Глава 11
Она прибыла в указанное место в точно назначенный срок. Без каких-либо проблем и почти против воли. Тепловые датчики тут же зарегистрировали ее присутствие внутри малого пространства, и бестелесный голос справился, не желает ли она подняться на крышу здания, расположенную гораздо выше плотного узора улиц и света, который испускал неподвижный океан раскинувшегося внизу города. Ей лишь требовалось сказать «да».
«Итак, мы поднимаемся», — подумала Сара, а затем закрыла глаза и прислонилась затылком к стене кабины лифта, напоминающей вертикально стоящий гроб. Вовсе не подобно прозрачным ангелам, которые свободно парят перед взором Бога, а как неодушевленный тяжелый багаж, который тянут вверх с помощью веревок и лебедки точно так же, как поднимали бы камни или ящик с песком.
Интересно, какая машина примет ее в свои объятия и затем, словно лифт, увезет на небеса? «Ничтожество», — мрачно подумала Сара с долей самобичевания. Все, что она сделала, все, что она собиралась сделать, было продиктовано ее собственным стремлением добиться того, единственного результата. Судьба человека предопределена подобно тому, как задано направление железнодорожным рельсам. Она полагала, что закончит свои дни так же, как ее дядя Элдон: полностью уединившись в холодной роскоши, склонившись над шахматной доской — так сова внимательно следит за мышью, чтобы затем одним стремительным броском схватить ее, спрятавшуюся в лесу под листьями и сухими ветками. Если только…
Если только что? Сара подняла руку и прижала большой и указательный пальцы к векам, в результате чего перед глазами заплясали голубые искры. Если только каждая неодушевленная вещь вдруг не оживет и не начнет дышать, пока все могилы на Земле не взорвутся подобно перезревшим стручкам гороха, а утопленники не выйдут на берег — с водорослями в волосах и полным ртом жемчуга. И все это могло бы случиться на самом деле, а не в мыслях и не в Святом писании. Ее собственное воскрешение — или имитация воскрешения, но настолько реальная, что трудно было ожидать лучшего, — заключалось в том, что яркий свет пробился сквозь пальцы и буквально ослепил ее в тот момент, когда кабина лифта остановилась и двери раздвинулись.
Он уже ждал. На крыше здания располагалась посадочная площадка, один участок которой находился в частном владении и был зарезервирован для Элдона Тирелла; другое дело, что последний пользовался им не часто. Сара вышла из кабины лифта и направилась к челноку без опознавательных знаков. Рядом с машиной, прислонившись к корпусу и скрестив на груди руки, сидел тот, ради кого она здесь оказалась.
— Как все прошло?
Андерссон пожал плечами.
— Ну, в общем… именно так, как я и ожидал. Он не пытался затеять потасовку или нечто подобное. Хотя если бы это произошло, то вряд ли сильно повлияло бы на результат.
— Хорошо. — Сара соизволила улыбнуться. — Ты настоящий профессионал, верно?
— Мне за это платят.
— О чем бы ты ни предупредил, все обязательно происходит. Словно при нажатии на кнопку… вот в этом лифте.
Она кивнула на закрытые дверцы кабины лифта. Полированная нержавеющая сталь освещалась падающими солнечными лучами и ослепительно блестела.
Сара отвела взгляд от своего собеседника. Свет и тепло способны осушить любые слезы. Ей было искренне жаль беднягу Исидора. Андерссон мог бы одной рукой сжать шею этого маленького несчастного и весьма недалекого человека с трясущейся головой, который к тому же постоянно носил очки. По-видимому, именно так он все и проделал, словно покрутил и выдернул шишковатую пробку из бутылки шампанского «Дом Периньон». А скорее всего, услужливый Исидор все проделал сам; как только полностью осознал, чего от него хотят.
«В-вы х-хотели бы, чтоб я п-покончил с с-собой? С п-превеликим удовольствием».
— А ты одна из тех, кто нажимает кнопки.
— Я? — Для Сары Тирелл такое отношение к своей особе все еще было непривычным. — Да, наверное.
Неожиданно вспомнилось, как, когда ей было три года от роду, она отправилась навестить своего дядю. Двери в «Саландер-3» не запирали и держали широко открытыми. Няня провела ее по пандусу; по правой стороне были установлены длинные ящики, в которых содержались останки ее предков. Тогда она и встретила дядю. Очки с толстыми стеклами в форме компьютерных мониторов — а они для Сары были единственными окнами на борту космического корабля, — взгляд холодных глаз — изучающий, оценивающий, расчетливый. Дядя нагнулся и погладил ее по голове, теребя локоны между большим и указательным пальцами, словно оценивая их пригодность для какого-нибудь нового технологического процесса…
— Что ты делаешь? — Голос ее прозвучал резко и испуганно. Сара почувствовала, как напряглась спина, как каждый мускул пришел в готовность к бегству или схватке. В одно мгновенье сны, в которых она витала, вдруг преобразились в реальность, в посадочную площадку на крыше штаб-квартиры корпорации «Тирелл». Прикосновение ее дяди превратилось в прикосновение Андерссона-человека, который все еще стоял прислонившись к боку турболета, вытянув руку и поглаживая выбившуюся у Сары прядь чудесных каштановых волос на затылке. Его пальцы находились всего в доле дюйма от ее трепещущей кожи. — Что?.. Я не хочу…
— Нет, хочешь.
Он наклонился и поцеловал ее. После поцелуя они обнялись и устроились прямо на твердом покрытии посадочной площадки, как это всегда делали прежде. Повернув голову в сторону, Сара могла видеть шасси челнока, выпущенные посадочные колеса, вентиляционные отверстия и воздухозаборники, могла ощущать резкий запах топлива, водяного пара, смешанный с еще более сильным запахом пота Андерссона, который находился рядом, расстегивая свой костюм. Но сама она не смогла бы сказать точно, идет ли запах от него или от машины. Да и не имело это никакого значения.
Сара закрыла глаза. Эта встреча была частью оплаты. В соответствии с постоянным соглашением, заключенным между ними, Андерссон получал еще и чеки, проведенные корпорацией «Тирелл» по статье тайных операций, которые оплачивались оптовым магазином электронной аппаратуры в Мехико. Это соглашение следовало считать весьма удачным для Андерссона: она уже сбилась со счета и не смогла бы вспомнить, каким должен быть очередной взнос. А забыть было легко, потому что ей хотелось забыть все, что он для нее сделал.
И еще кое-что… Само их соглашение подошло к концу. Она это знала, даже если Андерссон еще не догадывался.
Едва заметным движением Сара сняла руку с его спины и опустила ее в карман своего пальто. А из кармана извлекла одну вещь, которую нашла в выдвижном ящике бюро, что стояло в кабинете ее дяди.
Андерссон часто задышал — слишком рано, по крайней мере, для него. Сара буквально почувствовала волну боли, которая прошла по его телу. Он оттолкнул ее, спина его выгнулась. Одной рукой Андерссон пытался дотянуться до раны. Пальцы его стали красными, когда он коснулся ее краев.
— Проклятье…
Андерссон перевалился на бок, пытаясь во что бы то ни стало извлечь нож, который она вонзила ему в спину между лопаток. Он горестно тряс головой:
— Я догадывался, что ты собираешься это сделать. Знал…
Наконец нож со стуком упал на твердое покрытие посадочной площадки. Андерссону даже удалось самостоятельно принять сидячее положение, опираясь на корпус челнока. На черном металле рядом с ним ярко алела кровь.
— Не похоже… — Голос Андерссона звучал все тише и тише. — Как… неожиданно…
— Прошу тебя, не спрашивай, почему я сделала это. — Сара пыталась говорить так, чтобы голос звучал ровно, не выказывая каких-либо эмоций. Она встала и сейчас приводила в порядок свою одежду, поправила юбку и разгладила ее на коленях. — Боюсь, это трудно будет объяснить.
Выпрямилась, оглядела себя и заметила пятно крови на блузке. Шелк! Вещь испорчена.
Андерссон заставил себя рассмеяться.
— Не расстраивайся… — Он посмотрел на нее почти с восхищением. — Недурно… такая работа…
Пытаясь определить, который час, Сара сначала бросила быстрый взгляд на положение солнца, затем посмотрела на изящные часики у себя на запястье. И решила подождать — в надежде, что он, как всегда, не отнимет у нее слишком много времени.
Спустя несколько минут она перетащила тело Андерссона к невысокому парапету, которым была окружена посадочная площадка. Наступив случайно в лужицу его крови, Сара оставила цепочку следов в виде треугольников и точек. Удивительно, каким легким оказалось после смерти его тело… С неожиданной легкостью, почти без каких-либо усилий она достаточно высоко подняла труп, забросила на парапет и столкнула в пустоту в центре комплекса башен корпорации «Тирелл».
«Адреналин», — подумала Сара. Небольшой выброс в кровеносную систему, который никак не отразился на умственной деятельности, по-видимому, придал ей необходимые дополнительные силы.
Тело Андерссона летело вниз, руки и ноги были широко раскинуты в стороны. Опираясь на парапет, Сара следила за этим падением до тех пор, пока труп не скрылся из вида. Служащие корпорации «Тирелл», которые в это время должны были трудиться на технологических линиях по производству репликантов, занимавших цокольный этаж и центральную часть здания, без всяких сомнений, сильно удивятся, когда им прямо на голову, пробив прочную застекленную крышу, грохнется труп.
Дело прежде всего. Сара отошла от парапета, вытащила из кармана аппарат сотовой телефонной связи и набрала номер отдела безопасности.
— Произошел несчастный случай. — Разговаривая по телефону, она одновременно приглаживала волосы. — Займитесь этим своими силами. В полицию звонить нет нужды.
Она сообщила кое-какие подробности — причем часть из них была абсолютной правдой, — после чего отключила телефон. Сотрудники службы безопасности корпорации «Тирелл» без энергичного Андерссона ни на что не способны, безвольные и глупые. Наверняка они не будут делать больше, чем им приказано. Даже узнав, что в действительности произошло на посадочной площадке, они сохранят молчание — и работу.
Сара хотела было вернуться и уже пошла к лифту, но на полдороге остановилась. Непонятная дрожь охватила все ее тело. Приступ головокружения и тошноты был настолько сильным, что ей пришлось опереться о корпус челнока, чтобы не упасть. По-видимому, адреналин и какие-то другие гормоны, поступившие в кровь, теперь выводятся из организма… Сара закрыла глаза; пульс ускорился, дыхание стало частым и поверхностным.
— Мне очень жаль! — произнесла она громко. Как будто рядом находился кто-то; кто мог бы услышать ее и помочь. Она с трудом боролась с желанием немедленно лечь на площадку и свернуться там в клубочек, крепко прижав к себе локти, чтобы унять дрожь в руках.
Потом приступ прошел. Дыхание пришло в норму.
Сара сделала несколько шагов в направлении парапета и глянула на соседние башни комплекса зданий Главного управления корпорации «Тирелл». Это был своего рода город в городе, окруженный более крупными и плотно застроенными массивами Лос-Анджелеса. Четыре башни из комплекса корпорации были наклонены друг к другу, словно лепестки некоего гигантского кубического цветка, который ещё не совсем распустился. Когда она вернулась сюда из Цюриха с несколькими преданными людьми, которые и сейчас продолжают работать на нее, для Сары была устроена грандиозная экскурсия по всем секторам комплекса корпорации «Тирелл», причем именно тогда она впервые посетила некоторые производственные помещения, вход в которые ей был строго запрещен при жизни дяди Элдона. Экскурсия продолжалась несколько дней. Пока Сара осматривала здания корпорации, ей подробно рассказывали о производстве, о всех секретах. Включая даже тот, который называли «красной кнопкой», хотя сам секрет никак не был связан с кнопками — красными или любыми другими, — а представлял собой описание серии связанных друг с другом команд, которые являлись ключом к полному спектру голоса Элдона Тирелла. Теперь у нее был ключ и возможность полнейшего воспроизведения этого голоса. И как раз в тот момент, когда сотрудники комплекса рассказывали ей о том, что произойдет, если она произнесет нужные магические слова, Сару посетило некое видение, наполнив ее сердце неописуемой радостью.
Сейчас она смотрела через парапет посадочной площадки, и то видение своим величием затмевало массивную наклонную башню. Огонь и мощь — это мир, принадлежащий ей и раздираемый на части внутренними катаклизмами. Взрывы, начавшись в цокольных этажах зданий, затем переместились бы на верхние в строгом соответствии с вагнеровской последовательностью программирования, которая была встроена с самого начала…
— Если пламя охватит дерево, — шептала она, закрыв глаза, — и оно загорится сильно и ярко, пожар уничтожит прекрасный зал… — Вагнер был совершенно прав. Но только это не программа-слишком глупо. Судьба — вот как следовало бы это назвать. — Потом настанет рассвет последнего дня вечных богов…
Сара открыла глаза. Видение стало слабеть, открывая параллелограмм зданий штаб-квартиры корпорации «Тирелл» в целости и сохранности. Она отвернулась и зашагала к лифту, собираясь спуститься внутрь, в главную часть здания.
Он принял решение. Или, по крайней мере, наметил следующий шаг в своих быстро формирующихся планах.
«Интересно, для чего я понадобился этому сукину сыну?» Дейв Холден бросил быстрый взгляд на Бейти, который в ту минуту сидел рядом с ним в кабине грузового челнока. Они направлялись на запад, возвращаясь из Центра утилизации. корпорации «Тирелл», который располагался в пустыне, в беспорядочно раскиданный на огромном пространстве город. Тот же самый резкий солнечный свет, который затемнялся изогнутой мембраной из фотохромного стекла, нагревал коричневую пелену мельчайших частиц грязи, висевших в воздухе над Лос-Анджелесом. Холден видел эту пелену у себя над головой, и она казалась ему старым шерстяным одеялом с обтрепанными краями, которое раскинулось над раскаленными зданиями.
Руки Бейти непрерывно бегали по клавишам и тумблерам, он вел челнок в режиме ручного управления. Когда этот парень был занят какой-нибудь работой, он не выглядел законченным психом. Но ситуация от этого не менялась.
Вопрос и не требовал ответа — тут Холден уже все решил для себя. Но существовали и другие вопросы, на которые просто необходимо было ответить.
— Итак, э… каков твой интерес во всем этом?
— Я уже говорил тебе. — Бейти снова повернул к нему лицо с кривой усмешкой. — Шестой репликант. Вот репликант, которого до сих пор так и не «нашли.
— А зачем он тебе? — Холден по-прежнему нервничал и не мог спокойно смотреть на улыбку Бейти. — Ты просто хочешь пожать ему руку или он тебе действительно нужен? Может, намерен взять у него автограф?
— Мне ничего от него не нужно. Я хочу лишь найти этого репликанта и убить. А потом предоставить неопровержимые доказательства тем людям, которые наняли меня закончить для них эту пустяковую работенку.
— И кто же тебя нанял?
— Я не могу сказать тебе всего. — Глазки Бейти забегали. — Это… секрет.
— Чушь! — Внутренний радар Холдена, его отточенная интуиция опытного охотника-блейдранера немедленно отметили мимолетную заминку Бейти при ответе на последний вопрос. — Вот что, парень, ты, похоже, хочешь одурачить меня. — Он более пристально посмотрел на Бейти. — Ты не знаешь, кто тебя нанял, ведь так?
— Ну… у меня есть кое-какие соображения на этот счет. — Бейти замолчал, подправляя верньеры на пульте управления. — Возможно, заказчик-Управление полиции Лос-Анджелеса, а может быть, меня наняло какое-нибудь государственное агентство. Например, ФБР. Или ООН — вполне вероятно, что этот грязный бизнес по производству репликантов мог вызвать серьезную озабоченность на самом высоком уровне. Кто бы ни были мои заказчики, действовали они исключительно по неофициальным каналам. Уровень секретности самый высокий. Все детали работы, которую мне поручили выполнить, и причитающийся аванс я получил через цепочку агентств по доставке, так что не было ни малейшей возможности проследить, кто же ставит задачу.
— А как они тебя нашли? По «Желтым страницам»? — «Наверное, в колонке «Люди, готовые на все», — подумал Холден, и эта мысль вызвала у него легкое чувство самодовольства.
— Сам факт, что им вообще удалось найти меня, доказывает, что эти ребята сидят где-то на самом верху. И если они когда-нибудь решат отправить меня на покой, то этот покой будет полным — тут, чтобы сообразить, особого ума не надо. Поэтому я забрал все деньги до последнего цента, которые накопились на моем счету с тех пор, когда ублюдки из корпорации «Тирелл» еще платили мне гонорары за выпуск репликантов модельного ряда «Рой Бейти». Потом поселился в уютном безопасном местечке в одной из зон для репатриантов где-то под Краковом. И там предавался полному безделью — пил джин и слушал Вторую симфонию Малера. — Он покачал головой. — Видишь ли, для того чтобы получать удовольствие от жизни, совсем не обязательно убивать людей.
— Но это сильно помогает.
Бейти пожал плечами:
— Говори за себя. У меня никогда не было потребности заниматься подобными делами…
— Хотя все-таки занимался. — Холден попытался изобразить улыбку. — И сейчас тебе придется пройти через это еще раз. Если те парни, о которых ты мне рассказывал, действительно занимают столь высокое положение, им вряд ли понравится, что ты их надуваешь.
— Мягко сказано. — Лицо Бейти как-то вдруг сразу постарело, на нем появилось мрачное выражение. — В свое время мне не раз приходилось заниматься делами подобного рода. Сделай или умрешь — вот главное правило. И все равно… Меня подмывает послать все к черту. Связаться с неблагодарным болваном…
— А что я такого сделал?
— Сейчас разговор идет о том, чего ты не сделал. — Мрачное выражение на лице Бейти сменилось обиженным. — Я договорился насчет совершенно новой системы «сердце — легкие», которую установили у тебя внутри, а ты даже не удосужился поблагодарить меня.
— О Боже… прекрати. — Холден покачал головой. — Ну ладно, хорошо, прими мою искреннюю признательность. Доволен? — Он посмотрел вперед, на город, который уже возник на горизонте, затем вновь обернулся к Бейти: — Не хочешь ли ты сказать, что с твоей стороны это была чисто бескорыстная помощь, а? Признайся, ведь у тебя нашлись основания для того, чтобы вдруг забрать меня из больницы, да и для всего остального.
— Что ж, ты прав. И это меня бесит больше всего. Дело в том, что без тебя мне никак не обойтись.
Холден приподнял брови:
— Почему же?
— Брось! — Бейти глубоко вздохнул. — Некоторое время я находился вне игры. В тот раз, когда забирал тебя из больницы, я впервые за несколько лет вновь оказался в Лос-Анджелесе. В целом город показался мне еще больше и намного опаснее по сравнению с тем, каким я видел его в последний раз. Поэтому мне нужен человек, кто хорошо здесь ориентируется. Иначе пресловутый шестой репликант может спрятаться в каком-нибудь укромном месте, и я никогда его не поймаю.
— Так уж и не поймаешь! — Холден недоверчиво фыркнул. — Так купи себе карту.
— Эх, парень, разве дело в географии? Вся загвоздка в связях. У тебя они есть, а я за прошедшее время все растерял. Потому что, решив оставить Лос-Анджелес, я оборвал все свои знакомства, отказался от всех своих стукачей. Вернее, вся эта сеть агентов после моего отъезда перестала существовать. И я даже думаю, что большая часть тех людей, с которыми мне довелось работать, сейчас по тем или иным причинам мертва. Информация о том, в каких местах они чаще всего бывали, в каких делах были замешаны, после стольких лет гроша ломаного не стоит. — Бейти пожал плечами. — Конечно, я мог бы кое-что предпринять, чтобы постепенно подобрать новых людей, и тогда без труда справился бы с порученной работой. Но у меня на это совершенно нет времени. Ведь тот пресловутый репликант номер шесть получил заметное преимущество, когда скрылся и нашел себе безопасное укромное убежище. А я не могу дальше слоняться по Лос-Анджелесу и понапрасну его искать. Поэтому мне никак не обойтись без человека, который уже располагает какой-нибудь системой сбора данных, к тому же исправно действующей. Я имею в виду систему, которой располагает любой блейдранер. А если более конкретно, мне нужен ты, Дейв. Поэтому ты и сидишь сейчас в этом челноке рядом со мной.
Холдену нечего было сказать в ответ. Коль скоро Бейти считает его таким ценным для себя человеком, не имеет смысла менять это убеждение. Хотя его собственные связи оставляют желать лучшего — ведь большую часть года он провалялся в госпитале на койке, где был буквально прикован к капельнице. Вполне достаточно времени, чтобы окончательно сойти со сцены, особенно в таком городе, как Лос-Анджелес. Бейти, удалившись от суеты, выпал из жизни и понятия не имеет, как молниеносно меняется теперь ситуация. Да и самому Холдену лучше поостеречься — его старый начальник Брайант и Бог знает кто еще и по каким причинам не зря постарались уложить его в койку, а сейчас не отказали бы себе в удовольствии отправить его в морг. В любом случае они вряд ли будут прыгать от счастья, когда узнают, что он снова разгуливает по Лос-Анджелесу.
«Хотя это может сыграть и положительную роль, — прикидывал про себя Холден. — Если меня решили тогда убрать действительно из-за заговора против блейдранеров, то все оставшиеся в живых охотники будут на моей стороне. Они обязательно должны быть на моей стороне, потому что это вопрос их собственного выживания».
А из этого следует, что расчет Бейти верен. У Холдена действительно есть люди, которых он мог бы попросить об одолжении. Причем самые лучшие, работающие непосредственно в Управлении полиции Лос-Анджелеса, под носом у Брайанта и других предателей.
Последние сомнения покинули его, оставив лишь твердую решимость профессионального блейдранера. Он не утратил этой уверенности в себе, черты чисто человеческой.
Челнок находился уже над пригородами Лос-Анджелеса, плотно сжимавшими центр города. Где-то там таится ответ, цель с чьим-то знакомым лицом. Вот только с чьим?
«Скоро выясню». Холден вновь бросил взгляд на человека, сидевшего рядом с ним. В голове у него вертелся все тот же вопрос: как долго следует использовать в своих целях Бейти? И не лучше ли будет покончить с этим парнем и отправиться на охоту в одиночку?
— Хорошо, — проговорил наконец Холден. — Я помогу тебе. В конце концов… это будет только справедливо.
Бейти оторвал взгляд от панели управления:
— Тогда будем считать, что договорились.
— Э… конечно.
Холден широко улыбнулся ему.
Декард знал, куда хочет попасть. Он не знал лишь, каким образом туда добраться.
Насколько проще было, когда ему позволялось летать на челноке без опознавательных знаков, отключив огни и снизив мощность двигателя до минимальной, летать незримо и бесшумно. «Когда я был настоящим блейдранером, — подумал Декард. — Со всеми льготами и привилегиями, которые шли с работой». Теперь же он вынужден добираться по земле, как обычный горожанин. И даже хуже — как зверь, спасающийся от погони.
Краденый полицейский мундир стал таким рваным и обтрепанным, что вряд ли вообще можно было говорить о нем как об одежде. Синяки, ссадины и царапины, покрытые коркой из запекшейся крови, проглядывали через прорехи. После того, как Декард прополз через завалы из бетонных обломков и искореженных труб, кожа на ладонях была сорвана до мяса.
Одолев очередной подъем, он остановился, чтобы перевести дух. Сухой, горячий воздух обжигал горло. Прямой угол из мрамора и стали, конструкция некогда вертикальная, а ныне лежащая на земле, точно указывала то место, куда упала одна из башен зоны. Некоторые из зданий в результате последнего землетрясения, происшедшего много лет назад, ушли под землю, но большая часть опрокинулась, съехав с фундамента из-за подвижек грунта и появления трещин. Зону словно ножом разрезала скоростная автострада; штрихи разделительной полосы казались абсурдными теперь, когда полотно дороги превратилось в стену.
Бросив взгляд через плечо, Декард увидел совершенно чистое небо. В воздухе не было никаких следов погони. Опираясь на выступ какого-то обломка. и ладонью защищая глаза от солнца, он внимательно оглядел всю зону. Никаких признаков того, что он обнаружен. Никого и ничего. Либо полицейские, которые сели ему на «хвост» в Главном управлении, посчитали, что он свалился под колеса состава с репликантами, и до сих пор рыщут в поисках его бренных останков в тоннеле, либо решили отложить погоню до тех пор, пока Декард вновь не объявится в поле их зрения.
Последнее больше похоже на правду. Банды опасных преступников считали эти места своей территорией. Посылать сюда полицейские части — все равно что отправить стаю индюков на волчий съезд. Далеко не блестящая перспектива наткнуться на острые зубы, способные насквозь прокусить лодыжку через голенище сапога. Более того, вполне вероятно, что кости того, кого ты ищешь, уже давным-давно, начисто обглоданные, валяются в зоне.
Опираясь на окна разрушенного здания, Декард по откосу спустился на другую сторону.
«Только бы добраться до места» — не просто приказ для изможденных ног и рук, но приказ от одной части мозга к другой. Его состояние в данный момент нельзя было назвать обычной усталостью. Товарный поезд с репликантами и чудовищная картина увиденного, обрывки воспоминаний, череда лиц — особенно последнее — все это заставило Декарда погрузиться в самые темные закоулки своей души. Если, конечно, от души еще что-то осталось.
Но он подумает об этом когда-нибудь позже. А сейчас все мысли еще функционирующих участков головного мозга были заняты планом атаки, которую необходимо предпринять после того, как он достигнет безопасного убежища. Для отдыха было слишком мало времени, а работа предстояла очень тяжелая. Попытка выйти на связь с Брайантом полностью провалилась; более того, оказывается, задача поисков скрывшегося шестого репликанта осложнена серьезнейшей тайной. Кто-то прикончил Брайанта… Что, черт побери, это могло означать? Убийство — дело рук шестого репликанта? Того самого субъекта, все данные на которого Брайант изъял из архива Управления полиции? Пока Брайант был жив, скрыть эти данные было бы невозможно, поскольку существовал, по крайней мере, один человек, который точно знал, кем был этот шестой репликант. А теперь, когда Брайант лежит в морге, сведения из архива изъяты, сама память человека…
Декард отлично сознавал, что все это означало-работа по отысканию шестого репликанта обещала быть гораздо более трудной. Доступ к архивам Управления полиции имел только Брайант; Его синтезированный на мониторе образ, скорее всего, просто лгал, изворачивался и тянул время, когда говорил, что личность шестого репликанта до сих пор можно установить из какого-то заблокированного сектора базы данных; так это или не так, теперь уже не установишь. И никаких шансов пробраться в полицейский участок для получения какой-либо информации — его сцапают в две секунды, если он окажется настолько глуп, что туда сунется.
Что же делать?
Декард размышлял, пробираясь по зоне сейсмических разрушений. Раскопать старую машину Войта-Кампфа среди вещей, припрятанных в убежище, а потом приступить к проверке каждого жителя Лос-Анджелеса по эмпатическим тестам? Отлично, через несколько столетий работа будет завершена.
В голову вдруг пришла заманчивая идея. А что, если пойти на установление в некотором роде прямой линии связи с властями в колониях, расположенных в далеком космосе, выдавая себя за какое-нибудь высокопоставленное лицо из Управления полиции Лос-Анджелеса, может за Брайанта, если в этих колониях еще ничего не известно о его смерти, — и добиться от них повторной передачи первоначальных сведений на всех сбежавших репликантов? Что ж, это один из возможных способов получения данных на шестого репликанта. Сложность заключалась в том, что проделать все это ничуть не легче, чем вернуть к жизни самого Брайанта и затем клещами вытянуть из него необходимые сведения. Ведь службы безопасности внеземных колоний не подключены к городской телефонной сети; к тому же персонал ООН строжайшим образом следит за каждым сеансом дальней космической связи. Даже в том случае, если бы ему удалось решить непростую задачу подключения к линии космической связи и выйти на контакт с какой-нибудь колонией, оставался бы еще такой «пустячок», как добывание в Управлении полиции обменных кодов и изобретение для колонистов какой-нибудь дурацкой, но вполне серьезной причины, по которой им следует повторить передачу нужных сведений на Землю. И главная трудность — проделать все это так, чтобы не насторожить полицейских, не дать им ни малейшей возможности узнать, что он замышляет и откуда ведет передачу.
Декард оценил шансы успешного проведения подобной операции как ничтожно малые, но в тот момент никакого другого плана у него просто не было. Хоть пускай слух, что вернулся в Лос-Анджелес, а потом сиди и жди, когда шестой репликант сам отыщет тебя с твердым намерением убить!.. Хотя, кстати, над этим можно бы еще немного подумать.
Декард заскрежетал зубами. Руки нестерпимо жгло от раскаленных на солнце камней, все планы и возможности их осуществления перепутались в голове. Можно только вспоминать о том времени, когда дела подобного рода он проделывал играючи, когда он ненавидел свою работу, но знал, что и как нужно делать. Когда он мог стоять, широко расставив ноги, щурясь, так как дождь заливал глаза, держать тяжелый черный пистолет, сжимая его рукоятку в вытянутых руках, наводить оружие на цель, в то время как толпы горожан растекались от него в разные стороны как океан из лиц…
Потом начиналась стрельба. Отдача пистолета при каждом выстреле ударной волной прокатывалась по груди, постепенно затухая, эхом отдавалась в пояснице. Пистолет невольно опускался под собственной непомерной тяжестью. Последней жертвой была женщина по имени Зора, одна из группы сбежавших репликантов. Она же была первой, кого ему удалось отправить на покой. Декард и сейчас мог бы мысленно повторить полет ее тела, скорость которого увеличилась за счет энергии тяжелой пули. Она летела вперед, насквозь пробивая одну стеклянную витрину за другой. Потом упала. Ее кровь смешивалась с дождем, яркие осколки стекла — будто ледяные кристаллики, тающие на ботинках… Декард стоял и смотрел на ее труп, на то, во что она превратилась, когда прервали короткую жизнь…
Он заставил себя выбросить эти воспоминания из головы. Мысли о подобных вещах могли привести лишь к ненужной сентиментальности. К горьким размышлениям по поводу того, в кого превратился он сам.
После того случая Декард пытался «завязать», уйти из блейдранеров. Но полагая, что ненавидит свою работу, он ошибался — как раз наоборот: он любил ее, и притом слишком сильно.
Наконец, немного успокоившись, Декард вновь зашагал по завалам бетона. Та небольшая удача, которая сопутствовала ему, когда он пробирался через зону сейсмических разрушений, не оставила его и на этом, последнем участке пути. Поблизости никого не было — ни людей, ни каких-либо других существ, хотя ясно доносились звуки чьих-то торопливых шагов, а это однозначно указывало на то, что часть пугливых обитателей этих мест старается избегать встречи с ним. Кроме того, ему удалось не заблудиться среди беспорядочно громоздившихся зданий и целых кварталов, даже когда он продолжал путь, доверяясь, словно птица, своему инстинкту. В качестве ориентира Декард использовал полотно разрушенной скоростной автострады — он помнил, что если будет все время держаться слева от дороги и отсчитает десять ответвлений для съезда, то окажется примерно в том месте, которое предполагал использовать в качестве временного укрытия.
И вот наконец его убежище перед ним.
Только теперь Декарду, задыхавшемуся от усталости, удалось немного перевести дух. Спотыкаясь, он направился к многоэтажному жилому дому.
Коридоры внутри этого здания очень напоминали неосвещенные тоннели — довольно широкие, но невысокие. В зоне все еще продолжала функционировать примитивная электрическая сеть; подобные незаконные, пиратские сети, ворующие электроэнергию, буйным цветом расцвели в этих местах на рубеже веков. Декард надеялся, что никто не подключился к цепи, обеспечивающей охранную систему его убежища, — с тех пор, как ему в последний раз пришлось скрываться в этом доме, прошло немало времени.
Он нашел нужную дверь — один из прямоугольников на длинной стене с таким же, как и на сотне других, номером, который был едва различим под многими слоями аэрозольной краски. Стену коридора все так же украшал злобный демон с крыльями летучей мыши, но с бахромой по краю и устрашающего вида клыками. Декард склонился над маленьким микрофоном, затянутым металлической сеткой, расположенным в нескольких дюймах от замочной скважины.
— Это я. — Он старался, чтобы голос звучал как можно тише и своим дрожанием не выдал его волнения. — Давай открывай.
За сеткой замигал красный светодиодный индикатор.
— Я знаю вас? — Механический, начисто лишенный каких-либо эмоций женский голос, использование которого было характерной особенностью;:подавляющего числа миниатюрных приборов на интегральных схемах. — Прошу вас, не нарушайте мой покой. Уходите и оставьте, пожалуйста, меня одну.
У Декарда совершенно не было времени, чтобы тратить его на своенравный замок. В бессильной ярости он изо всех сил стукнул кулаком по сетке.
— Открывай немедленно, или я разберу тебя на части, и да поможет мне Бог!
В крайнем случае, если потребуется, он был готов в качестве отвертки использовать ногти.
— Как вам не стыдно!
Декард прижался лбом к двери чуть выше крошечных отверстий микрофона.
— Так тебе нужны еще образцы? Отлично. — Он напряг свои истощенные мозги, подыскивая, что бы сказать такого для включения режима распознавания голоса. — Несколько лет назад… — Ему никак не удавалось вспомнить остальное. — Гм-м. Предположим, вы идете по пустыне и видите черепаху. Вы видите черепаху и…
Внутри сетки что-то резко щелкнуло. Декарду едва удалось удержаться на ногах и не свалиться через порог в комнату, когда дверь с треском распахнулась.
Он прикрыл за собой дверь и, для того чтобы удержать равновесие, оперся рукой о стену, которая когда-то была полом. В комнате было даже темнее, чем в коридоре, так как окна забили досками, а щели между ними тщательно законопатили. Декард смог узнать несколько знакомых ему предметов обстановки, которые остались в пригодном для использования состоянии еще с тех пор, когда это здание стояло вертикально: чересчур мягкий диван; валявшиеся рядом рисунки Кина, вставленные в рамки, — на них отпечатались башмаки каких-то бродяг; подвесные светильники, которые теперь болтались в одном из перевернутых углов; поперек коридора, занимая всю видимую часть кухни, лежал отключенный от сети холодильник с настежь распахнутой дверцей.
В этом небольшом уголке — когда он в первый раз решил устроить здесь для себя безопасное убежище, то снабдил наружную поверхность стен термическими и акустическими датчиками — Декард наконец почувствовал, как уходит напряжение из сведенных судорогой мышц. Он опустил глаза вниз, чтобы дать им привыкнуть к темноте, и увидел миниатюрного прусского солдата с румяными, как у клоуна, щеками и длиннющим носом. Солдатик пристально рассматривал нежданного посетителя, затем глаза его вдруг расширились в испуге.
— Я знаю тебя! — Голос у него был до смешного пискляв. — Я уже видел тебя раньше! — Он повернулся на каблуках своих кавалерийских сапог и побежал в направлении двери спальни. — Себастьяна Себастьян! Пришел какой-то человек! Это плохой человек! Убийца! Себастьян!
Прежде чем Декард успел как-то помешать солдатику, дверь в спальню распахнулась и ее ручка ударила в стену рядом с Декардом. Из спальни что то вылетело, отбросив маленького человечка в сторону. «Что-то», кружась и изгибаясь, сильно ударило Декарда в грудь, прежде чем тот успел отскочить в сторону.
Он упал на спину и почувствовал, как горло сжали крепкие руки. Какой-то светловолосый призрак уперся коленями ему в грудь. Зубы у призрака были крепко стиснуты, а в глазах светилась ярость. Декард наконец узнал его, несмотря на то что в последнюю встречу у «призрака» было лицо молодой женщины; сейчас это была маска скелета, с которой содрали кожу. Когда он предпринял попытку оторвать руки от своего горла, запястья показались ему костями, соединенными веревками.
— Прис! — Из комнаты донесся уже другой голос. — Не делай этого! Ты можешь поранить его!
Теряя сознание от удушья, с красной пеленой перед глазами Декард разглядел человека со сморщенным, как у младенца, лицом, который был привязан к спине ожившего плюшевого медвежонка. Этот человек с трудом пытался оттащить руки обезумевшего призрака, у которого прорехи на трико становились все больше. Декард, задыхаясь, почувствовал, что проваливается куда-то в бездну, теряя из вида эту жуткую смесь кошмаров и видений.
Пелена перед глазами из красной превратилась в черную.
