ГЛАВА 11
Шейла пробудилась в сказочной стране. Она свободно раскинулась на широкой постели, чувствуя, что никогда в жизни так здорово не высыпалась. Гравитация вернулась, она ощущала тяжесть своего тела. Она зажмурилась и села. Чем объяснить эти ощущения? Или это кровать что-то проделывала с силой тяжести?
Она прошла в душевую нишу, посмотрела на простого вида кнопку, вздохнула, нажала на нее, и душ заработал. На подносе появилось обычное мыло, и она намылилась с ног до головы. Льющаяся на нее вода имела температуру тела, мыльная пена заструилась вдоль ее длинных ног и всосалась в гладкий пол, не оставив следа.
— Как они это делают?
Когда она вышла из душа, ее ждал новый сюрприз. Она сделала шаг и, почувствовав сопротивление пола, отшатнулась и застыла. Словно невидимая промокашка окутала ее. Она наблюдала, как исчезали на ее теле капли воды, словно попадая в какое-то поле. Растерявшись, она вытянула одну руку, другую — сухо!
Затаив дыхание, она сделала еще шаг назад: теперь ее груди попали в невидимое поле. Голова откинулась назад, каждый волос отделился от другого, вода тут же испарилась, и светлые пряди моментально стали сухими.
— Ничего себе! — поразилась она. — Если бы я продала эту вещицу в Нью-Йорке или Париже, я бы имела чертовский успех! — Она встряхнула своими светлыми сухими волосами и рассмеялась. — Космос не так уж вреден для старушек вроде меня.
Форма, которую она в соответствии с инструкцией скинула в изножье кровати, исчезла. Остались только ее личные вещи. Она нахмурилась и подошла к стенному шкафу. Открыв его, она увидела разноцветные одеяния, висящие по отдельности на плечиках. Ее формы не было. Она пощупала ткань. Удивительно мягкая. Делать нечего, пришлось надеть экзотическое космическое одеяние. Сшито просто замечательно. Слишком даже — решила она, разглядывая свое отражение в зеркальной стене.
Когда она поворачивалась перед зеркалом, дверь провозгласила:
— Майор, вас хочет видеть Светлана Детова.
Она поколебалась.
— Входи.
Взглянув на компьютер, она отметила, что до совещания остается один час.
Вошла Детова, одетая в похожий обтягивающий костюм.
— Черт возьми, твой такой же?
Светлана кивнула, ее голубые глаза были печальны.
— Насколько мне известно, со всеми случилась подобная история.
— Теперь у нас есть только это. — Шейла указала на свой обтягивающий костюм. — Очевидно, наша старая одежда провалилась сквозь пол. Осталось только то, что лежало в карманах.
Шейла наклонилась и подняла ключи от своего “Остина”, карандашик, пять фунтов и шесть шиллингов, бумажник и какие-то обрывки бумажек.
— Интересно, — пробормотала она, ощупывая ногой пол.
— Майор, я думаю, нам следует обсудить это. Какой в этом смысл?
Лишившись своего строгого делового костюма, Светлана выглядела менее импозантно. Фигурка у нее оказалась маленькая и соблазнительная — большая грудь, широкие бедра и тонкая талия. Заменившее форму космическое одеяние так туго облегало ее формы, что она стала нервничать. И не без причины. Она станет мишенью для каждого мужского взгляда на корабле.
Шейла еще раз внимательно осмотрела себя. И в самом деле, действует на нервы. Хотелось бы ей появиться в таком виде перед мужчиной?
— Как ты думаешь, что это значит?
Светлана скривила рот:
— Неужели Ахимса и в самом деле хотят видеть нас в роли пилотов?
* * *
Кружа вокруг автомата, Мэрфи взревел:
— Эй ты, есть что-нибудь опохмелиться?
Он посмотрел на компьютер. Прочитал: “06.30”. Потом появилась следующая надпись: “Физкультура в зале — 07.00. Завтрак — 08.00. Аудитория — 09.00”.
Целый час завтракать? Ну что же, космос не так уж плох.
На дне аппарата появилось что-то в стакане. Мэрфи пригляделся. Жидкость была похожа на кокосовое молоко. Он проглотил ее, не чувствуя вкуса. Потом нырнул в душ. Странно, он чувствовал себя лучше, но не настолько, чтобы понимать, что к чему. Он сунул руку в нишу, ничего не почувствовал и оглядел свое тело. Сухое. Он понюхал под мышками — в самом ли деле он принял душ? — и взглянул на то место, куда сбросил форму. Маленькими кучками на полу лежали его принадлежности. Форма исчезла.
— Господи, Мэйсон! Ты получишь за это!
Он заглянул в стенной шкаф и обнаружил одежду. Стащил один из костюмов с вешалки и, подивившись качеству ткани, натянул его на себя. Бросив взгляд на свое отражение, поиграл мускулами и встал в позу Мистера Космоса. Потом хмыкнул и бросился к двери. Если он не найдет свою форму до прихода Даниэлса, он покойник. Может быть, Даниэлс и забыл его ночной рейд, но страшно подумать о том, какой гнев вызовет отсутствие формы!
Он кинулся вниз по коридору и приложил ладонь к двери Мэйсона.
— Черт побери, впусти меня!
— Мэрфи! Я убью тебя!
Дверь рывком распахнулась, и Мэрфи увидел стоящего в центре комнаты обнаженного Мэйсона: тот трясся от ярости.
— Где она?
— Что?
— Моя форма, ты, грязный, зловонный сукин сын!
Мэрфи поперхнулся, глядя на горстку ключей, монет, бумажник и кроличью лапку, валявшуюся на полу.
— Ты не брал мою форму?
— Нет, черт побери! Где моя форма?! Отдай ее, или я разорву тебя на куски! — Мэйсон наступал, лицо его налилось кровью, кулаки сжались, бицепсы угрожающе взбугрились.
— Эй! Отвали, парень! Моя тоже испарилась!
Мэйсон остановился, подняв брови.
— Твоя тоже?
— Да!
Щеки Мэйсона затряслись.
— Если это не ты… Проклятые ублюдки комми!
Мэрфи тряхнул головой.
— Оденься. Напяль что-нибудь из этого шкафа. Сейчас, черт побери, начнется война.
-О черт! — присвистнул Мэйсон. — Как я смогу драться? Я так скверно себя чувствую.
— Попроси у автомата похмелиться.
Мэрфи бросился в белый коридор и замер — навстречу ему шагал Габания.
— Это твои шуточки?
Мика Габания, облаченный в облегающий костюм, усмехнулся.
— Где наша форма? На этот раз, американец, ты слишком далеко зашел!
Мэрфи встал в стойку, выжидая. Черт побери! Габания такой бугай! Постарайся не попасть к нему в лапы! Он тебя задавит, он переломит твой хребет, как прутик!
Габания переминался с ноги на ногу, уродливая гримаса исказила его черты.
— Я с удовольствием переломаю тебе кости, американец! Сейчас ты узнаешь, как сильна Советская Армия!
— Погоди, дружище. Сейчас я сделаю из тебя отбивную!
— Какого дьявола… Мэрфи! — прогремел голос Даниэлса.
— Он украл нашу форму, Сэм! — Мэрфи и глазом не моргнул: он заметил неожиданное замешательство Габания.
— Так вас двое? — спросил громадный русский. — Тем лучше.
Даниэлс хлопнул рукой по плечу Мэрфи, оттаскивая его назад, встав между ним и русским.
— Послушайте, дуболомы, не знаю, в чем тут у вас дело, но давайте завязывайте.
Мэрфи взглянул на Даниэлса и увидел, что тот одет в такой же блестящий, обтягивающий мускулистое тело костюм.
— Но они взяли нашу форму!
— Кто взял? Чью форму? — Габания покраснел от гнева, выпятил подбородок и двинулся на них. Даниэлс поднял глаза, покачав головой:
— О господи, дай мне силы! Черт побери, Мэрфи, ты не видишь, во что он одет? А? А у тебя, Габания, нет времени посмотреть? Кто-нибудь из вас, ослы, смотрит по сторонам? Все чертово обмундирование испарилось! Я только что говорил об этом со Стукаловым.
Мэрфи сделал гримасу. В коридоре появился Мэйсон с перекошенным от злобы лицом. Он попался на глаза Даниэлсу.
Капитан оглядел всех троих.
— Ты что, Мэйсон, тоже участвуешь во всем этом?
— Я… кто-то украл мою форму, сэр! — Тед вытянулся в струнку и отсалютовал.
— Святая Дева Мария! — простонал Даниэлс. — Ладно, куриные мозги, отжимайтесь! Тридцать раз… живо! — Даниэлс повернулся на каблуках. — Ты тоже, Габания, — тридцать раз! Или хочешь, чтобы я пошел к Виктору?
— Ты не имеешь права приказывать мне, американец!
Казалось, Сэм начал раздуваться.
— Я не ослышался, лейтенант? Что, Генеральный секретарь сказал тебе что-то особое? Разве у тебя была своя особая встреча с Толстяком вчера? Давай-ка на пол, мистер! Живо!
Мэрфи взглянул на выражение лица огромного русского. Ничего хорошего! Потом он уперся взглядом в пол и начал отжиматься, тридцать раз, со всей быстротой, на которую был способен. Что бы там ни было в глазах Даниэлса — а Мэрфи видел эти глаза бессчетное количество раз, — но это сработало. Габания лег на пол и начал качаться — как помпа в нефтяной скважине.
— Все в порядке, ребята, — ворчливо прибавил Даниэлс. — И с этим покончено. Мэрфи, Мэйсон, если Габи, или майор Стукалов, или другой офицер отдает вам приказ — немедленно подчиниться! Не ждать, не сверяться со мной, а подчиниться, слышите, вы, гнилые мозги?
— Есть, сэр! — крикнули они в унисон.
— Габания, это и тебя касается. Прошлой ночью мы так решили с Виктором. Теперь мы единое подразделение. Во время зарядки мы с майором поговорим с людьми. Поговорим все вместе, чтобы не было недоразумений.
— Отличная работа, Мика. Ты в хорошей форме. — Голос Стукалова прозвучал откуда-то сверху, позади Мэрфи. — Я слышал конец маленькой речи Сэма. Я очень огорчусь, если узнаю, что ты не подчинился ему, что бы ни явилось причиной вашей сегодняшней веселой разминки.
— Слушаюсь, товарищ майор! — гаркнул Габания.
— Ну ладно, бараньи головы, заканчивайте. У вас есть десять минут до зарядки, — сказал Даниэлс.
Мэрфи вскочил на ноги.
— Зарядки?
Габания тоже поднялся. Пока он отряхивал руки, лицо его сочилось ненавистью.
— Физкультура, дуболомы, созывайте всех своих. И еще, ребятишки, мы собираемся проводить совместные тренировки. А теперь пошевеливайтесь, живее!
— Это еще не конец, — еле слышно прошептал Габания.
* * *
Толстяк, как обычно, в виде голограммы возник из пустоты точно в 8.00. Он завис в воздухе над краем стола, когда секундная стрелка застыла. Зажегся второй экран. На фоне звезд в воздухе повисло нечто, напоминающее по форме колесо.
— Кажется, у нас возникли проблемы, — заявила Шейла. — Исчезло наше обмундирование. — Сначала разберемся с этим вопросом!
— Я снабдил вас более удобной одеждой, — Толстяк катался взад-вперед. (Он радовался?) — Форма, майор, служит двум целям. Во-первых, она придает всем одинаковый внешний вид, а во-вторых, обозначает различия между нациями и рангами. Теперь у вас есть более пригодная форма, и все вы выглядите одинаково. Мы заметили, что для людей это имеет значение.
— А если мы хотим, чтобы нам вернули старую форму? — поднял руки Габи.
— Зачем она вам? Чтобы увековечить вашу национальную принадлежность? Качество ткани очень приближено к вашему. Но эта ткань более долговечна, она не протирается и не рвется. Далее, эта одежда защищает от радиации, которая пагубна для людей. Если ее кое-чем дополнить, она будет служить и в безвоздушном пространстве, станет тем, что вы называете скафандром. Ткань регулирует температуру, приближая ее к температуре тела; эти костюмы можно носить долгие годы не снимая.
— А фасон? — спросила Светлана. — Они… ну… слишком обтягивают. Слишком…
— Уверяю вас, они очень эластичны, удобны в любом положении и нисколько не стесняют движений.
— Я имела в виду не это, — Светлана пристально посмотрела на пришельца.
— А-а, вы имели в виду, что они слишком подчеркивают форму тела? Мы думали только о практической стороне. Эти костюмы соединяют в себе достоинства вашего и нашего миров. Одежда, которая защитит вас от радиации, вакуума, температурных перепадов и в то же время сохранит свободу в движениях. Теперь, когда эта тема закрыта, может быть, перейдем к обсуждению более важных вопросов?
— Нашей форме, кажется, надо послать воздушный поцелуй. — Сэм поглядел на свои облегающие рукава. На лбу его пролегла морщина.
— Более важные вопросы? Что все это значит? — пробормотал на выдохе Виктор.
— То, что вы видите здесь, — Толстяк обратился к настенному экрану, — это станция Пашти. Они называют ее — в приблизительном переводе на человеческий язык — Тахаак. Это означает Звездный Дом Пашти. Называя свои вещи и станции, они, как и все другие существа, не очень-то оригинальны.
— То есть это и есть наша цель? — Даниэлс вытянул вперед ноги, положил на них блокнот и начал машинально черкать наброски. Пришелец снабдил их всем — даже такой мелочью, как левой блокнот. Дизайн, качество бумаги — все было приближено к земным оригиналам.
— Правильно. Это космическая станция. Она расположена в положении “Л-5” по отношению к их основной планете. Она…
— Эл что? — Моше недоуменно посмотрел вверх.
Шейла попробовала объяснить:
— Пятая точка Лагранжа, Моше, названная в честь французского математика. Это точка пересечения двух орбитальных плоскостей тел… — Его пустой взгляд остановил ее. — Скажем просто, что это стабильная орбита, которая не нуждается в регулировке; находясь на ней, станция не заблудится в космосе.
Толстяк развернулся так, чтобы видеть своими глазами-стеблями всех собравшихся.
— Мы предполагаем, что у вас возникнет множество вопросов. Чтобы сэкономить время и силы, все интересующие вас вопросы, касающиеся орбит, форм жизнедеятельности, истории Пашти и космических полетов, вы можете задать своим персональным компьютерам. Кроме того, ваши головные обручи позволят вам получить аналогичную информацию в любой точке данного корабля.
Моше нахмурился, надел обруч, присоединенный к ближайшему терминалу, и шепотом задал вопрос. Перед его носом возникла миниатюрная голограмма, изображающая белую звезду, циркулирующие вокруг нее планеты и мигающий огонек.
— Продолжим, — говорил Толстяк, прокатываясь взад-вперед по воздуху. — Мы надеемся, что вы в общем и целом познакомитесь со структурой и устройством этой космической станции к тому времени, как мы долетим до нее. Для атаки у нас будет мало времени. Вы должны напасть, проникнуть внутрь и разрушить станцию в течение одного дня. А потом вы рассеетесь, не оставив и следа своего присутствия, и отступите на космических кораблях, которыми мы снабдим вас. Эти корабли доставят вас на наше судно, и мы отвезем вас обратно на Землю, к вашим семьям.
— А как мы попадем на эту станцию? Вы называете ее Тахаак? — спросил Виктор, хмуро разглядывая причудливый диск.
Верхний металлический слой на экране отошел в сторону, и показалась уменьшенная модель: коридоры, коллекторы и тоннели, из которых состояла станция.
Казалось, бока Толстяка слегка опали.
— Это ваша забота. Ваша специальность — война.
— Расскажите нам об этих Пашти, — предложила Шейла. — На что они похожи? Они агрессивны? Они представляют серьезную угрозу? Каковы их особенности?
— Вот это Пашти.
Рядом с Тахааком возник монстроподобный зверь — полускорпион-полуящерица, лишенная хвоста. Восемь конечностей поддерживали это чудовище, имеющее яркую красно-коричневую окраску. Две передние конечности венчали многосуставчатые щупальца, выдававшиеся из-под плотных куполов, скрывающих глаза.
“Я больше никогда не смогу есть крабов”, — решила Шейла.
— Это натуральная величина?
— Уменьшены наполовину. Вы попрактикуетесь на моделях в натуральную величину, чтобы поближе познакомиться с их внешним видом и природой. — Толстяк покатался вокруг модели. Когда он говорил, иллюстрируя его слова, плясал огонек. — То, что вы видите, является аналогом панциря. В обычном состоянии он уязвим для острых предметов. Однако если на эти существа нападают, этот панцирь, так же как и все тело, становится невероятно твердым. Жизненные точки расположены здесь, здесь и здесь. — Светящаяся стрелочка двигалась вдоль тела Пашти. — Выстрел из прицельного оружия, которым мы вас снабдим, не только пробьет щиток, но и убьет Пашти, если вы подойдете достаточно близко к этим чувствительным зонам.
— Эти штуковины попытаются сопротивляться, — мягко проговорил Виктор. Он прищурил голубые глаза, внимательно изучая диковинных чудовищ.
—А для чего призваны мои люди? — спросил Моше, подавленный зрелищем Пашти, расчленяемого на части голографическим проектором.
Шейла старалась побороть отвращение. Ни один из органов Пашти — от покрытых волосками лапок до странного рта — ничуть не был похож на человеческий.
Толстяк катался вокруг модели, то раздуваясь, то сплющиваясь. Он ответил:
— Вы и ваша рота АСАФ получите бронированные транспортные средства. Вы пойдете впереди атакующих и сломаете любую попытку сопротивления. Ваша броня и мобильность также позволят вам парализовать коммуникации и тылы Пашти, пока пехота будет делать свое дело.
— Таким образом, вы спланировали операцию так же, как земляне планируют свои наземные действия? — Шейла покусывала кончик своего карандаша.
А что еще вы спланировали, Толстяк? Чем больше я узнаю, тем меньше мне нравится все это. Но ведь в вашем простеньком плане должны быть бреши?
— Это точная аналогия. Детали вы разработаете сами.
— А оборона? Что-то вроде тяжелой артиллерии, ракет, противотанковых приспособлений… у них будет, ведь нам придется нейтрализовать их перед тем, как мы ступим на эту станцию? — Моше смотрел на вращающееся колесо с лукавством.
— Ничего не будет.
— Что? — напрягся Сэм Даниэлс.
— Это так, капитан. — Бока Толстяка опали. — Пожалуйста, зарубите себе на носу, вы имеете дело с цивилизованным космосом. Ваша атака будет полной неожиданностью. Пашти не вооружены. Видите ли, насилие — это аномалия, варварство, связанное только с отсталыми или развивающимися планетами.
— Скажите прямо, — вмешалась Шейла. — Вы хотите, чтобы мы уничтожили миролюбивые разумные существа? Эти твари безвредны?
— Вряд ли, ведь за последний миллион лет они отхватили изрядный кусок ресурсов Ахимса. Они грубы и агрессивны. Предприятие, которое я затеял, всего лишь приведет систему в равновесие.
— А мы выпачкаем руки в крови, — глядя на Толстяка сощуренными глазами, Шейла скрестила на груди руки.
Толстяк сплющился.
— Я не ожидал, что услышу возражения от людей против убийства невинных, если, конечно, это не попытка что-то отторговать, как это принято среди ваших политиков. Каковы ваши намерения? Чего вы требуете взамен?
Шейла почувствовала, что ее затрясло. Сэм Даниэлс выглядел так, будто кто-то затушил сигару о его пиццу.
Сейчас не время скандалить. Мы все еще пленники. Притворяйся, Шейла. Играй, сколько сможешь.
— О какой торговле может идти речь? Какой смысл вести споры о нравственности, если вы уже приняли решение? Вы уже рассчитали движения каждой группы после того, как мы попадем на Тахаак? — Она спешила сменить тему, легким взмахом руки посылая Даниэлсу сигнал отбоя. Он понял ее знак. Взгляд, которым он наградил ее, мог бы растопить лед.
Толстяк казался слегка побледневшим.
— Я могу помочь вам определить объекты нападения, а компьютер даст технические советы. На основе этой информации вы сможете принять решение. Ваши жизни подвергаются определенному риску, майор Данбер. Мы только определяем стратегию, а тактические аспекты операции — в ваших руках. Так как рискуете вы, то вам и решать, какую тактику вы изберете. В конце концов, эта ваша профессия.
— А какова общая стратегия? — с невозмутимым видом спросил Даниэлс. — Вы ведь не хотите, чтобы кто-нибудь узнал, кто ввергнет в ад этих Пашти? Почему? Что вы выигрываете?
Толстяк подобрался, черные глазки сверлили взглядом Сэма. Когда он заговорил, вокруг его глаз-стеблей появились складки.
— Это очевидно, капитан Даниэлс. Пашти представляют собой угрозу. Они продолжают завоевывать наше пространство — захватывают наши ресурсы. Мы предпринимали дипломатические усилия, но они не могут противостоять циклам Пашти. Понимаете, это биологическая аномалия. Мы намерены нейтрализовать эту угрозу.
— Ничем не рискуя, — прибавила Шейла.
— А вы можете предложить что-то иное? — поинтересовался Толстяк.
Ох! Наконец-то все встало на свои места! Ахимса не только хотят съесть пирог, они не желают, чтобы крошки, оставшиеся после пира, привели к едокам.
— Думаю, что не можем. Итак, вы испробовали все способы, не связанные с разрухой и уничтожением? Значит, это жизненно необходимо?
Толстяк совсем сплющился. Шейла подумала, что это признак смущения — или блеф.
— Да. Это и вас затрагивает. Пашти — одни из тех, кто запретил вашу планету. Предположите, что вам удалось спасти ее от превращения в радиоактивную пустыню. Предположите, что вам удалось заселить Солнечную систему. Вы знаете, что вы никогда не пройдете вашу зону Ван Оорта. Конечно, ваши корабли могут попытаться проникнуть туда, но они загадочным образом исчезнут. Они…
— Что? — взорвался Даниэлс. Он взял у Моше обруч. Голографическая модель Солнечной системы висела среди того, что он называл облаками Ван Оорта.
— Будьте уверены, капитан. — В голосе Толстяка звучало самодовольство. Как много он перенял у людей! — На границе Галактики была размещена система гравитационных маяков. Их на самом деле шесть. Корабль, не обладающий нулевой сингулярностью, способной нейтрализовать искривление пространства, будет разрушен направленной приливно-отливной силой. Позже мы все сами в этом убедитесь. А сейчас давайте сосредоточимся на главном вопросе. Факт остается фактом: ваше участие в этом деле откроет вашему виду дорогу к звездам и навсегда отвратит угрозу ядерной катастрофы. — Голос Толстяка стал ласковым. — Мы предлагаем вам жизнь — и космос!
Такова цена капли невинной крови! Шейла задумалась, все ее мысли сосредоточились на этом медленно вращающемся колесе, которое называлось станцией Тахаак и от которого зависела свобода человечества.
Толстяк сплющился, его глаза-стебли осмотрели комнату.
— В ближайшее время надо начинать знакомство с оружием. Мы спроектировали военное снаряжение, максимально приближенное к земному. Для ознакомления ваши люди смогут провести тренировочные учения внутри точной копии станции Тахаак, которую мы построили специально для этой цели. Вы сможете попрактиковаться на роботе Пашти, который будет реагировать на чувствительные или смертельные удары. Я уверен, что тренажеры покажутся вам превосходными. Вы сможете многократно репетировать бой — такого опыта у вас не было никогда. Давайте назовем это последним словом боевых учений. Вы можете начинать тренировки, как только почувствуете себя готовыми к ним.
— А женщины из разведслужб? — спросила Светлана. — Они будут пилотировать торпеды?
— Верно. Я принял это решение, основываясь на том, что у них есть летный опыт, а кроме того, они смогут уменьшить риск, прикрывая тылы. Нужную информацию вы найдете в учебниках, которые получите после совещания. Вы можете по собственному усмотрению менять наши предложения.
— Это единственная причина того, что вы выбрали в пилоты именно женщин? — Светлана наклонилась вперед, ее глаза горели.
— Нет, мне также хотелось привести в равновесие состав человеческого персонала. — Толстяк издал свист, увидев, как напряглось лицо Светланы. — Да, майор Детова, у меня были и другие соображения. Ваши мужчины отправляются туда, где никогда не бывали прежде. Вы достаточно умны, чтобы понять, что я не упущу такой прекрасной возможности изучить ваш вид в любых его проявлениях. К счастью, теперешний кризис разразился после того, как ваш технический прогресс освободил женщин от рабского положения разукрашенных машин воспроизводства типов. В охотничьих обществах благодаря развитию промышленности женщина становится свободна от пут сельскохозяйственной эры. Я смогу понаблюдать за вашим поведением в положении равенства с мужчинами. И прикинуть ваш потенциал для внедрения в цивилизованный мир.
— И это все?
В писклявом голосе Толстяка появилось раздражение:
— Никто никогда не знает, куда приведут исследования, но на данный момент это все. Я догадываюсь о ваших опасениях, майор. Вас не будут использовать для спаривания… или для проституции.
Шейла прикусила губу. И ты, черт побери, можешь даже поклясться в этом, Толстяк, старый мошенник! Все это — тухлятина, грязная закулисная авантюра!
* * *
— Какое удовольствие я мог бы получить! — Маленков вздохнул, когда две женщины из ЦРУ прошли мимо него по проходу и уселись в кресла в третьем ряду.
Аудитория начала заполняться людьми. Мэрфи вертел головой. Когда он впервые оказался здесь, он находился под влиянием шока, вызванного полетом в пузыре. Тогда он был парализован, потерял способность думать. Теперь, когда возбуждение и дух авантюризма снова взыграли, он внимательно оглядывал своих новых товарищей. Здесь собралось почти четыреста человек, и треть из них — бабы. Одна на двоих — совсем не плохо по сравнению с теми местами, где ему довелось побывать прежде.
Мэрфи окидывал женщин оценивающим взглядом и постепенно приходил в чувство. Каждая выглядела просто сногсшибательно. А второе, что он заметил, — ни одна не отвела взгляда, ни одна не выказала ни растерянности, ни беспомощности, обычно появлявшихся под его тяжелым наглым взглядом. ЦРУ? КГБ? Черт побери, Мэрфи, а тебе не кажется, что секретарш здесь нет? Протри свои глаза, детка. Если ты собираешься полюбезничать с этими курочками, они перережут тебе глотку и пообедают твоими внутренностями!
— Знаешь, — размечтался Маленков, — мне уже кажется, что их сюда затащили исключительно из-за их бабьего шарма. И я наслышан об американках. У них отличная репутация.
— У русских тоже. Но меня это мало волнует. Я уже поджарил свою задницу сегодня утром. И я не собираюсь ни на кого наскакивать.
Маленков проворчал:
— Мика… это особая статья. Что-то произошло с ним в детстве. Я не знаю всех подробностей. Но он из тех, кто не мыслит себя вне партии. Или черное, или белое.
— Ну, я немного погорячился сегодня утром. Скажи ему, что это не нарочно. Так получилось, черт побери, из-за того, что мы потеряли свою форму.
— Скажу. — Николай прищелкнул языком. — Мы с Микой дружили долгое время. Он прикрывал меня, несколько раз спас мне жизнь. Дай ему, как говорится, время на раздумья. Все это слишком необычно. Думаю, Мике тяжело сознавать, что пришельцы не являются преданными членами партии.
— Ну, я знаю таких парней. Слепая любовь к Америке. Если грешок покрыт или задрапирован флагом, это уже не грешок, а доблесть.
— А капитан Даниэлс? Он такой?
— Нет, он чертовски хороший офицер.
— Он играет на банджо и лопает арбузы?
Мэрфи поперхнулся.
— Господи! Не вздумай когда-нибудь сказать так при нем. Тебе придется вытаскивать свои зубы из собственного затылка!
Маленков нахмурился. Он искренне недоумевал.
— Не понимаю.
— Ха, послушай. Ты не будешь зубоскалить по этому поводу, а я не буду подшучивать над русскими женщинами, идет?
Маленков развел руками.
— Я до этого никогда не видел негров живьем. Конечно, афганцы тоже темнокожие. А негров я видел только по телевизору и в кино. Они играли на банджо и лопали арбузы.
Мэрфи застонал.
— Ага, конечно, позади у нас длинная дорога. Я хочу сказать, что раса не играет никакой роли. То есть, конечно, играет… но не совсем. Понятно?
— Как будто да!
— Внимание!
Мэрфи вскочил на ноги. В комнату входила Шейла Данбер, за ней Стукалов, Детова, Даниэлс и Габи. Шейла поднялась на возвышение и оглядела присутствующих.
— Садитесь, пожалуйста.
Мэрфи опустился в кресло, нервно поглядывая на Маленкова. Проклятые пришельцы словно стравливают их. Сначала эти мундиры, потом невинные шуточки Маленкова. Им страшно повезет, если за пару дней не произойдет кровопролития из-за какого-нибудь пустяка, вызванного непониманием.
— Леди, джентльмены, мы только что закончили совещание с Ахимса, который командует этим космическим кораблем. Сразу же после нашего собрания вы разобьетесь на учебные группы и начнете знакомство с оружием и техникой Ахимса. — Майор Данбер снова оглядела аудиторию. — Никто из вас никогда не оказывался в подобной ситуации. Понятно, что смена обмундирования вызвала легкий переполох. В результате возникло недоразумение.
— О черт! — пробурчал Мэрфи, вжимаясь в кресло. Маленков захихикал.
— Друзья, мы первые люди, которые представляют Землю перед Ахимса. Они два миллиарда лет изучали нашу планету, и мы вовсе не выглядели “цивилизованными” существами. На этом корабле все будет иначе. Я не допущу никаких недоразумений.
Наше положение очень шатко и опасно. Перед нами поставлена цель. Нам надо будет атаковать и нейтрализовать космическую станцию Пашти. Когда вы целиком освоитесь с вооружением, мы посвятим вас во все детали.
А сейчас мы начинаем подготовку, нам нужно приобрести необходимые навыки. Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь к своим офицерам. Рота АСАФ соберется у бронированных тренажеров, представители разведслужб — около торпед, спецназ и десантники — в стрелковом тире. Вечером — обязательные занятия на компьютере: познакомитесь с анатомией Пашти и получите все основные сведения относительно предстоящей операции.
А теперь повторю то, что вы уже слышали. В космосе мы будем находиться в течение года. Таким нам покажется пятилетний земной срок. Шесть месяцев туда, к станции, и шесть месяцев на обратный путь. Все это время вы должны сохранять дружественные отношения друг с другом. Многое в политике изменилось с сорок пятого года, много воды утекло, но хочу напомнить вам, что американцы, русские и евреи партизанили вместе. Почему бы нам не тряхнуть стариной? В нашем деле не должно быть никаких политических распрей. Это ясно? И последнее. Сразу же после собрания мне бы хотелось встретиться с Ривой Томпсон. — Она посмотрела на собравшихся. — Все свободны.
— Круто берет, — Маленков покачал головой.
— Мной никогда не командовал офицер такой приятной наружности, — усмехнулся Мэрфи. — Интересно…
— Ты что, самоубийца?
