Какие-то охотники, кто-то из психованных магов, натравили на Блудницу то ли чертей, то ли духов, то ли шут их разберет, кого именно. Зверь, поджав хвост, удирал в замок, клятвенно обещая себе, судьбе, богам и кому попало тысячу раз сказать Князю спасибо за гостеприимство. Ничего себе, вообще, техника дошла! Чертей на него раньше не спускали.

Или духов?

Да все равно! Куда катится мир, если демона травят чертями?

Бардак в Саэти.

Замок наконец-то стал виден не только на приборах. Прежде чем Блудница опустилась на спасительную крышу, Зверь успел разглядеть у парапета высокую белоголовую фигуру.

Они приземлились в тот момент, когда с руки Князя сорвался в небо огненный смерч.

Замок — надежная защита. Черти, или духи, или неизвестно кто уже не представляли угрозы. Но над крышей разверзся огненный ад, само небо превратилось в пламя, и Зверь, тихо матерясь, слинял в самый глубокий подвал, где они с Блудницей и провели следующие четверть часа. На то, чтобы прийти в себя, требовалось время. Князь вовсе не был магом огненной стихии, у Князя, оказывается, был при себе огненный дух, причем такой, которому на один зуб оказались черти или кто они там, преследовавшие Блудницу.

Интересно, и давно это с ним? С Князем, в смысле. И где он держит такую опасную штуку? И что будет, если штука сбежит?

Зверь задал все эти вопросы портрету, отправленному в самый глубокий подвал за неизвестные грехи. На портрете был Князь же или кто-то очень на Князя похожий — причем не только чертами лица, но и характером, поскольку «я вас в упор не вижу» читалось даже в нарисованном взгляде. Только Князь на портрете был с длинными, заплетенными в косу волосами.

Неплохо, между прочим, смотрелось. Лучше, чем с нынешней короткой стрижкой. Но, конечно, носить такие длинные волосы — это надо иметь неограниченные запасы времени и такие же — терпения. Терпения у Князя хватает, а вот времени — нет.

Поймав себя на этих рассуждениях, Зверь понял, что материться уже не хочется и прятаться в подвале — тоже.

А Блудница, та с самого начала в подвал не хотела.

…Князь по-прежнему был на крыше, вернулся к прерванному занятию и состригал с кустов лишние цветы.

— Где они тебя поймали? — Он придирчиво изучал с тыльной стороны чем-то ему не приглянувшийся листик, но обращался, кажется, к Зверю. По крайней мере, привычки разговаривать с розовыми кустами за ним раньше не водилось.

— Над океаном.

— На чем летели?

— Ни на чем. Просто напали сразу со всех сторон… то есть стоп. Ты же не про чертей спрашиваешь, а про хозяев? Не знаю. Хозяев вообще не видел.

— Это не черти, это призраки орков. Спасибо, что выманил их сюда.

— Да не за что…

Наверное, по голосу было слышно, насколько он ошарашен, потому что Князь все-таки обернулся.

— Очень возможно, что это они уничтожают болиды и шлиссдарки. Я уже запросил информацию насчет птиц — если и птиц стало заметно меньше, значит, я прав. Мертвые ненавидят любую жизнь.

— Еще раз, пожалуйста. — Зверь поднял руки. — Ты сказал «призраки»?

— Неупокоенные души. Волк, ты все еще удивляешься тому, что такое бывает? Счастливое ты существо.

— Разве орки занимаются некромантией?

— После сотрудничества с Айс орки могут заниматься чем угодно. Но призраки — не обязательно некромантия, призраки, они… — Князь сердито взрыкнул. — Сдается мне, это орочьи маги делают с лесными орками что-то настолько страшное, что души погибших не находят покоя. И, честно говоря, Волк, я даже не хочу знать, что именно там происходит.

— Нам все равно придется с этим столкнуться.

— Нам… Слушай, а почему ты не уйдешь из Саэти? Отправлялся бы в мой родной мир. Или в Мессар. Там хорошо и сравнительно безопасно.

— Ну щас, — протянул Зверь, — все брошу и полечу отсюда на фиг. А за чей счет ты тогда будешь развлекаться?

— У меня тут целая планета клоунов. — Князь отвернулся к своим розам.

— Что случилось? — Зверь посмотрел на Кончара. Потом — на Ворона.

Кончар пожал плечами, а Ворон каркнул:

— Норрт.

На зароллаше это означало «ничего». Но у провидцев «ничего» штука очень непрочная…

— А что случится? — Теперь Зверь смотрел на точеный профиль Князя.

— Не знаю. Что-то серьезное.

— А выяснить, что именно, ты, конечно, не хочешь.

— Конечно, нет.

С одной стороны, это был повод гордиться своей исключительностью: он единственный, ради кого Князь дважды сознательно воспользовался талантом провидца. С другой — это иногда бесило. Не исключительность, а нежелание использовать талант в полную силу. Шефангское неприятие пророческого дара осложняет жизнь не только пророкам, но и окружающим. В нынешней-то обстановке, приближенной к боевой, все средства хороши, а возможность заглядывать в будущее попросту бесценна.

Нет. Не желает. Даже когда чует что-то. Вот и сейчас наверняка ограничится тем, что выдаст дополнительные указания своим шпионам. У него отличная разведка — лучшая в Саэти или одна из лучших, но этого недостаточно. Разведчики не вездесущи.

А Князь мог бы быть всеведущим. Если бы приложил хоть немного усилий!

…Глубокой ночью Зверь услышал — почуял, — что Гуго ведет бой. Командиру Сорвиголов воевать приходилось нередко, но этот бой был тяжелым. Впрочем, Гуго справлялся. А вот Зверь передумал улетать на охоту, извинился перед Блудницей и отправился бродить по замку.

В западной гостиной, в облаках табачного дыма, нашел Князя. Тот мерил комнату шагами, от окна к дверям, и обратно. Как в клетке. Накурено было так, что обе птицы предпочли ночевать в другом месте.

— Вот теперь — случилось, да? — спросил Зверь с порога.

— Эльфы захватили Эстремаду и Миатьерру, — отозвался Князь.

Эльфы. Вроде бы союзники… нет, не совсем так. Это же эльфы. Кому они союзники? Торанго и Эльрику де Фоксу, но не Ямам Собаки и не Лонгви. А Вальдену и вовсе враги. Теперь.

Алекс убит. В Эстремаде снова нет короля.

Хеледнар, сын Светлой Госпожи Хелед, командир эльфийского экспедиционного корпуса, решил, что ставленник Вальдена в Эстремаде означает, что Анго слишком близко подобрались к Айнодору.

— Мальчик не любит Анго. — Князь снова набивает трубку, в который уже раз за ночь? — у него есть на то основания.

— Но почему именно сейчас? Накануне войны с орками… Блин! Это потому что Вальден не может себе позволить драться за Эстремаду? А на орков эльфам наплевать?

— На орков — нет. Против них эльфы будут воевать вместе с нами… Им наплевать на людей, Волк. Да и нам с тобой тоже. Но пока война не началась, у них есть время закрепиться в Эстремаде. Нелюди… честно говоря, не представляю, на что они рассчитывают. Что в Миатьерре?

— Идут бои. Откуда ты знаешь, что я?..

— Что ты в постоянном контакте с Гуго? Волк, я же видел, как прочно вы связаны. На твою невестку открыта охота.

Илори фон Рауб — принцесса, у принцесс трудная жизнь, особенно когда столица захвачена врагом, а семья убита. Но она же не наследница престола. У Алекса есть сын… или — был?

— Убит, — сказал Князь после паузы.

Помолчал, прислушиваясь. Кивнул:

— Так, Волк, Илори тоже убита. Королевская семья Эстремады уничтожена полностью.

Накануне войны с орками.

Накануне войны, которая станет смертью мира в его нынешнем виде. Ничего не скажешь, эльфы удачно выбрали время.

— Это тот самый Хеледнар, сын Хелед и Эльнара? — уточнил Зверь. — Он будущий Светлый Господин или как?

— Вроде того. Наследник.

Окна были открыты, и в прокуренную гостиную вползало сырое приморское утро.

Зверь уселся на подоконник, поеживаясь, дышал свежим воздухом, выгоняя из легких остатки никотина.

— У Ям Собаки будут проблемы, когда Хеледнар придет к власти. Говорят, он здорово не любит тебя.

— И тебя тоже.

— Чего?! — Зверь подпрыгнул на подоконнике. — Меня-то за что?!

— Слезь, — поморщился Князь.

Он боялся высоты. Зверь знал, и Князь знал, что он знает. Зверь нипочем бы не догадался, если б не заметил, что его регулярно сгоняют с парапета крыши, с подоконников в окнах последних этажей. Коль скоро сам Князь при появлении Зверя всегда гасил огонь в камине, Зверь, в свою очередь, старался не нервировать его своими играми с высотой. Вот и сейчас послушался.

— Каких-то полгода назад, — Князь демонстративно поставил рядом с окном невысокий стул, садись, мол, не отсвечивай, — ты не удивлялся тому, что кто-то тебя не любит. Даже, я бы сказал, принимал как должное.

— Прогрессирую. Переосмысливаю ценность собственной жизни в чужих глазах. Ты на меня положительно влияешь. Так что я сделал этому Хеледнару? И ты, кстати?

— Я-то понятно: у них в семье непростые отношения, так что парню за отца обидно. А вот с тобой интереснее. Хеледнар собирается найти Светлую Ярость.

— То есть? Один из этих твоих Мечей, что ли?

— Не моих. Но ход мыслей у тебя правильный. Один Меч — здесь, — Князь положил ладонь на грудь, — второй, я надеюсь, никогда не получишь ты, а третий ищет Хеледнар.

— Зачем? Я так понимаю, от этих Мечей — одни проблемы.

— От двух из трех — действительно одни проблемы. Но Хеледнару не дает покоя мое бессмертие, а Светлой Яростью меня можно попробовать убить. Насовсем. Санкристом, кстати, тоже.

— Не поведусь, — буркнул Зверь. — Санкристом сначала меня убьют, и вообще я против геройства. Хеледнар меня загодя, что ли, не любит? Еще ничего не было, а осадок уже остался?

— Да, — серьезно сказал Князь. — Именно поэтому я думаю, что Светлая Ярость позволит ему найти себя.

— И что тогда? Ты же не хочешь его убивать. Ты же не сможешь его убить, я тебя знаю.

— Посмотрим, что тогда. Куда ни кинь, Волк, всюду клин. Надоело мне это хуже тюленьего жира, пусть бы уж закончилось все поскорее.

Князь снова взял трубку. Открыл банку с табаком.

— Нельзя же так. — Зверь уставился в окно, за которым был океан и небо, и где-то там, за океаном — Эстремада.

Нельзя так. Ждать, и ждать, и… ничего не предпринимать. Хеледнар создал достаточно проблем, Хеледнар, кажется, всю жизнь только тем и был занят, что создавал Князю проблемы. А теперь сюда впутались еще и Мечи? Вот это уж точно лишнее, не нужно смешивать реальность и то, что над реальностью. Опасно тащить свои чувства туда, где у тебя появятся сверхъестественные возможности. Опасно. Чтоб быть Мечом, нужно стать таким, как Князь, — обменять душу на Пустоту и научиться жить с этим. Тогда остается шанс не совершить непоправимых ошибок.

Хеледнар не сделает этого. Светлой Ярости нужна его душа и его праведная ненависть.

Про Мечи Князь рассказал прошлой зимой. Через несколько дней после того, как признался, что дружен со Змеем. И рассказ окончательно убил надежды Зверя сделать карьеру в сказке с высоким уровнем технологического развития. Судя по всему, Кощей из него должен был получиться самый что ни на есть фэнтезюшный, со скверным характером, дурацкими шутками и волшебным Мечом. Черным-пречерным, естественно.

Меч назывался Санкрист, им Зверя должны были убить, и с его же помощью убитый Зверь должен был стать Кощеем.

Боги, ну разве может такой бред быть правдой?!

Всего Мечей было три: Санкрист, Светлая Ярость и Звездный. Владельцы первых двух Мечей должны были люто друг друга ненавидеть и оба вместе, в два раза более люто, обязаны были ненавидеть Звездного. Постоянно между собой сражаясь, они обеспечивали относительную стабильность миропорядка, или что-то в этом роде. А как только один из них погибал, приходил Звездный и добивал выжившего. Вместе с миропорядком — на фиг он нужен, нестабильный-то? Вообще, надо признать, у Светлой Ярости и Санкриста были поводы не любить Звездного сильнее, чем друг друга. Однако судя по рассказам Князя, предыдущие владельцы относились к обязанностям халатно, поженились между собой, жили счастливо и довольно долго, а связываться со Звездным избегали. Так что теперь Светлая Ярость с гораздо большей придирчивостью искала себе нового хозяина. Санкрист не искал никого — просто ждал. Ну а Звездный — вот он, Звездный. Снова курит.

Он себя уморит никотином, если так дальше пойдет.

— На страну можно навести порчу? — Зверь сверлил банку с табаком свирепым взглядом, надеясь, что, может, она опрокинется. Или, например, потолок обвалится как раз над ней. Или…

— Можно, — Князь закрыл банку и стал раскуривать трубку, — но сложно. Не в человеческих силах.

— А ты Эстремаду, часом, не проклинал?

— Хм.

— Исчерпывающий ответ.