ГЛАВА 25
Стоя около пищевого автомата, Раштак с наслаждением разрывал челюстями нежную плоть Бакгила. Одно нашествие циклов ему удалось пережить — тогда он был совсем молод. Он, помнится, прибился к Аактаку, выбор оказался удачным. Слабые воспоминания о тех временах сохранили чувство страшного голода, постоянного страха и неудовлетворенных половых потребностей, ведь все самки принадлежали хозяину. Теперь наступили новые циклы, и главным их признаком была прожорливость. Он наслаждался до тех пор, пока не затрещал зуммер:
Чиилла начал говорить.
Раштак швырнул полуобглоданного Бакгила на пол и бросился к Центральной Совещательной Палате. Еетак и Аратак ждали его там.
Он взобрался на возвышение и воззрился на перевод речи Чииллы на экране.
— /Люди/ уже/ прибыли/ в/ вашу/ систему/ После/ многочисленных/ обсуждений/ что/ вы/ собираетесь/ с/ ними/ делать/ знак вопроса/
Раштак нервно задребезжал, направил свои основные глаза на Второго Советника и беспомощно задрал вверх клешни.
— Мудрейший и благороднейший Чиилла, в нашей системе нет никаких гомосапиенсов. Что заставляет вас… гм… предполагать, что гомосапиенсы здесь?
— /Гуманоиды/ уже/ приближаются/ к/ вашей/ системе/ Они/ приходят/ со/ своей/ родной/ планеты/ Они/ прибудут/ через/ восемь/ ваших/ световых/ дней/ Повторяю/ Что/ вы/ намерены/ с/ ними/ делать/ знак вопроса/
Органы Раштака заходили ходуном, у него появилось ощущение, что он переваривает камни.
— Аратак, пожалуйста, подойди к центральному компьютеру и проверь характеристики системы гомосапиенсов. Посмотри, движется ли что-нибудь в нашем направлении. Если они прорвались через гравитационные заслоны, это должно быть зафиксировано.
Аратак возбужденно защелкал, и Раштак вновь обратился к транслятору:
— Навигационные маяки не потревожены. Очевидно…
— /Ахимса/ Толстяк/ заглушил/ навигационные/ маяки/ локализованным/ всасывающим/ электронным/ полем/ Мы/ уже/ говорили/ о/ том/ что/ гомосапиенсы/ явятся/ сюда/ и/ создадут/ очень/ много/ шума/
— Но почему вы не сказали нам? Почему заговорили только сейчас, когда они уже так близко? — взорвался Раштак. — Откуда у вас эти сведения? Откуда такая уверенность, что гомосапиенсы направляются сюда? Почему…
— /Надо/ отвечать/ не ставить/ знак/ вопроса/ Я/ сообщал/ смотри/ запись/ разговора/ с Пашти/ по имени/ Раштак/ датированную/ — 367.5-69/ урановой/ половины/ жизни/ Люди/ придут/ в/ это/ время/ Второй/ знак вопроса/ ответ/ /Контроль/ за их/ передвижением/ не/ в моих/ силах/ Баллистическое/ превращение/ Ахимса/ везет/ объект/ нулевая сингулярность/ Продолжение/ такие/ действия/ требуют/ комплексного/ математического анализа/ Посмотри/ комментарии/ Чииллы/ первое/ сообщение/ о/ прибытии/ гомосапиенсов/ алогичное противоречие/ Смотри/ объяснения/ Отмечаю/ Это/ может/ быть/ опытом/ за пределами/ понимания/опыта/ Пашти/ Последние/ вопросы/ перед/ разговором/ отменяются/ как ложные/ Чиилла/ отмечает/ люди/ уже/ здесь/ Понятно/ знак вопроса/ Безмозглый/ Раштак/…
Пришлось это проглотить. Как же Чиилле удалось уловить в космосе признаки передвижения людей? Он знал, что Пашти не могли взаимодействовать с нулевой сингулярностью из-за трудностей восприятия пространственного вектора “Н”, из-за их строения и нахождения вне обычного светового космоса. Ничего не оставалось делать, кроме как смириться с мыслью о том, что люди находятся где-то поблизости. Они должны…
Не было даже предупредительного жужжания зуммера. Тишину взорвал безумный вопль Аратака:
— Фиолетовые проклятия! Корабль Ахимса прямо над нами! Он разваливается на части! Я насчитал около пятидесяти маленьких судов неизвестной конструкции! Они не соблюдают общепринятые навигационные сигналы!
Раштак задрожал. Повернулся.
— Еетак! Или! Посмотри, может, поможешь ему! Иди! Живее!
Еетак заспешил к центральному пункту связи. Раштак нажал ногой на видеопедаль и увидел голограмму огромного корабля Ахимса, заслонившего звезды. Тусклый свет Скаха отражался от серой поверхности металлографитового корпуса корабля.
Раштак прошипел проклятия громадине мерцающих кристаллов тела Чииллы. Одна ошибка за другой, какая-то безумная мешанина. Откуда было ему знать, что предупреждение Чииллы относительно гомосапиенсов следовало понимать так буквально? Почему Ахимса так спокойно отреагировали на слова Чииллы, в то время как он, Раштак, был так близок к панике? Могло ли разумное существо принять всерьез сообщение о том, что гомосапиенсы сами по себе заявятся сюда и ступят ногой на территорию станции? Фиолетовые проклятия! Неужели нельзя говорить поточнее! Как понять невразумительные заявления Шисти!
— Корабль Ахимса! Внимание! Толстяк, мы знаем, что это ты, отвечай, пожалуйста! Какую цель ты преследуешь? Ты пренебрегаешь навигационными правилами Пашти, позволяющими проникнуть на территорию станции…
Стрелка индикатора показала, что мощный корабль Ахимса заглушил этот сигнал.
Обезумев, Раштак ударил по кнопке вызова центрального пункта связи. Появилось изображение мощного тела Аратака: его гигантские челюсти находились в бешеном движении, как будто он что-то яростно пережевывал.
— Аратак! Это очень важно! Подключись к каналу Оверонов! Корабль Ахимса обязательно создаст помехи на линии, но все-таки включи канал и оставь его открытым. Во имя всех фиолетовых демонов, не закрывай этот канал! Понимаешь? Может быть, в этом наше единственное спасение! Случилось самое худшее! Толстяк сошел с ума!
Слава богу, мы победили циклы! Что было бы, если бы он застал нас бегающими взад-вперед подобно лунатикам? Фиолетовое несчастье! Он подключился к внутренней станционной линии, надеясь, что Фиртак сохранил остатки рассудка, чтобы понять, как остаться в живых.
— Внимание! Чрезвычайное происшествие! Мы стоим перед лицом нашествия чуждых форм жизни, больных пришельцев! Это существа с неустойчивой психикой, завезенные с запрещенной планеты. Они агрессивны. Раболепствуйте! Не оказывайте сопротивления! Держитесь подальше от них! Повторяю, это дикие и крайне опасные звери! Не сопротивляйтесь! Делайте все, что они от вас захотят! Не раздражайте их! Не теряйте головы!
Его вибраторы разнесли барабанную дробь объявления по всей станции. Фиолетовые боги! Как же все-таки это смогло произойти? Созерцатель и Болячка приняли его за сумасшедшего, охваченного приступом паранойи под влиянием циклов! А ведь во время их беседы Толстяк уже исполнял свой чудовищный замысел. Раштак негромко дребезжал сам с собой, а внутренности его выворачивало. А может, эти Ахимса заодно с Толстяком? Может, они тоже участвовали в разработке сценария? Разве Овероны способны лгать? Особенно теперь, когда над всеми поселениями Пашти в галактике нависла угроза нашествия гуманоидов? Все они охвачены страстями циклов, их легко будет уничтожить. Ну что ж, Тахаак пострадает первым?
Раштак затрясся от страха, его щупальца стали беспомощно хвататься за воздух.
— Пожалей род Пашти! — заорал он, обращаясь к компьютеру. — Пожалей! Я молю о пощаде! Что ты несешь нам, Толстяк? Какому кошмару ты подвергаешь самок и детенышей? Какую судьбу готовишь рабам? ПОЧЕМУ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?
* * *
— Инструкции здесь, джентльмены, — сказала Шейла, вручая запечатанные конверты. — Пожалуйста, ознакомьтесь с ними в полете к станции Тахаак.
Шейла представляла, какой она выглядит в их глазах: высокая женщина, изможденная, усталая, говорящая загадками. Желудок ее горел, причиняя острую боль. Казалось, мышцы настолько ослабели, что она не сможет двигаться. В голове стучали молоточки кровь пульсировала — она вконец измоталась и изнервничалась, Сколько времени она просидела над составлением этих инструкций, тщательно проверяя качество перевода?
Шейла осмотрела их лихорадочными глазами.
— Гибкость, джентльмены. Я рассчитываю на то, что все наши люди — профессионалы. В прошлом месяце мы много раз импровизировали, отрабатывали и начало операции, и выход из нее. Часто наши маневры казались странными. На это у меня были свои причины. Я думаю, мы готовы адаптироваться к любой ситуации. Весь мой план основан именно на этом.
Они посмотрели на тонкие конверты из причудливой бумаги Ахимса, изготовленной их машинами. Она внимательно оглядела собравшихся: беззаботное гномоподобное лицо Моше, Сэм, прикусивший нижнюю губу, Светлана, бросавшая тайные взгляды на Сэма — в уголках ее рта и в позе чувствовалось отчаяние, — и наконец, Виктор. На его, как всегда, непроницаемом лице глаза сияли нестерпимо синим светом.
— Вопросы есть? — в последний раз обратилась к ним Шейла.
Вопросов не было.
— Удачи вам, ребята. Постарайтесь вернуться живыми. Нам многое предстоит сделать. — Сказав это, она отпустила их, борясь с желанием броситься к Виктору, увидев, как внезапно изменились его глаза — в них промелькнула какая-то странная искорка.
Рука об руку, склонив головы друг к другу, вышли Светлана и Сэм. Семенящей походкой удалился Моше. Виктор не двинулся с места. Он стоял, скрестив руки и глядя на нее. Теплая волна сжала ее сердце, мешая дышать.
— Я никогда не встречал женщин таких, как ты, Шейла, — ласково заговорил он. — Я представляю, что нам предстоит, ты взвалила на свои милые плечики всю вселенную. Я сделаю все, что могу, чтобы помочь тебе удержать ее.
Она кивнула:
— Спасибо тебе, Виктор. — Она поколебалась, потом шагнула к нему, и он нежно привлек ее к себе. — Я все силы отдала тому, чтобы эта история не стала для тебя повторением Афганистана. Если я ошиблась, будем надеяться на божью помощь.
Он откинул голову назад, стараясь встретиться с ней взглядом. Да, он понял, что она хотела сказать, улыбнулся и кивнул:
— Я вернусь.
— Будь осторожен, Виктор.
Кривая солдатская ухмылка появилась на его губах.
— Ты тоже. Если все это… да что там, ты все понимаешь.
— Понимаю.
В углах его рта образовались мелкие морщинки, он снова кивнул, подтверждая, что догадывается о ее секрете.
— У меня есть один вопрос, майор.
— Хорошо, я слушаю, Виктор. — Она надеялась, что он не спросит ни о чем, что могло бы их выдать. Бог знает, за чем и за кем наблюдает в данный момент Толстяк. Раздав инструкции, она и так уже рисковала. За последнюю пару дней она составила окончательный план операции и расписала обязанности, стараясь не думать о возможном провале. Рубикон был перейден.
— Я хочу попросить тебя кое о чем перед тем, как идти на задание. Я еще никого не просил об этом. — Он приблизился к ней, глаза стали серьезными, голос охрип. — Поцелуй меня.
Она страшно смутилась.
— Виктор?
Он заметил ее смущение и сник. Глаза потухли, словно он принял какое-то трудное решение. Он повернулся, чтобы уйти, но не сделал и трех шагов, как она догнала его и взглянула прямо в его застывшие глаза.
— Ты застиг меня врасплох, — Она потянулась губами к его губам, и кровь забурлила в ее венах. Когда она почувствовала тепло его ищущих губ, ею овладело желание и в то же время странная горечь.
Он отстранился, и она заметила, как пульсирует артерия на его шее под шлемом и прикрепленным проволокой кислородным блоком.
— Ты мой, — выдохнула она. — Осмеливаюсь сказать — это было восхитительно.
— Пошутим напоследок, — с улыбкой предложил он. — Каждому солдату перед походом следовало хотя бы поцеловаться с любимой. Может, на какое-то время это спасет его от призраков.
— Это того стоило.
Он кивнул и в последний раз прижал ее к себе.
— Удачи тебе.
Потом он ушел, распрямив плечи. Она смотрела ему вслед.
* * *
Моше крепко прижимал к себе Риву, глядя на поблескивающие в свете ламп рыжие волосы.
— Ты должна быть осторожна, — настаивал Моше, сердце его сжималось от какого-то незнакомого чувства.
Она пылко поцеловала его с такой страстью, будто не верила, что когда-нибудь сможет повторить поцелуй.
— Я бы не хотела оказаться в одиночестве в доме Пашти, Моше. О, боже мой, я так не хочу тебя потерять!
Ее руки обвились вокруг него.
Он высвободился из объятий, понимая, что эта сцена вызовет насмешки его людей. Здесь и там другие парни из роты АСАФ обнимались со своими возлюбленными, обмениваясь прощальными краткими поцелуями, складывали молитвенные шали, в последний раз тщательно осматривали свои построенные Ахимса танки. Бока машин были украшены буквами из иврита, лозунгами и именами. Особенно много было традиционных надписей: “Больше никогда!”
Он мучительно подыскивал слова:
— Я никогда не думал, что меня будет волновать какая-то другая женщина. Когда я похоронил мою Анну, я думал…
Она приложила мягкие теплые пальцы к его губам.
— Я создана для тебя, Моше Габи. Только вернись. Тогда мы и обсудим все это.
— Пора, люди, — прозвучал в наушниках голос Шейлы.
— Мне надо грузить танк. Ведь это твоя торпеда, ты о нас позаботишься, да? — Он последний раз поцеловал ее и легко вскарабкался на башню танка.
Чейм уже проверил все механизмы, Йелед осмотрел лазер и прицельные механизмы, расположенные по всей длине машины.
Рива подбежала к трапу, звонко постукивая каблуками, и исчезла внутри торпеды. Моше огляделся и увидел нарисованную Чеймом на броне надпись. Она гласила: “У Чейма”.
Он ждал, пока другие дна танка, танки Уззи и Кальмана, подтянутся и займут свои места позади него. Им овладело смущение. Что же он наделал? Рива моложе его по меньшей мере на десять лет. Могла ли другая женщина заменить ему Анну? Рива? Имел ли он право сближаться с агентом ЦРУ? Одному богу известно: хотя она и не носит еврейского имени, она заслужила право называть себя Саррой. Какой будет их жизнь? Сначала, Моше, ты должен выжить в этой космической войне. Сделай это, а потом подумаешь о другом.
— Все так перепуталось, — прошептал он самому себе. А когда было иначе?
Свистящие звуки заставили Моше оглянуться. К трапу медленно подкатывал второй танк, его командир, Уззи, выглядывал из-под крышки низко расположенного люка. Габи хлопнул Чейма по плечу, и они въехали вверх по трапу, освобождая путь Уззи.
Как всегда, беззвучный ход машины привел его в волнение. Как странно не слышать рева двигателя и не вдыхать топливных испарений — эти звуки и запахи долгое время ассоциировались с войной.
Моше нырнул в люк, снова хлопнул Чейма по плечу, и они придвинулись поплотнее к танку Уззи.
— Мы уже внутри, Рива.
Когда зажимы обхватили танк, машина задрожала. Моторы тоненько запищали, трап поднялся и захлопнулся.
— АСАФ на связи, говорит Моше, докладывайте, — проговорил он в микрофон.
— Слышу тебя, “У Чейма”, — отозвалась Рива. — Вас проглотила “Тин Туна”.
Ну и названьице придумка она для своей торпеды!
— Шмулик здесь.
— Ария здесь.
Один за другим отметились все.
— До прыжка осталось пятнадцать минут, — доложила Рива. — Моше, подключаю тебя к командной линии.
Он услышь отрывок разговора Шейлы со Светланой Детовой и сказал специально для своего экипажа:
—А мы-то считали сирийцев и палестинцев странными людьми. А что теперь?
Они рассмеялись, как ему показалось, довольно искренне. Йеледу он сказал:
— Помнишь, какую тактику мы применяли в Суэце? Не останавливаться, стрелять направо и налево, чтобы посеять панику.
Йелед ухмыльнулся, выглядывая из-за мудреных лазерных и оптических механизмов:
— Конечно, помню, учитель.
Прозвучал голос Шейлы:
— Отряд Призраков, до прыжка осталось пять минут. Желаю удачи, ребята.
Мысли Моше вернулись к Риве. Предположим, они уцелеют, но готов ли он к подобным отношениям? Когда его смятенные мысли возвращались к Анне, просыпались угрызения совести. Его пальцы нервно перебирали конверт, в котором были запечатаны приказания Данбер. Он скрутил краешек прочной бумаги Ахимса.
Переводя дыхание, он едва слышно пробормотал: “Если возникают такие мысли — нечего совершать поступки”. Верно ли это? Или ему следует просто-напросто пригласить Риву поехать с ним? Каким испытанием были для него те долгие ночи, что они работали бок о бок. Как часто ему хотелось приблизиться к ней, обнять ее, овладеть ею. Он видел желание в ее глазах. Не один раз он получал откровенное приглашение, но старомодные ценности брали верх, и он отвергал ее. Теперь, когда за крышкой его люка таилась смерть, он чувствовал себя дураком — ну почему он отвергал ее любовь? Кровь пульсировала в висках.
— Пять, четыре, три, два, один. Пуск! — скомандовала Шейла.
Моше отбросило назад. Торпеда стала набирать скорость. Моше пристегнулся, разорвал ногтем плотный конверт и достал тонкие листочки. Терзавшая его проблема, касающаяся Ривы, стала чисто теоретической: оставалось уповать на бога, удачу и артиллерию Пашти.
* * *
Мэрфи поднял глаза и с восхищением посмотрел на Катю, которая, покачивая бедрами, туго обтянутыми костюмом Ахимса, входила в комнату. Черт побери! Казалось, его чувства стали только сильнее. Чем больше он смотрел на нее, тем больше задумывался.
С каждым днем она становилась все желаннее. И дело не только в этом — никогда раньше он не видел такой умной женщины! И что только она в нем находит?
Он громко чмокнул ее, обнял за талию и приподнял над полом.
— Рад, что ты зашла сюда перед вылетом. Ты отлично подготовилась: наверно, ждешь не дождешься, когда сможешь встретиться с этими крабами! Хочешь наставить парню рога!
Ее зеленые глаза не отрываясь смотрели на него.
— Ты вернешься, Мэрф, обещай мне.
— Эй, что случилось с бестрепетной старой разведчицей? А я-то думал, что всего-то подвернулся под руку на минуточку.
Уголки ее губ изогнулись.
— Не знаю. Может быть, ты подвернулся и надолго. А сейчас… ладно, ни с одним мужчиной мне не было так весело.
Он кивнул, обеими руками поглаживая ее спину.
— Ладно, посмотрим, идет?
— Чтобы узнать, что будет дальше, ты должен вернуться. А теперь тебе лучше идти в свою группу, а мне — в свою.
— Слушаюсь, девочка моя, — он поцеловал ее в последний раз и крепко прижал к себе, ощущая близость ее тела, отказываясь верить в то, что им предстоит встреча с Пашти.
Мэрфи обернулся и ахнул: в поле его зрения попал Габания. Тот внимательно смотрел на них. В его глазах светилась такая злоба, такая ярость, что Мэрфи стало не по себе.
— О, парень!
Катя замерла за его спиной, спокойная и умиротворенная.
Габания упругой походкой двинулся вперед, ступая осторожной и тяжелой поступью тигра, почти не размахивая руками. Желваки его ходили ходуном, складки вокруг рта стали резче.
— Я пришел пожелать тебе удачи, друг. Мне бы не хотелось услышать, что ты умер. Надеюсь, ты помнишь, что я говорил тебе об американцах и об их излюбленных способах стрельбы?
Горячая кровь заструилась по жилам Мэрфи. В ушах зазвучали удары собственного сердца. Две ночи он провел, оттирая зубными щетками рвотные массы в торпедах. Поначалу они испытывали дефицит в зубных щетках, потом Катя заказала фабрике Ахимса партию, потом другую, и какого черта, он вовсе не собирается становиться мальчиком для битья!
— О, я мечтаю, чтобы за моей спиной стояли парнишки вроде тебя, дружище! — усмехнулся Мэрфи, чувствуя на себе любопытные взгляды зрителей. — Ты в прекрасной форме, Габи. Нам с Катей страшно не хочется заливаться слезами, когда крабы начнут стрелять в твою крепкую голову.
Мика тонко улыбнулся и ласково ответил:
— Однажды, дорогой друг, мы вернемся из космоса и окажемся… далеко от Виктора Стукалова. Тогда мы с тобой проверим… нашу дружбу.
Он вежливо кивнул Кате и, слегка ссутулившись, пошел прочь, поигрывая плечевыми мускулами и захватывая пальцами воздух. Он направился к своей торпеде, тяжело ступая огромными ножищами, пружинящими подобно стальным тросам.
— Присматривай за ним. — Катя следила за тем, как он уходил. — Он бы с радостью прикончил тебя… но риск слишком велик. Майор Стукалов не любит шутить. Если кто-то из вас задумает убить другого… — Она отмахнулась и прижалась к нему еще крепче.
— Пусть он катится ко всем чертям! — он улыбнулся и обнял ее. — Надо идти, но, пожалуйста, не волнуйся ты так. Мы с Микой не собираемся разбивать друг другу головы. Здесь полно крабов. — Он ласково провел рукой по ее светлым волосам. — Эй, я готов изобразить из себя Мистера Волшебника!
Шлепнув ее по заду и наградив звучным поцелуем, он побежал к люку своей торпеды. Когда Мэрфи влезал в уже закрывающийся люк, он услышал торопящие крики Фила Круза. Сел на сиденье, откинулся назад, и тотчас прозвучала стартовая команда майора Данбер. А секунду спустя сила тяжести чуть не разнесла его на куски — торпеда рванулась к станции Тахаак, навстречу судьбе.
* * *
Светлана Детова вошла в свою комнату. Она старалась привести мысли в порядок. На подставке около монитора покоился удивительный обруч Ахимса. Его золотой каркас в свете потолочной панели отливал зловещим красным цветом, напоминающим цвет крови. Она подошла поближе, вглядываясь в хрупкий металл, руки ее подрагивали от возбуждения.
В целом план казался ей довольно нелепым. Но все произошло так стремительно. Сколько ошибок я сделала в программах? Что, если Толстяк заметит обман? Что, если он узнает какую-то сцену?
Трясущимися руками она взялась за обруч, прохладный металл ожег ее кожу. Несмотря на то что он сохранял комнатную температуру, он показался ей раскаленным.
— Я не фокусник, Шейла. Во мне нет ничего от волшебника — даже очень низкого пошиба. Что, если я что-то упустила? Сейчас уже слишком поздно.
Когда она усаживалась на удобное кресло, то почти не видела пустой экран, находящийся перед глазами. Все ее внимание было направлено на мерцающий золотым светом обруч. Что, если у меня не хватит ума? Если я не смогу этого сделать?
Она представила улыбку Сэма, его нежное прикосновение и мягкий голос. Неужели очень скоро все они станут мертвецами? Шейла взяла ее на пушку в последнюю минуту этими байками об открытой двери. Скорее всего Толстяк ответит на их действия тем, что перекроет гравитационные заслоны и в ярости устроит на Земле катаклизм. А потом уже обрушит свой гнев на них.
— Последний бой, — прошептала она, надевая обруч. Разрозненные фразы Ахимса мелькнули в ее мозгу. Она взяла свои заметки, пробежалась взглядом по замысловатым памятным закорючкам, которые должны помочь ей напасть на след, провести по верному пути внедрения в систему.
И все еще она медлила, не решаясь запустить первую программу. Во рту пересохло: Светлана вспомнила последний взгляд, брошенный ею на Землю из пузыря, поднимавшегося над планетой. Весь тот мир, все те люди, заводы, птицы, даже рыбы и насекомые — все, что осталось там, далеко, теперь находилось в ее руках. Теперь ответственность целиком ложилась на нее. Не так важно, что будут предпринимать Виктор и Сэм — Светлана Детова определит их будущее, сделав единственную отчаянную попытку. Все зависит от того, насколько хорошо продуман мастерский план Шейлы Данбер — и насколько хорошо он будет исполнен.
Если бы у нас было больше времени! Люди всегда так говорят. Если бы… если бы…
Усилием воли она разжала кулаки и положила потные ладони на гладкую ткань Ахимса.
Но хватит нервничать, пора взять себя в руки. Светлана собралась с мыслями, тяжело перевела дыхание и приказала компьютеру задействовать первую из своих программ. Находясь в полном одиночестве, она должна противопоставить свой разум, свой опыт и свою хитрость могуществу Ахимса.
* * *
Сэм не вслушивался в слова, доносящиеся из наушников, — он вытаскивал из кармана конверт с указаниями Шейлы. Торпеда рванулась, его вдавило в мягкое пружинящее кресло. Он быстро просмотрел тоненькие изящные странички.
Улыбка медленно начала расползаться по его лицу, обнажая крупные белые зубы.
— Я последний из сукиных сынов, черт побери! Будь благословенно сердце Шейлы Данбер!
Пашти ползли прочь, стрекоча, как цикады в знойный летний вечер, их стрекотание сопровождалось свистом турбин генератора.
— Почему мы не стреляем? — спросил Петерс, вертя головой из стороны в сторону, оглядывая суетящихся Пашти: они громоздились в панике друг на друга, от их вибрации дрожал под ногами пол.
— Стратегия, куриный мозг! — Сэм бросил ему короткую ухмылку. — Майор не хочет, чтобы первая встреча с людьми превратила их в кучу зловонного мяса. Улавливаешь?
— Что? — Глен Петерс наблюдал за Пашти, облизывая губы, держа ружье на изготовку. — Какого черта тогда мы…
— Заткнись и подчиняйся приказу!
— Вот дерьмо! — ворвался в уши голос Мэрфи. — Я еще не видел ни одного ружья! Какая-то чертовщина! Эти штуковины перепуганы до смерти! Боже, это все равно что сражаться со стадом баранов!
Сэм бежал за танком; странного вида квадратный дверной проем, ведущий к компьютерному и связному центру станции, был распахнут настежь. Над оборудованием причудливой формы нависали два красно-черных краба чуть больших размеров. Сэм ворвался в комнату. Танк оставался в коридоре, держа под прицелом помещение.
С разных сторон появились Андерсон и Уотсон, они шагали медленно, держа ружья в боевой готовности. Джин нервно сглотнул. Сэм видел, как по лицу его струится пот.
Один из крабов устремился вперед, и Сэм скомандовал:
— Не стрелять!
Он трижды нажал на спусковой крючок, и пули пробили дыры в полу перед носом Пашти. Существо немедленно отступило назад, издавая щелкающие звуки и жалобный шум. Оно дрожало, тряслось, в воздухе разнесся странный запах, напоминающий запах паленого волоса.
— Какая ситуация, Сэм? — прозвучал в наушниках голос Шейлы.
— Мы на связном пункте. Похоже, мы столкнулись с двумя большими крабами, они чуть темнее остальных, майор. Возможно, важные персоны. Самцы-господа.
— Очень хорошо. Сопротивляются? — Голос Шейлы был холоден и деловит.
— Нисколько. Смотрят на меня так, словно напуганы до смерти. Черт, по-видимому, они и не будут стрелять. Они пассивны.
— Я так и думала. — В голосе Шейлы звучало облегчение. — Я посылаю переводчика. Присматривай за ней.
— Переводчика? За ней? — Глаза Сэма сузились. — Вот дерьмо! Ведь путь от торпеды до этой комнаты не охраняется!
Интересно, зачем вообще были нужны здесь эти супердевочки из ЦРУ. Впрочем, это не его забота — распоряжалась Шейла.
Спустя три минуты из-за танка показалась Мэри Дак. Увидев Пашти, она резко остановилась. С ее руки свисал большой моток телефонного провода, который они запасли заранее. Ловкими движениями она установила приспособление, которое смастерил Мэйсон. Сэм вспомнил, что оно питалось от батареек.
Взглянув на него, Мэри сказала:
— Я готова к разговору с ними, капитан. Давайте посмотрим, чем все это закончится.
Аппарат застучал, завибрировал, защелкал, загромыхал. Пашти немедленно отреагировали, засновали взад-вперед, прищелкивая и дребезжа.
— Я спрашиваю, готовы ли они сдаться. Их ответ попадет прямо в компьютер к Шейле. — Она включила магнитофон, обычно исполнявший голубые блюзы. На этот раз послышались характерные звуки Пашти. Услышав эти звуки, Пашти опять пришли в движение, опять залопотали и защелкали.
Сэм облизал губы, чувствуя, как пот струится по его лбу. Что же, черт побери, затеяла Шейла?
* * *
Торпеда пробила брешь в обшивке станции. Гравитация изменилась, и их стало мотать из стороны в сторону из-за углового ускорения. Наконец торпеда замерла. Лицо Виктора приняло лукавое выражение.
— Пошли! — приказал он. Три танка двинулись вверх и наружу, громыхая орудиями на выезде из люка. — Бронемашинам не стрелять! Сразу после выхода группа номер один занимает оборонительную позицию по периметру. Повторяю, не стрелять! Ждать моих распоряжений!
Неделин и Оганский мрачно смотрели на него. Он выбрался на волю и оказался окруженным теплым сухим воздухом станции. Охраняя брешь, танки выстроились в форме треугольника. Где-то вдали прозвучали ружейные выстрелы.
Под прикрытием танков спецназовцы образовали шеренги по обеим сторонам коридора. Виктор подключился к линии.
— Габания! Маленков! Не стрелять! Повторяю: не стрелять! Гоните Пашти к центру станции. Повторяю: не открывайте огонь первыми! Это приказ сверху! Подтвердите прием.
— Прием. Первыми не стрелять! — откликнулся Маленков.
— Понял, майор, — присоединился Габания. На связь вышел женский голос, говорящий что-то неразборчивое. Голос, похоже, принадлежал Риве Томпсон.
Виктор нажал на кнопку вызова.
— Шейла? Что это? Ты здесь?
В ответ прозвучали несколько слов на английском. Тысяча чертей! Переводчики!
— Внимание, спецназ! Переводчики не работают. Если возникнут проблемы…
— Майор Стукалов? Говорит Катерина. Майор Данбер хотела сказать вам, что все идет по плану. Пожалуйста, начинайте наступление.
Виктор вздохнул и скомандовал:
— Наступайте и собирайте пленных в Совещательной Палате. Рисковать не надо, ребята, но и не убивать безоружных. Рассматривайте все это как совместные учения, ясно?
— Да!
— Пошли! — Виктор двинулся за танками, которые пробивали перегородки, ведущие к центральным коридорам. Ноздри его защекотал странный аромат, напоминающий запах арабского кофе. Перед ними, толпясь и толкаясь, бежали в панике Пашти, издавая присущие только им звуки и шумы.
— Катерина? Как там АСАФ? Ты можешь говорить с ними?
— С помощью майора Томпсон, сэр. Мы встретимся в Совещательной Палате. Сейчас я тяну провод за наступающей группой Маленкова.
— Понял.
Неналаженная связь? Изменение приказа в последнюю минуту? Виктор недоумевал, не улавливая логики в событиях. Черт знает что может из этого получиться.
Виктор не удосужился проверить, выставлены ли часовые возле торпеды. Его не удивило, что по их следам шла сотрудница КГБ, тянувшая за собой провод. Он был хорошим советским офицером, действия КГБ его не касались. Оставалось уповать на то, что Шейла знает, что делает.
