Люди на улицах казались Марине враждебными и опасными, все без исключения. Она брела наугад, не зная куда и зачем, лишь бы подальше от страшной квартиры. Квартал за кварталом оставался позади. Марина шла пешком, потому что у нее не было ни копейки, чтобы сесть в автобус или спуститься в метро. Да и куда она могла поехать?

В каком-то дворике, куда она забрела случайно, Марина присела на скамейку. Ей очень хотелось закурить, но и сигарет у нее не было. Набравшись мужества, она попросила сигарету у выходившего из подъезда молодого человека. К ее немалому облегчению, он был занят своими мыслями и даже не попытался завести с ней разговор — молча протянул сигарету, вежливо щелкнул зажигалкой и исчез.

Табачный дым окончательно затуманил сознание. Хмурые небеса давили сверху, джинсовая куртка с чужого плеча не спасала от холода. Марина перебирала в уме адреса друзей и знакомых. Одни живут слишком далеко, другие в отъезде, третьи… Да какая разница. Все равно ни к кому идти нельзя. У тех, кто за ней охотился, огромные возможности, и эти люди совершенно безжалостны. Уж если они неведомо как вычислили человека, подобравшего ее на дороге, к друзьям-то явятся непременно. И тогда на совести Марины будут еще трупы. Но не сидеть же здесь до ночи… Даже если и сидеть — а ночью? А завтра? Надо где-то укрыться, надо есть и пить. Вокруг — огромный город, в нем миллионы людей, и ни один не поможет Марине…

Неожиданно Марина вспомнила об Игоре Зимине. Ученик отца, на которого профессор Стрельников возлагал большие надежды… Когда-то они с Мариной были невинно, полудетски влюблены друг в друга. Она не видела Игоря два года, с тех пор как он уехал учиться в Англию. Может быть, он уже вернулся? Вот о нем преследователи вряд ли сумеют что-либо пронюхать. Слишком давно он в последний раз общался с профессором и Мариной, слишком далеко от России жил потом. И если Игорь в Москве… Его квартира как раз в этом районе!

Марина бросила недокуренную сигарету, покинула дворик, дошла до угла и посмотрела на табличку с названием улицы. Так, нужно сосредоточиться, сориентироваться… Значит, сейчас направо и четыре, нет, пять кварталов прямо, затем налево…

Быстро шагая по тротуару, Марина поминутно оглядывалась. Вон тот тип в пижонском плаще — не следит ли за ней? Боже, он приближается! И машина какая-то медленно едет вдоль тротуара…

Уф, вроде бы нет. Пижон в плаще нырнул в ближайший подъезд, а машина покатила дальше. Сердце Марины колотилось, как миниатюрный паровой молот, истерзанные нервы посылали в кровь новые и новые порции адреналина, или какое там вещество вырабатывает в организме страх…

Память исправно подсказывала дорогу, словно и не прошло двух лет. Первый подъезд, второй этаж. Марина дважды нажала кнопку звонка, и после паузы еще дважды — это был их давний знак.

Долго, очень долго из квартиры не доносилось ни звука. Никого… Она пришла сюда напрасно. Единственный лотерейный билет оказался пустым.

Марина повернулась, шагнула прочь от двери, вся во власти бескрайнего отчаяния. В этот момент загремел замок.

— Маринка! — послышался хорошо знакомый голос. — Прости, я в ванной был…

Прямо с лестницы Марина бросилась в объятия Игоря, стоявшего в халате, с мокрыми всклокоченными волосами.

— Вот это жаркая встреча, — засмеялся Зимин. Он буквально втащил девушку в прихожую и запер дверь. — Ты так по мне скучала? А что же раньше не зашла? С твоим отцом мы виделись, а ты вроде как обо мне забыла… Разве профессор не говорил тебе, что я приехал?

— Нет. Папа умер…

Зимин остолбенел:

— Как умер… Когда?! Да мы же с ним вот только что… Он книгу мне принес, записи свои рабочие…

— Какую книгу? — Марина вздрогнула.

— Господи, да не все ли равно… Профессор умер, вот несчастье…

— КАКУЮ КНИГУ ТЕБЕ ПРИНЕС ОТЕЦ?!

Игорь отступил к стене, пристально посмотрел на девушку:

— Марина, что с тобой? Ты выглядишь так, будто… И что это на тебе надето?

— Потом… Сначала о книге…

— Далась тебе эта чертова книга! — Зимин увлек Марину в комнату, насильно усадил в кресло, налил полбокала «Джека Даниэльса».

— Виски настоящее, из Лондона привез. Выпей и вернись на грешную землю, а я пойду переоденусь.

Он скрылся в ванной, потом перебрался оттуда в спальню. Марина пила виски небольшими глотками, кашляла, снова пила. Когда бокал опустел, она налила себе еще, прикончила вторую дозу, нашла сигареты Игоря и закурила. Ей стало значительно легче — сознание просветлело, нервы частично успокоились, умерили свой яростный бунт.

Зимин возвратился в мягких серых брюках и белом университетском джемпере.

— Ну вот, ты похожа на человека, — одобрительно заметил он. — Рассказывай, что стряслось.

— Покажи книгу, — упрямо потребовала Марина.

— Если это так важно… — Игорь пожал плечами.

Подойдя к шкафу, где на полках громоздились толстые тетради и солидные научные труды, он осторожно извлек увесистый фолиант и передал его девушке.

— Германия, шестнадцатый век, — прокомментировал он. — Спорная рукопись некоего Иоганна Гетца…

— Да, это она, — сказала Марина, разглядывая потускневшее тиснение на кожаном переплете.

— Что значит «она»? Объясни ты толком…

Игорь засунул рукопись обратно в шкаф и плюхнулся в кресло.

— Объяснить толком нелегко, — вздохнула девушка. — Мне и самой не все понятно. Только из-за этой книги… Я так думаю, что из-за нее… Убили человека…

— Профессора Стрельникова?!

— Что? Господи, нет… Отец умер от инфаркта… Знаешь что, налей-ка мне еще виски, а я расскажу, как сумею…

Рассказ Марины продолжался без малого час, хотя она и старалась быть краткой и пропускать несущественные, по ее мнению, подробности. Зимин слушал не перебивая и все больше мрачнел. Когда она закончила, он сказал:

— Трудно поверить во все это.

— Спорить и доказывать не буду, слишком устала…

— Ты не поняла. Кто-то когда-то изрек: «Есть истории настолько странные, что в них трудно поверить. Но нет историй настолько странных, чтобы они не могли произойти» Конечно, я верю тебе… Но что же нам теперь делать?

— Не знаю, — обреченно произнесла Марина. — Я боюсь. Они могут явиться сюда.

— Не думаю.

— Почему?

— Потому что им нужна рукопись, так? Если бы они знали, что профессор отдал ее мне, пришли бы за ней сразу, нет?

— Наверное, да… Но они ведь не прекратят поисков! Нашли же они как-то того человека, Шатилова. А он просто проезжал мимо, вытащил меня из машины после аварии… Нашли в десятимиллионном городе!

— Гм… — Игорь задумался. — Может быть, мы с тобой неверно интерпретируем события. Кто знает… С нашей точки зрения, это выглядит так, а в действительности, возможно, совсем иначе… У нас слишком мало данных.

— Игорь, труп с пулей в голове одинаково выглядит с любой точки зрения.

— Не согласен. Это могла быть инсценировка… Ты хоть дотрагивалась до этого трупа? Нет, конечно. Но если убийство и настоящее, нам неизвестны истоки, а это важнее всего. Но гадать тут, увы, бесполезно…

— А как к тебе попала рукопись? Конкретно, как?

Зимин вытряхнул сигарету из пачки и стал рассеянно вертеть ее в руках:

— Профессор приехал поздно вечером, да что там — ночь уже была… Очень взволнованный, даже какой-то потерянный… Мы беседовали почти до утра. Он долго рассказывал мне о рукописи, о том, какое исключительное значение она может иметь, если его выводы подтвердятся. Мы вместе читали его записи, смотрели компьютерные дискеты… Перед уходом профессор попросил меня оставить рукопись и прочее у себя и никому не говорить о ней, пока он что-то не проверит и не позвонит мне…

— Что он хотел проверить?

— Не знаю. Эта часть разговора была скомкана, мы оба очень устали.

— А как по-твоему, почему он отдал рукопись именно тебе?

— Ну, тогда это у меня не вызвало вопросов. Любимый ученик и все такое. Теперь-то я думаю иначе… Дело, видимо, в том, что меня долго не было в России и, если бы кто-то захотел проследить контакты профессора, до меня очередь дошла бы не скоро.

— Значит, он кого-то боялся?

— Боялся? — Игорь наконец закурил, швырнул зажигалку на стол. — Может быть… Но если боялся, то не в том смысле, в каком обычный человек опасается чего-то или кого-то. Ведь если бы открытие состоялось, оно по-своему перевернуло бы мир. Наверное, профессор имел какие-то основания остерегаться того, что рукопись попадет к недобросовестным людям, которые используют ее если не во зло, то ради дешевых сенсаций… Сам же он — ну, ты знаешь, каким он был. Не поспешить, не ошибиться…

— Игорь, я хочу видеть его записи. Если чего-то не пойму, ты мне растолкуешь.

— Но он просил…

— Отца больше нет, — перебила Марина. — И я должна знать… Это может подсказать нам выход.

— Хорошо, — сдался Зимин. — Я покажу, и мы все обсудим. Только не представляю, как черновики исследователя помогут нам разобраться с твоими бандитами. Ох… Будь мы в Лондоне, я попросту позвонил бы в полицию. Но с нашими властями свяжешься — или тебя тем же бандитам сдадут, или в дурдом определят. А то и за решетку, как в анекдоте: «За что?» — «Было бы за что, вообще убили бы»…

Марина вяло улыбнулась:

— Прости, что втравила тебя в это…

— Ну, что ты… — Игорь взял ее ладони в свои. — Напротив. Если бы не ты, я бы ничего не знал и они могли бы легко добраться до меня. А теперь я предупрежден и нас двое… Возьми-ка нас!

— Не храбрись. — Марина нахмурила брови. — Двое, говоришь? Да, только двое. И деваться нам некуда, сидим тут, как в западне… У тебя вроде дача была?

— А что толку? Если они нас высчитают, одинаково накроют что на даче, что здесь, что у знакомых.

— Но мы обязаны хоть что-то придумать!

— Спокойствие, как говорил Карлсон… Обязаны и придумаем… Но вот в данный момент мне больше всего хочется придумать поесть. А тебе?

— Ой… Надо бы, да полезет ли кусок в горло…

— Полезет, — заверил Игорь. — А на сытый желудок и мозги лучше работают… Пошли на кухню.