Глава восемнадцатая
Долгое дыхание
В Сытном переулке, который, как и добрый десяток похожих улочек, начинался от рыночной площади и упирался в Портовую улицу, спускающуюся от дома Стейча к маяку и гавани, горело сразу два костра — на выходе к площади и на перекрестке. Легкий ветерок, ползущий со стороны гавани, нес ароматы копченой рыбы, горячего хлеба с ближней Пекарской улицы, но все перебивал запах птицы, который не то что не вызывал аппетита, как раз наоборот, лишал всяческого желания перекусить праздничным фазаном.
Увидев Айру со спутниками, стражники схватились за секиры, но один из них узнал колдунью и целительницу, что осматривала дружинных на арене, и троица была пропущена через дозор с почетом.
Лавки и дома были заперты. Ни проблеска не проглядывало через закрытые ставни, хотя где-то недалеко, может быть, на площади, слышались крики и тяжелые удары, словно кто-то бил бревном в тяжелые ворота, раздавался детский плач и чей-то вой — женщины или обезумевшего мужчины, — определить было невозможно. Приглушенный плач раздавался и из-за двери, которая венчала собой короткую, в три ступени, лестницу — как раз под грубо вырезанной из дерева головой гусака.
Айра прищурилась, осматривая дверь, затем шагнула в сторону и подошла к воротам, ведущим в крохотный дворик. Орлик понял намек и громыхнул сапогом по мореным доскам, выждал и ударил еще раз.
— Чего надо? — раздался хриплый окрик, и детский плач оборвался.
— Открывай, Армик! — приказала Айра. — Милостью богов я колдунья конга! За птицей пришла!
— Как они так живут? — поморщился Орлик. — Вонь же невыносимая! И как его не прибили соседи?
— Тут все торгуют птицей на День доблести, — объяснила Рич. — Всей вони-то на неделю. Обычно птицу, что не продалась, забивают и коптят. Тогда здесь, наоборот, такой запах, что слюни текут у половины города! Но Армик и вправду самый ушлый торговец. У него за домом огромный сарай, так там, говорят, птица ждет своей участи, как пчелы в ульях ждут лучей Аилле! Клети стоят друг на друге под потолок!
— И верхние гадят на головы нижним! — сплюнул Орлик.
— Ну? — раздался грубый и как будто пьяный голос сразу за воротами. — Что за колдунья конга? И какого? Того, что помер недавно? Или нового? Тысяча демонов вам в глотку! Что это он, на ночь глядя собрался отведать птицы?
— Не твоего ума дело, Армик, — ответила Айра. — Открывай, не то придется вышибить ворота.
— Так вышиби! — зло загоготал за воротами торговец. — А я посмотрю!
— Пьяный, — определила Рич.
Айра посмотрела на Орлика и показала на ворота. Вельт кивнул, сдвинул меч с бока за спину, качнул ворота раз, другой, потом уперся в почерневшие брусья воротин плечом и с рывком надавил на обе створки сразу. Раздался треск, что-то лопнуло, ворота заскрипели и разошлись в стороны.
— Демон меня раздери! — с трудом вымолвил и в самом деле мертвецки пьяный торговец, пытаясь подняться с земли.
— Сиди! — рявкнула на него Айра, подхватила из-под ног щепу, отскочившую от служившего засовом бревнышка, заставила ее вспыхнуть и внимательно пригляделась к опухшей роже. — Рич, осмотри дом, только ничего не касайся! И найди какую-нибудь лампу. Орлик, займись этой дрянью. Помнишь, ты как-то вытрезвлял одного охотника хитрым заклинанием? Сделай, чтобы торговец мог говорить со мной. А я проверю сарай.
— Сделать-то я сделаю. — Орлик почесал бороду. — Но пить он больше не сможет, да и взвоет сейчас. У него ж голова будет раскалываться!
— Айра! — Рич вылетела из домика стрелой. — Айра! Там его жена и дети. Забились в комнатке. У жены уже гной бежит по лицу, а три крохи облепили ее и сидят в углу живой кучей!
— Не было сегодня торговли, — прогундосил Армик. — Какая это торговля? И половину птицы не продал… И что мне теперь с ней делать? Продавать? Или кормить ее до следующего Дня доблести?..
— Орлик, — Айра с трудом сдержалась, чтобы не опалить пьяному торговцу рожу, — как хочешь, но он должен внятно шевелить языком!
Сарай не был заперт. Айра толкнула ворота и тут же зажала нос. Ее и Рич окутала волна смрада. В темноте раздалось тревожное квохтанье. Фазанов была не одна сотня. Многие из них уже не подавали признаков жизни. Клетки стояли одна над другой, и запертые в них птицы даже не могли развернуться, стиснутые боками сородичей. Айра поднесла факел к одной из клеток и покачала головой. Вздутые гребешки отливали синевой, глаза были налиты кровью.
— Как их заражают? — ужаснулась Рич.
— Не знаю, — прошептала Айра. — Может быть, рубят на куски труп умершего от волнистой корчи и скармливают птице. Может быть, рубят в корм птицу, зараженную чуть раньше. Отец говорил, что зараза будет сохраняться столько, каков срок жизни такого фазана. Тут они дохнут от вони и тесноты.
— Эй! Что тут? — раздался знакомый голос.
За спиной спутниц фыркнула лошадь, и на землю сполз злой и уставший старик Дамп.
— И здесь ты? — кивнул он Айре, поморщился от вони и обернулся, ожидая объяснений. — Я на площади был, стражники прибежали, сказали, что какой-то великан сломал ворота честного торговца! Ну великана-то я сразу узнал…
— Что же они не подошли сразу к нам? — спросила Айра.
— Узнал тебя один из парней, — объяснил старик. — Ты теперь для скирских стражников что-то вроде всесильной ворожеи, спасительницы от корчи! Эх, не те уже у меня силенки, на ходу засыпаю! Что здесь?
— Корча, — коротко ответила Айра. — Часть здесь, но большая часть, думаю, разошлась по домам сайдов. Могли заболеть все, кто разделывал птицу. Если хоть капля ее крови попадет в ранку, в ссадину, в нос, рот, глаза!.. Что теперь в городе?
— Плохо в городе, — засопел Дамп. — Таны попрятались по домам. Только стражники на улицах, да братья Рейду мечутся, поддерживают порядок. Больных уже за тысячу, а что творится за закрытыми воротами, только богам известно. Но с десяток домов уже горит. Глашатаи ходят по улицам, но услышат ли их… Что ж делать-то?
— Эту птицу сжечь! — отрезала Айра. — Вместе с сараем! И проверить остальных торговцев: синие гребешки фазанов — верная примета!
— Сушь стоит, — задумался Дамп. — Как бы не полыхнуло по всему городу…
— Тогда запереть, заколотить сараи! — повысила голос Айра. — А еще лучше, перетаскивать клети на площадь — благо она рядом, — и жечь там! Если набрасывать сверху ткань и жечь с тканью, риск заразиться уменьшится. Да и нет, что ли, уже запаса зелья? Напоить им полсотни стражников, пусть работают!
— Зелье разобрали таны, — сплюнул Дамп. — Ладно. Решим что-нибудь. Качис еще развел варево, прикажу ему перебраться сюда. Сейчас проверим остальных птичников. Что сама-то собираешься делать? Теперь не до охоты тебе? Я видел Марика — мечется по городу, ищет!
— И я ищу, — мрачно заметила Айра. — Пока ищу того, кто затеял корчу, потому что беда грозит и городу, и моему сыну. Надо узнать, кто поставлял птицу.
— Айра! — донесся до колдуньи рык Орлика. — Готов уже твой птичник!
Армик стоял на трясущихся ногах, размазывал по лицу сопли и слюни и с ужасом смотрел на закрытую дверь дома.
— Слушай меня! — жестко потребовала колдунья и щелкнула перед носом птичника пальцами, осыпав его снопом искр. — Твоя жена больна корчей. Рядом с ней твои дети, о которых ты забыл. Может быть, они обречены, может быть, спасутся. Вино еще есть?
— Есть… — пустил пузыри изо рта Армик.
— Срочно, отбирай детей и каждого облей вином. Облей вином! Понял? И каждого запри в отдельную комнату! Если гной не пойдет до утра — спас. Только уж и сам не забудь умыться, пить-то теперь все равно не сможешь. Стой! — рявкнула Айра на птичника, заковылявшего к дому. — Кто поставлял птицу?
— Вок, — прохрипел Армик. — Вок хенн. Одноногий Вок. Он всем поставлял… У него целый двор у западных ворот. На отшибе.
— Я знаю Вока, — вмешался Дамп. — Редкий хенн, что прижился внутри стены. Пятый двор по западной улице от привратной башни. Птицей давно занимается, но вони у него такой нет. Случалось, он и ко мне птицу поставлял в Айсил. Только, думаю, сбежал он давно. Отправлю сейчас туда крепких ребят.
— Послушай, — Айра повернулась к старику, положила ладонь ему на грудь. — Послушай, дружище. Не посылай никого. Я пойду, Орлик, Рич — больше никого не надо. Тишина нужна. Там может оказаться дочь Марика. Если с ней что случится, я себе этого не прощу.
— Ладно, — закряхтел Дамп после паузы. — Одного стражника все-таки возьми. Мне от него толку не будет — он из новеньких. А если помощь понадобится, пошлешь его ко мне. У него ноги быстрые, а хватка, что и бывалый воин позавидует. Нынче только сам в этом убедился. Еще на арене. Да и по городу с ним пройти будет легче, я ему ярлык дозорного дам. Эй, Жорд!
— Здесь я, — прозвучал тонкий голос, и от ворот шагнул невысокий парень в доспехах не по росту.
— Жорд Олли! — с досадой поморщилась Рич.
— Ага! — расплылся в улыбке ее соученик.
Из дома донесся истошный вой Армика.
Улица у западной башни была темна. Костер горел только у проездных ворот, там же толпилось не менее двух десятков стражников, кирасы и секиры поблескивали отраженным звездным светом и по гребню городской стены. Один из стражников шагнул было к маленькому отряду, но Жорд Олли, который всю дорогу болтал без умолку, неся совершенную чепуху, тут же побежал навстречу дозорному, размахивая ярлыком, и вернулся преисполненный важности, сообщив, что разрешение на проход получено.
— Одно радует, — ехидно заметила Рич, — если Жорд подхватит корчу, мы заметим это сразу.
— Это почему же? — не понял Орлик, который то и дело начинал заговаривать о хорошем ужине.
— Гребешок посинеет! — поджала губы девчонка.
— Он же в шлеме, — вздохнул Орлик. — Впрочем, одно знаю точно: даже голод не заставит меня в ближайшие дни отведать жареной птицы.
— Подождите! — возмутился Жорд. — У меня же нет гребешка!
— Не зарекайся, Орлик, — откликнулась Айра. — Жареная птица, если она прожарена хорошо, не вредна. Опасной будет хозяйка, что ее разделала.
— И все-таки, — не унимался вельт, — если птица была больна, значит, она клевала труп умершего от корчи. А я люблю бульончик из желудочков! Получается, что и я сам поедаю то, что клевала птица!
— Тьфу на тебя! — поморщилась колдунья. — Ты ж сам не прочь постоять у котла? Думаешь, птичьи желудки бросают в бульон со всем тем, что птица наклевала перед разделкой?
— Разве нет? — скорчил гримасу Орлик. — Выходит тот трактирщик, у которого я обнаружил червя в бульоне, меня обманул? Да я…
— Подождите! — обиженно заныл Жорд, стаскивая с головы шлем. — У меня нет никакого гребешка!
— Тихо! — оборвала его Айра. — Вот пятый двор. И здесь вонь! Но пахнет иначе. Ну-ка, знаток трактиров, чем пахнет?
— Перекаленным маслом, что остается после прожаривания овощей, — тут же ответил Орлик. — Ты никогда не заходила на кухню?
— Тихо! — снова прошипела Айра. — Ты знаешь, дорогой вельт, как горит прокаленное масло? Всем беречься!..
Орлик снес добротные ворота одним ударом и тут же ойкнул, схватившись за грудь, шагнул дальше, но быстрая тень изогнулась, чтобы добить великана. Айра рванула с пояса посох, но в то же мгновение звездное небо осветилось зигзагом молнии, и грохот лишил на время колдунью слуха.
— Рич! — закричала Айра, не слыша собственного голоса и пытаясь поднять вельта. — Посмотри, что с Орликом! Жорд! Не стой столбом, видишь, Рич не в себе? Дай ей пощечину!
Дочь Кессаа стояла неподвижно, словно молния ударила не в убийцу, а в нее. Орлик закряхтел и попытался сесть. Один нож торчал у него из груди, второй из плеча.
— Рина бы сюда! — застонала Айра.
— Как он? — почти одновременно с вскриком Жорда и звуком падения тела возле Орлика появилась побледневшая Рич. — Сейчас все поправим… Нож не дошел до сердца. Орлик! Слышишь меня?
— Есть хочу, — шевельнул серыми губами великан.
— Нож явно не был рассчитан на бычью тушу! — заметила Рич, берясь за рукоять.
— Зато бычья туша должна была рассчитывать на кирасу или хотя бы на хорошую кольчугу! — процедила сквозь зубы Айра. — Справишься?
— Не сомневайся! — ответила дочь Кессаа. — Готов?
— Нет… — только и успел простонать Орлик, как нож покинул его тело.
— Со вторым ножом чуть позже, — прошептала Рич, зажимая рану. — Представляешь, Айра, этот недоросток из дома Олли посмел ударить меня по щеке!
— Она мне зуб выбила! — заныл, копошась под воротами, Жорд, но Айра была уже возле неизвестного.
— Ноя?
Перед ней лежала женщина. Полы темного халата были распахнуты, и под ними блестели кольчуга и пояс, увешанный ножами. Половина лица метательницы была синей, и синева уходила по левому плечу под ворот. Волосы на половине головы были выжжены. Айра поморщилась от запаха обожженной плоти.
— Ноя, где Илька?
Правый глаз несчастной дрогнул и полузакрылся. Изо рта послышался хрип.
— Сдохни… — услышала Айра почти шелест и стиснула кулаки.
Ноя дернулась и застыла. Айра поднялась на ноги, оглянулась. В звездном полумраке и отсветах воткнутого в землю факела темнел обычный деревенский дом, в глубине двора были распахнуты вторые ворота, за которыми сотнями лежали тушки убитых птиц. В воздухе стоял запах масла. Айра вздохнула в ужасе и двинулась вперед. Там, среди мертвых птиц ей почудился труп человека. Так оно и было. Обезображенный и почти разодранный птицами, издающий зловоние, в центре двора лежал человек.
— Деревянная нога, — с облегчением выдохнула Айра.
— Что тут? — спросила, подойдя, Рич.
— Одноногий Вок, — ответила колдунья. — А там еще одна прислужница моего бывшего муженька. Имя ей — Ноя… Демон ее раздери! Однажды она сказала мне, что «не дело женщины задумываться». Вот и закончилась… Как Орлик?
— Живой, — сдвинула брови Рич. — Есть хочет.
— Значит, точно живой. — Айра двинулась обратно. — Что ты сотворила?
— Не знаю, — призналась Рич. — Даже не знаю, смогу ли повторить. Я не сплетала ничего, просто метка начала саднить перед тем, как Орлик сломал ворота, — девчонка остановилась у факела, сдвинула рукав и показала вспухший косой крест. — А потом пальцы будто сами сплелись…
— Сплелись они у тебя как надо, — вздохнула Айра. — Жаль, конечно, что Ноя ничего не успела рассказать. Хотя вряд ли бы мы выдавили из нее хоть слово, но ей бы хватило сноровки порезать троих из четверых. Да и всех четверых, впрочем, — добавила она, глядя на ковыляющего к ним Жорда.
— Зуб мне выбила! — прошепелявил парень, держась за щеку.
— Терпи, приятель, — ответила Айра. — А ты как думал? Девушки, они все такие, чуть что… Орлик, ты как?
— Нормально, — проворчал сидевший на снесенной воротине вельт, зажимая раны. — Пронесло в этот раз, но без Рина мне прогуливаться как-то не по себе. Хотя если меня каждый раз будет лечить эта красавица, то раз в неделю я согласился бы слегка почиркать свою бычью тушку ножом! Я так понял, что эта ловкая девица собиралась устроить тут небольшой костерчик?.. Что там насчет ужина?
— Подожди немного, — отмахнулась Айра. — Жорд, охраняй Орлика! Рич, осмотрим дом. Только не сплетай пальцы без нужды, тут все просто пропитано маслом.
Марик успел вовремя. Точнее, ему показалось, что успел. На рыночной площади возле огромного костра Дамп сказал ему, куда отправилась Айра, и троица ударила лошадей. Стражники у западных ворот сгрудились в кучу у костра, выставив секиры. Старший дозорный крикнул Марику, что не так давно над западной улицей при ясном небе разразилась гроза, а потом холод прокатился по улице, даже секиры заиндевели! Троица двинулась было вдоль темной улицы, но лошади встали и не пошли дальше. Марик сорвал притороченную к седлу глевию и спрыгнул с коня.
Под ногами захрустел лед. Потянул меч из ножен Тир. Наложил стрелу на тетиву Насьта. А в сотне шагов впереди неподвижно застыли фигуры.
— Идем, — шагнул вперед Марик, но спутники шли за ним недолго.
Сначала в недоумении остановился Насьта. Затем сдавленно выругался Тир и замер, словно ударился о невидимую стену. Марик пошел дальше, чувствуя, как лед хрустит не только у него под ногами, но и в суставах. Он остановился в двух шагах позади Айры, но не потому, что не мог идти, а потому что в ушах прозвучал ее короткое и жесткое — «стой»!
Рядом с Айрой застыл Орлик, сомкнувший руки на груди. Возле него вполголоса скулил о чем-то странно знакомый невысокий стражник. Тут же, явно недовольная, переминалась с ноги на ногу Рич. И только Айра стояла неподвижно, стиснув в руке каменный жезл.
Перед ней в двух десятках шагов замер высокий худой старик. А между ним и Айрой застыла огромная стеклянная змея. «Ледяная змея», — поправил себя Марик, завороженно глядя на искры, осыпающие чешую, и сияющие во мгле полупрозрачные клыки.
— Чего ты хочешь, Зах? — медленно, словно через силу, проговорила Айра, и в ответ ей донесся глухой голос старика:
— Долгое дыхание. Долгое дыхание Сурры, дочь Варуха. Я служил Сурре, а не твой отец! Он был на посылках у него. И он завладел долгим дыханием самовольно! А мне достались только его крохи!
— Но это не помешало тебе дожить до сего дня! — вымолвила Айра.
— Не тебе считать мои годы, выскочка, — проговорил старик. — Только я достоин быть наследником Сурры! Во мне течет больше его крови, чем в тебе!
— Ты убил моего отца, — будто безучастно сказала Айра. — Убил своего брата.
— Нет братьев среди обладающих силой! — прозвучал ответ. — К тому же отпустила своего отца именно ты. Тогда меня не оказалось рядом, теперь же я здесь. Тебе не уйти, и твои друзья тебе не помогут!
— Посмотрим… — хмыкнула Рич, но Айра остановила ее движением руки.
— Не помогут, — рассмеялся старик, опустил руки, и змея расправила одно из колец толстого тела.
Холодом обдало лицо Марика, иней выступил на плечах Орлика, Рич, на голове стражника.
— Стой, — почти жалобно попросила Айра. — Скажи сначала, что тут происходит. Скажи, какая судьба ждет Скир?
— Твой Скир ожидает бездна, — оскалился старик. — И она уже разверзлась! Будь ты умнее, не откликнулась бы на зов демона. Демону нельзя верить хотя бы потому, что он не считает ни тебя, ни кого бы то ни было ровней себе.
— Но ты откликнулся тоже? — сказала Айра. — Или нет?
— Я пришел, чтобы урвать крохи с его стола, — поднял брови старик. — Пришел взять то, что мне было обещано, то, что сначала твой отец, а потом и ты украли у меня! Заберу и уйду. А вас оставлю на корм демону. Он прожорлив!
— Я бы хотела увидеться с ним, — сказала Айра.
— Увидишься, — кивнул старик. — Никто не избежит с ним встречи. Даже те, кто сейчас истекает гноем и молит о смерти. Все они останутся во власти демона, как остались там те, кто нес свои мертвые тела в сторону Суйки. Уже много лет нет пути из Оветты к престолу Единого. Мертвая плоть не только гниет в земле, не только развеивается с прахом — дух умерших, разорванный в клочья, витает над Скиром!
— Я вижу, — прошептала Айра. — И все-таки я хотела бы увидеть демона до того, как он распахнет бездну под моим городом.
— Ищи его во дворце конга! — повысил голос старик. — И учись видеть! Он ходил и ходит по городу открыто, но паутина его начинается в хваленом дворце конга. Там он поет свои песни, там он находит верных слуг. Ищи его там, дурочка! Отправишься, едва оттаешь от поцелуя моего зверя. Так и быть, я отберу у тебя долгое дыхание, не отнимая жизни. Мне и самому любопытно, чем закончится твоя песня.
— Ты не все знаешь, — прошептала Айра.
— Лишние знания — лишние беды, — протянул старик и щелкнул пальцами.
И снова Рич дернулась, и снова Айра остановила ее движением руки. Змея шевельнулась, опустила голову и двинулась к колдунье. Марик, чувствуя, как начинает обжигать тело нанесенная на него старым колдуном Лирудом магическая татуировка, уже начал поднимать глевию, когда увидел лед на конце жезла Айры. Он рос стремительно, и треск, который сопровождал его рост, был громче шороха ледяных чешуй. Старик недоуменно поднял брови, вытянул перед собой руки, но все было тщетно. Посох Айры коснулся заледеневшей брусчатки западной улицы, змея ускорилась, стала тонкой, обратилась сверкающей плетью и вместе со льдом, сковавшим улицу, втянулась в камень.
— И эта история завершилась, — сказала Айра, возвращая жезл на пояс. — Ты не все знал, Зах. Я была в доме Сурры. В настоящем доме Сурры! И наследовала его силу. Ты слышишь меня?
Старик слышал ее. Только не мог двинуться с места, хотя и силился что-то сказать, а может быть, просто открывал рот, чтобы вдохнуть воздух. Жизнь уходила из зажившегося тела стремительно. Проваливались щеки и глаза, опускались плечи, горбилась спина, пока все существо по имени Зах, сын Сурры, не свалилось на оттаявшую землю грудой обтянутых кожей костей.
— Что дальше? — спросил Марик и решил про себя: «Позже скажу о требовании Лека, позже».
— Идем в храм Мелаген, — ответила Айра и устало улыбнулась, когда подошедший Тир обнял ее.
— Что с Рином? — спросил баль.
— Пока все в порядке, — ответила Айра, бросив быстрый взгляд на сдвинувшую брови Рич. — Но поспать нам, боюсь, этой ночью не удастся. Впрочем, у Орлика есть еще целая фляжка бодрящего напитка. Хотя самого вельта я бы отправила в башню. В ближайшую неделю он нам будет плохим помощником.
— Готов поспорить! — прогудел с кислой гримасой Орлик. — Рин выберется и тут же приведет меня в порядок. А еще лучше меня в порядок привел бы запеченный на вертеле поросенок! Или котел наваристой похлебки. Или краюха хлеба и копченый окорок… Да и не помешал бы кувшин вина!
— Никакой еды! — проворчал подошедший Насьта. — Чего-чего, а есть мне пока совсем не хочется. Мертвечиной пахнет в Скире. И созревшей, и той, которая на подходе… А колдун-то был сильный! Я и пошевелится не смог! Трое под его магию не попали, как мне показалось. Не считая тебя, Айра, — Рич, Марик и вот этот малый. Ну секрет Марика мне уже давно известен. Умолчим, правда, когда я о нем узнал, а вот Рич и паренек удивили.
— Талант у меня, — прошепелявил Жорд. — Магия на меня не действует. Чувствую ее, но она на меня не действует. Будто вокруг дождь, а я сухой стою, как под крышей из стекла! Щекотно, и все. На меня другое действует… Вот она мне зуб выбила!
— Вот и вся любовь, — процедила сквозь зубы Рич. — Давно надо было выбить.
— Что там? — кивнул Марик на двор.
— Ничего уже, — ответила Айра. — Дом брошен. Днем еще брошен. Там Ноя, служка Лека, она должна была сжечь дом. Мы нашли комнату, в которой держали Ильку. На стене была написано одно слово. Кровью написано, баль.
— Что за слово? — хрипло спросил Марик.
— Туск, — прошептала колдунья. — Нужно отправить Орлика в башню, Марик. Верхом обернешься быстро. Потом возвращайся к храму, там и встретимся. Поговорим с Вертусом о Туске.
