Глава 38
ОБУЧЕНИЕ

Эгвейн, одетая в белое платье, сидела скрестив ноги на своей кровати и заставляла три крохотных шарика света плести узоры над ладонями. Вообще-то заниматься этим без присмотра хотя бы одной из Принятых было нельзя, но Найнив, расхаживающая взад-вперед перед маленьким камином и глядящая перед собой, в конце концов, носила кольцо со Змеем, вручаемое Принятым, да и на белом платье подол обегали разноцветные кольца каймы, пусть даже ей и не разрешали еще обучать других. И за эти последние тринадцать недель Эгвейн выяснила, что не может удержаться. Она знала, как легко теперь касаться саидар. Она могла всегда чувствовать ее, ждущую, похожую на аромат духов или прикосновение шелка, притягивающую, манящую. И раз прикоснувшись к саидар, она редко могла остановиться на этом и не попытаться направлять. Попытки оказывались неудачными столь же часто, что и успешными, но неудачи лишь подстегивали девушку в стремлении продолжать и продолжать попытки.

Зачастую это желание пугало Эгвейн. Сколько бы ей ни хотелось направлять, это пугало ее, как и то, какие скуку и монотонность бытия она чувствовала, когда не направляла, по сравнению с тем ощущением, когда направляла. Ей хотелось припасть к этому потоку, пить и пить, несмотря на предупреждения о том, что так можно сжечь себя, и это-то желание пугало ее больше всего. Порой ей хотелось, чтобы она никогда не приходила в Тар Валон. Но страх не мог надолго остановить ее, как и опасение, что ее поймает за самостоятельными занятиями кто-то из Айз Седай или из Принятых, кроме Найнив.

Правда, в своей келье было более-менее безопасно. Здесь же сидела и Мин, она устроилась на трехногом табурете и смотрела на Эгвейн, но та знала теперь Мин достаточно, чтобы понимать: Мин не побежит на нее ябедничать. Эгвейн подумала, как ей повезло, что после приезда в Тар Валон у нее появилось два хороших друга.

Комната, как и у всех послушниц, была маленькой, без окон. От белой стены к белой стене Найнив проходила за три коротких шага; у самой Найнив комната была куда больше, но, поскольку подруг среди других Принятых она не завела, когда, ей хотелось с кем-то перемолвиться словечком, Найнив приходила в келью к Эгвейн. Порой даже как сейчас, когда ей не очень хотелось говорить. Крохотное пламя в узком очаге легко отгоняло первую прохладу подкрадывающейся осени, хотя Эгвейн и не была уверена, сослужит ли такую же добрую службу очаг и наступающей зимой. Обстановку дополнял небольшой столик для занятий, а небогатые пожитки Эгвейн либо висели аккуратно на вбитых в стену колышках, либо стояли на короткой полочке над столом. Послушницы обычно бывали слишком заняты, чтобы проводить много времени у себя в комнатах, но сегодня был свободный день, всего третий свободный день с тех пор, как они с Найнив приехали в Белую Башню.

— Сегодня Эльз телячьими глазами глядела на Галада, пока тот занимался у Стражей, — заметила Мин, покачиваясь на двух ножках табурета.

На мгновение маленькие шарики над ладонями Эгвейн дрогнули.

— Пусть себе смотрит на кого хочет, — небрежно ответила Эгвейн. — Представить не могу, какой мне-то тут интерес.

— Никакого, по-моему. Он ох как красив, и если б не держался так строго... Приятно на него посмотреть, особенно если он без рубашки.

Шарики яростно закружились.

— Вот у меня определенно нет ни малейшего желания любоваться Галадом, в рубашке он или без нее.

— Не стоило мне тебя дразнить, — раскаивающимся тоном произнесла Мин. — Извини меня. Но тебе-то нравится смотреть на него и нечего так на меня коситься! Да и почти каждой женщине в Тар Валоне нравится, если она не Красная. В тренировочном дворе, когда он отрабатывал упражнения, я видела Айз Седай, особенно из Зеленых. Проверяли своих Стражей, как они говорили, но что-то их не так много бывает, когда Галада там нет. Поглазеть на него приходили даже поварихи и служанки.

Шарики застыли в воздухе, и какую-то секунду Эгвейн смотрела на них. Они исчезли. Вдруг она захихикала.

— Он и в самом деле красив. Даже когда он идет, у него такой вид, будто он танцует. — Румянец на щеках стал гуще. — Знаю, мне не след глазеть на него, но удержаться не могу.

— Я — тоже, — сказала Мин, — и я вижу, на что он похож.

— Но если он хорош?..

— Эгвейн, Галад настолько хорош, что заставит тебя волосы на себе рвать от отчаяния. Он запросто обидит любого из-за того, что сам служит великой цели. Он даже не заметит, кого он обидит, потому что сосредоточен на другом, но если обидит, то он будет ожидать, что окружающие поймут и согласятся, будто все верно и правильно.

— Наверное, тебе виднее, — промолвила Эгвейн. Ей была известна способность Мин смотреть на людей и видеть вокруг них нечто и истолковывать увиденное; Мин не рассказывала всего, что видела, и не всегда она что-то видела, но и этого хватало, чтобы Эгвейн ей верила. Она взглянула на Найнив — та продолжала мерить комнату шагами, бормоча под нос, затем девушка вновь потянулась к саидар и вернулась к беспорядочному жонглированию.

Мин пожала плечами:

— Наверно, я могу и тебе сказать. Он даже не заметил, что с Эльз творится. Он спросил у нее, не знает ли она, не собираешься ли ты после ужина, раз уж сегодня свободный день, погулять в Южном Саду. Мне ее даже жалко стало.

— Бедненькая Эльз, — проворчала Эгвейн, и шарики света над ее руками задвигались поживее. Мин рассмеялась.

С грохотом отворилась дверь, потянуло сквозняком. Эгвейн ойкнула и погасила шарики, прежде чем разглядела, что то была всего лишь Илэйн.

Золотоволосая Дочь-Наследница Андора рывком захлопнула дверь и повесила плащ на колышек.

— Только что услышала, — сказала она. — Слухи оказались верными. Король Галдриан мертв. Что означает войну за престолонаследие.

Мин фыркнула:

— Гражданская война. Война за престолонаследие. Сколько глупых названий для одного и того же! Какая разница, раз мы не об этом говорим? Это все мы знаем. Война в Кайриэне. Война на Мысе Томан. В Салдэйе уже могли поймать Лжедракона, но в Тире по-прежнему воюют. И все равно большая часть всего этого — слухи. Вчера я слышала, как одна из поварих говорит, что она слышала, будто Артур Ястребиное Крыло идет маршем на Танчико. Артур Ястребиное Крыло!

— Мне казалось, что тебе не хотелось об этом разговаривать, — заметила Эгвейн.

— Я видела Логайна, — сказала Илэйн. — Он сидел на скамейке во Внутреннем Дворе, плакал. Увидел меня и убежал. Мне его так жалко стало.

— Лучше пусть плачет он, чем все мы, Илэйн, — сказала Мин.

— Я знаю, кто он такой, — с прохладней заметила Илэйн. — Или, вернее, кем он был. Но теперь-то он уже не тот, могу же я почувствовать к нему жалость?

Эгвейн привалилась спиной к стене. Ранд. Логайн всегда наводил ее на мысли о Ранде. Сны о нем, вроде тех, что ей снились на «Речной Королеве», ее больше не посещали, вот уже несколько месяцев. Анайя до сих пор заставляла девушку записывать все, что снилось, и Айз Седай проверяла сны девушки на знамения или на возможные связи с событиями, но о Ранде ничего не было, кроме снов, и это, как сказала Анайя, значит, что Эгвейн по нему скучает. Как ни странно, у нее было такое чувство, будто его больше нет, словно он пропал, не существует больше, исчез вместе с ее снами, через несколько недель после приезда Эгвейн в Белую Башню. А я сижу и раздумываю о том, как мило ходит Галад, с горечью подумала девушка. С Рандом все должно быть в порядке. Если бы его поймали и укротили, я бы что-то да услышала.

От этой мысли в сердце закрался холодок, что неизбежно случалось при мысли об укрощенном Ранде, Ранде, который плачет и хочет умереть — как Логайн.

Рядом с Эгвейн на кровать, подогнув под себя ноги, уселась Илэйн.

— Если ты, Эгвейн, втюрилась в Галада, то от меня сочувствия не дождешься. Я попрошу Найнив угостить тебя одной из тех ужасных смесей, о которых она все время твердит. — Она покосилась на Найнив, которая не заметила и того, как вошла Илэйн. — Что с ней такое? Только не говори мне, что и она вздыхает по Галаду!

— Я бы не стала ее трогать. — Мин нагнулась поближе к девушкам и понизила голос. — Та Принятая, Ирелла, — ну, кожа да кости, — заявила ей, будто она неуклюжая корова и у нее и половины Таланта нет, а Найнив съездила ей по уху.

Илэйн поморщилась.

— Вот именно, — проворчала Мин. — Ее моментально отвели в кабинет Шириам, и с тех пор она никак не смирится с этим.

Видимо, Мин не так тихо говорила, со стороны Найнив послышалось рычание. Внезапно дверь вновь резко распахнулась, в комнату ворвался порыв ветра. От него даже одеяла на кровати Эгвейн не шелохнулись, но Мин вместе табуретом опрокинулась к стене. Тут же ветер стих, а Найнив застыла, будто громом пораженная.

Эгвейн кинулась к двери и выглянула. Полуденное лице уничтожало последние следы грозы, отбушевавшей прошлой ночью. Все еще влажный балкон вокруг Двора Послушниц был пуст, все двери келий послушниц были закрыты. Те послушницы, которые, воспользовавшись нечасто выпадавшей роскошью свободного дня, не гуляли в садах, наверняка отсыпались. Происшедшего никто не видел. Эгвейн притворила дверь и вновь уселась на свое место возле Илэйн, Найнив тем временем помогла встать Мин.

— Прости, Мин, — промолвила натянуто Найнив. — Порой мои характер... нет, за такое извинения не просят. — Она сделала глубокий вдох. — Если ты хочешь рассказать обо мне Шириам, я пойму. Я сама виновата.

Эгвейн хотелось бы не слышать такого признания; на некоторые вещи Найнив реагировала очень остро. Эгвейн принялась искать, чем бы заняться, что-нибудь такое, чтобы Найнив могла поверить, будто это занятие всецело отняло внимание Эгвейн, девушка вдруг обнаружила, что машинально еще раз потянулась к саидар и начала вновь жонглировать световыми шариками. К ней быстро присоединилась Илэйн; Эгвейн заметила, как Дочь-Наследницу окружило знакомое свечение, еще до того как над ее руками вспыхнули три крошечных шарика. Девушки начали перекидывать маленькие светящиеся сферы туда и обратно во все более усложняющихся узорах. Иногда один шарик пропадал — кто-то из девушек не успевал его подхватить, когда он переходил к ней, — потом опять появлялся, немного разнясь по цвету или размеру.

Единая Сила наполняла Эгвейн жизнью. Девушка чувствовала слабый аромат розового мыла, которым пользовалась во время утреннего купания Илэйн. Она могла ощутить шероховатую штукатурку стен и гладкие камни пола так же отчетливо, как и кровать, на которой сидела. Она могла слышать дыхание Мин и Найнив, которое было намного тише их самых тихих слов.

— Что до извинений, — говорила Мин, — то, может, это тебе нужно простить меня. У тебя — характер, у меня — чересчур длинный язык. Я извиню тебя, если ты извинишь меня.

Под тихие обоюдные «извиняю» две женщины обнялись.

— Но если ты сделаешь так еще раз, — со смехом заметила Мин, — я могу и тебе влепить по уху.

— В следующий раз, — отозвалась Найнив, — я в тебя чем-нибудь кину. — Она тоже смеялась, но смех ее разом оборвался, едва ее взор упал на Эгвейн и Илэйн. — Ну-ка, обе прекратите, не то кто-то очень скоро отправится к Наставнице Послушниц. И этих «кого-то» будет две.

— Найнив, ты же не станешь! — запротестовала Эгвейн. Но, увидев глаза Найнив, торопливо оборвала все ниточки, связывающие ее с саидар. — Хорошо. Я тебе верю. Незачем доказывать!

— Нам нужно практиковаться, — сказала Илэйн. — Они требуют от нас все больше и больше. Если мы не будем заниматься сами, то мало чего добьемся.

На лице у нее было спокойствие самообладания, но контакт с саидар она оборвала с не меньшей поспешностью, чем Эгвейн.

— И что случится, когда ты зачерпнешь чересчур много, — спросила Найнив, — и никого не окажется рядом, чтобы остановить тебя? Мне бы хотелось, чтобы ты была более осторожна. Как я. Не думаешь же ты, что я не знаю, каково это для тебя? Источник всегда рядом, и тебе хочется наполнить себя им. Иногда единственное, что я способна сделать, — заставить себя остановиться. А мне хочется всего! Я знаю, это сожжет меня дотла, но мне все равно хочется. — Она вздрогнула. — Просто я хочу, чтобы вы боялись больше.

— Я боюсь, — со вздохом сказала Эгвейн. — Я до смерти напугана. Но, видно, ничего с этим не поделать. А как ты, Илэйн?

— Единственное, от чего я в ужасе, — легкомысленно отвечала Илэйн, — это от мытья тарелок. Я словно дни напролет только тарелки и мою. — Эгвейн кинула в подругу подушкой. Илэйн поймала ее над головой и бросила обратно, но потом ее плечи поникли. — Ну ладно. Я так испугана, что не знаю, почему у меня еще зуб на зуб попадает. Элайда твердила, будто я буду так испугана, что мне захочется сбежать со Странствующим Народом, но я не понимала. Пастуха, который гонит быков так сурово, как они нас подгоняют, смело бы само стадо. Я все время чувствую себя усталой. Просыпаюсь усталой и ложусь в постель опустошенной, и иногда я опасаюсь, что не удержусь и направлю больше Силы, чем смогу справиться, что я... — Опустив глаза, она замолчала.

Эгвейн знала, о чем Илэйн недоговорила. Их комнаты находились рядом, и, как и во многих кельях послушниц, давным-давно в разделяющей их стене была проверчена дыра, слишком маленькая и незаметная, если не знать точно, где ее искать, но полезная — через нее можно было переговариваться, когда тушили лампы, в случае если девушкам нельзя было выйти из комнат. Не раз Эгвейн слышала, как Илэйн засыпала, всхлипывая в подушку, и она не сомневалась, что и Илэйн слышала ее плач.

— Странствующий Народ — это заманчиво, — согласилась Найнив, — но куда бы ни пошла ты, ничего не изменится в том, что ты можешь делать. От саидар не убежать.

Судя по голосу, ей не нравилось то, что она говорит.

— Что ты видишь, Мин? — сказала Илэйн. — Мы все станем могущественными Айз Седай, или проведем остаток жизней, моя посуду послушницами, или... — Она поежилась, словно ей не хотелось вслух произносить третью пришедшую на ум возможность. Отправят домой. Выставят из Башни. После прихода Эгвейн отослали двух послушниц, и все говорили о них шепотом, будто те умерли.

На табурете шевельнулась Мин.

— Не нравится мне читать по друзьям, — пробормотала она. — Дружба каким-то образом влияет на чтение. Из-за нее я стараюсь все видеть в лучшем свете. Вот потому я и не делаю этого больше для вас. Все равно вокруг вас ничего не изменилось, что я могу... — Она прищурилась и внезапно нахмурилась. — Вот это новое, — тихо произнесла она.

— Что? — вскинулась Найнив.

Мин помедлила с ответом.

— Опасность. Вы все в какой-то опасности. Или окажетесь очень скоро. Точно я разобрать не могу, но опасность есть.

— Вот видите, — обратилась Найнив к двум девушкам, сидящим на кровати. — Вы должны быть осторожнее. Мы все должны. Пообещайте обе, что не будете впредь направлять без присмотра.

— Не хочу больше об этом говорить, — сказала Эгвейн.

Илэйн с готовностью закивала:

— Да. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Мин, если ты наденешь платье, то, готова поспорить, Гавин попросит тебя погулять с ним. Знаешь, он на тебя посматривает, но, по-моему, штаны и мужская куртка его отпугивают.

— Я одеваюсь как мне хочется и не собираюсь переодеваться ради какого-то лорда, пусть даже он и твой брат. — Мин говорила рассеянно, по-прежнему щурясь и хмурясь на подруг: такой разговор между ними был не первым. — Иногда бывает полезно сойти за парня.

— Никто, взглянув на тебя получше, не поверит, будто ты парень, — улыбнулась Илэйн.

Эгвейн почувствовала какую-то напряженность. Илэйн изо всех сил прикидывалась веселой. Мин мало на что обращала внимание, а вид у Найнив был такой, словно она хотела вновь предостеречь их.

Когда опять распахнулась дверь, Эгвейн вскочила на ноги, чтобы закрыть ее, радуясь, что может сделать нечто иное, а не сидеть и смотреть, как притворяются другие. Но не дошла она до двери, как через порог шагнула темноглазая Айз Седай с белокурыми волосами, заплетенными во множество косичек. От неожиданности Эгвейн заморгала, как потому, что увидела перед собой Айз Седай, так и потому, что ею оказалась Лиандрин. Эгвейн не слыхала, чтобы Лиандрин возвращалась в Белую Башню, да и кроме того, если Айз Седай нужны были послушницы, то за ними посылали. Такое появление сестры собственной персоной в келье послушницы вряд ли сулит что-то хорошее.

С ее приходом в комнате сразу стало тесно. Лиандрин помедлила, поправляя шаль с красной бахромой и разглядывая девушек. Мин не двинулась с места, но Илэйн встала, и трое стоящих сделали реверанс, причем Найнив едва согнула колени. Эгвейн не думала, что Найнив когда-нибудь смирится с тем, что кто-то имеет над нею власть.

Взор Лиандрин вонзился в Найнив.

— Почему ты здесь, на половине послушниц, дитя? — Тон ее дышал ледяным холодом.

— Я пришла в гости к друзьям, — напряженным голосом сказала Найнив. Спустя пару мгновений она добавила положенное: — Лиандрин Седай.

— Среди послушниц у Принятых нет и не может быть друзей. К этому времени ты должна была бы усвоить это, дитя мое. Но хорошо, что я нашла тебя здесь. Ты и ты, — ее палец ткнул в Илэйн и Мин, — можете идти.

— Я вернусь попозже. — Мин небрежно встала, всем своим видом показывая, что нисколько не торопится подчиняться, и прошла мимо Лиандрин с ухмылкой, на которую Лиандрин не обратила ровным счетом никакого внимания. Илэйн бросила на Эгвейн и Найнив встревоженный взгляд, потом присела в реверансе и ушла.

Дверь за Илэйн закрылась, а Лиандрин стояла и изучающе рассматривала Эгвейн и Найнив. Под пристальным взглядом Айз Седай Эгвейн занервничала, но Найнив держалась прямо, лишь чуть порозовело лицо.

— Вы обе из той же деревни, что и парни, которые путешествовали вместе с Морейн. Разве не так? — внезапно сказала Лиандрин.

— У вас есть известия о Ранде? — порывисто воскликнула Эгвейн. Лиандрин выгнула бровь. — Простите меня, Айз Седай. Я забылась.

— У вас есть о них известия? — спросила Найнив, почти требовательно. Правилами не было запрещено Принятым заговаривать с Айз Седай первыми.

— Вы о них волнуетесь. Это хорошо. Им грозит опасность, и вы можете им помочь.

— Откуда вы знаете, что они в опасности? — На сей раз в голосе Найнив звучала требовательность — сомневаться не приходилось.

Розовый бутон губ Лиандрин сжался, но тон не изменился:

— Хотя вы об этом и не осведомлены, Морейн отсылает письма в Белую Башню, письма, касающиеся вас. Морейн Седай беспокоится о вас и о ваших юных... друзьях. Эти мальчики в опасности. Хотите вы им помочь или бросите их на произвол судьбы?

— Да, — воскликнула Эгвейн, а Найнив в тот же миг спросила:

— Что за опасность? И с какой стати вам есть дело до того, чтобы помогать им? — Найнив кинула взгляд на красную бахрому шали Лиандрин. — И мне казалось, что Морейн вам не слишком-то нравится.

— Не стоит предполагать слишком многое, — резко заметила Лиандрин. — Быть Принятой еще не значит быть сестрой. Принятые и послушницы равно слушают, когда говорит сестра, и поступают так, как им велят. — Она вдохнула и выдохнула; тон ее вновь был холодно-спокоен, но на щеках проступили белые пятна гнева. — Уверена, придет день, и ты станешь служить общему делу, и тогда ты поймешь: чтобы служить ему, ты должна будешь работать даже с теми, кто тебе совсем не нравится. Скажу тебе, мне доводилось работать со многими, с кем бы в иных обстоятельствах я и в одной комнате находиться не согласилась. Будешь ли ты работать вместе с тем, кого ненавидишь больше всего, если это спасет твоих друзей?

Найнив через силу кивнула.

— Но вы все еще не сказали, в какой они опасности, Лиандрин Седай.

— Угроза исходит от Шайол Гул. За ними гонятся, что, как я понимаю, однажды уже было. Если вы пойдете со мной, по меньшей мере какую-то часть опасности удастся устранить. Не спрашивай как, потому что я не могу сказать, но говорю тебе прямо, что это так.

— Мы пойдем, Лиандрин Седай, — сказала Эгвейн.

— Пойдем куда? — спросила Найнив. Эгвейн раздраженно глянула на нее.

— На Мыс Томан.

Эгвейн разинула рот от удивления, а Найнив пробормотала:

— На Мысе Томан — война. Эта опасность как-то связана с армиями Артура Ястребиное Крыло?

— Ты веришь слухам, дитя? Но даже если они верны, неужели тебя это остановит? Мне казалось, ты зовешь этих мужчин друзьями.

Скривившиеся губы Лиандрин дали понять, что сама она такого никогда бы не сказала.

— Мы пойдем, — сказала Эгвейн. Найнив открыла было рот, но Эгвейн продолжила: — Мы пойдем, Найнив. Если Ранду нужна наша помощь — и Мэту, и Перрину, — то мы обязаны им помочь.

— Знаю, — промолвила Найнив, — но вот что бы я хотела знать — почему мы? Что мы можем такого, чего Морейн или вы, Лиандрин, не можете?

Белые пятна на щеках Лиандрин стали больше — Эгвейн сообразила, что Найнив забыла прибавить к ее имени почтительное обращение, — но та сказала лишь:

— Вы обе родом из их деревни. Каким-то образом, для меня совершенно непостижимым, вы с ними связаны. Более сказать я не могу. И больше ни на один из ваших глупых вопросов отвечать не стану. Пойдете вы ради них со мной? — Она обождала их согласия; когда они кивнули, Лиандрин покинуло явственно заметное напряжение. — Хорошо. Встречаемся на северной опушке огирской рощицы за час до захода солнца, возьмите с собой все нужное для дороги и приведите своих лошадей. Об этом никому ни слова.

— Но ведь без разрешения нам не положено уходить из Башни, — медленно произнесла Найнив.

— Я вам разрешаю. Никому не говорите. Вообще никому. По коридорам Белой Башни шныряет Черная Айя.

Эгвейн так и задохнулась и услышала, как эхом сдавленно охнула Найнив, но Найнив быстро оправилась от потрясения.

— Мне казалось, все Айз Седай отрицают существование... этого.

Рот Лиандрин сжался в презрении.

— Многие, да, отрицают, но Тармон Гай'дон близится, и время для отрицаний подходит к концу. Да, Черная Айя противостоят всему, за что сражается Башня, но она существует, дитя. Если ваших друзей преследует Тень, как по-вашему, оставит ли Черная Айя вас живыми и свободными, чтобы вы помогли им? Не говорите никому — никому! — или рискуете не дожить до Мыса Томан. За час до захода. Не подведите меня.

С этими словами она ушла, плотно затворив за собой дверь.

Эгвейн рухнула на кровать, сложив руки на коленях.

— Найнив, она — из Красной Айя! Она не может знать про Ранда. Если знает...

— Она не может знать, — согласилась Найнив. — Но вот как понять, что Красной вздумалось помогать? Или почему она готова работать заодно с Морейн? Готова поклясться, ни одна из них не даст другой воды напиться, если вторая будет умирать от жажды.

— Ты думаешь, она лжет?

— Она — Айз Седай, — коротко ответила Найнив. — Я поставлю свою лучшую серебряную заколку против гнилой ягоды, что каждое сказанное ею слово — правда. Но вот интересно: услышали ли мы то, что, как считаем, услышали?

— Черная Айя, — передернуло Эгвейн. — В том, что она говорила об этом, нет никакой ошибки, помоги нам Свет!

— Никакой ошибки, — сказала Найнив. — И она предостерегла нас спрашивать у кого бы то ни было совета, потому что после такого заявления, кому мы можем доверять? Да, и вправду, помоги нам Свет!

В комнатку ворвались Мин и Илэйн, захлопнув за собою дверь.

— Вы на самом деле собрались уходить? — спросила Мин, и Илэйн пальцем указала на маленькое отверстие в стене над кроватью Эгвейн, сказав:

— Мы слушали из моей комнаты. И все слышали.

Эгвейн переглянулась с Найнив, только догадываясь, сколь многое те подслушали, и увидела ту же тревогу на лице Найнив. Если они прознают про Ранда...

— Держите язык за зубами, — предупредила Илэйн и Мин Найнив. — Думаю, Лиандрин получила от Шириам разрешение увести нас, но даже если и нет, даже если нас завтра станут искать и обыщут Башню сверху донизу, вы никому не должны говорить ни слова.

— Держать язык за зубами? — сказала Мин. — Насчет этого можете быть спокойны. Я отправляюсь с вами. Дни напролет я занимаюсь только тем, что пытаюсь объяснить той или другой Коричневой сестре то, чего и сама не понимаю. Я даже пройтись не могу без того, чтобы рядом тут же не появилась Амерлин и не стала просить меня посмотреть на каждого встречного и прочитать, что я вижу. Когда эта женщина тебя просит что-то сделать, увильнуть никак не удастся. Для нее я, должно быть, перечитала половину народу в Белой Башне, но ей и этого мало, она требует еще. Мне нужен лишь предлог, чтобы уйти отсюда, и я его нашла.

На лице Мин читалась такая решимость, что спорить с ней было явно бесполезным занятием.

Эгвейн не понимала, почему Мин так настроена отправиться вместе с ними, вместо того чтобы просто уйти одной куда ей хочется, но времени на догадки у нее не оказалось, потому что Илэйн заявила:

— Я тоже иду.

— Илэйн, — мягко заметила Найнив, — мы с Эгвейн старые знакомые мальчиков еще по Эмондову Лугу. Ты же — Дочь-Наследница Андора. Если ты исчезнешь из Белой Башни, ну... из-за этого может начаться война.

— Мать не начнет войну с Тар Валоном, если они зажарят меня или засолят, что они вполне могут попытаться сделать. Если вы втроем уйдете и у вас будет приключение, то не надо думать, будто я останусь тут мыть тарелки и подметать полы, а какие-то Принятые будут шпынять меня за то, что я не зажгла огонек нужного им голубого оттенка. Гавин от зависти умрет, когда узнает. — Илэйн улыбнулась и протянула руку, игриво потрепав Эгвейн по голове. — Кроме того, если ты отпустишь Ранда с поводка, то у меня будет шанс его прибрать к рукам.

— Не думаю, что кто-то из нас его заполучит, — с грустью сказала Эгвейн.

— Тогда мы узнаем, кого выберет он, и сделаем ее жизнь невыносимой. Ну не может же он быть таким дураком, чтобы выбрать кого-то другого, когда есть мы. Ну улыбнись же, Эгвейн! Знаю, он твой. Я просто чувствую себя... — она помолчала, подыскивая слово, — свободной. У меня в жизни никогда приключения не было! Готова спорить, никто из нас не станет во время приключения засыпать в слезах. А если кто и станет, то пусть менестрели эту часть пропустят.

— Это безрассудство и глупость, — заявила Найнив. — Мы собираемся на Мыс Томан. Тебе известны и новости, и слухи. Это будет опасным. Ты должна остаться здесь.

— Я слышала, что Лиандрин Седай сказала и о... о Черных Айя. — При этом названии голос Илэйн упал почти до шепота. — В какой безопасности я тут буду, если они здесь? Если бы матушка даже заподозрила, что Черные Айя существуют на самом деле, то она сунула бы меня в самую гущу сражения, лишь бы подальше от них.

— Но, Илэйн...

— У тебя есть только один способ не пустить меня. Рассказать Наставнице Послушниц. Хорошенькая будет картинка, как мы втроем выстроимся по линеечке у нее в кабинете. Вчетвером. По-моему, при таком раскладе и Мин не отвертится. Итак, если вы не собираетесь говорить Шириам Седай, то я тоже иду.

Найнив вскинула руки.

— Может, ты сумеешь как-то ее убедить, — сказала она Мин.

Мин, прислонившаяся к двери, искоса поглядела на Илэйн и потом покачала головой.

— Я думаю, она должна идти, ей это нужно не меньше, чем вам. Чем нам. Теперь опасность вокруг вас мне видна более ясно. Не очень ясно и не разобрать, в чем она, но, по-моему, она связана с тем, что вы решили идти. Поэтому она яснее видна; потому она более определенна.

— Это не довод, чтобы она шла с нами, — сказала Найнив, но Мин вновь покачала головой.

— Она связана с... с этими мальчиками, так же как и ты, или Эгвейн, или я. Она — часть этого, Найнив, чем бы это ни было. Как сказали бы, наверное, Айз Седай — часть Узора.

Судя по всему, Илэйн была ошеломлена и вдобавок заинтригована.

— Я? Что за часть, Мин?

— Я не вижу этого ясно. — Мин смотрела в пол. — Иногда мне хочется, чтобы я вообще не умела читать по другим. Большинство людей все равно не удовлетворены тем, что я могу им объяснить.

— Если мы все собрались идти, — сказала Найнив, — то самое лучшее — заняться планами.

Сколь бы много и горячо она ни спорила до того, но как только решение принято и нужно действовать, практичная сторона характера Найнив всегда приступала к делу: что необходимо им взять с собой, как холодно будет к тому времени, когда они доберутся до Мыса Томан, как без помех забрать лошадей из конюшни.

Слушая Найнив, Эгвейн никак не могла отделаться от дум, что же за опасность углядела в них Мин и какая опасность грозит Ранду. Она знала только об одной опасности, которая могла бы ему угрожать, и при одной мысли об этом она вся холодела. Держись, Ранд. Держись, шерстеголовый ты балбес. Как-нибудь я тебе помогу.