Глава двадцатая
Ночь
От зелья Орлика у Рич сначала перехватило дух, а потом зашумело в голове. Встряхнув головой, она смогла сделать вид, что ничего не произошло, а вот бедолага Жорд стал беспричинно похохатывать и даже попытался петь какие-то мерзкие песни, пока Айра не щелкнула его по шлему. После этого новоиспеченный стражник конга опять отдался жалостливому бормотанию про выбитый зуб.
Ночь перевалила за середину, но на улицах пылали костры, и Рич начало казаться, что ночь в Скире была всегда. А если и не была, то теперь уже точно завесила город пологом навечно. Стражники у костров казались испуганными, но их испуг был застывшим, словно они родились с такими лицами и с такими же лицами уйдут из жизни.
Все чаще в кострах угадывались обгорающие трупы, над домами несся детский и женский плач, поднимался дым, и если бы Скир не был каменным, наверное, уже пылал бы весь город.
Лицо Тира мрачнело с каждым пройденным костром, черты Айры заострились, и только Жорд продолжал бормотать, словно разум покинул парня, а мир сузился до размеров щербины в его зубах. Еще у западной башни Айра вывела из столбняка старшего дозорного и отправила его с десятком стражников жечь дом Вока. Пожилой седоусый сайд даже не попытался выяснить, почему незнакомка распоряжается скирской стражей. Видно, что-то было в лице Айры, заставляя подчиняться ей, не раздумывая. Там же Марик и Насьта подняли на лошадь охающего Орлика и помчались с ним в башню.
На рыночной площади возле Ворот Справедливости, за которыми тонула во мраке арена, дорогу спутникам преградила стража — мимо проскакал конг, и Рич с удивлением выхватила взглядом гордый профиль отца. Лебб Рейду торопился со свитой куда-то к гавани, оттуда же раздавались истошные крики, и клубы дыма туманили звездное небо. В свите Рич узнала вымазанного в саже, уставшего Хорма и Лайриса, который все еще щеголял в разрисованном узорами балахоне, но восседал на лошади, словно отправлялся на собственную казнь. Глаза его блестели, а руки дрожали.
— Склады купцов горят, — объяснил подошедший Дамп. — Может быть, просто так, а может быть, и нет. Вроде бы жгли домик, в котором умылись гноем сразу с десяток бедных горожан. Да-да, Лебб Рейду приказал убивать каждого, кто плюется гноем, — мол, нечего ждать, когда он заразит еще с десяток бедолаг. Так вот, жгли домик, а вместе с ним запылали амбары. Тут же забегали купцы с подрядчиками, кое-кто из пожара так и пожаловал на костер. А там уж повыползли из трущоб нищие и воры, налетели на дымящееся добро!
— Многовато дыма для амбаров, — заметила Айра. — А там что?
Она показала на отблески пламени и дым, клубящийся со стороны Молочных пиков.
— Гармат старается, — развел руками Дамп. — Под вечер в суматохе заключенные перебили охрану и зажгли тюрьму. Потом ушли все в те же трущобы. Кто их знает, может быть, именно они теперь уже и в гавани промышляют? Лебб-то отчего туда поскакал? Галеры надо уберечь — есть желающие покинуть Скир. А Гармат Ойду жжет трущобы. Все его стражники там.
— Вместе с людьми? — процедила сквозь зубы Айра.
— Да там в гное каждый второй! — воскликнул Дамп и махнул рукой. — Вроде бы каждый второй… Да что я говорю, Гармат Ойду словно в зверя обратился. Вы уж не попадайтесь у него на пути!
— А это что? — показала Айра на помост, вокруг которого суетились с десяток мастеровых с пилами и топорами. — Казнить кого собираетесь?
— Кого уж теперь казнить? — высморкался в рукав Дамп, поднял голову, и Рич заметила, что лицо старика мокро от слез. — Мы и так уж все почти казнены. Непонятно только, за чьи проступки маемся. Это погребальный костер. Сната Геба завтра в полдень будут сжигать, хотя вряд ли много соберется народу. Лебб приказал на каждой улице стоять и рубить всех, у кого хоть капля гноя на лице! Пропал Скир! Но есть еще кое-что. Корча страшна — сожженных уже за тысячу, из тех, что попрятались, думаю, больных тоже немало. Хотя сам был свидетелем: некоторые из захворавших, чтобы спасти близких, сами на костер шли, сами себя жизни лишали! И еще кое-что: за стеной плохо!
— Что там? — не поняла Айра.
— Совсем плохо, — снова махнул рукой Дамп и сел на приготовленную для костра колоду. — Стражники со стен говорят, что появились хеннские шаманы, разводят костры, чертят что-то на земле, танцуют. Горят дома застенных сайдов, да прочих поселенцев, только хеннские слободки целы. Слух идет, что в них тысячи воинов скопились! Откуда только взялись, но и оружие нашли, и лестницы навязали. Собираются идти на Скир за своим новым таном. О твоем сыне речь, Айра, о твоем!
Айра скрипнула зубами, но не оглянулась на Тира, который стоял у нее за спиной с перемотанным платком лицом.
— А ты все охотишься? — упавшим голосом прошептал Дамп.
— Нет, — покачала головой Айра. — Это пока не моя охота, старик. Прости, но я спешу.
У храма Мелаген горели четыре костра, и стражников было не меньше полусотни. Перед спутниками опустились секиры, но Жорд все-таки вытащил ярлык, и дозоры расступились.
— Словно конга охраняют, а не старого мага с учениками, — проворчала Айра и поспешила внутрь. — Эх, Марика еще нет!
— Каморка Туска в левом крыле. Вход снаружи, из сада! — крикнула Рич, и ее сапоги застучали по запутанным переходам.
Где-то за спиной заныл не слишком разворотливый Жорд Олли, наконец-то забывший про свой зуб, но и его нытье становилось с каждым мгновением все тише. Рич на ходу обнажила меч, оглянулась и в свете храмовых ламп увидела, что лоб Тира покрыт бисеринками пота и кожа на его лбу стала серой, словно он на ходу из полукровки превращался в чистокровного хенна.
— Стойте! — зарычала Айра, когда они выбежали в храмовый сад.
Рич остановилась. Встал рядом Тир, нервно сжимая еще не попробовавший крови реминьский меч. Где-то позади шаркал ногами Жорд.
— Тихо! — потребовала Айра и опустилась на колени.
Поперек засыпанной белым песком дорожки, между склонившими гибкие ветви храмовыми ветлами была натянута белая нить.
— Тихо! — повторила Айра и развела руки в стороны. — И заткните кто-нибудь несносного Олли!
Жорд мгновенно перестал ныть. Колдунья осторожно поддела нить пальцами, потянула ее на себя, встала, сделала один шаг назад, другой, вышептала короткое заклинание и рванула руки в стороны. В то же мгновение перед ней встала стена пламени! Жорд с визгом повалился ничком, Рич выставила перед собой руки.
— Послушай, — посмотрела на нее Айра. — С этим талантливым нытиком все понятно, у Марика вся кожа рисунками бальского колдуна покрыта, но почему на тебя не подействовала магия Заха?
— Есть маленький секретик, — прошептала Рич и шагнула вперед. — Дальше путь свободен, да и эта насторожь была слеплена на скорую руку — для страха и волдырей, не больше!
— Ну смотри, девка, — покачала головой Айра.
Кельи, пристроенные к левому крылу храма, венчались обширным навесом, под которым стояли кресла и низкие столы, удобные, чтобы положить ноги или поставить кувшины с вином. Тут же была устроена жаровня, и теперь все говорило о том, что либо она пыхнула жаром, либо кто-то из колдунов упражнялся в метании огненных шаров по стенам и деревянным колоннам. Последние были закопчены, а кресла и столы переломаны и обуглены. Точно так же была изломана и обуглена одна из двух выходивших под навес дверей. Две масляные лампы под потолком рождали языки копоти. На полу под навесом валялись четыре тела, три из которых, издающие запах обожженной плоти, были одеты в плащи и доспехи стражи конга. Четвертый труп показался Айре знакомым. Тир перевернул нескладную фигуру на спину и сорвал с головы обгоревший колпак.
— Добириус! — прошептала Рич.
В груди наставника торчала короткая и тонкая стрелка, ключица и плечо его были рассечены ударом меча.
— Умирает! — коротко бросил Тир.
Рич упала на колени, схватила наставника за виски и зажмурила глаза. Добириус захрипел, закашлялся и, выпустив струйку крови изо рта, прошептал:
— Ты смеялась, девочка, а я все-таки что-то могу!
— Что тут было? — спросила Айра.
— Вертус послал сюда, — прошептал наставник и едва не захлебнулся кровью. — Надо было отыскать Туска. Нужна помощь. Он мастер по амулетам. А тут… — Добириус булькнул кровью, вымазав руки Рич, но продолжал говорить: — А тут хенны! Серые в доспехах конга. Я убил троих, но девка… вот… — он скосил глаза на стрелку. — Их еще не меньше десятка. Туск с ними. Они ушли через сад…
— А пленница? — почти закричал Тир. — Пленница с ними была?
— Не знаю, — глаза Добириуса закатывались. — Мешок был. Большой мешок…
— Куда они пошли? — повысила голос Айра. — Куда они пошли? Ты слышал?
— Б… — попытался сказать наставник, но кровь запузырилась у него в ноздрях.
— Больно? — не поняла Айра. — Большой?
Наставник мотнул головой и умер.
— Не удержала, — горько прошептала Рич, отпустив колдуна.
— Я бы не смогла и этого, — ответила Айра, поднялась, посмотрела на Жорда, который согнулся в приступе рвоты у опаленного цветочного куста, перевернула ногой одного из хеннов.
— Все крепкие воины, — процедил Тир. — Как тот, на арене. Маес. Человек без имени по-хеннски.
— Смотри, каких слуг тебе готовят, — вздохнула Айра. — Кто тут жил, Рич?
— Туск и Лайрис, — ответила девчонка. — Впрочем, я сюда не наведывалась. Но судя по хеннским коврам, это комната Туска. Качис и Добириус жили в другом крыле. Их покои возле комнаты Вертуса.
— Ничего не вижу! — вымолвила с досадой Айра. — Никаких знаков! Да и комната маленькая. Вряд ли Ильке удалось бы здесь уединиться. Значит, они ходят в одежде стражников конга. И у них, как у прочих, перемотаны лица. И уж точно есть нужный ярлык!
— Завтра я пойду на площадь, — твердо сказал Тир.
— Мы все туда пойдем, — отрезала Айра. — Но до утра есть время, а до завтрашнего полудня его еще больше! Где же Марик?.. Ну-ка, сынок, выбей эту дверь!
— Это жилище Лайриса! — недоуменно подняла брови Рич, но Тир уже снес хлипкую преграду ударом сапога.
Комната была пуста. В углу стоял топчан. Рядом валялся кувшин. Но и топчан, и кувшин, и пол, и затянутые паутиной ниши в стене — все покрывала толстым слоем пыль.
— Он здесь не жил, — задумалась колдунья. — Идем к Вертусу.
Пол и стены всего восточного крыла были исчерчены линиями. Рич даже замедлила шаги, разбирая хитросплетения неизвестного рисовальщика. Над крестами и окружностями начинало щипать глаза, между пальцев проскакивали искры, волоски на руках вставали дыбом. Сила таилась в рисунках немалая, но задействована она пока не была. Вертус сидел в гостином зале школы, за столом, где чаще всего восседал Бравус. Проход дальше охранял десяток стражников, которые явно были перепуганы не меньше, чем стражники на улице, и готовились задорого отдать свою жизнь.
— Не спишь, маг? — спросила Айра, заходя в зал. — А это опять я.
— Я свое выспал, — прошептал старик, окидывая тяжелым взглядом гостей. — Смотри-ка, и ученички мои с тобой? Переучивать не приходится?
— Добириус мертв, — не ответила на его вопрос Айра. — Зачем посылал его к Туску?
— Мертв, выходит… — мрачно пробормотал Вертус. — Ну да ты меня не удивила. Другим удивила. Ты изменилась, девка. Где силушки-то прикупила? Ярче гореть, чем вот эта негодница, — он кивнул на Рич, — не стала, но пылаешь, как звезда. Правда, холодная звезда!
— И холодные звезды горячи, — отрезала колдунья. — Время уходит, маг. От кого ты отгородился линиями? А не боишься, что враг тараном разобьет стены твоего логова? Кого ты сберегаешь здесь?
— Детей, — медленно проговорил Вертус, и Рич почувствовала, насколько он стар. Ей даже показалось, что за то время, пока она училась в школе, маг стал много старше, на ее глазах превратился из крепкого старика в дряхлого старикашку, а теперь он вовсе едва сидел за столом.
— Детей, — повторил Вертус, вытянул по столу тонкие руки, растопырил пальцы. — Пятнадцать человек. Пальцев не хватит, чтобы счесть… Ты, я смотрю, не бережешь своих? Таскаешь за собой двоих… да нет, сразу троих! А ведь они еще растут. В двадцать пять лет человек перестает расти. Значит, до двадцати пяти лет его можно считать ребенком, а уж когда он вырастет, начинается увядание. Немедленное увядание. И длится оно порой сотни лет. Тысячи лет. Но, как ни растягивай время, рано или поздно увядание заканчивается, потому что нечему становится увядать. Лепестки отлетают…
— Ты бредишь? — не поняла Айра.
— Еще жизнь сокращает огонь, — продолжал тянуть слова Вертус. — Того, в чьей груди огонь, он сжигает. У тебя в груди огонь, Айра, но в тебе есть и лед. Лед — это хорошо. Он не даст огню испепелить тебя.
— Вертус! — повысила голос Айра.
— А уж если кто-то или что-то сосет из тебя силы, так готовься, — прикрыл глаза маг. — Готовься, что он высосет тебя до дна. За амулетами я послал Добириуса. За амулетами. Туск пропал куда-то, но у него было много… амулетов. Хороших амулетов. Туск был хорошим магом. Мелким, но старательным. Знал мало, но в совершенстве. Мне нужны амулеты. Пятнадцать хороших амулетов. Лишними не будут, я должен сохранить зерна… Не дать им прорасти! Слишком много крови пролито…
— Ты говоришь, что Туск — был? — не поняла Айра.
— Был, — кивнул Вертус. — Не одна ты раздаешь зерна вести. Я тоже кое-что умею. И о смерти Добириуса знал раньше, чем ты вошла в эту комнату. И о смерти Туска… Его убили. Недавно убили. Качис еще живой, но глупый. Он служит конгу. Варит ему зелье. По твоему рецепту, Айра. И Лайрис еще живой. Самый знающий из четырех наставников школы, и самый глупый. Зато старательный!.. Он в городе, жжет костры. Тоже служит конгу. Все кому-то служат, Айра, кроме тебя и твоих друзей. Но Лайриса я могу и проглядеть. Он трус. Всего боится. Осторожный!.. Но будь я риссом, и я бы боялся. Было время, только за отблеск искр в левом глазу протыкали мечом. Лайриса плохо видно. Он, как Марик, опекун вот этих смышленышей, весь покрыт магией — не разглядишь, что под ней. Правда, у Лайриса магия на одежде…
— А кому ты служишь, маг? — прямо спросила Айра.
— Кому… — повторил Вертус и вдруг стал тем самым крепким и внимательным стариком. — Себе, конечно. Как и все. Но еще тем пятнадцати детям, что заперты теперь в учебной комнате. Помнишь мои слова? Я говорил с ними, поэтому они сидят и молчат. Они знают, что в них. Они знают об охоте.
— А если бы ты знал то, о чем пока еще не знаешь? — сузила взгляд Айра. — Если бы ты знал, кто из них…
— Тогда бы я охранял только одного, — произнес маг. — Или всех. Но его особенно тщательно.
— Что ж, — задумалась колдунья. — Я еще вернусь и попытаюсь присмотреться к твоим подопечным. Конечно, если никто не доберется до них раньше меня. А пока меня больше беспокоит судьба одной юной девчонки, что еще недавно была в каморке Туска. Ответь мне, почему Лайрис не жил в своей комнате и где был убит Туск?
— Лайрис еще не стар, — усмехнулся Вертус. — Почему бы ему не ночевать на ложе, согретом дородной сайдкой? Он давно в Скире, Ирунг отыскал этого рисса примерно в одно время со мной, но нанял раньше. Так что я бы присмотрелся к скирским мальчишкам, возможно, кое-кто из них уже сверкает колдовскими искрами в глазах!
— Скирских мальчишек может уже не остаться! — повысила голос Айра. — Где погиб Туск?
— Не знаю, — пожал плечами Вертус. — Я бы, пожалуй, ответил тебе, но та магия, которой я окружил моих подопечных, не дает мне приглядеться.
— Как могли тебе помочь амулеты Туска? — подала голос Рич.
— Оголите запястья, — попросил маг.
Рич сдвинула рукав на локоть. Загремел кольчугой Тир. Оголила руку Айра.
— Косой крест, — покачал головой Вертус. — У каждого из вас косой крест. Неужели вы думаете, что это метка врага? А отчего он зудит? Отчего он покраснел, словно кто-то раз за разом обводит его острием ножа? Вот ваши амулеты. Откуда они взялись, я не знаю. Кто их нанес, не знаю. Может быть, некто сильный, что ушел из этого мира, но не добрался до престола Единого, дает о себе знать?
— Мама!.. — прошептала Рич.
— У меня нет такого амулета, — эхом откликнулся Вертус. — У меня другая отметина. Именно метка. Две линии, соединившиеся в угол. Именно такая же метка была на каждом, кого убил Забавник. И именно такая же метка теперь на запястье каждого из пятнадцати, которых я пытаюсь уберечь. И поэтому мне нужны амулеты. Эти уже едва действуют!
Маг поднял руки, рукава его балахона упали, и друзья увидели на обтянутых кожей костях браслеты, кольца и разноцветные шнуры.
— Подожди. — Айра вытерла дрожащей рукой лоб. — Но этот Забавник. Он вроде бы перестал убивать?..
— Да, — опустил руки старик. — Он пока не убивает. Наверное, занят другими делами. Я даже иногда подумываю: может быть, он вовсе не из этих пятнадцати?
— Подождите! — возмутился Жорд и с засученными рукавами шагнул вперед. — Почему у меня нет никаких отметин?
— На тебя не действует магия! — оборвала его Айра и снова повернулась к Вертусу. — Помоги мне. Где бы мог спрятаться Туск, если бы был жив?
— Здесь, — пожал плечами Вертус. — Но здесь его нет. У него нет друзей в городе, ведь он был хенном. А знакомые — только ученики и наставники. Лайрис, где бы он ни обитал, ни с кем не водил дружбу. Качис всегда на виду. Добириус тоже. Бравус был слишком важной птицей, чтобы принимать у себя Туска.
— Был?.. — не поняла Айра.
— Он мертв, — вздохнул Вертус.
— И ты не сообщил об этом стражникам? — подняла брови колдунья.
— Какое мне дело до старого бездарного мага, похожего на глупого напыщенного фазана? — скривил губы Вертус. — Скир проваливается сквозь землю! В этом городе только этой ночью уже умерли сотни людей и еще тысячи помечены смертью, которой им никак не избежать! Плевать на Бравуса!
— Бравус, — задумалась Айра. — Бравус… Добириус успел сказать «Б». Где он жил?!
