Глава 7

Остаток дня мы пытались освоить метод Ярослава, даже не слезая с телеги. Сколько мата на русском языке услышал этот мир в тот день исчислить невозможно даже с помощью всей высшей математики. Ничего у нас не вышло. Под вечер, то есть где-то часов в шесть-семь, я вместо формул и расчетов пытался вспоминать теории коллоидной химии и генетику. Так увлекся, что почти не заметил остановку и сполз с телеги только после тормошения за плечо. Слез я удачно стоило мне это сделать, как колесо у нашего транспорта отвалилось. Аллисандр расширил наши познания в местной ругани, после чего занялся ужином. Гадость у него получилась страшная, но горячая, так что кончилась быстро. От умственных усилий страшно разболелась голова; минут пять поразмыслив, чем таким можно ее унять, решил, что здоровье дороже, и от снадобий собственного приготовления отказался. Починку телеги отложили на утро. Караулить сегодня я должен был последним, так что спать лег с больной головой и чистой совестью.

Гоблин, объясняющий мне теорию образования каллусных тканей, укоризненно покачал головой и вышел в окно. Заметил, гаденыш, что я подгоняю результаты опыта под вычисленное среднеарифметическое. Все, трындец, теперь придется чинить у телеги колесо, а может, даже и тащить ее на руках, если, конечно, раньше я его не заколдую… Наверняка на вкус мерзость, да еще и немытая, но хоть в магии потренируюсь.

С этой далекой от оптимизма мыслью я и проснулся. Ну и приснится же… Гоблины, магия, телега. Бред. Как хорошо лежать в тепле под одеялом на мягком сене, жмурясь от яркого солнечного света… А почему это меня покачивает?

— Наш спящий красавец очнулся, — радостно заржал Артем.

— Слава Спящему! — торжественно поддержал его Ярослав.

— Кому? — не понял Ассасин.

— Да был такой персонаж когда-то.

Голоса спорщиков раздавались слева и справа, но открывать глаза было все еще лень.

— Народ, а в чем дело, почему меня не разбудили на вахту и завтрак? — спросил я у своих друзей. — И как вы, черт побери, умудрились затащить меня в телегу?

— Ну, если честно, на спор, — сознался Артем без капли раскаяния в голосе. — Мы с Алколитом, увидев, как ты беспокойно ворочаешься ночью, решили продлить сон заклинанием, а утром силой мысли Ярослава перетащить тебя вместе с одеялом в повозку.

Я и не подумал обижаться. Тепло, светло, лениво. Так зачем же портить такое прекрасное настроение?

— И в чем же был спор? — Вопрос был задан больше для поддержания беседы.

— Если бы ты все же проснулся, то он бы следующую неделю мыл посуду вместо меня, а так этот паразит теперь будет отлынивать, свалив сей тяжелый труд на мои хрупкие плечи, — пожаловался Ассасин.

— Так, народ, глядите, что у нас прямо по курсу? — раздался голос означенного паразита справа. — О! Вижу остров!

— В чистом поле? — удивился Артем. — Круто. Алхимик, что пил наш алкона…

— Levitate!

Не любит Ярослав, если его зовут алконавтом, сильно не любит. До драки. До серьезной.

Звук удара, шмяк от падения чего-то тяжелого из телеги, и продолжительные медленно удаляющиеся матюги в исполнении Ассасина. Из-за горизонта прилетает что-то холодное и мокрое, падая прямо мне на лицо. Грязь. Ненавижу дорогу. Ненавижу гоблинов. Ненавижу телеги. Ненавижу демонов. Да все я ненавижу, а особенно ненавижу этих долбаных идиотов, которые зовутся моими друзьями!

Сажусь, отчищаю лицо и наконец открываю глаза. Мрачно смотрю на лежащего рядом с небольшой лужей, примостившейся у обочины дороги, Артема. Судя по всему, ждут Ярослава физические тренировки. На выживание. А мне показалось или он произнес слово «левитация» по-латински с целой кучей ошибок? Хотя какая разница, чего говорить, когда колдуешь, — все равно фонетика тут роли, видимо, не играет. Где бы взять полотенце?

Мазнув по своему лицу скошенной травой, хорошенько прочихавшись и проплевавшись, я наконец обратил внимание на ту аномалию, которую Алколит назвал островом. А что, похоже. Посреди чистого луга стоит себе этакое образование метров дцать в поперечнике, возвышаясь над окружающей местностью поросшим травой постаментом.

— Аллисандр, притормози, надо подождать нашего восставшего из лужи, — попросил аборигена я, — да и на эту необычную горочку взглянуть поближе хочется. Откуда она, кстати, взялась, образование же явно не природное?

— Всегда тут была, нехорошее место, страшное, — завел охотник шарманку, призванную попугать суеверных туристов. — Мне дядя про нее рассказывал, будто по ночам там ведьмы собираются и хороводы водят, не ходили бы вы туда, а?

— Угу. — Как говорил Станиславский, «не верю!». — Какие ведьмы, ну ты подумай головой, здесь народа на весь лес одна ваша деревенька. Откуда они сюда лететь будут? Что им, поближе места не нашлось? Алколит, хватит изобретать заклинание невидимости, Артем тебя и на ощупь отыщет. Поднимай свою волшебную пятую точку и айда со мной. Поищем-ка в этой локации приключений на упомянутую часть тела, нюхом чую, неспроста тут этот объект.

Увы, но чувство меня подвело. Ни монстров, ни сундуков с сокровищами, ни даже каких-нибудь способных пригодиться в хозяйстве трав мы вместе с присоединившимся к нам Ассасином не нашли. Правда, Ярослав получил себе на голову большую шишку. Он споткнулся. Случайно. Два раза. В третий смог увернуться от подножки.

Следующие дни пути были спокойны. Нам не встретились ни бандиты, ни волки, ни какая-либо другая живность или представители альтернативных форм существования. Один раз даже переночевали на хуторе у старичка, который жил бобылем вдали от людей. Дедуля оказался единственным выжившим в роду после эпидемии какой-то болячки десять лет назад, но после того как похоронил всех своих домочадцев, перебираться поближе к людям не захотел. В силу очень преклонного по местным меркам возраста в шестьдесят лет старик решил, что, бегая от смерти, много не выгадает, и остался в родных стенах. Однако не то на небесах, не то где-то поближе за пенсионером не торопились, и потому он продолжал коптить небо, искренне радуясь редким в этих краях путешественникам, скрашивающим его досуг.

За время вынужденного безделья мы старались совершенствоваться в разговорном языке людей данной местности, сняв свои амулеты-переводчики, а также расспрашивали охотника о том, что вообще вокруг творится.

В мире с незапамятных времен царствовала эпоха Средневековья. Магического. Причем было оно скорее ранним, чем поздним, и фраза на карте: «Здесь водятся драконы» — была не редкостью. Как в связи с плохой информированностью о землях, расположенных более чем в месяце пути от места, где делалась карта, так и по причине того, что драконы здесь действительно водились. А кроме них много всяких разных тварей калибром поменьше, но числом побольше. Одним словом, весело тут было. Весело. Аж хоть ложись и помирай от хохота.

Местность, куда нас угораздило попасть, была, что называется, последним форпостом цивилизации. Людской, во всяком случае. Наше дружное трио оказалось на самой окраине здоровенного леса, размерами явно сравнимого с амазонской сельвой и упирающегося другим своим концом в океан. В непролазных пущах властвовали гоблины и иные твари, о которых только слухи и ходили, да и то не о всех. А вот люди как-то не приживались. Жители деревни Лесной и остальных расположенных поблизости населенных пунктов являлись в общем-то самыми глубокими провинциалами, какие только могут быть. Коренных аборигенов, правда, во множестве разбавляли беженцы, рванувшие подальше вглубь от притеснения местных дворянчиков. Формально эти представители аристократии входили в состав независимого княжества Бейхсе, но по сути дела были скорее вожаками крупных банд, державших глухие углы и выжимающих все соки из проживающего по этим самым углам народа. Во всяком случае, Аллисандр в их адрес предпочитал выражаться исключительно нецензурно, и ему легко верилось. Не очень далеко отсюда было еще одно геополитическое образование, которое тоже не заметить не получилось бы. Баронства. Являлось это сборище, а по-иному и не скажешь, конгломератом ну очень благородных родов, которые лет эдак триста назад вырвали независимость из дряхлеющих лап Империи. Именно так называлось самое крупное человеческое государство на континенте. Основали ее какие-то очень отчаянные сорвиголовы, которые в глубокой древности приплыли из-за океана, спасаясь от неведомой напасти, утопив по пути попавшийся флот какой-то из существовавших тогда мелких человеческих стран и распугав немногочисленных в те времена степных орков. Сметая все на своем пути их бронированная рать драпала до того места, где теперь располагается центральная провинция, после чего остановилась, решив, что забралась достаточно далеко, чтобы не опасаться преследования. Затем в рекордно короткие сроки все прилегающие земли оказались захвачены, а их обитатели порабощ… приобщены к цивилизации насильственным методом. Расизмом что в те времена, что теперь не страдали, вырезая всех, кто не соглашался идти под ярмо, не обращая внимания на такие мелочи, как разрез глаз, цвет кожи и наличие хвоста. Человекоподобные ящеры, которые первоначально приняли облаченных в чешуйчатые доспехи людей за каких-то дальних родичей и потому покорились при виде их армии перед стенами своих поселков, исправно поставляли продукцию со своих болот на стол к столичным гурманам до сих пор. А вот роды равнинных эльфов, которые ожесточенно сопротивлялись захватчикам, остались только в легендах. Так вот, это геополитическое образование быстро подмяло под себя почти весь континент, вошло в эру расцвета, пробыло в ней почти тысячелетие, а теперь медленно клонилось к упадку. Закат был небыстрым, он начался лет пятьсот назад, но до сих пор страна оставалась хоть и подрастерявшим свои позиции, но гегемоном. Географически Империя находилась в центре исследованных земель, да впрочем, в местной системе координат точка отсчета и находилась в ее столице. Кроме княжества и баронств с ней граничили: степь орков, два государства гномов, прибрежные и островные дома эльфов и горный хребет, сравнимый по площади и высоте с земными Гималаями. Достоверно было известно, что за хребтом находится царство Кин, по площади не уступающее Империи, но естественная преграда между этими странами надежно сдерживала завоевательные порывы и сухопутную торговлю. За царством тоже что-то располагалось, но Аллисандр о тех краях не знал даже сплетен.

Дороги и самые старые людские поселения остались в этих краях со времен расцвета империи, тогда всерьез рассматривался план расширения державы за счет леса гоблинов и даже были сделаны приготовления, но тут началась борьба за власть, и всем резко стало не до новых территорий, свои бы удержать.

Княжество Бейхсе, приведенное к вассальной присяге еще в первую волну экспансии, мало-помалу разрывало один союзный договор за другим и вот уже несколько поколений как считалось независимым и даже пыталось слегка покусывать соседей. Ему регулярно давали по зубам, но не больше. Бароны не могли договориться между собой о совместном походе отмщения, а империя опасалась отправлять крупные войсковые соединения так далеко от столицы.

Городок, в который мы направлялись, формально принадлежал древнему роду Тенделов. Правда, представители этого рода оказались настолько плодовиты, что по праву владеть местными землями мог едва ли не каждый десятый абориген, а потому все более-менее значимые решения принимались советом старейшин и город де-факто стал демократической общиной по типу древних Афин.

Наконец-то показались первые признаки цивилизации в виде обработанных полей и небольших ферм. Вовремя они. Я и Артем, озверевшие от всевозможных головоломок, уже всерьез стали подумывать, чем бы себя развлечь. Тренировки приелись. Тем более что в спарринге против Ассасина отработать что-либо, кроме умения падать, было затруднительно. Ярослав честно старался помочь нам разобраться с магическими способностями, но эффекта это не дало. Артем так ничего и не смог намагичить, а у меня, кроме бледных огоньков, разъедающих все и вся, ничего не получалось. Зато сам Алколит навострился пользоваться телекинезом и теперь без особенных проблем мог держать в воздухе силой читаемых про себя или вслух скороговорок несколько мелких объектов или один крупный. Размером с человека. После того как этот перечитавший оккультных пособий святоша поднял меня в воздух первый раз, я понял — птицей мне не быть никогда. Парить в воздухе, пусть и всего в метре над землей, оказалось очень страшно. А уж когда Алколит, несмотря на мои протестующие вопли, попробовал поднять повыше… В общем, я брякнулся на землю, а Ярослав, ревя белугой, носился в поисках воды. Самодельная бомбочка, сделанная из гриба-трутовика, была оружием не смертельным, но растертое в пыль плодовое тело дальнего родственника обычных дрожжей надежно выводило из строя любую цель, обладающую зрением.

К обеду следующего дня мы достигли стен города. Массивно. Готично. Практично. Сколько там ломали фашисты Брестскую крепость? Эта если и уступает ей, то не сильно, штурмовать более чем десятиметровые каменные стены — то еще развлечение. А уж делать это с помощью тарана… — и тут мы проехали в распахнутые настежь ворота — кхм… простым бревном, пусть и окованным сталью, не обойтись, толщина кладки не меньше двух метров! Кажется, начинаю понимать, для прорыва каких именно укреплений было дешевле построить специальную осадную башню. Кое-где, правда, стена слегка обветшала… но все равно вызывала должное почтение.

— Куда теперь, — спросил Аллисандр, после того как мы миновали арку ворот.

— Хороший вопрос, — признал Ассасин, — и мне бы очень хотелось узнать на него ответ.

— Не будем ломать сложившиеся стереотипы и традиции, — пожал плечами Алколоит, — заселяемся в кабак, проводим там несколько дней, выполняя побочные квесты и собирая информацию, а затем двигаем дальше.

— Вся жизнь — игра, и люди в ней — актеры, — театрально продекламировал я. — У них свои есть выходы, уходы, и каждый не одну играет роль! Слушай, Яр, это что получается, компьютерные игры не столь уж и вредны для развития человека?

— В умеренных дозах любой яд — лекарство, — пожал плечами недоучившийся медик, — а игры, что ни говори, это симулятор жизни.

— Кстати, о симуляторах, как уровни нарабатывать будем? — заинтересовался Артем. — То, что мы представляем собой сейчас, мне откровенно не нравится.

— Предлагаю использовать на начальном этапе обучение у тренеров, — пожал плечами Алколит. — Свободные денежные средства у нас есть, осталось только найти тех, кто может нам помочь повысить свои умения за плату. Эй, Аллисандр, ты говорил, у вас тут где-то свой маг живет, как бы с ним поболтать о том о сем?

— Никак, — пожал плечами охотник. — Вы его здесь не найдете.

— Это почему? — заинтересовался Артем.

— А он без патента практикует, а потому прячется, чтобы в какую-нибудь гильдию вербовщики не замели, — ответил абориген. — Точно известно, что это кто-то из младших представителей рода Тенделов, но кто именно, остается только гадать.

— А они что, — обеспокоился Ярослав, — эти вербовщики, насильно могут туда затащить?

— Официально нет, — покачал головой Аллисандр. — Реально… если найдут человека с сильным даром, то пойдут на многое, чтобы заполучить его себе. А там уж он никуда не денется от магической присяги. А у здешнего самородка дар очень сильный, в прошлом году он во время засухи вызвал дождь точно на поля, а на лес не пролил ни капли.

— То есть он на погоде специализируется? — заинтересовался я.

— Чего? — не понял охотник.

— В смысле, с погодой работает? — упростил мой вопрос Алколит.

— Главным образом целительством занимается вообще-то, — подумав, решил охотник. — Но всем, кого он лечит, главы рода завязывают глаза и заматывают уши.

— Дело ясное, что дело темное, — подытожил Артем. — А лавки с каким-нибудь интересным товаром здесь имеются?

— А что ты понимаешь под «интересным»? — уточнил Аллисандр.

— Оружие. Одежду. Доспехи, — ответил за Ассасина я, видя замешательство своего друга. — Магию. Книги. Алхимические ингредиенты и прочие аксессуары для колдовства…

— Яр, чего это с Виком случилось, что он свои любимые прибамбасы поставил после грубого железа? — не оценил предложенной помощи Артем.

— Не знаю, — пожал плечами недоучившийся медик, — может, заболел?

— Да тихо вы! — шикнул я на них. — Просто рецепты чего-то стоящего и составляющие для их приготовления вряд ли будут продаваться свободно. А ширпотребом вроде обезболивающей настойки из ивовой коры я вас и так обеспечу… наверное.

— Есть, все есть, — попытался унять разразившийся спор абориген. — В городе целых четыре лавки. Правда, товары в них вперемешку идут, но что-нибудь для себя точно подберете.

— Ага, — дошло до Алколита. — Система «Сельский магазин». Каждой твари по паре, от таблеток до конфеток.

— Это где ты видел такие сельские магазины? — заинтересовался Ассасин. — Ты же из города не выезжаешь, ибо для этого придется от компьютера оторваться!

— Выезжаю… иногда. Под давлением родственников и взяв с собой ноутбук.

Заселение в трактир прошло успешно, а цены приятно поразили. Ну Фолидий, ну стервец! Ободрал нас как липку! Сильно надеюсь, что в тех глюках, которые неминуемо должны были ему являться после моего настоя, присутствовала месть обманутых клиентов. А вот с городком не очень повезло. От запрятанной в лесах деревеньки мы, конечно, многого не ожидали, но этот, с позволения сказать, центр цивилизации от нее отличался больше количественно, нежели качественно. А уж если учитывать, что свою принадлежность, скажем так, к не слишком обычным обывателям мы не афишировали… Короче, нам не понравилось.

— Это чего ты нам подсовываешь? — ругался Алколит, тряся в вытянутой руке подбитым мехом плащом, который ему едва не продали. — Да он же весь потертый, в двух местах дырявый, да к тому же еще и не слишком-то хорошо выстиранный, а ты пытаешься уверить меня, что это новая вещь?

— Не нравится, найди лучше, — хмыкнул продавец.

И он, как оказалось, имел все основания для скепсиса. Выбор в лавках хоть и имелся, но был он удручающе однообразен. То ли местные купчишки объединились в торговый союз с лозунгом «Ничего кроме барахла!», то ли по местной моде считалось стильным одеваться в антиквариат. С оружием ситуация была схожая. Железный топор, отдаленно напомнивший мне индейский томагавк, рекомендовали как лучше средство против одетых в броню врагов. И он действительно был лучшим! Остальное оказалось еще хуже. Ножи, сравнимые по степени остроты с садовыми лопатами, копья, напоминавшие тяпки со слегка повернутым навершием. Вот луков было много всяких разных, ничего не скажу, но с подобным оружием надо уметь обращаться!

— Жуть, — высказал свое авторитетное мнение Ассасин, когда мы шли из очередного супермаркета, ассортимента которого постеснялся бы иной бомж. — Большинство здешних изделий выкованы из плохонького железа, добываемого местным кузнецом на ближайшем болоте. На их фоне даже тот хлам, что приперли нам гоблины, выглядит очень даже прилично. Более того, замечательно.

— А ты ждал сияющих доспехов с подсветкой встроенными заклинаниями? — хмыкнул Ярослав. — Это жизнь, и магические предметы себе здесь может позволить только тот воин, которому по карману таскать с собой везде собственного заклинателя, чтобы тот ему их заряжал.

— Ну, или сам маг, — поразмыслив, признал правоту друга Артем. — Вы над нашими дальнейшими планами думали?

— Что тут думать, драпать надо, — высказался разом помрачневший Алколит. — На нас уже подозрительно косится местный священник.

— Это почему? — удивился я. — Мы же вроде бы старательно избегаем этого господина, да и не натворили ничего такого, чтобы привлечь его внимание.

— Судя по всему, здешний маг учуял нас по запаху той силы и настучал священнослужителю о наличии потенциальной угрозы.

— А с чего это мы отнесены в столь почетную категорию? — заинтересовался Ассасин.

— Потому что мы действительно темные маги, не только по названию, а и по сущности, — вздохнул Ярослав.

— Ну а он-то это откуда знает? — не отставал Артем.

— Сегодня у местной знахарки скончался долго болевший дровосек, на которого упало дерево, — начал объяснять Ярослав. — И я почувствовал его смерть как вспышку силы, родственной нам.

— Гм… — Я с профессиональным интересом алхимика, которому представился шанс на ком-то испытать сделанные зелья, осмотрел своего упитанного друга. — Ты не перегрелся?

— Нет, — уверил меня Алколит. — Более того, вливание нашей внутренней силы, как выяснилось, негативно действует только на живых, а вот на мертвых совсем даже наоборот.

— Ты что, над трупом поэкспериментировал? — ужаснулся Артем. — Да нас же местные на вилы сейчас поднимут!

— Успокойся, я действительно поднял мертвое тело, — зачастил Ярослав. — Но оно принадлежало обычной мыши!

— И? — Мои губы против воли расползлись в улыбке. Уж больно анекдотична была ситуация. Грызун-зомби… Умора. — Как впечатления от первой марионетки, покорной твоей воле?

— Странные, — на полном серьезе ответил Алколит. — Такое чувство, что у меня выросла лишняя конечность, вот только самостоятельности у нее больше. Вот только…

— Мру-ру-у-у! — Вопль чудовищной силы, раздавшийся где-то подозрительно близко, заглушил речь Алколита. Сразу вслед за ним забор впереди нас разнесло в щепочки, а на улицу вылетело что-то большое и страшное, оказавшееся при ближайшем рассмотрении всего-навсего быком. Вот только этот парнокопытный отличался от остальных представителей своего племени воистину богатырскими размерами и явно нечеловеческой злобой. Взревев еще раз и окончательно распугав прохожих, эта скотина со скоростью и мощью «Сапсана» рванула прямо на нас.

Алколит ушел вертикально вверх, как рыба, которую подсек невидимый рыбак, расположившийся на ближайшем облаке. Ассасин не только сам успел удалиться с опасной траектории, но и убрал с пути озверевшей скотины двух застывших в ступоре девчонок, как раз пошедших на обгон нашей компании и тоже попавших в зону поражения. А вот мне, как идущему в центре, не повезло. От удара рогатой мордой я воспарил куда-то вверх, к небесам, успел полюбоваться на ошарашенное лицо Ярослава где-то под собой и камнем рухнул вниз, прямо под копыта беснующегося быка. Первые несколько ударов копытами я ощутил, но не прочувствовал. А вот потом меня согнула боль, а вместе с болью пришла и ненависть к этой пока еще живой груде вырезки. На одних инстинктах я создал бледное пламя и метнул его в ставшее на дыбы животное. Бык рухнул прямо мне на голову, и сознание куда-то улетучилось.

Сначала пришла жгучая боль, тело горело, каждая его жилочка вопила так, будто меня целиком засунули в гигантскую микроволновку. Потом жар ушел, но в груди и еще паре мест появилась тупая, но достаточно ощутимая боль. Затем пришел свет, неприятно полоснувший по мозгу. И только потом появились голоса.

— Смотрите, он очнулся! — обрадовался Ярослав.

— Руками не трогать, — сипло попросил я, отчаянно стараясь проморгаться. — Что-то плохо себя чувствую, и дышать тяжело.

— Возблагодарим же… — Тягучий густой баритон вызвал в теле жуткий и какой-то очень болезненный жар, кроме того, его источником служила раскаленная, светящаяся пронзительным желто-оранжевым светом рука, опустившаяся на мой лоб.

— Не надо! — прохрипел я, отчаянно извиваясь и пытаясь сбросить с себя эту карающую неведомо за какие грехи длань.

— О, прости! Переусердствовал. — Волна магии, а ничем иным это быть не могло, спала, позволив увидеть виновника моих неприятных ощущений. Им оказался высокий и плечистый старик неопределенного возраста с роскошной гривой седых волос, облаченный в белый балахон. Для завершения образа светлого волшебника ему не хватало только бороды и посоха: первую, видно не отпустил, а второй мог найтись где-нибудь поблизости, например, вот под кроватью, на которой я лежу… Кроватью?

— Где мы? — спросил я своих друзей, видневшихся на заднем плане.

— Фронтир. Окраина людских поселений и гоблинских лесов, — охотно подсказал Ярослав.

— Да он не про то, — поморщился Артем. — Ты лежишь в доме у преподобного Тонахью, он местный священник. Четвертый день, кстати, лежишь, но первый раз в себя пришел только сегодня.

— Ничего, — уверил Ассасина церковник, — его дух оправился, теперь пойдет быстрее, вот увидишь. Да славен будет…

— Ш-ш-ш! — непроизвольно вырвалось из моей глотки, когда от высокой фигуры заструились волны с трудом переносимого жара. Мои друзья, кстати, отреагировали еще активней, отшатнувшись.

— Простите, — смутился Тонахью. — Все время забываю о ваших м-м-м… особенностях.

— Он, — начал я, но был оборван на полуслове Ярославом.

— …знает, — кивнул Алколит. — Пришлось все рассказать, у нас не было другого выбора, иначе наше трио стало бы дуэтом. Ты молчи, сил набирайся, сейчас все тебе расскажу. Та скотина, что виновна во всем произошедшем, принадлежала местному кузнецу. Этот маэстро кувалды, может, и неплох в своем деле, но за воротник заложить любит, даже слишком. В тот день он с самого утра залил зенки, и аккурат за пять минут до того, как мы прошли мимо его забора, стукнула ему в голову гениальная идея. Бычка своего кастрировать. Не знаю уж, как сей алкоголик с пьяных глаз попытался провернуть эту операцию, но в результате животное озверело. Когда бык сдох, убитый бледным пламенем, мы с Ассасином вытащили тебя из-под еще дергающейся туши и пришли в тихий ужас.

— Я бы сказал, что ваш ужас был довольно-таки громким, — хмыкнул Тонахью.

— У нас были на то основания, — пожал плечами Артем. — Если бы такие травмы получил кто-нибудь другой, а не Виктор, посоветовал бы его добить просто из сострадания.

— Соглашусь, — серьезно кивнул священник. — И если бы вы не спасли мою внучку, то я бы отправил душу сего отрока на новый круг жизни, даже не делая попытки задержать его в этой бренной и очень сильно поврежденной оболочке.

— Так, — мозг работал медленно, но на редкость качественно, позволяя оценить всю тяжесть сложившегося положения, — что эта скотина мне поломала?

— В основном ребра, ну и внутренности под ними отбила, — откликнулся священник. — Остальное уже так, мелочи. От переломов рук или содранной кожи не умирают даже обычные люди, не то что темные маги.

— А мы разве темные? — По инерции, забыв про слова Алколита об информированности Тонахью, я попытался опротестовать этот сомнительный в глазах окружающих статус.

— Темнее бывает, но редко, — на полном серьезе ответил мне Ярослав. — Мы тут со святым отцом пообщались за те дни, что ты без памяти лежал… И складывается очень, я бы сказал, любопытная картина, которая частично проливает свет на наши внезапно возросшие способности к магии.

— Рассказывай, — попросил я, ерзая на туго набитых подушках и пытаясь принять положение, в котором было бы легче дышать.

Речь Алколита, сопровождаемая комментариями священника, почти целиком была посвящена душе. И магии. А точнее, тому, как они взаимосвязаны между собой. По мнению этих двух спевшихся знатоков чар, любой предмет имеет свою собственную энергетическую оболочку, ауру, и чем предмет сложнее, тем большей сложностью отличается и его оболочка. Живые или не очень существа исключениями из этого правила не являются, вот только процессы, происходящие внутри них, — самые сложные. Что первично, аура или материальное тело, — вопрос спорный, но то, что они взаимосвязаны, несомненно. Те, чья аура более плотная, — сильнее, ловчее, быстрее, чем их собратья, и, самое главное, обладают способностью творить волшебство. Чем плотнее энергетическая оболочка, тем большим запасом магических сил обладает ее владелец. Конечно, сила отнюдь не означает умения, но довольно часто с успехом может его заменить.

Для того чтобы усилить свою ауру и, соответственно, получить или улучшить способность колдовать, существует несколько путей. Общепринятый — длительные тренировки. Потихонечку, полегонечку, по капельке с помощью медитаций можно нарастить себе магические мускулы… Если бы не пара проблем. Во-первых, надо быть очень упертым, чтобы отдать десятилетия своей жизни на тренировки, а во-вторых, в это время требуется хоть кто-то, кто бы содержал будущего волшебника, так как одновременно духовно развиваться и добывать средства для существования не получится. Альтернативный путь — подвергнуться изменению ауры. Эту операцию со своими служителями изредка производит какой-либо бог или демон, фактически он отделяет от себя частичку собственной энергетической оболочки и прицепляет ее к донору, подгоняя по фигуре. Чтобы проделать подобное, нужно обладать неслабой мощью, ведь отданное не возвращается. Фактически сущность выдает своему служителю длительный кредит, который тот возвращает годами, и, если не попадает в форс-мажорные обстоятельства, прекращающие его карьеру, возвращает с немаленькой переплатой.

Но люди не были бы людьми, если бы не извернулись так, как не всякая змея сумеет, и не придумали способ получить все и сразу. Хотя маги других рас не отстают от них в поисках и, вполне возможно, именно они стали обладателями пальмы первенства в этой научно-магической гонке. Но это сомнительно. Область волшебства, с помощью которой можно стать сильным чародеем в рекордно короткие сроки, используется в основном только нами да еще орками — это некромантия. Те, кто выбрал своей стезей смерть, на высших ступенях своего развития получают возможность работать не только с телами, но и с душами, не на уровне богов или демонов, конечно, но все же. И что более важно для усиления способностей, с их остатками. Когда разумный умирает, то в покинутой оболочке остаются… не кусочки, нет, если провести аналогию, то это нечто похожее по своему назначению на периферические устройства компьютера.

— Энергетическая оболочка, судя по всему, тесно связана с нервной системой, пронизывающей все тело человека, — горячился Алколит, размахивая от волнения руками. — Пищеварение, сердцебиение, да вообще все происходящие в теле процессы имеют свое отражение в ауре, точнее, не отражение, а контролирующие их структуры, между ними плотная взаимосвязь. Уверен, увеличь кто-то разрешающую способность заклинаний магического зрения, он бы и деление клеток заметил.

— Каких клеток? — спросил Тонахью.

— Потом объясню, — махнул рукой Ярослав. — На словах это трудно передать, видеть надо. Но, так или иначе, какой-то головастый некромант однажды сообразил вытащить из не слишком старого трупа эти энергетические узлы, которые медленно разрушались после потери их главной составляющей — души. Ну а потом он или же кто-то другой, что совершенно неважно, додумался приживить эти кусочки к энергетической оболочке еще живого тела.

— Ну и? — по-прежнему не понимал я. — Ближе к сути, пожалуйста.

— Ну и обнаружил, что отторжения не происходит, — негромко вздохнув, ответил вместо Алколита Артем. — Чужие запчасти остаются на новом месте, соединяясь с теми структурами, которые выполняют аналогичную функцию, конечно, если совпадает ряд условий. Частички энергетической оболочки животного нельзя использовать для усиления человека, а то, что было извлечено из женщины, не подходит мужчине. Но зато если уж дело пошло, то тогда можно во все горло орать: «Я крут! Я безмерно крут!» — потому что ты таким и будешь. Рывок из грязи в князи. Левел ап. Апгрейд всей ауры сразу с частичной или полной прокачкой чакр по желанию заказчика. Короче, реципиент сразу же становится офигительно сильным колдуном и в состоянии двигать горы и кипятить моря.

— Не сразу, — возразил ему Ярослав. — Ты плохо слушал Тонахью. Некроманта, который пройдет подобную процедуру, от безграничного могущества отделяет довольно-таки большая пропасть. Во-первых, человеческая душа — так сказать, центральный модуль энергетической оболочки — имеет ограниченную пропускную способность, увеличить которую очень и очень непросто. Во-вторых, у первого попавшегося трупа энергетические узлы не возьмешь, чтобы они помогли, а не навредили, плотность ауры их первоначального владельца должна превышать таковую у того, кому их будут пересаживать. В противном случае, вместо всплеска магических способностей будет упадок.

— Истинно, — согласился с моим другом священник. — Правда, существуют ритуалы, при помощи которых даже из душ обычных людей опытный некромант может создать новый материал для укрепления своей силы, но тогда великое множество погибших должен он обработать, чтобы стать хоть чуть более могущественным.

— Подождите, — дошло наконец до меня. — Вы хотите сказать, что с нашими душами кто-то провернул похожую операцию? Что мы теперь как чудовище Франкенштейна, только из кусочков собраны не тела, а ауры?

— Ну… в общем, да, — подтвердил мои предположения Алколит. — Причем весьма качественные, материала не жалели, наши собственные души и родные энергетические структуры погребены глубоко под слоями инородных добавок, которые, впрочем, уже успели срастись с нашей аурой.

— Но я же ничего такого с собой не творил! — Признаться честно, в тот момент меня охватила паника. Узнать о том, что в твоем нутре, пусть и нематериальном, преобладают куски мертвецов… Я не гот, кто спокойно относится к таким вещам!

— Сам с собой и не смог бы, — хмыкнул Ассасин. — Где ты видел хирурга, который без посторонней помощи заменит собственную почку? Тут задача того же уровня, если не сложнее. Да ладно, не парься, мы как были живыми, так ими и останемся, правда, будем сильно отличаться от простых людей, но это неплохо. Плюсов в таком состоянии гораздо больше, чем минусов.

— И какие же они? — Скепсис из моего голоса можно было вычерпывать ведрами.

— Ну, с плюсами и так все ясно, — пожал плечами Ярослав. — В общем-то их все мы уже обнаружили. Возросшие способности к волшебству, особенно в области магии смерти, повышение физических характеристик, чрезвычайная живучесть и, что немаловажно, регенерация. Хотя, судя по твоей разбитой тушке, этого конкретного бонуса у нас может и не быть.

— Духовое тело поможет физическому зарастить раны, — возразил ему Тонахью. — Известны случаи, когда чернокнижники, попавшие в лапы инквизиции и которым отрубили руки, дабы не дать им возможности творить чары, за несколько лет снова отращивали себе потерянные конечности.

— А минусы? — уточнил я.

— Их ты тоже ощутил на своей шкуре, — продолжил свою лекцию Алколит. — Приживленные куски энергетических оболочек все-таки взяты от мертвых тел и потому очень негативно относятся к светлой энергетике, что-то там в них меняется такое мелкое и незаметное, но важное. Заклятия против нежити будут вредить, предупреждающие амулеты засигналят в нашем присутствии, и теперь никто из трех А не сможет стать слугой светлых богов, это направление магии противопоказано энергетике организма. За примером далеко ходить не надо — целительные молитвы Тонахью латают твое тело, но жгут душу. Даже мне и Ассасину, просто находящимся в одной комнате с творимым заклинанием, становится неуютно.

— Охренительно, — пробормотал я, чувствуя, как голова снова начинает кружиться, и потихоньку сползая в беспамятство. — Судя по твоим словам, мы теперь почти идеальные заготовки для темных магов… Тонахью, почему вы нам помогаете? Спасенная внучка — это, конечно, хорошо, но маловато.

— Очень просто, — улыбнулся священник. — Вариант ритуала некромантов для обретения силы можно провести и так, что никаких побочных эффектов не возникнет. Подобным образом увеличивают свое могущество почти все темные маги нашего мира, включая и тех, которые находятся на государственной службе. Но для этого энергетические узлы нужно будет вытаскивать из еще живых людей…

Он продолжал еще что-то говорить, и, вероятно, это было очень важно и интересно, но я уже терял связь с окружающим миром и снова проваливался в темноту.

Выздоравливание заняло еще неделю, тот бык, чтобы ему пусто было, практически убил меня. Все это время я, а также Артем, Ярослав и Аллисандр, жили в доме священника, пользуясь его гостеприимством и обширными знаниями. Лечение молитвами Тонахью прекратил, пришедший в сознание пациент оказался слишком восприимчив к такому способу поправить здоровье, абориген серьезно опасался проклятий, которые потенциально сильный, пусть и необученный темный маг мог рефлекторно наложить, корчась от боли под воздействием его силы. Теперь все медикаментозные процедуры сводились к накладыванию донельзя противных компрессов, которые ставила внучка священника, миловидная шатенка лет шестнадцати. Из бесед, которые по мере улучшения моего состояния происходили все чаще и чаще, выяснился источник столь либерального отношения Тонахью к темным магам и его достаточно высокие познания в далекой от служения Отцу Времен отрасли.

Священник оказался еретиком. Официальным. То течение веры, к которому он принадлежал, лет тридцать назад было подвергнуто анафеме. Тогда, во времена его молодости, среди церковников стремительно набирала силу партия реформаторов, которую образовывали те, кого в земных компьютерных играх назвали бы мультиклассами. Времена были смутными, очередная борьба за власть с привлечением армий в империи, вечный хаос в баронствах, набег орков, самый массовый за последние лет сто, холодная война с гномами… Тут уж хочешь не хочешь, а крутиться начнешь, чтобы уцелеть. Появились служители церкви, которые помимо молитв, пусть даже и вызывающих ответную реакцию адресата, стали исследовать новые направления деятельности. Священники-воины. Священники-маги. Может быть, и священники-воры были, но, понятное дело, они старались не афишировать свое ремесло. В общем, среди служителей Отца Времен образовалась прослойка тех, кто на бога надеялся, а сам не плошал. Получающие помощь свыше, но кроме этого претворяющие в жизнь свои идеи словом, делом и чародейством. И требующие подобного же от паствы. Это были активные ребята. Ключевое слово «были».

По мнению святого престола, расположенного в столице империи, такое новообразование в религии было опасней, чем раковая опухоль в теле человека. А то как же. Прихожан же, страшное дело, думать и делать заставляют. Самих! Без помощи церкви, а значит, и отчисления в ее пользу не так уж и нужны. Этого патриархи допустить не могли. Выпустили энциклики, провели заседания высших чинов, то ли раскопали, то ли сфабриковали улики против самых одиозных деятелей из реформаторов, ну а потом, в качестве логического завершения, объявили всю их философию ересью. До вооруженного противостояния дело не дошло, жаждущие перемен так и не объединились между собой или, может быть, поняли свое бессилие перед лицом породившей их организации и смиренно приняли свою судьбу.

Монастыри святых волшебников и мастеров меча со священным кругом на шее передали в ведение других орденов, настоятелей разогнали по уединенным скитам, где они в большинстве своем скоропостижно скончались, рядовых монахов и послушников растолкали по разным глухим углам и дырам. Тонахью направили на границу гоблинских лесов. Встречались места и хуже, но значительно реже. Сам он магом не был, не хватало природного дара, а развить его в родном монастыре не успел. Но учился-то он по соседству с чародеями в рясах, ходил в одну с ними библиотеку и даже лелеял мысль, что сам лет через дцать будет составлять заклинания, а не вымаливать по малейшему поводу помощь у высших сил. К официальной церкви он испытывал презрение, она за власть и золото с легкостью закрывала глаза на то, что шло вразрез в проповедуемыми догматами, к инквизиции — неприязнь, личную, его в молодости кто-то из слишком рьяных искоренителей ереси неслабо обидел, и, в отличие от большинства своих коллег по вере, Тонахью знал теорию магии если и не на отлично, так на удовлетворительно точно. Поэтому-то он и захотел, а главное, смог помочь трем молодым и ничего не соображающим темным магам из другого мира, попавшим в город, который он уже давно считал своим.

— Вообще религия, почитающая Отца Времен, как-то на удивление толерантна и не воинственна для монотеистической, — сказал мне как-то Алколит, когда поблизости не было ни священника, ни его внучки. — Этакая смесь буддизма с индуизмом. Ведешь себя плохо, творишь зло — в следующей жизни родишься низшей тварью. Творишь добро — и быть тебе если и не ангелом, так богачом и дворянином точно. Держишься посередине — значит, не хуже, не лучше тебе не станет. Так что теоретически любой ее представитель имеет возможность стать злее местного хозяина ада, Властелина Черного Льда Сакраэла, и занять его место, или же добродетельнее Отца Времен — и подвинуть его на небесном троне. Ну… последнее, конечно же, только логический вывод из их доктрины, но он настолько очевиден, что я просто не могу быть первым, кто к нему пришел.

— В таком случае ты будешь первым, кто его озвучит и уцелеет после этого. — Мои слова, надеюсь, немного пригасят пыл Алколита, не хочется поссориться с единственным в радиусе досягаемости, кто хочет и может вылечить столь необычного пациента. — Кстати, раз уж здесь признается равноценность добра и зла, как же тогда работают инквизиция и священники? Разве они не должны… ну… наставлять на путь истинный?

— Добро есть добро, зло есть зло, и уравнивать их никто не собирается, при чужих такое не ляпни, — фыркнул Ярослав. — Тонахью верит в то, что Отец Времен способен порвать Сакраэла, как Тузик грелку, и до сих пор не сделал этого лишь потому, что есть какие-то причины, понять которые способны только высшие существа, но никак не простые смертные. Впрочем, уверен, местные демонопоклонники тоже будут ставить на победу своего божества при встрече с тутошним Всевышним. А инквизиция и церковь в принципе занимаются здесь тем же самым, чем и земные их аналоги. Наставлением на путь истинный и забоем на мясо всех с него свернувших. Про мясо я, конечно, фигурально, хотя… знаешь, а здесь темных магов и злостных еретиков не жгут. Их колесуют. А после проведения этой процедуры единственное, что остается от казненного, — это куча мяса.

— Поменьше подробностей, — попросил его я. — Все-таки разговариваешь с больным, у которого хорошее воображение. Не стоит меня нервировать, поправляться дольше буду. Но все-таки Тонахью подозрителен. Да, он имеет почти железные доказательства того, что ради силы мы не убивали людей, но… мы темные маги, то есть идеологические противники.

— Расслабься, — махнул рукой Алколит. — Священник нас не сдаст. Во-первых, некому, местные большой набожностью не отличаются, а до соседней церкви неделя пути в одну сторону, ну а во-вторых, у самого рыльце в пушку.

— Поясни. — Моя просьба заставила его ненадолго задуматься.

— Ты ничего странного в его внучке не замечал? — спросил Алколит спустя секунд десять.

— А что я могу заметить из положения лежа? — удивился я. — Разве что грудь у нее второго размера.

— Ах да, — хлопнул себя по лбу Ярослав, — совсем забыл, ты же с кровати до туалета пока не доберешься. Даже с посторонней помощью.

— Мог бы не напоминать, — зло буркнул я. Не то чтобы утка под кроватью была нужна часто, ничего, кроме питательных бульонов, я давно уже не ел, но… время от времени случалось ей воспользоваться. И испытываемое унижение меня бесило!

— Извини, — попросил прощения Алколит и продолжил рассказывать: — Так вот, Тонахью читает в местной церквушке проповеди. Регулярно. Утром и вечером. С небольшим воздействием силы от своих покровителей на слушателей, естественно. Мизерным. Так, общее благословение накладывает. Мигрень унять — вот потолок его силы, используемой при этом. Даже мне с Ассасином она проблем доставляет не больше, чем, к примеру, зудящий над ухом комар. Ходят на эти мессы не все, но многие. А его родная внучка не ходит.

— Ну и что? — пожал плечами я. — Может, ей дома уже эти мотивы осточертели, священник же через слово Отца Времен поминает, а через предложение какой-нибудь цитатой из многочисленных святых источников припечатывает.

— Но делает это без применения божественной силы, — хмыкнул Ярослав. — Вчера был здесь большой церковный праздник — избавление одного особо почитаемого подвижника от бесов, одолевавших его на протяжении всей жизни после встречи с основателем учения Отца Времен, первым патриархом только формировавшей тогда церкви. Рядом с храмом даже столы накрыли по такому поводу. Так вот, Тонахью читал там особо душещипательную проповедь. Ассасина, который сдуру в погоне за халявным пивом уселся недалеко от священника, порядочно плющило. Но девчонку, которая как ближайшая родственница обязана была сидеть рядом со своим дедушкой, ломало еще круче.

— То есть она… — начал было я, сраженный внезапной догадкой.

— Ведьма, — кивнул Алколит. — Обладающая сильной темной энергетикой, а следовательно, подобно нам, имеющая в своей ауре кусочки душ мертвых людей. Тонахью, когда объяснял особенности ритуала, приводящего к усилению магической силы подобным образом, проговорился, что он не требует личной силы, главное — хорошо разбираться в ритуалистике. Только информацию о том, как именно его проводить, шиш найдешь. А священник явно знает в тонкостях, хоть мне и не рассказывает, ссылаясь на плохую осведомленность. Наивный. Его потуги напустить туману для того, кто в земных СМИ пытался до правдивых событий дорыться, выглядят просто смешно. Подумаешь, запретил девочке исцелять тебя магически… ха! Зато сама себе она явно внешность подправляет волшебством: кожа не обгорелая, угри отсутствуют, и даже на руках ни одного следа, которые неизбежно остаются при физических работах, нет. Но все-таки как хорошо он устроился, а? Возможностей забрать энергетические узлы у него хоть отбавляй. Его ведь специально зовут, чтобы провести соответствующие обряды над свежим покойником.

— Не суди его строго, — посоветовал ему я. — Места здесь дикие, люди и нелюди умирают часто, а если бы не наличие ведьмы, которая силой восполняет недостаток умения, трупов было бы еще больше. Думаю, Тонахью спасает паству всеми способами, которые считает уместными. Что ж, если принять во внимание таинственность вокруг здешнего мага, обладающего силой, напрашивается вывод, что девочка и есть тот неуловимый волшебник. Теперь понятно, отчего ее так яростно прячут. Если в вышестоящих инстанциях узнают, что священник, на котором до сих пор лежит клеймо еретика, усиливал свою внучку по методике некромантов, его колесуют. Скорее всего, вместе с ней. Ты хочешь припереть хозяина дома к стенке фактами и узнать подробности ритуала наращивания силы?

— Не в ближайшем будущем, — покачал головой Алколит. — Конечно, сила священника не подходит для, к примеру, вызова дождя или заговаривания амулетов, но испепелить нас, имеющих в своей ауре структуры, доставшиеся по наследству от покойников, он сможет буквально щелчком пальцев. Да и потом, раз уж информацию по проведенному ритуалу знает живущий у черта на куличиках старик, то ее, скорее всего, можно найти поближе к центрам цивилизации. Хм… хотя, вполне вероятно, та версия обряда, которую провел над нами призрак с кладбища, отличается от канонической, уж слишком резво мы сделали скачок вперед. Тонахью даже предположил бы, что через подобную процедуру мы проходили раз пять-семь, но аура еще не окончательно срослась, и видно, что наши новые магические мускулы были прилеплены одним куском.

— Ты думаешь, это он виноват? — уточнил я, вспоминая полупрозрачного полтергейста, который на редкость умело гонял тень пришельца из Бездны столь же иллюзорным, как и он сам, копьем.

— А кто еще? — фыркнул Ярослав. — Добрая фея, сменившая волшебную палочку на костяной посох, сделанный из чьего-то позвоночника? Над нашей компанией поработал маг смерти. Сильный и опытный. Раз тот колдун без подготовки вломил демону по первое число, то слабым его назвать язык не поворачивается. Возможность действовать, будучи мертвым, лишь доказывает его мастерство на ниве изучения таинств небытия. А что тебе приходит в голову при словосочетании «могущественный мертвый некромант»?

— Лич, — немного подумав, высказал предположение я.

— В точку, — кивнул Ярослав. — Мы, вероятно, столкнулись с каким-то призрачным вариантом подобного существа. И, судя по тому, как он действовал, проблем с сохранением разума после смерти у него не возникло.

— Откуда ты знаешь? — возразил я Алколиту. — Мы же видели полтергейст всего лишь один раз и на протяжении нескольких минут.

— Мы — да, — согласился мой друг. — А вот насчет него подобное утверждать не берусь, волшебник такого уровня, если захочет, не даст себя заметить простым, ну или почти простым, смертным. Да и то, мне кажется, что в ночь после разгона сатанистов к нам в гости заходило что-то… вероятнее всего, он, я в этом практически уверен. Помнится, в тот момент, когда я ощутил нечто чужеродное, что-то на секунду отвлекло, а потом вдруг веки сами собой закрылись, и пришел сон.

— И именно наутро после той памятной ночи мы обнаружили у себя всплеск магических способностей, — кивнул я. — В принципе сходится. Хм… Но зачем призрак это сделал?

— Кто знает? — развел руками Ярослав. — Может, хотел поблагодарить за разгон сектантов?

— Да он их и сам лично за Можай загнать смог бы, — покачал головой я. — Да и потом… на нас наросло столько энергетической оболочки, что ради такого улучшения ему бы пришлось выпотрошить архимага, да и, пожалуй, не одного. Все-таки сколько нас народу-то было… Расточительно, не находишь?

— Более вероятно, что он просто использовал концентрат, полученный из останков обычных людей, — не согласился Ярослав. — Ты хоть представляешь, сколько людей похоронено на том кладбище? Десятки тысяч! И почти все — позже мертвого колдуна. Да он бы мог магическую академию имени себя открыть и принимать туда всех желающих стать темными магами, проблемы с инициацией появились бы только через несколько лет!

— Ну… может быть, — пришлось согласиться мне. — Что ж, темная сила смерти не совсем то, о чем мне мечталось, но дареному коню, как известно, в зубы не смотрят. Или есть шанс от него избавиться?

— Оторвать от ауры чужую энергетику? — скептически поднял бровь Ярослав. — Поздно. Знал бы я сразу, чего делать, попытались бы очиститься соответствующими молитвами. А сейчас это все равно что руку себе отрубить.

— Хреново, — вздохнул я. — А насчет нашего родного мира священник что-нибудь знает?

— А вот на этот вопрос, как это ни странно, ответ будет положительным, — улыбнулся Алколит. — Слава богу, у нашей родины есть одна очень характерная опознавательная черта.

— Технический путь развития?

— Нет. Отсутствие магии, точнее, магов.

— Это любопытно, — подумав, решил я. — И что за легенды ходят здесь о нашей родной планетке?

— Какие еще легенды? — хмыкнул Алколит. — Официальный факт из разряда «Не влезай — убьет». Про множественность миров тут знают, сильные маги умеют открывать порталы между ними. В эпоху своего расцвета империя даже устроила пару миссионерско-исследовательских походов в соседнее измерение, с небольшим, правда, успехом. Но речь не об этом. Существуют разные миры, и практически в каждом есть своя жизнь, частенько не самая мирная. Те, где живут люди, эльфы и прочие подобные существа, можно сказать, нейтральные места. Там проходящего мимо путника могут убить и ограбить, но не специально, просто потому, что он под руку подвернулся. Но есть и те реальности, где власть захватили разные Темные Властелины и Светлые Повелители, упорядочив и собрав под свои знамена все и вся. Контролировать целый мир — задача архисложная, с ней не справиться без опоры на одну из вечных сил. И вот туда так просто не сунешься. В первых — сожрут, вторые — требуют документы и кого попало к себе не пускают. Естественно, что владыки и представители антагонистичных сил друг друга терпеть не могут и уничтожают идеологических противников при каждом удобном случае.

Так вот, шныряющие по изнанке мироздания чародеи довольно быстро выяснили область поблизости, куда соваться совсем не стоит. Это три мира. Темный. Светлый. И обычный, расположенный между ними. Желания захватить его ни у той, ни у другой стороны нет. Существуют документальные записи о том, что если в соседних мирах образуются магические полюса одной направленности, то они могут как бы соединиться друг с другом, и уместившиеся в них цивилизации разрушатся на фиг в результате неизбежных катаклизмов, по сравнению с которыми гибель Атлантиды просто весенний паводок. Нет, если бы агрессивных соседей рядом не было, то может, и рискнули бы темные или светлые таким образом увеличить площадь своей державы, но стоит одному из соперников ослабнуть, что неизбежно после повсеместных тринадцатибалльных землетрясений, огненных дождей, а также прочих радостей свихнувшейся матушки-природы, — и его тут же добьют.

— Кхе… — аж закашлялся я от такой новости. — Ад, Рай и Земля? Это они?

— Угу, — кивнул Алколит. — Тонахью знает совсем немного, но этого, да еще земных легенд хватает, чтобы сделать выводы. Не так уж давно, примерно в самом начале второго тысячелетия нашей эры, между двумя враждующими полюсами силы стали воздвигать буферную зону. Нашу реальность. Количество магов, волшебных зверей, артефактов и прочего подобного добра в ней стремительно уменьшалось, поток эмигрантов хлынул оттуда по всем близлежащим мирам, некоторые и в этот добрались. Странников, которые туда наведывались, отлавливали патрули ангелов и вежливо, но твердо объясняли, что тут ходить больше нельзя. Закрытая зона. Непонятливым отвешивали пинка для скорости, иногда очень чувствительного. Некоторые из отправившихся на Землю чародеев были вынуждены отбиваться от напавших демонов, которые подтягивались к месту открытия портала в течение нескольких минут. Часть вообще не вернулась, видимо, не справились с выходцами из преисподней. Судя по всему, на Земле старательно изживали волшебство, чтобы невозможно было незаметно пройти через нее более-менее сильным магическим существам. Не знаю уж, какие чары используются для обнаружения нарушителей, но, видимо, это нечто вроде радара, делающего засветку на сильные сверхъестественные объекты.

— Вот оно как, — пробормотал я. — Значит, наш мир — одна большая граница… Понятно, почему у нас забыли волшебство. Интересно, что бывает с магами, которые все-таки умудряются развить свои способности до заметной величины? Рекрутируют?

— Очень может быть, — печально подтвердил Алколит. — Горячая война между Адом и Раем сменилась холодной, а нашему дому выпало стать Берлинской стеной. И вернуться домой на более-менее продолжительный срок нам, судя по всему, не светит.

— Это еще почему? — удивился я. — Раз мы знаем, в каком направлении стоит двигаться…

— Ну, допустим, от адской таможни мы откупимся, — поморщился Ярослав. — Все-таки теперь три А находятся на темной стороне силы и являются потенциально союзной для демонов компанией. Или просто тихой сапой мимо них на Землю проберемся. Вариант, где силы ада отбрасывают трех колдунов-самоучек, отметается как невозможный. Но! Что мы будем делать с силами Света? Если задержимся дома на долгий промежуток времени, то обязательно повстречаемся с их эмиссарами. Что тогда? Нас, скорее всего, просто уничтожат при обнаружении!

— А договориться? — со слабой надеждой спросил я. — Не по своей же воле мы прошли через тот ритуал… Да к тому же ты вроде бы искренне верующий…

— В войсках Третьего рейха тоже были сочувствующие коммунистам, набранные путем мобилизации, — отмел предположение Алколит. — Но они в Красную Армию стреляли, а наши деды стреляли им в ответ. Не прокатит. В лучшем случае, если сдадимся на месте преступления, нам сделают чуть более мягкий режим в камере. Но могут и прибить, не разбираясь и не вникая в суть.

— Плохо… — тяжко вздохнул я. Не до конца зажившие внутренности из-за печальных известий снова начали напоминать о себе. — Что ж, примем к сведению и будем искать пути решения данной проблемы. Куда направимся после того, как я выздоровею? Помнится, мы так и не определились с этим вопросом. За то время, которое я провел, валяясь на койке, ты и Ассасин уже должны были со всех сторон обмусолить этот вопрос.

— Выбор небольшой, — развел руками Алколит. — Баронства и только баронства. Родной город Аллисандра как раз там, кстати. У гномов мы ничего не забыли, да и не рада нелюдь представителям иных рас на своей земле. Гнать не будут, но хорошо устроиться у них чужеземцу лучше и не мечтать. Выше среднего класса не поднимешься, хоть из кожи вывернись. Империя — вотчина церкви, не с нашей магической специализацией там шастать. Во всяком случае, без подлинных документов на имена и ауры, которые должны быть заверены печатью инквизитора. Официально, конечно, препятствий нет, но играть с огнем не хочется. В княжестве Бейхсе, где мы сейчас и находимся, задерживаться тоже не стоит. Законы тут очень уж жесткие. Магов, не имеющих титула или по крайней мере влиятельных покровителей из числа знати, местные дворянчики приравнивают к мещанам со всеми вытекающими последствиями вроде протягивания кнутом по спине за недостаточно низкий поклон.

— Они тут что, огнеустойчивые? — поразился я. — Их же первый чего-то стоящий чародей превратит в шашлык!

— Бывает и так, — кивнул Ярослав. — Но только помогает плохо, потому как случается подобное редко. Видишь ли, волшебники тоже не бессмертны и в большинстве своем предпочитают стерпеть обиду, подстраиваясь под существующие условия. На удар аристократ ответит ударом, а за его убийство — смертная казнь, причем, как правило, весьма мучительная. У эльфов устроиться еще сложнее, чем у гномов. Орки хоть и примут в свой род темного мага с распростертыми объятиями, невзирая на расу, но они ведут кочевую жизнь. И если у лежащего передо мной больного после встречи с быком не произошла смена приоритетов, то походная юрта, регулярная тряска в седле и отсутствие водных процедур не являются идеалом его жизни. До забугорного царства Кин еще черта лысого добраться получится, да и вряд ли там лучше, чем здесь. Так что вывод очевиден. Баронства. В мутной воде хорошо не только рыбку ловить, но и прятаться, а тамошние феодалы хоть и воинственны безмерно, но редко располагают силами, большими, чем несколько десятков человек и пара-тройка слабеньких из-за отсутствия систематического образования магов. А против таких сил, если что, играть уже можно будет.

Я подумал и согласился с ним. Конечно, наша компания собиралась быть тише воды ниже травы, но, понимая наше отличие от аборигенов, вряд ли у трех А получится не выделяться и, соответственно, не вляпываться в неприятности.

Дни сменялись ночами, я выздоравливал хоть и медленно, но верно. Единственное, что меня мучило — скука. Друзья, конечно, старались находиться со мной как можно больше, но если просыпаешься в два часа ночи, потому что весь день уже провалялся в постели, то звать их поболтать становится как-то неловко. Свободное время я решил посвятить тому, чем уже давно стоило заняться. Магии. Если честно, меня грызла зависть. Ярослав уже давно освоился с новыми способностями, пусть и на уровне примитивных манипуляций. Впасть в состояние, при котором мысль управляет не телом, а душой, было сложно. Не могу даже сказать, сколько раз я просто засыпал, выбившись из сил, прежде чем добивался успеха, но провалы не могли остановить того, кто уже успел вкусить плод волшебства. И, наконец, одна из попыток увенчалась успехом. Была она не десятой и даже не сотой, но в одиночку искупила бы и тысячу неудач. Я видел успевшую надоесть до чертиков бревенчатую стену, на которую смотрели глаза, и в то же время ощущал себя и окружающий мир единым целым. Да… Тонахью и Ярослав не лгали о том, что каждый предмет обладает энергетической оболочкой, теперь она является для восприятия такой же неотъемлемой характеристикой, как, скажем, форма, объем или цвет, и сочетает в себе признаки всех трех упомянутых параметров.

Деревянные стены и потолок почти не изменились, вот только теперь их вид навевал на мысли о медленном разрушении, распаде, гнили. И я знал, что могу значительно ускорить этот процесс, как любой человек знает, глядя на висящее на ветке яблоко, что может его сорвать. Впрочем, почти то же самое ощущение шло почти ото всех предметов, включая одежду, одеяло и даже еще земной ножик, который накануне достал из кармана Ассасин, чтобы нарезать хлеб на ужин, да и позабыл в моей комнате. Вот только его разрушение представлялось мне делом очень трудоемким.

Инородными пятнами в изменившемся мировосприятии было несколько ало-зеленых хрупких точек — одни замерли в неподвижности, другие перемещались по своим делам. Вот одна из них пролетела перед самым лицом, и глаза поймали порхающую моль.

— Жизнь! — понял я. — Я так ощущаю жизнь!

Чтобы удостовериться, перевел взгляд на самого себя и замер, завороженный открывшейся картиной.

Само тело выглядело все так же, как и раньше, вот только плоть теперь состояла из множества слоев разных цветов, которые, однако, непостижимым образом просматривались друг через друга. Верхняя часть энергетической оболочки была контрастной смесью темных и бледных цветов. Не белых. А именно бледных. Как жемчуг или скорее свежая кость, то тут, то там выглядывающая на поверхность из-под кожи. Вокруг тех мест, где были эти светлые слои, чернота была куда более насыщенной и, если можно так сказать, яркой. Внутри же, почти в центре ауры, примерно там, где расположены кости скелета, пульсировало алое сияние, странным образом укрытое в самой глубине, но пронизывающее своим светом всю энергетическую оболочку.

Кажется, мне не стоит особо опасаться нежити, подумав, решил я. Если то, что я вижу снаружи, — те самые энергетические узлы, скрученные с покойников, то для нее я буду похож на… м… на конфетку, вымазанную в пыли. Есть можно, но только с очень большой голодухи, при условии, конечно, что твари себе подобных не едят. Ладно, теоретические рассуждения в сторону, попробуем-ка лучше поэкспериментировать.

Медленно и осторожно, чтобы не сбить нахлынувшее состояние, поднимаю руку и выпускаю из солнечного сплетения ввысь к плечу и дальше по конечности поток силы. Что-то подсказывает мне, что теперь стремительные, светящиеся одновременно бледным и алым ручейки, повторяющие маршрут кровеносной системы, видны не только воображению, но и зрительным органам. Гм… Или, вернее, концентрация энергии такова, что ее можно уловить и без применения экстрасенсорных способностей, в штатном, так сказать, режиме работы организма. Вот волна магии доходит до кисти и устремляется дальше… сейчас возникнет язычок бледного пламени… Вместо робкого лоскутка мертвенно-бледного огня в моих руках начинает полыхать целый факел. Отлично, прогресс налицо. А теперь попробуем, ну, скажем, телекинез, тем более что на тумбочке рядом с кроватью большой набор нетяжелых предметов, вполне пригодных для тренировки: деревянная ложка, деревянная же кружка, грубо раскрашенный аляповатой росписью глиняный кувшин и маленький медный колокольчик. Как там это делает Алколит?

Сдвинуть предмет с места в ту ночь у меня так и не получилось. Более того, после нескольких неудачных попыток нужное для творения волшебства состояние развеялось от злобы, как дым. Я бесился и только что не ругался в голос, пытаясь вернуть утерянную концентрацию, но ничего не получалось. Священник, встающий очень рано, даже заглянул ко мне на шум, чтобы узнать, не случилось ли обострения, и пришлось его успокаивать.

Поднять силой воли предмет удалось лишь на третий день. Для изменившегося восприятия это выглядело так, как будто после моего отчаянного шипения: «Да лети ж ты, сволочь!» — от моей ауры к энергетической оболочке деревянной ложки протянулась тонкая нить, которая при соприкосновении немедленно растаяла, но оказала какое-то воздействие на ее структуру. В результате столовый прибор подпрыгнул и завис в воздухе на высоте примерно полуметра от поверхности тумбочки, но затем его характеристики вновь пришли в норму, и он с негромким стуком упал вниз.

Странно, но мой сдержанный крик радости собрал в комнате обитателей дома. Или, может, он был не таким тихим, как казалось? В любом случае моему успеху все дружно порадовались, особенно Алколит, не без оснований считавший, что работа в команде позволит нам обоим достаточно быстро увеличить свое мастерство. Но Тонахью, выслушав доклад о моих успехах, дополняемый репликами Ярослава, и сравнив их с собственными воспоминаниями, нас жестко обломал.

Алколит и я не творили заклинания, использующие внешние силы, а решали проблемы при помощи собственной ауры, буквально корежа личной энергетикой реальность. Это путь, если судить по прочитанным на Земле источникам (пусть с некоторым трудом, но мы с Ярославом вспомнили кое-что), а также по словам священника, затратен и примитивен. Маг, оперирующий своей силой подобным образом, получает выигрыш в скорости творимых заклинаний, но проигрывает в сложности, да к тому же перед ним в полный рост встает проблема быстрого истощения резерва или, если говорить проще, усталости магических мышц. Хотя три А благодаря своим особенностям могут успешно ее игнорировать, перегрузить наши ауры-задачка та еще. Но ни я, ни мой друг, если не научимся новым приемам, никогда не сумеем сделать что-то большее, то, что не предусмотрено природой. Недоучка вроде нас может усыпить человека или запустить механизм регенерации его тканей, но не сумеет наделить его ночным зрением или сменить цвет кожи. Ему под силу раскалить воздух или даже поджечь его, но вот завернуть пламя внутрь ударной волны, чтобы получить полноценный фаербол, он на текущем уровне развития не в состоянии. Можно ослабить действие гравитации на какой-либо предмет и запулить его усилием воли куда подальше, но нельзя сделать сумку, в которой бы поклажа ничего не весила. Короче, если сравнивать магию с математикой, мы освоили счет, может быть, сложение и вычитание, но к более сложным функциям еще не перешли. Но в бочке дегтя, вылитой Тонахью, была и ложка меда. Постижение начальной ступени заняло у нас не годы, а недели. Апгрейд от призрака работал и давал надежду на то, что и на освоение следующих горизонтов волшебства времени будет потрачено хоть и больше, чем на основы, но все равно гораздо меньше, чем если бы мы были обычными людьми.

— Остается лишь понять, при чем тут слова, — задумчиво пробормотал Алколит после речи священника. — Ведь если что-то шептать или, еще лучше, говорить, чары накладываются куда легче.

— Факт, — подтвердил я. — Пока не научился одновременно концентрироваться и ругаться, ничего у меня не получалось.

— При должном умении волшебник способен взывать к силе своей без того, чтобы звуки произносить, — уверил нас Тонахью. — Как гласят труды Сиона Норийского, посвятившего немалую часть своей жизни исследованию этой загадки, если маг произносит слово, то в его энергетической оболочке возникает определенный образ, соответствующий этому слову, он в свою очередь при внедрении в инородный предмет передает последнему свое значение.

— Э… — после секундной паузы обдумывания взял слово Ассасин. — Не то чтобы я хорошо разбирался во всей этой ерунде, но вроде бы подобное, пусть даже и другими словами, слышать уже приходилось.

— Согласен, — кивнул я. — Есть такие теории, которые утверждают, что заклинания есть не что иное, как попытки при помощи символов вызвать в сознании нужные ассоциации, а уж именно они и меняют реальность…

— Не надо мне этой лабуды… — замахал руками Ассасин. — Лучше посмотрите, чему я научился недавно.

И с этими словами Артем одним гибким движением извлек из-под одежды неширокую деревянную доску, после чего взял ее поудобнее и… начал рубить деревяшку на кусочки пальцами, которые как-то странно поменяли форму.

— Ты это как? — пораженно пробормотал Алколит и сделал рефлекторную для каждого настоящего естествоиспытателя попытку познакомиться с объектом своего интереса, невзирая на опасность. Впрочем, в этот раз Ярославу ничего не грозило, Ассасин мгновенно прекратил снимать стружку с ни в чем не повинного стройматериала и протянул свою руку вперед, прямо под изучающий взор своих друзей. Сначала мне показалось, что Артем надел на руку какую-то перчатку, стибренную не иначе как из комплекта начинающего повелителя зла, такой она была ребристой и шипастой. Но приглядевшись, я понял, что это не часть доспеха, а не что иное, как тьма, сгустившаяся вокруг плоти моего друга в нечто плотное и осязаемое. Сконцентрировавшись и взглянув на происходящее уже не как человек, а как маг, я лишь убедился в своей правоте. Аура моего друга в районе ладони стала очень упорядоченной, приняв форму перчатки, потом вдруг она пошла волнами и вернулась к своему естественному состоянию. Моргнув, чтобы вернуться к нормальному восприятию мира, я увидел абсолютно обыкновенную ладонь.

— Ну и как ты это сделал? — спросил Алколит.

— Настоящий воин часто отождествляет себя с оружием, — ответил Ассасин. — Ну вот и я тоже… Тренируюсь я прошлым утречком, с использованием техники железной ладони дрова пытаюсь рукой колоть, а она вдруг возьми и стань на самом деле такой, какой ее представлял, только темной. Впрочем, ненадолго, стоило отвлечься, снова к нормальному виду вернулась. Но, естественно, захотелось повторить достигнутый результат. Получилось. Потом с формой немного поэкспериментировал: что-то слишком уж отличное от фигуры, в которую пальцы могут складываться, не получается, а так все просто отлично, даже разные декоративные финтифлюшки вроде узоров могу создать, если поднатужусь.

— И ты что, все это за одно утро освоил? — скептически осведомился Алколит.

— Угу, — радостно кивнул Артем. — Весело, правда? Я еще хочу алмазную рубашку попробовать… интересно, что из нее получится?

— Чтобы жать на кнопки пульта управления, совсем не обязательно знать, как он работает, — поделился я своей мыслью с Ярославом. — Так что утешься, друг мой, то, что мы будем постигать в тяжких муках и непрестанном поиске истины, докапываясь до самой сути, у Ассасина произойдет само собой. Ему никакие ассоциации не нужны, в его сознании все просто и надежно, сложнее только техническое устройство лома и инструкция по его же применению.

— Воистину, — согласился он, своими глазами взирая на подтверждение той информации, которую пытался донести до нас Тонахью.