ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1
Даже снаружи дом Рамиреса выглядел роскошно. Нет, в нем не было кричащей роскоши вроде собачьей будки из земного эвкалипта или сотни статуй обнаженных женщин во дворе, обычному человеку дом Рамиреса показался бы даже скромным. Но если твое зрение чуть-чуть захватывает микроволновый диапазон, это позволяет оценить кое-что из того, что проходит мимо восприятия обычных людей. В этом доме только одна охранная система в прежние времена стоила не меньше полумиллиона. Интересно, кто здесь жил — министр или директор корпорации?
Когда Анатолий прошел через незапертую калитку рядом с воротами, система охраны заволновалась, вызвала Анатолия на полицейской радиоволне и предложила представиться. Анатолий знал, что будет, если проигнорировать этот запрос, — система повторит его уже не по радио, а оглушительным голосом через два гигантских матюгальни-ка, замаскированных под альпийские горки. Анатолий не стал игнорировать запрос. Его процессор выдал в эфир пакет данных, идентифицирующий отправителя как сотрудника особого отдела и — бойца класса Е. Система охраны испуганно заткнулась.
Рамирес встретил Анатолия в холле первого этажа. Их взгляды встретились, они смотрели друг на друга, а нижняя челюсть Рамиреса медленно отпадала вниз. До Анатолия дошло — Дзимбээ не сказал Рамиресу, кто именно к нему приедет. Ну что за бардак, честное слово, прямо детский сад какой-то!
— Не пугайся, — медленно произнес Анатолий, стараясь убрать из голоса ехидные интонации. — Мы с тобой в одной команде, я теперь тоже работаю на братство. Если не веришь, позвони Дзимбээ, это он меня прислал.
— Обязательно позвоню, — Рамирес медленно приходил в себя. — Ты работаешь на братство… Почему?
— По-моему, сейчас не время устраивать задушевные беседы. Где они?
— Наверху, дверь справа.
— Оставайся здесь, мало ли что…
— Если я могу помочь…
— Ты будешь только мешать. Извини, Джон, ты очень сильный, я помню, как ты таскал… гм… тяжести… но сейчас твоя сила не потребуется. Поверь мне, ты там не нужен.
Рамирес замялся, тщетно пытаясь подобрать нужные слова.
— Там, наверху, девушка, — выдавил он наконец, — ее зовут Галя. Она… мне бы хотелось…
— Она шпионка?
— Наверное… но…
— Я постараюсь не причинять ей вреда, я буду настолько аккуратен, насколько возможно. Больше я ничего не могу обещать, ты понимаешь…
— Да, я понимаю, — согласился Рамирес и его плечи поникли.
Поднимаясь по лестнице, Анатолий подумал, что Ра-миресу патологически не везет. Одна женщина бросила его ради Анатолия, вторая оказалась шпионкой, а каково ему видеть в своем доме человека, который совсем недавно был источником всех его бед? Бедный Джон…
Анатолий поднялся на второй этаж, толкнул правую дверь и обнаружил, что она заперта на хилую задвижку. Он нажал посильнее и дверь открылась. Анатолий оглядел комнату, отметил, что шпионка Галя потрясающе красива, а потом его глаза сами собой вытаращились, а сердце дало сбой. За компьютером сидел Якадзуно Мусусимару собственной персоной.
— Привет, Якадзуно! — сказал Анатолий после секундной паузы, которая потребовалась, чтобы прийти в себя. — Видать, сегодня особенный день, все старые знакомые дружно тянутся друг к другу. Вначале Джон, потом ты… Сколько мы с тобой не виделись? Больше месяца, по-моему. Как твои дела?
— Неплохо, — пожал плечами Якадзуно. — А твои? На особняк уже заработал?
Анатолий отметил, что Якадзуно отлично держится. Обычный человек на месте Анатолия даже не заметил бы, что Якадзуно смертельно напуган, но внешние проявления подавленных эмоций прекрасно видны в инфракрасном диапазоне, если, конечно, твой собеседник не умеет их скрывать. Якадзуно не умел их скрывать.
— Да, — согласился Анатолий, — заработал. Мой особняк не такой крутой, как у Джона, но и не убогий. Братство хорошо оплачивает труд профессионалов. А ты еще не устал бегать по джунглям?
— А что делать, если твои боссы превратили планету в концлагерь?
— Это временная мера. Знаешь, какие трудозатраты нужны, чтобы создать на Дёметре нормальную экономику?
— Догадываюсь. Полагаю, Багров тоже догадывался, когда приказал взорвать вокзалы.
— Это не ко мне вопрос. Ты знаешь, когда я начал работать на братство.
— Знаю. И как, экономика восстанавливается? Я что-то не вижу.
— Это займет годы. И чем больше ваши ящеры будут нападать на наши стройки, тем дольше Деметра будет походить на концлагерь.
— Наши ящеры не нападают на стройки, — подала голос Галя. Сопротивление вообще не ведет активной борьбы.
— Да, конечно, — хмыкнул Анатолий — А кто устроил резню под Нью-Майами? Почти две тысячи трупов. Дикие ящеры, надо полагать?
— Да, дикие ящеры, — вызывающе ответила Галя. — Думаешь, их нет?
— Может, и есть. Но я сам видел, как ящеры убивают фермеров под руководством ваших людей. А чтобы ящеры действовали самостоятельно, я не видел ни разу.
— А ты много видел, как ящеры нападают на людей?
— Я сейчас только этими делами и занимаюсь. Ладно, хватит тянуть резину. Якадзуно, Галя, вам придется проехать со мной, глупости делать не советую. Галя, у меня класс Е.
— Терминатор? — удивилась Галя.
— Да, терминатор. Якадзуно подтвердит.
Якадзуно мрачно кивнул. На его невыразительном лице было написано, что он лихорадочно ищет выход, но никак не может найти.
— Выход есть, — сказал Анатолий — Если ты сам расскажешь все, что может заинтересовать братство, я не дам колоть тебе феназин.
— Как же, не дашь! — возмутилась Галя — Можно подумать, тебя кто-то слушать станет.
— Дзимбээ будет меня слушать. Он не зверь, он не любит излишнего насилия. Если он поверит, что форсированный допрос не нужен, он не будет на нем настаивать. А я смогу его убедить.
— Интересно, как? — не унималась Галя.
— Цыц! — рявкнул Анатолий. — Я не с тобой разговариваю. Якадзуно, поверь мне, у меня есть влияние на Дзимбээ. Если ты все расскажешь сам, можешь не бояться за свою психику.
— Я никогда не предам Ибрагима, — решительно заявил Якадзуно.
— Конечно, — согласился Анатолий, — друзей предавать нельзя. Я вот тоже никого не предал.
— Да ну?
— Ну да. Когда я пришел к Сингху, я поставил условие, что никогда не буду воевать с двумя конкретными людьми. Знаешь, с кем?
— С кем?
— С Ибрагимом и с тобой.
— И Сингх принял это условие?
— А куда ему было деваться?
— Как куда?
— Ну… не важно. Мы с ним договорились. А с Дзимбээ договориться еще проще, чем с Сингхом.
— Я не могу предать Ибрагима.
— И не предавай. Я не буду тебя спрашивать, где сейчас прячется Ибрагим.
— Ты не понимаешь!
— Чего не понимаю? Намекаешь, что твоя информация настолько ценна, что каждое слово будет предательством? Ты не преувеличиваешь?
Якадзуно непроизвольно стрельнул глазами в сторону компьютера. Обычный человек ничего не заметил бы, но эвристический блок Анатолия четко распознал направление взгляда.
Анатолий подошел к компьютеру и посмотрел на экран. Якадзуно вошел в глобальную сеть через веб-интерфейс и делал какие-то покупки в сетевом магазине. Анатолий на клонился над консолью, и в этот момент фотодетекторы заднего вида уловили движение за спиной.
Анатолий резко обернулся. Якадзуно заканчивал вытаскивать из-под куртки электрический пистолет. Анатолий схватил со стола нож для разрезания бумаги и с силой метнул его. Такой нож очень трудно метать, он совсем не сбалансирован, рукоятка вдвое тяжелее лезвия, но для бойца класса Е нет ничего невозможного.
Острие ножа воткнулось в тыльную сторону кисти Якадзуно. Он нелепо дернул рукой, пистолет выпал. Фотодетекторы снова предупредили об опасности.
Анатолий пригнулся. Тяжелый деревянный стул, которым замахнулась Галя (и откуда у нее только силы берутся!), просвистел над головой, вместо того чтобы попытаться сломать шею. Галя не знала, как трудно сломать шею терминатору.
Анатолий быстро выполнил сложную и практически неразличимую последовательность движений. Галя перелетела через стул, сделала сальто вперед и распласталась на ковре у ног Якадзуно. Анатолий с удовольствием отметил, что у него даже не сбилось дыхание. Сейчас он в гораздо лучшей форме, чем на Гефесте, спасибо здоровому образу жизни, который он ведет последние месяцы.
— Я обещал Джону не делать тебе больно, — сказал Анатолий. — Мне не хочется нарушать обещание.
— Ты мерзавец! — завопила Галя, потирая ушибленный локоть и морщась от боли. — Продажная тварь на службе наркоманов! Как ты мог?!
— Очень легко. Знаешь, чем я отличаюсь от тебя и от Якадзуно? Тем, что мои мозги не пропитаны пропагандой. Когда у тебя в черепе процессор, труднее поддаваться внушению.
— Тогда почему ты за них? Поверил в эту чушь про пророка Леннона?
— Не говори глупостей! Братство сейчас — единственная реальная сила на этой планете. Ваше идиотское сопротивление сидит по норам и боится высунуть нос наружу, а братство занимается настоящим делом. Они восстанавливают планету, превращают ее из большой помойки в нормальный дом для двух миллионов людей. Да, работа идет медленно, но когда вы перестанете нам мешать, она пойдет быстрее. Один только налет на стройку под Нью-Майами стоил нам полугода лишней работы. Я согласен, когда леннонцы взорвали вокзалы, это было страшное преступление, но оно уже в прошлом. Сейчас надо думать не о том, кто виноват, а о том, что делать. А делать надо то, что делает братство. Вы боретесь с братством за власть над планетой, но к чему эта борьба приведет? К тому, что бороться будет не за что. Мы не должны воевать, мы должны работать. Какая, к черту, разница, будет на Деметре терраформинг или нет? Вы своего уже добились, работы по терраформингу прекращены. Из-за вашей возни у нас хватает сил только на самое необходимое. Если вы не остановитесь, люди начнут голодать.
— Предлагаешь договориться? — спросил Якадзуно.
Он выглядел комично — стоял посреди комнаты и в прямом смысле слова зализывал рану на руке. Рана получилась поверхностная, скорее даже царапина, чем рана.
— У меня нет полномочий вести переговоры, — заявил Анатолий. — И у тебя тоже нет.
— У Дзимбээ полномочия есть?
— Думаю, есть. Точно сказать не могу, но думаю, что есть.
— Позвони, узнай.
— Зачем?
— Чтобы начать переговоры.
— Как?
— Я знаю, как.
— А если я тебя стукну по голове, привезу в особый отдел и вколю ампулу феназина? Полагаю, в этом случае переговоры пойдут быстрее.
— Ты говорил, что не воюешь со мной.
— А я и не воюю, я просто делаю то, что считаю нужным. Пойми, Якадзуно, лично против тебя я ничего не имею, ты мне даже нравишься. Но ты занимаешься делом, которое мне очень не нравится. И пока ты не перестанешь им заниматься, ты будешь моим врагом. В последний раз спрашиваю — ты начнешь говорить?
Якадзуно прыгнул вперед, в прыжке развернулся спиной к Анатолию, упал на четвереньки и накрыл собой лежащий на ковре пистолет. Анатолий сразу понял, что хочет сделать Якадзуно.
Анатолий включил мускульные усилители на бедрах, преодолел три метра одним прыжком с места и упал на Якадзуно, захватив руками две болевые точки. Якадзуно рухнул на бок и нечленораздельно зашипел. Галя попыталась наброситься на Анатолия сбоку, но промахнулась, потеряла равновесие и упала на стеклянный столик с цветами. Этот столик был слишком хлипким, чтобы осколки могли причинить серьезные травмы, а вот чтобы охладиться после драки — самое то.
— Ты наивен, Якадзуно, — сказал Анатолий, вытаскивая пистолет из-под корчащегося тела. — Тебе никогда не справиться со мной, я знал, что ты сделаешь, еще до того, как ты прыгнул. У тебя последний шанс начать говорить. Ну?
Якадзуно выругался на каком-то непонятном языке, скорее всего японском. Анатолий тяжело вздохнул и ткнул бывшего друга пальцем в основание шеи. Далее он подошел к Гале и поочередно надавил на три рефлекторные точки. Галя медленно осела на пол. Анатолий не позволил ей упасть, он ведь обещал Джону обращаться с ней бережно.
Анатолий подключился к мобиле через нейрошунт, вызвал группу прикрытия и сообщил, что можно входить в дом. Его работа была окончена.
2
Рамирес сидел на кухне, его допрашивал следователь — маленький невзрачный мужичок с редкими рыжеватыми волосами на лысеющей голове. Он был весь помятый, неухоженный и задрипанный, рядом с холеным гигантом Рамиресом он выглядел персонажем комедийного детектива. Казалось, он и сам понимал это и оттого разговаривал холодно и даже злобно, как будто Рамирес был не свидетелем, а подозреваемым. Рамиреса так и подмывало сделать ему замечание, но от этого шага что-то удерживало, он и сам не понимал, что именно.
— Где и когда вы познакомились? — задал очередной вопрос следователь.
— С кем? С Галей или с Газизом?
— Ну… для начала, с Газизом.
— Полтора часа назад. Галя сказала, что случайно встретила в сети бывшего одноклассника и пригласила его к нам домой.
— Как вы поняли, что он шпион?
— На компьютере Гали стояла программа Rear Jaws. Эта программа позволяет…
— Я знаю, что позволяет эта программа. Зачем вы поставили ее на этот компьютер? Вы в чем-то подозревали сожительницу?
— Она не сожительница!
— Вы не занимались с ней сексом? — удивился следователь.
— Нет, то есть да. Я имею в виду, она не просто сожительница, я ее любил.
— Теперь больше не любите?
— Я не могу любить вражескую шпионку, — заявил. Рамирес и смутился, потому что это абсолютно правильное утверждение прозвучало как-то слишком пафосно.
Следователь хмыкнул.
— Вы давно знаете Галю? — спросил он.
— Недели две. Мы познакомились в баре… — Рамирес неожиданно почувствовал, что не имеет никакого желания рассказывать чужому человеку историю своей несчастной любви.
— При каких обстоятельствах?
— Какое вам дело?
— Самое прямое. Из результатов первичного осмотра видно, что ваша со… гм… подруга занимала важное положение во вражеской резидентуре. Нам интересно все, что связано с этой женщиной. Так как вы познакомились?
Рамирес собрался с духом и начал рассказывать. Вначале ему было трудно превращать мысли в слова, ему казалось, что он делает что-то неприличное, но каждая следующая фраза давалась легче, чем предыдущая. Он даже как будто стал получать удовольствие от того, что рассказывал постороннему человеку о самом личном, самом сокровенном, о таких вещах, о которых не рассказывают даже ближайшим друзьям. Следователь понимающе кивал, казалось, он испытывал к Рамиресу самое искреннее расположение. Но Рамирес не обманывался, следователь не испытывал никаких особенных чувств, он просто делал свою работу.
Через час допрос закончился. Рамирес просмотрел протокол и заверил его цифровой подписью. Все было записано правильно, но в письменном виде история любви Джона Рамиреса и Гали Козловой выглядела настолько пошло…
— Что с ней будет? — спросил Рамирес.
— С Галей? Как обычно. Следствие, суд…
— Ее казнят?
— Суд решит.
— А вы как думаете?
— Думаю, казнят.
— Вы считаете, это справедливо?
— А что, нет? Послушайте, Джон, — следователь доверительно перегнулся через стол, — можно я вас буду называть просто Джон?
— Пожалуйста.
— Так вот, Джон. Послушайте старого циника и не перебивайте. Предательство любимой женщины всегда ужасно, а такое предательство, как с вами, ужасно вдвойне, — Рамиреса поразило, насколько сильно переменилось поведение следователя, теперь он говорил не как следователь, а как психиатр. — Сейчас вы испытываете шок, но это нормально, так со всеми бывает. Мне часто приходится сталкиваться с подобными случаями. Мужья преступниц всегда говорят, что это была случайность, что на самом деле она хорошая, добрая и пушистая, они молят суд о снисхождении, но это никогда не помогает. Когда первое потрясение пройдет, вы и сами это поймете. Надо только подождать, и вы свыкнетесь с тем, что ваша любимая оказалась совсем другой, чем вы себе представляли. Любовь слепа, влюбленный мужчина никогда не замечает, что влюбился в мегеру. Поверьте мне, я знаю, что говорю. Подождите два-три дня, ничего не делайте, вы оправитесь от шока и все будет нормально. Не делайте глупостей, дайте эмоциям остыть, возьмите отпуск на пару дней и напейтесь как следует.
— Вы русский? — неожиданно спросил Рамирес.
— Да, а что? Впрочем, я понял: вы думаете, русские всегда пьянствуют, вот и этот тоже посоветовал… Дело ваше, я не настаиваю, я просто советую. Я считаю, вам надо отвлечься от переживаний, выждать какое-то время, а потом вы сами удивитесь тому, как спокойно станете все воспринимать. Главное — не наделать глупостей сегодня-завтра, послезавтра будет уже легче. У вас есть вопросы?
Рамирес молча помотал головой.
— Тогда у меня все. Большое спасибо, вы очень помогли делу братства.
Рамирес почувствовал жуткую злость, ничем не мотивированную, но оттого не менее жуткую.
— Что вы знаете о деле братства? — угрожающе спросил Рамирес, все его тело напряглось, а руки сжались в кулаки. — Что вы вообще можете знать об этом? Когда вы вступили в братство?
— На третий день после революции. Извините, я не хотел вас обидеть. Я вовсе не имел в виду, что имею право вас благодарить, я просто неудачно выразился. Простите меня.
С этими словами следователь удалился, а с ним и остальные полицейские. Дом стал тихим и пустынным.
Рамирес открыл бар и достал бутылку амброзии. Немного подумав, он поставил ее на место и вытащил бутылку водки. Посмотрим, насколько действенным будет русский способ справляться с неприятностями.
3
Анатолий вошел в кабинет Дзимбээ и увидел, что сегодня он не единственный посетитель. За столом для совещаний уже сидели Танака Ногами и Ю Ши. Сердце Анатолия екнуло — Дзимбээ вызвал к себе обоих терминаторов, значит, ожидается жаркое дело. Еще и Танака здесь…
— Здравствуй, Анатолий, — поприветствовал его Дзимбээ. — Проходи, садись, только тебя ждем. Что ж, все в сборе, можно начинать. Вначале один частный вопрос. Анатолий, как ты относишься к Якадзуно Мусусимару?
— В каком смысле?
— Он был твоим другом. Когда Сингх брал тебя на службу, ты даже потребовал записать в контракт, что не будешь работать против него.
— Я работаю не против Якадзуно, а за дело братства. Мне нравится Якадзуно, он хороший человек, но он выбрал не ту сторону. Я видел, что творит наркомафия на окраинах, это нельзя оставлять без ответа.
— Именно это я и ожидал услышать, — кивнул Дзимбээ. — Сегодня ночью Якадзуно был подвергнут форсированному допросу, мы получили массу интересной информации, оказывается, он знает даже больше, чем Вахид. Когда вы с Ю Ши вернетесь с операции, я покажу вам полный текст, а пока мы ограничимся только самым главным. Анатолий, ты хорошо выкинул начинку золотого цверга?
— Какого цверга? — переспросила Ю Ши. Дзимбээ предостерегающе поднял палец, Ю Ши замолчала.
— В каком смысле хорошо? — не понял Анатолий. — Я утопил ее в болоте, причем специально выбрал место, где не было заметных ориентиров. Через полчаса я бы ее и сам не нашел. А на следующий день там был ураган… А что случилось?
— Когда ты поехал в болота, за тобой никто не следил?
— Никто.
— Ты уверен?
— Километров на тридцать вокруг не было ни одного автомобиля.
— Моторные лодки ящеров развивают довольно большую скорость.
— Намекаешь, что кто-то выследил меня на лодке?
— Не кто-то, а Возлувожас Шесинхылко. Да, он тебя выследил.
— Где сейчас начинка?
— Тринадцать дней назад была в Осулев, в кабинете царя Ойлсовла.
— Осулез, — автоматически поправил Анатолий. — Осу-лев — это в именительном падеже. И еще…
— Наплевать на падежи! — неожиданно взорвался Дзимбээ. — Ты меня еще сморкаться поучи! Это дерьмо сейчас у ящеров. Знаешь, зачем твой любимый Якадзуно приехал в Олимп? Изготовить детонаторы! Понимаешь, что это значит?
— Успокойся, — сказала Ю Ши. — Что такое «это дерьмо»?
Дзимбээ неподвижно застыл на несколько секунд, после чего встряхнулся, помотал головой и буркнул:
— Извините.
— Ничего страшного, — успокаивающе проговорила Ю Ши. — Так что это такое?
— Нерадиоактивный ядерный заряд.
— Разве такие бывают?
— Мы взрывали вокзалы такими зарядами.
— Какая у них удельная мощность?
— Довольно большая, но не это главное. Главное то, что такой заряд не обнаруживается никакими детекторами.
— В Осулез много зарядов?
— Готовых зарядов там нет, там просто активное вещество в порошке. Мы перевозили этот порошок с Гефеста четырьмя партиями, три использовали в день выступления, четвертая попала в руки СПБ. Якадзуно заказал детали для восьми детонаторов, но если не гнаться за мощностью, зарядов можно изготовить хоть сотню. На нашу долю хватит.
— Какова критическая масса?
— Критической массы нет, нет ни верхней, ни нижней границы. Можно сделать бомбу, которая влезет в твою сумочку, а можно сделать бомбу, которая не поместится в поезд.
— Как выглядит этот порошок?
— Темно-серый, кристаллический и очень тяжелый. Упакован в маленькие целлофановые пакеты, примерно по килограмму каждый. Анатолий, ты помнишь, сколько их было?
— Десять или пятнадцать… точно не помню. Они всегда лежали в одной сумке, я их не считал.
— Понятно… Что ж, полагаю, вы уже поняли, в чем будет состоять миссия.
— Забрать все пакеты и доставить их сюда, — высказала Ю Ши потрясающе гениальную и неожиданную догадку. — Точные координаты объекта известны?
— Тринадцать дней назад пакеты с порошком лежали в кабинете швуэ Ойлсовла, в сундуке, он стоит в дальнем левом углу, если смотреть от входа. Если их там не окажется, вам придется прочесать дворец. Анатолий, ты хорошо говоришь по-ящерски?
— Объясниться смогу.
— Вот и хорошо. Если будет нужно, поспрашиваешь местное население. Когда прибудете в Осулев, немедленно направитесь в царский кабинет. Сейчас ребята составляют со слов Якадзуно план дворца, подробная схема будет готова часа через два. Если увидите, что в сундуке пакетов нет, у вас будет один час, чтобы их найти. Если найти не удастся, вы эвакуируетесь, и мы разбомбим Осулев к чертовой матери.
— Там живет сто тысяч ящеров, — заметил Анатолий.
— Мы уже уничтожили пятьсот тысяч и ничего, конца света не произошло. Мы не можем позволить ящерам сделать с нами то, что мы сделали с имперскими войсками. Пакеты с порошком должны быть либо возвращены, либо уничтожены. Против этого никто не возражает?
Никто не возражал. В глазах Ю Ши читалось боевое возбуждение, но Анатолий чувствовал себя подавленно. Он понимал, что Дзимбээ прав, Деметра не выдержит второй террористической атаки, но все равно задание, которое предлагал Дзимбээ, казалось неправильным, и Анатолий знал почему. Он потратил столько сил, чтобы спасти золотого цверга от братства, а теперь ему предлагается решить совершенно противоположную задачу. А что делать, если так повернулась жизнь? Диалектика, мать ее.
4
Состояние после феназина похоже на похмелье после алкоголя. Страшно хочется пить, голова раскалывается, во всем теле слабость, настроение подавленное.
Якадзуно покопался в памяти и обнаружил, что не помнит ничего, что было после укола. Но он и так знал, что рассказал следователям братства все секреты, которые были ему известны. Иначе и быть не может, современной химии невозможно сопротивляться. Теперь Багров и Дуо знают, что начинка золотого цверга вовсе не утонула в деметри-анском болоте, а ждет своего часа в сундуке ящерского царя и, скорее всего, никогда не дождется. Да бесы с ним, с золотым цвергом, гораздо хуже, что они знают телефон Ибрагима… Должно быть, уже определили и местонахождение — ведь для этого достаточно позвонить и за считанные секунды запеленговать ответный сигнал.
А самое досадное то, что Якадзуно ничего не может сделать, чтобы хоть как-то исправить ситуацию.
Нет, самое досадное то, что арестовал тебя не просто какой-то головорез из службы братства, а сам Анатолий Ратников, собственной персоной. Анатолий был для Якадзуно настоящим другом, почти как брат. Теперь Якадзуно понимал, как получается, что во времена гражданских войн брат иногда воюет против брата. Казалось бы, такая мелочь — делать на Деметре терраформинг или не делать, но из-за этой мелочи два друга оказались по разные стороны баррикад, а вчера даже сошлись в открытом бою. Если только это избиение можно назвать боем.
Якадзуно лежал на больничной кровати, он был в пижаме, рядом с кроватью стоял медицинский робот, но капельницы не были задействованы. Похоже, физическому здоровью Якадзуно допрос не причинил большого вреда. А вот с душевным здоровьем дела обстояли гораздо хуже. Окажись на месте Якадзуно кто-нибудь из его далеких предков, обязательно сделал бы себе сеппуку. Или попытался бы сделать — Якадзуно обвел взглядом палату и не обнаружил ничего, хотя бы отдаленно напоминающего нож. Якадзуно понимал, что никто не позволит ему покончить с собой — раз его не убили после допроса, а, наоборот, лечат, значит, он нужен им живым. Но жест был бы красивым.
Якадзуно некоторое время смаковал идею самоубийства, а затем встал, накинул халат и отправился на поиски туалета. Выйдя в коридор, он обнаружил, что около двери несут службу целых три охранника. Якадзуно задал лаконичный вопрос, получил лаконичный ответ и направился по указанному адресу. Двое охранников увязались следом.
Сделав свои дела, Якадзуно вернулся в палату, попытался помедитировать, но безуспешно — похмелье не давало сосредоточиться. Тогда он встал и начал ходить взад-вперед по палате.
Прошло минут пятнадцать, а затем дверь распахнулась и в палату вошел невысокий худощавый японец средних лет.
— Здравствуй, Якадзуно, — сказал он. — Давно хотел с тобой повидаться. Ты был достойным противником.
— Был? — переспросил Якадзуно. — В каком смысле был? Меня уже приговорили? Или это угроза?
— Нет, тебя не приговорили, — улыбнулся незнакомец. — Но ты в плену, а значит, больше не противник. Ты зря думаешь, что в моих словах есть угроза, я не собираюсь тебе угрожать, угрожать самураю глупо.
— Я не самурай, мой род прост и незначителен.
— Это не важно. Вишню видно по цветам, а самурая по поступкам.
Якадзуно поморщился — его собеседник безбожно переврал древнюю пословицу.
— Кто вы такой? — спросил Якадзуно.
— Ах да, я забыл представиться. Меня зовут Дзимбээ. Ты можешь обращаться ко мне на «ты».
Некоторое время Якадзуно задумчиво разглядывал Дзимбээ, который бесстрастно смотрел в глаза Якадзуно и ждал реакции.
— Ожидал увидеть монстра? — спросил Дзимбээ. — Я слышал, моим именем пугают детей. На самом деле я добрый.
— Ленин тоже был добрым, — буркнул Якадзуно. Дзимбээ вежливо улыбнулся.
— Я не Ленин, — сказал он. — И Багров, к сожалению, тоже не Ленин. Все идет наперекосяк, надвигается разруха, и мы не знаем, как ее предотвратить. Знаешь, зачем я пришел?
— Поглумиться?
— Ты слишком плохо обо мне думаешь. Я пришел рассказать тебе новости. Гражданская война закончилась, сопротивления больше нет.
Якадзуно сохранил непроницаемое лицо, но это стоило ему колоссальных усилий. Дзимбээ внимательно посмотрел на Якадзуно и вдруг тихо и добродушно рассмеялся.
— Ты неправильно понял, — уточнил он, — сопротивление не уничтожено, оно просто перестало быть сопротивлением. Мы начали переговоры.
— О чем?
— Перемирие на пять лет. В течение всего этого времени братство не будет проводить терраформинг, а сопротивление обязуется защищать наши окраины от диких ящеров. Ты знал, что у сопротивления есть термоядерный реактор? Теперь знаешь. Сопротивление даст нам энергию.
— Они сдались?
— Они не сдались, это не капитуляция, а почетный мир. Мы тоже пошли на уступки. Ибрагим войдет в состав ЦРК, бойцы сопротивления получат те же права, что и бойцы братства. Наши экономисты прорабатывают вопрос о включении ваших людей в общую систему кредитования. Пока еще не решили, что делать с ящерами, которые на вас работают. В течение пяти лет они будут иметь такой же статус, как люди, а потом решим этот вопрос отдельно. До последнего момента я боялся верить, что здравый смысл возобладает.
— Тогда почему ты такой грустный?
— Я не грустный, я задумчивый. Не бери в голову, это не относится к тому делу, из-за которого я пришел. С этой минуты ты свободен. Прошивку твоей карты уже поменяли, по документам ты снова Якадзуно Мусусимару, из планетарного розыска ты выведен, но я бы советовал пару дней избегать мест, где проверяют документы. Нужно время, чтобы изменения в базе данных растиражировались по всей планете. Кредит, — который тебе выдал Ибрагим, аннулирован, вместо него ты получил кредит, положенный тебе по статусу.
— И какой же у меня статус?
— Временно нетрудоспособный оперативник особого отдела. По-моему, это наилучшее приближение к тому, что ты есть на самом деле. Нельзя же писать в документах «бывший шпион наркомафии», люди не поймут.
Якадзуно помотал головой. Ему вдруг показалось, что все происходящее всего лишь галлюцинация. Такое же чувство он испытывал, когда впервые увидел живого ящера.
— Я могу связаться с Ибрагимом? — спросил Якадзуно.
— В данный момент не можешь, он сейчас летит в Олимп. А минут через двадцать — пожалуйста.
— А где Галя?
— Уже дома. Она еще лучше перенесла инъекцию, чем ты.
— С ее здоровьем все в порядке?
— Врачи говорят, что долговременных последствий не замечено.
— Понятно… Про цверга я рассказал?
— Еще бы! — Дзимбээ хихикнул. — Ты недооцениваешь наших следователей. Все ты рассказал — и про цверга, и про его начинку, и про дружбу с ящерами.
— Начинка уже у вас?
— Пока нет. Но если не случится ничего непредвиденного, к вечеру будет у нас. Что-нибудь еще хочешь спросить?
— На чем я засыпался?
— Все разоблаченные шпионы спрашивают одно и то же, — улыбнулся Дзимбээ. — И почти все получают один и тот же ответ — ты засыпался на чистой случайности. Джонни Черная Рука — мужик очень ревнивый и подозрительный. Он поставил Rear Jaws на компьютер своей любовницы.
— Галя говорила, что он совсем не разбирается в компьютерах.
— Она его недооценила. Не грузись, ты хорошо работал, тебе просто не повезло. Ты не самый плохой оперативник из тех, кого я знал.
— Это комплимент?
— Это предложение поработать в особом отделе. Нам очень нужны такие люди, как ты. Сейчас ничего не говори, сначала посоветуйся с Ибрагимом, нам, кстати, пора ехать в аэропорт. Поедешь его встречать?
— Конечно!
— Тогда одевайся и поедем. И поторопись, такого человека, как Ибрагим, не следует заставлять ждать.
5
Утро Джона Рамиреса началось с тяжкого похмелья, отягощенного галлюцинациями. Ему привиделось, что Галя снова дома, она сидит на корточках с веником и совком и убирает осколки стеклянного столика, который кто-то разбил в ходе ареста. Некоторое время Рамирес таращился на чудное виденье, а потом закрыл глаза и застонал.
Галлюцинация упорно не желала уходить, теперь она проявилась в слуховом виде. Она рассмеялась в точности так, как смеялась Галя, и ласково проговорила:
— Проснулся, бедненький. Сейчас я тебе квасу принесу.
Рамирес хотел было ответить, что терпеть не может квас, но вовремя сообразил, что разговаривать с галлюцинациями неприлично. Тем более что глюк, если судить по издаваемым звукам, удалился из комнаты.
Радость Рамиреса была недолгой, глюк вскоре вернулся. Раздалось бульканье, и в руку Рамиреса ткнулось холодное дно большого пивного стакана, судя по запаху, наполненного квасом.
Рамирес приподнялся в постели и осушил стакан, не открывая глаз. После этого он открыл глаза и увидел прямо перед собой Галю. Она стояла перед ним на коленях и смотрела на него с ласковой жалостью. Рамирес представил себе, как он сейчас выглядит, и решил, что жалость в сложившихся обстоятельствах вполне оправдана.
— Ты настоящая? — спросил Рамирес и почувствовал себя дураком.
— Нет, я твоя галлюцинация, — серьезно ответила Галя и тут же хихикнула. — Ты что, не рад меня видеть?
— Э-э-э… А что ты тут делаешь?
— Забыл, что ли? Я уже две недели тут живу.
— Я серьезно. Тебя отпустили?
— Отпустили.
— Так ты не шпионка?
— Уже нет. Джонни, ты проспал все новости, гражданская война закончилась.
— Как закончилась?
— Как обычно, как все войны заканчиваются. Бахтияр, — она взглянула на часы, — только что прилетел в Олимп, через час-другой они с Багровым формально подпишут мирный договор.
— Мы победили?
— Победили, победили. И вы, и мы, все победили. Дзимбээ не делился со мной подробностями, он просто сказал, что мир заключен и условия почетные для обеих сторон. Можно сказать, что война закончилась вничью.
— С тобой разговаривал сам Дзимбээ?
— Ага. Приглашал меня в особый отдел.
— И что ты ему сказала?
— Что сначала посоветуюсь с Ибрагимом. Дзимбээ предложил мне съездить встретить его в аэропорт, но я сказала, что хочу домой. И вот прихожу я домой и что вижу? Муж вдрызг пьяный, вся квартира разгромлена, ты даже стекло не убрал!
Рамиресу снова показалось, что это галлюцинация. Он еще не успел привыкнуть к тому, что Галя потеряна навсегда, что она шпионка, совершившая преступление, за которое положена смертная казнь, и вот она снова появляется дома и начинает отчитывать его за то, что в комнате валяется битое стекло. Сюр какой-то!
Галя улыбнулась и погладила Рамиреса по небритой щеке.
— Не обижайся, — ласково сказала она, — это я любя. Ты, наверное, не поверишь, но я, кажется, влюбилась.
— И в кого же?
— В тебя, дурилка картонная!
— И давно?
Галя пожала плечами.
— Ну… я не могу назвать точный день. Но сегодня утром я проснулась одна, в больнице, тебя рядом не было, и я сразу почувствовала, как мне одиноко. Я все утро думала о тебе. Плохая я шпионка.
— Почему?
— Потому что влюбилась в объект разработки.
— Я все-таки был для тебя только объектом?
— А сам как думаешь?
— И что ты хотела от меня узнать?
— Какая теперь разница?
— Нет уж, скажи!
— Ну ладно. Физические адреса высших воротил братства.
— Зачем? Твои боссы хотели развернуть террор? Подожди! Сингха убил Ибрагим?
— Понятия не имею. А что тебя удивляет? У вас было подавляющее преимущество в военной силе, по всем правилам войны нам надо было переходить к террору. Но давай больше не будем о грустном. Ты меня выгонишь?
Рамирес задумался. С одной стороны, то, что она оказалась шпионкой, так позорно… но с другой стороны, теперь, когда война закончилась… и еще он так привязался к Гале… Черт его знает, может, вторая любовь еще не совсем потеряна?
— Принеси еще квасу, — сказал Рамирес. — А потом мне надо почитать новости, мне же еще выступать вечером.
— Ты не ответил, что будет со мной, — не унималась Галя.
— Ничего с тобой не будет. Ты принесешь квасу или мне самому на кухню тащиться?
Галя просияла, наклонилась, чмокнула Рамиреса в губы, скривилась от сивушного аромата, но тут же улыбнулась и легким шагом удалилась на кухню, не забывая поигрывать бедрами. Рамирес подумал, что вчерашнее потрясение все-таки оказалось дурным сном. Тот русский мужик был прав, водка действительно помогает от неприятностей.
6
Зеленое море джунглей озарилось инфракрасной вспышкой, и на свет божий вынырнула ракета. Анатолий мысленно выругался — до Осулею оставалось еще почти двадцать километров. Хорошо, что это была именно ракета, а не автономная граната с гравитационным двигателем.
Анатолий убрал крылья, перешел на гравитационную тягу и взмыл вверх, набрав за четыре секунды километр высоты. Ракета не отставала.
— Тебя атакуют, — сообщила Ю Ши.
— Вижу, — отозвался Анатолий. — Сейчас я ее стряхну.
Он увеличил тягу до максимума, ракета начала отставать. Если эта ракета единственная, нет смысла сбрасывать имитаторы, достаточно немного повисеть на большой высоте вне ее досягаемости. Точнее, не повисеть, а полежать в дрейфе, неподвижно висят в воздухе только те пилоты, кого совсем не волнует расход энергии.
Анатолий снова выпустил крылья и перевел атмосферный истребитель в планирующий полет. Ракета упорно не желала признавать поражение, она отстала уже безнадежно, но все равно упрямо продолжала набирать высоту.
Ю Ши изменила курс и вышла на перехват ракеты по экономной траектории.
— Ты что делаешь? — спросил Анатолий.
— Так, хочу проверить кое-что.
Сигнал, идущий от Ю Ши, поплыл — она выставила помехи. Ракета вдруг заложила крутой вираж и камнем рухнула вниз. Джунгли озарились яркой вспышкой. Не меньше десяти тонн в тротиловом эквиваленте.
— Она управлялась дистанционно? — дошло до Анатолия.
— Ага. Совершенно примитивная схема, даже скремблера нет. По земным меркам середина XX века.
— Откуда у наркомафии такой антиквариат?
— В Осулез нет наркомафии. Мусусимару это ясно сказал на допросе.
— Думаешь, эта ракета — творчество самих ящеров?
— Уверена. Они не могут использовать наши зенитные комплексы, им доступно только оружие класса С, вот они и собрали такую конструкцию. Для них это настоящее чудо техники.
— Что будем делать?
— Прорываться на бреющем полете. Катапультируемся на крышу дворца, машины переведем в автономный режим. Сейчас я запишу программу защиты от ракет… Есть. Держи.
— Убери помехи, связь медленная.
— Да, конечно, сейчас. Так лучше?
— Гораздо лучше. Записал.
— Активизируй.
— Отлаживать не будем?
— Чего там отлаживать? Сам посмотри.
— Сейчас… Да, ты права, отлаживать нечего. Но контроль границ я все-таки установлю.
— Установи. И я, пожалуй, тоже. Готов?
— Готов.
— Поехали.
Ю Ши вошла в крутое пике. Она перешла звуковой барьер и, снизившись до пятидесяти метров, помчалась над джунглями, сминая верхушки деревьев ударной волной. Анатолий занял позицию ведомого в ста метрах выше-сзади-справа.
Через три минуты они уже рассекали воздух над центром столицы ящеров. Ни одна ракета так и не взлетела на перехват. Широкополосный радиоприемник постоянно фиксировал переговоры противника, все разговоры велись только на ухуфласо. Радиосвязь у ящеров была поставлена не самым лучшим образом частоты были распределены неравномерно, передатчики мешали друг другу. Пару раз по Анатолию пытались стрелять с земли из пулеметов и даже пистолетов, но ни одна пуля не прошла близко от цели. Так и должно быть, это только в фильмах боевые самолеты сбивают из стрелкового оружия.
Бортовой компьютер вывел Анатолия к цели и передал двигателю команду на торможение. Торможение было энергичным, Анатолия даже чуть не затошнило. У гравитационного двигателя есть одна особенность — он гасит все перегрузки, в кабине всегда невесомость, каким бы ни было ускорение. Но когда ты видишь, как размытые силуэты, проносящиеся прямо под тобой с невообразимой скоростью, внезапно обретают четкость и застывают на месте и при всем при этом нет никакого ощущения изменения скорости, вестибулярный аппарат сходит с ума. Даже эмоциональные фильтры плохо помогают.
«Чайка» неподвижно зависла в пяти метрах над крышей швуфласес жесушв. Повинуясь мысленной команде Анатолия, верхний люк кабины сдвинулся назад, привязные ремни расстегнулись, а затем Анатолий резко прыгнул вверх и на мгновение завис в воздухе, попав в зону рассеивания. Он включил ранец Бэтмена на обратную тягу и камнем рухнул вниз.
Приземление получилось жестким, сказалось долгое отсутствие тренировок. Надо было потренироваться перед боевым вылетом, жаль, что времени не было.
Анатолий растянулся на плоской крыше, прижимаясь к шершавой поверхности, устланной большими деревянными пластинами, покрытыми каким-то лаком. «Чайка» перешла в автономный режим и взмыла ввысь, тело Анатолия вначале приподняла рассеянная тяга, а затем крыша дворца вошла в зону компенсации и удвоенная сила тяжести впечатала Анатолия в крышу. Заболели руки и колени, принявшие на себя удар, но серьезных повреждений не было, бог миловал.
Ю Ши уже действовала. Их мозги работали в единой телепатической связке, сейчас мозг Анатолия воспринимал две картинки — то, что видел своими глазами, и то, что видела Ю Ши. Она уже успела обнаружить, что на крыше нет охраны, и теперь, переждав момент приземления Анатолия, выбивала одну из дверей, ведущих на чердак. Все, уже выбила.
Анатолий не стал сломя голову бросаться вниз. Он совершил полный оборот вокруг своей оси, фиксируя в эйдетической памяти окружающий пейзаж и привязывая его к схеме дворца. Цель их визита находится в другом крыле, туда лучше пройти поверху.
Ю Ши мысленно выругалась, признавая свое решение поспешным и необдуманным. Но ей менять план действий уже поздно, она как раз вступила в бой с подоспевшей стражей. Получается, что Ю Ши и Анатолий поменялись ролями, теперь она будет отвлекать охрану, а он — выполнять главную задачу миссии.
Анатолий подбежал к краю крыши и аккуратно перевалился через край. Пусть герои фильмов совершают эффектные прыжки, сам Анатолий не горел желанием изображать летящую утку на охоте. Аккуратно подруливая ранцевым двигателем, он плавно опустился вдоль стены во внутренний двор, раньше густо засаженный плодовыми деревьями, а теперь покрытый их выжженными скелетами. Несколько недель назад здесь был бой.
Во дворе Анатолий заметил двух ящеров. Один из них был вооружен стандартным электрическим пистолетом человеческого производства, в руках другого было явно кустарное оружие — к электрическому пистолету надстроен длинный ствол, причем не просто металлическая труба, а нормальный ствол со встроенным линейным электродвигателем. В результате этого дополнения пистолет превратился почти в пулемет. Вряд ли он умеет стрелять очередями, а в остальном — нормальное длинноствольное оружие. Насколько помнил Анатолий, такое оружие называется то ли «ружье», то ли «винтовка».
Ни один из этих ящеров Анатолия не заметил. Он не стал ввязываться в бой, а просто спрятался за широким стволом особенно большого дерева.
Из окон корпуса, оставшегося позади, доносились взрывы, рев пламени и отчаянные вопли умирающих ящеров. Картинка, которую передавала Ю Ши, стала очень плохого качества — взрывы электрических пуль создают сильные помехи радиосвязи. Это было даже хорошо — Анатолий не любил смотреть на картины ближнего боя. Во-первых, он не любил чрезмерно жестокие сцены, а во-вторых, это напоминало ему тот случай на Гае… Нет, не думать об этом!
Тем более что прямо по курсу нарисовался целый отряд ящеров, которые движутся наперерез, и надо срочно решать, что с ними делать — вступать в бой или начинать игру в кошки-мышки.
Анатолий выбрал самый кардинальный вариант. Он вытащил из кармана автономную гранату и передал ей кодированный приказ. На краткий миг граната обрела подобие жизни и отправилась в полет. Анатолий распластался на земле рядом с деревом, зажмурил глаза и заткнул уши.
Казалось, наступил конец света. Земля дрожала и тряслась, ослепительный свет проникал сквозь зажмуренные веки, полыхающее дерево осыпало тяжелую броню Анатолия целым ворохом горящих головней, радиосвязь вырубилась напрочь, электростатика ощущалась даже сквозь миллиметровый слой титана, прикрывающий тело Анатолия с ног до головы.
Анатолий поднялся на ноги. Все вокруг заволокло густым дымом, обугленные деревья, не сгоревшие в прошлый раз, теперь спешно наверстывали упущенное. Впрочем, большинство деревьев просто перестало существовать, а в эпицентре взрыва почва спеклась в некое подобие стекла.
Анатолий побежал через двор к противоположному краю. Его путь не был прямым — во-первых, мешали горящие сучья, а во-вторых, находиться слишком близко к эпицентру не рекомендуется. Радиация при электрическом взрыве отсутствует, но и высокая температура ничего живого не оставляет.
Инстинкт бросил Анатолия на землю за долю секунды до того, как он успел понять, что произошло. Огромная деревянная балка с шипением пролетела в считанных сантиметрах от его головы и рухнула на землю, заставив ее содрогнуться. Сверху посыпались мелкие камни и обломки кирпича. Связь с Ю Ши прервалась окончательно.
Дождавшись, когда дождь осколков прекратится, Анатолий осторожно привстал на корточки, вгляделся в то, что передавала телекамера заднего вида, и внутренне содрогнулся. То крыло дворца, на которое они высадились, перестало существовать. Взрыв колоссальной силы практически сровнял его с землей. У Ю Ши не было никаких шансов уцелеть, в эпицентре такого взрыва не поможет никакая броня. Но сожалеть будем потом, сейчас в мире нет ничего, кроме миссии, которую нужно выполнить. Анатолий включил эмоциональный фильтр.
Взрыв, прогремевший сзади, мог произойти по одной из двух причин — либо дворец заминирован, либо работают камикадзе. Хрен редьки не слаще. В обоих случаях долго находиться в помещении равносильно самоубийству и быстрота перемещений тут не спасет — противнику не важно, в какой комнате ты находишься, ему достаточно знать, в каком ты здании. Интересно, осмелятся они взорвать апартаменты верховного правителя? А почему бы и нет, особенно если учесть, что он вовсе не обязан находиться во дворце в данный момент. Значит, надо действовать быстро и осторожно, лучше не выполнить задачу, чем оставить братство без последнего терминатора.
Анатолий сориентировался, высоко подпрыгнул, включил двигатель и на полной скорости влетел в окно царского кабинета. Стекло брызнуло миллионом осколков. Хорошо, что в кабинете швув в окна вставлены стекла, а не прозрачная пластиковая пленка, как в остальных окнах дворца.
Спустя миллисекунды Анатолий врезался во внутреннюю перегородку. Он даже не пытался тормозить двигателем, зная, к каким последствиям приводят маневры в ограниченном пространстве. Лучше неделю залечивать синяки, чем потерять в один миг всю энергию.
Перегородка задрожала и покрылась трещинами. Внутренности Анатолия содрогнулись от страшного удара, медицинский блок выдал тревожный сигнал. Он сообщил, что полученные повреждения — средней тяжести, непосредственная опасность для жизни отсутствует, но рекомендуется выйти из боя при первой же возможности. Именно так Анатолий и собирался поступить.
Несколько секунд он прыгал по комнате, как большой металлический мячик. Когда скорость упала, Анатолий ухватился за торчащий из стены крюк неясного предназначения, остановился, больно стукнувшись о стену, быстро оглядел интерьер комнаты, обнаружил единственный сундук в углу, подскочил к нему и активировал сервомоторы брони.
Сундук оказался не очень тяжелым, килограммов пятьдесят-шестьдесят. Анатолий дважды подпрыгнул на месте, прикидывая, куда сместился центр тяжести, а затем выскочил в окно, врубил полную тягу и устремился вверх. Он провел внутри здания менее двух минут.
Набрав высоту, Анатолий вызвал свою «Чайку», установил соединение и уже начал передавать ей координаты точки рандеву, когда прямо под ним вспух огненный цветок взрыва. Выжимая из двигателя последние крохи энергии, Анатолий рванулся в горизонтальном направлении, стремясь если не обогнать ударную волну, то хотя бы ослабить ее силу.
Каким-то чудом ему удалось не уронить бесценный сундук. Даже когда взрывная волна сотрясла его тело, заставив совершить двойное сальто вперед, сундук остался плотно прижатым к груди. Анатолий знал, что стоит сделать неточное движение, как поток набегающего воздуха заставит руки растопыриться, дальний край сундука попадет в зону рассеивания и центробежная сила вырвет его из рук. Анатолий не мог себе такое позволить, особенно после того, как Ю Ши отдала жизнь за этот чертов сундук.
«Чайка», напуганная взрывом, нервно кружила в отдалении. По ней не стреляли, должно быть, ящерские зенитчики сейчас во все глаза смотрели туда, где два дымных гриба вздымались над руинами бывшего дворца. Вот и хорошо.
Повинуясь команде, «Чайка» зависла на месте и открыла люк кабины. Анатолий забросил сначала сундук, влез следом и, не тратя время на то, чтобы пристегнуться, отдал короткую мысленную команду — убираемся отсюда.
Истребитель врубил тягу и в кабине установилась невесомость. Анатолий затолкал сундук в дальний угол и занял место в кресле. Теперь самое главное — не забыть в подходящий момент зафиксировать сундук, затем позаботиться о второй «Чайке». И еще доложить командованию.
Анатолий связался с Танакой и передал ему краткий отчет:
— Задание выполнено, возвращаюсь на базу. Ю Ши погибла.
7
Атмосферный истребитель класса «Чайка» внезапно появился прямо над головами встречающей делегации. Только что в небе ничего не было, и вот десятиметровая машина заходит на посадку, оглушая встречающих бешеным воем, доносящимся откуда-то издали, с той стороны, откуда появилась эта кургузая металлическая птица. Впечатляет.
«Чайка» выпустила шасси, коснулась взлетной полосы, покатилась в сторону небольшой группы встречающих и остановилась метрах в десяти от них. Секунду спустя из самолета появилась голова Ибрагима.
Так вот он какой, Ибрагим. Злой гений наркомафии, чуть было не выигравший битву за власть над Деметрой и в конечном итоге выторговавший у Багрова почетный мир, выглядел совершенно обычным человеком. Мужчина арабской наружности средних лет и среднего роста, он не казался ни особенно сильным, ни особенно подвижным, мужик как мужик. Если заранее не знать, что перед тобой сильнейший боец и одновременно лучший аналитик планеты, ни за что не догадаешься.
Ибрагим спрыгнул на пластмассовую поверхность взлетной полосы, очаровательно улыбнулся и направился энергичным шагом к встречающей делегации. Подойдя вплотную, первым делом он распахнул объятия и заключил в них Якадзуно, который выглядел несколько обалдевшим от всего происходящего.
— Рад, что ты жив, — сказал Ибрагим. — Ты молодец, Якадзуно, твой отец может тобой гордиться.
Якадзуно пробормотал нечто невразумительное, по интонации было заметно, что он польщен. Ибрагим окинул быстрым взглядом остальную делегацию и безошибочно выделил главного.
— Здравствуй, Дзимбээ, — сказал он и протянул руку. Дзимбээ вежливо наклонил голову и пожал протянутую руку.
— Ты достойный противник, — заявил Ибрагим, — с тобой было интересно работать. А где Галя?
— У Джона, — сказал Дзимбээ. — Кажется, у них любовь.
— Да ну? — удивился Ибрагим. — Совмещают приятное с полезным? Похвально. Якадзуно, ты не теряйся, как только я освобожусь, я тебе позвоню или напишу. Твоя мобила еще действует? Вот и хорошо. Пойдем, Дзимбээ, нам надо кое-что обсудить прямо сейчас.
Они отошли в сторону. Ибрагим демонстративно вытащил из кармана глушилку, включил ее, извлек из того же кармана шейный платок, повязал его поверх нижней части лица и сразу стал похож на бандита из фильма про Дикий Запад. Дзимбээ молча повторил его манипуляции.
— У тебя какая трансформация? — неожиданно спросил Ибрагим.
— С. А что?
— Значит, про платок сам сообразил. Мне-то процессор подсказал.
— Разве это не очевидное решение? Если иметь нормальную оптику, наш разговор можно читать по губам… Да хоть вон из тех домов.
— Это точно. Но давай ближе к делу. Ты в курсе, что возводилось на стройке № 5 под Нью-Майами?
— Откуда ты знаешь про эту стройку? Разве ее не дикие ящеры разгромили?
— Ты прав, ее разгромили дикие ящеры, мои ребята так жестоко не работают. Там строился термоядерный реактор большой мощности, правильно?
— Ну… допустим.
— После разгрома стройки работы заморожены, и теперь рядом роют котлован под другой реактор, вчетверо меньшей мощности, правильно?
— Ну да, а что?
— Сроки строительства увеличены более чем вдвое, при этом Борода все объясняет только тем, что плохие ящеры все разрушили. Но ящеры разрушили только вахтовый городок, сама стройка не пострадала, там страдать было еще нечему, только и успели котлован вырыть. Откуда такое несоответствие?
Дзимбээ пожал плечами.
— По-моему, все очевидно, — сказал он. — Борода — мужик неплохой, но излишне самоуверенный. Ошибся в расчетах, настоял на принятии самого оптимистичного сценария, понял, что облажался, и теперь пытается свалить вину на ящеров. И ведь у него все получилось, ты первый, кто заметил что-то подозрительное. Если я спрошу, как к тебе попала эта информация, ты не ответишь?
— Пока не отвечу. Я лучше дам тебе три совета. Совет первый. В Нью-Майами на складе 8-J хранятся комплектующие того самого реактора, который предлагалось собрать на замороженной стройке. Покопайся как следует в документах, обрати внимание на маркировку узлов и деталей, особенно на серийные номера. Обнаружишь много интересного.
— Что именно?
— Лучше сам посмотри. Совет второй. Натрави своих ребят на продовольственные склады, пусть возьмут несколько образцов грибной массы двух-трехнедельной давности, растолкут в однородную кашицу и закажут экспертизу в университете. Результаты будут ошеломляющие, это я тебе обещаю. Ну, а потом сам поймешь, что делать.
— А третий совет?
— Ничего не говори Багрову. И вообще никому ничего не говори. Если проболтаешься, огребешь конкретные неприятности.
— Намекаешь, что Багров ведет свою игру?
— Ты не намеки слушай, а дело делай. Лучше всего будет, если ты последуешь моим советам, а об остальном поговорим потом. Даже если я тебя обманул, ты все равно ничего не теряешь, правильно? А теперь пойдем к остальным. У нас что по плану — дружеский ужин с Багровым?
— Вести переговоры будет Ногами.
— Еще лучше. Ну что, поехали?
— Поехали. И они поехали.
8
Якадзуно испытывал смешанные чувства. С одной стороны, Ибрагим его похвалил, но, с другой стороны, Якадзуно рассчитывал на большее внимание. Как-то даже неприлично получилось — бросил пару ласковых слов и пошел дальше. Так относятся к любимым собакам, но не к друзьям.
Грустные мысли Якадзуно оборвал писк телефона, сообщивший, что от Ибрагима пришло текстовое сообщение. Гласило оно следующее:
Привет, Якадзуно! Извини, что не смог с тобой нормально поговорить, вокруг было слишком много свидетелей. Я действительно очень доволен тобой, ты все сделал прекрасно, даже лучше, чем я ожидал. Если все пойдет так, как я рассчитываю, Дзимбээ скоро предложит тебе поступить к нему на службу. Не отказывайся. Наше с ним сотрудничество — не просто жест, мы теперь на самом деле в одной команде. Братство пошло на очень большие уступки, мы практически выиграли войну. Не спрашивай меня, как нам все удалось, пока это тайна даже для тебя.
С отчетом можешь не спешить, основное о твоих похождениях я уже знаю. Не пытайся понять, откуда я это знаю, — все равно не угадаешь. Просто поверь мне. Отчет при случае напиши, но особо не торопись, других дел ради него не откладывай. И обязательно проследи, чтобы он не попал в чужие руки. Не забывай — за тобой будут следить, причем очень пристально.
Что конкретно тебе предстоит в ближайшее время, я пока не знаю, все зависит от того, как пойдут переговоры. Вариантов несколько, какой будет выбран, пока неясно. Могу пообещать одно — скучно тебе не будет.
Короче говоря, держи мобилу включенной и жди указаний.
Еще раз спасибо тебе за все и успехов. Я счастлив, что ты работаешь в моей команде.
Якадзуно прочитал письмо, радостно улыбнулся, но немедленно стер улыбку с лица. Незачем давать оперативникам братства поводы для размышлений, им думать вредно. Все-таки Ибрагим не обманул ожиданий! Он вовсе не зазнался, не перестал замечать старых товарищей даже после того, как сделал невозможное — с горсткой единомышленников одержал победу над братством, подчинившим себе всю планету. Якадзуно был счастлив, что служит Ибрагиму. Ради такого вождя можно с радостью умереть и потом не будет стыдно держать ответ перед предками.
9
К вечеру Рамирес стал мрачен. Дело было не только в утреннем похмелье, испортившем настроение на весь день. Поводов для дурного настроения хватало и без этого.
Сегодня он впервые прочитал речь по бумажке. Миштич был настроен решительно, проигнорировал все аргументы Рамиреса, а когда Джон перешел на личности, Миштич стукнул кулаком по столу и рявкнул подчеркнуто грозным голосом, поставленным многолетними тренировками:
— Все, хватит! Танака ясно сказал, что ты прочтешь именно этот текст и никакой другой. Пусть это будет не так ярко, как обычно, но зато тебя не понесет. Мы с тобой знаем, какие у тебя бывают импровизации.
— Это было всего два раза…
— Не всего два раза, а целых два раза. В последний раз тебе говорю если скажешь хоть одно слово не так, как в бумажке, завтра будешь на бирже труда. Я не шучу. Слушай, Джон, я не хочу с тобой ругаться, но дело действительно очень серьезное. Стоит сделать один неверный шаг, и все, перемирию конец. Я каждую неделю бываю в ЦРК, поверь мне, этого нельзя допустить, ситуация сложилась ужасная. Мы больше не выдержим этой войны.
— Но здесь же…
— Да, речь написана коряво, я согласен. Но на последнюю страницу ты смотрел? Вот подпись Багрова, а вот подпись Бахтияра.
— Да, я вижу, но…
— Никаких но!
— Но это нельзя говорить! Знаешь, что люди подумают? Они подумают, что мы проиграли войну!
— А что подумает Бахтияр, если люди подумают, что мы выиграли войну? Знаешь, Джон, открою тебе тайну — мы действительно проиграли войну.
— Ты что? Типун тебе на язык! Как это проиграли?
— А вот так. Я на секунду заглянул в комнату, где велись переговоры… Ты знаешь, я еще никогда не видел Танаку в таком напряжении. Так что ты не рыпайся, а лучше читай, что написано. И побыстрее. Танака велел, чтобы запись сделали заранее, Багров хочет просмотреть ее до эфира.
— Но… Мы не могли проиграть! Мы разбомбили их базы, мы контролируем все коммуникации на планете, в наших руках вся энергия…
— И тем не менее. Слушай, Джон, тут разнесся один слух про твою девочку…
Рамирес зверем посмотрел на Миштича и ничего не сказал. Миштич испуганно отпрянул. Воцарилась тишина.
Через минуту напряженного молчания Рамирес грузно встал, сел напротив камеры и стал зачитывать текст, стараясь делать вид, что говорит без бумажки. Рамиресу бьшо противно.
Вечером Галя сказала ему, что нашла работу. Он возмутился и заявил, что вовсе не выгонял ее из дома и что если она думает, что он не может жить со шпионкой, то она ошибается, потому что война закончилась и…
Галя расхохоталась и обозвала Рамиреса дурачком. А потом объяснила, что работу она нашла вовсе не на бирже труда. Дзимбээ предложил ей место в особом отделе, она связалась с Ибрагимом и Ибрагим не возражал.
— Похоже, — сказала Галя, — все идет к тому, что Ибрагим будет при Дзимбээ первым замом, как Дзимбээ при Сингхе.
Рамирес снова испытал странное чувство, как будто мир перевернулся. Ибрагим Бахтияр, вождь наркомафии, злой преступный гений, организатор и вдохновитель противоестественного союза людей и ящеров против других людей, этот человек войдет в число высших вождей братства?! Мир положительно катится в пропасть.
10
Анатолий не рискнул остаться в кабине в момент посадки, как он ни пытался зафиксировать сундук, ничего не получилось. Пришлось покинуть машину на подлете к аэродрому, благо «Чайка» умеет приземляться автоматически.
Анатолий рассчитывал, что его встретит Дзимбээ, но Дзимбээ на аэродроме не было, Анатолия встречали незнакомые люди.
— Где Ю Ши? — спросил предводитель незнакомых людей, седой морщинистый китаец лет семидесяти. Анатолий красноречиво провел пальцем по горлу.
— Как?! — охнул старик.
— Взрыв большой мощности. То ли мина, то ли шахид.
— Груз при вас?
— Надеюсь.
— Не понял.
— У меня не было времени вскрывать сундук. Я его схватил и сразу выскочил в окно, только набрал высоту, внизу рвануло. Либо весь дворец был заминирован, либо швуэ расставил шахидов в каждом крыле.
— Откуда у ящеров шахиды?
— А зачем они, по-вашему, на фермы нападали? У них оружия как грязи, причем не только трофейного, они и сами кое-что мастерят, я лично видел пистолет с надстроенным стволом, как у пулемета. Еще пороховые ракеты с электрическими зарядами… Но чего мы стоим? Сундук в кабине, вытаскивайте его быстрее и давайте открывать. Если груза там нет, надо отдать приказ на бомбардировку, вертолеты ждут. Где Дзимбээ?
— Вы разве не в курсе?
— Насчет чего?
— Господин Дуо ведет переговоры с Ибрагимом Бахтияром.
— Вот те раз… О чем?.
— Об условиях перемирия.
— Ни хрена… Так что, получается, война кончилась?
— Будем надеяться. Эй, что стоите? Открывайте кабину и вытаскивайте сундук! А я откуда знаю, где трап? Быстрее, быстрее! Сейчас достанут. Старик снова повернулся к Анатолию. — Второй самолет сбит?
— Нет, он просто еще не прилетел, я его направил по экономной траектории. Ждите часа через три-четыре, смотря какой ветер будет по дороге. Я-то через стратосферу прыгнул… А где идут переговоры? На нейтральной территории?
— Не знаю. Ага, вот и трап подкатили. Пойдемте посмотрим?
— Пойдемте посмотрим.
Никаких пакетов с порошком в сундуке не было. Там было много гончарных изделий, какие-то тряпки, деревянные и металлические предметы неясного назначения, но пакетов с порошком в сундуке не было. А на дне сундука обнаружился высушенный лист сваслухув, на котором человеческими буквами было нацарапано три слова: нэ ре ехувлай.
