Глава 7
Холден открыл глаза.
— Подождите минутку. — Он, оказывается, уже не лежит, а сидит. И никакого черного атташе-кейса, привязанного к его груди, который то булькает, то молчит. Холден поймал себя на том, что тычет правой рукой в грудную клетку. На шее у него висела полоска темно-синей ткани. — Что… — Голос тоже теперь изменился и звучал гораздо громче, чем прежде, Холден чуть не оглох, так громко он отдавался у него в голове. — Что произошло?..
— Мне пришлось проникнуть на склад в центральной части города — тот самый, где хранилось конфискованное у тебя на старой квартире. — Рядом с Холденом говорил знакомый голос. — Прошу извинить меня за тот инцидент. Ты можешь предъявить счет за висячий замок, который я сломал.
Холден поднял голову и увидел Роя Бейти, который сцепил руки и завел их за голову. Он сидел на металлическом стуле, откинувшись назад и качаясь на задних ножках. И наблюдал за Холденом. Холден еще раз оглядел себя и заметил, что полоска ткани, повязанная у него на шее, на самом деле была галстуком — его собственным галстуком из хорошего шелка. Белая рубашка и серый пиджак, да и вся остальная одежда, что была на нем в данный момент, — также когда-то принадлежали ему самому. Все эти вещи были из другой его жизни, из той жизни, когда его еще не подстрелили в здании Главного управления корпорации «Тирелл». Да, то была совершенно иная жизнь и совершенно иной мир.
— Как ты себя чувствуешь? Ничто не беспокоит? — Бейти сел на стуле ровно. В руках он вертел пульт дистанционного управления. — Здешние доктора сказали, что настроили систему на оптимальные параметры, соответствующие твоему нынешнему весу и общему состоянию твоего организма. Видишь ли, ты потерял немалую долю прежней мышечной массы, так как довольно много времени провалялся на больничной койке после ранения. Все компоненты системы, которую тебе имплантировали, автоматически будут подстраиваться к твоему новому состоянию по мере того, как ты будешь набирать прежнюю форму. Правда, думаю, тебе придется впоследствии влить немного крови.
Холден отбросил галстук в сторону и расстегнул пару пуговиц на рубашке. Теперь на его обнаженной груди уже не было открытой рваной раны. Не было и никаких трубок и шлангов. Единственное, что осталось, это масса ссадин и швов, которые покрывали мертвенно-бледную кожу на груди, образуя нечто вроде контурной карты.
— И постарайся поменьше тыкать себя в грудь. Я бы не сказал, что швы ненадежны — врачи использовали особо прочные хирургические нити, — но ведь тебе, наверное, не хотелось бы занести какую-нибудь инфекцию?
Холден провел пальцем по следам операции и почувствовал тупую боль, будто глубоко в его плоть вонзили некую проволоку. Да плюс еще ко всему какое-то безотчетное ощущение. — то ли реальное, то ли воображаемое, — что он все время слышит непонятные приглушенные звуки, напоминающие тиканье и бульканье, идущие из самой глубины, из-под восстановленных плоти и костей.
— Что происходит? — Холден уставился на своего собеседника. — Что вы, черт побери, со мной сделали?
— О чем это ты? Бог мой, ты беспокоишься об оплате? — Бейти удивленно покачал головой. — За все заплачено, ясно? Тебе, парень, фактически предоставили в полное твое распоряжение новую жизнь. И притом совершенно даром. Ни о чем больше не беспокойся. Лучше просто наслаждайся жизнью. Начни прямо сейчас.
— Значит, имплантация… — Холден положил ладонь на свою вдоль и поперек расшитую грудь, чувствуя под рукой жужжание и шум механизмов, установленных внутри. — Полный набор… сердце и легкие…
Он сделал глубокий вдох. На груди затрепетала тонкая, как паутина, шелковая нить. В горле появилось ощущение привкуса пластика и нержавеющей стали.
— Произведение искусства. Лучше не бывает. — Бейти поднял пульт дистанционного управления. — Я велел здешним врачам, чтобы они выбирали для тебя самые лучшие материалы и механизмы, которые только смогут здесь раздобыть, и чтобы ни в коем случае не использовали никаких остатков от других операций, гнивших где-нибудь на складе.
— Но ведь доктора говорили мне… в той, другой больнице… — В голосе Холдена слышалось изумление. — Те доктора, когда проводили очередной медицинский осмотр, говорили мне, что ни о какой имплантации в моем состоянии не может быть и речи. Повреждения многих внутренних органов были настолько серьезными, что тамошние врачи…
— Ну и что? Они обманули тебя. Вот и все.
Такое объяснение Холдена никак не устраивало.
— С какой стати им всем надо было меня обманывать? И докторам, и Брайанту, и всем остальным… Нет, это совершенно не поддается логическому объяснению.
На лице Бейти вновь заиграла улыбка — тонкая, отлично знакомая Холдену.
— Смысл есть… Все зависит от того, кого ты считаешь своими друзьями. Своими настоящими друзьями.
Те призрачные нотки таинственности, что прозвучали в его голосе, заставили Холдена задуматься.
— Разреши посмотреть? — Он протянул руку за пультом дистанционного управления, который держал Бейти.
— Конечно.
На пульте было всего две кнопки.
— И что, это кнопки полного отключения? Меня можно выключить?
Не дожидаясь ответа, он осторожно положил пульт на пол, а потом ударил по нему каблуком. Раздался звук крошащегося пластика и ломающихся микросхем; на миг Холден почувствовал какой-то толчок у себя в сердце, затем оно начало работать В прежнем ритме.
— Здорово! — Бейти запрокинул голову и расхохотался. Тонкие стенки сборного дома затряслись от столь бурного проявления веселья. — Я на сто процентов уверен, что где-то есть еще одна точно такая же штуковина, но все равно просто восхищен твоим поступком! Ведь два, ну, может быть, три часа назад ты стоял на пороге смерти… в буквальном смысле. А все та твоя чертова больница. Пойми, приятель, люди ложатся в подобные больницы исключительно для того, чтобы поскорее отправиться на тот свет. И тебе бы обязательно помогли… Но теперь-то ты здесь. — Он возбужденно жестикулировал, объясняя Холдену ситуацию. — И чувствуешь себя, как мне хотелось бы верить, ничуть не хуже, чем до своего ранения. Обычное чудо современной медицины. Я просто не понимаю, что могло вызвать твое неудовольствие?
Холден повернулся к окну, на котором не были задернуты шторы. Он видел, что за окном по-прежнему темно, но не смог бы сказать наверняка, та ли это ночь, когда Бейти выкрал его из больницы, или ночь неделю спустя. А может, на самом деле с тех пор прошел целый месяц?
— Твои люди работают быстро. — Холден отвел взгляд от окна и посмотрел на Бейти.
— Да, настоящие специалисты. Впрочем, немудрено с такой огромной практикой.
Холден все время чувствовал непрерывную работу биомеханизмов, вживленных в его тело. Новые органы, представлявшие собой конгломерат из тефлона и различных биологически инертных сплавов, а также высокопроизводительные миниатюрные сервомоторы, соединившись вместе с его старым умершим телом, образовали, по сути, новый биомеханический вид под названием Дейв Холден. Настоящий Дейв Холден умер в той больнице еще до того, как Бейти перевез его сюда. Он умер сразу после того, как превратился в бесформенный кусок мяса, истекающий кровью вокруг дымящейся дыры, проделанной в грудной клетке его тела.
Холден положил руки на колени и смотрел на них с таким видом, будто видел впервые в жизни. «Все равно что скальпели». Не просто руки, а что-то похожее на руки. Инструмент, прошедший стерилизацию в автоклаве. Лезвие в «бегущем по лезвию». Может быть, именно поэтому он был таким хорошим специалистом в своем деле — деле выслеживания и отправки на покой различных репликантов: ему, наверное, казалось, что он просто-напросто разбирает какие-то механизмы. По эффективности он превзошел всех других блейдранеров, и тем более нытика Декарда. Он мог пройти всю Кривую и выйти с другой стороны. И вышел, как нечто… отличное от человека. До тех пор, пока этот Ковальский…
— Все еще переживаешь из-за своей неудачи? Казнишь себя за то, что был застрелен каким-то придурковатым верзилой? — Бейти практически точно прочел его мысли, словно вместо глаз имел датчики, похожие на те, что были установлены на специальном аппарате, который он использовал в своей работе при необходимости распознать репликанта. — Выкинь из головы. — Пожал плечами, улыбнулся. — А хочешь, оставь.
— Да нет… — Холден медленно покачал головой. — Просто я… удивился. — Он заметил пачку сигарет и зажигалку, которые лежали на столе между ним и Бейти. Холден никак не мог решить, принадлежат эти вещи ему или его собеседнику. — не против? — Он нагнулся и взял пачку.
На лице Бейти появилась легкая тень неудовольствия.
— Знаешь, если ты опять начнешь курить, тебе придется в два раза чаще менять свой фильтр — я имею в виду тот фильтр, что стоит у тебя внутри.
— Сигареты стоят того. — Холден откинулся на спинку стула и выпустил струю дыма, наблюдая, как он сизым облаком плывет у него над головой. Никотин, понемногу впитываясь в кровь внутри биомеханических легких, заставил его почувствовать себя более активным и уверенным, словно во все крошечные клапаны, хлюпающие внутри, влили по капельке масла для смазки. Он почувствовал себя прежним. — Точно, стоят.
— Когда как. — Бейти снова улыбался. — Ну, так что же вызвало твое удивление?
Холден отлично понимал, что должен соблюдать предельную осторожность. Чего ему сейчас хотелось больше всего, так это чтобы ему вернули его большой черный пистолет. Он уже успел заметить характерную выпуклость, свидетельствующую о наличии некоего тяжелого предмета на левом боку собеседника — все говорило о том, что у Бейти под черным кожаным пиджаком скрывалось оружие.
— Ну… — Холден внимательно оглядел покосившиеся стены сборного дома. Коллекция фотографий, вырванных из различных журналов, — обнаженные фигуры и тропические пейзажи. Все в равной степени безвкусно и постоянно шуршит на раскаленном сухом ветре, проникавшем сюда через щели. — Да ты и сам знаешь. Черт побери, где мы находимся?
— Ты что ж, не разглядел надпись над входом, когда они катили тебя сюда? Это — Центр утилизации.
— Никогда о таком не слышал.
— Разумеется, не слышал, — согласился Бейти. — Какой же это сверхсекретный полицейский объект, если каждый хрен вроде тебя будет знать о нем?
— На мой взгляд, здесь просто снимают годные узлы с разбитых полицейских машин. — Холден наклонил голову к окну и посмотрел на двор за колючим забором, заставленный разбитой техникой. — Зачем кому-то понадобилось делать из этого, столь важный секрет? — ты что, маленький? — Бейти разразился громким лающим смехом. — ты знаешь, что случится с ассигнованными бюджетом средствами, если правительству станет известно о том, что ты, вместо того чтобы покупать новый, восстанавливаешь и используешь повторно старый подвижной состав? Черт возьми, они урежут ассигнования, не дадут ни цента. А кроме того… — Бейти пожал плечами. — Сохраняя в тайне этот вид своей деятельности, здесь можно втихую проворачивать и кое-какие другие делишки. Например, запихнуть тебе внутрь новую систему «сердце — легкие». — Он ткнул указательным пальцем в грудь Холдена. — И ты должен согласиться, что эти ребята неплохо поработали.
— Предполагалось, что «работать» надо мной должны были сотрудники больницы — я имею в виду ту больницу, в которой находился до приезда сюда.
— Да, правда. — Улыбка на лице Бейти стала шире и даже немного благожелательнее. — Как я уже говорил раньше, многое зависит от того, сумеешь ли ты распознать своих настоящих друзей.
Холден некоторое время обдумывал последние слова Бейти.
— В ту больницу меня поместило Управление полиции. После того как в меня стреляли…
— Итак, значит, есть полиция… а есть и другая полиция. Держи карты ближе к орденам — если хочешь остаться в игре.
Холден, сузив глаза, пристально изучал человека, сидевшего напротив.
— Может быть, и так. Но вот любопытно… это что ж за полиция, на которую работают репликанты?
Бейти покачал головой:
— Такого не знаю. Полиция, безусловно, такими делами не занимается. Как правило, репликанты могут ждать от полиции только смертного приговора.
— Тогда что здесь делаешь ты?
— To есть? — Улыбку Бейти как ветром сдуло. — Что ты хочешь этим сказать?
— Ладно тебе. — Холден почувствовал легкое волнение, его тревожило смутное предчувствие надвигающейся опасности. — Скажи-ка мне лучше… здешний народ знает, что ты репликант? Или ты скрыл это от них?
— Я — репликант?! — Вид у Бейти был неподдельно ошарашенный, глаза его широко открылись. Он вдруг принялся хохотать, причем хохотать безудержно, так, что лицо его раскраснелось и теперь ярко выделялось на фоне торчащих светлых волос, а уголки глаз стали мокрыми от- выступивших слез. — Вот это да! — Он едва смог выдавить из себя эти слова. — Нет, это… это здорово!
Стены сборного дома ходили ходуном в такт раскатам хохота.
— И что же тебя так позабавило? — Эта его шумная веселость здорово действовала Холдену на нервы.
— Как, значит, ты думал… — Бейти откинулся на спинку металлического стула и прижал руки к груди, прилагая все усилия, чтобы заглушить свой смех. — Прости. Это все потому, что я наконец понял, о чем ты думал все это время. Что должно было твориться у тебя в голове! Могу представить себе. Так ты считаешь, что я репликант, правильно? Репликант Рой Бейти. — Он вытер глаза пальцами. — Это хорошо. Это очень хорошо, доложу я вам!
— Ты что-нибудь слышал о диверсии на Альварадо Там, где грохнулся дирижабль?
Декарду потребовалось какое-то время, чтобы осознать вопрос и подготовить подходящий ответ. Голос был тверд и звучал откуда-то сзади — совсем близко. Декард прислонился спиной к стенке лифта в ожидании, пока кабина доползет до цокольного этажа.
— Да так, совсем немного.
— А меня по рации отозвали назад, перехватили аж у самого Слаусона. Еще десять минут, и моя смена закончилась бы. Пусть бы тогда эти диспетчеры радировали хоть на луну„чтобы найти мою задницу.
Полицейский говорил, совершенно не меняя интонации, словно разговор не вызывал у него ни малейших эмоций.
— Ага, их хлебом не корми, дай только подергать. туда-сюда, когда ты на службе.
Декард постарался, чтобы и его собственный голос был таким же бесцветным и равнодушным, чтобы слова выдавливались медленно и бездумно-именно такой тон полицейские культивировали всеми силами. Он отлично сознавал, что для его нынешнего возраста он мог бы иметь и побольше нашивок на рукаве форменного мундира. Среди низшего состава Управления полиции действовал суровый дарвиновский закон естественного отбора. Все они поедом ели своих более слабых в каком-либо отношении сослуживцев, поддерживая свою боевую форму. Наблюдать те ужасные сцены, что далеко не редко происходили в раздевалке, было одним из самых малоприятных занятий, являвшихся неотъемлемой частью профессии. Но если он всерьез собирался добиться успеха, проникнув в Главное управление полиции Лос-Анджелеса, ему обязательно придется испускать такие же отвратительные флюиды, как и все прочие полицейские вокруг.
Декард рискнул бросить украдкой взгляд на указатель этажей, установленный над дверью кабины лифта. Оставалось еще двадцать.
Ему повезло. Лифт пришел сразу же, как только Декард выпрыгнул из кабины челнока окружной тюрьмы — большой серый салон с зарешеченными окнами, — вернувшегося в камеру ускоренного судопроизводства при полицейском. Управлении за очередной группой бандюг, которых суд счел возможным осудить по схеме «согласованного признания вины». Его маскировка — форменный мундир постового, который он стянул с парня, оставленного в закоулке, — дала ему возможность, как оказалось, успешно миновать и пилота челнока, и всю охрану. А пропуск и кодовый номер позволили Декарду сначала без затруднений покинуть посадочную площадку, а затем войти внутрь здания. Появилась искра надежды на то, что ему в конце концов все-таки удастся проникнуть в Главное управление полиции Лос-Анджелеса. И добраться до Брайанта.
Это был его единственный план. Единственная надежда. Надежда на то, что он сумеет выбраться живым из Лос-Анджелеса и вернуться к Рейчел, спящей в своем черном гробу. Охраняемой совами другими ночными лесными тварями, словно явившимися из волшебной сказки.
Один Бог знает, скольким Брайант был ему обязан с той поры, когда Декард делал всю грязную работу для своего шефа, для подразделения блейдранеров, а если посмотреть шире, то и для всего управления полиции Лос-Анджелеса. Рискуя собственной жизнью, он выручал их столько раз, что трудно было сосчитать.
Должно быть, какие-то невидимые часы пробили час расплаты за ту преданность, что все эти годы Декард сохранял Брайанту. Оставалось надеяться, что и Брайант ответит ему тем же. Все, что требовалось Декарду, — это информация. И он не думал, что это слишком высокая цена.
— Если бы ты спросил меня… — Голос нарушил ход мыслей Декарда. — Я бы ответил так: нам следовало бы уничтожить их всех до одного.
«Только кто будет отбирать кандидатов на убийство?» — подумал Декард. Лично он не знал ответа на этот вопрос.
Глянув на полицейского, стоящего рядом с ним в кабине лифта, Декард тут же поймал себя на мысли, что потерял на несколько мгновений бдительность. Плохой знак. Он отдавал себе полный отчет в том, что, если хочет благополучно войти, а затем так же удачно выйти из этого здания, ему необходимо ежесекундно сохранять состояние крайней осторожности.
Полицейский между тем расслабился, словно лишился стального стержня в позвоночнике. Он даже оперся спиной о стенку кабины и, не снимая очков, усиленно тер лоб рукой, затянутой в черную перчатку. Наверное, после долгой, может быть, двойной смены занят сейчас подсчетами: сколько ему причитается за сверхурочные и стоит ли вообще оно того.
Декарду было почти жаль этого парня. Ведь только добившись статуса не ниже блейдранера, ты получаешь возможность самостоятельно планировать свой рабочий день. А у этого бедняги не будет ни единого шанса хоть когда-нибудь выбиться из постовых, попади в его личное дело рапорт о том, что он ехал в одной кабине лифта, да еще в здании Главного управления, вместе с человеком, которого разыскивает полиция.
— А кого всех?
— Ну, этих, любителей репов, черт бы их побрал! — На лице полицейского появилось сердитое выражение. — Они так любят гребаных репликантов, что надо и с ними поступать так же. — Он поднял руку, изобразил из нее пистолет, прицелился и как будто нажал на курок. — Бам. И вечный покой.
Слово «реп» было новым для Декарда. Наверное, любители репов — это люди, симпатизирующие репликантам? Да, скорее всего. Значит, пока он отсутствовал в Лос-Анджелесе, здесь появилось нечто новое в борьбе с репликантами?
Полицейский, по-видимому, ждал от Декарда ответной реплики для продолжения разговора.
— Точно. — Декард утвердительно кивнул. — Сумасшедшие ублюдки.
— Сумасшедшие — не то слово! — Рот у этого малого аж скривился от отвращения. — Изменники — вот более правильное название для них. Пусть они образуют свой собственный вид — нечеловеческий. Коль им не нравятся человеческие существа, то пусть даже не надеются, что кто-нибудь вроде нас будет ходить вокруг них на цыпочках и решать их проблемы. Пусть сами ими занимаются. У них есть автоматы. Да что там автоматы, эти черти имеют даже пушки. Надо просто дать им досыта нажраться девятимиллиметровых пуль, и тогда уж точно никто больше не будет считать их человеческими существами. Потому что они будут покойниками.
Декард постарался сохранить каменное выражение лица. Только глаза его двигались вслед за цифрами пролетающих этажей. Осталось всего несколько. Лифт начал замедлять движение.
— Некоторые из этих — ну, что любят репликантов — говорят… — Стоявший рядом с Декардом полицейский уже не обращал внимания на то, что тот хранит молчание, и теперь один продолжал свою злобную речь. Создавалось впечатление, что у нега в голове крутится магнитофонная лента и он не замолчит до тех пор, пока не кончится запись. — До чего они могут дойти с такими разговорами? Ты слышал, о чем, разглагольствовал этот подонок, прежде чем в него всадили пулю? Бред собачий!
Кабина лифта наконец с громким стуком остановилась, дверцы раздвинулись.
— Ну, бывай.
Полицейский отлип от стенки и вышел из кабины. Ступив на первый этаж Управления полиции Лос-Анджелеса, он даже не оглянулся.
Декард осмотрел металлическую арку перед собой и пространство за ней — пол там был немного приподнят, словно на кафедре. Холодное излучение от датчиков внешней системы безопасности здания отслеживало тени сквозь окна башни Управления, рисуя перекрещивающиеся линии на верхних. полумесяцах арок. На этом этаже старинного железнодорожного вокзала, в котором после реконструкции размещалось теперь Главное управление полиции Лос-Анджелеса, система кондиционирования воздуха была не менее древней и потому совершенно не справлялась с возросшими требованиями. В вышине, под потолком с изысканной лепниной, скапливался теплый, спертый воздух, а ниже висела дымка от испарений множества тел, вызываемых отчасти духотой, а больше постоянным страхом.
Декард огляделся.
Первый этаж Управления был до отказа забит полицейскими. Никогда прежде такого столпотворения здесь не было. Черные форменные мундиры, сапоги и фуражки с высокими тульями поблескивали, как смазанные маслом цепи. Чтобы понять, что здесь происходит, Декарду понадобилось совсем немного времени. Просто ему еще ни разу не приходилось бывать в помещении Управления во время пересменки — ведь он никогда не носил форменную одежду. Все блейдранеры получали приказы в так называемое мертвое время — то есть в часы между сменами.
Декард тут же сообразил, что, если он не выйдет немедленно из открытой ярко освещенной кабины лифта, каждое лицо повернется в его сторону. И тогда, несмотря даже на всю вонь, которая стояла в помещении, они наверняка почувствуют запах добычи„застывшей на перекрестии взглядов.
Он вышел из лифта и стал протискиваться сквозь толпу — затянутые в кожу плечи среди таких же плеч, каменная маска на лице среди таких же масок.
Холден с пристальным вниманием разглядывал существо, что сидело напротив. Его уверенность была поколеблена, и внутренне он должен был признаться, что не смог бы получить никаких данных на этого Роя Бейти. Что бы там ни говорило его шестое чувство, что бы ни нашептывал ему отточенный инстинкт опытного блейдранера, все это было расплывчатым, на уровне интуиции. По своему богатому опыту он знал, что репликанты, сбежавшие из обитаемых колоний в далеком космосе — или, вернее, пытавшиеся сбежать, — ведут умную игру.
— Так ты собираешься сказать мне, что не являешься репликантом?
— Что-то вроде того. — Теперь Бейти больше не смеялся. — Видишь ли, приятель, ты сделал ошибочное заключение из той информации, которую получил. Когда я сообщил тебе, что мое имя Рой Бейти, я имел в виду вовсе не какую-то жуткую низковаттную свою копию. Я имел в виду себя, точка. Так вот, перед тобой сейчас находится настоящий Рой Бейти. Тот Рой Бейти, который является человеком. А объясняется все просто. Я послужил… как это называется… темплейт?
— Темплант, — поправил его Холден. Это было как раз тем весьма правдоподобным объяснением, которое даже не пришло ему в голову. — Так звучит этот технический термин.
— Да… именно так. Я являюсь темплантом для репликанта Роя Бейти, которого ты и твои дружки, самые опытные блейдранеры, должны были по приказу своего начальства отправить на покой.
— Тот репликант… — Голос Холдена стал тихим, задумчивым. — Брайант сказал мне, что тот репликант давно мертв.
— И по крайней мере, здесь он сказал тебе чистую правду. — Бейти покачал головой с недовольным видом. — Тот болван выдохся. Просто умер. Понимаешь, корпорация «Тирелл» вставляла в своих репликантов серии с «Нексус-6» ограничитель жизни, равный четырем годам. Но эти четыре года репликанты могли просуществовать только в нормальных условиях. Все равно как если ты покупаешь новый челнок: нагрузи его выше допустимых паспортных значений, и гарантийные обязательства фирмы-производителя моментально теряют силу. А в случае с репликантами ты получаешь груду мертвого мяса и ничего больше. — Лицо Бейти стало еще более мрачным. — Знаешь, парень, довольно неприятно сознавать, что где-то поблизости шляется куча низкосортных оболтусов„подобных тому репликанту, и все они имеют точно такое же лицо, как у тебя.
— Подожди-ка минутку. Ты что же, хочешь сказать, что таких репликантов, как он, было несколько?
— Разумеется, несколько! — Бейти склонил голову набок, какое-то время пристально разглядывая Холдена. — Я уже раньше заметил, что вы, блейдранеры, совершенно незнакомы с особенностями современного промышленного производства. Экономика и сырье. Я думал, что тебе это известно, — надо же иметь хоть какое-то представление о своем занятии.
Естественно, репликантов Рой Бейти было несколько, — продолжал он. — Неужели можно предположить, что корпорация «Тирелл», затратив огромные средства на разработку действующего образца, ограничилась бы всего одним экземпляром? Бог мой, я думаю, они и сейчас еще делают репликантов этой модели. А потом развозят их по всем колониям в дальнем космосе упакованными в фирменные ящики для транспортировки, словно каких-то здоровенных кукол Барби или, точнее, Кен. Конечно, их можно понять. "это была на редкость популярная модель — я имею в виду репликанта Роя Бейти. На него приходила масса заказов. — Выражение лица Бейти еще более изменилось и стало откровенно злым. — Чего никогда не скажешь, если подсчитать все авторские гонорары, которые я получил от корпорации. Говорю тебе, приятель, так оно все и есть. Они мне объясняют, что делают много копий на тот случай, если будут какие-то возвраты бракованных экземпляров… только мне все это до одного места…
Какое-то время Холден хранил молчание, пытаясь выстроить в своих мыслях стройную картину того, что только что услышал. Он ощущал пустоту огромных незаселенных пространств сразу за тонкими стенами этого сборного дома. Какая-то незнакомая ему территория, расположенная далеко-далеко от Лос-Анджелеса, где он тем не менее часто бывал. Точно так же обстояло дело с тем, что только что сообщил ему Бейти.
— Объясни-ка мне… Вот ты сказал, что получал авторские гонорары от корпорации «Тирелл», так? — Никакие другие вопросы сейчас в голову Холдену не приходили. — А за что? За использование твоей личности или за что-то иное?
— Черт возьми, конечно, за первое! — Бейти резко выпрямился, на лице у него появилось оскорбленное выражение. — За мое имя, мои знания, мой опыт, наконец. За все, что я имею вот тут. — Он постучал себя пальцем по лбу. — У меня за плечами почти полвека боли и горя, с которыми я родился или которые я приобрел на своем трудном жизненном пути. Я стал заниматься этим делом, когда был еще совсем молод — наверное, только-только бриться начал. И тут же попал в переплет — сразу, без промедления. Ты наемник, профессиональный военный, специалист по боевым искусствам, а на самом деле ты не что иное, как обычное пушечное мясо. Тебя заранее считают бесполезным трупом, приятель. — Бейти сложил руки на груди. — Некоторые из этих гребаных репликантов думают, что они в достатке хватили лиха там, в колониях. А я тебе скажу, что они даже не знают, как оно выглядит. Дерьмо! Мне пришлось побывать в таких переделках, в которых в живых оставался только каждый двадцатый — Швейнфурт, Прово, Новая Земля. Черт бы их побрал, в Каракасе из каждых пятидесяти человек в живых оставался только один. И я, именно я был этим единственным. — Положив руки на колени, Бейти наклонился вперед. Глаза его горели, словно алмазы. — Знаешь почему?
Внутри у Холдена вдруг задрожал один из клапанов его биомеханического сердца.
— Почему?
На лице Бейти вновь появилась тонкая усмешка.
— А потому… что часть моего мозга имеет аномальное строение. Я таким родился. Необычным. Эта аномалия всегда сидела у меня внутри. — Он сделал характерный жест, приставив палец к виску и покрутив его немного, словно буравчик. — Аномальное строение центральной нервной системы, отложение кальция в обеих мозжечковых миндалинах — в правой и в левой. Такое строение головного мозга ведет к необычной реакции организма на страх. Обычно люди с такими аномалиями — а надо сказать, что встречаются они очень редко, — не могут испытывать страх; понимаешь, нет никакой реакции организма на угрозу — ни физиологической, ни эмоциональной. А вот мои мозги устроены получше. В моем мозге мозжечковые миндалины соединены словно паутиной со всеми главными рецепторами. Ситуации, при которых обычные люди пугаются до умопомрачения, меня лишь возбуждают, доставляют мне удовольствие. Мне нравятся такие ситуации. — Улыбка на лице Бейти стала еще шире, глаза его заблестели. — Ничто не может вселить в меня ужас. Чем больше люди стараются, чем более мерзкие сюрпризы мне готовят… тем счастливее я, становлюсь.
— Судя по всему, удобное качество.
— Да, неплохо… — Бейти пожал плечами. Вид у него был вполне довольный. — Знаешь, очень похоже на тех людей, что не испытывают боли. Подобным людям обязательно надо соблюдать предельную осторожность, чтобы случайно не поранить себя серьезно. Можно сказать, у них отсутствует обратная связь для контроля собственного поведения. Я потратил очень много времени — пожалуй, большую часть своей жизни, — пытаясь выработать интеллектуальное понимание страха. Для того чтобы распознавать это чувство на лицах других людей. А еще для того, чтобы не вляпаться по собственной глупости в ситуацию, где моя смерть была бы неминуема. Но я согласен, качество удобное. Превращает меня в хладнокровного ублюдка. Только представь себе, что могло бы произойти, если бы вы, трусливые блейдранеры, имели мозги с таким же устройством, как у меня. Да тогда вы бы действительно могли натворить дел! — На лице Бейти появилось выражение жалости. — Теперь-то понимаешь, почему у вас, ребята, нет ни одного шанса против репликантов корпорации «Тирелл» серии «Нексус-6»… особенно против репликантов модели «Рой Бейти». Надо сказать, что все модели указанной серии в той или иной степени обладают моими возможностями, но модель «Рой Бейти» — гораздо больше, потому что является моей точной копией. Они любому задницу надерут. Поэтому вы, блейдранеры, должны считать для себя огромной удачей, если один из таких типов вдруг возьмет и помрет в самый ответственный момент. Только в этом случае у вас будет шанс остаться в живых при столкновении с репликантом, для которого прототипом послужил я.
Хвастовство собеседника не на шутку разозлило Холдена:
— Жаль, этот Бейти не напоролся на меня.
— Ты должен Бога благодарить, что так получилось. Тебя пристрелил какой-то занюханный Леон Ковальский — неотесанная дубина по сравнению с тем парнем. Я предполагаю, что если бы ты вышел на Роя Бейти, то, скорее всего, к этой биомеханической системе «сердце-легкие» просто нечего было бы пристегивать.
— Может быть. — Холден хорошо владел собой, поэтому голос его звучал ровно и холодно. — А может быть, s этом просто не было бы необходимости.
— Похоже, ты не в состоянии понять сути. Репликант Рой Бейти, который шлялся по Лос-Анджелесу, был единственным репликантом этой модели, которому удалось вернуться на Землю. Официальные власти ООН отлично сознавали, какую огромную опасность мог бы представлять любой из них, окажись он здесь. Видишь ли, я работал в службе безопасности ООН; они могли примерно оценить, на что способна копия, сделанная с меня, и потому держали их либо под усиленной охраной в строго засекреченных местах, либо вне Земли, в далеких космических колониях. Как только одному из них удалось оказаться достаточно близко от нашей планеты, чтобы каким-то образом пробраться сюда?.. Произошла какая-то трагическая ошибка. Видимо, кто-то выполнял свои обязанности спустя рукава.
— Так ты работаешь на ООН? — Холдену все никак не удавалось свести воедино все факты. Бейти отрицательно покачал головой:
— В данный момент нет. Да и вообще, официально я никогда не был связан с ними. Мне приходилось работать как свободному художнику — в некотором роде, конечно. Или как наемнику. Именно тогда я и заслужил свою репутацию. Потом меня наняла корпорация «Тирелл». Причем зачислял меня в штат лично старик Элдон. А произошло это потому, что он хотел иметь в своем распоряжении самого лучшего специалиста и у него была возможность заплатить за это.
Вот теперь картина стала понемногу проясняться.
— И что же ты делал для корпорации?
— Ну, скажем, решал кое-какие проблемы, устранял некоторые трудности, связанные с производством, которые требовали применения силы. Понимаешь, тогда существовала еще пара компаний, также решивших заняться выпуском репликантов с последующей отправкой их колониям в далеком космосе. Вот Элдон и решил, что конкуренция ему совсем ни к чему. Поэтому те компании… ну, в некотором роде исчезли. Тем или иным образом. После этого я несколько лет занимался отправкой на покой разных репликантов, а попутно меня исследовали в различных лабораториях корпорации. Когда однажды их специалисты проводили сканирование моего головного мозга, они как раз и обнаружили патологическое соединение мозжечковых миндалин. Полученные результаты в большой степени способствовали началу разработки программы выпуска репликантов серии «Нексус-6». — Бейти пожал плечами. — После того как они там все отладили и запустили серию в производство, меня перевели в штат личной охраны, которая оберегала задницу старого Тирелла.
Холден решил рискнуть и устроить Бейти небольшую проверку — просто для того, чтобы посмотреть на его реакцию.
— Неважный, однако, из тебя получился работник. В больнице мне рассказывали, как убили Тирелла.
— Ну, ко мне это никак не относится. Примерно за месяц до того события я ушел. Знаешь, приятель, я очень долго размышлял тогда, прежде чем окончательно решил, что больше не буду работать на этих ублюдков. — Лицо Бейти потемнело, приобрело задумчивое выражение, и взгляд он обратил куда-то внутрь себя. — Скажу тебе одно: они там, в корпорации «Тирелл», все чокнутые. И хотя сам Элдон Тирелл был похлеще прочих, остальные тоже долбаные психи. Мне доводилось видеть такое… — Он покачал головой. — Не знаю, известно ли тебе, что в Главном управлении корпорации «Тирелл» есть большая красная кнопка — ее распорядились установить власти ООН, после того как было построено здание корпорации. Так, маленькая предосторожность на тот случай, если некоторые их изделия вдруг выйдут из-под контроля. — Голос у Бейти дрогнул, в нем почувствовалась жгучая ненависть. — Хотел бы я нажать эту красную кнопку, а потом откуда-нибудь со стороны полюбоваться, как будет рушиться эта чертова контора! Ничего другого эти сукины дети не заслуживают.
В воображаемое досье, которое начал создавать Холден, добавилось несколько новых фактов. О каких бы эпизодах своей прошлой деятельности ни сообщал ему Бейти, имена каких бы своих начальников ни упоминал — все это Холден неукоснительно откладывал в памяти.
— Ладно. — Все время, пока Холден слушал Бейти, он держал в руках зажженную сигарету, едва не опалив пальцы. И теперь загасил окурок о подлокотник стула. — Предположим, я поверил на время в ту историю, которую ты мне только что рассказал. Кроме того, будем считать, что я поверил также — еще раз хочу подчеркнуть, временно — и в то, что ты послужил темплантом для каких-то репликантов модели «Рой Бейти». То есть согласился с тем, что ты — человек.
— Ну, спасибо. — Бейти криво ухмыльнулся. — Скажи, что бы мне еще такое сделать, что бы такого еще тебе рассказать, чтобы ты действительно поверил мне? Возможно, где-нибудь здесь на какой-то полке завалялась старая машина Войта — Кампфа. Ты мог бы проверить меня на ней с использованием стандартных психологических тестов — может быть, это укрепит твою веру.
Холден отрицательно покачал головой.
— Я никогда не смог бы полностью доверять результатам испытаний, если бы ответы на вопросы, содержащиеся в тестах, давал человек вроде тебя. Слишком хороша у тебя профессиональная подготовка — почти наверняка тебе известны все вопросы и правильные ответы на них. Скорее всего, мне не удалось бы нащупать нулевой уровень и зарегистрировать твою непроизвольную реакцию. — Холден взял в руки зажигалку и стал поглаживать большим пальцем гладкий пластиковый корпус. — Не переживай. Как я уже сказал, на время допустим, что ты являешься человеком. Почему бы и нет? Проблема состоит в другом: многие факты, действительно имевшие место, требуют какого-то объяснения. — Холден щелкнул зажигалкой и посмотрел на Бейти сквозь тонкий дрожащий язычок пламени. — Ну, например, почему ты выкрал меня из больницы? И для каких целей затем перевез сюда?
— Все очень просто. — Бейти указал жестом на стены сборного дома. — Во-первых, у меня здесь есть хорошие друзья. Пришлось затратить немало времени, чтобы заслужить их расположение, но теперь они мне многим обязаны. Во-вторых, я хорошо заплатил за имплантацию тебе этой биомеханической системы «сердце — легкие». Но на самом деле наши отношения взаимовыгодны. Не все в Управлении полиции Лос-Анджелеса так глупы, как вы, блейдранеры. Есть и такие, кто хотел бы знать побольше о том, что, черт побери, происходит вокруг. Ну вот, я и помогаю им узнать это.
— Происходит?.. — Холден погасил пламя. — Что ты имеешь в виду?
— А ты и не догадываешься? — Опять на лице Бейти появилось выражение жалости. — Проснись же в конце концов, Холден, и пошевели хотя бы чуть-чуть своими мозгами! Как ты думаешь, что заставило тебя допустить такую оплошность: позволить застрелить себя репликанту Ковальскому? И это при том условии, что ты с профессиональной точки зрения провел все просто блестяще. А что, по-твоему, произошло со всеми другими блейдранерами? Ты хоть имеешь представление о том, сколько твоих дружков уже покоится на кладбище? Даже тех, что отправились на тот свет до того, как сам ты попал в больницу.
— Я никогда не вел подобных подсчетов. — Холден пожал плечами. — В нашей профессии такое случается.
— Конечно, случается, но не слишком ли часто, приятель? И единственным счастливчиком во всей вашей команде оказался этот тип, Декард. Не иначе как он имел знамение свыше, если ухитрился уйти с работы как раз в тот момент, когда его, так же как и тебя, могли подставить под заранее спланированное убийство. — Бейти указал пальцем на Холдена. — Он уволился, а тебя подставили.
— Чушь несусветная. Никто и никогда не планировал моего убийства. Просто Ковальский оказался в более выгодном положении, вот и все.
— Пусть, значит, он оказался в более выгодном положении — в самом сердце штаб-квартиры корпорации «Тирелл». Послушай, мне отлично известно, каковы там меры предосторожности — ведь именно я консультировал их по многим вопросам, связанным с системой безопасности. Ты хоть представляешь, сколько металлодетекторов и систем оповещения предстояло миновать этому Ковальскому с пушкой в руках? Это совершенно исключено!.Либо кто-то передал ему оружие уже на месте как раз перед тем, как ты начал его проверку по психологическим тестам, либо они заранее просто-напросто отключили все датчики в охраняемой зоне. Независимо от того, по какому сценарию все происходило, можно сделать одно очень важное заключение: тот, кто это планировал, без сомнения, принадлежит к высшему звену управления корпорации.
— Все это домыслы. — Холден поудобнее устроился на своем стуле. — А есть у тебя какие-нибудь доказательства?
— Как тебе сказать… понемногу всякой всячины. — Лицо Бейти расплылось в самодовольной ухмылке. — Вспомни, ты сделал магнитофонную запись в тот раз, когда проверял по тестам Ковальского. Я прослушал эту запись — один мой дружок из Управления полиции спер для меня копию. Трагическая история… особенно в том месте, когда репликант стреляет тебе в грудь. Но самое интересное — это не твои или Ковальского слова. Самое интересное — фоновый голос внутренней системы оповещения: «Внимание… даем сигнал тревоги 1В-10». Знаешь, что это означает? В соответствии с внутренним кодом корпорации «Тирелл» этот сигнал подается в случае регистрации несанкционированного вторжения в работу охранных систем. А из этого следует, что, пока ты вел беседу с Ковальским, сотрудники службы безопасности метались по зданиям, пытаясь отыскать то место, где порвали сеть. Разумеется, к тому времени, когда они управились, ты уже лежал на спине, а в груди у тебя была дырка, в которую запросто могла бы пролезть маленькая собака.
— Подумаешь, сработала сигнализация. Большое дело. — Холден пожал плечами. — Если бы этот факт имел хоть какое-то значение, если бы он был связан с выстрелом Ковальского, полиция давным-давно это выяснила бы.
— Разумеется. Если только полиция уже этого не выяснила.
— Ну вот, — проговорил Холден, — теперь ты начнешь уверять меня в том, что существует целый заговор. И здесь твои построения рассыпаются. Потому что расследованием всех подобных нарушений надлежит заниматься инспектору Брайанту. А ты, конечно, знаешь, что я проработал с Брайантом много лет. И могу заверить тебя, он вряд ли будет особо церемониться с кем-то, кто подставил одного из его людей. Потому что у Брайанта сердце настоящего блейдранера. Уверен, если бы кто-нибудь посмел помешать проведению его операции, Брайант немедленно предал бы этот случай широкой огласке. — Холден откинулся на спинку стула. — Тебе не мешало бы иметь это в виду при построении своих схем.
Бейти слушал Холдена, медленно качая головой. Улыбка на его лице стала едва различимой.
— Знаешь… ты, разумеется, не гений, Дейв, но мозги у тебя устроены логично. Достойно похвалы. С тобой можно иметь дело. — Он встал, завел руки за спину и сделал несколько движений, чтобы размять мышцы. — Давай сходим в одно место, я хочу показать тебе кое-что. — Бейти махнул рукой в сторону двери, приглашая Холдена идти за ним. — Пошли, это и в самом деле должно произвести на тебя впечатление.
Выйдя из сборного дома, Холден последовал за Бейти по утоптанному песку вокруг Центра утилизации. Вдали от города и вечного смога звезды, словно алмазы, посылали свои тонкие, как булавочные уколы, лучи на землю. Минувший день был настолько жарким, что даже сейчас, ночью, земля под ногами была такой теплой, словно под тропинкой тлел уголь.
— Вот и пришли. — Бейти остановился перед ветхой постройкой из гофрированного листового железа. Вдоль заклепок и швов проступала ржавчина. Он выудил из кармана пиджака связку ключей и открыл висячий замок. — Не пугайся темноты.
Разведя руки в стороны, словно стараясь сохранить равновесие, Холден стоял посредине узкой комнаты. Внезапно на него упал голубой луч, который был ярче, чем сияние звезд. Он обернулся и увидел силуэт Бейти на фоне голубого свечения видеомонитора.
Когда глаза Холдена привыкли к освещению, он разглядел остальное механическое оборудование, прикрепленное к голому металлическому потолку, ряд выключенных мониторов, несколько стоек с армейским электронным оборудованием.
— Так, проверим… — Бейти щелкнул переключателями, отрегулировал верньеры. По его пальцам пробежали голубые искры. — Черт бы их побрал! Говорил же им поставить здесь увлажнитель воздуха… — На экране монитора возникло расплывчатое изображение, которое постепенно сфокусировалось в четкую картинку. — Тебе, конечно, известно, что это такое?
— Разумеется. — Холден сразу узнал растянутое изображение на экране. — Это банк данных Главного управления полиции Лос-Анджелеса.
— Совершенно верно. В этом Центре мы располагаем прямой магистральной линией связи с компьютером полицейского Управления — кабель в пятидесяти футах под землей для передачи данными промежуточным ретранслятором. Качество изображения здесь не уступает тому, которое они получают у себя в Управлении. А теперь посмотри-ка вот на это. — Со связки с ключами Бейти снял пластиковую карточку, у которой в углу было пробито отверстие, а вдоль одной из сторон шла магнитная полоса. Бейти провел этой карточкой по щели считывающего устройства. — Пожалуйста!
— Боже правый… — Когда Холден увидел то, что появилось на экране, он чуть не сел на пол. Перед его глазами развернулась строка с уровнем доступа, в которой значились четыре нуля. Насколько ему было известно, глава всей полиции Лос-Анджелеса имел уровень доступа на ступень ниже — ноль-ноль-ноль-один, — чем тот, что Холден видел сейчас на мониторе.
— Только не вздумай выкрасть у меня эту карточку. Даже не пытайся — она чувствительна к составу пота и закодирована на мой генотип.
Холден наблюдал, как Бейти, отдавая команды голосом, проходил одну ветвь директорий за другой. Похоже, он знал, что делает.
— А вот наконец и то, что я собирался тебе показать.
На мониторе поочередно появлялись удостоверения личности, покрытые шапочками головы, вращавшиеся на триста шестьдесят градусов. Сначала поступили данные на репликанта Роя Бейти, затем на молодую блондинку странного вида, затем на брюнетку чуть постарше. Последними шли данные на Ковальского.
У Холдена что-то защемило внутри — непроизвольная реакция на этого типа. Под каждой фотографией были помещены несколько строчек дополнительной информации — персональные данные каждого репликанта: серия, модель, классификация и некоторые другие.
— Ну и что? — Холден отвернулся от экрана и с удивлением посмотрел на Бейти. — Управление хранит в архиве дела, которыми ему пришлось заниматься. Чего тут особенного?
— А ты, оказывается, совсем ненаблюдателен, приятель. — Кончиком пальца Бейти указывал в угол экрана. — Обрати внимание на дату. Цифры показывают число, когда вся эта информация-включая фотографии, разумеется, — была введена в компьютер. — Он улыбнулся. — Взгляни еще раз, только повнимательней.
Холден вздохнул.
— Ну, если это доставит тебе удовольствие… — и еще раз посмотрел на монитор.
Обычные цифры. 2019 — это год, прошлый год.
24 — число. А между ними 10 — это месяц. Значит, данные поступили в компьютер за неделю до Дня Всех Святых. Да, кажется, именно так. Старый языческий праздник, то ли обманывают в этот день, то ли угощают…
— Октябрь, — произнес вслух Холден. И вдруг все ему стало ясно. — Информация была введена в систему в октябре.
— Правильно, в октябре. — В тонкой усмешке Бейти не было и следа веселья. — А Брайант послал тебя в штаб-квартиру корпорации «Тирелл» в ноябре того года. Значит, он послал тебя туда, не познакомив с личными делами всех этих репликантов.
— Он сказал мне тогда… — Холден словно со стороны слышал собственный едва различимый голос. — Он сообщил мне, что нет никаких данных, никаких фотографий сбежавших репликантов. Он сказал мне тогда, что у официальных властей ничего подобного нет… или вроде нет возможности переслать… что-то вроде этого. Поэтому я вынужден был отправиться в штаб-квартиру «Тирелл» с аппаратом Войта-Кампфа и тестировать всех новых сотрудников корпорации… чтобы выяснить, кто из них является репликантом…
— А теперь взгляни на список обращений к этим документам. — Бейти вызвал на экран другие данные. И опять постучал пальцем по экрану монитора. — Смотри. Брайант вызывал эти файлы из банка данных полицейского Управления три раза перед тем, как отдал тебе тот приказ. Он даже снял для себя копии со всех документов. Фотографии сбежавших репликантов, имея которые ты смог бы распознать репликантов среди сотрудников корпорации без проверки их с помощью психологических тестов, скорее всего, лежали в одном из ящиков письменного стола и тогда, когда ты пришел к нему в кабинет в последний раз.
— Но тогда это означает… — Отдельные эпизоды уже складывались у Холдена в единую картину. Нужно было только время, чтобы высказать все вслух. — Но тогда это означает, что Брайант послал меня… в штаб-квартиру корпорации «Тирелл»… буквально на смерть.
— Теперь ты все понял. — Бейти положил руку на плечо Холдена. Голос его звучал тихо, почти сочувственно: — Если ты теперь соберешь вместе все факты, указывающие на наличие заговора против блейдранеров — пока не будем говорить о причинах, — то кто, по-твоему, лучше всего справился бы с такой работой? Конечно же человек, который руководит ими.
Тут его будто осенило, словно какая-то искра вспыхнула в голове. Уставившись взором на чистый, мерцавший пустотой экран монитора, Холден начал понимать…
И все его существо затопила радость.
Тесное помещение, обособленный маленький мир. Так знакомый Декарду, словно бы он снова вернулся сюда после непродолжительного отсутствия.
Все тот же особый запах, та же пыль, оставшаяся, наверное, с давних времен. Декард закрыл за собой дверь. Через прозрачную перегородку с именем Брайанта на наружной стороне свет, пробивавшийся с первого этажа здания полицейского участка, отбрасывал изломанные тени на письменный стол и шкафы с множеством папок, в которых хранились документы.
Декард стоял неподвижно, всматриваясь в темноту этой комнаты. Никто его не узнал, никто не остановил его, пока он шел от вестибюля с рядами лифтов. Главное положительное качество механизмов, по крайней мере, в данном случае: им все равно, кто ими пользуется. Жалюзи на окнах кабинета Брайанта закрывали Декарда от посторонних взглядов, и в то же время сквозь них проникало внутрь достаточно света, чтобы постепенно привыкнуть к слабому освещению и осмотреться в этой крысиной норе, сплошь заставленной всевозможными вещами.
— Брайант? — Стараясь говорить как можно тише, Декард пробрался в центр комнаты.
Когда он, подойдя к кабинету, обнаружил, что дверь не заперта, а потом сразу проскользнул внутрь, предварительно оглядевшись по сторонам, Декард надеялся, что найдет своего бывшего шефа на месте. Он не утратил своей надежды даже сейчас, обратив внимание, что настольная лампа на письменном столе его начальника выключена; самые запутанные дела Брайант любил обдумывать в полной темноте с бутылкой шотландского виски в руках. Долгие ночные часы раздумий и злоупотребление алкоголем привели к тому, что кожа Брайанта под отросшей щетиной стала бледной, словно у трупа.
— Ты здесь?
Декард сделал еще один шаг к письменному столу и попал в облако какого-то голубоватого сияния. Прикрыв глаза ладонью, Декард увидел прямо перед собой прямоугольный корпус видеомонитора с округлыми краями, причем экран располагался как раз там, где должно было бы находиться лицо Брайанта. Коротконогий штатив с закрепленным на нем монитором был установлен на стуле, стоявшем позади письменного стола. От видеомонитора шло несколько проводов, которые, словно змеи, уползали в розетку на стене кабинета.
— Эй, приятель! — На экране монитора возникло осклабившееся лицо Брайанта. Его маленькие глазки поблескивали сквозь довольно крупное зерно низкокачественного видеоизображения. — Рад видеть тебя снова. — Даже сейчас, когда Декард глядел на своего бывшего шефа на черно-белом экране, можно было догадаться, какие желтые зубы у Брайанта. — Спасибо, что зашел.
— Черт побери, что здесь происходит? — Декард заметил на письменном столе видеокамеру, которая была снабжена механическим приводом и могла вращаться, отслеживая все перемещения посетителя в пределах кабинета. На груди у Декарда, словно приклеенное, застыло красное пятнышко, излучаемое камерой. Когда он смещался куда-нибудь в сторону, камера поворачивалась следом, не упуская ни на миг его из вида. — Для чего все это?
— А чтоб жизнь малиной не казалась. — Словно монитор был маленькой тесной клетушкой, Брайант наклонился вперед, оперевшись о стол локтями, торчащими из рубашки с короткими рукавами. Камера, установленная в комнате Брайанта, даже на какое-то время выпустила его из фокуса. — Я нахожусь в карантине. Заразился какой-то гадостью или, по крайней мере, мог заразиться, так как находился некоторое время в контакте. Знаешь, какая-то новая зараза, которая продолжает попадать к нам с Белайзы. — Хриплый голос Брайанта долетал до Декарда через микрофон внутренней связи, установленный на столе перед ним. — Я допустил дурацкую ошибку, когда решил участвовать в облаве на ту ночлежку, что рядом с моим домом, — черт бы их побрал, я ведь был не на службе и меня это совершенно не касалось! Лучше бы мне было улечься спать, чем гоняться, подобно необстрелянному молокососу, за каким-то инфицированным арабом. Ну а что было потом, ты, наверное, можешь себе представить. Меня осмотрели врачи из нашего Управления и сообщили, что нашли в моей крови антитела размером с «бьюик». — Он махнул волосатой рукой в сторону экрана. — Эй, устраивайся-ка поудобнее. Присядь, где понравится.
Декард пододвинул к себе кресло и сел, бросив взгляд в коридор сквозь узкие щели между планками жалюзи. Снаружи никого не было, так что никто не мог его заметить, проходя мимо кабинета Брайанта. Он отодвинул свое кресло еще на пару дюймов назад, чтобы ослабить излучение монитора, который до того находился прямо перед ним.
— Думаю, ты уже слышал о том, что я снова в Лос-Анджелесе.
— Слышал. В таком городе, как этот, новости распространяются быстро. Я хочу сказать, что, хотя доктора заткнули меня в этот лазарет и теперь все приходится делать, так сказать, дистанционно, я все равно остаюсь в курсе событий.
Декард пристально разглядывал изображение на экране монитора.
— Как идет лечение? — Даже воочию наблюдая его лицо, Декарду было трудно определить, хорошо ли себя чувствует Брайант, плохо или, может быть, уже находится при смерти. — Эта болезнь, как бы она ни называлась… жить-то будешь?
— О да, черт бы их всех побрал! — Брайант тряхнул головой. — Не волнуйся за меня, приятель. Это вот ты попал в переплет. А что до моей особы, то должен тебе сказать, эти врачи до такой степени накачали меня всякими чудными порошками и микстурами, что я уже в туалет хожу одними лекарствами. Может быть, через день-два они наконец выпустят меня отсюда.
— Это было бы очень кстати. Я нуждаюсь в твоей помощи и к тому же очень спешу. Ведь ты, Брайант, многим мне обязан. — Декард говорил настойчиво, но тихо, опасаясь шагов и едва различимых голосов полицейских, доносившихся из коридора прямо сквозь тонкие стены кабинета начальника. — Сколько раз я выручал тебя из беды, вспомни. Теперь ты должен кое-что сделать для меня.
— Ну, ладно, ладно. Не стоит продолжать. — От лица на экране монитора исходила садистская радость. — А мне казалось, что ты, парень, навсегда покончил все дела с подразделением блейдранеров. Наблюдение за тобой создало у меня ощущение, что мы все больше тебе не нравимся. Ты изранил мне душу, Декард. Чуть не разбил мое сердце — ведь ты был самым лучшим моим сотрудником. Всегда был. И тут вдруг ты уходишь от нас, словно тебе вдруг стало плевать… — Громкоговоритель устройства внутренней связи передавал шипящее дыхание Брайанта, вырывающееся сквозь желтые зубы. — Особенно в последний раз. Ты ведь скрылся в неизвестном направлении, приятель. Признаться, не ожидал, что нам когда-нибудь вновь придется разговаривать с гобой.
— Была бы на то моя воля, так и не пришлось бы.
— Если таково твое отношение ко мне, вряд ли нам удастся с тобой договориться. Если ты хочешь, чтобы мы снова стали друзьями, веди себя со мной по-дружески. Может быть, тогда я проникнусь желанием в чем-то помочь тебе. — Брайант отодвинулся от видеокамеры, руки его вновь занялись бутылкой и пустым стаканом. — Так что давай дружить. — Он отпил глоток. — Давай, Декард, ты же знаешь, у меня там собрано много интересного. И еще ты знаешь, что я ненавижу пить в одиночку.
Декард почувствовал, что у него даже брови взмокли от пота, ручки кресла стали скользкими под его ладонями. «Он специально заводит меня», — подумал Декард. Душивший его гнев жег грудь, словно раскаленный камень. Конечно же это была одна из маленьких игр, в которые Брайант всегда любил поиграть. Не оставалось иного выхода, кроме как продолжать разговор с этим типом.
На углу письменного стола, за которым сидел Декард, стояла бутылка — точная копия той, что распивал сейчас Брайант в своей карантинной палате, — и пара стаканов. Один из стаканов оказался чистым. Он налил в него из бутылки примерно на палец и выпил половину.
— Ну вот… Доволен?
Алкоголь обжег ему горло. А ведь вполне возможно, все, что Брайант назвал интересным, для него, Декарда, окажется совершенно бесполезным.
— Отлично, отлично. Ты, оказывается, обидчивый.
Брайант поставил свой пустой стакан на стол. Лицо его приняло суровое и задумчивое выражение.
— Имея таких врагов, тебе следовало бы повнимательнее относиться к своим друзьям, чтобы не потерять ненароком их дружбу. Они могли бы помочь тебе при случае. — Он налил себе еще, покрутил стакан, наблюдая за вращением жидкости. — А дело обстоит таким образом: у меня нет ни единого факта, даже предположения относительно того, почему кому-то вдруг вздумалось притащить твою бедную задницу обратно в Лос-Анджелес. Я, по крайней мере, не имею к этому ни малейшего отношения. — Брайант сделал маленький глоток. — И с какой стати корпорация «Тирелл» проявляет к твоей особе такой интерес… я имею в виду события после того, как ты провалил дело и позволил фактически убить Элдона Тирелла… Поразительно. Я уже распростился с надеждой понять этих людей. — Еще один небольшой глоток. — Лично мне ситуация видится…
— Ради Бога, Брайант! — Нервы у Декарда были на пределе, и он заговорил довольно резким голосом. — У меня нет времени выслушивать все это. Скажи прямо, ты собираешься мне помочь? Или так и будешь сидеть в пластиковом пузыре, куда засунули тебя доктора, наливаясь виски и бормоча себе под нос? — Гнев Декарда все нарастал, хоть он и пытался говорить как можно тише, практически громким шепотом. — Потому что лично я не собираюсь торчать здесь и слушать ту чепуху, что ты несешь. И не буду ждать, пока все полицейские Лос-Анджелеса соберутся у дверей твоего кабинета.
— Остынь, приятель! — Брайант допил то, что оставалось в его стакане. — Я помогу тебе. Помогал раньше, помогу и сейчас. Хотя, как мне кажется, ты никогда не ценил этого.
— Просто не люблю, когда ты начинаешь ходить вокруг да около. Лучше скажи, что это за разговоры насчет того, будто бы на самом деле сбежало на одного репликанта больше? Что, был еще и шестой репликант?
На лице Брайанта появилась безобразная улыбка.
— Так, значит, корпорация «Тирелл» подрядила тебя его выследить?
— Понятно, значит, это все правда. — Декард наклонился к экрану монитора. — Следовательно, был еще один репликант. И ты не хотел, чтобы я знал о его существовании. Что все это значит?
— Видишь ли, э… ну, это мелочи. — Изображение Брайанта на экране монитора, наморщившись, поменяло позу. — Как ты уже выразился, у тебя нет времени ходить вокруг да около. Почему бы нам сейчас не перестать ворошить прошлое и не согласиться с тем, что тогда я просто… ну, скажем, обсчитался? Пойми, не все шло так, как я рассчитывал.
— Ладно… — Декард почувствовал, что напряжение и злость в его голосе нарастают. — Какую бы игру ты тогда ни затевал, я больше не хочу о ней слышать. Сейчас у меня есть к тебе одна просьба, и выполнить ее ты должен немедленно. Либо ты сейчас же даешь мне челнок с полным баком и необходимыми разрешениями, чтобы я смог беспрепятственно покинуть этот чертов Лос-Анджелес…
— Я не в силах это сделать, приятель. — Изображение Брайанта замотало головой. — Пойми, я не могу распоряжаться транспортом из того места, где нахожусь сейчас.
— Отлично. Тогда ты дашь мне те данные, которые раньше изъял из файлов, — все материалы, имеющие отношение к шестому репликанту. Фотографию, имя, описание и все остальное.
— Это тоже очень непросто. Дело в том, что я поместил все данные в специальную секретную директорию. И добавил еще несколько надежных блокировок.
— Но ведь этот файл здесь! — Декард каким-то чудом умудрялся говорить тихо. — И ты всегда можешь вызвать его из памяти. Это все, что мне нужно от тебя. Предоставь мне все материалы, имеющие отношение к шестому репликанту, а об остальном я позабочусь сам.
Брайант опять замотал головой.
— Твоя охота будет очень мало напоминать прогулку на пикник — со всем личным составом Управления у тебя на «хвосте».
— Ты уж предоставь мне беспокоиться на этот счет. Все, что я должен сделать, это вернуть тело в корпорацию «Тирелл», после чего смогу уехать, куда захочу. А полицейские не увидят даже пыли, когда я буду удирать отсюда.
— Ты что же, полностью доверяешь людям из корпорации «Тирелл?»
— У меня нет другого выбора. — Декард уселся поудобнее в кресле, выставив перед собой ногу в блестящем сапоге. Затем подождал, пока утихнет злость, взял стакан с остатками виски и допил его до дна. — Эти люди — единственный мой шанс на данную минуту.
В тишине кабинета Брайанта до Декарда доносился едва различимый рокот поезда, мчавшегося по темным тоннелям, которые располагались под зданием Управления полиции. Поезд служил для перевозки репликантов, изготовлявшихся в корпорации «Тирелл». И сейчас эти несчастные создания перевозились в пункт дальнейшей транспортировки. Шум постепенно затих, словно слабый толчок при землетрясении.
У Декарда возникло знакомое ощущение. Точно такое же ощущение он испытывал всякий раз и раньше, когда оказывался в кабинете Брайанта. Словно какой-то неслышный голос на пределе восприятия сейчас нашептывал ему, воскрешая в памяти те давние мысли: «По крайней мере, я всегда убивал их только по-одному». Его единственное моральное утешение…
Декард мотнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Сейчас на это совершенно не было времени. Потом, потом.
— Ну так как насчет моего предложения? Получу я нужную мне информацию?
— Потребуется какое-то время, — проговорило изображение Брайанта на экране.
— Сколько тебе необходимо времени?
Изображение на экране пожало плечами:
— Думаю, управлюсь за полчаса. Может быть, даже раньше. Особенно в том случае, если никто не заметит, как я буду вызывать нужный файл из памяти компьютера. Хотя я, как только получу доступ к памяти, могу просто переслать все данные в то место, где ты сейчас находишься. Поэтому лучше всего тебе сейчас… — Опять эта желтозубая улыбка. — Не лучше ли будет тебе устроиться поудобнее и подождать, пока на экране не появятся прекрасные картинки?
Декард бросил взгляд на дверь в кабинет. Он услышал шаги — кто-то прошел мимо, потом снова наступила тишина.
А изображение на экране продолжало говорить:
— Как ты правильно заметил, приятель, сейчас каждый полицейский в городе рад немедленно схватить тебя за шиворот. Но вряд ли кто-нибудь из них в ближайшее время зайдет в мой кабинет. Поэтому не высовывайся. Тебе не стоит покидать этого места до тех пор, пока толпа полицейских в здании участка немного не поредеет. Может быть, после восхода солнца большая их часть быстренько разбежится по своим крохотным норкам. После этого ты сможешь незаметно улизнуть отсюда. — Изображение Брайанта пожало плечами. — Разумеется, вся информация будет уже тебе передана. Именно та, которую ты ищешь.
Мышцы у Декарда немного расслабились. То, что предлагал Брайант, пожалуй, его устраивает. Он затаится здесь. Затем выберется. Ну а что потом? Вот потом и будем думать.
— Ладно, договорились. — Декард кивнул головой в знак согласия. — Как только взойдет солнце, я уберусь отсюда. — Он плеснул себе в стакан и выпил. — Но ты ведь понимаешь: тебе может здорово влететь за это. Если выяснится, что ты помогал мне.
— Предоставь мне самому беспокоиться об этом. — Изображение Брайанта на экране усмехнулось. — Эти неженки из Управления уже сколько лет досаждают мне своими придирками. Да и что они могут со мной сделать? Уволить? Обвинить в служебном несоответствии? Черта с два, ничего они не могут. Потому что только я один способен выполнять за них эту поганую работу, и они это понимают. Кроме того, у меня вот здесь хранится один файл… — Щекастое, небритое изображение постучало пальцем по голове. — Список, в котором значится, где хоронят все тела. А есть целая группа чиновников из самой верхушки, которым очень не хотелось бы увидеть, кого там в конце концов смогут откопать. И в том случае, если кому-нибудь из министерства внутренних дел захочется повалять со мной дурака, я могу гарантировать, что хоронить будут не только меня. Им я тоже посоветовал бы приготовиться.
В желудке Декарда разлилось слабое тепло от выпитого шотландского виски.
— Знаешь, Брайант, тебе следует беспокоиться не только о шишках из Управления. Мои враги, о которых ты говорил недавно, тоже не станут относиться к тебе по-дружески.
— Согласен, только меня ведь этим до смерти не напугаешь. То, что им удалось загнать тебя в ловушку, вовсе не означает, что они боги. Моя жирная. белая задница, как видишь, уже не первый день надежно прикрыта. Раз я до сих пор жив, легко сделать вывод, что я набрал на них достаточно компромата. И это будет совершенная правда. Как я уже говорил, предоставь мне самому беспокоиться об этом.
Декард через силу заставил себя улыбнуться своему старому начальнику.
— И без вариантов, да?
— Именно. — Изображение Брайанта с его неизменной кривой ухмылкой на экране монитора, установленного по другую сторону письменного стола, медленно кивало головой в знак согласия. — Ты пришел сюда, чтобы попросить у меня помощи, и считай, что ты ее получил. Потому что самому тебе с этим делом ни за что не справиться, приятель. — Изображение отодвинулось от экрана, одна рука протянулась к бутылке, стоявшей на столе в карантинной палате. — Кроме того, если даже им как-то удастся меня достать, какого черта мне об этом тревожиться? Я уже старый человек, Декард. По крайней мере, я сам себя ощущаю стариком. Печень моя сейчас наверняка похожа на мокрую тряпку, а язва… да в такую дыру запросто можно просунуть кулак и устроить в собственном желудке кукольное представление. И если они умудрятся подловить меня, что ж, так тому и быть. — На этот раз он налил себе немного больше виски. — К тому же я тебе действительно обязан.
Немного прищурившись, изображение Брайанта на экране заглянуло в темную глубину стакана.
— Ты, Декард, всегда успешно справлялся со всеми делами, которые я тебе поручал. Даже в тех случаях, когда на тебя была последняя надежда. Даже в тот раз, когда я притащил тебя сюда и приказал заняться той, последней, бандой сбежавших репликантов…
— Что?! — Все суставы его позвоночника в одно мгновение напряглись, словно невидимая рука резко дернула за проходящую внутри хорду. Что-то здесь не так, — та часть мозга Декарда, что подсознательно и неусыпно контролировала все происходящее вокруг, в ту же секунду отметила этот факт с инстинктивной, буквально мгновенной реакцией, которая и позволяла быть прирожденным блейдранером.
Изображение Брайанта на экране монитора, казалось, не слышало его возгласа. Оно продолжало говорить, словно Брайант ударился в личные воспоминания.
— Я знал, — говорило изображение, — что с этой бандой не оберешься хлопот. Со сбежавшими репликантами всегда так, но изделия серии «Нексус-6» заставили меня попотеть…
Это не Брайант. Теперь Декард понял: на экране монитора перед ним изображение не настоящего Брайанта — это подделка! Пот на ладонях и теле под форменным кителем стал холодным. Значит, его бывший шеф не находится сейчас в какой-то карантинной палате. Значит, изображение является синхронизированным суперналожением, искусственно созданным объектом, состоящим из отдельных кадров видеозаписей, которые в течение сотен часов осуществляли видеокамеры в системе слежения, когда настоящий Брайант находился в этом кабинете. Работающий в масштабе реального времени драйвер отклика с многовариантным протоколом записи генерировал слова псевдо-Брайанта в речевом диапазоне, который был определен по образцу голоса настоящего Брайанта.
Наличие подобной ловушки говорило о том, что Управление полиции из кожи вон вылезло, выбивая оборудование по каналам снабжения, соответствующим высшему приоритету. Ведь для создания одного из таких эрзац-изображений, которое работало бы без ощутимого запаздывания, торможения, требовался мощнейший процессор и разветвленная компьютерная сеть, состоявшая из миллионов параллельно работающих устройств.
Одна-единственная ошибка, которую допустили создатели этого шедевра, позволила Декарду понять, в чем тут дело. Настоящий Брайант никогда не отозвался бы о репликантах так, как его изображение. Декарду достаточно часто приходилось выслушивать словоизлияния инспектора, что позволило ему хорошо ознакомиться со словарным запасом своего бывшего шефа, в основном тот состоял из ненормативной лексики. Особенно когда Брайант был под мухой — а надо отметить, инспектор не отличался излишней трезвостью. Так вот, когда бы он ни начинал поливать грязью репликантов, вместо того чтобы просто дать своему сотруднику необходимую информацию для поиска, он всегда использовал термин «кожаные изделия» — свое любимое ругательство. По-видимому, тот специалист, что занимался созданием имитации речи Брайанта для изображения на экране монитора, забыл отключить компьютерную программу, встроенную в главный компьютер Управления, которая осуществляла языковую чистку, в результате чего в выступлениях представителей полиции Лос-Анджелеса исключалось появление наиболее серьезных оплошностей, которые те допускали совершенно естественным образом. Городские налогоплательщики вполне могли мириться с грубыми и бесцеремонными полицейскими, пока полицейское начальство умело изъясняться на публике прилично и гладко.
Весь этот анализ мозг Декарда проделал менее чем за секунду. «Они хотели что-то выпытать у меня», — подумал он. Так, значит, именно из-за этой ловушки ему было позволено бежать, и вот почему на всем пути до кабинета Брайанта его так никто и не узнал. Начальство из Управления полиции, которое распорядилось создать ловушку, скорее всего рассчитывало выведать у него какие-то сведения, когда он, налакавшись виски, ударится в воспоминания о старых добрых временах с существующим только на экране монитора лже-Брайан том, убаюканный чувством якобы гарантированной ему безопасности.
«Они наблюдают за мной и сейчас», — пронес лось у него в голове. Следовательно, их наблюдатели наверняка заметили непроизвольную реакцию Декарда — резкое вскидывание головы и напряжение всех мышц спины, — которая могла бы послужить для них сигналом. Выходит…
Взгляд Декарда сместился в сторону. Через просветы между планками жалюзи на окнах кабинета — Брайанта он заметил, что все широкое пространство первого этажа здания Управления теперь было очищено от людей. А к кабинету во всю прыть с оружием в руках неслась дюжина головорезов из элитного подразделения. И были они уже совсем близко.
— Эй! Куда это ты собрался? — Синтезированное изображение инспектора Брайанта выглядело ошарашенным, когда Декард буквально выпрыгнул из своего кресла. — Что случилось, приятель?..
Бумаги закружились белыми хлопьями, когда Декард схватил тяжелый шкаф с папками за торец и перевернул его набок. Дерево затрещало от удара. И как раз вовремя — первый из полицейских уже навалился плечом на дверь. Резкий удар дверного полотна об импровизированную баррикаду, которую наспех соорудил Декард, отбросил полицейского назад, на других, что бежали следом.
До Декарда доносились крики и проклятия полицейских, когда он вскочил на столешницу письменного стола и отбросил в сторону штатив вместе с видеомонитором. Изображение Брайанта на мониторе мгновенно исчезло, а вместо него на миг блеснула вспышка электрического разряда, после чего экран равномерно засветился, бросая отблески на пол. И в этом ровном голубом свечении Декард мельком увидел, что же случилось с настоящим Брайантом: бесформенный островок крови, высохнув, превратился в темное пятно, покрывавшее чуть ли не все пространство позади стола.
Он быстро отвел взгляд от этого несомненного доказательства смерти бывшего шефа и встал на четвереньки за секунду до того, как все окна на боковой стене кабинета вдруг брызнули фонтанами осколков, прошитые крупнокалиберными пулями. Жалюзи обвисли, словно крылья с металлическими перьями, оторвались шнуры от креплений, в то время как горизонтальный свинцовый дождь застучал по противоположной стене. Содержимое кабинета — ряд остальных шкафов, на крышках которых стояли старинные вентиляторы с каплевидными лопастями, сортировочные корзины с пожелтевшими бумагами, скоросшиватели из манильской бумаги со срезанными углами, настольная лампа с закрепленными на ней фотографиями охотничьих трофеев отца Брайанта — все превратилось в обломки, а более мелкие кусочки кружились вихрем среди пуль, летевших со всех сторон.
Декард действовал, прикрываясь оглушительным шумом. Он поднял над головой вращающееся кресло, на котором до того был установлен штатив с видеомонитором, и с силой швырнул его в единственное неразбитое окно кабинета. Во все стороны брызнули стеклянные осколки, кресло сначала повисло на шнурах от жалюзи, а затем, порвав их, вместе с поломанными металлическими планками вывалилось наружу. Декард прыгнул следом, стараясь прижиматься к полу, так как стрельба не прекращалась ни на секунду. Добравшись до окна, он перевалил через неровное ребро подоконника и полетел вниз. Принял удар на плечи — упав прямо на осколки стекла, — тут же перекатился на спину и вытащил пистолет из кобуры мундира, крепко зажав рукоятку обеими руками.
— Он там! — Один из полицейских указывал на него и орал, стараясь перекричать грохот. Выстрел Декарда попал ему в грудь. Парень, широко раскинув руки, отлетел на других полицейских, который находились в паре ярдов от дверей в кабинет Брайанта.
Декард откатился в сторону, и в тот же миг пули из штурмовых винтовок разворотили пол, где он только что лежал. Он вскочил на ноги, разрядив пистолет назад, в сторону, преследователей, и быстро вставив новую обойму.
За спиной Декарда рухнуло тело, звякнула о пол винтовка, но он даже не обернулся. Всего в нескольких ярдах от него находилась лестница со сводчатым потолком, которая вела вниз, в цокольный этаж здания; флюоресцентные трубы заливали ее нездоровым светом, отражавшимся от поломанных плиток белого кафеля. Со всех ног Декард бросился туда.
Стрельба позади все усиливалась, но он уже достиг лестницы. Ухватившись руками за ржавый металлический поручень, Декард теснее прижался к стене. Этого оказалось достаточно, чтобы исчезнуть из поля зрения преследователей — выпущенная ими пара пуль пролетела мимо. Декард тут же развернулся и побежал вниз что есть мочи, перепрыгивая через три ступеньки и едва не падая по бесконечной лестнице, ведущей в глубины под зданием полицейского Управления.