискованное дело, если нет крыши и правил, если грядет безнаказанное воровство идей и действуют розничные цены на жалкие килограммы металла? А об оптовых заказах, в том числе и заказах сырья по каналу, можно только мечтать. Но Гильдий в Союзе нет, все универсалы. А известно — универсализм количеством функций обратно пропорционален эффективности.

Прожектора нет, нет идеи… да чего тут повторять — в хронологии славного города Жгунска все написано.

Поднялся я на борт — ощущения особые. Хорошо тут. На палубе «Клевера» установлены новые леера, более высокие, с ячеей поменьше, Маурер подстраховался.

— Загляни, — предложил шкипер.

Я, ухватив рукой край застопоренной створки, осторожно посмотрел вниз. Мама дорогая! Трюм забит, как успешный коммерческий склад.

— Сверху все легкое, грамотно загрузили.

— А чего не закрываешь?

— Скоро женщины приедут, наверняка придется что-то укладывать, — без улыбки ответил опытный шкипер.

— Техника в первом стоит?

Ули молча кивнул. Как же он напряжен! Заряжен.

Из транспортных средств «Беринг» располагает двумя единицами: черный потаповский «Круизер» XV1900A Midnight Star, который Спасатель наотрез отказался бросать в Замке, и легкий квадроцикл. Оба стоят в трюме, поставили на самое дно. А вот любимый катер несчастной Ленни Кальми-Ре пришлось оставить тут за недостаточностью мореходных свойств: не для открытого моря суденышко. Гораздо более остойчивы RIB-лодки, такие фиг опрокинешь, поэтому в материальной спецификации «Беринга» числятся два «Зодиака». Один из них сейчас стоит на месте снятой «катушки», но подвесной «Меркурий» снят. Вторая же лодка со спущенными бортами покоится в трюме.

— А что там Юра делает? — спросил я, заметив на крыше рубки копошившегося в пространстве между основанием высокой антенной станции дальней связи и блоком судового ПНВ радиста. Да, там надо шевелиться осторожно: чего только нет на крыше.

— Лазерный дальномер ставит. Говорит, лазер мощный, далеко стрелять будет. Да вы же вместе детали тащили! — удивился Маурер.

— Так это лазер был! — Я с ужасом вспомнил, как смело мы кидали сумы на землю, о чем тут же сообщил шкиперу. Тот слабо усмехнулся.

— Главный узел Юра еще вчера притащил, а там были стойки, крепления и еще какие-то железки. — Успокоив меня, Ули классически достал белый платочек и провел им по ребру грузового люка. Посмотрел на результат и тут же начал искать по сторонам: где Сашка? А тот на берегу, идет в сторону мастерской.

Мастеровой блок экспедиции получился очень сильным: Кастет приличный двигателист, про Хвостова вы уже все поняли, а в кооперации с таким инженером-электронщиком, как Вотяков, они способны починить что угодно. Как и сделать что угодно.

Реально слабое место у экспедиции одно: жилплощадь.

На судне имеются две пассажирские каюты, обе двухместные, и больше туда не впихнешь. Кроме того, рядом с машинным отделением, в модуле крошечной судовой мастерской имеются еще два спальных места, там будут жить самые маленькие ростом мужики — Костя Лунев и Сашка, Санджа, а если полным цыганским именем — то Саджал Чандра Дас. Капитан с женой расположились в статусной каюте, этого не заберешь. А вообще-то мужчины и женщины разделены, ибо у всех будут вахтенные смены, кому-то придется спать на свободных местах. Таким образом, даже с учетом двух круглосуточных вахтенных паре экспедиционеров суждено отдыхать в кают-компании.

Но вот уж кому не позавидуешь, так это пацанам в машинном: одна радость, что ненадолго. Хотя шкипер иллюзий не питает, Маурер сразу сказал, что выдержать обычную крейсерскую скорость вряд ли удастся, за сутки до группы островов они не дойдут. Да ведь их еще и «поймать» надо, острова эти…

Основное в машинном отделении — мощный дизель-генератор и два электромотора с винтовыми группами. Кроме того, имеется и запасная ДЭС на салазках, на случай выхода из строя основного дизеля, что крайне маловероятно, — мужики отревизировали все, что можно, да и запчастями запаслись. Вследствие всех этих модернизаций и полной загрузки трюмов «Клевер» капитально потяжелел, просел в осадке, но, что важно, без изменения центра масс. Ну да лиха беда начало, с каждой пройденной милей корвет будет терять вес за счет израсходованного топлива, воды и припасов.

Что-то дрожь холодная по рукам пробежала. Нервы.

На берегу раздались сигналы подъезжающих машин — прибыли остальные члены экипажа и делегация машущих платочками. Все, отправлять ребят надо, все уже устали — и сами участники «Беринга», и мы, отправляюще-обеспечивающие.

— Провожающих просим покинуть купе, — тихо сказал я.

— Что? — тем не менее услышал Ули.

— На берег пошли, говорю, шкипер, прощаться будем. Юра! Сходим, люди ждут!

На берегу — целая толпа, в меру галдящая, переживающая.

В центре стоял Потапов, напряженный, несколько растерянный и безмерно уставший.

У ног Спасателя сходил с ума на коротком поводке молоденький эрдельтерьер… проклятье! Забыл сказать про остальных членов экипажа — судового пса по имени Боцман и подаренного молодым котенка, имени которому так и не придумали.

На реке новое судно анклава — парусная яхта «Психея» закладывала вираж, тоже собираясь провожать «Клевер».

Я подошел к Федору, похлопали друг друга по плечам, помолчали. Сбоку встал Юрка.

— Федя, Коломийцев на связь только что вышел, говорит, что по Волге подниматься не будет, ждет нас у Входного, хочет немного в море сопроводить.

— Понял.

— Что, Джай не смог приехать? — спросил я Потапова.

— Не смог… Радировал. Ну, что делать, еще свидимся. А я у Главного был.

— Знаю. Ну как, что-то дополнительное всплыло?

— Да не… Последние политические инструкции.

Похоже, не последние: раздался треск мотоциклетного двигателя, на берег выкатил полицейский «Урал», из которого вылезли Сотников с шерифом. Я посмотрел на стены Замка — полно народу, сверкают вспышки камер. Суета.

И в то же время — странная тишина.

Не встречаем мы сегодня: провожаем. Прощаемся.

— Прощаемся! — рявкнул Сотников, и люди бросились к экипажу.

Через пару секунд уже невозможно было разобрать, где экипаж, а где провожающие. Мужчины, женщины, все смешались и все разговаривали, многие плакали. Главный даже не пытался что-то сказать: не услышат. Да и что говорить, все было сказано вчера, на прощальном банкете. К нему подошел Руслан Бероев, на котором все северное направление, — никого из армейцев в экспедиции нет. Уксусников, стоя в стороне, издали показал Потапову подаренный маузер, в ответ Федя поднял над головой сжатые в один кулак руки.

Я махнул Монголу и бросился к своим.

Гоблин… Костя… ребята… Ладно, не вешайте нос, вы не виноваты. Но как же так, почему мы-то мимо? Первый раз я увидел в глазах Шамиля слезу. Гоблин вообще отвернулся. Эхе-хе. Нет радости, нет.

Вот теперь шум стоял что надо!

— Экипаж, на борт, приготовиться к отплытию! — заорал в мегафон Маурер.

Какие-то минуты — и оглушительно грохотнула «сорокапятка» на башне Замка. И сразу несколько сирен завыли последним стоном.

И «Прощание славянки» из динамиков на стенах.

Что же… «Уходит моряк в свой опасный путь…» Давайте, ребята. С Богом.

Плывите к новым берегам.